Подъем давался тяжело. Груженые «КамАЗы», надрывно ревя двигателями, медленно поднимались по серпантину. Сейчас водителям приходилось уделять максимум внимания тропе. Не дай бог сблизиться с левой обочиной. Тогда машину может стянуть в пропасть вследствие обрушения кромки обочины. А это неминуемая смерть двух человек. Поэтому водители не повесили в отличие от старших машин на боковые стекла бронежилеты, что часто практиковалось на маршах в Афганистане. Вывешенные бронежилеты, во-первых, освобождали солдат от лишней тяжести и, во-вторых, надежно прикрывали бойцов от флангового обстрела противника из стрелкового оружия. Старшие машины закрыли окна бронежилетами. Пройдена половина подъема, дорога немного сузилась, уклон ее к пропасти увеличился. Пришлось еще сбавить скорость. «КамАЗы» ползли на первой передаче. Водители взмокли от напряжения. Только бойцы старшего лейтенанта Залепина чувствовали себя относительно спокойно. Находясь на броне, они имели возможность спрыгнуть с БМП, если ту потащит в пропасть. Да и механик-водитель с оператором-наводчиком успевали вынырнуть из люков в случае чего. Так что пехота находилась в более безопасном, нежели автомобилисты, положении. Хотя в безопасности на горном серпантине чувствовать себя не мог никто.

Медленно, но верно колонна приближалась к вершине. Баженов невольно думал о скорой встрече с Ритой и предстоящей сказочной ночи с ней. Он курил и улыбался. Мысли Залепина были о предстоящей замене. Интересно, куда его пошлют после Афгана? В благополучную Восточную Европу или задвинут куда-нибудь в Забайкальский военный округ? Но в Забайкалье отправить не должны. Он будет проситься в Венгрию или Чехословакию. А почему бы и нет? Два года Залепин отвоевал? Отвоевал. Да еще как! Много увидишь в группах войск даже старших офицеров, имеющих столько боевых наград, сколько их у старшего лейтенанта? Единицы. А раз заслужил высокие награды, то имеет полное право если не требовать, то просить в рапорте о направлении к новому месту службы в какую-нибудь группу войск. Хотя если предложат место в военкомате уютного, небольшого, российского городка, то он не откажется. Заместителем военкома. Эта должность капитанская, она невысокая, приравнена к командиру роты. Но в районном центре заместитель военкома – шишка! Бугор! Позже и военкомом стать можно. Получить майора и сидеть в кабинете до конца службы. Залепин не стремился заработать генеральские лампасы, да и полковничья папаха ему, по большому счету, ни к чему. Важнее покой, кабинетная работа.

Гуагидзе, сидя справа от водителя машины технического замыкания, автомастерской МТО-АТ, вспоминал родную Грузию. Горное село. Виноградники. Вино. Шашлык. Песни по вечерам. Стройных девушек из ближайшего поселка. Их манящие, огромные, как мир, глаза. Вспоминал и вздыхал. Ему очень хотелось домой. После Афганистана он продлевать контракт не будет. Пойдет на гражданку. Решено. Каждый в колонне думал о своем. Далеком и близком, родном! И никто не знал, что впереди их ждет банда душманов. Разведка танкового полка ведь ничего не обнаружила на вершине. Значит, там чисто. Да и прямой участок всего триста метров. Войти и выйти. На спуск. Там дело пойдет веселее. Но не суждено было колонне выйти на спуск. И об этом не знал никто.

17.25. Колонна начала втягиваться на прямой участок трассы. Спустя пять минут все машины вышли на эти прямые триста метров. Только замыкающая колонну БМП немного задержалась. Ее повело на последнем изгибе дороги, и механику пришлось поработать штурвалом, чтобы выровнять машину, что увеличило дистанцию с летучкой. Боевая машина оказалась в нескольких метрах от границы минного поля, что предопределило судьбу бойцов, сидевших на ее броне, и изменило обстановку в самом начале боя!

Два мощных взрыва фугасов вздыбили трассу одновременно в начале прямого участка и в его конце, перед спуском и передовой БМП. Взрыв в непосредственной близости от замыкающей колонну боевой машины взрывной волной снес десант с ее брони. Семеро парней, получив тяжелую контузию, распластались на дороге, и уже были не способны вести бой. Остановка передней БМП вызвала столкновение «КамАЗов». Баженов не понял, что произошло, как на машины обрушился шквал огня с обеих сторон вершины перевала. Водители погибли мгновенно.

Но не растерялся Залепин. Два года войны научили старшего лейтенанта принимать решения мгновенно. Он успел отдать команду механикам, развернуть БМП к склону и ущелью. И первый маневр провела средняя машина. От того и граната, выпущенная Абдулом, лишь скользнув по башне, ударила в склон. Промахнулся и Мохаммед. Замыкающую БМП накрыло облаком пыли, поднятым подрывом дороги, и прицелиться душман не успел. Лишь Омар поджег передовую боевую машину пехоты. Но солдаты уже спрыгнули с брони и, прикрываясь корпусом подбитой БМП, открыли ответный огонь по склону. Получивший легкую контузию, оператор-наводчик замыкающей машины развернул 30-мм скорострельную пушку и спаренный с ней пулемет «ПКТП» влево и ударил по дну ущелья. Сержант вел огонь вслепую. Но и этого хватило, чтобы разнести валуны, а вместе с ними и укрывавшихся за ними гранатометчиков в куски. Средняя БМП так же огнем своего вооружения накрыла склон, заставив группу Рамазана прекратить стрельбу, что дало возможность прикрытым бронежилетами и не пострадавшим от обстрела старшим «КамАЗов» покинуть кабины грузовиков и укрыться за их колесами.

Наблюдавший за началом боя Хашим яростно выругался. Его бойцы не смогли сделать то, что он им приказывал. Не справился с задачей Омар. Его гранатометчики подожгли всего одну БМП. Две другие сумели увернуться и открыли губительный огонь из своих пушек и пулеметов. За свою оплошность и сам Омар, и Абдул, и Мохаммед уже поплатились жизнями. Да, русские тоже потеряли с десяток бойцов, но они заняли оборону, заставив замолчать моджахедов на склоне. Люди Рамазана не могли поднять головы из-за камней, настолько интенсивно и мощно ответили на нападение русские. Понимая, что промедление только усугубит ситуацию, Хашим вызвал по рации фланговые группы:

– Бабрак! Алим! У вас по гранатомету! Срочно поджечь БМП. Иначе гяуры раздавят нас. После обстрела машин выходи на колонну. Прямой бой. Отвлеките неверных, чтобы в дело мог вступить Рамазан! Быстро, вперед!

Две молнии ударили по боевым машинам с флангов. На этот раз Залепин не успел провести обратный маневр. Он понимал, что духи атакуют колонну с четырех сторон. Понимал, но нужную команду отдать не успел. Подрыв передовой БМП отбросил старшего лейтенанта на край дороги. Он попытался встать, но автоматная очередь срезала боевого офицера. Пробитый пулями, Залепин уткнулся лицом в мелкий щебень горной дороги. Фланговый огонь уничтожил и троих бойцов первого отделения взвода сопровождения. Оставшиеся в живых четверо солдат, укрывшихся в воронке, перенесли удар со склона на трассу, откуда стреляли духи Бабрака, но по ним ударили моджахеды Рамазана. Они же практически в упор расстреляли и второе отделение, попытавшееся отойти от горящей БМП за обочину в ущелье. Замолчала и замыкающая колонну БМП. Кумулятивный заряд гранатомета группы Акима прошел через открытый десантный отсек боевой машины и разорвался в боевом отделении БМП, уничтожив и оператора-наводчика, и механика-водителя. Детонация боекомплекта мощным взрывом сбросила искореженную машину в пропасть.

Четверо потерявших сознание от контузии солдат третьего отделения были раздавлены корпусом БМП. Хашим, увидев, что его фланги выполнили поставленную задачу, закричал в рацию:

– Так их, неверных псов! Так! Всем! На штурм колонны. Валить шакалов нещадно.

Крича, Хашим поднялся над камнями. И… увидел Рамазана. Крик оборвался. Главарь банды оцепенел. Ствол автомата Рамазана был направлен на него. В голове вспыхнула мысль: за что? И погасла, рассыпавшись на тысячу огненных осколков. Рамазан дал очередь прямо в голову своего начальника. Убедившись, что Хашим мертв, Рамазан выхватил рацию:

– Внимание всем! Гяуры убили командира. Принимаю командование на себя. Отставить штурм колонны. Незачем подставлять себя под пули русских. Бабраку и Алиму занять позиции, сжечь «летучку» и обстрелять солдат под колесами крайних «КамАЗов». Амину открыть отвлекающий огонь с целью заставить оставшихся в живых солдат перевести стрельбу на край склона. После чего забросать ближнюю обочину гранатами. Это сделают мои люди. Потом бросок к машинам и захват пленных! Выполнять приказ!

Душманы не стали разбираться, как погиб Хашим и почему командование на себя принял Рамазан. Выяснят потом! Сейчас следовало довести дело до конца.

Наконец-то оклемался Баженов. Оценив обстановку и поняв, что силы боевого охранения практически подавлены, он отдал приказ своим бойцам, занявшим позиции за колесами машин:

– Всем! По противнику, огонь!

Автомобилисты огрызнулись плотным огнем.

Сориентировался и прапорщик Гуагидзе. Он увидел, как на трассу выскочили душманы. Отдал команду бойцам «летучки», находившимся рядом:

– Петруха! Огонь по склону! Саня – все внимание трассе за БМП!

Прапорщик и рядовой, сместившись к обочине, ушли из-под обстрела моджахедов, который те открыли по мастерской. И несколькими очередями срезали группу Алима. Вернулись на исходную позицию. Прапорщик крикнул водителю:

– Петруха! Ты чего не стреляешь? Ранен?

Но Петруха не ответил. Он, в отличие от Гуагидзе и рядового из штата МТО-АТ, уйти из-под обстрела духов с фланга не смог. Некуда ему было уходить. Так и остался лежать на каменной трассе с простреленным горлом! Гуагидзе выругался:

– Суки! Достали пацана! – Повернулся к оставшемуся в живых солдату: – Саня! Держи фланг. Там вновь могут объявиться духи! Прикрывай ребят-пехотинцев, получивших контузию. Они без сознания. Понял, Саня?

– Понял, товарищ прапорщик!

Гуагидзе выкатился из-за задних колес и выстрелил из автомата по склону. Стрелял наугад, не видя целей. Как их не видели и остальные бойцы колонны. Левый фланг пока еще держали четверо бойцов взвода Залепина.

Внезапно откуда-то слева ударил пулемет моджахедов. Это Амин открыл отвлекающий огонь. Фонтаны пыли от пуль выросли перед самыми машинами. Баженов подумал: почему духи не бьют по машинам? Не знают, что в кузовах боеприпасы? Ну и что? Все равно могли бы пробить тенты. И тогда бой закончился бы. Подрыв одного «КамАЗа» вызвал бы подрыв и других машин. Почему же духи не бьют по кузовам? Взвизгнувшая возле виска пуля, срикошетившая от дорожной гальки, прервала размышления офицера, вернув его в действительность. Фланговый огонь заставил его бойцов прекратить стрельбу и вжаться в грунт. Что грозило возможной атакой противника. Надо приводить солдат в чувство. Баженов поднялся и крикнул ближайшему бойцу:

– Передать по колонне! Возобновить огонь по склону. Нас слышат внизу, и помощь уже идет!

Насчет помощи офицер крикнул, особо не надеясь на эту помощь, просто для того, чтобы поднять дух солдат. Но колонна продолжала молчать. Стрелял лишь прапорщик Гуагидзе, который отчаянно матерился на правом фланге, да солдаты мотострелкового взвода, те, что не подпустили к колонне душманов Бабрака. А вот фронт обороны молчал. Баженов вновь крикнул:

– Огонь, мать вашу! Или хотите, чтобы духи вам головы поотрубали?

Солдаты не ответили. Пулеметный огонь деморализовал их. Баженов принял решение выйти на открытую местность. Возможно, этот его шаг заставит бойцов включиться в бой. Он крикнул в сторону горевшей передовой БМП:

– Пехота! Слышите меня? Старший лейтенант Баженов!

В ответ раздался одинокий голос:

– Слышу, старлей!

– Сколько вас?

– Четверо!

– Позицию пулеметчика видите?

– Нет!

– Ну хоть откуда он примерно бьет?

– Из-за большой глыбы земли, что сразу за кустами!

– Накройте его огнем!

– Накроем! А чего ваши баллоны не стреляют? Чего ждете?

– Накройте пулеметчика, я встряхну их!

– Ладно!

И тут же от БМП веером разошлись три очереди. Две из них накрыли земляную глыбу. И неожиданно для всех из-за нее раздался истошный вопль. Пулемет замолчал. На склон выкатился душман, державшийся обеими руками за живот. Пуля нашла цель. Случайно! Амин перекатывался все ниже, истошно вопя от боли! Вопль душмана оборвал одиночный выстрел мотострелков.

Наступила тишина. Ею воспользовался Баженов. Он выскочил из-под «КамАЗа» и закричал:

– Солдаты, черт вас побери! Очнитесь. Смотрите, вот он я, перед колонной! Смотрите, мать вашу за ногу!

– Охренел, замполит? – закричал Гуагидзе. – Быстро назад!

Закричали и солдаты:

– Все нормально, старлей! Уходи!

Закричал и Рамазан.

В этот короткий период внезапного затишья в бою кричали все и на дороге, и на склоне.

– Братья! Гранаты к бою! Забрасывайте!

К машинам полетели и мощные оборонительные «Ф-1», и наступательные «РГД-5»! Рваться они начали у самой обочины. Не успел Баженов укрыться под «КамАЗом». Ударная волна отбросила старшего лейтенанта к автомобилю. С Баженова слетел защитный шлем. Оставшись без каски, старший лейтенант неприкрытым затылком влетел в борт и мгновенно потерял сознание. Осколки достали прапорщика Гуагидзе. Гиви, всегда такой веселый, жизнерадостный, привалился к колесу. У него был пробит левый висок. Его напарник Саня вывалился на трассу. У него вместо правого глаза зияла черная дыра.

И только бойцы погибшего Залепина продолжали бой. Они заняли удобную позицию. Одно мешало – дым от разгоревшейся передней БМП. Густой и черный, он расползался плотной завесой вдоль трассы, смешивась с дымом от горевших двух других боевых машин пехоты.

И в колонне оставались еще два не получивших ни царапины солдата. Рядовые Романов и Мыльцев. Но они не поднялись и после призыва выскочившего из-под «КамАЗа» замполита. Не имевшие опыта, бойцы растерялись. А видя вокруг трупы и кровь, полностью утратили способность к сопротивлению.

Рамазан же, просчитав ситуацию, приказал моджахедам обойти колонну справа и с фланга атаковать позиции мотострелков. Одновременно с вступлением в бой и душманов Бабрака. Бандиты бросились к колонне. Еще одного из них подстрелили солдаты Залепина. Но у них кончился запас боеприпасов. Патронов четверть магазина на каждого, да гранаты – по две на человека. Старший мотострелков сержант Дзанава приказал:

– Леха, Семен – левый фланг! Я и Сокол – правый! В случае чего все во фронт! Держимся, мужики. Замполит что-то насчет помощи кричал. Наверное, смог связаться либо со складами, либо с полком. А значит, помощь подойдет. Патроны экономить, стволы на одиночный выстрел!

Его одногодок Леха предположил:

– Витя, может, задымим вдогонку к БМП местность да попробуем свалить в ущелье? Спустимся в пропасть. Там уже ни одна гадина душманская не достанет!

Дзанава ответил:

– Подумал, что сказал? А пацаны-автомобилисты, да и наши ребята со второй и третьей БМП? Не все же убиты. Есть и раненые. Ты предлагаешь бросить их? Под тесаки духов? Нет! Будем держаться до последнего патрона!

– А если помощь не придет?

– Значит, со всеми здесь останемся! Хотя, кто хочет, может уходить, спасать шкуру! Никого не держу и стрелять в спину не буду. Только как потом вы в полку ребятам в глаза смотреть будете? Как жить будете? Что, Леха? Уходишь? Кто уходит?

Ответил Семен:

– Да пошел ты, абхаз! Командуй лучше! А ты, Леха, заткнись со своими предложениями! Или вали на хрен! Без тебя обойдемся!

Леха выругался:

– Да и идите вы все, герои! Слова сказать нельзя. Ну, чего, Сеня, уставился? Держим трассу!

Сержант одобрительно проговорил:

– Вот так-то лучше!

Через секунду оставшимся в живых пехотинцам было уже не до разговоров. Девятнадцатилетние пацаны вступили в бой, совершенно не думая о том, что совершают подвиг. Вступили в бой, исполняя до конца свой воинский долг.

Душманы атаковали одновременно с двух сторон. И если атаку с трассы мотострелки отбили легко, положив остатки группы Бабрака, то вот справа бой разгорелся нешуточный. Душманы Рамазана ударили мощно, с двух направлений. Вскрикнул раненый в предплечье рядовой Соколов – или Сокол, так звали во взводе парня из Перми. Выронил автомат и, сжав зубы, схватился за простреленное бедро рядовой Кошелев Семен!

Бурмистров Леха метнулся к Дзанаве, продолжавшему отстреливаться:

– Витя! Сокол и Сеня ранены!

– Не слепой, вижу. Не глухой, слышу!

– Так где твоя помощь?

– В заднице! – яростно выкрикнул в лицо боевому другу Дзанава и приказал: – Готовь гранаты. Отстреливаем патроны, применяем «эргэдэшки».

– А дальше что?

– Что? Рукопашка! Вот что!

– Драка! Это по-нашему! Эх, абхаз! Чую, не жрать нам с тобой в Сухуми мандаринов!

– Не каркай! Прорвемся! Впервой, что ли!

– Ну, ну! Как скажешь! Ты остался за бугра. Вот только подчиненный у тебя всего один.

– Готовь гранаты, сказал!

Бурмистров выложил перед собой две «РГД-5» и нож. Глядя на сержанта, поднял автомат. Дзанава откатился чуть в сторону:

– Все, Леха, я пустой!

Стрельбу открыл Бурмистров. У него было всего шесть патронов. Но этого хватило, чтобы и сержант подготовил гранаты и нож. Расстреляв боезапас, Бурмистров тоже отбросил автомат.

– И я пуст, абхаз! Гранаты?

Взрыв перед позициями бросил солдат друг на друга. Бурмистров, накрывший своим телом Дзанава, простонал:

– Конец!

Сержант аккуратно перевернул друга:

– Леха! Ты чего?

– Хана, Витя, ноги перебиты. Опередили духи!

– Ничего, я сейчас им устрою ответный фейерверк.

Бурмистров удержал руку сержанта:

– Абхаз! Не суетись! Нам все одно кранты! Всем. Давай возьмем духов с собой! И там, на небесах, закончим разборку!

Дзанава понял, что хотел сказать друг. Он вздохнул:

– Да, Леха! Так будет лучше!

Он взял две свои гранаты, вырвал зубами кольца и, засунув руки под себя, уткнулся головой в грудь раненого товарища:

– Прощай, Леха!

– Прощай, абхаз! Эх, сука, а ведь могли бы еще жить и жить!

– Не судьба! Но молчи! Духи подходят! Все, Леха! Все!

– Все!

Душманы прекратили огонь. Рамазан, прячась за подожженной средней БМП, крикнул оставшимся в живых бойцам взвода сопровождения:

– Русские! Сдавайтесь! Вы храбро дрались, мы уважаем воинов. Обещаю медицинскую помощь, приличное содержание в лагере для пленных и в дальнейшем обмен на наших людей, попавших в плен к вашим командирам. Сдавайтесь!

Сержант выкрикнул в ответ:

– Сдавайся, говоришь, дух? А хера по всей харе не хочешь? Мы не сдаемся, урод! Можешь, возьми нас! Мы же рядом. Пошли своих шакалов, пусть пленят! Ты понял, недобиток?

К Рамазану подбежал Ашраф:

– Чего разговаривать с гяурами? Патроны у них кончились…

Рамазан оборвал речь бандита:

– Патроны кончились, но остались гранаты. Они не применили ни одной гранаты, хотя имеют их. Ты хочешь попасть под осколки? Не держу! Иди! Но один! Возьми этих неверных! Получится – героем станешь. Много денег получишь. Что стоишь, иди!

Ашраф сплюнул на дорогу:

– Но что-то с этими неверными делать надо? Бой наверняка был слышен внизу. И скоро сюда могут подойти дополнительные силы русских. А нам еще машины взорвать надо, добить раненых гяуров, да отойти в горы.

Рамазан спросил:

– Где Мохаммад?

– У склона!

– Он твой родственник?

– Да, племянник, а что?

– Мы должны кем-то пожертвовать, чтобы закончить акцию и уйти! Более всех на эту роль подходит Мохаммад.

– Почему?

– Да потому что от наркоты он сам скоро сдохнет. Или мне послать к пехотинцам тебя? Но уже в приказном порядке?

Ашраф пробурчал:

– Мохаммад мой племянник!

– Он под кайфом?

– Наверное! Как всегда, вкололся перед боем. Потом мог и добавить.

– Иди к нему и пошли к русским!

– Я… я не могу!

– Тогда это сделаю я! Но ты уже ничего в лагере не получишь! Если еще дойдешь до него.

Главарь оттолкнул подчиненного, сделал шаг за БМП. Ашраф остановил его:

– Подожди, Рамазан! Успокойся. Я выполню твой приказ!

– Да? Что ж! Выполняй! Но быстро!

Ашраф бросился к склону, где за камнем укрылся его племянник. Бандит сразу увидел, как неестественно блестят глаза у родственника, он упал рядом с ним:

– Как дела, Мохаммад?

– А? Хорошо!

– Ты еще вколол себе героин?

– Ну и что? Вам не понять, какой это кайф!

– Да, куда уж нам. Но слушай, группе пора отходить. Для этого надо уничтожить всех раненых гяуров, кто цел – взять в плен, подорвать «КамАЗы». Я займусь солдатами, что получили контузию, Рамазан обработает водителей, ты же двигай к позиции, откуда стреляли русские из первой БМП.

– Это которым предлагал сдаться Рамазан?

– Да! Ступай и расстреляй их.

Мохаммад скривил физиономию:

– Хоп, дядя, как скажешь. Я завалю неверных и отрежу им головы. Они станут моей добычей. И Карамулло заплатит мне за нее! Ведь правда, дядя?

Ашраф усмехнулся:

– Конечно, бесстрашный Мохаммад! Ты обязательно получишь то, что заслужил. Но не тяни время, иди!

Мохаммад крикнул:

– Аллах акбар!

И, поднявшись во весь рост, короткими очередями обстреливая дорогу, пошел к позиции Дзанавы и раненых солдат взвода сопровождения колонны.

Ашраф проговорил вслед племяннику:

– Да простит меня твоя мать, моя сестра! Но тебе, Мохаммад, лучше умереть сейчас в бою, нежели в горах или в лагере от передозировки. Наркотик обрек тебя на смерть! И в этом не виноват никто!

Мохаммад подошел к позиции бойцов первого отделения мотострелкового взвода старшего лейтенанта Залепина. Увидел четверых скорчившихся, но еще живых солдат. Заорал:

– Что, свиньи? Решили землю нашу забрать? Порядки свои устанавливать? Установили? Я лично отрежу ваши головы, и они будут торчать на шестах в лагере. А ваши тела сожрут шакалы…

Дзанава повернулся к душману:

– Все сказал, вонючка? Дурак ты, дух! – И отпустил предохранительные рычаги гранат.

Мохаммад вскинул автомат, но выстрелить в решивших умереть, но не сдаться советских солдат, не успел. Взрыв двух «РГД» отбросил его тело на землю. Осколок пробил живот душмана, и он от дикой боли заорал не своим голосом.

Ашраф покачал головой:

– Вот и все, Мохаммад! Ты выполнил свою миссию. И умрешь, как герой, а не как презренный наркоман.

Он поднял автомат и короткой очередью прекратил мучения и крики племянника. Взглянул в сторону Рамазана:

– Твой приказ выполнен, командир!

– Вижу! Ты настоящий воин и будешь достойно вознагражден.

Главарь крикнул:

– Внимание! Всем, кто остался невредим! Сбор у второй БМП. Быстро!

К Рамазану подошли восемь моджахедов. Он удивился:

– И это все, кто выжил в бою? Остальные, что, убиты?

Бабрак, положивший своих подчиненных, но вышедший сам из боя невредимым, ответил:

– Убита примерно половина группы, половина же бойцов получила ранения различной степени тяжести. Но легкораненых, способных самостоятельно передвигаться, нет.

– Это плохо! Нам не уйти с ранеными! Значит, что?

Бабрак криво ухмыльнулся:

– Значит, после боя раненых не останется! Таков закон!

Рамазан соглашаясь кивнул:

– Ты прав, Бабрак! Да и не донесем мы раненых до места, где им могла быть оказана полноценная медицинская помощь. Поэтому, слушай приказ! Всем пройтись по колонне. Раненых добить! Машины подготовить к подрыву! На это десять минут времени! Сейчас 18.45. В 19.00 мы должны перевалить через хребет склона и уйти в горы! Вперед!

Душманы разошлись вдоль колонны. Раздались одиночные выстрелы. Моджахеды добивали и своих, и чужих.

Рамазан отошел к склону, извлек из чехла рацию, положил палец на тумблер включения, но тут его окликнул Ашраф:

– Командир! Сюрприз!

– В чем дело? Что за сюрприз?

– Да здесь двое русских парней! Из водителей. А рядом старший лейтенант.

– Раненые?

– Солдаты целехоньки! Просто струсили и бой не вели, офицера головой о борт взрывной волной ударило. Контужен! Внешне ни руки, ни ноги не повреждены! Убить их?

– Подожди! Я иду к тебе!

Рамазан сунул рацию в карман штанов, пошел к машине, возле которой стоял Ашраф. Тот стволом автомата указал на лежавших лицом вниз и сложивших руки на затылках солдат:

– Вот, Рамазан, храбрые русские воины. Я проверил их оружие. Они не сделали ни единого выстрела.

– На дорогу их!

Ашраф ткнул солдат автоматом:

– Эй! Свиньи! Поднимайтесь и на дорогу! Быстро!

Бойцы выполнили требование душмана.

Рамазан обошел солдат. Те стояли, опустив головы. Главарь банды приказал:

– Подняли черепа, неверные! Смотреть мне в глаза.

И этот приказ выполнили охваченные страхом молодые солдаты.

– Кто вы? – спросил главарь.

Бойцы представились:

– Рядовой Романов!

– Рядовой Мыльцев!

– Почему не стреляли, когда рядом ваши товарищи насмерть бились с врагом?

В ответ молчание.

– Струсили? Струсили! Что ж, лучше было бы, если вы погибли. Для вас лучше. – Рамазан повернулся к Ашрафу: – А где офицер?

– Да вон у соседней машины.

– Давай его сюда.

Ашраф поднял пинком пришедшего в себя Баженова. Тот встал, качаясь и тяжело дыша. Было видно, что каждое движение доставляет ему боль.

Рамазан подошел к нему, спросил:

– Ты командовал колонной?

Баженов, превозмогая боль, ответил:

– Я!

Рамазан повернулся к Ашрафу:

– Он тоже не стрелял?

– О нет, командир! Этот бился! Даже из-за укрытия выходил, чтобы взбодрить подчиненных. Тогда его и накрыло взрывом гранаты!

– Понятно! – Он вновь взглянул на Баженова: – Часть, должность и фамилия, старший лейтенант?

– Мотострелковый полк базы у Шаристана. Заместитель командира роты по политической части старший лейтенант Баженов.

Рамазан удивился:

– Замполит? Разве ваши замполиты руководят подразделениями на выходах?

– Руководят, если надо!

– Что-то я раньше о таком не слышал. Но ладно! Связь с полком или складами поддерживал, начальник?

– Нет!

– А тот офицер, что командовал взводом сопровождения?

– Не знаю! Но если и поддерживал, то вряд ли успел сообщить на базу о нападении. К сожалению. Иначе наши войска уже были бы здесь!

Рамазан усмехнулся:

– Да, с помощью вам не повезло!

– Сами виноваты!

– Ты прав, офицер! Кроме контузии, ранения есть?

– Нет!

– Это хорошо!

К Рамазану подошли душманы, доложили, что раненых после боя не осталось – ни среди русских, ни среди моджахедов. Машины с боеприпасами к подрыву готовы.

Рамазан обратился к бандитам:

– Замполита и солдат забираем. Бойцы пусть помогают идти своему офицеру. Как поднимемся на склон, подорвем колонны. Жаль упускать столько добра, но с собой его не возьмешь! Вопросы?

Вопросов у душманов не было.

Главарь взглянул на часы: 18.55.

– Отход!

Романов и Мыльцев подхватили под руки Баженова, пошли под конвоем на склон.

Старший лейтенант спросил бойцов:

– Вы что, последние из колонны сопровождения в живых остались?

– Так точно! – ответил Романов.

– И каким же образом?

Солдаты промолчали. Замполит повторил вопрос:

– Я спросил, почему вы остались живы?

Мыльцев с отчаянием в голосе спросил:

– А что оставалось делать? Подрывать себя, как солдаты мотострелкового взвода?

– Они подорвали себя?

– Да!

– Вы же, получается, струсили, так?

– Когда начался ад, растерялись.

– И не стреляли, да?

– Так точно! Что же теперь с нами будет?

Баженов ответил, как отрезал:

– Плен! Со всеми его прелестями. Это если духам удастся дойти до своего лагеря. В противном случае нас расстреляют.

Солдаты вздохнули.

Сзади Романова ударили прикладом автомата в спину:

– Прекратить разговоры! Идти молча!

Рядовой удивился:

– И откуда они наш язык знают?

– Молчите! – приказал Баженов. – Раз попали в переплет, надо подчиняться духам. Пока! Потом видно будет.

Ведомая Рамазаном группа из восьми моджахедов и троих пленных советских военнослужащих поднялась на перевал.

Старший духов, определив банде направление движения, задержался на хребте возле трупа Хашима. Достал рацию.

– Карамулло! Я – Рамазан! Как слышишь?

– Карамулло на связи! – ответил полевой командир. – Как у тебя дела, Рамазан?

– Колонна и подразделение сопровождения русских уничтожены. Потери противника около сорока человек, мы же потеряли двадцать два воина. Мной взяты в плен два солдата и офицер – начальник колонны, старший лейтенант, замполит роты обеспечения полка советской базы близ Шаристана.

– Офицер? Замполит? Это хорошо! Он сам сдался?

– Нет, командир. Сами сдались солдаты. Молодняк. Они так и не сделали ни единого выстрела. Офицер же получил контузию от разрыва гранаты.

– Ясно! Что с Хашимом?

Рамазан усмехнулся:

– А вот здесь мы понесли невосполнимую потерю! Пуля гяуров достала-таки храброго Хашима, который наблюдал за боем с вершины склона.

– Надеюсь, никто не видел, что Хашима убил ты?

– Никто, командир!

– Ты молодец, Рамазан. Выводи группу в квадрат….

– Я понял, Карамулло.

– Преследования русские не организовали?

– Они упустили момент, когда можно было сесть нам на хвост. Теперь им остается заниматься трупами да обгоревшими остовами машин. «КамАЗы» мы взорвали. И еще гадать, почему они, проведя активную разведку, так и не смогли обнаружить засады!

– Хоп, Рамазан, – сказал Карамулло. – Встретимся, обо всем подробно поговорим. Лишь бы дошел до указанного квадрата. Если возникнет необходимость, русских солдат можешь уничтожить. Офицера же постарайся привести живым. Фархади будет доволен!

– Я все понял, Карамулло!

– До встречи!

Рамазан отключил рацию. Взглянул на тело бывшего главаря. Скривился в язвительной ухмылке:

– Ну что, Хашим? Возомнил себя великим полководцем? И что получил? Пулю в голову. Очень кстати пришел приказ Карамулло на твою ликвидацию. Но ты все равно не ушел бы с перевала. Нет, не ушел бы! Хватит! Покомандовал. А вообще, как был ты идиотом, так и остался им до конца. Тьфу!

Рамазан сплюнул на остывающий труп Хашима и поспешил за группой, которая спустилась в одну из многих глубоких заросших кустарником балок. И вовремя! В это же время к вершине перевала вышел взвод разведывательной роты танкового полка, а чуть позже со стороны базы подошел и десантный взвод.

В кабинет полковника Никитина ворвался особист Ильин.

– Полковник! Афганцы из Тургуна сообщили, на перевале идет бой!

Никитин поднялся и спросил:

– Как бой?

– Видимо, духи все же сумели устроить засаду на колонну.

– Какие духи? Откуда они взялись? Ведь разведка танкового полка проверяла перевал!

– Все это так! – проговорил капитан. – Но… на перевале идет бой! Не доверять источнику информации у меня нет ни малейшего основания! Надо срочно отправлять в горы группу поддержки! Срочно, полковник. На вершине бойцам колонны и сопровождения долго не продержаться даже против малочисленных сил противника, стоит тем уничтожить БМП мотострелкового взвода. Что духи наверняка сделали в первую очередь.

– Черт!

Полковник поднял трубку телефона внутригарнизонной проволочной связи:

– Оперативный? Командира танкового полка! Срочно!

– Есть! Минуту!

Минуты не потребовалось. Подполковник-танкист ответил тут же:

– Слушаю вас!

– Андренюк! На вершине Тургунского перевала колонна из Шаристана, похоже, попала в засаду. В горах идет бой! Немедленно вышли на помощь колонне тот взвод, что накануне проводил разведку перевала. Как понял меня?

Подполковник мгновенно оценил обстановку:

– Все понял, полковник! Считайте, усиленный взвод разведывательной роты уже на пути к перевалу!

– Поторопись, Андренюк! Не мне тебе объяснять, каково сейчас ребятам с Шаристанской базы.

– Мне не надо ничего объяснять! Конец связи.

– Конец!

Начальник гарнизона через оперативного дежурного, используя радиосвязь, вызвал командира мотострелкового полка военной базы у Шаристана и передал ему неприятную новость. Подполковник Дашкевич связался с командиром десантно-штурмовой бригады:

– Сергей Иванович! Дашкевич!

– Слушаю, подполковник!

– У тебя в районе Сайнабада никого нет?

– Есть. Рота. Командир которой сообщил недавно, что на перевале слышна интенсивная стрельба.

– Это моя колонна ведет бой!

– Засада?

– Другого объяснения нет!

– Неужели недобитки Карамулло?

– Думаю, одна из его чертовых групп. Из Кервендера на помощь колонне уже вышел разведвзвод, ты не поддержишь моих парней с другой стороны?

Командир десантно-штурмовой бригады ответил:

– Ну какой может быть разговор? Сейчас же отдам ротному приказ и с нашей стороны поднять на перевал один взвод. Большие силы применять считаю нецелесообразным!

– Спасибо, полковник!

– Сочтемся!

В 19.05 взводы от Кервендера и Сайнабада, пройдя серпантины, вышли к вершине перевала. Им представилась страшная картина. Сожженные, искореженные остовы автомобилей, изуродованные, обгоревшие боевые машины пехоты и… трупы, трупы, трупы. Их было много, и лежали они в самых разнообразных позах. Лежали повсюду. Больше солдат, меньше, гораздо меньше душманов.

В 19.10 Дашкевич получил сообщение от полковника Мишина, командира десантно-штурмовой бригады. От которого сердце подполковника будто сковал стальной обруч. Комбриг сообщил о гибели колонны и взвода сопровождения. Это был удар. Сначала вертолеты с экипажами, теперь колонна. А Карамулло, по данным разведки, разбив свою банду на мелкие подгруппы, постепенно отходит в глубь горной системы, где достать его будет практически невозможно. Кто же тогда атаковал колонну? Вопросов было много, ответов ни одного. Для опознания трупов и доставки их в часть Дашкевич выслал на вершину перевала две машины транспортного взвода роты материального обеспечения и БМП прикрытия.

В 22.12 командир полка получил сообщение офицера штаба о том, что среди убитых солдат не обнаружены тела старшего лейтенанта Баженова и рядовых Романова и Мыльцева. Это означало одно: военнослужащие попали в плен. Они наверняка невредимы. Раненых душманы с собой в горы брать не стали бы. То, что в ходе боя бойцам колонны удалось уничтожить одного из командиров банды Карамулло, подтвердило причастность к нападению верного пса самого Фархади, но утешением явилось слабым. Слишком высокой была цена за уничтожение Хашима.