Генерал Веригин находился в своем кабинете, ожидая вызванных им с трассы подчиненных.

Перед ним уже лежала ксерокопия протокола, составленного на месте гибели Карэна и всего его сопровождения со слов майора Горелова и капитана Борзова.

Вроде бы все указывало на разборку, внезапно вспыхнувшую на шоссе Москва –  Санкт-Петербург внутри бандитского клана.

И, возможно, Веригин принял бы эту версию, если бы не одно «но». И оно заключалось в намерении майора Горелова уничтожить Карэна.

А это меняло дело!

Хотя что оно меняло? –  задал сам себе вопрос генерал ФСБ. Рано или поздно Карэна взяли бы! Не на сделке с Джумой, каковой теперь состояться не могло, так на чем-нибудь другом. Хвостов за Карэном тянется много, одного сотрудничества с террористическими организациями достаточно для привлечения господина Апяна к суду. И потянулась бы бумажная волокита, следствие, сбор доказательной базы, каверзы адвокатов с мешками денег того же Карэна на подкуп всех и вся. Вполне вероятно, что его и выкупили бы! Может быть, не сразу, а после того, как он какое-то время провел бы на зоне и ФСБ потеряла бы интерес к нему. Ну а как он сидел бы, об этом и говорить нечего! А ведь он, между прочим, заказчик и главный виновник зверской расправы над семьей Кораблевых. И вот на этом деле его не зацепить! Это преступление прошло бы для Карэна, да и для Сагии с Богданом и его стаи отморозков безнаказанно! Если бы не майор Горелов. Он выступил судьей и вынес преступникам тот приговор, который они, безусловно, заслужили. Так, может, Дмитрий и прав, приняв по отношению к бандитам кардинальное решение? Преступник получил за свои дела сполна. Его бригада охраны? Но в ней тоже далеко не ангелочки, у всех руки по локоть в крови. И этому есть доказательства!

Конечно, Горелов поступил незаконно и заслуживает наказания. Но и преступники нарушили закон, поставив себя изначально над ним. Так почему Горелов не мог бить бандитов их же оружием? В Чечне мог, там война, а здесь не мог? Но эта проклятая война давно вышла за пределы Чечни. А следовательно, и свои варварские законы перенесла за собой. И Горелов имел полное право применить все имеющиеся у него средства для уничтожения врага. Что он и сделал! Так подсуден ли Герой России, майор спецназа Горелов? По человеческим законам, а не по тем, что легли на бумагу не без влияния высокопоставленных чиновников, которым эта война выгодна?

Вердикт один –  нет, не подсуден!

Генерал прошелся по кабинету, взглянул через окно на освещенную, обезображенную пустым пьедесталом площадь, закурил.

Эх, жизнь наша, жестянка! Выпить, что ли?

Но ему с утра на прием к директору. Надо закончить организационные дела по отряду «Вихрь» и созданию нового боевого специального образования в целях усиления эффективности борьбы с терроризмом. Да и запах, выпей он сейчас, ко времени приема не выветрится. А генерал армии этого дела не любит.

Так что пусть водка подождет. Будет еще время поднять бокалы.

В 3-17 помощник доложил, что прибыли майор Горелов и капитан Борзов.

— Давай их ко мне! –  приказал Веригин.

Он прошел к столу совещаний, встал, опершись о него в ожидании появления офицеров. Те вошли через пять минут и доложили о своем прибытии.

Генерал поздоровался с каждым за руку, чем немало удивил Горелова, ожидавшего несколько иного приема.

— Проходите, товарищи офицеры, –  пригласил Веригин Дмитрия и Борзова к столу совещаний.

Сам сел рядом.

Вид у генерала был уставший, как, впрочем, и у подчиненных ему офицеров.

Веригин пододвинул к себе полученный протокол.

— Я ознакомился с информацией по делу гибели Карэна в автомобильной катастрофе, а также с вашими показаниями, майор и капитан… дело мы забираем в свое производство. И… закрываем! Так как в нем все, по-моему, ясно. Карэн решил избавиться от ставшей ему ненужной охраны, которая могла помешать переходу границы в паре с задержанным вами же кровавым полевым командиром чеченских сепаратистов Джумой-Бандитом. Карэн не знал о задержании подельника и уходил на встречу в полной уверенности, что Джума на свободе. Скорее всего, Апян уже ранее имел указание прибыть на встречу в одиночку. И за уничтожением охраны сопровождающей машины весьма реально могла последовать акция устранения и тех телохранителей, что находились с преступником в «Мерседесе».

Генерал посмотрел на подчиненных, застывших в недоумении, продолжил:

— Но попытка проведения первого этапа ликвидации собственной охраны закончилась неудачно. Кто-то из второй машины, во время атаки ее со стороны босса, успел открыть огонь по «Мерседесу». И получилось то, что и предположил в своих показаниях майор Горелов. Одновременный встречный бой во время движения привел к взаимному уничтожению бывшей единой банды и ее главаря, который и закрутил эту карусель! Это мое мнение, и оно полностью подтверждается показаниями офицеров, осуществлявших наружное наблюдение за передвижением бандитов, –  вашими показаниями. Я думаю, для наших следственных органов такого расклада будет достаточно, тем более что окончательное решение принимать мне. Директор утвердит заключение, подписанное мной. Так что, майор Горелов и капитан Борзов, будем считать вашу работу по Карэну законченной.

Горелов с нескрываемым удивлением смотрел на генерала. Тот не мог не заметить этого, спросил:

— Тебя что-то не устраивает, Дима?

— Нет, все устраивает, но я думал, что у вас будет другое мнение.

— Почему? Разве мы не в одной команде работаем, майор? И не одной цели служим?

— Я понял вас, товарищ генерал!

— Очень хорошо! Это, собственно, все, что я хотел вам сказать. До 9-00 отдых, в одиннадцать ровно Горелову быть тут, в кабинете! Вопросы?

— Никак нет!

— Свободны, товарищи офицеры!

— До свидания, товарищ генерал!

Выйдя из приемной, Горелов остановил Борзова:

— Ты что-нибудь понял, Гена?

— Понял!

— И что конкретно?

— То, что мы все служим одной цели! В этом весь смысл реакции генерала на наши с тобой действия. Он прекрасно знает, что только таким образом, ведя борьбу жестокую, беспощадную, мы сможем загнать разгулявшегося кровавого зверя в его логово, где и добьем окончательно!

— Да?

— Так точно, товарищ майор!

— Ну хорошо, коли так! А чего он меня на одиннадцать вызвал?

— Вот на это, Дима, я тебе при всем желании ответить не могу, потому как не знаю, что у Веригина на уме.

— Ладно, посмотрим! Пойдем, я тебя домой подброшу и сам… домой! Как это прекрасно, Ген, что у человека есть ДОМ. Не прибежище, где он может спать, смотреть телевизор, принимать пищу и душ, а, именно ДОМ, где его ждут. Где его любят!

— Ну, майор, тебя на лирику потянуло, с чего бы это?

— Разве это плохо?

— Нет, конечно! У тебя есть такой ДОМ?

— Есть, с некоторых пор!

— Вот и спеши туда, а у меня на стоянке своя «девятка» стоит. Я до своего прибежища доберусь самостоятельно.

Горелов вышел из машины и сразу поднял взгляд на окна квартиры матери. В маленькой комнате, его комнате, приглушенный свет бра.

Приятная, теплая волна обдала его.

Там, за зелеными шторами, его ждет Ольга! Его любовь!

И вновь, как и ранее, сердце боевого майора рвалось вперед, к такой желанной, волнующей встрече с любимым человеком.

Он достал букет роз, купленный по пути, бегом поднялся по лестнице подъезда. Отдышавшись перед дверью, нажал кнопку звонка.

В квартире послышался легкий шорох, и такой родной голос спросил:

— Кто?

— Я, Оля!

Дверь распахнулась, Ольга повисла у Горелова на шее, целуя и шепча:

— Вернулся, Дима!

— Вернулся, Оль!

Они прошли в прихожую.

Ольга, необыкновенно красивая в простом ситцевом домашнем халатике, прижав цветы к груди, повлажневшими глазами смотрела на Дмитрия.

Тот сбросил куртку, снял наплечную кобуру с пистолетом, повесил рядом.

Женщина спросила:

— Все кончилось, Дима? Или ты на время?

— Пойдем в комнату, дорогая!

Они прошли в комнату, сели в кресла друг против друга.

Дмитрий закурил, Оля пододвинула ему пепельницу.

— Оля! Ты должна знать, все виновные в смерти Кости, твоего брата, и тети Зины, твоей мамы, уничтожены! ВСЕ! От заказчика зверской расправы до рядового исполнителя. Я отомстил за Зинаиду Петровну и Костю, высшая справедливость восторжествовала!

— Дима…

— Подожди! Но на этом не кончилась моя служба, которая и состоит в борьбе с подобными ублюдками, и уже завтра я могу убыть в Чечню. На 11-00 меня вызвал к себе генерал. А он так просто к себе не вызывает.

— Мы пойдем вместе.

— Нет, Оля, я пойду один.

— Не будем спорить. Я благодарна тебе за все, Дима! За то, что ты оказался мужчиной, способным выступить против целой банды и… победить. За то, что ты подарил мне любовь, о которой я даже не мечтала, за то, что ты вернул меня к жизни, за то, что ты есть!

Она припала к его коленям, уткнулась в них, заплакала.

— Ну вот тебе раз, –  Горелов попытался поднять Ольгу.

— Не надо, Дима, –  попросила она, –  я плачу от счастья, мне сейчас так хорошо, если бы ты знал!

— Ну раз так, то… молчу!

Ольга наконец оторвалась от Дмитрия, вытерла платком глаза:

— Тебе же поужинать надо!

— Не отказался бы.

— Тогда иди в ванную, а я пока приготовлю ужин.

— Слушаюсь, любовь моя!

В 9-00 Горелов встал. Они так и не уснули в эту ночь, и до сна ли им было? Им, еще не насытившимся друг другом, постоянно жаждущим близости!

Но в девять вставать пришлось. Служба есть служба.

Пока Оля готовила завтрак, Горелов стоял под струями ледяной воды, приходя в себя. Выйдя из ванной, в прихожей он сделал несколько выпадов ногой. Это заметила Ольга, рассмеялась.

— Ты что развеселилась, красавица?

— Смешно ты ногами дергаешь, как кузнечик в поле!

— Нашла сравнение –  кузнечик! Это имитация боевых приемов рукопашного боя. Не владей я ими, кто знает, встретились ли бы мы!

— Да ты обиделся? А, Дима? Я же в шутку, и любя!

Горелов подхватил Олю на руки, закружил в прихожей…

А ровно в 11-00, в новом отутюженном костюме, при модном галстуке, который купила Оля, майор Горелов вошел в кабинет начальника Управления Z подразделения ФСБ по борьбе с терроризмом.

— Разрешите, товарищ генерал?

— Проходи, Горелов! Присаживайся! Смотрю, ты тоже ночь провел бессонную?

— А вы так и не уходили отсюда?

— Нет. Но достаточно отступлений! Перейдем к делу. Послезавтра тебе предстоит убыть к месту дислокации отряда, в Чечню, спецбортом в полдень.

— Но, товарищ генерал, хотя бы дня три еще дали бы побыть дома. И так отпуск половините, а следующего жди теперь! Или дело какое срочное предстоит?

— Ты молчи и слушай! Думаю, услышанное поднимет тебе настроение! Первое! Приказом директора Службы отряд «Вихрь» выводится из Чечни как выполнивший свою главную задачу. Второе! «Вихрь» как подразделение ликвидируется…

Горелов напрягся в кресле: это еще что за кренделя? Он хотел задать вопрос, но генерал жестом остановил майора.

— Отряд ликвидируется, потому что на его базе будет развернуто более мощное соединение –  особая бригада специального назначения, костяком которой и станет отряд. Бригаде для дислокации на нашем подмосковном полигоне, комплектации, начальной подготовки личного состава, вооружения отводится четыре месяца начиная с момента прибытия отряда на полигон. Так что будешь теперь миловаться со своей возлюбленной каждый день! Потому что командиром этой бригады, с присвоением досрочного звания подполковник, назначен… ты, Горелов Дмитрий Семенович!

Дима слушал и ушам своим не верил. От неожиданного поворота в своей судьбе он словно потерял дар речи. Сидел и смотрел на генерала. Тот спросил:

— Тебя, подполковник, не столбняк ли хватил?

— А? Что? Черт, извините, –  Горелов, наконец, пришел в себя, –  все так неожиданно! А как же с Кирилловым? Он, по всем законам, должен бы возглавить бригаду? Его куда?

Веригин ответил:

— Генерала Петрова решено перевести в Центр! Вместо него и назначен полковник Кириллов, с его добровольного согласия. Так что на повышение пошел твой бывший командир!

— Заслужил! Да, лихо у нас служба идет!

— Что ты имеешь в виду?

— Я себя имею в виду! То годами в капитанах, на уровне ротного по армейским меркам держали, то за год повышают сразу на две ступени в звании, про должность я вообще молчу! Круто работаем, товарищ генерал-майор!

— Генерал-лейтенант.

— Во! Говорю же, круто! Поздравляю со второй звездой!

— Спасибо! Короче, комбриг, сутки тебе на сборы, и в Чечню! Там три дня на прием должности и подготовку отряда к передислокации. Седьмого числа «вертушками» отряд должен быть переброшен в Моздок. Оттуда бортом на наш аэродром. Ребятам передай, по прибытии каждому неделю отпуска. Всем, кроме тебя и твоего начальника штаба.

— Это еще кто такой?

— А ты не догадываешься?

— Признаться, нет!

— Вот тебе раз! Как бандитов в кафе мочить, так вместе, а…

— Яшкин? Влад?

— Он самый. И также с повышением в звании. У меня к тебе, Горелов, все! Я знаю, вопросов у тебя ко мне уйма, но их будем решать оперативно, в процессе формирования бригады. Одно скажу сейчас. Зайди в тыл, получи ключи от двухкомнатной квартиры. Пока и такой для тебя будет нормально, а появится пополнение, расширим жилплощадь. Иди, у меня работы много.

— Всего два вопроса, разрешите?

— Ну, два давай, но не больше. Серьезно, времени в обрез!

— Я быстро. Первый вопрос: бригада останется, как и отряд, под вашим патронатом?

— Да.

— Отлично! Тогда второй вопрос: что будет с Галиной и ее матерью?

— Тебе нужна дежурная фраза о том, что степень их вины определит суд?

— Нет.

— Тогда чего спрашиваешь? Получат пособники Карэна и Джумы то, что заслужили! Или у тебя по этому поводу имеется особое мнение?

— Нет! Пусть так и будет! Спасибо за доверие, и разрешите идти, товарищ генерал-лейтенант?

Веригин только рукой махнул, иди, мол!

Горелов вышел из приемной, прошел по коридору в курилку.

Закурил, задумавшись. Да, всего ожидал он от начальника, но не ТАКОГО! Он командир бригады спецназа? На генеральской должности? Справится ли? А почему, собственно, и нет? Он бросил окурок точно в урну, вышел во двор, где оставил джип Кириллова. Надо бы привести его в порядок и поставить на стоянку. Себе же собственную тачку приобрести. Хотя ему как комбригу и будет положена служебная машина, но своя есть своя, может, и Оля обучится и будет ездить! Ладно, сейчас надо Оле новость сообщить, а то она дома как на иголках сидит. Да и в Хапово съездить. Кладбище проведать да еще одну тему пробить. Насчет этой темы, напрямую касающейся деревни, у новоиспеченного подполковника появилась неплохая мысль.

Ольга открыла ему дверь с тревогой в глазах. Тихо спросила, после того как он вошел в прихожую и поцеловал в щеку:

— Ну что, Дима?

— Послезавтра я должен быть в отряде!

— Уже послезавтра! Эгоист твой генерал! Неужели не мог войти в наше положение? Но что ж поделаешь. Только завтра, Дима, надо как-то решить вопрос со мной, я же так и числюсь без вести пропавшей!

— Ты до конца меня выслушай! Послезавтра я должен быть в Чечне, чтобы принять командование отрядом и организовать его вывод оттуда. Седьмого числа, если все пройдет нормально, я опять буду рядом и уже надолго, возможно, навсегда! Видишь это? –  Он достал ключи, полученные в службе тыла Управления. –  Это ключи от нашей, понимаешь, нашей с тобой двухкомнатной квартиры!

Ольга обняла Горелова:

— Я так рада, Дима, ты не представляешь, как!

— Представляю! Давай переодевайся, поедем в Хапово.

— Ты словно мысли мои читаешь! Я только хотела попросить тебя об этом. Свозить меня к своим.

— Только давай договоримся, если сможешь, минимум слез!

— Если получится, Дима!

— Я жду тебя у машины.

Горелов спустился во двор. Достал сотовый телефон, нашел номер Жаворонкова. Сохранился! Сегодня он ему пригодится.

По пути в Хапово они заехали в погребальную контору. Купили три венка, дождались, пока художники сделали надписи на траурных лентах, продолжили путь. Въехали в деревню. Вся ее площадь была спланирована, везде торчали какие-то колышки, таблички. От противоположной стороны виднелись остовы фундаментов. Но не единого комплекса, а, скорее, дачного поселка. На месте дома Кораблевых тоже вбит колышек с табличкой, на которой был нанесен номер. 356!

— Что этот номер значит, Дима? –  спросила Ольга.

— Узнаем! Чуть позже.

Они свернули к кладбищу. Возле ветхого ограждения остановились. Прошли к могиле отца Ольги, она немного прибрала там, возложила венок на крест. Затем дошли до еще свежих могил Зинаиды Петровны и Кости. Уложив венки, Оля что-то тихо зашептала, молилась, наверное. Дмитрий же молчал, глядя на фотографию друга, мысленно обращаясь к нему: «Все, Костя! Будь спокоен, ни одна тварь не ушла от меня! А вот сестру твою я забираю к себе. Она будет моей женой. Клянусь, что никогда даже словом не обижу ее, ты меня знаешь!»

Ольга, прибрав и эти могилы, сказала:

— Надо бы, Дима, оградку какую поставить да памятнички небольшие! Чтобы не хуже других было.

— Вернусь из Чечни, все сделаю! Не только памятники, обелиски поставим и ограду мраморную. Обещаю!

Посидели на соседней скамейке минут десять. Ольга держала себя хорошо. Поплакала немного, не без этого, но на рыдания не сорвалась, чего опасался Дмитрий.

Он не торопил ее, Ольга сама сказала:

— Ну все, Дим, пойдем! Прощайте, мои дорогие! Видите, какой у меня теперь муж? Порадуйтесь там!

Она низко, до земли, поклонилась, перекрестила могилы, Дима опустил голову. И они пошли с кладбища. Подъехали к участку № 356.

— А вот сейчас, возможно, и узнаем, что означает сия планировка.

Горелов нашел в памяти телефона номер Жаворонкова.

Тот ответил бодро, даже солидно как-то, с достоинством:

— Жаворонков слушает!

— Привет, Виталик!

— Виталик? Кто вы?

— Эфа! Не забыл еще такого?

— Господи…

В трубке –  молчание. Дмитрий не дал бывшему менеджеру долго думать:

— Эй, дружок? Ты чего там заткнулся? Язык проглотил?

— А я уже, наивный, думал, что никогда больше не встречусь с вами! –  Тон его резко сломался. В голосе Жаворонкова вновь, как и ранее, появился животный страх.

Дмитрий спросил:

— Где трудишься, менеджер?

— Все там же.

— В «Успехе»? Разве ваш гадюшник не разогнали?

— А зачем? Сменился хозяин, вот и все.

— И кто теперь руководит агентством?

— Исполнительный директор –  я.

— Да ты что? Молодец, Виталий Сергеевич! Поздравляю!

— Спасибо! –  без всякого энтузиазма ответил Жаворонков.

— Спасибо на хлеб не намажешь! Ты мне вот что скажи: деревней Хапово все ваша фирма занимается?

— В какой-то мере, да.

— Тогда нам просто необходимо встретиться. Слушай внимательно! Через час я буду у тебя. И держи себя мужиком, я буду с женщиной.

— Извините, но у меня на это время запланирована встреча в мэрии!

— У тебя напряги с ушами? Мне кое-что напомнить тебе?

— Хорошо, хорошо, я понял! Жду вас!

— Мы будем не прочь выпить у тебя по чашке настоящего кофе.

— Я учту ваше пожелание.

— До встречи, Виталя! Пардон, господин исполнительный директор агентства «Успех».

Горелов отключил связь, предложил:

— Оля! Выйдем из машины? Прогуляемся немного?

— Как скажешь, я не против!

Они покинули салон, прошли на участок, где еще месяц назад стоял дом Кораблевых.

— Оля! Ты хотела бы, чтобы мы здесь поставили дом? Свой дом?

— Конечно! Но участок, по-моему, уже занят, и потом, это будет стоить много денег.

— Это мои проблемы, главное –  твое желание. Не будет все здесь напоминать тебе о том ночном кошмаре?

— Но, кроме кошмара, здесь было прожито столько счастливых лет! Здесь я впервые увидела тебя. Нет, если возможно, я бы с удовольствием поселилась здесь. И, извини… нашим детям тут было бы лучше, чем в городе. Все же лес, пруд рядом. Ведь ты хочешь, чтобы у нас были дети?

— Конечно, родная моя!

Горелов обнял Ольгу, прижал к себе. Она прошептала:

— И первенец, по-моему, уже живет во мне!

— Ты это серьезно?

— Это пока предположение, но…

— Оленька, родная, –  не дал ей договорить Дмитрий, –  у меня нет слов, чтобы выразить то, чем сейчас заполнилась душа.

— А их и не надо, Дима!

Подполковник поднял женщину на руки, под любопытными взглядами пассажиров проезжавшей мимо «четверки» отнес к джипу.

Через час Горелов остановил автомобиль прямо напротив парадного входа агентства «Успех». «Даже вывеску не сменили», –  подумал подполковник. От дверей к машине сразу же подошли два охранника.

— Извините, но здесь стоянка посторонних машин запрещена.

— Это кто сказал такую чушь?

— Начальник. И это не чушь, мужчина, здесь могут останавливаться только автомобили, принадлежащие сотрудникам агентства!

— А Виталик Жаворонков этот вопрос с ГИБДД согласовал? Что-то я запрещающего стоянку знака при подъезде к вашей фирме не заметил.

— Вы знаете шефа?

— Даже лучше, чем вы это можете себе представить! Короче, мальчики, джип будет стоять здесь. Сделайте одолжение, посмотрите за ним, пока я с вашим шефом не переговорю. Идем, Оля!

Они поднялись по ступеням к современным, раздвигающимся автоматически дверям. Один из охранников, оставшихся на улице, с кем-то переговаривался по телефону. Наверное, с Жаворонковым. Пусть говорит.

Дмитрий с Ольгой вошли в фойе.

Навстречу к ним уже спешила молодая девица в строгом костюме, со знаком фирмы на высокой груди.

— Здравствуйте, –  поздоровалась она, –  вы, наверное, и есть та пара, которую с нетерпением ожидает Виталий Сергеевич?

— Добрый день! Вы не ошиблись.

— Тогда прошу за мной. Я провожу вас в кабинет директора.

Девица, отчаянно виляя худым задом, этакой козочкой зацокола на высоких каблуках-шпильках по отделанному под мрамор полу коридора.

Жаворонков встретил Горелова с Ольгой без особого энтузиазма, но старался выглядеть радушным и был предельно вежлив.

— Еще раз добрый день, уважаемые гости! Прошу к столику у дивана, кофе сейчас подадут.

— Мы с тобой, Виталий, знакомы сравнительно давно, а ты так и не знаешь, как меня зовут. Поэтому начну наш разговор с немного запоздалого представления. Я –  подполковник ФСБ Горелов Дмитрий Семенович, рядом моя супруга –  Ольга Владимировна.

— Подполковник ФСБ? –  Виталик остался Виталиком, он так и не научился полностью контролировать свои эмоции, раскрыл от удивления рот. –  Так то, что произошло недавно…

— А вот об этом вспоминать не будем, господин Жаворонков!

Девица внесла поднос с кофе. Дмитрий продолжал:

— Так вот, Виталий Сергеевич, прошлое осталось в прошлом, поговорим о настоящем. Я звонил тебе из Хапово. Там какое-то строительство начали. Понятно, что не для Карэна, он тоже отправился в прошлое. Объясни, директор, что означает эта застройка и какую роль играет в ней твое агентство?

— Да, вы правы, Дмитрий Семенович, на месте деревни ведется строительство не усадьбы Карэна Апяна, там поднимается дачный поселок, а агентство работает совместно с региональной строительной компанией.

— Понятно! Но не ясно одно: что с участком Кораблевых? Он ведь так и не был продан или обменен?

— Да! Но вы сами знаете, случилось так, что продавать участок стало некому из-за дикого случая с пожаром. Агентство выкупило этот дом у местного муниципального образования, во владение которого и перешел участок. Ну а затем продало его подрядчику под застройку.

— И как это легко тебе, Виталик, удается обходить законы. Хотя о чем я говорю? У тебя же в учителях сам Сагия был, великий махинатор! От него связи остались?

— Все было оформлено законно, безо всяких связей! –  голос Жаворонкова потерял уверенность.

— Законно, говоришь? В доме было три хозяина, погибли двое, один остался, арифметика для первого класса!

— Да, я знаю, что в семье Кораблевых была еще и дочь хозяйки, имевшая свою законную долю в строении, но она, извините, пропала без вести, у нас есть справка из милиции. Справка о ее розыске, который пока не дал никаких результатов. Она ушла от мужа, но у матери не зарегистрировалась. Если в течение полугода она объявится и предъявит свои права, агентство немедленно выплатит ей ее долю по рыночной стоимости на момент продажи всего дома. Если же нет, то, значит, нет!

— Ты хочешь, Виталик, узнать девичью фамилию моей супруги?

Жаворонков понял, кто перед ним. Поэтому ответил сам:

— Кораблева Ольга Владимировна?

— Точно!

— Я рад! Мы немедленно приступим к оформлению выплаты причитающейся вашей супруге суммы.

— Нет, Виталий Сергеевич! Ольга не согласна на денежную компенсацию. И законы ты трактуешь как-то своеобразно. При чем здесь какая-то доля? Она прямая наследница всего дома, пусть и сгоревшего с участком. Уж, поверь, я-то законы знаю!

Жаворонков тяжело вздохнул:

— Да… ситуация. Хорошо, вы правы, агентство выплатит всю сумму стоимости дома на ее условиях или предоставит жилье в Москве, опять-таки на ее условиях! –  Жаворонков тяжело вздохнул.

— И опять нет, Виталик! Ольге Владимировне не подходят варианты, предложенные тобой. Она желает получить свою собственность. В том виде, в каком та существовала до пожара, с садом, надворными постройками и тем, что еще было на участке!

— Но это невозможно! –  в отчаянии воскликнул Жаворонков. –  Участок уже продан!

— Я это слышал. Строительной компании. Что ж, ты, наверное, не понял, где я служу! Придется заняться твоей фирмой серьезно. И не дай бог, если в ходе масштабной проверки будет обнаружено хоть малейшее нарушение закона. Тогда агентство пойдет с молотка, а сам ты, вполне реально, получишь возможность познакомиться с зоной! Ты этого хочешь?

— Я не хочу этого! Но что я могу сделать? Что вы хотите от меня?

— Я хочу, чтобы восторжествовала справедливость, как это произошло с Сагией, Богданом, Карэном и еще десятком тех, кто не желал жить честно и ставил себя выше всех! Я хочу, чтобы на месте участка № 356 был построен приличный дом, по современной планировке! И чтобы разница в стоимости старого дома и нового была покрыта за счет оплаты того морального ущерба, который был нанесен агентством «Успех», нанявшим убийц семьи Кораблевых, ты понял меня, урод? И я клянусь тебе, что если этого не произойдет, ты получишь столько неприятностей, что проклянешь тот день, когда не согласился на мои условия! Короче, мне дать тебе сутки на размышление, но тогда сумма ущерба возрастет на порядок, или примешь решение сейчас?

— Вы опять не оставляете мне выбора. С вашим департаментом ссориться –  это все равно что самому голову на плаху положить. Еще и просить придется, чтобы ее отрубили.

— Не передергивай, Виталий! ФСБ здесь ни при чем! Тобой прокуратура займется! И ты прекрасно знаешь, что тебя ждет после ее проверки. А ФСБ? Она всегда готова вступиться за интересы простых, нормальных, честных людей, ибо они и обеспечивают безопасность страны. И защитить от разной мрази, к которой принадлежишь ты, Жаворонков! Не при женщине будь сказано!

Ольга сидела, слушала странный диалог мужчин и абсолютно ничего не понимала. Но рядом был Дмитрий, и он вел партию, это было ей ясно.

Жаворонков сделал вид, что оскорбление его не обидело. Он думал.

Наконец, приняв решение, сказал:

— Хорошо! Я принимаю ваши условия!

— А куда бы ты делся, господин исполнительный директор? Так что, давай без пафоса, оформляй документы по всем правилам. После седьмого числа я навещу тебя, и ты передашь их мне. Ты хорошо понял меня?

— Хорошо. Мне придется строить вам дом за свой счет!

Горелов пожал плечами:

— Ты можешь отказаться.

— Да? Нет, уж лучше отдать часть того, что имеешь, чем потерять все.

— Ты забыл добавить: и жизнь в том числе!

Голос Горелова звучал предупреждающе, и Жаворонков понял это.

— Когда, Виталий Сергеевич, мы с женой можем рассчитывать на новоселье?

— В сентябре. Поселок должен быть сдан в конце третьего квартала.

— Хорошо, встречаемся после седьмого. Я предварительно позвоню тебе. Ну а окончательно –  при приеме дома в сентябре. А до этого торжественного дня мои ребята присмотрят за тобой. Ты уж не обессудь, не верю я тебе, Виталик, потому как ты –  полное дерьмо! Пойдем отсюда, Оленька.

Они вышли из здания агентства.

Ольга спросила:

— Почему ты с ним так грубо разговаривал?

— Пусть радуется, что еще имеет возможность разговаривать, а не составил компанию своему прежнему боссу. Заслужил он это, Оленька, делами своими погаными. И вообще, пошел он к черту, а? Но дом в Хапово у нас будет! Сейчас отгоним джип на его постоянную стоянку, и домой!

— Маму не проведаем?

— Ты же знаешь, зайти к ней сейчас –  это застрять у нее до вечера! Вот когда совсем вернусь, тогда наладим постоянный контакт.

— Мы ее к себе, в наш дом заберем. Ей одной плохо, Дима!

Дмитрий благодарно посмотрел в глаза возлюбленной:

— Хорошо, пусть внуков нянчит!

Через сутки подполковник Горелов вылетел в Чечню, оставив за себя подполковника Яшкина на новом месте дислокации, которое в срочном порядке оборудовали строительные части министерства обороны.

Вскоре «Вихрь» в полном составе, кроме бывшего командира полковника Кириллова, вернулся в Подмосковье.

А через неделю началась повседневная, наполненная различной бытовухой деятельность по созданию качественно нового особого соединения ФСБ, получившего в наследство прежнее название «Вихрь». Имевшего в перспективе задачу более жесткой и бескомпромиссной борьбы с терроризмом в любом его проявлении.

Но конкретную цель бригады ее командиру Герою России подполковнику Горелову Дмитрию Семеновичу еще предстояло получить.

Для него и его подчиненных ВОЙНА продолжалась.