Часть II

Бригадный автобус остановился у КПП батальона в 9 часов 30 минут. Он привез из Белогорска молодое пополнение, призванное весной этого года. Этого дня с нетерпением дожидались военнослужащие, которые отслужили два года и рвались домой. Автобус, привезший молодых солдат, должен был увезти в областной центр дембелей.

Пополнение встречал лично командир батальона подполковник Грабов. В сторонке сгруппировались командиры подразделений и отдельно –  дембеля в разукрашенных формах с чемоданами у ног.

Молодые солдаты, сопровождаемые одним из командиров взводов 2-й роты, вышли из автобуса и построились в шеренгу. Они пробыли при штабе бригады два месяца, прошли курс молодого бойца, поэтому уже были облачены в военную форму.

Комбат осмотрел строй, застывший в положении «смирно». Вышел на середину:

— Я, командир батальона, подполковник Грабов, рад приветствовать вас, молодых солдат, которым выпала честь служить в нашей части. Подчеркну, образцовой части, где на первом месте стоит дисциплина и строжайшее исполнение требований воинских уставов. Батальон из года в год сдает все проверки только на «отлично». У нас добротные казармы, строится новый клуб, хорошая столовая, спортивный зал, новая боевая и учебно-боевая техника, современное вооружение, а главное, опытные, высокопрофессиональные офицеры, многие из которых прошли Чечню и имеют боевые награды. Вам в большинстве своем предстоит прослужить в батальоне два года. Общие требования ко всем военнослужащим –  соблюдение дисциплины и исполнение приказов своих командиров. Не исключено, что на начальном этапе в подразделениях могут возникнуть ситуации, которые принято относить к разряду неуставных взаимоотношений. Такие случаи хоть и редко, но, к сожалению, еще имеют место. Но «дедовщины» как таковой в части не существует. В отношении же неуставных взаимоотношений в виде излишней придирчивости командиров отделений, унижения чьего-либо достоинства старослужащими, то с подобными явлениями мы ведем бескомпромиссную борьбу. И если кого-то попытаются унизить или заставить делать то, что не положено по уставу, прошу и требую докладывать об этом своим офицерам, а при необходимости лично мне или моим заместителям, с которыми вы еще будете иметь возможность познакомиться. Вы уже не первый день в армии, поняли, что такое служба. Вот и продолжим служить на благо нашей многонациональной Отчизны. Это наш долг, и мы должны исполнить его до конца, как того требует воинская присяга. У кого ко мне будут вопросы?

Строй молодых солдат промолчал.

Грабов кивнул:

— Вопросов нет! Это объяснимо! Они возникнут позже, и вы получите на них исчерпывающие ответы. А сейчас командирам подразделений провести отбор солдат начиная со специалистов. И… как говорится, вперед!

Комбат козырнул. Взводный подал команду «вольно». К строю подошел командир взвода материального обеспечения, которому предстояло забрать водителей вместо уволенных в запас военнослужащих первого отделения.

Он, как и комбат, представился:

— Я, командир взвода обеспечения, а проще –  автовзвода, старший лейтенант Кутенко. Солдатам, прошедшим курс доподготовки молодых водителей автомобильной техники, три шага вперед, марш!

Из строя вышли два молоденьких парня. Доложили по очереди:

— Рядовой Волков!

— Рядовой Сонин!

Взводный сказал:

— Отлично!

Старший лейтенант с новыми подчиненными вышел на плац и остановился. Обратился к молодым:

— Подождите меня здесь, попрощаюсь с дембелями, вернусь. И пойдем в казарму! С плаца никуда. Появится желание покурить, зайдите за кусты, но так, чтобы никто не видел. Ясно, гвардейцы?

Солдаты ответили:

— Так точно, товарищ старший лейтенант!

— Вот и хорошо! Ждите, я скоро!

Офицер ушел в сторону штаба.

Волков, тот самый Дима, на проводах которого капитан спецназа Ефремов познакомился с будущей супругой Ольгой, спросил у товарища:

— Ну, как тебе, Антон, часть?

Сонин пожал плечами:

— А черт его знает! Судя по базару комбата, «деды» напрягать особо не должны, но кто знает? Территория вроде ухожена, взводный с первого взгляда ничего, мужик нормальный. Посмотрим! Че без толку гадать?

Волков согласился:

— Ты прав! Гадать смысла нет. Но, думаю, хуже, чем в карантине, не будет.

Его товарищ усмехнулся:

— Да куда уж хуже. В бригаде вообще беспредел правил, до сих пор спина болит. Дубина ремнем отделал за бычок, валявшийся возле летучки. Как будто не видно, что он валялся там дня три. Нет, доколебался, куришь, дух? И по хребтине бляхой. И как, сука, быстро надрочился ремень снимать?! Я и глазом не успел моргнуть, как он меня огрел. Но таких псов только в учебках и держат. В линейных частях, кто служил, говорили, все проще! Но… посмотрим! Вон и старлей наш появился.

Из-за штаба вышел Кутенко, подошел к молодым:

— Вот и все! Проводил ребятишек в жизнь новую. Теперь они готовы к ней. Возмужали. А пришли, как помню, такими же воробьями, как вы. Нет, что бы ни говорили на гражданке, но армию мужик пройти обязан. Иначе он не мужик, а так, полуфабрикат недоделанный. Я прав, гвардейцы?

— Так точно, товарищ старший лейтенант!

— Это хорошо, что понимаете ситуацию. Ну, что, пошли в казарму? Покажу вам для начала расположение, койки. Белье конторщик выдаст. Заполним книгу учета личного состава. А там и с сослуживцами познакомитесь. Парк осмотрим завтра. И машины, что стоят вне части, на складе боеприпасов, которые закрепим за вами, тоже завтра. Вперед!

Кутенко повел молодых солдат в казарму.

А через час к нему обратился дневальный:

— Товарищ старший лейтенант, вас комбат к телефону вызывает!

Оставив молодых сержанту Жукову, внештатному старшине взвода, Кутенко прошел к тумбочке дневального, доложил по телефону внутренней связи:

— Старший лейтенант Кутенко, товарищ подполковник!

— Зайди-ка ко мне! Прямо сейчас!

Кутенко крикнул старшине:

— Жук! Работай с молодыми, я –  в штаб. Вернусь –  ко мне их в канцелярию на инструктаж! И смотри у меня, ты теперь второй человек во взводе. После меня.

В кабинете командира части Грабов находился один. Он сидел в кресле, задумавшись, с сигаретой в руке.

Открыв дверь, Кутенко спросил:

— Разрешите, товарищ подполковник?

Комбат быстро затушил окурок:

— Входи, Юра, входи и давай без докладов. Присаживайся к столу, поговорим!.. Значит, молодых своих определишь на склад!

— Ну а куда же, у меня уволились бойцы первого отделения.

— Как тебе прибывшие пацаны?

— Да ничего! Салобоны, они и есть салобоны. Как водители, не знаю, проверю на первом же вождении, а так –  обычные ребятишки. Один минус –  москвичи они, а москвичей, как знаете, у нас не особо любят!

Комбат кивнул:

— Их нигде не любят! И это в нашей ситуации не минус, а плюс. Надо их серьезно проверить. Насчет склонности к стукачеству. Ты вот что, дай команду своим «дедам» сегодня же начать ломать молодых. Но –  в щадящем режиме. Пусть после отбоя наедут на них. Заставят форму постирать или выгладить, подворотники подшить… ну не тебя мне учить. И поглядим, как поведут себя эти новобранцы. Доложат тебе о ночных делах или нет! Не доложат –  хорошо, доложат –  придется наказывать для вида сержантов и переводить в отделение подвоза ГСМ или в транспортное отделение. Нам на верхних складах стукачи не нужны.

Взводный усмехнулся:

— Они мне нигде не нужны. Достаточно сержантов. Те распишут все, что происходит во взводе!

— Кроме того, что вытворяют сами!

— А пусть вытворяют, лишь бы беспредел не устроили, а дисциплину держали.

— Твой взвод –  твои проблемы! Служебные! Их всегда можно решить. Склады же, сам понимаешь, совсем другое дело. Прокол там недопустим ни при каких обстоятельствах. За прокол с грузом чечена можно и головы лишиться. Очень даже просто!

— Как Детрун?

Комбат внимательно посмотрел на взводного:

— С чего ты взял, что Детрун ответил за груз?

— Да уж как-то странно выглядит версия взрыва его дома из-за утечки газа.

Грабов нахмурился:

— А что выглядит не странно?

Старший лейтенант понял, что сказал лишнее, пошел на попятную:

— Мне без разницы, честно говоря, отчего загнулся прапор. Просто слухи ходят в поселке, что его замочили еще до взрыва. И потом, та баба, что голой в лесу нашли. Поговаривают, покойный Детрун в любовницах ее держал. Но, честное слово, Сергей Александрович, мне лично по барабану, что прапор отправился в мир иной.

— По барабану, а слухи собираешь?

— Так я вам о них докладываю.

— Смотри, Юра! Узнаю, болтаешь на стороне лишнее, пожалеешь!

Взводный заверил комбата:

— Я не враг себе и ситуацию просекаю. Кстати, вместо Детруна пришлют кого или из батальонных назначат?

— Не знаю! Как командование бригады решит, а почему тебя заинтересовал этот вопрос?

— Да есть на примете один человечек из батальона бригады. Родственник он мне. Прапор. Недавно бурсу прапорскую закончил. Человек надежный! Ведь нам только надежные люди по складу нужны?

— Как фамилия родственника?

— Резин! Вячеслав Федорович!

— Женат?

— Нет! Молод еще!

— Ты уже говорил с ним о возможном переводе?

— Никак нет! Как я мог с ним говорить без согласования вопроса с вами?

Комбат вновь кивнул:

— Правильно сделал! Я обдумаю твое предложение. А сам-то прапор из областного центра сюда поедет?

— Поедет! Он до армии в глухой деревне жил. Для него город –  чужбина, а вот Осиновск –  другое дело. Хоть и не глушь, но и не город. Здесь Славик будет чувствовать себя комфортно. А доверите участие в деле, дадите подзаработать, так он за вас в огонь и в воду. Знаю его как облупленного. Нищета в детстве и юности сделала из него заложника денег. За «бабки» да жизнь сытную, обеспеченную он пойдет на все!

Комбат сказал:

— Хорошо! Думаю, мы решим этот вопрос положительно. Теперь по складу. Скоро должен подойти главный груз. Проверь еще раз «КамАЗы», что запланировали под приемку товара. Наведайся в запасной район. Оцени обстановку в лесу.

— Все понял!

— А раз понял, Юра, то иди, дорогой, и работай!

— Есть!

— Насчет же бабы, которую нашли в лесу, то скажу тебе, менты считают, что именно скандал с ней по пьянке –  у нее в крови нашли изрядную долю спиртного –  и привел к тому, что Детрун, тоже, скорей всего, сильно подшофе, замочив парикмахершу, оттащил ее в лес. И забыл отключить газ плиты, на которой стоял чайник. Воды закипела и залила огонь. Газ же продолжал заполнять жилище. Детрун, вернувшись, решил в сенях прикурить! Зажигалкой чиркнул и… дом взлетел на воздух. Это уже не слухи, старший лейтенант, а единственная версия, официально принятая правоохранительными органами. Дело, насколько знаю, закрыли. А теперь свободен! И меньше слушай то, о чем болтают бабы в городке, поселке и деревне. При условии, естественно, если базар этот не касается нашего главного дела!

— Я все понял, товарищ подполковник!

Грабов махнул рукой:

— Иди!

Кутенко вернулся в казарму. В кубрике молодые солдаты подшивали подворотнички. Основной состав взвода находился в парке боевых машин, и никто им не мешал. Прошел через бытовку в канцелярию и вызвал Жукова. Тот явился немедленно:

— По вашему приказанию прибыл, товарищ старший лейтенант!

Взводный указал на стул напротив себя:

— Садись!

Жуков ухмыльнулся:

— Да успею еще насидеться. Когда посадят!

Кутенко взглянул в глаза сержанту:

— Ерничаешь, да? Умничаешь? Смотри, не накаркай. А то действительно в зоне окажешься. И садись. Задачу ставить буду! По молодым!

Жуков уселся напротив взводного:

— Что нужно сделать, Юрий Викторович?

— Сейчас узнаешь! Но сначала доложи, как они тебе? Приглянулись или нет?

Сержант доложил:

— Пацаны, хоть и москвичи, но вроде ребятки нормальные. Ведут себя спокойно, лишних вопросов, типа как во взводе с дедовщиной, не задают.

Старший лейтенант нагнулся к подчиненному:

— Теперь о том, что надо сделать после отбоя.

Жуков, выслушав командира взвода, довольно произнес:

— Понял, Юрий Викторович! Вот это с превеликим удовольствием. Потому как правильно! Нас в свое время «деды» дрочили так, что новым молодым и в кошмарном сне не приснится. Мы терпели. Пусть и москвичи потерпят. Ни хрена с ними не будет. А проверить надо обязательно, тут вы на сто пудов правы. Если стучать будут, избавляться от них надо. Иначе они всю дисциплину нам расхреначат. Другим пример плохой подадут. А нам это надо?

Командир взвода предупредил:

— Только смотри, Жук, начать надо аккуратно, постепенно нагнетая прессинг. Смотри, не передавите сначала. А то махнут духи через забор да в поселковую ментовку или военкомат. Худо будет. И в первую очередь для вас, так называемых дедушек. Если же будут терпеть и исполнять то, что прикажете, найдите причину возбухнуть. Да по почкам, но не сильно. Короче, надеюсь, ты все понял и проинструктируешь дружков-сержантов!

— Так точно, товарищ старший лейтенант!

— Доклад по молодым утром, как отправишь взвод на зарядку. Я к подъему подойду!

— Сделаем, командир!

На вечерней поверке старшина Жуков приказал Волкову и Сонину после отбоя зайти в каптерку взвода.

Молодые солдаты переглянулись: с чего бы это. Личный состав их принял нормально, все, что положено, они сделали: получили постельные принадлежности, сдали военные билеты для внесения в них поправок в связи с переменой места службы. Что еще хотел от них так называемый старшина? Но приказ получен, его следует исполнять. Так что после команды «разойдись» молодые солдаты направились не в спальный отсек, а в конец коридора, где и была размещена каптерка.

В просторной комнате, уставленной стеллажами с шинелями, чемоданами, коробками мыла и всякой другой хозяйственной мелочью, перед небольшим открытым пространством сидела троица сержантов. Сам Жуков во главе, по бокам –  его одногодки, Батон и Липенко.

Войдя в каптерку, молодые солдаты доложили, что прибыли по приказанию Жукова.

Сержант указал дружкам-одногодкам на молодых:

— Вот, мужики, наши духи. Москвичи, а значит, что? Значит, то, что ребятки настоящей жизни не видевшие, избалованные.

Батон процедил:

— Эти, я имею в виду столичных, всегда себя выше других ставили. Как же, они москвичи, а остальные так себе, чмо провинциальное, деревенщина бестолковая. Только они одни, блядь, толковые.

Ему поддакнул Липенко:

— Батон прав! Поэтому считаю, надо разъяснить детишкам, кто и что они на самом деле сейчас здесь в войсках!

Жуков согласно кивнул:

— Вот для этого мы и собрались в каптерке.

Он поднялся, подошел к молодым:

— Слушайте и запоминайте, обмороки: то, чему вас учили на курсах доподготовки насчет уставов, забудьте. В войсках устав один и состоит он всего из двух пунктов. Первый –  командир всегда прав, второй –  если сомневаешься, что командир прав, то смотри пункт первый. То же самое касается старослужащих. И мандец! Первые полгода вы –  никто, поэтому и получаете погоняло –  духи. Вся черная работа на вас, наряды на вас, поддержание порядка в расположении, на закрепленной территории и в парке также на вас.

Дмитрий спросил:

— Остальные что, загорать будут?

Жуков повысил голос:

— А вот пасть разевать, когда говорит старший по званию, не советую! Закрою в момент, да так, что зубы проглотишь! Понятно?

Волков промолчал.

Жуков крикнул:

— Я спросил, понятно, обмылок?

Дмитрий процедил:

— Понятно!

К ним подошел Батон, от которого явно несло перегаром:

— Никак наш молодняк борзануть решил? Это плохо, очень плохо. Так дело не пойдет. Но ничего. Все поправимо. В армии ведь как? Не можешь –  научим, не хочешь –  заставим! Учить москвичей бесполезно, придется заставлять.

Он взял Волкова рукой за подбородок. Дмитрий попытался вырваться, но сержант держал крепко. Видимо, силой обладал недюжинной.

— Не дергайся, сынок, не выйдет. Ты слышал, что я сказал? Придется заставлять! И заставим, не сомневайся! То, что бакланят офицеры насчет уставов, –  херня, ясно? В ротах и взводах командуют «деды»! На нас, отслуживших поболе вашего, вся дисциплина. А взводный? Ему по херу, как да что, лишь бы порядок был. И мы этот порядок поддерживаем. А если кто-то чего-то не понимает или не хочет понять, то говорю прямо –  получает в жало безо всяких базаров. Так что, мальчики, будет лучше для всех, если вы подчинитесь. Тем более через это проходит каждый молодой. Было время, когда и нас «деды» дрочили, да так, что впору было петлю на шею надевать. Ничего. Прошло время, отпахали свое, и служба веселей пошла. Так и с вами. Подойдет осенний призыв, мы уйдем, вы подыметесь. Новые духи пахать за вас будут. Так было, есть и будет всегда. А начнете борзеть, права, которых у вас нет, качать, себе хуже сделаете. Мало ли из войск домой калеками возвращаются? Не мало!

Батон повернулся к Липенко, перевел взгляд на Жукова:

— Я прав, мужики?

Жук ответил:

— Абсолютно! Но слова словами, это все пустое, надо делом молодых воспитывать. И начинать прямо сейчас.

Сержант снял с себя китель, бросил его Сонину.

Тот поймал куртку.

Жук приказал:

— Берешь в тумбочке мыло, щетку и подшивочный материал. Идешь в умывальник, стираешь мундир. Повесишь сохнуть, заберешь у дневального брюки. За полтора часа до подъема выглаживаешь форму так, чтобы об стрелки обрезаться можно было. Утюги в бытовке. Подшиваешь подворотничок с проволокой. У того же дневального получишь сапоги. С ними проще. Почистил, бархоткой шлифанул –  и все дела. С подъема я заберу у тебя форму. Тумбочка в углу. Пошел.

Сержант взглянул на Волкова:

— Ты же, Волчок, сделаешь то же самое с обмундированием Батона. Вдвоем с Соней вам и работать будет веселей.

Батон швырнул свою куртку Дмитрию. Волков тоже автоматически поймал ее, но, как и товарищ, остался стоять на месте, дрожа от обиды и унижения.

Тут возник Липенко:

— Ни хера? А мое шмотье кто в порядок приводить будет?

Жуков ответил:

— Спокойно, Липа. Саму озадачишь. Тот, как был духом, так им и остался. Готов хоть жопу начальству лизать, лишь бы не трогали и не напрягали по службе. И потом, мы же не можем загрузить духов так, чтобы они свалились. Надо норму знать. И им отдых тоже требуется. Так что –  никакого беспредела.

Он повернулся к молодым:

— А чего вы стоите? Или чего-то недопоняли?

Волков сказал:

— Я не буду стирать чужую форму.

Сержант изобразил крайнее изумление:

— Что? Что ты вякнул? Не будешь?

Дмитрий повторил:

— Не буду!

Жуков повернулся к Сонину:

— А ты?

Солдат ответил:

— Я, как Волков!

Жуков вздохнул. Заложил руки за спину:

— Так! Получается, бунт на корабле? Что ж, мы вас предупреждали.

Он кивнул сослуживцам:

— Придется поговорить с духами по-другому.

Батон и Липенко обошли молодых солдат сзади и неожиданно врезали им обоим по почкам. Жуков же нанес удар Волкову в промежность. От резкой боли новобранцы, выронив форму, согнулись. На них обрушился шквал ударов. Били «деды» ногами, не сильно, но больно, в корпус. Они были крепче молодых ребят, и те не смогли оказать сопротивление, скрючившись на полу и пытаясь прикрыться от ударов. Жуков, следя за ситуацией, остановил подельников:

— Стой! Хана! Хватит!

Батон с Липенко, сплюнув на солдат, отошли к столу.

Старшина, стоя над избитыми молодыми сослуживцами, сказал:

— На первое время, считаю, урок преподан достаточный!

Он присел, обращаясь к Волкову и Сонину:

— Теперь поняли, что с вами не шутят? Как бы вы ни дергались, а будет по-нашему! Сейчас мы предоставим вам время обдумать ситуацию, потом же вновь вернемся к не пробитой по вашей вине теме!

Жуков встал, кивнул подельникам:

— В подвал придурков! На полчаса!

Батон открыл люк подвального помещения, находившегося под каптеркой, и вместе с Липенко подтащил к проему избитых солдат. Через мгновение Волков и Сонин оказались в темном квадратном, невысоком бетонном подвале. Люк закрылся. На короткое время наступила гнетущая тишина. Которую оборвал Волков:

— Как ты, Антон?

— Да ничего, в общем! На гражданке били покруче.

— Что делать будем?

— А я знаю? Но, думаю, Диман, «деды» проверяют нас!

— Ничего себе проверка?! Такого даже в карантине не было.

— Карантин, что? Карантин временно! А здесь всю срочку тянуть.

Волков вздохнул:

— И чего тогда комбат перед строем у автобуса распинался, что никакой «дедовщины» в батальоне нет? Или подобные дела относит к неуставным взаимоотношениям?

— Разве это не одно и то же?

— Судя по словам подполковника, не одно и то же! Образцовая часть! Ничего не скажешь.

— А может, он не знает, что делается в подразделениях?

— Сам-то понял, что сказал? Но черт с ним, с комбатом, что все-таки делать-то дальше будем?

Сонин проговорил:

— У меня брат двоюродный недавно дембельнулся. Я почему предположил, что нас «деды» проверяют на вшивость? Брат говорил, поначалу старослужащие прикидывают, кто есть кто из молодняка. Вычисляют стукачей. Если утром пожалуются взводному, а тот не среагирует, то все, нас замордуют. Взводный может быть заодно с сержантами и «дедами». Так что поутру надо молчать, Диман. И отвечать, что все нормально, если старлей спросит, как дела. Тогда «деды» могут и ослабить давление.

Волков спросил:

— А если, наоборот, поймут, что боимся всего, и надавят еще сильней? Тогда что, дерьмо по их приказу жрать?

— Ну, скажем, пожаловаться никогда не поздно. И взводному, и комбату. И это козлы-«деды» понимают. Тебе сильно досталось?

— Да нет! Терпимо!

— Вот! Били, значит, так, больше для понту и показухи! А ведь их никто не сдерживал. Нет, Диман, они нас точно проверяют!

— Ладно! Пусть будет по-твоему! Но форму, что, будем стирать и гладить?

Сонин, подумав, сказал:

— Знаешь что, Диман. Как выйдем, в каптерке надо заявить, будто все поняли и то, что «деды» требуют, выполним, раз так здесь установлено. Но только сейчас и когда своим обмундированием заниматься будем. Беспредела терпеть не будем, лучше свалим из части, благо тут не тайга и не пустыня. Короче, что положено духам, делаем, но без унижения и оскорбления. Посмотрим, что они на это скажут! Другого выхода не вижу!

Волков, в котором все внутри протестовало против насилия над личностью, но не находило решения, как снять проблему, вздохнув, спросил:

— И кто заявит?

Сонин ответил:

— Я предложил, я и заявлю. Ты только поддержи и подтверди, что готов по-нормальному тащить службу, определенную «дедами». Лады?

Дмитрий, сплюнув на холодный пол, ответил:

— Лады! Потом, может, найдем вариант, как уйти из-под прессинга «дедов»! Должны же быть в батальоне земляки-старослужащие? Или офицеры порядочные, которым открыться можно! Поглядим! А может, наши «деды» сами отвалят, проверив нас. Делаем, как ты предложил!

Вскоре люк открылся.

Раздался голос Жукова:

— А ну на выход, обмороки!

Сонин спросил:

— И как мы вылезем без лестницы?

— Как? Каком! Подпрыгивайте, цепляйтесь за края пола и подтягивайтесь. Или силенок не хватит?

— Хватит!

Солдаты с трудом, помогая друг другу, вылезли из подвала. Им указали на прежнее место перед столом. Все тот же Жуков поинтересовался:

— Ну, как, хватило времени обдумать свое положение?

Сонин ответил:

— Хватило. Ладно! Вы сила, против силы не попрешь. Мы будем делать то, что положено духам, раз так заведено в части. Но только если по-нормальному. Покатит беспредел, лучше свалим из части.

Липенко спросил:

— И что значит по-нормальному?

Сонин объяснил:

— В меру! Стираем свое обмундирование, черт с ним, давайте и ваше. Подшиваем себе подворотничок и на ваши кителя пришьем, руки не отвалятся. В наряды ходить будем, но по очереди. И порядок наводить, как в карантине.

Жуков ухмыльнулся:

— Решили условия выдвинуть?

И неожиданно одобрил поведение молодых солдат:

— И правильно. Цену себе знать надо. Это хорошо, что вы все поняли. О нашем разговоре –  никому! А сейчас взяли шмотки, щетки, мыло, материю и –  вперед на мины. Чем быстрее управитесь, тем больше поспите. И учтите, кроме нас, вам никто ничего не может предъявить. Если грузанет кто из черпаков, доклад мне! В момент решу проблему. Ступайте!

Новобранцы покинули каптерку, направившись в умывальник. Этой ночью им выпало на сон всего три часа.

Утром, передав выглаженную и подшитую форму «дедам», Волков и Сонин вместе со всем взводом вышли на физическую зарядку. Жуков остался в казарме. Встретил командира взвода, который припоздал на развод. От Кутенко несло перегаром, под глазами мешки. Видимо, тоже провел бессонную ночь. Старший лейтенант, приняв доклад, спросил:

— Обработали молодых?

Жуков ответил:

— Так точно! Как и приказывали!

— Ну и как?

— Нормально! Сначала попытались взбрыкнуть, потом, получив по почкам да посидев в подвале, смирились. Правда, заявили, что стерпят все, кроме беспредела. Типа если перегнем палку, то сбегут.

— Так и сказали, что сбегут?

— Так точно!

— Значит, всыпали им?

— Всыпали! Но, как велели вы, больше для понта.

— Надеюсь, следов не оставили?

— Да не должно быть!

Кутенко хмуро взглянул на сержанта:

— Не должно? Посмотрим! А сейчас держи пятихатку да слетай в деревенский магазин. Возьми водки и пару бутылок пива. Хреново мне! Не забудь карточку посыльного. Налетишь на патруль, скажешь офицеру, пойло для меня. И давай –  мухой, чтоб до начала утреннего осмотра обернулся! Пошел!

Жуков, забрав деньги и карточку посыльного, прошел к забору. Осмотревшись, перемахнул через него и рванул в сторону деревни Лыковка.

Кутенко закурил. Но тут же выбросил окурок. От дыма его затошнило. Крикнул в открытую дверь казармы:

— Дежурный! Ко мне!

Выскочил ефрейтор, начал было доклад, но офицер остановил его, указав на свой же окурок.

— Это что такое?

Дежурный вытянулся:

— Виноват, товарищ старший лейтенант, но до подъема дневальные вылизали территорию.

— Вижу, как вылизали! Убрать!

Ефрейтор бросил дымящуюся сигарету в мокрую урну. Застыл перед взводным.

Тот прикрикнул на него:

— Ну чего встал? Пошел в казарму!

Отправив дежурного по взводу, посмотрел на время. Магазин в Лыковке открылся, сержант должен уже быть там. Еще минут пятнадцать, и вернется, а до утреннего осмотра –  полчаса. Нормально. Если не подведет Жуков, Кутенко успеет привести себя в порядок. Пивка, как говорится, для рывка, да лобастой водки –  и он в полном порядке. Тогда можно и службой заняться. Кутенко зашел в казарму. Старший лейтенант не ошибся в расчетах.

Ровно через пятнадцать минут в дверях канцелярии появилась потная физиономия Жукова. Запыхавшимся голосом доложил:

— Ваше приказание выполнено, товарищ старший лейтенант. И водки взял, и пива, и закуски кой-какой с леденцами, чтобы запах отбить, прихватил!

— Молодец! Поставь пакет на стол и –  к взводу. Построишь бойцов на утренний осмотр, доложишь.

— Есть!

— Ступай! Спасибо!

— Да не за что. Мы для вас, если что…

Сержант вышел из каптерки, притворив за собой дверь. Взводный открыл бутылку пива. С жадностью припал к горлышку. Отпив больше половины, оторвался от емкости. В нос ударила отрыжка. Кутенко удовлетворенно воскликнул:

— Фу, бля, провалилась! Теперь перекур и водочки.

Он вновь взглянул на часы. Время на продолжение похмелья еще было. На утренний осмотр взвода старший лейтенант вышел бодрый, в хорошем настроении, слегка поддатый. На старые дрожжи свежачок лег с кайфом. Сержант Жуков подал команду «смирно». И строевым шагом направился к принявшему строгий, официальный вид командиру взвода материального обеспечения.