Кутенко, приняв рапорт, поздоровавшись со взводом и подав команду «вольно», пошел между двух шеренг, на которые развел строй, внимательно осматривая внешний вид подчиненных. Начал с третьего отделения. Возле молодых солдат первого отделения, которые стояли рядом друг с другом, остановился:

— Что-то видок у вас, бойцы, неважнецкий? Будто и не спали вы этой ночью? В чем дело?

Ответил Волков:

— Все нормально, товарищ старший лейтенант. А то, что спали плохо, ваша правда, но на новом месте всегда так. Вот и в карантине поначалу почти никто толком уснуть не мог.

— Да?

Взводный повернулся к Сонину:

— А ты что скажешь, рядовой?

— То же, что и товарищ! Легли вовремя, но сон как рукой сняло.

— Угу! Бессонницей, значит, мучились. А с кроватей, случайно, не падали?

Солдаты переглянулись.

— А почему мы должны были падать?

— А вот это вопрос к вам, а не ко мне! Но ладно. Взвод задерживать не будем. После построения –  ко мне в канцелярию! Ясно?

Новобранцы ответили в один голос:

— Так точно, товарищ старший лейтенант!

Кутенко вернулся на середину строя, обратился к Жукову:

— До завтрака уборка территории, как всегда. Разводи отделения. Волкова и Сонина ко мне.

Кутенко прошел в канцелярию. Следом –  молодые солдаты. Встали напротив командира.

Тот предложил им присесть на свободные табуреты и переспросил:

— Значит, говорите, мучились бессонницей?

Волков поправил взводного:

— Не мучились, товарищ старший лейтенант, а просто не могли заснуть! Это пройдет!

Взводный нагнулся над столом:

— А, может, хватит врать, ребята? «Деды», поди, наехали? И заставили пахать на себя? Вы не первые такие, и я не первогодка в армии? Ну? Наехали «деды»?

Сонин отчеканил:

— Никак нет, товарищ старший лейтенант! Никто на нас не наезжал и не заставлял ночью работать. Да это может и наряд подтвердить!

— Вот вы, значит, как? А я не верю вам. Но понимаю. Жуков, Батон и Липенко кого хочешь могут обработать. Только и вы поймите меня. Я же хочу как лучше. Признайтесь, что произошло ночью на самом деле, и я этих «дедов» так прижму, что они вас больше не тронут. Да что там тронуть. Лишней работой по службе загрузить не решатся. Но без ваших признаний я бессилен что-либо предпринять. Ну, что скажете?

Новобранцы стояли на своем:

— Нас никто не трогал.

Взводный вздохнул:

— Зря вы покрываете «дедов», зря! Воспринимаете доклад командиру как стукачество? А стукачество –  это совсем другое. Когда бойцы друг друга по мелочам сдают. Чтобы выслужиться. Вы же своим упрямством даете старослужащим повод и дальше издеваться над вами. Что они сейчас делают, как думаете?

Волков пожал плечами:

— Руководят уборкой территории, наверное.

Взводный повысил голос:

— Да черта с два! Они сейчас трясутся, ожидая, чем закончится наш разговор. Потому как знают, дойдет до меня информация об их делах неуставных, все, им кранты. Я не потерплю, чтобы в подчиненном мне взводе устанавливали свои законы какие-то мерзавцы! А посему в ваших прямых интересах рассказать мне правду. Это, кстати, ваша и обязанность по уставу. Ну? Что сейчас скажете?

Сонин ответил:

— Не можем же мы наговаривать на сослуживцев, которые нам ничего плохого не сделали?!

Кутенко неожиданно приказал:

— А ну встать и раздеться! Догола!

Солдаты переглянулись.

— Не ясен приказ? Я сказал встать и раздеться догола! Немедленно! Выполнять!

Новобранцы скинули сапоги, следом обмундирование, летнее нижнее белье и встали, стыдливо прикрывая свои мужские достоинства.

Взводный поднялся:

— Чего краснеете и жметесь, как девочки? Не перед подружками стоите, перед командиром.

Старший лейтенант обошел Волкова, внимательно осмотрел тело Сонина. Явных признаков побоев не заметил. Были ссадины да синячок небольшой у Волкова, но это не в счет.

Закончив осмотр, приказал:

— Одевайтесь!

Сел за стол, закурил:

— Ну что ж, судя по всему, вас не били. Иначе следы остались бы. Их нет. Похоже, вы не врали мне, «деды» вас не трогали. Это радует. Но помните, если кто-то, пусть в мелочах, попытается унизить вас или заставить делать то, что не положено по службе, немедленно докладывать об этом мне! Не пресечем неуставщину в зародыше, можем получить серьезные проблемы. Вам все ясно?

Успевшие одеться солдаты ответили:

— Так точно, старший лейтенант!

— Хорошо! Идите во взвод! Служите!

Волков с Сониным вышли в бытовку. Дмитрий спросил товарища:

— Слушай, Антон, а не сглупили мы, не сказав взводному правду? По-моему, он нормальный мужик, словам не поверил, осмотр провел.

Сонин пожал плечами:

— Черт его знает, может, и сглупили. Время покажет! Все равно отступать поздно. Начнем метаться, только хуже для себя сделаем. А так, сержанты по-любому должны оценить наше молчание. Заложить же их мы всегда успеем. Не замордуют же они нас до смерти?

Дмитрий согласился:

— Ты прав! Все покажет время! Эх, и долго, чувствую, будут тянуться эти два года.

— Боишься, подружка не дождется?

— Да нет, но два года?..

— Пройдет! Должно пройти! Это поначалу хреново, потом все устаканится. Осенью новые духи придут. Нам легче станет! Но хорош болтать. Пошли во взвод. А то Жук домотается, чего в казарме без дела торчали, когда все территорию убирали.

Солдаты вышли на улицу. Жуков, ничего не спросив, определил им участок территории для уборки, указал, где взять метлы и грабли. Отошел в сторону.

Новобранцы принялись за работу.

Взводный же, проводив молодых солдат, довольно усмехнулся и достал из-за стола ополовиненную бутылку водки. Вылил спиртное в граненый стакан. Кружку наполнил остатками пива. Крякнул, заглотил водку, тут же запив пивом. Через минуту ему стало совсем хорошо и весело. Можно и комбату докладывать о результатах работы с молодым пополнением. Время как раз подошло. Но сначала еще одну сигарету, дабы собраться с мыслями, которые от выпитого начали путаться.

В 9.00 Кутенко вошел в кабинет комбата.

Тот предложил ему место за столом совещаний. Грабов присел напротив и тут же отвернулся, скривившись.

— Фу, Кутенко. От тебя прет спиртным, как от винной бочки. Всю ночь, что ли, пил?

— Виноват! Расслабился немного, но сейчас в полном порядке!

— В каком, к черту, порядке? После доклада –  домой и до обеда отходи. На вечернем построении чтобы был как штык и без запаха. Как его уберешь, меня не касается. Понял?

Кутенко кивнул головой:

— Так точно, Сергей Александрович!

— Теперь давай, о чем хотел поговорить!

— Да о молодняке, что было приказано проверить на вшивость!

— Ну? Проверил?

— Так точно! После отбоя «деды» накатили, как и планировалось. В общем, наехали по полной программе, нагрузили бойцов, как ослов. Те сначала заупрямились, «деды» применили силу. Аккуратно, так, что никаких следов, сам проверил. В подвале подержали. Сдались молодые. Смирились. И утром, когда я им устроил форменный допрос с осмотром на наличие синяков и ссадин, старослужащих не сдали, объяснив плохой вид бессонницей. Я уж и так и этак колол, стояли на своем. Бессонница, и баста. Никакого наезда, никакого насилия. Одно настораживает: смирившись с участью духов, заявили, что беспредела не потерпят. Если пережмут «деды», то они, Волков и Сонин, лучше сбегут из части, чем будут терпеть беспредел. А так проверку выдержали.

Комбат проговорил: –  Условие, говоришь, выставили? Что ж! Это говорит о том, что ребятки они не простые. Ты вот что, прикажи своим «дедам» обороты сбавить. Пусть Жуков поговорит с ними, похвалит, мол, ночью держались молодцом и утром не жаловались. Такое ценится. Посему больше подобных напрягов не будет, но пахать вгрязную и по службе, и по делам кое-каким все же придется. От этого, мол, не уйти. В общем, ты понял меня!

— Понял, товарищ подполковник! Следовательно, могу вводить в штат первого отделения подвоза боеприпасов?

Грабов разрешил:

— Вводи! Закрепи технику, что на длительном хранении содержится. Пусть метут территорию складов и парка. Главное, провернуть основное дело. А потом –  пошел к черту этот батальон. Пусть новое командование разбирается с проблемами части.

— Так точно, товарищ подполковник!

Грабов взглянул на старшего лейтенанта:

— Что так точно?

— Все, что вы сказали!

— Вижу, тебя начинает вести. Проинструктируй своих «дедов» насчет молодых и –  домой! Спать! И чтобы ни капли спиртного до вечера.

— Есть!

Кутенко покинул штаб. В парке подозвал к себе Жукова, поставил задачу насчет Волкова и Сонина, после чего отправился домой. Жил он в однокомнатной квартире пристройки к дому офицерского состава. Хотел податься к Ларисе, подруге, с которой провел в поселке бурную ночь, но передумал. Лара сегодня выходная, привяжется с постелью, не отобьешься. Любвеобильная бабенка, жадная до секса, потому и разведенка. Она ему выспаться не даст. А командир приказал быть в норме вечером. Так что надо шагать домой. С Грабовым шутки плохи. Что бы ни говорили в ментовке, а Детруна приговорил Грабов. Кто привел приговор в исполнение? Да те же чечены. Непонятно, чем провинился прапор перед комбатом, что тот предпринял кардинальные меры. А может, чечены сами решили разобраться с Детруном? Но все одно. Без Грабова дело не обошлось. Посему –  домой и спать. А Лариса подождет!

Зайдя в квартиру, старший лейтенант сбросил туфли, не раздеваясь, упал на софу и тут же уснул.

Комбат же, проводив Кутенко, собрался наведаться в подсобное хозяйство. Надо там с прибылью от фермерства определиться. Деньги, по сравнению с теми, что шли от транзита наркоты, никакие, но и не отдавать же их дяде? Свое надо брать всегда. Даже мелочь. Хотя если с умом, то можно и чужое прибрать к рукам. Но прежде сделав его своим.

Он уже подошел к двери, как заверещал его сотовый телефон. Комбат взглянул на дисплей. Тот высвечивал букву «Р». Рустам. Неужели началось то главное, пугающее, но с нетерпением и алчностью ожидаемое?

— Слушаю!

— Ассолом аллейкум, дорогой друг!

— Привет! С чего это ты по-своему приветствуешь?

— Просто! Настроение хорошее! Слушай, сегодня двадцатое июня, среда! А в субботу, тридцатого, где-то в это же время будь готов встретить главный груз!

— Продолжительность отстоя определена?

— Примерно неделя! Может, меньше!

— Понял. Я со своей стороны обеспечу сохранность груза. Все будет готово.

— Тогда до связи, друг?

— До связи!

Наступила суббота 23 июня. В этот день военнослужащие части занимались работой в парке. До обеда. После 14.00 кому отдых, кому увольнение. Молодым, как всегда, работа. Среда, четверг и пятница для Волкова с Сониным прошли относительно спокойно. «Деды», нагрузив в первый день, словно потеряли к духам интерес. Дмитрий с Антоном объяснили это тем, что Сонин оказался прав. «Деды» проверили молодых. Стуканут командиру взвода о ночных делах или нет. Не стуканули. Стали своими. Но духами.

Первое отделение после батальонного развода Жуков повел на верхние склады. Бойцы пошли не дорогой, по которой обычно перемещался наряд караула, а через лес по тропе, что сокращало путь. На территории склада сержант поставил задачу подчиненным: навести порядок в боксе и вокруг него. Волкову и Сонину командир отделения представил и закрепленные за ними «КамАЗы». Те стояли на колодках, что означало длительное хранение, –  за руль этих машин, кузова которых были забиты ящиками с боеприпасами, рядовые сядут в случае объявления части боевой готовности «Военная опасность». Тогда весь личный состав с техникой покидал расположение батальона и уходил в основной район, место которого знал один комбат. А может, и он не знал. Карта с указанием расположения этого района хранилась за семью печатями в секретке штаба.

Волкову с Сониным выпало наводить порядок на территории возле тылового забора –  два ряда колючей проволоки да вышка, на которой днем нес службу часовой. Когда взводный сдавал пост под охрану караула, часовой становился полновластным хозяином склада, обходя его по установленному маршруту. Он был наделен особыми полномочиями не допускать на территорию без начкара, его помощника или разводящего никого, даже самого министра обороны. Часовому предоставлялось право применения оружия при нарушении границ поста посторонним лицом, если он не выполнит устные требования часового и не среагирует на предупредительный выстрел вверх. А если посторонний неожиданно объявится перед часовым на близком расстоянии, тот имел право стрелять по нарушителю без предупреждения. Но это ночью, когда склад сдан под охрану. С утра же часовой торчал на вышке, держа автомат за плечом.

Вооружившись метлами, Волков и Сонин начали мести участок возле бетонного окопа, предназначенного для отражения часовым нападения на пост из леса. Разговорились. Сонин спросил:

— От подруги письма сюда были?

Дмитрий отрицательно качнул головой:

— Нет! Рано! Только вчера сам написал, сообщив новый адрес.

Сонин улыбнулся:

— Значит, скоро твоя Валя завалит почту батальона своими пахнущими духами письмами. Ведь она в карантине тебе почти каждый день писала, так?

— Не почти, а каждый день. И я каждый день отвечал.

— Думаешь, дождется?

— Думаю, дождется!

— А ты не переспал с ней перед службой?

— Тебе какое дело, Антон? И почему ты об этом раньше не спрашивал?

— Да так! Просто, если переспал, дождаться дождется, может, но гулять с другими будет. Скрытно! Это точняк!

Дмитрий удивился:

— Почему обязательно должна гулять?

— А ты не въезжаешь? Она же бабой стала. Кайф почувствовала. Теперь без этого самого жить не сможет. И не потому, что блядь, а потому, что организм мужика затребует. Так переспал или нет?

— Нет! Хотели, но потом сорвалось. Испугалась она. А я хотел. Не получилось. Валя потом на призывном пункте извинялась, да чего уж там.

Сонин хлопнул товарища по плечу:

— Ну тогда, братан, все будет ништяк! Если, конечно, другого не встретит. А так не загуляет. Ты ж, вернувшись, в первую ночь проверишь!

— Нашел, о чем говорить! Лучше о своей Алле расскажи.

Сонин вздохнул:

— Алла не дождется!

— Почему? Ведь обещала?

— Обещала, а толку? Ты ее не знаешь. Красавица. Мисс школы в прошлом году. За ней такие пацаны волочились, не чета мне. Крутые, сынки богатых родителей, сплошняком студенты или МГУ, или МГИМО, да на собственных тачках стоимостью нашей с матерью однокомнатной квартиры! А она с чего-то меня выбрала. Но, наверное, так, для понту! Чтобы тех, крутых, раззадорить. Короче, сейчас только понял, за игрушку меня держала. А жаль. Но я первый у нее был. Хоть это навсегда останется.

— Что, переспал с девушкой?

— Угу! Точняк на Новый год! Сначала в компании гуляли, потом, шампанского пережрав, на улицу. А там мороз, ну ты помнишь. А у меня хата свободна. Мать к родственникам праздник отмечать поехала. Ну мы –  ко мне. Отогрелись, покурили, да и разложил ее. Не сопротивлялась. Отдалась, как будто так и надо. Безо всяких базаров. Целкой оказалась. А я, признаться, не надеялся на это. Но целка.

Волков спросил:

— Переживала потом, наверное, плакала?

— Ага! Плакала! Жди! Встала, как кончили, она только и сказала: простыню убери, а то мать кровь заметит. Я и не думал об этом. Простыню –  в мусоропровод, не стирать же ее. Потом до утра за столом при свечах сидели. О чем базарили, не помню. А под утро она предложила опять трахнуться. Ну, я не отказался. Не дурак. Вот тут она дала, видно, после первого раза раздраконилась. У меня сейчас яйца болеть начинают, как вспомню, что мы утром 1 января с ней вытворяли. И на софе, и в кресле, и на журнальном столике, и на полу. С ума сойти.

— Сколь же презервативов вы ухандокали?

— Какие презервативы? На живую любовью занимались. Алла сказала, никакой резины, а мне и хорошо.

— Так она забеременеть же может, ведь ты в нее кончал?

Сонин задумался:

— В нее! Черт! А ведь верно, Диман, точняк забеременеет. Но это же ништяк? Гулять не будет. Хотя нет, загуляет обязательно. А беременность? Херня! Аборт сделает! Да, рожать не будет. Да и ждать тоже. Так что давай завязывать базар о ней! С красивыми жизни все одно не получится. Это самому надо красавцем быть, как Тарзан, да бабок иметь немерено. А мне где взять и то и другое? Морда обычная, фигура –  тоже не атлет, а насчет «бабла» вообще молчу! Если устроюсь куда охранником, хорошо. А таким, как Алла, охранники не нужны! Одно радует, я ее первый отымел. Первый бабой сделал!

— Но ведь она тебе тоже письма писала?!

Сонин согласился:

— Писала! Последнее как раз перед отъездом сюда получил. Пишет, что тоскует. Мол, забыть ту ночь не может. Как будто она у нас одна была. Мы потом еще кувыркались у нее на хате.

— А может, Антон, она действительно полюбила тебя, никто другой ей не нужен?

— Смеешься?

— Нет, серьезно! Если полюбила, то никаких бабок не надо! И мужиков других.

Сонин почесал затылок:

— Ну если только так, но… нет, не верю. А там хер его знает. Я не против, чтобы дождалась. Говорю, красавица она и вообще деваха неплохая. По характеру. Короче, чего сейчас об этом бакланить? Посмотрим, что дальше будет, тем более у нас с тобой времени валом. Целых два года! Как подумаешь, два года, так выть хочется.

Антон вздохнул:

— И когда сержант перерыв объявит? Курить охота!

— Да уже и должен, по идее!

Жуков словно услышал молодых солдат. Над территорией склада раздался его звучный голос:

— Внимание, отделение. Прекратить работу. Построение возле бокса. Выходим к месту перекура за территорию склада. Отдых десять минут.

Комбат в это время находился в своем кабинете. Отчего-то вспомнился Детрун. Почему –  Грабов и сам понять не мог. Подполковник гнал мысль об убитом прапорщике, но Детрун и все, что происходило позже, надоедливой мухой, не находящей выхода, билось в мозгу. Тогда мощный взрыв заставил Грабова поднять батальон по тревоге. Взрыв ведь мог случиться и на верхних складах. Версия для офицерского состава батальона. Пришлось поднимать батальон. Уточнив обстановку, Грабов выехал к месту трагедии. Дом Детруна превратился уже в кучу обугленных дров. Труп пожарные вытащили. Точнее, то, что осталось от прапорщика. Головешка, черная и неузнаваемая. В глаза бросилась такая же черная плита, покореженная от взрыва газового баллона. Пожарные по плите и установили причину возгорания. Кран одной из конфорок был открыт. Это и привело к тому, что взрыв отнесли к небрежному отношению прапорщика с баллонным газом. Несчастный случай.

А чуть позже комбат лично встречался с Рустамом. Тот спросил, ну как, мол, обставил дело с прапором. Пришлось петь чеченцу дифирамбы. Они это любят. Хотя, надо признать, провернул он дело профессионально. Террорист с опытом. Рустам передал подполковнику деньги за хранение груза, вместе с долей Детруна, которую Грабов, понятно, оставил себе. Через двое суток явилась супруга Детруна. Постояла на похоронах, не проронив ни слезинки, да и упорхнула из поселка.

А позже мужики деревни нашли в лесу парикмахершу, которая пропала в ночь взрыва дома Детруна. Милиции предстояла сложная работа найти убийц женщины. Что было практически невозможно. Тогда следователь принял гениальное по простоте и все объясняющее решение. Он связал смерть парикмахерши со смертью Детруна. Ни для кого в поселке не являлось секретом, что Лариса Капустина иногда встречалась с прапорщиком. Наверняка и этой ночью она была у Детруна, тем более тот холостяковал, супруга уехала к родным. Между любовниками возникла ссора, переросшая в скандал. И по пьянке, в порыве гнева, прапор замочил любовницу. И скорее всего в постели, где она находилась голой по понятным причинам. Прапорщик же, до этого поставивший на плиту чайник, забыл о нем, так как надо было избавляться от тела. Что он и сделал, оттащив его в лес и прикопав в лесной яме. Вернулся в дом, уже полный горючей смеси. В сенях чиркнул зажигалкой или спичкой. В результате –  взрыв, усиленный резервными баллонами и канистрами с бензином. Все сошлось. Труп Детруна был найден как раз в сенях! Дело закрыли! Толстозадую парикмахершу похоронили рядом с любовником.

Позднее приезжала еще комиссия из штаба бригады. Грабов приготовил для гостей сауну, водки, местных молоденьких, ошивающихся на трассе проституток и три дня не давал старшим офицерам штаба прийти в себя. Какая уж тут работа. После чего загрузив «уазик» продуктами с подсобного хозяйства, ящиком с коньяком и папкой заключения комиссии по несчастному случаю с прапорщиком, который под диктовку комбата написал писарь штаба, отправил опухших от пьянки членов комиссии в Белогорск. После чего наступил период относительного спокойствия. До звонка Рустама. Но его Грабов ждал. До тридцатого числа они с Лопуховым и Кутенко все подготовят для приема главного груза –  крупной партии наркоты, сулящей комбату большие деньги. И на этом, с отправкой колонны, набитой героином, в столицу, закончить бизнес. После чего упакованного деньгами Грабова переведут на вышестоящую должность в Белогорск. А дальше –  посмотрим.

Подполковник подошел к окну. На территории –  никого, все в парке. Так и должно быть. Грабов сел в кресло. Отчего-то взглянул на сотовый телефон, лежавший за письменным прибором. И тот, словно по команде, начал вибрировать.

Грабов взял мобильник. Увидел на дисплее букву «Р». Черт! Рустам! Он не должен был звонить сегодня. Видимо, что-то произошло. Сердце оборотня-подполковника сжал обруч страха. Ответил, стараясь говорить спокойно:

— Слушаю тебя, друг!

— Здравствуй, Сережа!

— Здравствуй!

— Не ожидал звонка?

— Нет! Но всегда рад слышать тебя!

Рустам усмехнулся:

— Ты еще больше обрадуешься, когда я сообщу тебе небольшую новость.

— Да? И что за новость?

— Так! Мелочь! Главный груз прибудет в запасной район вверенной тебе части не тридцатого числа, а сегодня где-то около полуночи.

— Но, но… почему сегодня? Я готовился к тридцатому!

— А вот это, подполковник, вопрос не ко мне! Тебя свести с людьми, кто заправляет транзитом? Только для этого тебе придется покинуть свой спокойный батальон и для начала приехать в Чечню! Не хочешь вспомнить прошлое? Я бы показал тебе те места, где ты доблестно воевал с моджахедами и от которых героически бежал, попав в плен. За что получил так нужный тебе орден, а? Устроим прогулку?

— Да нет уж, спасибо! Как-нибудь без этого!

— Дело твое! Я не настаиваю! Короче, Граб. В полночь или раньше Артур сообщит тебе точное время прибытия колонны с товаром, организуешь работу по нему. И чтобы все прошло как всегда. Ставка в игре очень велика. Жизнь! Не забывай об этом! У меня все. Вопросы не принимаю, чувствую, у тебя их много. Как примешь груз, встретимся. Тогда за шашлычком, хорошим вином и поговорим! Работай, подполковник. До связи.

Грабов автоматически ответил:

— До связи!

И только потом, отключив телефон, чертыхнулся:

— Твою мать! Все карты чечен спутал. Но… ничего не поделаешь. Сегодня встречать груз, значит, сегодня. В принципе, это даже и к лучшему. Раньше придет наркота, раньше уйдет. И все, хана. Деньги –  на карман, и никаких больше дел с Рустамом. Даже если он вдруг захочет продолжить сотрудничество. Пусть ищет другой канал.

Комбат по внутренней связи приказал дежурному по батальону вызвать к нему заместителя по обеспечению Лопухова и командира взвода Кутенко. Срочно!

Парково-хозяйственный день закончился. Жуков вернул отделение в расположение взвода. Там его ждал Кутенко. Сержант вошел в канцелярию:

— Товарищ старший лейтенант, сержант Жуков по вашему приказанию прибыл!

Взводный спросил:

— Боксы на складе опечатал?

— Так точно!

— Давай печать!.. Сейчас я уйду. Взвод –  на тебе! После обеда –  отдых. Для всех, включая молодых. Никаких для них напрягов, ясно?

— Так точно!

— Сегодня общебатальонного построения не будет, так что поверку проведешь как обычно.

Сержант поинтересовался:

— А как насчет увольнений, товарищ старший лейтенант?

— Списки приготовил?

— Пока нет, но это дело нескольких минут.

— Кого планируешь отпустить?

Жуков перечислил фамилии.

Взводный взглянул на сержанта:

— Я же сказал, на тебе взвод, а ты и себя включил. Не получается.

— Да здесь до вечера сержант-черпак справится, а к отбою и я подойду!

— На дискотеку в поселковый клуб собрались?

— А больше и некуда!

— Неужели подружку до сих пор здесь не завел?

— Почему не завел. Есть девочка. С ней и пойду в клуб.

— Ой ли, сержант? Будешь тратить время на танцульки, когда наверняка только об одном и думаешь, как давление нижнее сбросить?

Сержант усмехнулся:

— Все успею!

Взводный согласился:

— Ладно! Давай лист бумаги, подпишу. Отправишь увольняемых в поселок как положено, через дежурного по части. Увольнение до 22.00!

Жуков удивился:

— Почему до 22.00? В субботу всегда до 23 часов отпускали.

— И до десяти в поселке делать нечего. В 22.00 всем быть в расположении. Вопросы?

Сержант пробурчал:

— Всегда до одиннадцати отпускали.

Взводный хлопнул ладонью по столу:

— Все! Еще слово недовольства, и вообще никто никуда не пойдет!

— Понял!

Старший лейтенант, проводив сержанта, перекурил и тоже покинул казарму. До одиннадцати часов нужно отдохнуть. Ночь предстоит бессонная. Кутенко отправился домой, где завалился спать.

В 20.00 он вернулся в часть. Прошел в караульное помещение. Передал начкару приказ комбата о снятии поста с охраны, чем удивил старшего лейтенанта –  начальника караула. Тот спросил:

— С чего бы это, Юра?

— А ты, Вова, у Грабова поинтересуйся. Все равно подтверждение получить должен. Вот и отзвонись комбату.

Начальник караула связался с дежурным по части, попросил соединить его с командиром батальона. Практически тут же услышал голос Грабова:

— Слушаю!

— Начальник караула, старший лейтенант Комаров, товарищ подполковник!

Грабов прервал начкара:

— Не продолжай! Распоряжение на снятие склада с охраны сегодняшней ночью отдал я! Подтверждаю это! Ты должен получить письменный приказ, но думаю, обойдемся без него. Дело в том, что соседний батальон по команде комбрига проводит контрольные занятия по ночному вождению. Командир бригады приказал мне отправить в район занятий два «КамАЗа». А они у нас только на верхних складах. Поведет их к соседям мой заместитель майор Лопухов. Вместе с Кутенко. Заодно и попрактикуются в вождении. Как закончится эта кутерьма, оформим все как положено, сейчас у меня просто нет времени заниматься формализмом. Так что отправь помощника или разводящего на пост вместе с командиром взвода материального обеспечения. Он вскроет боксы. До возвращения машин пост считать открытым! Соответственно часовым –  несение службы в режиме вскрытого поста, на вышках! Вопросы?

Начкар ответил:

— Вопросов нет, товарищ подполковник!

— Выполняй!

— Есть!

Комаров вызвал помощника.

— Пойдешь со старшим лейтенантом на верхние склады. Он снимет пост с охраны. Часового –  на вышку. Разводящего предупредить, до сдачи поста под охрану –  несение службы в режиме вскрытого объекта!

Сержант козырнул:

— Есть!

Кутенко с помощником начальника караула направились на выход из части. У контрольно-пропускного пункта их ждал майор Лопухов.

Поднявшись на склады, офицеры вскрыли боксы, выгнали «КамАЗы» на площадку к линии боевой готовности. Откуда старший лейтенант доложил комбату о том, что колонна готова убыть в запасной район.

Грабов приказал:

— Выходите в район! Там ждать гостей! Столько, сколько нужно! Как прибудете на место и по завершении работы, доклад мне независимо от времени. Возникнет нештатная ситуация, также –  доклад. Связь по сотовому телефону, радиостанции не использовать!

Отключившись от командира, взводный взглянул на его заместителя:

— Ну что, Виктор Григорьевич, двинулись по-тихому? Я впереди, вы за мной. Дорога знакомая, по лесу.

Майор согласно кивнул:

— Тронулись, Юра!

Два «КамАЗа» покинули территорию склада, направившись по дороге, ведущей к шоссе. На полпути свернули в лес и через двадцать минут остановились у крайнего капонира запасного района взвода материального обеспечения N-ского отдельного мотострелкового батальона бригады внутренних войск. Заглушив двигатель, старший лейтенант по сотовому телефону вызвал комбата:

— Сергей Александрович? Кутенко! Мы с Лопуховым на месте!

— Хорошо! До района добрались без проблем?

— Так точно!

— Еще раз обойдите территорию, все равно ждать. Посторонних в запасном районе быть не должно!

— Сделаем, товарищ подполковник!

— Да уж постарайтесь, господа офицеры! Отбой!

Старший лейтенант передал майору команду Грабова, и Кутенко с Лопуховым разошлись по лесу.

А подполковник переключил мобильник на номер помощника Рустама:

— Артур?.. Грабов!

— Рад вас слышать, подполковник!

— Мои машины на месте! Склад к приему груза готов.

Неожиданно ответил Рустам:

— Это очень хорошо, друг! Наша колонна подойдет в условленное время. Главные опасные участки маршрута она миновала.

Подполковник удивился:

— Ты что, здесь, в Осиновске?

— Скажу по-иному, рядом с помощником в зоне действия сети мобильной связи. Но на перегрузке будет Артур. Я, как и ты, проконтролирую работу со стороны!

— Мог бы и предупредить!

— А что я сейчас делаю? Если бы не хотел, чтобы ты знал о моем приезде, не вступил бы в разговор!

— Хорошо. Тогда до связи?

— Да, дорогой, до связи! Будь добр сообщить мне, когда загруженные «КамАЗы» встанут в боксы, хоп?

— Хоп!

— Да поможет нам всем Всевышний!

Рустам отключился. Комбат покинул часть, закрывшись у себя дома. Хотел выпить, удержался, не стал. Мало ли что?! Хотя, что, в принципе, могло произойти, если колонна с наркотой, по словам Рустама, благополучно прошла маршрут? Почти его завершила. По крайней мере, оставила позади потенциально опасные участки тотальных проверок грузовых машин на постах ДПС. Интересно, сколько отстегивают курьеры ментам, чтобы протащить груз с Кавказа в центр России? Это же тысячи километров и сотни стационарных постов ГИБДД. Наверное, много! Хотя овчинка стоит выделки. Все эти откаты –  мелочовка по сравнению с той прибылью, которую несет в себе столь ценный, сколь и губительный груз.

Подполковник почувствовал волнение. Удивился. Ранее с ним подобного не происходило. Что оно означало? Где-то рядом затаилась опасность? Но где и какая? Ведь все под контролем? Наверное, это оттого, что проходит последняя сделка и сегодня в часть следует очень крупная партия героина. Да, наверное, так оно и есть. Других причин для волнения просто не существовало. Но волновался он не напрасно. Интуиция подсказывала Грабову, что где-то таится опасность. Вот только просчитать ее подполковник не смог.