Уложив пустые банки обратно в сумку и заставив Лопырева убрать следы обеда вплоть до крошек от галет, Андрей закурил и задал свой первый вопрос:

– С кем конкретно встречался в кафе «Каприз» генерал Оболенский?

Старший лейтенант бросил на майора удивленный взгляд:

– Ведь это же прекрасно известно вам!

– Не слышу ответа на вопрос!

– С Батыром.

– Это что, кличка собаки?

Лопырев уточнил:

– Оболенский встречался с эмиссаром Адама Дахашева Ахмедом Астаминовым.

– Ясно. И впредь прошу излагать свои мысли понятно и доходчиво. Оболенский после этой встречи, на которой засветилась Анастасия Ковалева со своим мужем, лично приказал убрать женщину?

– Да. Он поручил это дело капитану Григоряну.

– Кто планировал и организовывал убийство семьи?

– Григорян. Он же являлся и прямым исполнителем приказа генерала.

– А ты, конечно, и пальцем никого не тронул? Но можешь не отвечать. Все равно правды не скажешь. Примем версию убийства Ковалевых капитаном Григоряном.

– Но так оно и было.

Москвитин поднял указательный палец, предупредив:

– А вот лишних слов не надо. Следующий вопрос: почему генерал решил убрать меня? Ведь я не являлся Насте не то что близким человеком, но даже хорошим знакомым.

– Ваши отпечатки пальцев мы с Григоряном обнаружили на кухне квартиры Ковалевой, перед тем как вызвать милицию.

Андрей выпустил в небо тонкую струю дыма:

– Вот оно что! И Оболенский решил, что Анастасия могла поделиться со мной информацией и передать документы, компрометирующие генерала. Так?

– Не знаю.

– Но он же прикрылся родным братом Батыра, Хасаном? Или о нем тебе тоже ничего неизвестно?

– Нет, неизвестно!

Москвитин на секунду задумался. Похоже, Лопырев сказал правду. Генералу необязательно посвящать подчиненных в такие подробности.

– Скажи, Лопырь, а почему Оболенский ради того, чтобы нейтрализовать меня, устроил многоходовку с применением в ущелье всего отряда «Гарпун»? Ведь вы со Столяром свободно могли пристрелить меня на базе?

– Этого тоже не знаю. Вообще у нас, я имею в виду в группе личного резерва Оболенского, не принято обсуждать приказы генерала.

– Ясно. Но ведь я не должен был дожить до суда, не так ли?

– Да.

– Каким образом вы планировали уничтожить меня? Сбросить с «вертушки» во время конвоирования?

Лопырев усмехнулся:

– Вы считаете, мы смогли бы это сделать?

– При определенных условиях, почему нет?

Старший лейтенант отрицательно покачал головой:

– Нет, майор! Все было задумано гораздо проще. У Столярова имелся при себе шприц-тюбик с отравляющим веществом, действующим через двенадцать часов. При прибытии в Моздок, на выходе из вертолета он должен был сделать вам инъекцию! И после этого часы майора Москвитина были бы сочтены. И ни одна экспертиза ничего не обнаружила бы. Да вам это не хуже меня известно. Впрочем, думаю, никакой экспертизы и не было бы. Умер человек от обширного инфаркта – и все.

Андрей задумчиво повторил:

– И все. А до этого со мной мило поговорил бы Оболенский. Хотя, может, и не стал бы. Ладно. А ну раздевайся, быстро. Догола. Складывай обмундирование перед собой.

– Вы что?

– Я сказал, раздевайся.

– Подумали, что у меня может оказаться смертельный шприц-тюбик?

– Мне еще раз повторить приказание?

Лопырев поднялся. Начал раздеваться. Оставшись голым, по требованию майора отошел к гряде. Москвитин тщательно осмотрел форму старшего лейтенанта. Вернулся на прежнее место, разрешив:

– Одевайся!

Дождавшись, пока Лопырев приведет себя в порядок, Москвитин продолжил допрос.

– Мне кажется, Лопырь, что Оболенский не из-за случая с Ковалевой решил убрать меня. Он опасался еще чего-то. Чего?

Старший лейтенант пожал плечами:

– Ну откуда мне знать?

– А какая связь между Оболенским и генералом-летчиком, самолеты соединения которого используются в целях обеспечения работы спецслужбы?

– Вы спрашиваете о генерал-майоре Остапове?

– Ты его знаешь?

– Он не раз встречался с Оболенским не только по служебным делам, но и навещал нашего генерала на его подмосковной даче.

– Вот как? Значит, они одна шайка-лейка?

– По-моему, да.

– А кто еще входил в круг хороших знакомых Оболенского?

И вновь Лопырев пожал плечами:

– Да черт его знает! На даче собиралось иногда много народу. Но чаще других в усадьбе бывали генерал Остапов и еще какой-то гражданский тип.

– Что за тип?

– Фамилии и должности не знаю, но, видимо, шишка немалая. Приезжал на «шестисотом» «мерсе» со спецномерами и сигнализацией, в сопровождении двух джипов с охраной. В охране восемь крепких парней. По-моему, я его как-то раз по «ящику» видел. Он что-то о продаже оружия Китаю говорил. Но могу и ошибаться, так как ужинал, когда шла эта передача.

– А если предположить, что не ошибался, то интересное трио вырисовывается. Официальный товарищ, официально торгующий оружием, командир авиационного соединения, имеющий возможность доставить это оружие в любую точку земли, включая Чечню, и руководитель спецслужбы, способный прикрыть эту сделку, сделав ее безопасной.

Андрей вновь задумался. Взглянул на Лопырева:

– Помнится, месяца два назад ты навещал Кавказ. Какую цель преследовала та командировка? Перед тем как ты ответишь, скажу, что я знаю о твоем суточном присутствии на базе отряда «Гарпун», а в Чечне ты находился неделю.

Лопырев неожиданно даже для Москвитина признался:

– Официальная цель командировки – подготовка визита Оболенского в отряд. Он потом, если помните, сам вылетал в Чечню. Ну, а неофициальная? Я встречался с Ильясом Алихановым. Естественно, по поручению генерала.

– И что за поручение Оболенского ты выполнял?

– Передал Ильясу закрытый кейс, получив взамен такой же. Что было в них, не знаю. Переданный Ильясом чемодан по прибытии в Москву вручил генералу.

– И где же вы с Алихановым встречались?

– В селении Гармун, на карте его нет, как, впрочем, и самого населенного пункта, одни развалины. Но здесь и базируется отряд Ильяса.

– Как же отряд базируется в развалинах?

– Брошенный и разрушенный аул только внешне выглядит руинами, на самом деле это хорошо укрепленный ротный опорный пункт. Жилые помещения, ангары с оружием и боеприпасами, склады с продовольствием находятся в многочисленных, связанных между собой ходами сообщения подвалах.

– Каким образом ты попал в этот аул?

– Меня туда доставили на каком-то милицейском «УАЗе».

– Откуда доставили? И что это я из тебя каждое слово вытягиваю? А ну давай сам, поживей и поподробней!

– С территории базы я отправился в штаб объединенной группировки. Там меня встречал артиллерист-майор, так и оставшийся мне неизвестным. Ночью мы на частных «Жигулях» выехали в Грозный, минуя блокпосты. Этот майор неплохо знал все объездные пути. В Грозном остаток ночи провели в каком-то бараке недалеко от железнодорожного вокзала. Утром подъехал «УАЗ» с двумя местными милиционерами. Они доставили меня в небольшой аул. Там милиционеров сменили люди в штатском. Они, закрыв мне лицо спортивной шапочкой, привезли меня к Ильясу в разрушенный аул. Тем же путем и в том же порядке я и возвращался.

Андрей, порывшись в сумке, достал оттуда оперативную карту Чечни, расстелил ее на земле.

– А ну, Лопырь, смотри на карту! Попытайся определить, где может находиться тайная база Ильяса?

Лопырев нагнулся и стал внимательно смотреть карту, что-то бормоча себе под нос. Прошло почти полчаса, пока он поднял голову, держа палец на карте.

– Эта база должна находиться примерно вот здесь!

Москвитин посмотрел на точку, указанную старшим лейтенантом:

– Слепое ущелье! Почему ты решил, что именно в нем находится таинственный Гармун? Ведь от аула, где ментов сменили бандиты, отходят сразу три ущелья?

Старший лейтенант пояснил:

– Да, от аула, на определенном расстоянии, дорога расходится по трем направлениям, каждое из которых ведет в отдельное ущелье. Но только в одном, Слепом, протекает река. А «УАЗ», что вез меня, почти всю дорогу шел по воде. Видеть ничего я не мог, но плеск воды, рассекаемой шинами внедорожника, слышал хорошо.

Это было очень похоже на правду.

Москвитин произнес:

– Так! Значит, там база Ильяса? Как думаешь, Алиханов мог бросить ее?

– Скорее всего, нет. Она оборудована для длительного базирования, возможно и зимовки, когда перевалы и ущелья закрываются снегом. Я почему об этом говорю, потому что в одном из подвалов заметил склад теплого обмундирования, а в другом сложенные буржуйки рядом с приличным запасом дров и угля. Летом дрова и теплые комбезы вроде как и ни к чему.

Андрей протянул:

– Да-да, занятный расклад. И, главное, в отряде об этом схроне ничего не известно, хотя Оболенский прекрасно осведомлен о его существовании. Что лишний раз подтверждает его связь с моджахедами. Ну, ладно! Посмотрим, как далеко от Слепого ущелья находимся мы.

Путем нехитрых расчетов майор спецназа определил место своего нахождения. Пункт дислокации отряда «Гарпун» уже был обозначен на карте. Получилось, что до Гармуна от перевала, где нашли временный приют Москвитин с Лопыревым, было тридцать километров, до базы отряда около тридцати пяти и между «Гарпуном» и развалинами аула – пятьдесят. Андрей сложил карту и оружие в сумку. Встал, осмотрел округу. Никого не заметил. Прошел к каменной гряде, за которой начинался довольно крутой, но проходимый спуск в ущелье. Повернувшись к Лопыреву, приказал:

– Иди сюда!

Старший лейтенант повиновался.

Майор сказал:

– Пойдем в гости к Ильясу. В два этапа. Сегодня пройдем по ущелью до хребта Алой. Перемахнем через него, выйдем к роще. Там короткий отдых. С утра продолжим путь, чтобы к заходу солнца выйти на перевал над твоим Гармуном.

– Зачем вам это надо?

– Проверить правдивость твоих слов хочу! Да и уходить отсюда нам все равно придется. Так почему не в сторону Слепого ущелья? Бери сумку. Держать ее за спиной. Первым, как и поднимались, спускаешься ты. И вообще, ты у меня в горах везде будешь первым. Оцени мое доверие!

Старший лейтенант как-то грустно скривил рот, то ли усмехался, то ли улыбался, промолвив:

– Уже оценил. Если нарвемся на боевиков, то и пулю первым получу я.

Майор спокойно согласился:

– Точно! Так что будь предельно внимателен. Вперед!

Генерал Оболенский тщательно проанализировал обстановку и принял новое решение. Теперь его следовало довести до Адама Дахашева. Руководитель спецслужбы связался с оперативным дежурным и приказал подать служебный автомобиль. Через час он уже шел по знакомой набережной. Сегодня рыбака, который был здесь в прошлый раз, на месте не было. Видно, другое, более удобное, подыскал. А может, его моросящий с утра дождь спугнул? Черт! И дался ему какой-то пенсионер! Достав аппарат спутниковой связи, Оболенский бросил в эфир:

– Джура! Ответь!

– Петр Константинович! Слышал, проблемы у вас с Москитом образовались?

Генерал выругался про себя. Черт бы побрал этого чечена. Всегда он все знает. Но ответил:

– Да, образовались! И что?

– А то, что мне начинает нравиться твой Москвитин. Я и раньше относился к нему, как к профессионалу высочайшего уровня, а после организации захвата вертолета и побега, честное слово, стал уважать его. Крутой парень! Принимает решения мгновенно и, главное, тут же претворяет в жизнь. Надо же, пятерых человек обезвредил, экипаж запугал, заставив посадить вертолет в нужном месте, да еще твоего офицера с собой прихватил. Клянусь, настоящий воин этот Москвитин. Мне бы с десяток таких, как он. Большие дела можно было бы делать! Но, к сожалению, такие, как Москит, не продаются. Но достаточно. Что-то я заговорился. Что у тебя?

– Да все то же! Хотел обсудить ситуацию с Москитом.

– А что ее обсуждать? Ну сбежал майор, ну кончит он твоего Лопырева, и что дальше? Побудет недолго на свободе, пока либо мы, либо вы его не заарканите или не завалите. Везде твоего диверсанта ждет смерть. Для всех он преступник, заслуживающий одного наказания – смерти.

Оболенский не был настроен столь оптимистически.

– А не думаешь, Джура, что Москит не скрываться будет, а, напротив, выискивать цели и уничтожать их?

Дахашев рассмеялся. И смех его сильно смахивал на скрип не смазанных дегтем колес арбы:

– Ты это серьезно или пошутил?

Генерал ответил раздраженно:

– Я это, Джура, серьезно!

– Да что он один сможет сделать? Один в горах, где за каждым поворотом, в каждом ущелье его может ждать гибель?

– Ты забываешь, Адам, что Москвитин офицер особого применения. Он как раз и подготовлен как диверсант-одиночка. И действовать без прикрытия ему так же легко, как тебе резать пленным головы. Он в своей стихии и, поверь, сейчас чувствует себя вполне комфортно, возможно, уже готовя свой первый удар!

Тон Джуры изменился. Нервный голос Оболенского заставил и Дахашева почувствовать тревогу. Он спросил:

– И где может нанести удар твой профи?

– Где угодно! Москвитину нужна цель, и у него Лопырев, который, конечно, мало, но все же кое-что знает. Например, о базе Ильяса в Гармуне. А расколоть Лопыря Москит сумеет в два счета.

– Уж не думаешь ли ты, что Москит может пойти в Слепое ущелье?

– А почему бы и нет?

– Это равносильно самоубийству.

– Для любого другого, но не для Москита.

– Но зачем ему идти в Гармун? Смысл?

Оболенский вздохнул:

– В его действиях какой-либо логики или смысла искать бесполезно. Он и силен тем, что работает нестандартно. Сейчас, когда он знает, что я подставил его, майор начнет мстить. Он будет искать доказательства моих связей с вами. Только они могут реабилитировать его. Так что тебе, Джура, и твоим приближенным людям следует быть начеку. Особенно тем, кто посвящен в акцию по скорой переброске тебе оружия. Если он узнает о ней, мы вынуждены будем отказаться от операции.

– Это невозможно!

– Знаю! Поэтому тебе надо принять все меры предосторожности и организовать охоту за Москитом. И первую ловушку устроить в Гармуне. Майор обязательно появится там.

– Я понял тебя! Своим людям я задачу поставлю, но и ты со своей стороны надави на подчиненных офицеров, тем более рычаги и обоснование для этого у тебя есть. А вообще, смешно получается. Мы, те, кто управляет всей войной, должны опасаться действий какого-то одиночки. Всего-то майора. Смешно!

Генерал вновь произнес:

– Это было бы действительно смешно, если бы речь шла не о Моските!

– Ладно, поговорили! Как будут новости, сообщу, а ты давай решай вопрос с оружием. Место его сброса определено – плоскогорье у Черной горы в квадрате… Мне нужна дата и время доставки туда груза. Поторопись с этим. Наемники уже на подходе, и мне надо вооружать их. Тем более что деньги за товар тебе и твоим друзьям уже переведены. А за 10 миллионов баксов я обязан отчитаться. И сделать это как можно быстрее. Ты знаешь моих спонсоров. Если что сорвется, то они не примут никаких объяснений. Так что работай, Петр Константинович, работай. До связи!

Джура отключился. На душе у генерала было муторно. Чувство опасности после разговора с Дахашевым только усилилось. Опасности и злости на Джуру. Ведь это ему понадобилось, чтобы Москвитин расстрелял чеченскую семью. Надо было, видишь ли, взорвать обстановку в районе. Вот и взорвал. Москит ускользнул, и теперь никто не знает, как будут развиваться события в Чечне, которые неминуемо аукнутся здесь, в Москве. И возможно, их последствия поистине будут катастрофическими.

Пройдя запланированный участок перехода, завершив первый этап марша к Слепому ущелью, в небольшой роще рядом с ручьем чистой воды майор Москвитин решил устроить ночной привал. Костра не разводили, расположившись на опушке рощи, откуда могли контролировать подход к ней, единственно возможный со стороны равнины, так как роща была как бы зажата с трех сторон отвесными скалами очередного перевала. Москвитин никогда не остановился бы здесь, в естественном каменном мешке, если бы за кустарником не обнаружил в подножьях скал узкие, но глубокие расселины и целые пещеры, изобилующие руслами ручейков, и было похоже, что они имели где-то выходы на поверхность. Эти пещеры в случае необходимости могли надежно скрыть двух человек.

Перекусив консервами с галетами, запив ужин водой из ручья и закурив, Москвитин продолжил допрос Лопырева:

– С твоих слов получается, что Оболенский больше всех доверяет Григоряну?

– Да. Армен предан ему во всем. Генерал платит ему деньги, которые мне и не снились. А я под Григоряном, его помощник.

– Но, наверное, капитан делился с тобой тем, что знал о делах Оболенского? Только не лги!

Лопырев замялся:

– Особо Армен со мной об этом не откровенничал, все больше мы с ним баб снимали да водку жрали, но… как-то недавно он заикнулся по пьянке о какой-то стоящей афере.

– Что за афера?

Старший лейтенант поморщился:

– Да я сейчас, наверное, и не вспомню подробно, сам был пьян! Хотя…

– Ну, ну, Лопырь, напряги извилины!

– Подождите… так, это было… сутки… нет, за двое до моего вылета сюда. Мы заказали телок и поехали в сауну, выпили. Баб подвезли, то да се, проститутки в бассейн нырнули, мы еще выпили, а потом… да… потом Армен и сказал мне об афере.

Лопырев поднял глаза к вершинам деревьев, напряженно пытаясь вспомнить содержание пьяного разговора в сауне. Смотрел и думал довольно долго. Наконец опустил взгляд на Андрея.

– Ну? Не тяни резину!

– В общем, так…

И старший лейтенант поведал следующее: Григорян начал разговор с того, что похвалил проституток, мол, классных блядей на этот раз прислали, надо бы их типа зафрахтовать и на дальнейшие гулянки. Лопырев возразил: выбрасывать по 150 баксов в час за шлюху накладно. Григорян рассмеялся, мол, не прибедняйся, получаешь хорошо, на все хватает, а скоро будут еще «бобы», и немалые. Оболенский, мол, собирается провернуть одно дело крупное. Старший лейтенант поинтересовался, каким образом генерал планирует их задействовать. Армен ответил, вроде предстоит сопровождать какой-то груз. Груз потащат в Чечню транспортным бортом. Его надо будет в определенном месте просто сбросить с самолета. И все дела. А оплата за эту работу высокая. Только Лопыреву должны отстегнуть около 100 000 баксов.

– Вот это я точно помню! Борт, груз, сброс его, возвращение и сто штук за работу! Мне! Сколько Григоряну – не знаю!

Андрей подозрительно взглянул на Лопырева:

– А ты, дружок, не того? Тебя, случаем, в сауне глюки не навестили?

– Нет! Разговор был, и был о том, что я уже сказал. Скорее всего, я не все вспомнил и передал диалог не точно, но то, что Оболенский задумал аферу с доставкой неизвестного груза в Чечню, это точно!

– Наверное, ты сначала о деньгах вспомнил, а потом уже все остальное!

– Да! Это так!

Москвитин прилег на траву:

– Ну что ж, это уже кое-что! Но, как понимаю, ни даты вылета, ни времени ты не знаешь.

– Естественно. Меня же отправили сюда.

– Угую. Ясненько. Может, что еще вспомнишь?

– Вряд ли. Хотя черт его знает. Но пустые наши с Григоряном разговоры вам же не нужны? Они не представляют для вас интереса.

Андрей заявил:

– Для меня теперь все, что связано с Оболенским, Григоряном и вообще со всем вашим продажным шалманом, представляет интерес. Так что вспоминай.

Москвитин задумался.

Итак, что мы имеем по информации, которую выдал Лопырь? Оболенский собирается перебросить в Чечню какой-то груз, используя транспортный борт. Что может представлять собой этот груз? Только оружие и боеприпасы. В остальном боевиков неплохо снабжают и с юга. Значит, оружие. Вот он, треугольник: чиновник, торгующий оружием, наверняка какая-нибудь шишка из Росвооружения, командир авиационного соединения и генерал Оболенский? Поставщики, мать их! А покупатель – наверняка господин Адам Дахашев – Джура. Теперь понятно, почему Оболенскому стал опасен и сам Москвитин. Генерал, просчитав, что офицер особого применения, получив информацию от Ковалевой, тем более после ее явно подстроенной гибели, не успокоится выводами экспертов и следствия и начнет сам раскручивать это дело. Здесь Оболенский все верно просчитал. А если Андрей начнет копать, то выйдет на связь генерала с бандитами. Через того же Григоряна. Это нежелательно. Тем более на носу крупная сделка с оружием. Не дай бог Москвитин что-либо пронюхает о ней. Он решает убрать майора, но так, чтобы у ФСБ не возникло и тени сомнения, что смерти Ковалевой и Москвитина были как-то связаны между собой. Генерал подставляет майора. Дальнейшее известно! Оболенскому удается изуверский план, который он выработал не без участия Джуры. И шум вокруг расстрела чеченской семьи поднят, и Андрей представлен преступником. И по сути убран. Но, отправляя на базу отряда «Гарпун»» Лопырева со Столяром, Оболенский не просчитал одного. Вероятность побега Москвитина. И в этом допустил грубейшую ошибку. Надо было колоть майору смертоносный препарат раньше, до посадки в «вертушку». И сейчас, зная, что Москит вывернулся и находится на свободе, да еще имея в заложниках Лопырева, генерал нервничает. Но он в то же время уверен, что от Лопыря Москвитин получить информацию о переброске оружия не может, так как считает, что Лопырев данной информацией не владеет. Не станет же Григорян признаваться ему, что по пьянке проболтался насчет планируемой акции? Не станет! Так что тут Оболенский относительно спокоен. А опасается он одного, что Москвитин начнет поиск и уничтожение соратников Джуры, а возможно и самого Дахашева. Что при определенных условиях может сорвать задуманную аферу. Следовательно, надо убедить Оболенского, что Москвитину ничего не известно о планах продажи боевикам оружия и что майор действительно желает одного – найти и покарать тех, кто подставил его. До генерала не добраться, а вот его дружков в Чечне достать майор может. Пусть пока только одного Ильяса, о котором знает Лопырев. Но не сразу, а переждав какое-то время. Оборотень решится на отправку груза, который и следует перехватить. Все верно. Остается придумать, как сбросить Оболенскому дезинформацию? Впрочем… вариант есть.

Посмотрев на Лопырева, который отошел за куст, Андрей вытащил из сумки пенал с радиостанцией. Снял крышку, включил дублирующую систему. Теперь, вставив в ухо дополнительный динамик, он будет слышать все, что говорится по станции. Вложил рацию в пенал, пенал бросил в боковой отсек сумки. Прилег, положив ее под голову.

Появился Лопырев.

Майор поднял голову:

– Не пойму, оружие в куртку завернул, вроде должно мягко быть, ан нет, что-то мешает.

Москвитин расстегнул главную «молнию», поправил автоматы с магазинами и замер, нащупав какой-то предмет:

– А это еще что за коробка?

Он открыл боковой отсек и, изобразив крайнее изумление, произнес:

– Ни хрена себе. Да это же радиостанция! Интересно, как она в сумке оказалась, я, помню, ее в палатке Карцева оставил. Но интереснее другое, как станцию при осмотре сумки не заметили? Удивительно! Что же, сюрприз, надо признать, приятный. И к тому же хорошая примета, а, Лопырев?

Майор подмигнул старшему лейтенанту.

Тот, стараясь оставаться спокойным, что удавалось ему с трудом, пожал плечами:

– Мне-то какое до этого дело?

Москвитин усмехнулся. Темнишь, Лопырь, вон как глазки забегали при виде радиостанции. Что ж, для тебя она и была извлечена.

Включив аппарат, Андрей предложил:

– Может, Лопырь, Карцеву привет передадим? Или особисту Гурко?

– Зачем?

– А так просто! Ты в детстве из рогатки по окнам стрелял?

– Нет.

– Это и заметно! Но я все же вызову командира «Гарпуна», заодно проверю и работоспособность станции.

Он перевел аппарат в режим «приема-передачи», нажал клавишу вызова. Станция была настроена на двухстороннюю связь с отрядом, поэтому полковник ответил тут же.

– Первый на связи!

Москвитин проговорил:

– Приветствую вас, Игорь Иванович!

В ответ удивленное:

– Москит?

– Собственной персоной!

– Где ты? Что делаешь?

– Решаю свои проблемы в горах Чечни. А вы ищете меня?

– Андрей…

Майор не дал договорить Карцеву:

– Все, полковник! Это был пробный выход в эфир. Разговаривать с тобой мне по большому счету не о чем… да и по малому тоже! Конец связи!

Москвитин, отключив станцию, широко улыбнулся, глядя на задумчивого Лопырева:

– Ну, как я его? Вот он сейчас взвился! Представляю полковника! Заметался, наверное, не зная, что делать. Но Оболенскому, думаю, об этом звонке доложит немедленно! И генералу приятно будет узнать, что я жив-здоров и совершенно не тягощусь своим нынешним положением!

– Обо мне Карцев не спросил?

– Нет, Степа, не спросил. Не успел или уже списал тебя, зная мое отношение к предателям.

Андрей, взглянув на станцию, проговорил:

– Да, рация у нас есть, да вот пользоваться ею мы не сможем. Не с кем нам связываться. Кругом враги. А жаль. Хорошая станция, дальнего радиуса действия, настроенная на отряд, с новыми аккумуляторами, но… бесполезная! Хотя, как знать, что ждет нас в будущем.

Москвитин не стал прятать рацию в сумку, а бросил ее рядом, в траву. Туда же полетел и пенал.

Сам Андрей потянулся, спросив:

– Место для отдыха готово?

– Да, правее за кустом лежанка!

– Вот и хорошо, Степа! Значит так, иди отдыхай до 1.00, а я пободрствую, затем сменишь меня до 5 часов. В 5.30 мы должны будем продолжить марш! Вопросы? Вопросов нет! Оружия по понятным причинам тебе не выдаю, если что, разбудишь меня! Иди! Спокойной ночи!

Лопырев, бросив взгляд на радиостанцию, продолжавшую лежать в траве, молча удалился.

Москвитин осмотрел равнину. Она была пуста. Устроившись поудобнее и положив перед собой заряженный бесшумный автомат «ВАЛ», Андрей закурил, стараясь пускать дым по траве. Наблюдая, он отдыхал, полностью расслабившись, но готовый к мгновенному отражению любой агрессии, откуда бы она ни исходила!

Ровно в час майор разбудил Лопырева. Тот поднялся легко, словно и не спал, а может, так оно и было? Андрей занял место на лежанке, старший лейтенант выдвинулся на позицию наблюдения. Дождавшись, пока Лопырь скроется в темноте, Андрей извлек из кармана миниатюрный динамик. Интересно, когда прихвостень Оболенского решится использовать рацию? Через час, два, три? Скорее, ближе к пяти часам. Но использует обязательно. Первым делом при смене Лопырев прошел туда, где до отбоя они располагались. Его интересовало одно: оставил ли Москвитин в траве радиостанцию? Убедился – оставил! С этого момента время для Лопырева потянулось мучительно медленно. Уж как он дотерпел до четырех часов – одному Богу известно. Но ровно в 4.00 17 июня старший лейтенант поднял с земли рацию. Отошел за ряд кустов, опоясавших рощу. В эфир ушло тихое и настороженно-тревожное:

– Внимание, Второй! Я – Лопырь. Прошу ответь! Второй! Я – Лопырь!

И тут же Лопырев вздрогнул, почувствовав холод вороненой стали ствола пистолета у своего виска. Майор, неслышно подошедший сзади, приказал:

– Не дергайся! Продолжай сеанс! Сообщи Второму, что мы движемся на север, в какое-то селение, где у меня, мол, есть прибежище, в котором я и намерен какое-то время отсидеться. Как прибудем на место, ты передашь местонахождение этого прибежища. Ни о чем другом ты не знаешь! И спокойней, Степа, спокойней и естественней!

Подполковник Иванов, начальник штаба отряда спецназа «Гарпун», ответил секунд через двадцать: видимо, крепко спал:

– Второй на связи!

– Я – Лопырь!

– Лопырев?

– Да, да, старший лейтенант Лопырев! Вы не узнали мой голос?

Вновь секундное молчание, затем:

– Ты по-прежнему в руках Москвитина?

– Да!

– Как же тебе удалось выйти на связь?

– Это долгая история, подполковник! О ней как-нибудь позже. А сейчас докладываю: Москит ведет меня на север, в какой-то горный аул, там у него, по его словам, имеется надежное прибежище, где можно переждать время ваших активных поисков.

– Что это за аул?

– Не знаю! Ничего не знаю! Как только прибудем на место и я сориентируюсь, тут же сообщу вам местонахождение этого селения!

– Ты имеешь постоянный доступ к рации?

– Да! Она у меня! Я все объясню, но позже, а пока конец связи!

Лопырев отключил станцию. Москвитин вырвал ее из рук старшего лейтенанта, убрав от головы и пистолет.

– Ну, вот и поговорил!

– А теперь вы убьете меня?

Андрей усмехнулся:

– Зачем? Или ты до сих пор не понял, что повелся на элементарную подставу? Неужели ты серьезно подумал, что я мог просто так оставить рацию в траве, допуская непростительную небрежность и давая возможность использовать ее человеку, которому не доверяю?

– Так вы специально все подстроили?

Москвитин вздохнул, укоризненно покачав головой:

– Удивляюсь я тебе, Лопырев, как еще таких в спецназ берут? Ну конечно же подстроил! Я знал, что ты не упустишь шанса воспользоваться предоставленной возможностью выйти на связь. Только не мог даже предположить, что свяжешься с Ивановым. Скорее думал, попытаешься достать духов. А оно вон как обернулось. Но все одно, как говорится, от перемены мест слагаемых сумма не меняется. А заместитель Карцева, значит, тоже является человеком Оболенского?

– В какой-то степени да.

– Что значит, в какой-то степени?

– Иванов не знает о темных делах генерала, он работает на него, контролируя командира отряда.

– Другими словами, является штатным стукачом Оболенского?

– Можно выразиться и так.

– Это что же получается? Оболенский со своим штабом планирует операцию против духов и ставит Карцеву общую задачу. Полковник совместно с Ивановым по этой задаче принимают конкретное решение и высылают на задание боевое подразделение. Иванов сообщает об этом решении Оболенскому, тот, в свою очередь, предупреждает боевиков, и в результате – боевой выход проходит вхолостую! Оболенский доволен, и отряд как бы занят боевой работой, гоняясь за тенями, и генерал в этом мутняке проворачивает свои дела. Ловко. Одно неясно, как Иванов оказался в «шестерках» у продажного генерала?

Лопырев объяснил:

– Все очень просто. Помните, у Иванова дочь слегла с болезнью сердца?

– Помню. Это было год назад.

– Девочке тогда требовалась операция.

– Да, и ее ей сделали, по-моему, в Германии по линии МИДа.

– МИД был ни при чем. Деньги на операцию и на все расходы, связанные с ней, Иванову дал Оболенский.

– Можешь не продолжать. Теперь все ясно. Иванов отрабатывает свой долг.

– Да. Но, повторяю, в темные дела генерала он не посвящен.

– Что не меняет сути дела. Ладно. Иванов доложит о твоем выходе на связь Оболенскому.

– Конечно. И, скорее всего, уже доложил.

– И генерал поверит в то, что ты сказал?

Лопырев пожал плечами:

– Не знаю. Должен поверить. Но, наверное, после того, как узнает, каким образом у меня могла оказаться рация и как я, находясь под контролем, сумел выйти на связь.

– Разумно. Я придумаю легенду, в которую поверит один из «главных бойцов с терроризмом». А сейчас завтрак и продолжение марша.

Открыв сумку, Москвитин достал все те же консервы и галеты. Позавтракав и убрав все следы своего пребывания в роще, Москвитин, нагрузив Лопырева сумкой, вывел того на равнину. Приказал:

– Сейчас направо. Идем по ручью вдоль склона. Где остановиться, я скажу. Вперед!

Старший лейтенант двинулся в указанном направлении.

Москвитин отпустил его от себя метров на пятьдесят. Достал рацию, которую переложил в карман своей куртки, вызвал базу, а точнее прапорщика Захарова.

Тот ответил немедленно:

– Москит? Наконец-то. А я уж думал…

– Много слов, Гоша.

– Понимаю, но скажите, у вас все в порядке?

– А как ты думаешь?

– Думаю, в порядке.

Андрей представил, как при последней фразе расплылось в широкой улыбке скуластое лицо прапорщика-сибиряка.

– Правильно думаешь. Но закончим прелюдию. Сейчас же срочно найди командира и передай, что я жду его вызова. Но так, запомни это, Гоша, чтобы рядом с полковником при нашем разговоре не было никого. Никого, Гоша, особенно подполковника Иванова. Ты хорошо понял меня?

– Так точно, майор! Сделаю все в лучшем виде!

– Давай, Георгий, только оперативно, желательно, чтобы сеанс состоялся в ближайшие полчаса.

– Понял. Выполняю.

Карцев вызвал Москвитина спустя десять минут:

– Москит? Живой?

– Пока живой!

– Рад за тебя. Ты сейчас где?

– Извините, полковник, нас никто не может слышать?

– Никто! Да, кстати, а почему ты особо подчеркнул нежелательное присутствие при разговоре Иванова?

– Потому что он работает на Оболенского.

– Что?

– Да, как это ни печально.

– Откуда у тебя эта информация? Хотя, понятно, с тобой же Лопырев.

– Вот именно. Так что остерегайтесь начальника штаба. Хоть он и работает по принуждению, я потом как-нибудь расскажу историю его вербовки, но Иванов сейчас от этого не менее опасен!

– Я учту это! Что еще ты хотел мне сообщить?

Москвитин кратко посвятил командира отряда в планы руководителя спецслужбы по переброске чеченским боевикам крупной партии оружия. Карцев спросил:

– Ты доверяешь словам Лопыря?

– Не совсем! Поэтому решил проверить данную информацию, заодно, если получится, конечно, узнать дату и время вылета загруженного оружием борта.

– Я могу пробить это и через Москву.

– Сомневаюсь. Наверняка вылет самолета будет засекречен и прикрыт другими рейсами. И потом, через кого вы собираетесь пробить борт? Через куратора?

– Почему бы и нет?

– А вы уверены, что он не связан с Оболенским?

– Это ты уже лишку хватил! Не тот человек Потапов, чтобы продавать честь мундира.

– Разве то же самое вы не сказали бы и об Иванове еще вчера?

Карцев задумался:

– Да. Ты прав. Но у меня есть еще один канал. Надежный канал в ФСБ.

– Это хорошо, Игорь Иванович, но давайте лучше уж я попробую все выяснить здесь, на месте. Не получится, тогда вам карты в руки.

– Согласен! Правда, не представляю, каким образом ты сможешь сделать это!

– Да уж как-нибудь постараюсь.

– Хорошо, работай. Когда еще выйдешь на связь?

– А когда получу нужную информацию, тогда и выйду. Вновь через Захарова.

Отключив радиостанцию и положив ее в карман, Москвитин ускорил шаг, сближаясь с Лопыревым. Тот шел не оглядываясь и не слышал разговора Москвитина с Карцевым. Андрей, сократив дистанцию до десяти метров, начал внимательно осматривать склон перевала, тянущегося справа. Увидел еле заметную и петляющую крутым серпантином звериную тропу.

Крикнул Лопыреву:

– Стой, Лопырь. Привал!

Старший лейтенант послушно остановился, присел на ближайший камень. Протер лицо носовым платком, закурил. Москвитин подошел к нему.

– Двадцать минут отдыха, Степа, и пойдем на очередную вершину!

– Вы считаете, здесь можно подняться?

– Оглянись. Увидишь тропу. По ней и поднимемся.