Вьюжин вернулся в школу № 3 — место дислокации диверсионно-штурмовой группы «Стрела» — за полночь. Никто из спецов не спал, ждали командира. Тот тут же объявил экстренное совещание, на котором довел до подчиненных общий смысл заседания расширенной правительственной комиссии и обстановку, складывающуюся вокруг захваченной школы. И только после этого перешел к главному:

— Нам с командиром группы «Бета» удалось склонить полномочного представителя Президента, возглавляющего высокую комиссию и оперативный штаб, к необходимости проведения штурма школы ввиду открывшейся возможности скрытного проникновения подразделения спецназа внутрь здания.

Бураков воскликнул:

— Ну наконец, хоть раз и нас послушали!

Командир группы «Стрела» повернулся к прапорщику Дубову, снайперу подразделения:

— Дуб, я увожу группу в подвал к Мамаеву. Ты же остаешься. Задача — встретить представителя штаба, сотрудника ФСБ, МВД или Минобороны, не важно, передать ему наших бомжей, принять аппаратуру постановки радиопомех и следовать к нам, хорошо замаскировав за собой вход в коллектор.

Дубов ответил кратко, по-военному:

— Есть встретить, передать, принять, прибыть!

— Это хорошо, что задача тебе ясна. Остальным в полной экипировке, за мной!

В 0.40 основная часть группы «Стрела» находилась в подвале. А в 1.10 подошел и Дубов.

Вьюжин, встретив снайпера, заметил:

— Быстро ты, однако, управился, Дуб!

— А чего? Фээсбэшник, тот, что встречал нас и подвозил к школе, появился, не успели вы уйти из здания. Я и время-то потерял только на бомжах да на переходе по коллектору с этой, — он поставил переносной, небольшой, но тяжелый контейнер на пол, — дурой! С виду — чемодан, а подними, в нем все сорок кило, если не больше! Еле доволок. Хотел помощь просить.

Командир группы взглянул на часы:

— Итак, мужики, слушай боевой приказ! Около 4 утра по приказу председателя правительственной комиссии начинаем действовать. Гончар с Дубовым быстро разбирают кладку. Затем в коридор идут Мамаев с Лебеденко, снимают растяжки и нейтрализуют мину-ловушку. Прапорщик Бутко тащит в замыкании постановщик радиопомех. На прохождение коридора — десять минут максимум. Далее Бутко выходит под лестницу в фойе и врубает агрегат. Как только радиопомехи забьют эфир внутри здания, проводим штурм. Наша задача — прорваться к актовому залу и, выбив в нем охрану заложников, занять оборону помещения. Одновременно с улицы на штурм пойдет группа «Бета», используя бронетехнику с ее вооружением, огневое прикрытие разведчиков и милиции, а также непосредственную поддержку все той же разведроты и бойцов местного ОМОНа. Короче, мы должны отсечь заложников от бандитов и заблокировать подходы к актовому залу. Остальное на Голубеве, он будет руководить штурмом школы извне. Задача ясна?

Лебеденко потер руки:

— Ясней некуда! Неплохой расклад!

Мамаев поддержал напарника:

— А главное, вполне выполнимый, если мы с тобой, Андрюша, обезвредим взрывной заслон коридора.

Старший лейтенант уверенно заявил:

— Обезвредим! В первый раз, что ли?

Вьюжин присел к стене, поставив автомат между ног.

— А теперь, когда всем все ясно, ждем приказа на работу. И ждать его около трех часов, если ничего не изменится наверху.

Офицеры группы устроились вдоль стен подвала захваченной террористами школы. Потянулись тяжелые минуты ожидания.

Кабинет директора школы — временный штаб главаря террористической группировки, захватившей здание вместе с заложниками. 0.40

Халим оторвался от дремы, в которую погрузился под действием остаточных проявлений приема наркотика. Потянулся. Взглянул на часы. Решил — пора начинать. Встал, поставил спортивную сумку на стол, извлек из нее искусственную бородку, точную копию той, что носил на лице, ежедневно подстригая ее так, чтобы парик ничем не отличался от оригинала. Вытащил электробритву, ножницы, зеркало. Сбрил растительность на лице, наклеил макияж. Осмотрел неброский гражданский костюм, проверил наличие паспорта на имя Гулимова Рината Ибрагимовича, уроженца Тольятти, постоянно проживающего по регистрации в Казани. Документ надежный, выдерживает любую проверку, так как Халим действительно владел квартирой в Казани и был известен среди соседей как Гулимов. Положил одежду и паспорт обратно в сумку. Достал «ПМ» с глушителем. Его засунул в боковой карман куртки. Проверил сотовый телефон. Тот не работал, но это объяснилось просто. Федералы заблокировали мобильную и радиосвязь, дабы боевики не могли получать информацию от возможных сообщников в городе. Убедившись, что все для отхода готово, вызвал по внутренней связи заместителя. Тот появился немедленно:

— Я здесь, Халим!

— Где Карим?

— Ждет в пристройке.

— Хорошо! Ты готов к отходу?

— Да, командир! Моя сумка у Карима.

— Насчет него не забыл?

Зухур помрачнел:

— Нет, Халим, не забыл. Я сделаю все, как ты приказал.

— Отлично! Тогда выходим к пристройке под видом проверки постов. Актовый зал посмотрим. Но все делаем быстро.

Бросив заместителю сумку и взяв с дивана автомат, Дикой вышел из кабинета. Оказавшись в фойе, увидел трех человек, устроившихся под окнами. Спросил у старшего первого поста:

— Связь с автобусом поддерживаете?

Боевик поднялся, доложил:

— Так точно, босс!

Халим усмехнулся:

— Босс? Что ж, можно и так!

Повернулся и пошел к лестнице. Зухур, закинув сумку главаря за спину, шел тенью следом.

Миновав внешнюю охрану, поприветствовавшую главаря, Халим вошел в актовый зал. К нему тут же подошел боевик:

— У нас все в порядке, саиб.

— Вижу!

Дикой оглядел зал. Измученные дети и взрослые какими-то пустыми, равнодушными глазами посмотрели на того, кто командовал террористами. Но ни слова Халим не услышал.

Приказал:

— Не расслабляться, охранять заложников в особом режиме!

Обошел классы второго этажа. Везде бандиты. Часть спит, часть бодрствует. Как и положено при несении караульной службы. По запасной лестнице спустился в пристройку. Возле глухой кирпичной стены стоял Карим. Халим подошел к нему:

— Как дела, брат?

— Нормально, саиб! У меня все готово. Но не мешает вам выслушать несколько советов перед тем, как сделать то, что вы намерены сделать.

Дикой снисходительно разрешил:

— Давай, Карим. Я выслушаю тебя.

Бандит указал на закрытый пожарный щит-короб, где должен был находиться рукав и кран для тушения пожара.

— Заряд направленного действия там. Его подрыв вызовет двойной эффект. Обрушит стену на улицу и приведет в действие средства задымления местности. При этом плиты перекрытия пристройки не рухнут вниз, так как лежат на балках, а те в свою очередь на бетонных опорах, которые взрыв направленного действия не повредит. Следовательно, активировав через пульт заряд, мы получим прекрасную возможность незамеченными достичь кустов трансформаторной будки, чтобы затем, смешавшись с толпой, уйти из города. Однако лучше покинуть место, где мы находимся, сразу после взрыва, неизвестно, что произойдет с плитами перекрытия при подрыве главных зарядов, которые вызовут обрушение основного здания.

— Следовательно, сначала нужно подорвать пристройку, а затем всю школу?

Карим ответил:

— Лучше сделать это одновременно. На обрушение основного здания потребуется какое-то время, может, минута, может, пять минут, стена же завалится мгновенно.

Халим кивнул:

— Хорошо, Карим! Ты добросовестно выполнил свою работу и должен быть поощрен.

Последнее слово явилось для заместителя главаря банды сигналом к действию. Зухур, стоя за спиной подельника, быстро набросил Кариму на шею удавку и стянул ее. У Карима расширились глаза, лицо как-то посерело. Зухур продолжал давить. А Карим не мог сопротивляться, парализованные руки плетью опустились вдоль тела. Почувствовав, как тело сапера начало дергаться в конвульсиях, Зухур опустил удавку. Труп Карима рухнул к ногам Халима. Дикой сделал шаг назад, проговорил:

— Жаль! Хороший был воин! Но войны без потерь не бывают, ведь так, Зухур?

— Точно так, саиб!

Халим осмотрел узкое помещение пристройки. Слева стояли ящики из-под какого-то оборудования. Возможно, станков для класса труда. Дикой приказал заместителю:

— Тащи труп туда, за ящики. Не могу смотреть на мертвого Карима. Он служил мне верой и правдой. Не его и не моя вина, что он стал жертвой обстоятельств, сегодня многим предстоит стать жертвами обстоятельств. И ничего не поделать. Таков приказ Абделя. А шейх — вершитель воли Всевышнего!

Зухур взял под руки труп убитого им же подельника и товарища, с которым недавно вместе ел хлеб, пил воду, курил анашу и играл в нарды. Потащил к ящикам. Дикой двинулся следом, держа руку за отворотом куртки. Его кисть сжимала рукоятку пистолета с глушителем.

Заместитель затащил труп Карима за ящики, хотел подняться, но в затылок уперся глушитель пистолета. Дрожь пробила тело Зухура, и липкий пот покрыл лицо. Боевик понял все.

Халим спросил:

— Помнишь, Зухур, я недавно спросил тебя, готов ли ты умереть за идею? Ты ответил, что готов! Но я знаю, что ты не желаешь умирать за идею. Да и вообще не желаешь умирать. Это объяснимо. Но я уже говорил, войны без потерь не бывает. Двоим нам не скрыться в городе, поэтому ты останешься здесь вместе с собратьями по вере. И поверь, Зухур, это не мое решение. Так распорядился шейх Абдель Аль Яни. Ты и те, навсегда остающиеся в школе воины, жертвуете жизнью ради святой цели. Вы выполнили на этой земле свою миссию и должны уйти в мир иной. Мы же, остающиеся здесь и обреченные продолжать войну, будем молиться за ваши души. Это я обещаю!

Зухур хотел что-то сказать, но не успел. Халим нажал на спусковой крючок. Раздался хлопок, и пистолетная пуля, вонзившись в затылок уже бывшего заместителя Дикого, бросила его тело на Карима.

Халим посмотрел на дело рук своих, отшвырнул ненужный теперь пистолет в угол пристройки, перевел взгляд на часы. 1.50. Вернулся к сумке. Переоделся, сорвал приклеенную бородку, вызвал по рации старшего охраны заложников:

— Амир! Слышишь меня?

Бандит ответил тут же:

— Да, саиб!

— Срочно ступай к электрощитку и выключи прожектора на крыше. Выдержи паузу в пять минут и вновь включи их. Есть у меня подозрение, что русские попытаются воспользоваться темнотой и вышлют к школе разведку. Ее следует уничтожить. Как понял меня?

— Понял, командир! Выполняю приказ!

Выключенная и также больше не нужная главарю обреченной им же на смерть банды радиостанция малого радиуса действия полетела в угол к парику и пистолету. В руках у террориста остались два пульта. Один — управления зарядом направленного действия, другой — активации детонаторов взрывчатки, заложенной по всему основанию школы, в том числе заложенной и в актовом зале, где томились 461 заложник, из них 439 школьников в возрасте от девяти до семнадцати лет. Томились в ожидании и надежде на скорое освобождение. О смерти они не думали. Не хотели думать, не подозревая, что та уже протянула к ним свои холодные руки.

1.58. Свет прожекторов погас. Это увидел Халим через узкую щель в кладке глухой стены пристройки. Циферблат его часов светился, и главарь смотрел, как секундная стрелка начала отсчет двух последних минут в жизни сотен людей. Приговоренных к смерти ублюдком, имя которому шейх Абдель Аль Яни!

2.00. Дикой привел в действие первый пульт. Пристройка дрогнула. На месте пожарного короба на мгновение возник ослепительный огненный шар и взрыв. Посыпалась штукатурка, мелкие камни. Кирпичная стена рухнула, дымовые заряды накрыли близлежащую территорию плотным облаком дыма. Впрочем, в этом особой необходимости не было. Пыль, поднятая взрывом, вполне обеспечивала маскировку. Перед тем как покинуть обреченную школу, Халим нажал клавишу второго пульта. И побежал, прыгая через груды обломков кирпича и арматуры, интуитивно выдерживая направление на трансформаторную будку. После второго взрыва, точнее, череды мощных взрывов, слившихся в один, земля вздрогнула, как при приличном землетрясении. Здание с вылетевшими окнами какое-то время еще простояло. И… обрушилось, образуя кучу строительного мусора, под которым остались и заложники, и их захватчики. Грохот взрывов, разбудивших город, раскатистым эхом прошелся по лесному массиву и пошел дальше к горам и в степь, словно разнося весть о произошедшей в Новокоролевске катастрофе.

Дикой достиг будки и нырнул в кусты, окружавшие ее. Перевел дыхание, осмотрел одежду. Она запылилась, но была цела. Слава Аллаху, ему удалось не зацепиться за куски проволоки. Бандит посмотрел в сторону места, где несколько минут назад стояла школа. Рассмотреть ничего не смог. Из-за темноты и огромного сплошного облака дыма, гари и пыли. Отряхнулся. Встал к стене за выступом. Скоро должны появиться люди. Среди них и планировал затеряться Халим.

И толпа действительно повалила! Спустя несколько минут после того, как главарь банды успел проскочить к трансформаторной будке. Сначала люди, устроившиеся за кольцом солдат, удивились тому, что погасли прожекторы. По толпе прошел ропот. И следом взрыв! И родители школьников, и родственники учителей, и солдаты с милиционерами местного ОВД застыли в ступоре. Подрыва заряда никто не ожидал. Не успели они опомниться, как прогремел второй долгий и мощный взрыв, окутавший школу дымом. И только тогда люди поняли, ЧТО произошло. Повсюду раздались крики, напоминающие вой смертельно раненных животных. Крик нарастал. Дым понемногу поднимался вверх. Военные включили свои прожекторы, и все увидели груду обломков строительных материалов там, где недавно стояла школа. И тут толпа не выдержала. Прорвав оцепление, попросту смяв его, обезумевшие мужчины и женщины бросились к руинам. Что влекло их туда? Стремление спасти своего ребенка, жену или мать? Но еще с места оцепления стало ясно — взрыв обрушил школу, а значит, похоронил под собой заложников. И все же люди бежали, спотыкались, падали, перепрыгивали друг через друга, но бежали. Добравшись до руин, толпа остановилась. Среди родственников заложников началась массовая истерика. Женщины рвали на себе волосы, падали на обломки плит, бились головами о бетон, разбивая их в кровь. Мужчины лезли на камни, выкрикивая имена детей и близких, проваливаясь в трещины, ломали ноги, руки и, так же обессилев, падали на обломки плит, в отчаянии разбивая о них руки и лица. Нечеловеческий крик повис над городом, по которому к месту катастрофы бежали те, кто ушел от школы немного передохнуть дома, чтобы утром вновь выйти в пикет. Те, кто еще надеялся на чудо. На то, что именно их ребенок уцелел в огненном аду. Те, чьим надеждам не было суждено сбыться. Этой надежды их лишил зверь в человеческом облике по имени Халим и по кличке Дикой, который в это время влился в толпу и с ней вернулся к школе. Он видел, как горе ломает, калечит и даже убивает людей. Но ему были безразличны страдания несчастных, по его вине лишившихся своих близких. Однако и просто смотреть равнодушно он не мог. Опустился на обломки плиты, прижался к ней лбом, хищно осматриваясь по сторонам, выжидая момента, когда сможет покинуть район школы № 1. И этот момент наступил. Пришедшие в себя командир разведывательной роты капитан Метелица и командир местного ОМОНа выдвинули свои подразделения к горящим руинам. Неизвестно, не заложили ли бандиты-смертники еще и заряды замедленного действия? Рассчитанные как раз на то, что вокруг развалин обязательно соберется большое количество не контролирующего себя населения. Дабы третьей взрывной серией похоронить под обломками и их, родственников погибших, в этом уже ни у кого не было сомнения, заложников. Вводя подразделения в опасную зону, и капитан Метелица, и капитан милиции Гунаев понимали, что рискуют подставить подчиненных под необузданное проявление ярости родственников погибших. Но и оставить их на месте не могли. Не спасли детей, так хоть отвести вероятную угрозу уничтожения от их родителей. Роте и отряду милицейского спецназа удалось отвести часть людей от развалин. Этим и воспользовался Халим. Он, подчиняясь требованиям омоновцев, вышел на улицу, которая уходила по кругу к автостанции. Возле забора крайнего дома остановился, достал сотовый телефон. Дисплей высветил информацию о том, что абонент находится в зоне действия сети. Здесь, вне школы, мобильник работал. Халим быстро набрал номер. Ответила женщина. И голос ее выдавал сильное опьянение:

— Да? Слушаю тебя, дорогой!

— Слушаешь? — прошипел Дикой. — Какого черта ты нажралась?

— Ринатик! Ну, чего ты? Выпила? Так совсем немного! И как не выпить, если тебя нет рядом?

— Ты что, сучка, не знаешь, чем я занимаюсь?

— Знаю! Но мне так хотелось тебя, и я не думала, что ты объявишься сегодня.

— Не думала она! Ладно, готовься к встрече, я иду!

— Я всегда готовая!

Халим объяснил Галине, что будет отсутствовать какое-то время, дабы рассчитаться с ментом, в свое время якобы завалившим его брата. Но когда террористы захватили школу, женщина поняла, чьих рук это дело. Сначала испугалась за себя, потом успокоилась: чего ей переживать? Дела любовника — это его дела. А то, что случилось в школе, ее не касается. Мало ли какие догадки придут в голову? А может, и не Ринат вовсе участвовал в захвате заложников. Главное, он вновь объявился, и она ему нужна. А раз нужна, то любовник будет щедр как в постели, так и в подарках. Впрочем, подарки ей не нужны. Галина предпочитает деньги. Хорошие деньги. Он даст их ей. Все остальное — дерьмо! И школа, и заложники. Ей плевать на то, что произошло в городе. В городе, который стал ненавистен женщине, в котором ее считали ничтожеством, проституткой, готовой подставить себя любому за сотню-другую рублей. Пусть это и соответствовало действительности, но Галина хотела другого к себе отношения. После звонка любовника переоделась в белье из областного секс-шопа — короткую маечку, чулочки, туфельки, прикрылась прозрачным пеньюаром. И приготовилась встретить его.

А Халим, отключив телефон, пошел дальше по улице. Справа продолжали доноситься безумные вопли. Но это уже не касалось Дикого. Дело свое он сделал и чувствовал удовлетворение. Страха не было. Он прикрыт надежными документами. Ему есть где укрыться. Ненадолго! На сутки! После чего он покинет этот смертельно раненный город, отплатив сполна и Галине за ее гостеприимство и услуги в постели. Свидетелей оставлять в Новокоролевске Халиму нельзя. Но и убрать временную сожительницу надо так, чтобы ее труп не вывел ментов на его след.

Халим обошел автостанцию, вышел в переулок, который пересекался с нужной ему улицей Разина, где в доме № 22 жила Галина.

Дикой повернул на Разина и был ослеплен фарами какого-то автомобиля. Не грузового. И тут же услышал:

— Стой! Упал на землю, руки вперед, ноги в стороны! Никаких движений. Если что, стреляем без предупреждения на поражение!

Халим выполнил команду, выругавшись про себя. Шайтан! И надо было ментам объезжать город? Да еще по этой улице, в районе, где их раньше днем с огнем было не найти. Днем, не то что ночью. А тут, до дома сорок метров — и на тебе! Но ничего, спокойно! Все пройдет нормально. Должно пройти нормально, если он сам поведет себя правильно и не даст проклятым ментам повода проявить недоверие и подозрительность, что может обернуться серьезной проблемой. В местный отдел милиции ему попадать нежелательно.

К растянувшемуся на земле бандиту подошли два милиционера. Халим видел лишь их ноги, обутые в армейские ботинки. Один из милиционеров спросил:

— Кто такой? Откуда, куда идешь? И почему шатаешься по городу в столь позднее или раннее время?

Халим ответил:

— Я приезжий! Гулимов Ринат Ибрагимович, в настоящее время постоянно проживающий в Казани. У меня и паспорт с собой. Он во внутреннем кармане. Можете проверить!

Тот же милиционер приказал напарнику:

— Вова, посмотри, что у него за документы. Я прикрою!

Второй патрульный нагнулся к Халиму, вытащил паспорт. Видимо, передал старшему, первому патрульному, потому что тот произнес:

— Так, поглядим, что за птицу остановили в это время? Гулимов Ринат Ибрагимович…

Приказал:

— А ну, Ринат Ибрагимович, встать и руки за голову! Быстро!

Халим выполнил и этот приказ.

Увидел перед собой лейтенанта, рассматривавшего документ, а рядом сержанта, державшего Халима на прицеле укороченного автомата и одновременно светившего фонарем на паспорт. Халима неплохо освещали фары близстоящего патрульного «УАЗа».

Сверив изображение на фотографии в паспорте с физиономией бандита и приняв документ за настоящий, лейтенант, однако, не спешил отпускать Халима. Сказал, глядя в глаза бандита:

— Вы, гражданин Гулимов, не ответили, откуда и куда идете в столь неурочное время? И вообще, как оказались в нашем городе? По какой причине? Ну? Я слушаю!

Халим выложил заранее приготовленную «легенду»:

— Я не первый раз в вашем городе. Сначала, года два назад, остановился здесь проездом в Ереван. Тогда же познакомился с Галиной Федоренко.

Лейтенант кивнул:

— Конечно! Эту шлюху ни один гость города не пропускает. Известная дама! Особенно для ваших.

— Что значит, для ваших? Вы имеете в виду национальность?

— Догадливый!

— Но разве я не такой, как и вы? Или в городе мало жителей не славянской национальности? Они для вас тоже не ваши?

— Ты еще скажи, что брат мне!

— А что, мне брат тамбовский волк?

— Нет! Тебе и тамбовский волк не брат. Скорей уж шакал горный — родственник!

— Почему вы оскорбляете меня?

— Так, вопросы задаю я! Приехал в город, познакомился с проституткой, дальше что?

Халим сделал вид, что проглотил обиду, хотя он с удовольствием завалил бы этого щенка-мусора:

— Галина — нормальная женщина. Она мне понравилась, я приехал к ней на следующий год, потом еще. И в этот раз я здесь только ради нее. Живу в городе с неделю.

— А почему не зарегистрирован?

— Вчера хотел сделать это. Потому что решил задержаться, но тут случай с захватом бандитами школы. Оттуда я сейчас и иду.

Лейтенант прищурился:

— От школы?

Халим подтвердил:

— Точно так!

— Значит, видел, что там произошло?

— Видел! Лучше бы остался дома. Не дай Всевышний никому увидеть то, что сделали головорезы. Меня до сих пор трясет. Ведь бандиты вместе с собой подорвали несколько сотен детей. Это… этому… нет оправдания! На подобное не способны даже хищные животные.

— Почему ты пошел к школе?

Дикой пожал плечами:

— Не знаю! Любопытство, наверно, сыграло свою роль. По телевизору не раз показывали акции террористов, а тут все наяву, в реальности. Хотел посмотреть, как действуют спецслужбы. Посмотрел! Теперь всю жизнь буду видеть этот ужас в кошмарных снах.

Лейтенант произнес:

— Поешь ты складно, как по нотам! Посмотрим, как будешь петь дальше!

Он повернулся к сержанту:

— Вова! В машину этого гостя нашей любвеобильной шлюхи! В отделе с ним поподробней побеседуем.

Сержант уже открыл рот, дабы подать команду Халиму, как со стороны взорванной школы донеслись одиночные выстрелы, затем трассеры длинной автоматной очереди пропороли черное небо.

Лейтенант воскликнул:

— Черт! Что там такое?

И тут же раздался голос из машины:

— Миша, Вова, давайте в вездеход! У школы начались беспорядки. Народ пошел на наших и на солдат. Начальник приказал всем двигать туда! Срочно!

— А чего мы втроем-то там сделаем?

— Полковник всех собирает, и войска на подходе! Короче, лейтенант, приказ двигать к школе со стороны автостанции, к БМП полка!

Начальник патруля повернулся к Халиму, кинул ему паспорт, приказал:

— Днем находиться у Федоренко неотлучно. Мы еще встретимся и продолжим разговор. Не нравишься ты мне, Гулимов! И не пытайся скрыться, город оцеплен!

Облегченно вздохнув, Дикой сказал:

— Да я сам могу к вам прийти. Скажите только, куда и во сколько?

— Я уже сказал, что тебе следует делать. Из дома шлюхи ни ногой! Понял?

— Понял!

— Вот так!

Лейтенант кивнул сержанту:

— В машину!

Милиционеры сели в «УАЗ», и тот, чуть не задев бандита, поехал к автостанции.

Положив паспорт в карман, Халим задумался. Лейтенант обещал завтра явиться к Галине. Явится ли? Вряд ли! Если толпа подняла бучу, ее скоро не успокоить. Нет, не успокоить! И ментам будет не до какого-то заезжего «татарина» и местной шлюхи. Придется, правда, сидеть на месте, но ничего. Покинет город позже. И Галина в результате проживет дольше. Так что ничего страшного не произошло. Раз Халим не попался сразу, теперь доказать его причастность к террористическому акту невозможно. Даже если попытаться расколоть Галину. Та не дура, лишнего не скажет, да и зуб у нее на ментов. Так что все продолжает идти по плану.

Бандит взглянул на часы.

Ого! Почти четыре! Это ж сколько его мурыжил бестолковый лейтенант? Почти час? А показалось, с десяток минут. Халим, вжав голову в плечи, быстрым шагом направился к дому № 22.

Галина открыла дверь на звонок. Дикой сразу обратил внимание на ее одеяние и состояние. Подшофе, но приготовилась к случке, напялив на себя шмотки, в которые ее иногда заставлял перед постелью одеваться Халим. Морда слегка опухшая и встревоженная. Галина спросила, как только Дикой оказался в прихожей:

— Ты где пропал, Ринатик? Позвонил, сказал, что идешь, и исчез на час! Что-то случилось?

— Ничего особенного. Менты возле дома остановили. Слышала, террористы школу взорвали?

— Да ты что? Серьезно?

— Серьезно! И взорвали сами боевики. Вместе с собой. Интересно, кто они такие? И что побудило их к подрыву? Вроде начали отпускать детей! А потом вдруг — на… себя вместе с ними!

Галина приложила ладони к щекам:

— Ужас!

Халим внимательно посмотрел на шлюху. Не увидел в глазах ни капли сострадания. Понял, эту дрянь ничего, кроме мужиков и денег, не интересует. Да, Старик умел подбирать нужных людей. И с Чесноковым не ошибся, и с Федоренко. Не зря он у Абделя в почете. Да и в России работает часто и подолгу. Повторил за женщиной:

— Да, ужас! Зачем было убивать детей? Взрослых ладно, но детей?

— Ты-то свои дела сделал?

— Нет! Все тот же захват помешал. Я уже выпас, кого надо, но тут террористы! Шайтан их принес! Придется задержаться на неделю-другую. Ты не против, дорогая?

Проститутка, забыв обо всем на свете, радостно воскликнула:

— Он еще спрашивает! Конечно, не против, Ринатик! Мне каждый день с тобой за счастье. Вот бы ты забрал меня отсюда?! Клянусь, не пожалел бы! Верной женой или подругой, без разницы, мне штамп в паспорте не нужен, была бы. Заберешь, Ринатик, а?

Халим решил обнадежить женщину.

— Посмотрим на твое поведение! В принципе, если будешь покорна и послушна, почему не забрать? Ты меня устраиваешь во всем. Кроме пьянки!

— Так я завяжу, Ринатик! Буду с тобой траву курить.

Бандит повторил:

— Посмотрим!

После нервного напряжения прошедших суток Дикой испытывал поистине дикое желание отыметь развратную, доступную Галину. Но сначала подкрепиться, принять душ и зарядиться дурью.

Он сказал:

— Пока обмоюсь, приготовь легкий ужин и чистую постель.

— Так все давно готово. Мясо только подогрею. Иди в ванную. Полотенце и халат где обычно.

Халим потрепал проститутку за щеку:

— А ты молодец! Пожалуй, я действительно заберу тебя с собой. Дом у меня большой. Жена больная, детей нет. Да супруга нам не помешает.

Галина обняла его:

— Ринатик! Я так хочу тебя, сил нет!

Отправив любовника в ванную, Галина подогрела мясо, выставила сковородку на стол. Халим все плескался в ванной. Галина присела на табурет у окна. Женщина радовалась. Случайный сожитель забирает ее с собой. Наконец она покинет ненавистный городишко. Ее этот татарин вполне удовлетворяет. И деньги у него водятся. Говорил, дом большой с больной женой. Недолго болеть этой вонючке. Галина придумает что-нибудь, дабы законная жена ее Рината долго не задержалась на этом свете. Найдет способ избавиться от соперницы. Да и какая больная татарка соперница здоровой, любвеобильной Галине? Но избавиться от нее придется. На хрена тратить на ее лечение те деньги, которые могут пойти на Галину?

Вышел в коридор Халим.

Увидел Галину на кухне. Та поманила бандита:

— Ринатик, у меня все готово!

Халим приказал:

— Жди, женщина!

Сам прошел в комнату, достал из-под софы кейс, оставленный у проститутки еще до начала акции в Новокоролевске. Осмотрел кодовые запоры. Заметил, Галина пыталась открыть кейс. Усмехнулся. Любопытная баба. Наверное, рассчитывала найти деньги. В кейсе были деньги, сто тысяч долларов. Кроме них — аппарат спутниковой связи, пистолет, пара запасных обойм к нему. Мешочек с анашой и еще разная мелочь — зажигалка, нож, перчатки, маска, электробритва, одеколон. Интересно, сумей шлюха вскрыть кейс, стала бы она ждать его или тут же сдернула бы из города? Решил, с такими деньгами сдернула бы. Сучка, она и есть сучка. Сейчас, на кухне, наверное, строит радужные планы новой, роскошной жизни. Ну и пусть тешится. Дурой жила, дурой и подохнет. И никто над ее могилой не заплачет. Но к черту пока Галину. Надо связаться с Абделем. Доложить о выполнении задания, получить уточненные инструкции по варианту отхода из города и России. Бандит набрал код, открыл кейс, извлек спутниковый аппарат. Вышел на террасу. Отсюда его не мог слышать никто, если, естественно, за домом не установлена внешняя прослушка. Но какому идиоту придет в голову слушать какую-то проститутку? Вряд ли она представляла интерес даже для местного участкового, если тот сам иногда не пользовался ее сексуслугами. Халим набрал номер. Ждал долго, около минуты. Наконец услышал голос Талбока:

— Да?

— Ассолом аллейкум, Талбок! Не узнал?

— Ва аллейкум, Дикой! Узнал! Как у тебя дела?

— Нормально, свяжи меня с Абделем!

— Он спит, Халим! Но если…

— Вот, вот, Талбок, именно что если!

— Ты хочешь сказать, что провел акцию в Новокоролевске?

— Именно об этом я и желаю доложить Абделю. Уверен, новость стоит того, чтобы прервать сон хозяина. Гневаться он не будет.

Помощник главаря крупнейшей международной террористической организации в мире попросил:

— Минуту, Халим! Иду к Самому, жди!

— Жду! Куда ж я денусь?

Наступила тишина.

Халим прошелся по террасе, вошел в комнату, никого. Галина на кухне, там, где и должна находиться.

Бандит вернулся на террасу.

Лампочка на аппарате с толстой антенной замигала, значит, связь возобновилась:

— Алло, я — Халим!

— Ассолом, Халим, Абдель!

— Ва аллейкум, многоуважаемый шейх, позволь узнать, как твое здоровье?

— Не теряй времени!

— Слушаюсь! И докладываю, акция в Новокоролевске успешно завершена. Уничтожен 461 заложник, по большей части дети, как вы и приказывали. С сожалением сообщаю и о гибели подчиненного мне отряда.

Абдель спросил:

— Уверен, что никто не остался в живых?

— Уверен, шейх!

— Благодарю тебя! Возможность немедленного отхода из города имеется?

— Нет! Придется несколько дней провести в укрытии.

— С чем это связано?

Халим рассказал главарю о встрече с патрулем местной милиции у самого дома укрытия. Шейх согласился:

— Да, придется задержаться, но у милиции нет никаких оснований связывать тебя с актом в школе. Лишь бы подружка молчала или говорила то, что надо.

— В ней я не сомневаюсь.

— Это хорошо. Тогда так. Отсидишься в укрытии некоторое время, отобьешься от милиции, если она все же проявит к тебе интерес, нейтрализуешь сожительницу и уезжаешь на такси в Ростов. Оттуда через Москву летишь в Душанбе. В Таджикистане тебя встретят люди нового лидера мятежной оппозиции в Горном Бадахшане, Абдулло. Они доставят тебя в безопасное место. Абдулло подготовит и проход через таджикско-афганскую границу. За Пянджем тебя встретит Талбок. Дату и время перехода границы согласуют Абдулло и Талбок. Ну, а в резиденции ты будешь полностью вознагражден за труды свои во благо нашей святой цели борьбы с неверными. Думаю, нет смысла повторять, что женщина, приютившая тебя, должна умереть. Но я повторю. Убей ее, Халим! Обезопась свой путь! Убей, даже если не хочешь. Это приказ!

Халим заверил:

— Не волнуйся, шейх! Я доведу дело до конца.

— Удачи тебе, мой лучший воин! С нетерпением жду твоего возвращения. До свидания! И да поможет тебе Всевышний!

— До свидания, шейх!

Связь оборвалась.

Абдель назвал Халима лучшим воином. Не одним из лучших, а лучшим. Это многого стоит! Дикой остался доволен разговором с шейхом и в прекрасном расположении духа, спрятав спутниковый аппарат в кейс, вышел на кухню:

— Ну, где наш ужин?

— Да вот, дорогой, и мясо, и зелень, и лепешки, специально на рынке покупала. Кушай, набирайся сил. Они тебе пригодятся.

После ужина Халим выкурил половину косяка отборной анаши, обострившей желание близости с женщиной, и они с Галиной завалились на широкую постель в ее спальне. Часы показывали 5.05 этого страшного для населения города наступившего дня, обреченного навсегда остаться в памяти людей днем ужасной трагедии.

Глава шестая Подвал захваченной и еще невредимой школы. 26 сентября, 1.30

Станция Вьюжина провибрировала сигналом вызова.

Майор ответил:

— Стрела на связи!

— Я — Бета. Ко мне подошла бронетехника!

— С чем тебя и поздравляю! У меня также все готово к штурму!

— Я вот почему вызвал тебя, Стрела, не постараться ли нам убедить Соколова начать атаку раньше намеченного срока?

— Причина?

— Да какое-то предчувствие у меня хреновое, Игорь! И вроде нет для него оснований, а душит тревога. Что-то идет не так, как надо нам. А вот что конкретно, не пойму. Да и чего медлить, если и у тебя, и у меня, и, вон, смотрю, у ОМОНа местного все готово к штурму? Раньше начнем, раньше закончим!

Вьюжин проговорил:

— Я согласен с тобой, попробую связаться с Соколовым, но сомневаюсь, что это изменит ситуацию. Он и на 4 часа не подтвердил штурм, а тут предложение начать его немедленно.

— И все же постарайся его убедить!

Тревога Голубева передалась и командиру «Стрелы».

— Хорошо, попробую с ним связаться, а ты поговори с командирами ОМОНа и разведроты, чтобы при необходимости все поддержали меня.

— Добро! Как переговоришь с представителем Президента, отзвонись, лады?

— Естественно!

Отключившись от командира «Беты», Вьюжин задумался. Это не осталось без внимания Лебеденко:

— Майор! Вопрос разрешите?

Командир «Стрелы» вздохнул:

— Валяй!

— Чего хотел Голубев?

— Все ты слышишь!

— А как же иначе? Нервы-то на пределе. У всех на пределе.

Вьюжин оглядел подчиненных. Действительно, их сосредоточенные взгляды были направлены на него, своего командира, все ждали ответа на вопрос, заданный старшим лейтенантом Лебеденко.

— Что хотел командир «Беты», спрашиваешь, Андрюша? Голубев предложил выйти на Соколова и убедить того начать штурм немедленно. У коллег все готово к действию.

Лебеденко сказал:

— Дело предложил Голубев. Чего на самом деле ждать, если все готово к акции?

Его поддержал Мамаев:

— Согласен с «Бетой»! Надо начинать прямо сейчас!

Майор переключился на оперативный штаб:

— Стрела вызывает комиссию!

Ответил генерал-майор ФСБ Крупинин:

— На связи! Что у вас?

— У нас просьба, генерал, переключить на Соколова!

— Что за причина?

— Извините, но ее я доложу лично председателю комиссии!

Крупинин недовольно буркнул:

— Ладно! Соединяю!

И тут же Вьюжин услышал голос представителя Президента:

— Соколов слушает вас, Игорь Дмитриевич! Что-то произошло?

— Нет. Со мной связался командир «Беты», сообщил, что и он, и милиция с ротой оцепления готовы провести акцию освобождения заложников немедленно! Я поддерживаю их и прошу разрешения на штурм!

Соколов явно не ожидал подобного:

— Ну вы, спецы, даете. Вам палец в рот не клади. Штабом еще не принято принципиальное решение на силовую акцию, а вы уже требуете немедленных действий! Куда спешите, Игорь Дмитриевич? Пока ситуация под нашим контролем и есть время все хорошо обдумать. По крайней мере, до 4 утра. В 3.50 я сообщу вам свое решение. И тогда либо поведете своих людей в атаку, либо останетесь на месте, либо вообще отойдете на исходные позиции.

— Вот как? Ну смотрите, Дмитрий Михайлович, упустите шанс, и вдруг что-нибудь случится, не простите себе этого. Повторяю, штурм реально возможен, спецподразделения готовы провести силовую акцию. Обстановка на данный момент сложилась в нашу пользу. А вы размышляете. Действовать надо, господин Соколов!

Представитель Президента повысил голос:

— Все сказал, майор?

— Все!

— Тогда прими совет! Подобным образом разговаривай со своими подчиненными, чтобы те не забывали, кто в доме хозяин, или, как это у вас говорят, чтобы служба медом не казалась. А что вам делать, буду решать я! Вместе с комиссией! В 3.50 вы узнаете решение. Скорее всего это будет приказ на штурм, но гарантировать ничего не могу. Ждать приказа — вот то, что от вас требуется на данный момент! Передадите мои слова Голубеву и командирам подразделений поддержки. До связи!

Соколов отключился.

Вьюжин сплюнул на пол. Лебеденко спросил:

— Высокий чиновник послал нас всех на хер?

— Примерно так!

Старший лейтенант взъерепенился:

— А не пошел бы он сам к… матери? Тоже мне, шишка кремлевская! Лучше бы порядок в стране навели да границы закрыли, чтобы потом в оперативных штабах по спасению заложников не сидеть и нас не дергать! А то чуть ли не каждый месяц косяки с разными бандитами. То тут подлянку кинут, то там чего-нибудь учудят! Давайте сами решать проблему, майор?

Напарника оборвал Мамаев:

— Заткнись, Андрюша! Сиди и сопи в две дырки. Понял меня?

— Понял! Задолбало все! Уйду, на хрен, на гражданку. На хату, слава богу, заработал, надо будет, еще заработаю, такие, как мы, везде в цене. И стану с женой молодой жить в покое и счастье.

Гончаров усмехнулся:

— Ты уже сколько раз порывался уйти, Андрюха? Чего ж не ушел?

Вьюжин рявкнул:

— Молчать всем! Разговорчики. Иди, Гончар, послушай коридор.

Гончаров поднялся, подошел к кладке, вытащил кирпич, приложился ухом к узкому проему.

Вьюжин вызвал Голубева, передал суть разговора с Соколовым, закончив:

— Вот так, «Бета»! Приказ ждать!

— Ясно! Дождемся, мать иху! Ладно, если что, я на связи.

— Передай приказ ОМОНу и разведроте.

— Передам! Отбой!

— Отбой!

Командир «Стрелы» повернулся к Гончарову:

— Ну, что там?

Старший лейтенант ответил:

— Тишина!

Вьюжин повторил машинально:

— Тишина! Кругом тишина!

Лебеденко не выдержал, добавил:

— Как на кладбище!

Мамаев прошипел:

— Да заткнешься ты, наконец, Лебедь?

— Молчу!

1.58. Неожиданно станция Вьюжина вновь провибрировала сигналом вызова. Офицеры диверсионно-штурмовой группы переглянулись. Майор ответил:

— Стрела на связи!

— Я — Бета. Боевики вырубили прожекторы на крыше!

— Прожекторы? Почему?

— Вот и я хотел бы знать, почему?

— Может, с проводкой что? Замкнуло где-нибудь?

— Если замкнуло, свет во всей школе погас бы, а то вырубились только прожекторы. Плохой признак! Что-то сейчас…

Голубев не договорил. Наверху прогремел взрыв. Стены подвала вздрогнули, посыпалась штукатурка. Офицеры группы вскочили на ноги.

Лебедь крикнул:

— Доигрались, дождались! Школу рвут!

Прогремел второй, более мощный взрыв, кладка обвалилась внутрь подвала. В коридоре сдетонировали гранаты растяжек и мины «ловушек». И началось обрушение! Рухнули плиты перекрытия в коридоре, гарь с пылью заполнила отсек. Затрещал потолок над спецназовцами. Вьюжин крикнул:

— Всем в коллектор, быстро!

Спецназовцы по одному за считаные секунды выскочили через небольшое отверстие в запыленный коллектор. Последним выскользнул из подвала Вьюжин. Задержись он на секунду, навсегда остался бы под обломками. За ним в коллектор повалил щебень. Лаз забило наглухо, раздавив трубы, отходившие в школу от основной нитки. Вода ринулась в коллектор. И стала уходить влево, видимо, в этом месте находился спуск. «Стреле» же предстояло уходить вправо, до изгибов, в комнату, где раньше обитали бомжи. Они и вышли туда. На офицерах не было лица. Хотя все и так было ясно, но Вьюжин все же вызвал Голубева:

— Бета! Я — Стрела, ответь!

Услышал крик в динамике станции:

— Стрела? Вас не придавило?

— Нет! Успели уйти в коллектор. Что произошло?

— Что, спрашиваешь? Катастрофа! Боевики подорвали школу. Вместе с заложниками и с собой! Сейчас практически ничего не видно, но взрывы были столь мощными, что нет никакого сомнения, они обрушили здание! Вот и предчувствие! Хорошо, хоть вы успели уйти из-под обвала. Детям… но хватит, не могу говорить! Отбой!

Вьюжин произнес:

— Отбой, Бета!

Лебеденко ударил автоматом о стену, повернулся к командиру группы. Лицо старшего лейтенанта перекосила гримаса ярости, ищущей выхода:

— Что, майор? Сделали нас духи? Ты представляешь, что сейчас там? — Старший лейтенант поднял вверх указательный палец правой руки. — Представляешь? Груда строительного мусора. А под ней… под ней дети… мертвые, разорванные взрывом и раздавленные плитами дети! А мы, здоровые мужики, живы! И ведь были от детей в каких-то десятках метров. И могли спасти их! Могли, майор, но не спасли. Почему? Почему, я тебя спрашиваю?

Мамаев подошел к подчиненному, но Лебеденко грубо оттолкнул командира боевой «двойки»:

— Уйди, Мамай! Я еще не все сказал!

И вновь повернулся к Вьюжину:

— Это Соколов виноват! Он вступил в сговор с бандитами и знал, подонок, что смертники рванут школу! Знал и тянул время! Чего мы стоим здесь? Не смогли спасти людей, так идем этих козлов из штаба замочим! Они во всем виноваты, опять продались, волки позорные! Идем, майор! Веди группу к штабу, пока эти шакалы не свалили из города на своих джипах! Веди валить их всех, без разбору! Теперь не до разборок. Теперь… теперь…

Лебеденко схватился за голову, опустился на корточки:

— Как же теперь мы жить-то будем? Как в глаза родителям погибших детей посмотрим? Как женам своим в глаза посмотрим? Кто мы после всего этого? У-у, сука!

И вдруг резко вскочил, закричал не своим голосом:

— Давить ублюдков! Гасить! Всех! Всех!

На Лебеденко навалились Гончар с Мамаевым.

Сбили с ног, скрутили. Старший лейтенант забился в истерике.

Вьюжин, смотревший на это, вздохнул:

— Что мне сказать тебе, Андрюша? Нечего сказать!

Обратился к Мамаеву:

— Отпустите его, капитан. Раз заплакал — отойдет!

Мамаев с Гончаровым отошли от Лебеденко. Рядом со старшим лейтенантом, впервые за боевую службу заплакавшим, как ребенок, присел прапорщик Дубов:

— Ничего, Андрюш! Успокойся! Мы отомстим! Обязательно отомстим! Ничего ж изменить нельзя! Успокойся, братишка!

Лебедь приподнялся, смахнул слезы, глубоко вздохнул, сел, трясущимися руками достал пачку сигарет. Закурил, глубоко затягиваясь. Затем встал:

— Извините! Сорвался!

Поднял автомат, отошел к стене, прижался к холодному бетону лбом. Вьюжин стоял и смотрел под ноги, держа автомат за ремень. Стоял и молчал. Молчали и остальные офицеры «Стрелы».

В тишине, заставившей спецназовцев вздрогнуть, прозвучал сигнал вызова на станции Бутко.

Прапорщик сказал:

— Центр!

Вьюжин приказал:

— Ответь!

Бутко расчехлил станцию:

— Стрела на связи!

И посмотрел на майора:

— Командир, вас Клинков!

Вьюжин взял трубку:

— Слушаю, Рысь! Желаешь узнать, как у меня дела?

— Нет, Игорь, я в курсе произошедшего!

— В курсе? Тем лучше! Надеюсь, Соколов уже арестован?

— Нет!

— Почему? Ведь это он не дал нам опередить бандитов и затянул время штурма, хотя мы находились уже в школе и могли действовать! Почему его не арестовали? Ах да, как же я забыл! Ведь у нас высокие чиновники, будь хоть трижды преступниками, лица неприкасаемые?!

Клинков вздохнул, и это отчетливо слышал Вьюжин:

— Дело в том, Игорь, что спустя пять минут после подрыва школы представитель Президента Дмитрий Михайлович Соколов застрелился в кабинете главы администрации города Новокоролевска, перед этим взяв всю вину за гибель заложников на себя.

— Вот как?

— Да, вот так!

— Знаешь, Сергей Сергеевич, тут недавно старший лейтенант Лебеденко спросил меня, кто мы после того, что произошло? И я не нашелся, что ему ответить. А посему считаю — руководить группой спецназа «Стрела» больше не вправе. Я должен был принять самостоятельное решение и действовать по обстановке, а не ждать приказа штаба! Но… не решился! Мы могли спасти детей, но не спасли! Потому что я не отдал приказа на штурм тогда, когда должен был его отдать. Передаю командование группой капитану Мамаеву!

Клинков повысил голос:

— А ну отставить! Это еще что за штучки? Никакой передачи командования! И возьми себя в руки, майор! То, что произошло, не мог просчитать никто. Даже Шаповалов, на что спец по тактике действий боевиков, и тот в шоке! А ты знаешь, что генерал — человек-кремень! Все в Москве в шоке! Бандиты впервые провели подрыв здания с заложниками вместе с собой! Этого никто не мог просчитать, Игорь! Или скажешь, что ты догадывался о подобном исходе акции?

— Нет, не догадывался. Но командир «Беты» предчувствовал неладное, у нас были сомнения в том, что операция идет по плану штаба. Уже этого было достаточно для принятия самостоятельного решения!

— Нет, Игорь, недостаточно! Вот чего не имел права делать, так это самовольничать! Ты выполнил приказ, не начав штурм! А на вопрос, кто мы после гибели заложников, — Клинков специально сказал не «вы», а «мы», подчеркивая и собственную причастность к действиям подчиненного ему диверсионно-штурмового подразделения, — я отвечу и Лебеденко, и тебе, и всем остальным ребятам. Мы — спецподразделение, на счету у которого десятки успешно проведенных операций, тысячи уничтоженных террористов и освобожденных из их лап людей. Да, сегодня Абдель, будь проклято его имя, ценой жизни пятидесяти своих головорезов переиграл нас! Переиграл всех! Но только сегодня! И мы должны отомстить за гибель невинных людей! Именно мы, а не кто-то другой! И мы отомстим! Так что давай, не распускай нюни, это тебе не к лицу, и выводи группу из коллектора в районе школы прежнего базирования. Затем следуйте на юг, в лесной массив. Группа должна выйти в квадрат 26-14А2 на опушку возле заболоченного участка. Оттуда вас подберет вертолет и бросит в Ростов. В Ростове подразделение будет ждать «Ту-134». Спецрейсом лайнер доставит вас на наш загородный аэродром. Встречать группу буду лично! Как понял меня?

Вьюжин ответил:

— Понял! Но почему отход в лес? «Вертушка» может забрать нас и на окраине города.

— Тебе не ясен приказ?

— Ясен!

— Так не задавай ненужных вопросов, майор! Выполнять приказ!

— Есть!

— До встречи!

— До встречи! Конец связи!

Вьюжин отключил аппарат спутниковой связи, бросил трубку штатному связисту подразделения. Забросил автомат на плечо, приказал:

— Группа, за мной, шагом марш!

И, согнувшись, словно нес тяжелую ношу, пошел по коллектору, освещая дорогу фонарем. В применении приборов ночного видения теперь никакой необходимости не было.

Выйдя за пределы города, на подъеме, как по команде, офицеры «Стрелы» остановились, повернулись в сторону Новокоролевска. На фоне темно-синего неба над населенным пунктом зависла пыльно-гаревая, черная туча. И имела она форму тарелки. В другой обстановке можно было предположить, что регион посетили пришельцы другой цивилизации. Но над городом завис не НЛО, над городом повисли души невинно убиенных детей. И эти души словно смотрели на то, что и кого они оставили внизу. Смотрели с немым укором, почему же вооруженные мужчины, оставшиеся на земле, не спасли их, беззащитных детей и женщин. Почему отдали на растерзание бандитам? Впрочем, души тех тоже кружились где-то рядом. Или они отдельным темным облаком ушли ввысь, прямо в ад?

Вьюжин зло сплюнул на тропу:

— Уходим, как трусливые шакалы! Спецназ! Прячемся от людского гнева, как нашкодившие, паршивые коты! Зла не хватает!

Мамаев спросил:

— Почему как шакалы? Ты, командир, говори, да не заговаривайся! Мы что, не вышли на рубеж действия? Не нашли способ и место проведения штурма? Или не хотели идти на боевиков? Кто-то из нас отказался от акции? Так в чем дело?

Майор взглянул на подчиненного:

— Все ты, Стас, говоришь правильно! Но не подумал, отчего полковник Клинков определил нам место эвакуации в лесу?

Капитан буркнул:

— Ему видней!

— Где, в Москве видней? Нет, Стас, он направил нас в лес, а не в степь, чтобы мы случайно не попали под ярость населения. Если бы родители погибших детей увидели уходящий спецназ, то нас бы толпа разорвала в клочья! И правильно бы сделала. Раз вы спецназ, раз вас обучают спасать людей, так спасайте, черт бы вас побрал, а не сидите в засадах, ожидая приказа какого-то чиновника. Не завидую я Голубеву и ребятам из местного ОМОНа. Попадут под прессинг людского гнева. Солдат, тех еще, возможно, и не тронут, а вот «Бету» и ОМОН… Черт, как же все погано вышло!

Вьюжину возразил до этого отмалчивавшийся Бураков:

— Нет, а в чем, собственно, наша вина, майор? Откуда мы могли знать, что школу захватили смертники? Дикой не был шахидом. И раньше его подчиненные не подрывали себя, предпочитая сдаться, если верить информации по банде. Прав Клинков, никто не мог просчитать то, что бандиты пойдут на подрыв. А возможно, взрывные устройства вообще случайно сработали. Задел какой-нибудь мудак-наемник то, чего не следовало задевать, и взрыв. Неожиданный для всех! Разве такое не могло иметь место?

— Да могло, Бурлак, могло! Но в этом ли суть? Суть в том, что более четырех сотен детей погибло! Представляешь, более четырех сотен! Только вдумайся в эту цифру. Лично меня трясти начинает, когда я подумаю о масштабах произошедшей трагедии!

Гончаров сказал:

— Ладно вам, мужики! Чего теперь базарить? Идти надо! Будет еще у нас возможность схлестнуться с боевиками, тогда и отомстим, за все и всех отомстим! А сейчас надо идти!

Вьюжин приказал:

— Продолжаем движение!

Группа вновь двинулась на подъем, войдя в густые заросли почти девственного леса.

В заданный квадрат спецы вышли в семь часов. Небо над лесом просветлело. Еще немного, и день вступит в свои права. Отдохнуть после марша не успели. В 7.30 над поляной завис «Ми-8». Экипаж плавно посадил винтокрылую машину. Погрузка на борт заняла минуты, и вертолет взмыл над лесом, взяв курс на северо-запад, постепенно набирая скорость и высоту. Полет длился два часа. В 9.30 группа «Стрела» покинула вертолет, приземлившийся на военном аэродроме близ Ростова-на-Дону, где офицеров ждал «Ту-134», готовый к вылету.

В 11.00 лайнер совершил посадку на подмосковном аэродроме. На борту, кроме диверсионно-штурмовой группы майора Вьюжина, никого не было. Клинков выслал за подчиненными специальный самолет. Он же встречал своих бойцов, как и обещал. Группа выстроилась возле трапа. Вьюжин начал было доклад, но полковник остановил майора:

— Не надо, Игорь Дмитриевич. Обойдемся на этот раз без формальностей!

И обратился к личному составу:

— Товарищи офицеры и прапорщики. От имени службы хочу поблагодарить вас за то, что вы сделали в Новокоролевске. Да, поблагодарить, несмотря ни на что. Подразделение свою задачу выполнило безукоризненно, не сомневаюсь, если бы не форсмажорные обстоятельства, то смогло бы совместно с группой «Бета», уничтожив противника, освободить заложников. Действия группы вышестоящим командованием оценены как единственно правильные в складывающейся на объекте отработки обстановке. Винить вам себя не в чем! Никто, я подчеркиваю это слово, никто не смог бы сделать в Новокоролевске большего, чем сделали вы, скрытно войдя в само помещение школы. Я понимаю ваше состояние. Пережил и переживаю то же самое, что и вы, но время повернуть вспять нельзя, а жизнь продолжается. Уверен, произошедшее только укрепит ваш моральный дух, и следующие операции будут успешны! А в том, что вам еще не раз придется столкнуться со страшной угрозой, именуемой терроризмом, к сожалению, сомневаться не приходится. Мы получили хороший урок и теперь знаем, что бандиты способны на все. Следовательно, и нам придется менять тактику противодействия боевикам, исходя из того, что они потенциально являются смертниками. Значит, наша задача работать, только опережая противника. Но об этом мы поговорим на специальном совещании. Сейчас же автобус доставит вас в пункт дислокации. Жены оповещены о вашем возвращении. Единственно, я не назвал время прибытия группы в Шагрино. И не сказал о том, что вы были в Новокоролевске. Сами скажете, если посчитаете нужным. Факт подрыва захваченной бандитами школы утренние выпуски новостей уже разнесли по стране. Присутствие и действие там группы нашего отряда не упоминается. Равно, как и присутствие «Беты». Информация по спецподразделениям засекречена. Сказано только то, что к городу были стянуты силы спецназа, не успевшие ничего предпринять по объективным причинам! Так что можете открыться своим близким, но только им. Офицеры батальона связи не должны знать о том, где вы были на самом деле. Вопросы есть? Вопросов нет! Сегодня отдых. Завтра встречаемся на совещании в 10.00, в кабинете майора Вьюжина. Еще раз благодарю вас и до свидания!

Полковник направился к служебной «Волге», а к группе подкатила пассажирская «Газель».

Вскоре микроавтобус, миновав пробки столицы, трассу за пределами МКАД, въехал на территорию отдельного батальона специальной связи. Остановился напротив казармы расположения спецподразделения. Офицеры и прапорщики сдали оружие и амуницию, средства связи и спецснаряжения. После чего разошлись. Каждый пошел к себе. Кто домой, кто в общежитие.

Лебеденко вышел из казармы последним. Его возле курилки ждал Дубов. Старший лейтенант подошел к прапорщику:

— Перекурим, Сергей?

— Давай!

— А потом заглянем в чипок? Не могу в таком состоянии идти на хату. Аниса сейчас радостна, ждет. А я не могу с ней, как всегда. Проклятая боль в сердце мешает. Мысли остались там, в Новокоролевске. До сих пор стоит перед глазами черное облако над городом.

Дубов положил руку на плечо сослуживцу:

— Не, Андрюх, чипок не поможет. Наоборот! Зависнем там и вообще все испортим. Стаканом же не обойдемся? А жены ждут! Ты, конечно, как хочешь, я сейчас пить не буду. И тебе не советую. Перекурим и домой. Да?

Лебеденко кивнул:

— Ты прав. Расслабиться можно и дома, а в чипке зависнем, да еще бучу устроим, потому как нервы на пределе. Заденет какой-нибудь лейтенант-связист, и кранты, я не удержусь. Знаю себя. Да и ты в стороне не останешься. Так что прав ты, Дуб, курим и до дома, до хаты. Так будет всем лучше!

Спецы выкурили по сигарете и направились к дому, где жили в одном подъезде. Лебеденко поднялся на свой этаж, попрощавшись с прапорщиком. Остановился у двери своей квартиры. Тряхнул головой, как бы сбрасывая с себя все то, что сопровождало его от Новокоролевска. Не смог сбросить. Вздохнув, нажал на кнопку звонка. В квартире раздалась мелодия сигнала. Дверь тут же распахнулась, и молодая супруга повисла на шее старшего лейтенанта:

— Андрюша! Наконец! Я так ждала тебя, так соскучилась, полковник утром рано сказал, что вы возвращаетесь, а время не назвал, но я успела приготовить плов. Настоящий…

Старший лейтенант, не дав договорить жене, впился губами в ее губы. Целовал жадно, неистово. У жены подкосились ноги. Она сделала глубокий вдох, как только муж отпустил ее:

— Чуть не задохнулась! В глазах потемнело!

— Извини, Аниса, но я тоже очень соскучился по тебе, хотя отсутствовал-то всего ничего.

— Что ж мы в проходе стоим? Идем!

И женщина затянула мужа за руку в прихожую. Старший лейтенант ногой захлопнул за собой дверь. Сбросил ботинки, куртку, оставшись в брюках боевого костюма и камуфлированной майке. Прошел за женой на кухню. Сел за стол, закурил. Аниса открыла форточку:

— А знаешь, Андрюша, сколько мы тут, жены, переживали?

— В связи с чем?

— Как с чем? Ты что, не слышал, что боевики захватили школу с детьми в Новокоролевске?

Лебеденко горько усмехнулся:

— Слышал ли я о Новокоролевске? Да, слышал! И что?

— Так мы подумали, вы там. Хорошо, Валентина, жена Вьюжина, всех обошла и сказала, что группа совсем в другом месте. Успокоила. Но как это подло, брать детей в заложники. Каково сейчас их родителям знать, что родной ребенок в лапах этих безжалостных шакалов?

Лебеденко внимательно посмотрел на супругу:

— В каких лапах? Ты что, Аниса, с утра телевизор не включала?

— Нет, а что?

Старший лейтенант встал:

— Дай-ка мне, Анис, стакан и бутылку из бара!

Женщина помрачнела:

— Ты собрался водку пить?

— Да!

— Но почему? Мы же договорились, что ты не будешь…

Лебеденко повысил голос:

— Я прошу тебя, дай стакан и бутылку, или мне самому взять?

Аниса подчинилась. Лебеденко отвернул крышку бутылки, налил в стакан. В несколько глотков выпил, даже не поморщившись. Занюхав тонким ломтем лепешки, закурил новую сигарету.

Аниса спросила:

— Что случилось, Андрюша?

Старший лейтенант взглянул на жену:

— Что случилось? А то, что ночью боевики, захватившие школу в Новокоролевске, взорвали ее вместе с детьми и собой.

— Что?!!

Большие глаза женщины распахнулись еще больше.

— Как взорвали?

— Тебе надо было утром включить телевизор.

— А ты откуда о взрыве знаешь? Тоже из новостей или…

От неожиданно осенившей женщину догадки та замолчала, поднеся ладошку ко рту. Тихо прошептала:

— Или… вы…

Старший лейтенант подтвердил догадку:

— Да, Аниса, или! Валентина Вьюжина сказала тебе неправду. Мы были в Новокоролевске. Более того, в ночь подрыва группа находилась в подвале захваченной школы и была готова провести штурм, но… Дикой, главарь банды, опередил всех! Он подорвал школу! Нам чудом удалось избежать участи детей и учителей, вовремя покинув подвал.

Аниса опустилась на стул:

— Как же это так, Андрюша?

— Вот так, Аниса! И твой муж тоже виноват, что погибли невинные дети!

— Но почему, Андрей?

— Дикой — главарь банды, захватившей школу, один из полевых командиров Абделя Аль Яни. И если бы я не упустил в свое время шейха в лабиринте подземного грота в Афганистане, то некому было бы отдавать приказы Дикому и ему подобным. А я упустил Абделя. Но я же его и достану. Клянусь всем святым, достану! С группой ли, в одиночку, но достану. И тогда, ой, нелегкой будет его смерть!

Аниса обняла голову мужа:

— Успокойся, Андрюша! Что ж поделать, раз так устроен мир? Он перевернулся, и зло правит им.

Старший лейтенант проговорил:

— Мне плохо, Аниса, поэтому я и выпил. Думал, полегчает, а мне, наоборот, плакать хочется.

— Так поплачь, родной. Легче станет. Я вот вчера…

Лебеденко тут же встрепенулся:

— Что ты вчера?

Аниса воскликнула:

— Ой, дура, проговорилась.

Старший лейтенант напрягся:

— Ну-ка, ну-ка, продолжай, что было вчера?

Женщина покраснела:

— Я не хотела тебе говорить, Андрей, а может, и не стоит?

— Что не стоит? Что ты крутишься? Тебя кто-то обидел?

— Мне неприятно об этом говорить.

— А придется. Я не отстану. И ты ничего не должна скрывать от мужа, разве не так тебя воспитывали?

— Так, но ты сейчас…

— Я уже в порядке. А ну выкладывай, что произошло вчера.

— Да ничего особенного, но все было так неожиданно, грязно, обидно. Я долго плакала потом.

Лебеденко изменился в лице, вскричал:

— Что было?

— Да выносила я мусор, постояла немного на аллее, пошла домой, а возле подъезда офицер из главной части, он в общежитии живет, видела, как ходит туда. А тут стоит возле подъезда и ухмыляется. А сам на меня смотрит.

— Кто такой, конкретней? В общаге полно офицеров.

— Ну, такой, всегда лощеный, в штабе сидит, старший лейтенант. Он еще за медсестрой ухаживал.

— Начфин?

— Не знаю!

— Такой высокий, с усиками, он?

— Да!

Старший лейтенант сказал:

— Он! И что дальше?

— Я хотела пройти мимо, а он загородил дорогу и говорит — куда спешишь, красавица? В холодную постель? Муженек-то в командировку улетел. Я ему — не ваше дело, я с чужими мужчинами не разговариваю! Он — слышал я, ты среди дикарей росла? Обожаю дикарок!

Лебеденко тяжело задышал:

— Дальше!

— И предложил… мне стыдно сказать, что он предложил.

— Переспать с ним?

Аниса тихо проговорила:

— Да!

И тут же подняла голову:

— Но я ему сразу пощечину. А он… он мне!..

Спецназовец взревел:

— Что?!! Ударил тебя?

— Да! И сказал, все равно ты будешь спать со мной. Никуда не денешься. Еще никто из баб мне не отказывал. Не ляжешь сама, силой возьму, пока твоего… он плохо сказал о тебе.

— Как?

— Может, не надо?

— Надо! Так как?

— Пока твой придурок-спец будет по горам за орденами мотаться! А потом еще и опозорю, пригрозил, да так, что он сам тебя на улицу вышвырнет. Соглашайся, сказал, пока я добрый. И… и… за грудь меня схватил. Я вырвалась, побежала, он за мной. Хорошо, Наташа Дубова в подъезд вышла. Он остановился и быстро ушел. А я закрылась дома и долго плакала. Почему этот тип так со мной? Разве я дала повод?

Лебеденко с силой ударил кулаком по столу:

— Ну все! Доигрался, сучонок! Переспать с тобой захотел, ублюдок? Ударил женщину, крыса тыловая? Сейчас он у меня белугой взвоет, пидор коматозный! Завалю гандона!

Старший лейтенант резко встал. Так, что стул полетел к мойке. Аниса кинулась к мужу.

— Не надо, Андрей, прошу! Меня бей! Я стерплю. Ведь тронешь его, тебя же посадят! Ой, дура я, дура, мне молчать бы!

Лебеденко отстранил от себя жену, приказал:

— Сиди дома, на улицу ни шагу! Ты поняла меня?

— Не надо, Андрюша, пожалуйста!

— Надо, Аниса, надо!

Офицер спецназа вышел в прихожую, надел ботинки, накинул куртку. Аниса вновь рванулась к нему, но Лебеденко легко отстранил супругу, усадил на пуфик, сказал голосом, не предвещающим ничего хорошего, холодно стальным и зловеще спокойным:

— Дорогая! Сиди дома и жди меня! Я скоро вернусь.

Лебеденко вышел из квартиры. Офицеру после провала акции по спасению заложников просто необходима была разрядка, выброс всего, что тяжелым грузом давило душу. Вот случай и представился. И остановить сейчас старшего лейтенанта не мог никто.

А Аниса за дверью закрыла лицо руками:

— Что я наделала? Что я наделала, дура! Счастье свое сама же и погубила. Но… но, может, еще не поздно?

Неожиданная мысль родилась у нее в голове, и женщина бросилась к телефону. Набрала номер квартиры командира группы, майора Вьюжина. Вовремя набрала. А Лебеденко, не замечая никого и ничего вокруг, быстрым, решительным шагом шел к штабу батальона связи. Солдаты, что показались на пути, шарахались от старшего лейтенанта, до того яростен и страшен был его вид. Вид человека, идущего убивать.