Андрей проснулся в этот будний день, как всегда, в 6 утра. Побрившись и приняв душ, устроился на кухне, включив электрический чайник, чтобы приготовить чашку крепкого кофе. Задумался. Супругу пора бы уже отправить в родильный дом, но она все тянет. Дождется, когда начнутся схватки и придется действовать в экстремальном режиме. Андрей уже неделю как держал свой «Ниссан» возле дома. Надо сегодня же убедить ее отправиться в больницу. Так будет спокойнее и ему, и ей. Чайник вскипел и отключился, Андрей развел кофе в чашке. И тут раздался сигнал на его сотовом телефоне. Сигнал, предполагающий переключение его в режим специальной спутниковой связи. Значит, звонит Потапов. Сургин ответил:

— Доброе утро, Николай Викторович!

— Здравствуй, Андрей! Как твои дела? Рита еще не родила?

— Дела так себе, а жена не родила. Думаю сегодня отвезти ее в роддом.

Генерал, выдержав паузу, произнес:

— Боюсь, у тебя это не получится. В 10.30 к тебе подойдет моя служебная «Волга». Предупреди Павлова и, заехав за ним, отправляйся на аэродром. Там вас будет ждать транспортный «Ми-8». В нем все необходимое боевое снаряжение. На «вертушке» убыть в район предстоящего применения. Вертолет высадит вас на опушку леса, в восемнадцати километрах от Некрасовска и поселка Ропша. С опушки начинаете выдвижение к реке, выдерживая направление строго на восток. Выходите на развилку лесных дорог от указанных населенных пунктов и грунтовки, ведущей к Волге. После выхода на развилку связь со мной. Вопросы?

— А как же Рита?

— К ней прибудут наши медики. Они обеспечат все необходимое для нормальных родов.

— Ясно. Из вашего приказа следует, что диверсионная группа «Халифата» уже прибыла в район Некрасовска.

— Да, но об этом позже, при общении из леса.

— Все понятно. Начинаем работу.

— Давай, Андрюша. Жду связи с вами, отбой!

— Отбой!

Отключив радиостанцию, переведя ее в режим сотового телефона, набрал номер Павлова. Тот ответил практически сразу. Капитан, как и майор, имел привычку вставать рано.

— Да, Андрей?

— Привет. Собирайся в командировку.

— Поступил сигнал от Потапова?

— Угадал.

— Сколько на сборы?

— Три часа. Выходи во двор. Я подъеду на генеральской «Волге».

— Принял, Андрей.

— Давай!

Закончив разговор с боевым товарищем, Сургин прошел в спальню. Сел на кровать. Рита проснулась. Посмотрела на мужа:

— Уезжаешь?

— Да, Рит.

— Когда?

— В 10.30.

Супруга вздохнула:

— Понятно.

Андрей взял ее за руку:

— После моего отъезда прибудут медики службы. Они будут находиться с тобой до самых родов. Прошу, как только… как только родишь, сразу же сообщи мне об этом. Или сама, или через людей службы. Договорились?

— Конечно, любимый!

Сургин, поцеловав супругу, вышел из дома. Отогнал иномарку на стоянку. На обратном пути купил пару блоков «Мальборо».

В 10.25, попрощавшись с Ритой, он уже курил возле подъезда. «Волга» генерала въехала во двор ровно в 10.30. Водитель-прапорщик, доверенное лицо Потапова и его давний боевой соратник, был пунктуален.

Майор сел на заднее сиденье.

Машина выехала на улицу Пятницкую. Андрей не проронил ни слова, водитель знал, куда ему ехать. Забрав Павлова, «Волга» направилась к подмосковному военному аэродрому, где в дальнем конце летного поля пассажиров ждал транспортный вертолет «Ми-8».

В заданный район Сургин с Павловым прибыли в 13.30, полет занял ровно один час. Десять минут ушло на то, чтобы посадить вертолет на маленькую лесную поляну, что удалось лишь с третьей попытки. Забрав десантные сумки с маскировочными костюмами, бесшумным автоматическим оружием, водонепроницаемыми накидками, прибором ночного видения и питанием из расчета на трое суток, секретные агенты углубились в лес. Через три часа вышли к рубежу, к развилке трех дорог. Андрей вызвал Потапова:

— Мы на месте, Николай Викторович.

— Отлично. Оставайтесь там, где находитесь. Учтите, в лесу трое боевиков, они сосредоточены недалеко от моста. Активности не проявляют. Ребята «Ястреба» контролируют их. Вы будете просчитывать направление отхода диверсантов после того, как сорвется их план.

— Для этого нам надо знать, откуда они будут пытаться взорвать мост.

— К утру, возможно раньше, вы получите всю необходимую информацию.

— Ясно, а до утра куковать в кустах?

— Можете погулять по лесу, но не сближаясь ни с рекой, ни с мостом и не оставляя следов.

— Спасибо за совет, товарищ генерал!

— На здоровье, Андрюша. Итак, тебе предварительная задача ясна?

— Более чем, Николай Викторович. Вот только не пойму одного: на какой черт вы нас привлекли к акции, с которой вполне могут справиться ваши «ястребы»?

— Потом поймешь. А пока жди очередного сеанса. Отбой.

— Отбой.

Андрей недовольно выключил станцию.

Павлов взглянул на него:

— Чего нервничаешь?

— Мне кажется, Потапов вытащил нас сюда лишь для того, чтобы мы в Москве не бездельничали! Для профилактики, скажем так. Боевиков выпасли ребята «Ястреба», они же полностью контролируют духов, их здесь целая группа. Что, такая же двойка не могла перекрыть эту развилку? Могла. Но Потапов вызывает нас. Зачем? Какая в этом необходимость? И вызывает тогда, когда мне лично позарез надо быть с Ритой. Не понимаю. Дурит генерал!

Вячеслав попытался возразить:

— Но, может, у Потапова какие-то другие виды на нас? О которых он сообщит в последний момент?

— Да какие могут быть другие виды, Слава? Ну ладно, черт с ним, с Потаповым! Давай оборудовать бивак, торчать нам тут, чувствую, долго, а по небу тучи гуляют, быть дождю.

Офицеры занялись подготовкой временного укрытия, использовав непромокаемые накидки и ветви кустов. Наконец залегли в устроенном лежбище. Предполагая, что ночью обстановка может измениться, решили до наступления темноты выспаться. По очереди.

И действительно, следующий вызов Потапова последовал лишь в шесть утра, когда Андрей спал, проведя в своеобразном дозоре первую половину ночи. Пришлось проснуться. Вовсю поливал дождь, начавшийся где-то около десяти вечера. Сургин ответил:

— На связи, Кедр!

— Довожу до твоего сведения, Андрюша, боевики Гулаева минирование моста провели. Ночью. Сейчас они находятся на острове Рыбачьем, в 13.00 планируют отправиться в Некрасовск. Заряды мы обезвредили. Бандиты использовали двойную систему активации взрывчатых устройств. Детонатор установлен и замаскирован в квадрате 10-А по улитке 4 на одном из пеньков сваленного дерева. Учитывая то, что применен электродетонатор старого образца, сигнал на него может быть подан не далее как с четырехсот метров. После чего Илисханов со своим местным шефом должен сразу же покинуть район. Просчитай место, откуда может быть подан сигнал, и подготовь захват диверсионной группы при отходе. Боевики могут использовать «Жигули» седьмой модели с местными номерами… Вопросы?

Сургин усмехнулся:

— И это все?

— Пока да. Но в дальнейшей игре Гулаева этот маневр с мостом, думаю, станет лишь началом ваших активных действий.

— Еще один вопрос. Захватив диверсантов, что с ними делать?

— Об этом получишь дополнительные инструкции. Вы там в лесу не промокли?

— Пока нет. А что, может, палатку нам бросите? Не отказались бы.

— Обойдетесь. В общем, Андрей, работай. Следующий сеанс после завершения акции.

— Принял.

— А принял –  выполняй!

Сургин, отключив радиостанцию, поделился с напарником содержанием только что состоявшегося разговора с начальником, закончив речь словами:

— Так что, Славик, готовься, позавтракаем, приберемся тут и пойдем к реке в квадрат 10 А. Там отыщем антенну дистанционного электродетонатора и произведем кое-какие расчеты.

В девять утра секретные агенты начали дальнейшее сближение с рекой. Шли они открыто. И это чуть было не погубило спецназовцев. Они достигли небольшой балки, как вдруг слева у овражка неожиданно появились трое вооруженных автоматами мужчин. И появились они в каких-то тридцати метрах от Вячеслава, шедшего впереди и державшего, в отличие от Андрея, свой «ВАЛ» за спиной. Сургин же имел автомат в руках. Боевики, увидев внезапно появившихся людей в камуфлированной форме, сориентировались быстро. Слишком быстро, чтобы Павлов успел что-либо предпринять. Они, не раздумывая, вскинули автоматы, направив стволы на спецназ. И только реакция Сургина спасла офицеров от нелепой и неминуемой смерти. А также то, что бандиты держали «АКСы» на предохранителе. Этих долей секунд хватило Андрею, чтобы крикнуть: «Слава, на землю!» –  и тремя короткими, бесшумными очередями поразить врага. Пули попали боевикам в головы. Андрей специально не целился, так уж вышло. Чисто автоматически. Сказалась привычка стрелять в гарантированно незащищенные части тела противника. Выпустив восемь пуль и убедившись, что боевики, рухнув на склон балки, задергались в предсмертных судорогах, Андрей выдохнул:

— Твою мать! Надо же!

И вытер с лица неожиданно проступивший холодный пот. А может, это был не пот, а капли продолжавшего моросить не по-летнему затяжного, мелкого дождя? Возможно. Сургин присел на корточки перед лежащим на спине Павловым:

— Вот так, Славик! А ведь только что какие-то духи Гулаева спокойно могли завалить нас!

Капитан согласился:

— Да! Если бы не твоя реакция! Но откуда взялись боевики, ведь из сообщения Потапова следовало, что их полностью контролируют ребята «Ястреба»?

— А вот это, Славик, мы сейчас у нашего уважаемого Николая Викторовича и спросим. Сначала только осмотрим трупы. Давай, поднимайся, а то простудишься, не дай бог, на мокрой-то и холодной земле!

Павлов произнес:

— Ты спас мне жизнь, Андрей!

Сургин поднялся:

— Мне и самому очень не хотелось принять порцию свинца. Так что не стоит благодарности, Слава! Идем, посмотрим на этих бекасов горных.

Офицеры спецназа подошли к уничтоженным боевикам. Профессионально и быстро обыскали их. Обнаружив у одного кавказца рацию малого радиуса действия, Сургин произнес:

— А вот это уже плохо!

Павлов спросил:

— Что именно?

— Рация, Слава! Согласись, так просто дух не стал бы таскать ее с собой, следовательно, наличие станции предполагает ее применение. Из чего следует, что главарь группировки может в любую минуту вызвать уже мертвого сообщника. Который, как понимаешь, не ответит. Как воспримет молчание подельника главарь? Что предпримет? Это просчитать мы не можем!

Вячеслав неожиданно предложил:

— А что, если разрядить аккумуляторы станции? Включить ее в режим передачи, да и запаковать в сумку. Пара часов, и рация станет неработоспособной. А еще лучше вообще разрушить источник питания. Тогда получение сигнала на данной станции рацией главаря зафиксируется, а молчание объяснится выходом из строя самого прибора связи.

Сургин улыбнулся:

— А ты молодец, Слава! Объяснил хоть и путано, но в принципе верно! Так и сделаем. Займись станцией, а я свяжусь с Потаповым, узнаю, каким образом боевики оказались на нашем пути.

Но Андрея опередил генерал. Он первым вышел на связь:

— Андрей? Кедр!

— Слушаю, Николай Викторович!

— Где с Павловым находитесь?

— У балки, в шести километрах от реки.

— Прими дополнительные меры предосторожности!

Сургин спросил, словно ничего не произошло:

— И чем это вызвано?

— Тем, Андрюша, что бойцы «Ястреба», контролировавшие группу прикрытия акции, упустили троицу боевиков. Уж как это произошло, разбираться буду позже, но духи в любое время и в любом месте могут проявить себя.

— Успокойтесь, Николай Викторович, они уже проявили себя.

— Что? Не понял!

— Мы буквально несколько минут назад встретились с ними!

Генерал взял паузу, затем задал свой вопрос:

— И что дальше?

— А дальше, вы чуть было не лишились сразу двух своих секретных агентов, а наши жены чуть не стали вдовами! Но повезло. Удалось опередить их и уничтожить всю троицу до того, как они попытались открыть огонь.

Потапов облегченно вздохнул:

— Ну, слава богу, хоть так! Рации у них при себе имелись?

— Одна! Сейчас Павлов выведет из строя ее систему питания, чтобы главарь не заимел подтверждения ликвидации своей группы прикрытия.

— Черт возьми, как же быстро все может измениться. И главное, совершенно ничего не предвещало сбоя! А вон оно как вышло!

— Да ладно об этом. Что с трупами делать? Бросить в овраг?

— Нет, Андрей, их надо спрятать. Присыпать землей или вообще ветками забросать. И далее продолжить сближение с рекой.

Сургин ответил:

— Принял! Выполняю! Присыпать духов нам с Павловым нечем, а сушняка на трупы накидаем! Далее по плану!

— Хорошо! Работай! И… ну, да ладно.

В 11.20 секретные агенты спецуправления вышли в квадрат 10-А. Определили по карте место, обозначенное как «по улитке 4», и нашли тот злополучный пень, торчащий вверх обломком. Обнаружить антенну, электродетонатор дистанционного привода и проводку, отходящую от него в реку, не составило особого труда. Теперь надо было просчитать место, откуда удобнее всего подать сигнал с пульта управления на детонатор, при этом начав немедленный и быстрый отход. Таким местом мог быть только участок дороги, подходящий непосредственно к реке от лесной развилки, где была оборудована временная позиция спецназовцев. Выйдя на дорогу, Андрей проговорил:

— Вот отсюда, Славик, боевики и могут подать сигнал на взрывное устройство!

Павлов кивнул головой:

— Могут! И отсюда, и метрах в пятидесяти ближе к реке, а также в метрах ста не доезжая участка, где мы находимся.

Сургин улыбнулся:

— Я понял тебя, Славик! И полностью согласен, что засаду следует организовать непосредственно у развилки, что, впрочем, нами уже сделано. Оттуда мы увидим, и как подъедут в тачке для подачи сигнала боевики, и как начнут быстренько сваливать, поняв, что дело не выгорело.

Капитан предположил:

— А не пойдут ли они проверять, почему не сработал детонатор?

— А ты пошел бы?

— Нет!

— Вот и они не пойдут! Так что возвращаемся, готовим полноценную засаду, докладываем о работе Потапову –  и на боковую, ждать! Здесь нам больше делать нечего.

Офицеры спецназа пошли обратно к развилке, стараясь держаться грунтовой дороги. В 14.35 они уже находились на временной позиции. И приступили к обеду, достав из десантных сумок по индивидуальному комплекту обычного общевойскового сухого пайка.

В это же время в Грозном, в одном из уцелевших домов на окраине города раздался вызов аппарата спутниковой связи. Мулдашев, оторвавшись от еды, вышел во внутренний дворик:

— Слушаю!

— Говорит Ризоев! Ассалам аллейкум, Вахид!

— А? Висхан! Ва аллейкум, дорогой! Рад тебя слышать!

— Я насчет встречи.

— Да.

— Завтра к вечеру сможешь прибыть в Лондон?

Мулдашев переспросил:

— В Лондон? Завтра? –  И ответил: –  Думаю, смогу, хотя сделать это будет непросто.

— Понимаю. Но иного времени, боюсь, у нас не будет. Я в Лондоне всего два дня, сегодня и завтра.

— Я понял тебя, Висхан. Если все получится, где встречаемся?

— У терминала в аэропорту Хитроу.

— Ясно. Значит, завтра вечером в Хитроу?

— Да, после 18.00 местного времени.

— Хорошо, Висхан. Думаю, мы сможем совсем скоро обнять друг друга.

— Да поможет нам Аллах!

Связь оборвалась. Мулдашев задумался. Завтра быть в Лондоне. Это не шутка. Не в Ростов или Москву перелететь. Надо срочно связываться с Гулаевым.

Мулдашев переключил номер, услышал:

— Салам, Вахид! Что-то случилось?

— Салам, Нурпаша, просто звонил Ризоев и назначил встречу в лондонском аэропорту Хитроу. Завтра, после 18.00.

Гулаев задумчиво промолвил:

— Вот как? Иного варианта он предложить не мог?

— Нет. Это единственная возможность лично переговорить с ним в ближайшее время. А нам нужен этот разговор как раз сейчас, не так ли?

— Все это так, но… Ладно. Будь на связи, я сейчас пробью свои каналы в Москве, возможно, что-то и получится.

— Жду вызова, Нурпаша!

Мулдашев вернулся в дом, приказав одной из своих жен готовить его багаж для дальней поездки в Европу. Женщина, закутанная во все черное, молча повиновалась. Она знала, что значит готовить поездку хозяина в Европу. Для этого в доме находились дорогие костюмы, сорочки и обувь, а также пакет с документами, хранимый в закрытом кейсе.

Гулаев вызвал Мулдашева через час:

— Слушай меня внимательно, Вахид. К четырем часам к тебе подойдет «Волга». На ней выедешь за пределы Чечни. У Беслана пересядешь на «Форд», что будет ждать за постом местной милиции. На нем следуешь в Ростов. В аэропорту тебя встретит ломбардщик. Передаст билеты на ближайший рейс в Москву, деньги и номер телефона, по которому позвонишь сразу же по прилете в Шереметьево. Тот, с кем будешь разговаривать, обеспечит твой вылет в Англию. Где-то к обеду местного времени будешь в Хитроу. Далее по обстановке, все понял?

— Да, Нурпаша. Я все понял. Главарь «Халифата» попросил:

— И постарайся, Вахид, убедить Висхана принять нашу сторону. Используй его любовь к Алле и дочери в Грозном, а также чрезмерное тщеславие и непомерные амбиции. Главное, чтобы Ризоев согласился работать против Усамбиева, принимай любые его условия вплоть до того, что именно он возглавит движение сопротивления. Устраним Алимхана и Висхана поставим на место!

— Я все прекрасно понимаю, Нурпаша.

— Это хорошо! Жди гостя… и удачи тебе, брат!

— Благодарю, босс! У тебя все?

— Да! Хотя, совсем забыл. Как у нас складываются дела у Некрасовска?

Мулдашев усмехнулся:

— А разве теперь это так важно? Но Сварщик выходил на связь, докладывал, что у них все спокойно. До завершения акции, успешного… завершения акции я запретил ему пользоваться средствами радиопереговоров.

Гулаев одобрил действия заместителя:

— Правильно сделал. Им связь теперь ни к чему. Спецназ ФСБ наверняка уже обезвредил и сами заряды, и взял под контроль каждого бойца группы Юсупова. Жаль братьев, но для достижения большего иногда приходится жертвовать малым. И эти законы писаны не нами.

— Ты прав, Нурпаша.

— Тогда до встречи, дорогой!

— До встречи!

В 15.30 к дому Мулдашева подошла милицейская «Волга». Внедрение в силовые структуры Чечни своих людей являлось чуть ли не основной, жизненно важной задачей главарей бандформирований и различных преступных группировок, среди которых все больший вес набирала организация «Халифат» Нурпаши Гулаева.

В автомобиле находился один водитель, молоденький, лет двадцати, сержант. Он открыл багажник, куда Мулдашев, по документам служащий аппарата правительства, поставил чемодан, затем указал пассажиру на заднее сиденье:

— Устраивайтесь там, уважаемый! Чтобы проверки вас не тревожили.

Мулдашев ухмыльнулся:

— Что, даже твою «Волгу» проверяют?

Водитель ответил:

— Наши нет! Федералы, бывает, останавливают. Но дальше проверки моих документов дело не доходит. Сейчас стало проще, раньше труднее было.

— И чем проще?

— Сейчас все знают, и федералы и боевики, кто на кого работает и кто на чем ездит. Так что можете не беспокоиться, в Осетию я вас вывезу без проблем.

— Будем надеяться, –  проговорил один из руководителей террористической организации, садясь в милицейскую машину!

Сержант оказался прав.

Дорогу до Беслана они прошли практически без остановок. Лишь дважды на блокпостах поинтересовались маршрутом «Волги», но ни пассажира, ни его багаж не досматривая.

За бесланским постом Мулдашев пересел в серебристый «Форд», который так же беспрепятственно доставил его прямо в аэропорт Ростова-на-Дону, где бандиту были переданы билеты на московский рейс, регистрация пассажиров которого уже началась. Ждали Вахида и в Москве. Там он получил загранпаспорт с визой Великобритании и билет до Лондона. Таким образом, уставший от переездов и перелетов, но вполне довольный, Вахид Мулдашев в 15.10 местного времени прибыл в аэропорт Хитроу. А уже в 16 часов находился в главном фойе у огромных табло с указанием всех рейсов. Ознакомившись с расписанием, Вахид прошел к мягким диванчикам, где и провел почти два часа, следя за потоком пассажиров и носильщиков, а также лиц без определенных занятий. Ровно в 18.00 Мулдашев заметил в фойе высокую фигуру в светлом плаще. Это был Висхан Ризоев –  министр национальной безопасности «правительства» самопровозглашенной, но никем не признанной Ичкерии. Ризоев огляделся и также узнал Мулдашева. Направился к заместителю главаря «Халифата». Вахид поднялся навстречу земляку.

Они обнялись.

— Рад, рад, встрече с тобой, Вахид, –  проговорил Ризоев, похлопывая по спине своего старого товарища.

После короткой церемонии встречи он указал на чемодан Мулдашева:

— Багаж есть?

— Ручная кладь. Костюм, сорочки, майки, трусы, носки, все, что необходимо цивилизованному человеку в цивилизованной стране.

— Это тебе не понадобится. Уже через пять часов ты улетишь обратно. Билеты у меня.

Мулдашев нахмурился:

— Это ты так решил, Висхан?

Ризоев отрицательно покачал головой:

— Нет, брат. Так распоряжается нами судьба. Я тоже в ночь должен убыть в Кунир. Так что сдавай свой чемодан в багажное отделение, и поговорим!

Освободившись от чемодана, Мулдашев прошел за Ризоевым на улицу. Подошли к припаркованной на стоянке машине.

Соратник Усамбиева указал на «Хонду»:

— В ней и поговорим. Прокатимся до Гайд-парка и поговорим. Мне не терпится узнать, с чем ты прилетел на встречу.

Мулдашев спросил:

— А эта «Хонда» чиста?

Ризоев улыбнулся:

— Как стеклышко! Я взял ее напрокат. Подстава исключена!

— Пусть будет по-твоему.

Чеченцы заняли места в автомобиле, и Ризоев повел его в сторону центра города. Мулдашев чувствовал себя неудобно. Он ездил ранее на машине с левым рулем и по правилам правостороннего движения, а здесь все было наоборот. Машины шли по левой стороне дороги, это было непривычно.

Ризоев на ощущения Мулдашева не обратил никакого внимания.

— Вахид, перед тем как перейти к тому, ради чего ты назначил встречу, расскажи подробней об Алле и дочери.

Мулдашев ждал подобной просьбы, поэтому ответил на все вопросы Висхана, стараясь придать жизни дорогих для Ризоева людей оттенок печали и даже страдания женщин, вынужденных жить без мужчины в далеко небезопасном городе.

Чувствовалось, что Ризоев с болью слушает рассказ Вахида, и Мулдашеву было не совсем понятно, отчего так реагирует на судьбу им же брошенных женщин вполне обеспеченный, живущий в безопасном исламском государстве Кунир благополучный Ризоев.

Вахид выразил недоумение:

— Так что мешает тебе забрать ее к себе четвертой любимой женой?

— Не все так просто, брат. Алла –  двоюродная сестра Алимхана.

Эти слова явились новостью для Мулдашева. Любовница Ризоева –  родственница Усамбиева? Об этом мало кто знал, по крайней мере в «Халифате» о данном факте даже не догадывались. Поэтому Вахид только и смог, что произнести задумчиво, чисто автоматически, никак не формируя мысль:

— Вот оно что!

— Да, Вахид. Но это бы ничего, если бы сам босс не обещал ее другому. Правда, все это было давно, еще до моего знакомства с Аллой и рождения дочери, но тот человек, которому она обещана, жив. Он в Иордании. И пока Алимхан не расторгнул с ним договор, Алла не может стать ничьей женой. Моей в том числе. Ее судьбу будет определять брат.

— Но он наверняка уже забыл об Алле.

Ризоев горько усмехнулся:

— Кто? Алимхан? Ты его не знаешь. Все он помнит. Я пытался с ним поговорить, но встретил категоричный отказ и совет забыть о его сестре.

— Но почему?

— Не знаю, Вахид, не знаю. Видимо, у Усамбиева планы на Аллу. Ведь тот, кому она обещана, весьма богатый человек.

— А если тебе забыть Аллу?

— Никогда! Я лучше этого иорданца убью, от Алимхана уйду, в Грозный вернусь, но Аллу не отдам никому.

Мулдашев задумался: а ведь прав Гулаев, благодаря этой бабе вполне можно влиять на Висхана. Ризоев, ударил ладонью о руль, проговорил:

— Ладно об этом. Давай о том, ради чего назначил встречу.

— Хорошо. Но то, о чем мы будем говорить, кстати, напрямую связано и с Аллой.

Висхан повернулся к собеседнику:

— Что? С ней что-то случилось?

Мулдашев поспешил успокоить «министра»:

— Нет, нет, Висхан, с ней все в норме. Дело вот в чем.

И эмиссар Гулаева выложил Ризоеву гулаевский план нейтрализации деятельности правительства Усамбиева, добавив:

— Только так, Висхан, мы можем прекратить диктат Алимхана и его приспешников, сбежавших из Чечни, но пытающихся выставить себя чуть ли не единственной силой, руководящей всем движением сопротивления на Кавказе. Да, когда-то он являлся правой рукой Джохара, возглавлял республику, объединял руководство вооруженными формированиями. Но сейчас Усамбиев превратился в обычного банкира, а правительство сделал казначейством. Львиная доля всех финансовых поступлений со стороны оседает в Кунире, на тайных счетах Алимхана. Он не подконтролен никому, его невозможно проверить. С этим нельзя больше мириться, Висхан!

Ризоев остановил машину, прижавшись к тротуару, повернулся к Мулдашеву, спросил:

— Ты понимаешь, Вахид, в чем обвинили Усамбиева? И то, что твои слова и слова Гулаева –  пустой звук! Алимхан –  фигура мирового масштаба. А что собой представляет ваш «Халифат»? Банду по большому счету! Особенно после того, что натворили ваши боевики в горном ауле.

Мулдашев посуровел:

— Усамбиев прилетал в Россию, и этот вопрос закрыт. А мы, уважаемый Висхан, не банда, мы организация. Ты лучше скажи, ЧТО может Алимхан без нас? Без тех, кто непосредственно воюет в Чечне? НИЧЕГО он не может! Научившись считать деньги, он разучился стрелять! Нам такой командующий не нужен. Спроси себя, нужен ли он тебе? Почему не ты, не менее заслуженный человек, возглавляешь движение сопротивления? Зачем нужно какое-то «правительство», если ты один можешь курировать все боевые группировки в Чечне, которые скоро встанут единым фронтом под знаменем «Халифата»?

Ризоев потер лоб широкой ладонью:

— Подожди, подожди, Вахид. Не все сразу. Ты хочешь сказать, что «Халифат» решил выйти из подчинения «правительства»?

— Нет, я не говорил этого. Раскол в руководстве нам не нужен. Но нам также не нужен диктат сверху и посредники в оказании финансовой поддержки, откровенно разворовывающие ее. Короче, Висхан, мы –  Гулаев, Хаджимурадов и я, проведя военный совет, решили изменить структуру зарубежного руководства движением за независимость Ичкерии. Распустить правительство и назначить администрацию с нашим представителем в Кунире.

Ризоев воскликнул:

— Но это возможно лишь в одном случае! В случае смерти Усамбиева!

Мулдашев поднял на подельника тяжелый взгляд своих беспощадных глаз:

— Ты прав, Висхан. Алимхана надо убрать. Вместе с ближайшими лизоблюдами. Но убрать так, чтобы ответственность за его смерть повесили на российские спецслужбы.

Ризоев воскликнул:

— Но разве такое возможно?

— Почему нет? Возьмем последний приказ Усамбиева, согласно которому боевая группа «Халифата» послезавтра должна провести ликвидацию российского министра обороны. Разве это не повод для русских адекватно ответить Алимхану?

— Но откуда русские узнают, КТО заказал министра? Или…

Мулдашев засмеялся, похлопав старого друга по плечу:

— Вот именно, Висхан, что «или». Акция сдана ФСБ. Покушение будет осуществлено, но всего лишь покушение. Русский спецназ отразит его. Министр обороны послезавтра не пострадает. А средства массовой информации получат очень интересную информацию, которая ярко отразит террористическую деятельность нашего «чистенького» Усамбиева, связав его с покушением!

— Но это же?..

И вновь Мулдашев не дал договорить оппоненту:

— Ты хотел сказать –  подлость? Нет, дорогой, Висхан, это не подлость, это создание предпосылок для ответной реакции русских. Хотя нынешнее руководство в Кремле вряд ли пошло бы дальше гневных, но бесполезных заявлений, но в случае устранения Усамбиева ни у кого не возникнет сомнения, что это дело рук Москвы, которой надоело терпеть агрессивные выпады против себя! На этом фоне мы и должны убрать Алимхана. Вернее, это должен будешь сделать ты!

— Я?

— Да, Висхан! Конечно, ты можешь отказаться и раскрыть боссу замысел «Халифата». Но чего добьешься? Благодарности и очередной подачки? А ведь ты реально можешь стать главной фигурой в Кунире. Главной! И тогда никто не сможет помешать тебе переправить в свой дом незабвенную Аллу! Мы же во всем поддержим тебя. Но это после. После того, как Усамбиев отправится на небеса. Если же ты проявишь малодушие и уйдешь в сторону, потеряешь все. «Халифат» не будет подчиняться Куниру! А Алимхана ждут очень крупные неприятности. Мы вскроем все факты хищения денег, когда-либо переводившихся в Чечню, и предадим их огласке. Естественно, в части, касающейся тех людей и организаций, которые осуществляли финансовую поддержку джихада. Долго ли после этого проживет Усамбиев? Сомневаюсь. И он потянет за собой и тебя. В результате вместо трона ты получишь плаху. Но… решать тебе. Я передал все, что должен был передать.

Ризоев задумался. Думал он долго, почти полчаса, потом резко поднял голову:

— Значит, после смерти Усамбиева я становлюсь главным?

Мулдашев подтвердил:

— Да, Висхан, ты!

— И я буду распределять потоки денежной помощи?

— Это обговоришь с Гулаевым отдельно, здесь я ничего конкретно обещать не могу.

— «Халифат» подчинится мне?

— Ты сам станешь одним из руководителей движения.

— А Усамбиев, значит, обречен по-любому?

— Да. Так что пользуйся возможностью подняться, а не остаться, как говорят русские, у разбитого корыта.

— Хорошо. Я согласен.

Мулдашев облегченно вздохнул:

— Ну вот и договорились. Но учти, Висхан, ты должен немедленно начать подготовку ликвидации Алимхана, причем таким образом, чтобы в этом деле просматривался след российских спецслужб.

Ризоев неожиданно твердо заявил:

— Я знаю, как все организовать. Но потребуется время. Немного, недели две максимум. Это устроит вас?

Мулдашев вновь улыбнулся:

— Устроит.

— Что ж, тогда я отвезу тебя обратно в аэропорт.

Ризоев достал из бокового кармана конверт:

— Здесь билеты. Обратно полетишь через Вену и Стамбул. Вылет в ночь.

Он развернул «Хонду» и направил ее обратно к Хитроу.

Проводив Ризоева, Мулдашев прошел к телефонным аппаратам международной связи, по пути купив пластиковую карту. Набрал московский номер. Как только абонент поднял трубку, сказал:

— Наш друг согласен. Я возвращаюсь.

Ему ответил пожилой скрипучий голос:

— Хорошо. Маршрут известен, в нужное время и в нужном месте вас встретят. До свидания и счастливого полета.

Вахид не успел поблагодарить неизвестного за пожелания, тот повесил трубку.

Мулдашев прошел в бар. Заказал себе виски и чашку чая. Выпив, задумался. Поднятая Гулаевым, а вместе с ним Хаджимурадовым и им, Мулдашевым, волна по сути внутрикланового переворота реально грозила кардинально изменить обстановку. Вот только сгладит ли она шероховатости одних противоречий, установив в управлении террористической деятельностью новый, более организованный порядок? Не поднимется ли она огромным цунами, способным разнести в клочья всю их деятельность? Неизвестно. А посему надо быть начеку. Чтобы самому не пострадать в заваренной круто каше. Не стать кормом для чьего-то прожорливого чрева! Об этом теперь предстоит думать постоянно! Хоть и выполнил свою задачу Мулдашев, радости от этого не испытывал. Даже напротив, он ощущал все усиливающуюся тревогу и страх перед будущим. Что это, результат усталости и накопившегося внутреннего напряжения? Или предчувствие близкого краха? Ответа не было. И Мулдашев заказал еще виски. Расслабиться он смог только в кресле салона первого класса «Боинга», понесшего его в Вену.