ГЛАВА 5
Селение Ойты Шатанского района. Пятница 25 июля. Местное время 4.00.
На улицах и во дворах тихо. Селение еще не проснулось, хотя люди здесь привыкли вставать рано. До рассвета оставалось около часа, и единственным зданием, где в одном из зарешеченных окон горел свет, было здание отделения милиции. В настоящее время в нем находились четверо сотрудников местных правоохранительных органов. Перед домом стоял старый, полученный от федеральных войск и перекрашенный в сине-желтый цвет армейский «УАЗ». Легкий ветер трепал кроны редких деревьев, и шептался арык, протянувшийся по северной окраине аула. Ойты — небольшое селение, от силы пятьдесят дворов, но через него проходила дорога на Шатан. И здесь местные власти, да и население полностью поддерживали нынешнего президента республики, ярого противника ваххабитов и войны.
В отделении милиции бодрствовал только дежурный сержант, остальные отдыхали в небольшой комнате на солдатских двухъярусных кроватях. При них было оружие: автоматы «АКСУ-74» и пистолеты со штатным для наряда количеством боеприпасов. Имелся также пулемет «РПГ», но он стоял в кабинете начальника на столе, глядя стволом в окно, выходящее во двор. Сержант потянулся, посмотрел на часы. Через сорок пять минут подъем сослуживцам, объезд нарядом аула с прилегающей территорией. Смена в 8.00. Днем в этом старом доме будут париться трое: начальник-капитан и два сержанта. Им не позавидуешь. В пыль да жару нести службу тяжело, ночью легче, но опасней.
Неизвестные люди в камуфлированной форме и масках на лицах появились в Ойты в 4.30. И вошли в селение они с четырех сторон. Было их тридцать человек. Главная группа из десяти человек вышла из «зеленки», что раскинулась за арыком, к бетонной стене забора милицейского участка. Перепрыгнув через арык и прижавшись к стене, один из них, старший банды, поднес ко рту рацию:
— Хусейн! Я — Беслан! Ответь!
— На месте я, Беслан! Подхожу к дому главы местной администрации.
— Смотри, аккуратней, Хусейн! У Садаева в доме четверо мужчин, братья. Они вооружены, да и дом не халупа!
— Я все знаю! Разберемся, Беслан!
— Разбирайся, но учти, Садаев нам нужен живым. Остальных вали всех, но его взять живым, иначе я тебя вместо него на площадь выведу, понял меня?
— Ай, зачем так говоришь? Я прекрасно помню инструктаж Али!
— Хоп. Начало работы по моей команде!
— И это помню!
Боевик переключился на другого подельника:
— Лема? Где ты?
— Там, где и должен быть, у домов местных активистов!
— Что делать, помнишь?
— Конечно!
— Хорошо! Жди сигнала!
И последним Беслан Кадаев вызвал своего племянника:
— Аман?
— Да, дядя?
— Готов поднять шум?
— Готов!
— Особо не увлекайся! Только три дома на окраине. Потом все по плану!
— Хорошо! Я все помню!
— Вот и молодец! Это твой первый боевой выход. Докажи, что ты истинный горец, не опозорь род.
— Не волнуйся, я докажу и не опозорю!
— Молодец. Конец связи.
Отключив импортную портативную рацию, Кадаев положил ее в накладной карман куртки, посмотрел на часы. 4.40. Если ничего не изменится, то скоро Кровавый Али отдаст приказ! И тогда… тогда он, Кадаев, покажет этим местным предателям, как служить неверным, забыв о священном джихаде. Жалеть он не будет никого. И не только потому, что так приказал генерал Асханов. Кадаеву самому хотелось крови. Много крови. Давно он не испытывал того внутреннего трепета, когда острым клинком кинжала отрезал головы неверных. Вот и сейчас, в преддверии скорой кровавой бойни, его тело слегка дрожало. И без разницы, что предстоит пролить кровь своих соплеменников. Они предали идею освобождения. Пошли в услужение к русским, смирились с участью рабов. Чем они лучше неверных? За свое предательство жители этого аула и ответят.
В кармане завибрировала сигналом вызова портативная радиостанция:
— Беслан?
— Да, хозяин!
— Начинай, дорогой!
Асханов тут же отключился, а Кадаев бросил в эфир:
— Внимание, работаем.
И, разделив свою группу, повел первую пятерку вдоль забора.
В помещение отделения милиции бандиты ворвались без труда, дверь здания не была закрыта. Дежурный сержант только поднял глаза на возникших на пороге людей. Он не успел взять в руки автомат, как пуля девятого калибра, выпушенная Бесланом из трофейного «ВАЛа», раскроила ему череп. Следом за милиционером Кадаев расстрелял и его полевую рацию, стоявшую в углу на невысоком сейфе, и телефонный аппарат на столе. Одновременно двое его подельников вошли в комнату отдыха дежурной смены. И здесь бандиты не встретили никакого сопротивления, в упор расстреляли не успевших проснуться милиционеров.
В это же время группа Хусейна пошла на штурм дома главы местной администрации. Здание атаковали десять боевиков, и они без труда заняли все помещения, включая женскую половину. Братья Садаева были застигнуты в постелях. Двое спали с женами, третий один. И в этом случае бандиты долго не думали. Автоматные очереди вспороли легкие одеяла, а под ними и тела невинных людей. Сам глава администрации, услышавший шум в доме, поднялся. Инстинкт самосохранения заставил его действовать быстро. Но автомат висел на противоположной стене, у самой двери, и он, приказав беременной жене спрятаться за сундук, рванулся к оружию. Когда Шамиль Садаев уже сорвал его с гвоздя, пытаясь дослать патрон в патронник, на пороге появились трое. Удар в голову сбил главу администрации с ног. «АК-74» отлетел в сторону. Ствол бесшумного «ВАЛа» уперся в затылок хозяина дома.
— Лежать, Шамиль! Кончилась твоя власть, собака.
Это единственное, что услышал он перед тем, как провалился в черную глубокую пропасть.
Потерявшего сознание Садаева быстро связали. Перевернули на спину. Хусейн поставил ему ногу на грудь, приказал:
— А теперь убить всех, находящихся в доме! Никого не жалеть. Ни женщин, ни детей, ни родителей этого продажного пса.
Боевики рванулись из комнаты выполнять приказ главаря. Хусейн посмотрел на лицо плененного врага, затем на часы, достал длинную папиросу. Выкурить косяк анаши у него было время. Сделав первую затяжку, он услышал какой-то шорох за сундуком и тут же направил в угол ствол автомата:
— Кто это там за сундуком? Быстро поднялся, иначе разнесу все в клочья.
В ответ послышался испуганный женский голос:
— Не надо, прошу вас!
— О, кажется, Шамиль в эту ночь развлекался с одной из своих жен? Хорошо! Выходи, женщина!
Закрыв лицо рукой, жена Садаева в ночной рубашке вышла из укрытия. Хусейн сразу определил, что она беременна.
Указав на живот молодой чеченки, спросил:
— Первого носишь, красавица?
Та все так же испуганно и коротко произнесла:
— Да, господин!
Хусейн продолжал игру:
— Ты из какого рода будешь?
— Местная, родители здесь же, в Ойты живут. Дадаевы мы!
— И давно замужем?
— Нет, чуть больше полугода.
— Какая по счету жена?
— Вторая!
— Да что ты? У Садаева всего две жены?
— Да!
— Значит, задешево продался федералам?
— Я ничего не знаю!
Разговор прервал вернувшийся помощник:
— Порядок, Хусейн! Всех, как баранов, положили! — Он указал на женщину: — Кроме этой, брюхатой! Ты решил подарить ей жизнь?
Женщина взмолилась, упав на колени:
— Пощадите, прошу вас, я так молода, я к родителям уйду, отпустите! А хотите, к себе заберите, только не убивайте, я хочу жить, у меня ребенок будет.
Хусейн сощурил глаза, вспыхнувшие нехорошим блеском:
— Ничего у тебя в этой жизни больше не будет.
И выстрелил. Длинной очередью прямо в живот.
Женщина, издав вздох, завалилась на бок, задергавшись в предсмертных судорогах.
Хусейн кивнул на связанного главу администрации:
— Этого привести в чувство — и на площадь.
Получив приказ, Лема Агаев, командир третьей боевой группы, выдвинувший своих людей к домам, в которых проживали один из работников администрации и начальник местной милиции, повел боевиков к первому зданию. Хотя должен был начать с милиционера, со следующего дома. Но мент никуда не денется, а вот в усадьбе Вахидова, заместителя Садаева, у него был свой личный интерес. Бандит знал, что к Вахидовым из района приехала девушка, которая в свое время, еще в Грозном, отказалась стать его женой. Так уж получилось, что вчера она приехала к родственникам. Очень кстати для Агаева. Перепрыгнув через забор и пристрелив собак, бандиты ворвались в дом. Он был невелик, всего четыре комнаты, но людей в них много. Одних детей от года до восьми лет пять человек плюс хозяин с хозяйкой. Девушки, как ни странно, среди семьи Вахидова не оказалось, что взбесило Лему. Неужели эта сука вчера же и уехала обратно в район? А была так близка и доступна. Со злости Агаев лично расстрелял всю семью Вахидова. А заместителю главы местной администрации молодой убийца вырезал кинжалом на простреленной груди слово «свинья».
Через забор находился дом начальника милиции. И вот здесь бандиты неожиданно для себя нарвались на сопротивление. А виной всему стал племянник Кадаева Аман. Он не дождался, пока остальные группы завершат бойню в домах, приказал открыть огонь из гранатометов по зданиям на окраине аула, где проживали два свободных от дежурства милиционера и семья дальних родственников одного из приближенных людей президента Чечни. Грохот взрывов и разбудил капитана Саида Шалдаева. Накануне офицер отправил семью к родственникам жены в Грозный и ночевал один, устроившись спать на веранде. Услышав разрывы гранат и увидев сполохи огня на околице аула, он тут же оделся в спортивный костюм и, схватив автомат с двумя магазинами, через боковую дверь прыгнул в кусты палисадника, успев заметить, как через забор от соседей в его двор прыгают тени. Капитан насчитал их пять. Движение же самого начальника милиции осталось для Лемы и его боевиков незаметным. Капитан, понимая, что нельзя дать бандитам разойтись по двору и проникнуть в дом, вскинул «АК-74». Выхватив две ближайшие цели, он дал длинную очередь. Тени, вскрикнув, упали. Тут же переведя автомат влево, Шалдаев выстрелил еще по двум боевикам, которые застыли от неожиданности на фоне светлого сарая. И эти словили свои порции свинца. Пятый же исчез, так и не ответив на выстрелы офицера милиции. Шалдаев сменил позицию, уйдя к забору соседнего дома, откуда и появились неизвестные. По опыту Саид знал, что, убив соседей, там боевики не задержатся. Капитан перемахнул через забор и бросился в дом. Увиденное шокировало его. Ярость вскипела в горячей крови капитана. Он приник к окну кухни, увидел, как по улице бегут несколько бандитов. Но огня не открыл, сдержался. Неизвестно, сколько моджахедов вступило в аул, а обозначив себя здесь, он подвергнет жизнь смертельной опасности. Уж из дома убитых соседей бандиты не выпустят капитана. Мысли бились в голове начальника милиции. Судя по всему, дежурный наряд отделения внутренних дел боевики уничтожили, значит, там их уже не должно быть, а в его, Шалдаева, кабинете пулемет, две гранаты и, что самое главное, в нижнем ящике стола рация. С ее помощью можно выйти на отдельный мотострелковый батальон, дислоцирующийся в каких-то двадцати километрах от Ойты, а также связаться со своим начальством в Шатане и до прибытия основных сил попытаться удержать банду в ауле. Но для этого надо проникнуть в отделение милиции. На улице рассвело. Послышались крики. В его доме бандиты крушили все подряд, из соседних начали выгонять на улицу людей. Крик усилился, кричали в основном женщины и дети. Осмотревшись, капитан понял, как достичь своего кабинета. Он закатал штаны спортивного костюма и надел на себя черное длинное платье жены уже покойного хозяина разгромленного дома. Закрыв лицо платком и прикрыв автомат платьем, он выбежал на улицу, стараясь семенить босыми ногами так, как это делают торопящиеся женщины. Людей гнали к центру аула, как раз туда, где чуть в стороне от площади и находилось отделение милиции. Поравнявшись с высокими кустами, росшими напротив здания милиции, Саид юркнул в них. Через минуту он был уже внутри отделения. Увидев расстрелянных милиционеров, заскрежетал зубами. Распахнул свой кабинет, бросился к столу, достал рацию. Вызвал дежурного РОВД. Тот сообщение принял, связал Шалдаева с начальником районного отдела. Майор приказал попытаться задержать бандитов в ауле, что и без приказа намеревался сделать капитан. Связь с мотострелковым батальоном районный начальник взял на себя. Отключив рацию и сбросив женское одеяние, Шалдаев перенес пулемет в комнату дежурного части. Пододвинув стол прямо к окну, установил на него РПК. Вышел в коридор, закрыл на засов входную дверь. Теперь капитана отсюда можно было выбить лишь точным попаданием заряда гранатомета. А они у боевиков были. Это их взрывы и разбудили начальника отделения милиции селения Ойты. Вернувшись в дежурку, капитан замер у пулемета, глядя, как по улице продолжают гнать к площади людей. Что задумали бандиты? И почему они решили разгромить Ойты? Ответа на этот вопрос у бывшего сержанта-десантника, а ныне капитана чеченской правительственной милиции не было. Да и не пытался он найти этот ответ. У Шалдаева была другая, более конкретная задача.
Неожиданный отпор, который бойцы группы Лемы получили, проникнув во двор дома начальника милиции, внес в стан боевиков замешательство. Мало того, что капитан успел встретить незваных гостей, он еще и убил двоих сразу, да еще двоих ранил, одного смертельно, в живот, от чего бандит корчился и выл, не в силах справиться с пылающим внутри адским огнем боли. Не пострадал лишь Лема. При первых же выстрелах Шалдаева он бросился в сад, где залег в оросительной канаве виноградника, не думая пытаться атаковать милиционера. Он выхватил рацию и крикнул в микрофон:
— Беслан! Беслан! У меня прокол.
Кадаев прокричал в ответ:
— Я слышал выстрелы. Что это значит, Лема?
— Проклятый мент успел открыть огонь по моим бойцам, когда мы вошли к нему во двор! А все твой Аман виноват. Какого шайтана он начал стрелять из гранатомета раньше времени? Если бы не его обстрел, то ничего бы не было, а так у меня вся группа выведена из строя, двое насмерть, один подыхает с пулей в животе, у четвертого перебита нога.
Выслушав доклад одного из подчиненных, Кадаев выругался:
— Черт бы вас побрал, ишаков обрезанных. Аман дурак, пацан, а ты почему начал работу не с дома мента? Я тебе что говорил? Сначала завали тех, кто опасен, потом остальных, а ты?
Лема огрызнулся:
— А что я? Если бы не твой идиот-племянник…
Кадаев оборвал речь подчиненного:
— Заткнись! Доложи лучше, куда делся этот ретивый мент? Не мог же он бросить семью и с женой и детьми из дома уйти тоже не мог. Ты его видишь?
— Нет! В доме все тихо! Но и до этого ни женских, ни детских голосов я не слышал, а сейчас Дауд своим воем уши закладывает.
Беслан приказал:
— Помоги ему избавиться от боли, а также позаботься о его напарнике. Мне раненые не нужны! Далее жди Хусейна, он со своими людьми подойдет к дому мента. Вместе найти этого пса Шалдаева. Не возьмете живым, у мертвого отрежьте голову!
— Понял тебя, Беслан!
Хищно оглядываясь по сторонам, Лема прошел к сараю, выглянул из-за угла во двор. Прямо перед ним корчился и орал от боли Дауд, рядом с ним пытался перевязать ногу второй бандит, словивший пулю милиционера. Не выходя на открытое пространство, Агаев прицелился и дважды выстрелил. Бывшие его подчиненные, получив по пуле в головы, растянулись на траве. Лема же бросился обратно в сад и тут же боковым зрением зацепил какое-то движение среди деревьев соседней усадьбы. Остановился, вглядевшись в темноту. И чуть не вскрикнул от радости. По саду бежала девушка. Ею могла быть только его несостоявшаяся невеста Марьям. Бандит ринулся наперерез. Он бежал быстрее, и спустя минуты девушка чуть не налетела на боевика. Вскрикнув, она остановилась, и глаза ее расширились от ужаса. Конечно же, она сразу узнала Агаева, и сердце ее оборвалось. Лема же злобно лыбился:
— Что, кошечка, добегалась? Вот где встретиться довелось! Унизила меня, унизила мой род и думаешь, тебе так просто это пройдет? И я все забыл? Ха, ха, нет, козочка, я помнил и искал тебя. Долго искал, только дня три назад узнал, что ты вместе со своими родителями в районе обосновалась. Учительствуешь? Гяурам служишь? Люди говорили, лицо открыла? Шлюха! Но теперь ты ответишь за все! Пойдешь со мной, рабыней будешь, ноги мыть будешь, все, что захочу, делать будешь, сука. А узнаю, стала женщиной, каждый день кнутом бить буду! Ты за все, тварь, ответишь.
Сзади раздалось какое-то шуршание. Трусливый по натуре, Лема резко обернулся. Этим и воспользовалась женщина. Она толкнула бывшего жениха в спину, да так, что тот, споткнувшийся о какой-то пенек, полетел к яблоне, выронив автомат. Девушка же бросилась бежать. Ужас, охвативший ее при встрече с ненавистным Агаевым, не помешал девушке сориентироваться и сообразить, что самым безопасным местом, куда Лема вряд ли сунется, является усадьба начальника милиции, а именно сарай. Туда она и рванулась.
Поднявшись, бандит злобно выругался. Быстро огляделся, Марьям нигде не было видно. Он закричал:
— Я все равно найду тебя, сука. Лучше сама выйди, иначе завтра же я отрежу головы твоим старикам и брату. Клянусь! Выходи, шлюха!
Но в ответ — тишина.
Агаев бросился к концу сада, надеясь, что женщина побежала на равнину. Но там ее не было. В сердцах сплюнув, он вернулся к дому Шалдаева, но не к сараю, где лежали убитые им собратья по оружию, а к центральному входу.
Отряд Хусейна прибыл к дому Саида, когда Лема прекратил поиски девушки, и, с ходу открыв массированный огонь, ворвался в здание, круша все на своем пути. Но ни капитана, ни членов его семьи не обнаружили. Бандиты вышли во двор, где их ждал Агаев.
Хусейн проявил крайнее раздражение. Он выкрикнул в физиономию Лемы:
— Куда делся мент? Куда делась его семья? Ведь ты же отвечал за этот сектор!
Но Лема, имевший в отряде Кадаева равные с остальными командирами групп права, огрызнулся:
— Ты чего орешь на меня? Благодари Амана за его чрезмерное усердие! Семьи мента в доме не было, а капитан наверняка уже несется по «зеленке» в сторону Шатана. Он что, самоубийца, после всего произошедшего оставаться в ауле? Наверное, благодарит Аллаха, что вырвался из Ойты! Так что тут делать нечего.
Хусейн связался с Кадаевым, доложил о начальнике милиции. Беслан согласился, что капитану Шалдаеву удалось бежать из селения, добавив, что, как выяснилось, семью милиционер еще вчера отправил в Грозный, так что мента в ауле ничего не держало. Спасти бы свою шкуру. Затем главарь банды приказал отряду Хусейна продолжать выводить людей к площади. И собрать их у мечети максимум через полчаса. Все действия банды в ауле Ойты расписаны Асхановым по минутам, и Беслан обязан был в точности исполнять распоряжение командующего «силами сопротивления»! Поэтому жителей аула торопили. Вскоре всех оставшихся в живых собрали на площади. Туда же вытащили связанного главу местной администрации Шамиля Садаева. Все это видел капитан Шалдаев и уже приготовился открыть огонь по боевикам, стоявшим чуть в стороне, чтобы не задеть мирных жителей, но промедлил. Виною стал случай, нелепость, ветхость стола. Сошка пулемета соскочила с края, отломив кусок прогнившей крышки. Капитан вновь укрепил РПК, но стрелять не мог. Специально или нет, но бандиты рассредоточили жителей кругом, сами же основной массой остались внутри. Лишь несколько боевиков контролировали толпу извне, и было их четверо. Стрелять по ним? Рискованно. Женщины и дети от выстрелов могут дернуться с площади, а главные силы банды, не разобравшись, открыть слепой огонь, что вызовет массовую гибель ни в чем не повинных людей. Проклятый стол. Шалдаев до хруста в пальцах сжал кулак. Что же делать? Ведь Шамиля эти подонки сейчас убьют, как убили его соратников и наверняка всю семью. Капитан переводил ствол пулемета из стороны в сторону, пытаясь найти решение.
А Кадаев между тем, находясь внутри живого круга, заставил поднять Садаева так, чтобы того удерживали на коленях. Сам глава администрации ни при каких обстоятельствах не унизился бы перед бандитами. Даже под угрозой медленной, мучительной смерти.
Беслан обратился к жителям аула, предварительно посмотрев на часы. Говорил он недолго, объяснив, что аул подвергнут наказанию за лояльность к федеральной власти неверных. Если жители и далее будут подчиняться ставленникам Москвы, то следующий визит отряда исламского освобождения будет последним для селения. Ойты просто перестанут существовать. И в подтверждение своих слов Беслан Кадаев указал на скованного Шамиля Садаева:
— Сейчас, при всех, этот шакал, предавший нашу веру, наши обычаи, нашу свободу, умрет! Это будет кара за все его дела. И мы будем карать не только самих предателей, но их семьи, чтобы все знали, чеченцы — свободный народ и жить будет по своим законам. И так будет, даже если нам придется каленым железом выжигать скверну из сердец истинных, но заблудших мусульман. Аллах Акбар!
Бойцы отряда хором повторили:
— Аллах Акбар!
Кадаев зашел за спину Садаева, схватил своими корявыми пальцами Шамиля за глазницы. Рванул голову вверх, одновременно полоснув по туго натянувшейся коже горла остро отточенным клинком своего кинжала. На песок обильно хлынула черная кровь, толпа ахнула, но осталась на месте. Женщины отворачивались, закрывая глаза своим детям, а Кадаев продолжал свою адскую работу. Посмотрев на дергающееся тело главы местной администрации, он вновь нагнулся и отрезал голову Шамиля. Поднял ее над собой, не обращая внимания на то, что кровь льется ему на камуфлированную куртку, опять возопив:
— Аллах Акбар!
И вновь ему дружно ответили боевики:
— Аллах Акбар!
Толпа же мирных жителей угрюмо молчала.
Казнь сквозь частокол ног видел капитан Шалдаев и от бессилия до крови прикусил губу. С каким наслаждением он всадил бы весь магазин в убийцу. Но не мог этого сделать. И все же он нашел решение. Оставив пулемет, капитан ударом кулака разбил окно и швырнул во двор гранату. Взрыв потряс аул. Женщины и дети в испуге рухнули на землю. Более привычные к подобным вещам боевики лишь пригнулись, оцепенев на мгновение. В это время по ним и ударил пулемет Шалдаева. Ему удалось зацепить несколько бандитов, но на этот раз Аман, племянник Кадаева, не участвовавший в казни главы администрации и находящийся с гранатометом вне поля зрения начальника милиции, все сделал, как положено. Не поторопился и не опоздал. Он исправил допущенную ранее ошибку. Быстро сориентировавшись и определив, откуда ведется огонь по площади, выпустил из «Мухи» кумулятивную гранату в окно здания милиции. Заряд попал прямо в голову Шалдаеву, мгновенно превратив капитана в обезображенную и обугленную головешку.
После взрыва в милиции толпа жителей Ойты рванулась с площади. И остановить ее было невозможно. Да боевики и не пытались это сделать. Кадаев, один из немногих упавший на землю при пулеметном обстреле и не пострадавший от него, поднялся, грозно выругавшись:
— Лема! Я лично порву тебя на куски! Это ты, шакал, позволил менту уйти.
Агаев виновато потупился. Рядом с ним в пыли валялись четверо боевиков. Итого потери бандитов в, казалось бы, продуманной и подготовленной карательной акции составили восемь человек. Более четверти количественного состава отряда Беслана навсегда остались в Ойты, пав от рук одного милиционера.
Понимая, что капитан или кто-то другой, используя мобильную связь, уже мог сообщить в ближайшую мотострелковую часть или в районный центр о нападении на село, Кадаев отдал приказ на отход по ранее разработанному плану. Мелкими группами через лесной массив и перевал в Ойтынское ущелье, так же густо поросшее лесом, но где имелась полевая дорога, уходящая и на восток, и на запад, и где боевиков ждали внедорожники. Последним из селения должна была выйти группа племянника Беслана Амана, отличившегося на финальной стадии операции. О его промахе в самом начале акции уже забыли. Али Асханов, как всегда, просчитав все возможные варианты развития событий при проведении операции, предполагал, что может по той или иной причине произойти сбой и отряд понесет потери. Но не допускал того, чтобы кто-то из боевиков попал живым к федералам. Поэтому в начале отхода из аула, помня инструкции Кровавого Али, Кадаев подозвал к себе племянника:
— Аман! Всем, кого подстрелил проклятый мент, — выстрел в голову!
Аман поднял на дядю удивленный взгляд:
— И раненым? Мы не возьмем их с собой?
— Нет, Аман, не возьмем! Скоро здесь будут русские. Они начнут нас искать, с ранеными мы далеко не уйдем! Ты же не хочешь погибнуть из-за какого-то и так обреченного на смерть Махмуда?
— Не хочу!
— Тогда выполняй приказ! И запомни, это не я так решил. Так приказал сам Али Асханов.
— Я все сделаю, как ты сказал, дядя!
— Только быстрее и догоняй отряд. Маршрут тебе известен. Я дождусь тебя за перевалом.
Оставив племянника с его подчиненными в ауле, Кадаев догнал свою группу, уже углубившуюся в лесной массив. Вскоре и Аман, добив раненых собратьев, скрылся в «зеленке». Над опустевшим аулом повисла зловещая тишина, нарушаемая треском разгоравшихся пожаров домов, расстрелянных из гранатометов. И только через полчаса на большой скорости в аул влетели бронетранспортеры мотострелкового батальона. Окружив селение, несколько машин вошло в аул и остановилось на площади, рядом с лежащим в пыли обезглавленным трупом главы местной администрации и четырьмя мертвыми боевиками. И практически тут же в небе зарокотали два вертолета «Ми-8», на пилонах которых были подвешены кассеты с неуправляемыми реактивными снарядами. «Вертушки» смогли приземлиться за аулом, в поле.
В 7.00 командира отряда спецназа «Гроза» вызвал по экстренной связи генерал-лейтенант Кучеров.
— Калинин слушает, товарищ генерал, здравия желаю!
— Здравствуй, Калинин. У тебя отряд готов к выполнению боевой задачи?
— Странный вопрос, Геннадий Анатольевич. «Гроза» всегда готова накрыть любой участок, где в этом возникнет необходимость. Разумеется, в пределах летных возможностей вертолетов авиаполка. А что случилось?
— То, что банда «чехов» на рассвете распотрошила аул Ойты! Боевики навели в селении шороху, уничтожив чуть ли не треть населения аула, включая главу администрации, его сотрудников и милицию. Не пощадили бандиты и семьи вышеуказанных лиц. Короче, туда сейчас перебрасывается рота мотострелкового батальона. Вылетай и ты! Силами, которые посчитаешь необходимым взять с собой.
Калинин прервал генерала:
— Банда уже отошла из аула?
— Отошла! Но далеко уйти не могла. У нее две дороги: либо на Шатан, либо через перевал на юг. Направление районного центра пехота перекроет, а вот горы на тебе. Еще вопросы?
— Командир мотострелковой роты оповещен о нашем прибытии?
— Будет оповещен к моменту появления отряда в Ойты!
— Его задача?
— Это не наше дело! Наша задача — постараться сесть на хвост отходящей банде, с последующим ее уничтожением.
В голосе Калинина прозвучали нотки сомнения:
— Не думаю, что сейчас это удастся сделать! «Чехи» имеют удивительную способность исчезать там, где это сделать, казалось бы, невозможно, свободно преодолевая наши заслоны и блокпосты. Ну, а в горах, даже сразу взяв след, настичь их уже не успеем.
Генерал выразил неудовольствие:
— Много говоришь, Александр Иванович! Вылетай в Ойты и определяйся на месте, что можно сделать, а что нет! После чего доклад мне! Все, отбой!
— Отбой, Геннадий Анатольевич!
Передав рацию оперативному дежурному, Калинин задумался. Сначала нападение на колонну, захват оружия, потом появление Асханова в Аманкуле, и вот удар по чеченскому селению. И если первое с третьим как-то вязалось, то все три факта в логическую линию не складывались. И люди ли Асханова разгромили мирный аул? Может, отряд какого другого, никому не подчиняющегося отморозка устроил бойню в селении по каким-либо сугубо личным мотивам. Например, местную девочку в жены не отдали. Вот он, обдолбившись анаши, и решил разнести аул! А что? И такое уже бывало. Хотя что-то подсказывало полковнику, что нападение на Ойты — это только начало цепи активных действий Кровавого Али. Что последует дальше? Скорее всего, нападение еще на какой-нибудь аул. Асханову просто необходимо заставить говорить о себе. Вернуть тот страх, в котором он ранее держал целые регионы и который ослабел после успешных операций российских войск и спецслужб. Иначе забугорные спонсоры и хозяева могут и бросить этого «борца за независимость» на произвол судьбы. Тогда ему хана. И это Асханов понимал. Это все понимали, но Али до сих пор удивительнейшим образом продолжал оставаться на свободе, содержал штаб и руководил бандформированиями, которые, то активизируясь, то уходя в тень, продолжали существовать. А удивительным, почему Асханов до сих пор не предстал перед судом, было то, что его никак «не могли» поймать на крайне ограниченном пространстве силами мощнейших спецслужб. Журналисты знали, где скрывается Асханов, свободно дающий интервью Центральному телевидению, а ФСБ — нет. Федеральной службе безопасности, преемнице самого КГБ, местонахождение главного врага неизвестно. До сих пор. Отряд «Гроза» был переброшен к Чечне не для выполнения обычных задач, он сориентирован на нейтрализацию Кровавого Али. Асханов — его главная цель. И об этом знали всего три человека: сам полковник Калинин, генерал-лейтенант Кучеров и ТОТ, кто стоял выше. Выше всех на иерархической ступени должностной государственной лестницы.
Калинин приказал отдельной разведывательной группе старшего лейтенанта Волкова и первой штурмовой группе майора Есипова срочно подготовиться к убытию в заданный район, который будет обозначен позже, как и конкретная задача подразделениям на месте. Пилоты вертолетов получили команду десятиминутной готовности к вылету. Именно столько времени требовалось группам спецназа, чтобы экипироваться по-боевому, в готовности с ходу вступить в бой, а летчикам разогнать для взлета свои винтокрылые машины. Передав командование оставляемыми на базе подразделениями заместителю, подполковнику Данилову, Калинин, как и подчиненные, отправился в свой отсек, чтобы заняться перед вылетом собственной персоной.
«Вертушки» со спецназом на борту подошли к Ойты, когда мотострелковая рота закончила блокирование аула, в чем уже никакой необходимости не было. Но ротный действовал по инструкции, догонять бандитов не входило в его обязанности. Вертолеты «Ми-8» сумели приземлиться в поле за рубежом оцепления селения бронетехникой и спешившимися мотострелками.
Покинув борт первым, Калинин направился к ближайшему бронетранспортеру. Группы спецназа на некотором удалении следовали за ним. Калинина встретил худощавый молодой офицер:
— Лейтенант Панов, командир третьего взвода первой роты 55-го отдельного мотострелкового батальона. Вы командир отряда специального назначения?
— Да, полковник Калинин! Где командир роты?
Узнав звание стоявшего перед ним офицера, лейтенант, подтянувшись, доложил:
— В селении, товарищ полковник! На площади! Там такое! Да отсюда видно, вон сразу за домами скопления людей и три «БТРа». Там ротный, капитан Платонов.
Калинин подозвал к себе Есипова и Волкова и обратился к командиру штурмовой группы:
— Коля! Находись со своими гвардейцами здесь. Особо не рисуйся, пусть люди укроются за «вертушками».
Полковник обернулся к старшему лейтенанту:
— А ты, Сережа, со своими людьми следуй за мной. Тебе в ауле работа найдется.
Командир отряда, резко развернувшись, пошел к центру селения Ойты. Командира роты окружала взволнованная толпа. Капитан пытался перекричать чеченцев, но это ему удавалось плохо. Полковник быстро разрядил обстановку, на подходе несколько раз выстрелив из пистолета в воздух. Толпа замолчала, обернувшись на подходящих к площади людей в камуфлированной форме и беретах. Жителям стало ясно, что это не обычные военные, и они расступились перед спецназовцами, пропуская их к центру площади. Но Калинин подошел к капитану:
— Платонов?
— Так точно. С кем имею честь?
— Полковник Калинин, спецназ! Что за собрание? Почему допускаете митинг?
Капитан ответил:
— А что я могу сделать? Вы, полковник, взгляните на то, что сотворили бандиты!
Только сейчас Калинин увидел широкий и длинный брезент, расстеленный на земле.
Он подошел к нему, приказал Волкову:
— Открой, Сережа!
Командир разведывательной группы указал подчиненным на брезент. Те сдвинули его в сторону, обнажив расстрелянные, изуродованные, частью обгоревшие трупы. Один, лежавший посередине, представлял собой полностью сгоревшую головешку, другой был обезглавлен.
Полковник мрачно оглядел погибших от рук боевиков, приказал вновь закрыть тела.
В это время начавшая роптать толпа вдруг затихла, повернувшись в сторону восточной оконечности селения, где догорали несколько домов. Калинин увидел идущего по улице совершенно седого старика, несущего на руках неестественно изогнутое тело ребенка. В наступившей звонкой тишине, казалось, был слышен каждый шаг его босых ног по пыльной дороге. Он подошел прямо к Калинину, безошибочно определив в нем старшего из русских военнослужащих. Положив тело мальчика, простреленное в нескольких местах, прямо у ног Калинина, поднял на Александра свои влажные глаза:
— Смотрите, начальник, на тело моего внука! Ему всего пять лет. Он не понимал, кто такие ваххабиты, а кто федералы, он не знал, почему идет война, кто с кем и за что воюет. Он ребенок. Но его убили. Почему? Почему убили других людей? Женщин и детей? Почему вы, говорящие, что пришли на нашу землю защищать нас от бандитов, не были этим утром здесь? Почему не сделали то, о чем говорили? Зачем вы пришли к нам? Ваша часть, боевые машины которой сейчас окружили аул, находится недалеко отсюда, пятнадцать минут езды. Почему эти машины и солдаты не приехали утром, когда бандиты только вошли в аул? Взрывы были слышны далеко. Почему нас защищал один только чеченец-милиционер Саид Шалдаев? Один от целой банды. Его обгоревший труп вы видели рядом с обезглавленным телом Шамиля Садаева. Почему лично вы, начальник, появились в ауле только сейчас? Когда никому в селении уже не нужны? Ответьте мне! И моему убитому внуку, а также тем, кто лежит под брезентом и стоит рядом. Ответьте.
Полковник вздохнул, снял берет:
— Что я могу сказать тебе, отец? Мы виноваты перед вами в том, что не смогли защитить. Но пойми и нас. При всем своем желании федеральные силы не могут выставить войска в каждом ауле, на каждой горной тропе, на каждом перевале и в каждом ущелье! Это невозможно. Как невозможно понять, почему чеченец Асханов воюет против собственного народа, заявляя при этом, что защищает его интересы. Да, в бандах Кровавого Али и других формированиях много наемников, но много и чеченцев. Пусть люди скажут, кто лютовал в ауле утром? Наемники или чеченцы? И кто кормит эти банды? Кто прячет их?
Калинин повернулся к жителям:
— Кто был в банде?
Толпа угрюмо молчала.
Полковник посмотрел на старика:
— Видишь. Люди молчат! Я могу лишь выразить соболезнования тебе и всему оставшемуся в живых населению аула. Я постараюсь найти убийцу, если, конечно, его не спрятали в соседних аулах такие же женщины и старики, как и вы. Но даже и при таком раскладе я найду Кровавого Али. Найду! Он ответит за все! Невинные жертвы будут отомщены, и в этом я могу дать тебе, старик, слово. Большего от меня не требуй и не жди! Пусть люди прекратят митинг, и, если найдутся те, кто сможет рассказать подробно и вразумительно, что же происходило в ауле на рассвете, я с благодарностью выслушаю их. Это поможет нам. Передай землякам то, что услышал.
Калинин отошел от старика, подозвал к себе Волкова:
— Сережа, надо выяснить, откуда, когда точно и каким образом, в смысле пешком или на технике, банда вошла в аул. И, главное, куда и в каком порядке она отходила. Пусть ребята попробуют разговорить местных жителей. А ты сам возьми пару бойцов и осмотри здание милиции и дома, где зверствовали бандиты. Нам надо знать, каким оружием пользовались боевики. Понимаешь, о чем я?
Старший лейтенант Волков кивнул головой:
— Понял! Думаешь, здесь работало оружие с разграбленных «Уралов»?
— Да! Но этому нужно найти документальное подтверждение. Работай.
Волков поставил подчиненным задачу, и бойцы разошлись. Но мало кто желал что-либо объяснять спецназовцам. Женщины по приказу мужчин покинули площадь, последние же отправились к местному кладбищу рыть могилы.
Площадь опустела. На ней возле трупов остались полковник с капитаном.
Калинин спросил у командира роты:
— Как получилось так, что ваш батальон не накрыл бандитов в ауле? Ведь орудовали они здесь не один час.
Платонов пожал плечами:
— Откуда я знаю? Моя рота была в Ойты через полчаса после приказа на выдвижение в аул. Я сразу же оцепил селение, но… было уже поздно.
— Командир батальона самостоятельно решил направить тебя сюда или получил на это приказ?
— Насколько мне известно, комбату о нападении сообщили из Шатана, из районного отдела внутренних дел.
— Значит, начальник местной милиции сообщил о штурме аула? И наверняка перед тем, как сам вступил в бой, но уже после того, как бандиты вовсю развернулись здесь.
И вновь капитан пожал плечами:
— Черт его знает, как и что было. Сами видите, насколько разговорчив местный народ. Орать орали, а толком никто ничего не объяснил. Но из обрывков речей я понял, что боевики появились внезапно, а погибший милиционер сначала завалил нескольких бандитов во дворе собственного дома и уже после этого, во время казни главы администрации, открыл огонь из здания местного отделения.
Полковник задумался.
Получается, этот Шалдаев, отбив атаку на свой дом, прорывался в отделение, хотя при желании мог завязать бой и со стороны? Из любого двора, имея больше шансов выжить на открытом пространстве, нежели в здании милиции. Он не мог не понимать, что в здании его могут легко уничтожить одним выстрелом гранатомета, что и произошло. Но он все же пробивался в отделение. Зачем? Уж не за тем ли, чтобы выйти на связь с районным ОВД?
Калинин повернулся в сторону милиции. Фасадная часть каменного дома, где и располагалось отделение, была обуглена. Ясно, что в окно попала кумулятивная граната «РПГ-18» или «Мухи». Она уничтожила милиционера, но не могла разрушить следующие за дежуркой помещения. Полковник приказал командиру роты:
— Ты, Платонов, контролируй обстановку здесь, а я пройдусь к отделению милиции.
— Я все понял.
Командир отряда спецназа направился к закопченному зданию бывшего местного отделения милиции.
