Глава 4
Три года спустя. Август 2003 года. Переславль. Григорий Семенович Пашин проснулся в одиннадцать часов. И хоть проспал сравнительно долго, лег в три часа, но чувствовал, что не выспался. Впрочем, как обычно. Подобный распорядок дня Пашин выдерживал уже два года. С того момента, когда, бросив очередную работу в одной из многочисленных торговых фирм, впервые сел за стол, положив перед собой стопку бумаги и ручку. С возникшим вдруг желанием написать книгу. Тогда ему было просто интересно, сможет ли он, зарезервированный и до сих пор не востребованный офицер спецназа, создать что-либо читаемое. В библиотеке Пашина стояло много всевозможной литературы. Литературы разных авторов, от классиков Толстого и Достоевского до малоизвестных и неизвестных вообще прозаиков современного детективного жанра. Вот и подумал Григорий, а не попробовать ли ему создать какую-нибудь повесть, тем более сказать читателю ему было что. Пашин написал первую строку, за ней второю и увлекся. Оторвался от работы, когда за окном забрезжил рассвет, а рядом в аккуратную стопку легли двадцать четыре страницы мелкоисписанного текста. Оставив рабочий стол, лег спать. А когда утром перечитал текст, то написанное понравилось ему. По крайней мере получилось не хуже, чем у многих из тех малоизвестных авторов, чьи детективы и боевики он от скуки читал. И Пашин продолжил, и творчество засосало его, как в болото. Он писал и писал, отвлекаясь лишь для приема пищи и короткого сна. За годы работы в спецслужбе, заполненной постоянным риском и угрозой для жизни, да и после, когда был выведен за штат и зарезервирован, Григорий семьи не создал. У него были женщины, но они не играли особой роли. Случайные знакомства, короткие промежутки интимных встреч и безболезненные расставания. Поэтому, когда он занялся литературой, ему никто не мешал и не отвлекал. Денежное содержание, не такое, конечно, как раньше, но вполне достаточное для существования не избалованного излишествами холостяка, он получал. И мог отдаваться внезапно возникшему хобби полностью. Первый роман Пашин написал за месяц. Он мог бы продолжить, но решил сначала издать написанное. Как говорится, попытка не пытка. Он отыскал телефон одного из ведущих издательств и позвонил. Ответил секретарь. Выслушав Пашина, молодая женщина соединила его с каким-то мужчиной, представившимся ведущим редактором отдела остросюжетной литературы. Григорий изложил суть дела. Редактор очень вежливо объяснил, что надо сделать для того, чтобы работа нового автора была рассмотрена на предмет возможной публикации. От майора требовалась электронная версия произведения. А для того, чтобы сделать ее, — компьютер. Пашин приобрел все необходимое и второй месяц потратил на то, чтобы напечатать рукописный текст. Затем отправил в издательство. Редактор подтвердил получение работы и попросил позвонить недели через три. Роман должны были прочитать рецензенты и сам редактор, после чего вынести вердикт, стать ли труду Пашина книгой или так и остаться стопкой исписанных листов. Три недели пролетели быстро. Григорий начал вторую вещь, и она, как и первое произведение, полностью поглотила его. Наступил день, когда он должен был узнать приговор своему первому роману. Никогда так сильно не волновался Пашин, как в тот день. На звонок ответил редактор. И Григорий услышал то, чего меньше всего ожидал услышать. Коллектив редакции очень высоко оценил работу Пашина, и издательство готово заключить с автором договор, для чего Григорию необходимо лишь прибыть в столицу, захватив необходимые документы для получения гонорара. А через два месяца вышла его книга. За ней последовали и следующие. Вскоре романы Сумбура, такой псевдоним выбрал себе Пашин, как бы оценивая прожитые годы, заполнили книжные магазины и киоски. Так командир боевого подразделения спецназа приобрел вторую профессию.
Вот и сегодня, 12 августа 2003 года, он проснулся в 11 часов с мыслью, что первым делом надо позвонить в издательство, уточнить, получили ли там электронную версию его последней работы. Григорий принял душ, выпил чашку кофе и хотел уже набрать московский номер, но его опередили. Прозвучала трель вызова. Пашин снял трубку:
— Да?
— Привет!
Он узнал голос Нины. Ответил:
— Привет! Ты вернулась?
— Да, и сразу, с вокзала, звоню тебе.
— Правильно делаешь. Я соскучился по тебе!
— Я тоже!
— Так давай приезжай!
Нина вздохнула:
— Сразу, Гриш, не получится! Надо в фирме отчитаться, но это час-два. Потом на минуту к маме — и к тебе! Хорошо?
— Не совсем, конечно, но раз иначе нельзя, то… хорошо!
— Жди! Целую!
— Целую!
Сегодня он увидит Нину. После почти недельной разлуки. Разлуки, вызванной командировкой по делам конторы, в которой она работала.
Пашин откинулся в кресле, закурил. Нина возникла в его жизни внезапно, как, наверное, и все, что в ней возникало. Они познакомились в феврале. И познакомились своеобразно. Григорий прекрасно помнил тот вьюжный вечер, когда впервые встретил молодую женщину. Это произошло в подъезде дома. Да, именно в подъезде, этажом ниже квартиры, где он проживал, на лестничной площадке.
Пашин в тот вечер вернулся из Москвы около 8 вечера. Перед тем как поставить машину на стоянку, заехал домой выгрузить несколько объемных сумок с книгами, где были и авторские экземпляры его творений, и книги других авторов, которыми Григория щедро одаривали ребята из редакции, когда он навещал издательство. Остановив «десятку» возле подъезда, Пашин достал сумки и зашел с ними в подъезд. Лифт почему-то не работал. Пришлось на пятый этаж подниматься пешком.
Пьяные голоса нескольких парней он услышал сразу, на входе. Подъезд уже давно приспособили для пьянок зимой местные синяки. Их и гоняли, и в милицию доставляли, даже били, но они возвращались вновь к ящику на площадке между четвертым и пятым этажом, у открытой и теплой батареи. В результате на них просто перестали обращать внимания. Возможно, и от осознания бесполезности всякой борьбы с этими опустившимися, больными людьми, видевшими в стакане с водкой единственную радость в жизни.
Пашин начал подъем. И был уже на третьем этаже, как услышал наверху:
— Бур! Гляди, какая телочка к нам спускается!
— Ух ты, бля! В натуре, соска — класс!
Григорий напрягся. Среди местных алкоголиков никаких «буров» не было, да и голоса, что звучали в подъезде, не принадлежали тем лицам, которые обычно собирались пьянствовать у ящика. Их слова о телке могли означать одно. К ним, вернее по лестнице, спускалась женщина, ставшая предметом повышенного интереса. Интуитивно Пашин понял, что без его вмешательства встреча женщины с алкашами не обойдется. Он поставил сумки к дверям лифта, сам же продолжил подъем.
Сверху донеслось:
— Что, курочка? Прогуляться решила?
Женский голос ответил:
— Опустите ногу, дайте пройти!
— Не спеши, дорогуша, куда спешить? Смотри, какие мужчины около тебя. Водочка имеется! Выпьем?
— Я сказала, пропустите или кричать буду!
Пьяные голоса расхохотались, один из мужчин произнес:
— Это точно! Кричать ты будешь, когда я засажу тебе, крыса! Только в платочек. Бур, закрой ей пасть!
Пашин через две ступени взлетел по лестничному пролету. Он увидел, как чуть в стороне у ящика стоит, глупо лыбясь, молодой парень из соседнего подъезда, постоянный завсегдатай пьянок в подъезде, левее двое крепких парней окружали женщину. Один из этих двоих, судя по всему, Бур, схватил ее сзади и своим шарфом закрыл лицо женщины. Вторым рывком, обрывая пуговицы, распахнул шубку. Намерения этих подонков были очевидны.
Пашин, расстегнув куртку, приказал:
— Эй, козлы! А ну оставили даму в покое!
Сосед по дому первым оглянулся на голос с лестницы. Узнав Пашина, он подыграл ему, обратившись к дружкам:
— Мужики, хорош на самом деле!
Но тот, кто разрывал шубу, цыкнул на собутыльника:
— Заткнись! — И, повернувшись к Пашину, спросил: — Это еще что за чмо хлебало здесь раскрыло? А ну, Бур, держи соску, пока я разберусь кое с кем!
Подельник подзадорил дружка:
— Сделай, Крюк, этого баклана коматозного! Потом их с бабой на пару отымеем!
Пашин вышел на площадку и ждал приближения пьяного парня, названного Крюком.
А тот, скривив рожу, достал из кармана нож. Перебросил из руки в руку, показывая, что владеет клинком. Григорий не следил за манипуляциями бандита, он смотрел ему в глаза. И читал в них беспощадное равнодушие, осознание собственного превосходства над остальными и… полнейшее отсутствие интеллекта.
Крюк приближался.
Когда до Пашина осталось шага два, бандит выбросил вперед вооруженную руку. Но он не бил на поражение. Этот выпад имел целью устрашение противника. Зря решился Крюк запугать майора спецназа. Пашин играться с бандитом не имел никакого желания. Уклонившись и зацепив запястье руки, сжимавшей нож, Григорий резко дернул на себя Крюка, отступив к стене. Парень не удержался на ногах и полетел по лестнице. Пашин для ускорения ударил бандиту ребром ладони по затылку. Крюк врезался в стену четвертого этажа, прямо под щитом электросчетчиков, в кровь разбив физиономию и лишившись сознания.
Бур, увидев, как незнакомец поступил с подельником, оттолкнул женщину к ящику и взревел:
— Ах ты, сука! Ну, падла…
На этом рев прервался. Удар Пашина ботинком в нос заставил его отлететь к противоположной от ящика стене и заткнуться.
Майор сблизился с парнем, находящимся в нокдауне, и ударом пальцев раскрытой ладони в горло начисто вырубил бандита.
Женщина, запахнув шубку, стояла рядом с третьим участником пьянки, жильцом соседнего подъезда, которого, как неожиданно вспомнил Пашин, звали Яков, и широко раскрытыми глазами смотрела, как симпатичный мужчина разделался с двумя вооруженными насильниками. Разделался свободно и спокойно, словно занимался этим постоянно.
Яков же, отступив к мусоропроводу и ожидая, видимо, взбучки, пролепетал:
— Э… это! Я… я… только на хвост этим упал! Наших никого не было, в кармане голяк, а эти… — он указал на Крюка с Буром, — при бобах! Вот и пошли сюда! Я даже не думал ничего насчет женщины, честное слово!
Пашин взглянул на него.
Яков сжался.
Майор приказал:
— Пулей на третий этаж, поднял сумки, что стоят у лифта, к квартире № 18!
— Момент!
Местный алкоголик бросился вниз по лестнице.
Пашин подошел к женщине:
— Испугались?
— Да!
— Теперь вам ничего не грозит.
— Спасибо большое!
— Не за что.
Мимо с сумками пронесся Яков. И тут же вернулся, доложив:
— Все сделал!
— А теперь, Яша, слинял отсюда, и чтобы я ни тебя, ни дружков твоих здесь больше не видел! Иначе отделаю всех так, что в реанимации будут отхаживать. Ты понял меня?
— Да! Конечно!
— Свалил.
— Это… тут водки еще осталось, можно заберу?
— Забирай!
— Спасибо!
Схватив ополовиненную емкость, Яков в мгновение ока испарился с площадки, только по лестнице частой дробью застучали его шаги.
Пашин обернулся к женщине:
— Как вас зовут?
— Нина.
— Меня — Григорий. Думаю, надо наказать подонков. А как вы думаете?
— А разве они уже не наказаны?
— Хотите, чтобы они ушли, оклемались, а потом где-нибудь вновь выставили нож против человека?
— Но не убивать же их?
— Нет, конечно, а вот сдать в милицию будет в самый раз. Но при этом нам обоим придется давать показания.
— Поступайте, как считаете нужным, но не уверена, что их уже утром не выпустят из отделения.
— Не выпустят! Это, Нина, я могу вам гарантировать!
Григорий достал сотовый телефон, нашел в памяти нужный номер, нажал на кнопку вызова. Почти сразу услышал:
— Баженов, слушаю!
— Это Пашин!
— А, Григорий! Привет, давненько тебя не видел! Чего не заходишь?
— Не было времени! Ты вот что, Дмитрий Васильевич, дай-ка команду своим рексам срочно выехать по моему адресу.
— А что случилось?
— Вооруженное нападение на женщину!
— Вот как? А ты… понял! Потерпевшая на месте?
— Все на месте! Давай присылай наряд, а то вскоре мне опять придется успокаивать хулиганов!
— Понял, Гриша! Через пять минут наряд будет у тебя!
— Ты только насчет меня им скажи. А то знаю, как твой ОМОН работает. Сначала на землю уложит, а потом разбираться начнет.
— Не волнуйся! Все будет, как надо!
Начальник районного отдела внутренних дел подполковник Баженов, с которым Пашин находился в приятельских отношениях, сработал оперативно. Спустя минуты три улица огласилась воем сирен двух машин, и в подъезд ворвалась группа захвата. Возглавлял ее капитан, которого также хорошо знал майор спецназа. Вообще, знакомство Пашина с сотрудниками местного РОВД объяснялось просто. Григорий, как писатель, часто встречался с сотрудниками отдела, черпая от них информацию для своих тем, ну и выступал перед ними, даря книги.
Капитан, отдав приказ скрутить бандитов, подошел к Пашину и женщине:
— Здравствуйте, Григорий Семенович!
— Добрый вечер, Сережа!
Старший группы захвата кивнул в сторону бандитов:
— Ловко вы их обработали, Григорий Семенович!
И тут же воскликнул изумленно, увидев физиономию поднятого омоновцами бандита, вторым вырубленного Пашиным:
— Ого! Это ж надо?! А ну-ка, кто у нас второй? Так и есть! Ну и дела!
Григорий спросил:
— Что-то не так, Сергей?
Капитан обернулся к Пашину:
— Наоборот, Григорий Семенович, совсем даже наоборот!
— Объяснить проще можешь?
— Отчего нет? Могу и проще! Вы обезвредили и задержали двух опаснейших преступников, промышлявших разбоями и недавно сбежавших из зоны. К нам пришла на них ориентировка. А тут… вы!
И он повторил:
— Ну и дела! Надо начальству сообщить!
— Это сделаешь позже! Ты мне вот что скажи, нам с дамой сейчас обязательно ехать с вами в отдел?
— Для вас, Григорий Семенович, ну и для вашей дамы, я думаю, можно сделать исключение. Но завтра прийти надо будет обязательно. Оформим протокол задержания.
— Хорошо. Завтра будем в вашем департаменте.
Милиция убыла в отдел, а Пашин пригласил женщину к себе, так как она жила в другом районе и приезжала сюда к подруге, которую не застала дома. Та, оказывается, недавно и неожиданно сменила адрес. В квартире у Григория Нина привела в порядок шубу. Затем Пашин отвез ее к матери, где она и проживала.
На следующий день они вновь увидели друг друга в милиции. С этого момента начали встречаться. Вскоре Пашин понял, что любит эту женщину. Нина призналась, что и Григорий ей небезразличен. Они стали жить вместе. Свободно и счастливо. Два момента омрачали их жизнь. Это частые командировки Нины по делам фирмы и неприятие ее мамой Пашина. Вернее, того, что он не спешит оформить с дочерью законный брак и создать полноценную семью. Григорий же считал, что это только их с Ниной дело. Женщина поддерживала его, хотя Пашин прекрасно понимал, что настоящее состояние их отношений не совсем устраивает Нину и решать вопрос о свадьбе рано или поздно придется. И Григорий был не против такого развития событий. Просто не хотелось, чтобы его предложение руки и сердца Нине выглядело как уступка настояниям будущей тещи. А с другой стороны, при чем здесь она? Совершенно ни при чем. Так что сегодня же и следует поднять этот вопрос!
Погасив окурок, Пашин вспомнил об издательстве. Набрал московский номер. Редактор ответил, что новая работа Сумбура получена, распечатана, в следующий понедельник будет дан ответ. Они обсудили еще несколько вопросов, касающихся сотрудничества автора с издательством. На этом, пожелав друг другу удачи и творческих успехов, разговор закончили.
Григорий встал из кресла, прошел по гостиной, вышел на балкон. Было солнечно, но не жарко. На улице стояла как раз та погода, при которой Пашин чувствовал себя комфортно. И настроение у него было отменным. Скоро придет Нина, и они закроются в спальне, чтобы усмирить накопившуюся за время разлуки страсть. Окунутся в безумство наслаждения, которое, не скупясь, всегда дарили друг другу. Пашин развел сильные руки в стороны. Жизнь была хороша, и жить было хорошо.
Нина приехала к двум часам.
Пашин успел спуститься к супермаркету и цветочному магазину. Так что к ее приходу все было готово.
Григорий встретил любимую букетом роз. Она же подарила ему страстный, жаркий поцелуй. Выпили шампанского. Григорий включил спокойную музыку, пригласив Нину на танец, в конце которого поднял ее на руки и отнес в спальню.
Оторвались друг от друга, когда за плотно зашторенными окнами потемнело. Пашин прошел в гостиную, выключил магнитолу, взял со стола бутылку шампанского и фужеры, вернулся в спальню.
После игристого вина Григорий закурил, только сейчас поинтересовавшись:
— Как съездила в Питер?
— Как обычно! Обсудили договор оптовой поставки сырья, внесли коррективы, дождались, пока прошла оплата! Проконтролировали отправку вагонов. Вот и все! Все, как всегда! Какие еще будут вопросы?
— С кем ты ездила?
— С Митрофановым и Жулиной!
— Митрофанов, это который франтоватый? Лощеный и наглый?
Нина рассмеялась:
— Как точно ты умеешь давать характеристики людям. Действительно, Валентин слишком тщательно для мужчины следит за своим внешним видом и скромностью не отличается.
— Особенно в отношении женщин, не правда ли?
— Что ты хочешь этим сказать, дорогой?
— То, что не нравится мне этот тип!
— А кому он нравится? Из тех, кто имел возможность узнать его сущность, конечно!
— Он не приставал к тебе?
Нина присела на постели, обняв Пашина:
— Ты ревнуешь?
— Ты не ответила на вопрос.
— Нет, Гриша, не приставал! У него с Жулиной давний роман! Такой ответ удовлетворяет тебя?
— Да! Но… если этот петух бросит хоть взгляд на тебя, похотливый, я имею в виду, то ему не поздоровится. Так и скажи этому ловеласу!
— Хорошо! Скажу! Если представится случай, в чем сильно сомневаюсь. Он в курсе, что собой представляет писатель Сумбур, а посему старается избегать меня!
— И очень разумно поступает!
Пашин вновь наполнил бокалы:
— Как мама?
Нина вздохнула:
— Гриш, не сыпь мне соль на рану! Ты же сам прекрасно знаешь, как она относится к таким отношениям, как наши! Не надо портить такой великолепный вечер.
— Я не просто так спросил, Нина! Думаю, Ольга Владимировна права, пора нам узаконить наши взаимоотношения.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что делаешь мне предложение?
— Да, именно это я и хочу сказать!
Нина сильно прижалась к нему:
— Я давно ждала, когда ты решишься на это! И не потому, что на этом постоянно настаивает моя мама. Я хочу быть женой и иметь мужа. Этого хотят все женщины, Гриша!
Пашин повернулся к ней:
— Ты словно в чем-то оправдываешься, Нина! Почему? Не надо никаких слов, лишь ответ: согласна ли ты связать со мной свою жизнь или нет?
— Конечно, согласна!
— Вот и отметим это.
Бутылка шампанского опустела быстро. Выкурив сигарету, Григорий выключил ночник, скользнув под простыню к Нине! Любовь вновь захлестнула их, плотно захватив тела и души влюбленных.
Уснули они в третьем часу, полностью опустошенные и удовлетворенные.
В шесть утра неожиданно раздался телефонный звонок. Пашин с трудом оторвался от сна. Взглянув на настенные часы, подумал: кто это решил звонить в столь раннее время? Ему, вообще-то, некому было звонить, а уж рано утром?.. Но пришлось ответить.
— Да!
— Здравствуй, Гриша, — прозвучал женский голос.
И это было странно.
— Здравствуйте, с кем имею честь?
— Не узнал? Немудрено! Мы по телефону разговаривали всего пару раз.
— Кто вы?
— Ангелина! Дементьева, еще не забыл?
Последняя фраза заставила Пашина сесть.
— Лина?
— Да, это я!
— Подожди, ты откуда звонишь?
— Из Москвы! Но… Гриша, у меня очень мало времени, выслушай меня, не задавая вопросов.
— Говори!
— Мне и дочери грозит опасность! Подробности рассказывать долго. Скажу, что это связано со вторым моим браком. Сама-то я ладно, меня можно вычеркнуть из этой жизни, но Аля? Ей всего десять лет, и она дочь твоего погибшего друга! Помоги ей, Гриша!
Пашин ничего не мог понять:
— Минуту, Лина!..
Но бывшая супруга Демы не дала закончить фразу:
— У нас одна надежда на тебя. Поэтому, если ты решишь помочь нам, сегодня же приезжай в поселок Горки. Это дачный поселок. Я буду ждать в доме № 16, что рядом с большим прудом, напротив старого сельмага. Извини, больше говорить не могу! Теперь все в твоих руках! Надеюсь на встречу!..
Связь оборвалась.
Положил трубку и Пашин. Закурил, задумавшись.
Нина слышала обрывки телефонного разговора. Поэтому, вполне естественно, задала вопрос:
— Что это еще за Лина звонит тебе в шесть утра?
Григорий поднялся, прошел до окна, раздвинул шторы. Сел в кресло, приспособив под пепельницу опавший с букета лист розы.
— Что за Лина, спрашиваешь? Однозначно и не ответить.
— А ты подробно! Спешить нам некуда!
В голосе Нины звучала ревность, но Григорий не заметил ее, находясь под впечатлением телефонного звонка Ангелины Дементьевой.
— Подробно? Хорошо, слушай. Пожалуй, сейчас ты можешь узнать обо мне все.
— Даже так? Что значит все?
— Это значит, что до сентября 2000 года, когда я поселился в Переславле, я служил в секретной спецслужбе по борьбе с терроризмом. В принципе майор Пашин и сейчас остается в составе службы, но это только в принципе. Похоже, руководство обо мне забыло, хотя зарплату платить продолжает. Так вот, в составе диверсионно-штурмовой группы, которой я командовал, служил капитан Дементьев, он же Дема. Во время выполнения последнего задания он погиб, оставив жену и дочь. Так вот Лина, только что звонившая мне, — это Ангелина Дементьева, супруга погибшего капитана и моего личного друга. Еще до вылета на это проклятое задание, в ходе которого мы потеряли почти всю боевую группировку, Анатолий говорил мне, что у него в семье разлад. Причина в том, что Лина полюбила другого человека, некоего Моховского. Человека пожилого, но очень богатого! Еще Дема просил, если с ним что-нибудь случится, при необходимости не отказать его дочери в посильной помощи. Я поклялся, что помогу Алле. Мы были переброшены в Чечню, Толя погиб, а Ангелина вышла замуж за этого Моховского. Что было дальше, мне неизвестно, да и неинтересно! И вот сейчас она звонит и говорит, что ей и дочери грозит опасность. И то, что только во мне она видит надежду на спасение. Причем подчеркивает, что собственная судьба ей вроде как и безразлична и помощь требуется Алле, дочери Демы! Лина назначила мне встречу в поселке Горки, где, как понимаю, она в полном объеме и выложит мне проблему, создающую опасность дочери капитана Дементьева.
Нина, немало удивленная услышанным, проговорила:
— Вот почему зимой в подъезде ты так легко разделался с вооруженными бандитами! — И без всякого перехода спросила: — Ты поедешь к ней?
— Я должен это сделать! Я поклялся Деме, что не оставлю в беде его дочь! И долг выполню!
— Расскажи, как это произошло?
Пашин сразу не понял вопроса, переспросив:
— Что произошло?
Нина уточнила:
— Как погиб твой друг?
Григорий, потушив окурок, собрался с мыслями и повел рассказ о событиях трехлетней давности. Рассказ о том, что произошло ранним утром 14 августа 2000 года в Белойском ущелье.
— И когда Шульц, прикрывшись заложницей, бросил гранату, Дема накрыл ее своим телом…
Пашин замолчал, вновь переживая смерть боевого товарища. Молчала и Нина, смахнув скатившуюся по щеке слезинку.
Григорий встал, посмотрел невесте в глаза:
— Теперь скажи, могу ли я забыть о клятве?
Нина тихо проговорила:
— Нет, не можешь. Отправишься прямо сейчас?
— Сначала отвезу тебя к матери.
— Хорошо, но потом я вернусь и буду ждать тебя здесь!
Пашин согласно кивнул головой.
Через час он отъехал от дома Нины.
Остановился на центральной площади. Достал сотовый телефон, набрал номер.
Ему ответил голос капитана Глебова:
— Слушаю!
— Макс? Это Григ!
— Командир?
— Удивлен?
— Честно говоря, да! Давно не звонил. Что-нибудь произошло?
— Произошло, Максим! Дочери Демы грозит опасность!
— В чем она заключается?
— Пока не знаю! Звонила Лина, толком ничего не объяснила, но назначила встречу недалеко от Москвы. Да, она еще сказала, что ее проблема связана с Моховским!
— Вторым ее мужем?
— Да! Ты сейчас чем занимаешься?
— Какая разница? Я тебе нужен?
— Как быстро от Владимира ты можешь прибыть в поселок Горки, это в двадцати километрах от МКАД по южному направлению, как раз на Переславль.
Глебов на секунду задумался. Затем ответил:
— Часа через четыре! По максимуму!
— Хорошо. Сейчас 7.40. В двенадцать часов будь на окраине поселка, но так, чтобы тебе был виден старый магазин. Возле него увидишь и мою «десятку». Задача — дождаться моего отъезда и проследить, что будет происходить у дома № 16, где Лина и назначила мне встречу. Это как раз напротив магазина.
— Понял! В полдень буду на месте!
— Давай накинем час на непредвиденные обстоятельства.
— Принял!
— При необходимости задача может измениться!
— Это уж как обычно! Не волнуйся, Григ, я буду рядом и сделаю все, что ты скажешь! Слушай, а может, и Зорро напряжем? А то он на своей фирме у Липецка как бы совсем не закис вместе с капустой!
— Нет! Это лишнее!
— Хоп, командир! Договорились.
— Отбой, Макс!
— Конец связи, Григ!
Пашин выехал из города и прошел выездной пост ГИБДД в 8.15. Еще на площади сориентировавшись по атласу автомобильных дорог, вел «десятку» уверенно, постоянно следя за теми машинами, что следовали сзади. На сороковом километре обратил внимание на темную тонированную «девятку». Она шла на той же скорости, что и автомобиль Пашина, — 80 км/час, хотя трасса вполне позволяла развить и более приличную скорость.
Мелькнула мысль — «хвост»? Но с чего? Почему? Никаких причин для его ведения Григорий не видел. Даже если утренний разговор был кем-то перехвачен, что уже само по себе являлось предположением, скорее чисто теоретическим, нежели практическим, но даже в этом случае контролировать его, Пашина, не было никакой необходимости. Неизвестный, который, опять-таки теоретически, мог заинтересоваться майором, прекрасно знал, куда именно тот направляется. Однако «девятка» продолжала держать дистанцию, не отрываясь, но и не идя на обгон. Что ж, придется проверить тачку.
Пашин включил правый поворот, резко сбросил скорость и остановился на обочине, глядя в зеркало заднего вида. «Девятка» не остановилась. Она, по-прежнему не повышая скорость, прошла мимо. Выкурив сигарету, Пашин продолжил движение. Далее по всему маршруту до поворота на Горки этой «девятки» он больше не видел. Значит, показалось.
Свернув с трассы и проехав километров десять, Пашин въехал в типичный дачный поселок Горки, построенный на месте бывшего села. Возле дома № 16 остановился.
Впереди увидел «Мазду» Глебова. Макс, как и договаривались, был на месте. И стоянку он выбрал удачно, возле строящихся коттеджей, где не привлекал ненужного внимания. Мало ли кто подъехал к стройке? Один из строителей или заказчик…
Поставив «десятку» вплотную к высокому забору, чтобы не загораживать узкую поселковую дорогу, Пашин вышел из автомобиля, прошел к центральным воротам. Калитка в них была закрыта, слева находился звонок. Григорий нажал кнопку. Через некоторое время послышались приближающиеся шаги. По их частоте и характерному стуку каблуков понял: к воротам спешит женщина. Так оно и оказалось.
Калитка открылась, и Пашин увидел перед собой даму, в которой не без труда узнал бывшую супругу Толика Дементьева, Ангелину.
— Гриша?
— Как видишь!
— Это хорошо, что ты приехал, очень хорошо!
— Ты допускала мысль, что я не появлюсь здесь?
— Нет! Хотя… если честно, допускала. Прекрасно зная отношение всех ко мне!
Пашин вошел во двор шикарного особняка. Осмотрелся. Он был пуст и как-то запущен. Здесь долго не жили. И это, выражаясь в разных множественных мелочах, сразу бросалось в глаза. Григорий спросил:
— Чей замок?
Лина ответила:
— Это не замок и даже не поместье. Обычный загородный дом, которых полно вокруг Москвы. А принадлежит он пока мне!
— Почему пока? Ты собралась его продавать?
— Гриша, давай обо всем поговорим дома?
— Хорошо! Но мне надо сделать один звонок.
Женщина вдруг спросила:
— Кому?
И тут же спохватилась:
— Извини! Я спросила глупость! Нервы напряжены до предела… Звони, конечно, я подожду тебя в фойе.
Дождавшись, пока бывшая супруга Демы не скроется в доме, Пашин достал сотовый телефон, вызвал Глебова:
— Дорогая?
Макс, поняв, что командир перестраховывается, ответил:
— Слушаю тебя… «дорогой»!
— Как дела?
— Нормально. Я здесь уже сорок минут! За это время к дому № 16 никто не подъезжал, кроме тебя, естественно, и никто с территории не выезжал.
— Я вот что хотел узнать, дорогая! Ты не в курсе, наш сосед по даче свою тонированную «девятку» не продал?
Глебов понял Пашина:
— Нет, при мне никакая «девятка», ни обычная, ни тонированная, в поселке себя не обозначала!
— Понял. Я почему спросил? Вспомнил, один мой коллега просил подобрать в провинции нормальную тачку. А сосед как-то намекал, что собирается продать свою «девятку». Но ладно, это неважно! Что? Думаю, что скоро. Нет, у нас ничего не меняется, все, как и договаривались.
Макс ответил:
— Все ясно, Григ! Задача на данный момент остается прежней!
— Вот и хорошо. Целую. До встречи!
— Отбой!
Отключив мобильник и вставив его в чехол, Пашин направился к дому. Вошел в богато обставленный холл. Возле камина, который летом, естественно, не горел, стояли два кресла и столик со спиртными и прохладительными напитками. На камине — фотография Ангелины с каким-то мужчиной, фото в золоченой рамке. В одном из кресел сидела Ангелина. Григорий устроился напротив, спросил:
— Курить у тебя здесь можно?
— Конечно, пепельница, сигареты, зажигалка на нижней полке коляски.
Пашин поставил пепельницу рядом со строем разнокалиберных и разномастных бутылок, сигареты закурил свои. Посмотрел на женщину:
— Ну, Лина, рассказывай, в чем дело!
Лина, отчего-то еле заметно вздрогнув, произнесла:
— Извини, я немного выпью! Плохо себя чувствую.
— Дело твое, ты здесь хозяйка.
Она взяла бутылку мартини, до половины наполнила фужер. Руки ее мелко дрожали. И это было заметно, когда она поднесла фужер ко рту. Пашин сделал вид, что не обратил на данное обстоятельство никакого внимания.
Поставив пустой фужер на стол и так же, как и Пашин, закурив, Лина тряхнула головой и проговорила:
— Значит, так, Гриша! Прошу запастись терпением и слушать меня не перебивая, иначе я могу и сама запутаться, и тем самым запутать тебя. На все вопросы, которые у тебя возникнут, отвечу после того, как изложу все, что касается меня… нашей с Алей проблемы. Хорошо?
Пашин пожал плечами:
— Хорошо. Я слушаю тебя.
Лина повторила:
— Значит, так!..
И начала свой монолог, прерываясь на нервные затяжки сигарет. Григорий внимательно слушал, по сути, историю жизни Ангелины. В той части, которая касалась периода повторного замужества.
