Книга: Леший
Назад: ГЛАВА 3 ОТМОРОЗКИ
Дальше: ГЛАВА 5 ДАЛЬНИЙ КОРДОН

ГЛАВА 4
КОРАБЛЕВ, БАБИЧЕВ И ДРУГИЕ

Въехав в город, Владимир из первой телефонной будки позвонил Кораблеву. День был субботний. Ну не будет Олега Юрьевича, Диана Анатольевна ответит. Но ответил сам дядя:
– Слушаю!
– Олег Юрьевич? – Леший не узнал голоса Кораблева.
– Да! А кто, собственно, вы?
– Племянник ваш, Олег Юрьевич! Владимир Лешин!
– Володька? Вот так дела! Ты где?
– В Рязани.
– В Рязани? Отпуск?
– Хуже! Совсем. Уволен по выслуге лет.
– Вот оно что? Ну что это мы по телефону? Ты как прибыл в город? Поездом?
– На машине.
– Адрес, надеюсь, не забыл?
– Помню.
– Так давай прямо ко мне. Я жду.
– Хорошо! Еду!
Через полчаса Володя подъехал к кирпичной ограде трехэтажного дома в сосновом бору.
Из массивных ворот вышел молодой человек.
– Представьтесь, пожалуйста!
Володя протянул офицерское удостоверение личности.
– Это совсем не обязательно, я же просил только представиться, чтобы доложить боссу, – сказал охранник, но в документ посмотрел. – Минуту.
Ворота раздвинулись, и Владимир въехал на территорию усадьбы. Многое изменилось здесь. Двухэтажный дом стал трехэтажным, появились колонны, фонтан, подъезд к самому порталу, чего не было в помине, когда Владимир последний раз посещал это место. Значит, дядюшка прет в гору.
Навстречу уже шел Олег Юрьевич Кораблев. Владимир шагнул из машины. Они обнялись. Дядя, взяв племянника под руку, повел его к дому.
– Отслужил, говоришь, Володя? Это хорошо! Ты у нас, насколько помню, всю жизнь только и делал, что воевал. Все «горячие точки» прошел?
– Почти все.
– Молодец! Это я в том плане, что живым вернулся.
Они вошли в богато обставленный холл. Владимир отметил изменения и здесь. Особенно это касалось интерьера. Все вокруг было добротно, прочно и, похоже, очень дорого.
– Я смотрю, Олег Юрьевич, вы свой дом в замок превратили.
– Да, здесь изменилось многое... как, впрочем, и я сам. Постарел сильно?
– Ну что вы? Выглядите на все сто.
– Спасибо. Но не надо лукавить. Годы, к сожалению, берут свое.
На лестнице, ведущей на второй этаж, появилась высокая молодая женщина в сильно декольтированном платье. В ее осанке, взгляде, движениях чувствовались надменность и некое превосходство. Олег Юрьевич заметил реакцию племянника.
– Познакомься, Володя. Моя супруга – Инесса Иннокентьевна!
– Супруга?
– Да, Володя! Подробней я тебе потом все объясню, а пока прошу любить и жаловать.
Женщина спустилась со ступенек. Протянула Владимиру руку.
– Супруг представил меня по имени-отчеству, но лучше, если вы будете называть меня просто Инессой. Мы, как понимаю, родственники?
– Владимир, – сухо представился Леший.
Он не стал целовать ручку даме, а лишь слегка пожал ее упругие длинные пальцы.
– Вот и хорошо! – Олег Юрьевич жестом пригласил всех за небольшой столик, где были выставлены несколько сортов легких вин и фрукты. – Отметим прибытие нашего героя.
Кораблев разлил по бокалам вино. Инесса чересчур внимательно и даже, можно сказать, бесцеремонно рассматривала Лешего.
Хозяин предложил тост:
– Давайте, дорогие мои, выпьем, во-первых, за возвращение боевого офицера. За то, что для него война и все ужасы, связанные с ней, уже позади. Во-вторых, за знакомство, – он кивком головы указал на племянника и супругу, – и, наконец, за то, чтобы все у нас было хорошо!
Леший, сделав маленький глоток, поставил бокал на стол. Вино, как и коньяк, он не любил.
– Ну рассказывай, майор, – обратился Олег Юрьевич к племяннику, – как там, на войне?
– На войне? – переспросил Владимир. – На войне, Олег Юрьевич, как на войне. Стреляют, убивают, калечат. Захватывают в плен, отстреливают пальцы, отрезают уши. Кровь на войне льется, Олег Юрьевич.
– Фу! – Инесса поднесла салфетку ко рту. – Зачем же об этом за столом? – Она встала, бросила салфетку и быстро поднялась по лестнице.
– Извини, Володя, но не надо было так резко.
– А что особенного я сказал? Просто ответил на вопрос. Так, как оно есть на самом деле.
– Но Инесса...
– Кстати, Олег Юрьевич, и давно вы на ней женаты?
– Уже год.
– А Диана Анатольевна?
– Понимаешь, Володя, я по-своему любил Дину, и жили мы душа в душу. Но вот пришло новое, более сильное чувство. Что с этим поделать? Обманывать Дину я не стал. Все рассказал. Мы развелись. Нет! Ты за нее не волнуйся. Живет она в шикарной квартире. Обеспечена, ничем не обделена.
– Ради бога, Олег Юрьевич. Мне одно интересно: чувства ваши с Инессой Иннокентьевной взаимны?
Олег Юрьевич поднялся, прошелся по холлу.
– Знаешь, Володя, о чем я хотел бы тебя попросить?
– Не продолжайте. Прекрасно знаю. Не касаться больше этой темы.
– Да, именно это я и хотел сказать.
– Хорошо! Вы правы. Ваша жизнь – это ваша жизнь.
– Вот это другое дело! А ты чего не пьешь?
– Не переношу бормотуху.
– Бормотуху? Ты в своем уме? Это же элитные сорта испанских вин! – Олег Юрьевич прошел к стенке, достал из бара бутылку водки. – Давай по водочке! Сразу бы и сказал.
Выпили.
Спустилась Инесса. Она переоделась.
– Я хочу принести свои извинения, Владимир, за несдержанность и за то, что я должна вас покинуть, мне в салон пора. Олег, ты проводишь меня?
– Конечно, дорогая. Ты, Володя, подожди, я скоро вернусь.
После ухода Инессы разговор перешел в деловое русло. Олег Юрьевич спросил:
– У тебя планы насчет работы на гражданке имеются?
– Нет! Не думал пока об этом.
– Тогда вот что! Через месяц приедет совладелец фирмы. Он сейчас отдыхает. Я тебя представлю на службу безопасности. Начальником. Не против?
– Нет!
– Зарплату сделаем приличную, работа – ничего особенного, обязанности вытекают из названия должности, со штатом разберешься. Фирма наша строительная. Жильем обеспечим. Костычев, мой партнер, только позавчера уехал. А без него кадровые вопросы решать как-то неудобно. Он не осудит. Но неудобно. А может, это и к лучшему. Тебе отдохнуть тоже нужно. Давай круиз вокруг Европы организуем? Или, может, что-нибудь экзотическое? Африка, Австралия?
– Спасибо, Олег Юрьевич! Не получится с путешествиями.
– Почему? – удивился Кораблев.
– Я режимный.
– Вот как? – Олег Юрьевич был удивлен. – Неужели до сих пор есть какие-то режимные носители тайн, когда все и вся можно свободно купить?
– Есть, дядя! Я тому пример. И вы не правы. Далеко не все и вся, как вы выразились, можно оценить деньгами. Есть и другие критерии, но не будем вдаваться в подробности, как говорится: чем дальше в лес, тем... больше щепок.
– Да... Ну тогда в стране немало мест для отдыха. Возьми ту же тайгу.
Было очевидно, что Олег Юрьевич, не без косвенного участия молодой супруги, не желает долгого присутствия родственника.
– Еще раз спасибо, Олег Юрьевич, но... поеду-ка я на наш кордон.
– В лес?
– Да! Все же там моя родина, колыбель, так сказать.
– Ну я не знаю... хотя помню, когда я приезжал туда, давно правда, Зоя, мать твоя, еще жива была, места там прелестные. Рыбалка, грибы, воздух... Может, ты и прав. Я как-то о кордоне даже не думал.
– Решено! Завтра с утра и отправлюсь. Надеюсь, место переночевать в этом доме для меня найдется?
– Перестань паясничать!
– Извините, Олег Юрьевич! Просто я, наверное, устал, вот и шучу, как тот боцман.
– Извиняю, но в другой раз подобных шуток не потерплю, запомни.
– Уже запомнил!
– Вот так! Валентина Ивановна! – позвал Кораблев горничную. – Устройте, пожалуйста, молодого человека. Покажите бассейн, сауну, ну вы все знаете. – И, обращаясь к племяннику: – Отдыхай, Володь! Завтра увидимся.
Увиделись ранним утром. Выглянув из окна, Владимир заметил среди кустов Олега Юрьевича, выгуливающего любимого пса. Лешин спустился в сад.
– Привет, Володя! Как спалось? – поздоровался дядя.
– Нормально.
– Завидую, а меня бессонница замучила. Что только ни глотаю на ночь, все бесполезно. Хорошо, если часа три посплю.
– Так молодая жена, наверное, спать не дает?
– Не подкалывай! Банальная старость подкралась незаметно.
– Да бросьте, Олег Юрьевич. Какая старость? Займитесь зарядкой, установите режим дня, сразу почувствуете себя другим.
– Вот начнешь работать, увидишь, можно ли мне установить режим. Ну ладно. На кордон ехать не передумал?
– Нет! После завтрака и тронусь. Заеду в Лепки друга проведать и – в лес.
– Хорошо! Я дам тебе сотовый телефон, звони. И помни, я всегда рад тебе. Если бы не болезнь Дианы Анатольевны, у меня мог бы быть такой же сын. Ну ты понял меня.
– Понял.
– Денег я тебе тоже дам, чтобы в лесу не так скучно было. Сейчас в кабинет поднимемся...
– Денег не надо, Олег Юрьевич, у меня есть.
– Не отказывайся, Володя, сейчас это не принято.
– Не надо. У меня действительно достаточно средств.
– Ну смотри. Может, машину поменяешь? Возьми в гараже «Рено».
– В лесу и на «Рено»? Забавно будет посмотреть на него после лесных дорог. Лучше уж я на своей старушке.
– Вижу, тебя ни в чем не убедишь. Упертый.
– Какой есть.
– Что ж, Володя, не смею задерживать. Езжай, отдыхай, за будущее не беспокойся. Все будет хорошо. Еще на мое место определишься со временем. А что? Не Инессе же передавать акции, коли что.
– Она жена, наследница.
– Не будем об этом. Давай, Володя! Жди вызова. И обязательно звони.
Дядя с племянником пожали друг другу руки. Вскоре Лешин вел свою «пятерку» в сторону райцентра Лепки, от которого до его родного кордона было тридцать километров.
* * *
В райцентр Владимир въехал к обеду. Достал сотовый телефон. В «телефонной книге» трубки значилось всего три номера: мобильный, служебный и домашний Олега Юрьевича. Владимир набрал мобильный.
Кораблев ответил сразу, словно ожидал звонка:
– Добрался?
– Да, все в порядке.
– Хорошо! Ты звони, Володь.
– Обязательно, Олег Юрьевич. Пока.
Не дождавшись ответной фразы, Лешин отключил связь. А затем и сам телефон. Осмотрелся. Там, где раньше располагался отдел милиции, теперь раскинулся разноцветными палатками вещевой рынок. Куда же перевели милицию? Не иначе в новое здание. Но куда? Лешин обязательно должен встретиться с Колей Бабичевым, или Бобом, как звали того еще со школы. Боб был одноклассником Володи. Раньше, когда Владимир приезжал погостить к отцу, Бабичев служил в милиции. Это было без малого десять лет назад. Служит ли он сейчас? Надо узнать. В детстве они дружили, и Коля всегда искренне радовался приезду Лешего. Решив проехать по поселку, Владимир уже садился в автомобиль, когда его окликнул со спины женский голос:
– Лешин? Володя?
Владимир обернулся и узнал в постаревшей, но такой же опрятной и аккуратной, как и много лет назад, женщине свою учительницу.
– Нина Ивановна?
– Узнал, Володька?
– Узнал, Нина Ивановна, как же иначе?
– Ты в отпуск или родные могилы проведать?
– Скорее второе, Нина Ивановна. Отслужил я свое. Вот и приехал... Думаю обосноваться в Рязани, а сюда пока на месяц.
– Да? Для нынешнего времени это обычно. Люди, особенно молодые, стараются отсюда уехать, ну а, покинув родные пенаты, как правило, обратно не возвращаются. К сожалению.
– Что же поделаешь? Человек всегда ищет, где лучше.
– Ты прав. До больших ли чинов дослужился, Володя?
– Да нет. Майор.
– Это не так мало. И не в звании дело, главное – живым вернулся, кругом ведь война. Подумать только! Дожили.
– Я тоже думаю, что не в звании дело. Но что мы все обо мне? Как вы-то, Нина Ивановна? Как Сергей Матвеевич?
– Долго ты не был здесь, Володенька, долго. Сергей Матвеевич, муж мой, пятый год как умер.
– Извините, Нина Ивановна, я действительно отсутствовал долго, последний раз приезжал на похороны папы. Десять лет назад. Извините и примите мои искренние соболезнования. Уважали мы, пацаны, Сергея Матвеевича. И не только как физрука, как человека уважали.
– А ты никак один? Семья-то не с тобой?
– Нет. Я один. И семьи у меня нет.
– Бывает, – произнесла с каким-то сожалением Нина Ивановна.
– Давайте, Нина Ивановна, я поднесу ваши сумки. Тяжело, поди?
– Да, тяжело. Но приходится за продуктами в центр ходить. Наш сельмаг под автосервис и монтаж какой-то приспособили. Но ничего, Володь, привыкли уже.
Лешин взял довольно увесистые сумки бывшей учительницы, и они не спеша пошли по улице.
– Не балуют вас общественным транспортом, – вскользь заметил Лешин. – Могли бы и позаботиться о стариках власти местные.
– Ох, Володя. Кому до нас дело? Властям мы нужны перед выборами. Тогда да. Продукты чуть ли не домой завозят и почти бесплатно... Ну вот мы и пришли. Не забыл еще, где старая учительница живет?
– Не забыл. Только тогда здесь была тихая, уютная улочка. А сейчас, смотрю, особняков понаставили. Чьи хоромы?
– В большинстве своем – москвичи строятся. Дома у нас продавались по бросовым ценам, вот и скупили кто мог. Есть и рязанские. Но я считаю, это неплохо. Асфальт проложили, газ подвели. Люди как люди, ведут себя нормально, да и живут в основном летом. Так что, ради бога, лично я не в претензии. Пожили в коммуналках. Есть возможность, пусть в свое удовольствие поживут.
– Да пусть живут, – не стал вступать в полемику Лешин.
– Ты-то где остановился, Володя?
– Я сегодня же на кордон отправлюсь.
– Но, если что, ко мне приходи. Комната есть. Да и мне веселее будет.
– Хорошо. Один вопрос, Нина Ивановна: Колька Бабичев все служит?
– Бабичев? Как же, служит. Подполковник. Начальник всей милиции в районе. Важным стал, а был-то... Ладно, не будем. Вы с ним давали «прикурить» в свое время. Помнишь проказы-то ваши?
– Помню. Дети были. Ну ладно, Нина Ивановна, поеду я.
– Спасибо за помощь, Володя!
– Ну что вы? Не за что. Кстати, а где сейчас милиция обосновалась?
– Иди к администрации районной, там РОВД, в новом здании.
– Понял. До свидания, Нина Ивановна!
– Очень рада была тебя повидать, Володя Лешин! Всего хорошего!
* * *
К райотделу милиции Лешин подошел одновременно с подъехавшей черной «Волгой», из которой вышел тучный мужчина в форме, в погонах подполковника. На Лешина он внимания не обратил, занятый, видимо, своими мыслями, и стал подниматься по лестнице в здание РОВД.
– Боб? – окликнул Владимир.
Рядом никого не было, поэтому Лешин и позволил себе такую вольность.
Бабичев обернулся. В глазах промелькнула тень раздумья. И тут же...
– Леший? Ты?..
Подполковник пошел вниз, навстречу Лешину.
– Я, подполковник. Узнал?
– Вовка? Чертила! Сколько лет, сколько зим!
– Почти десять, Коль.
– Ну-ка дай обнять старого друга.
Лешин с Бабичевым обнялись.
– Ты в отпуск? – спросил Николай, так же, как совсем недавно бывшая классная руководительница.
– Совсем, Боб. Это ничего, что я тебя Бобом называю?
– Перестань, Володь! Я для тебя – Боб, ты для меня – Леший. Как в детстве. Или, думаешь, раз я начальник, подполковник, то и друзей не признаю? Нос задрал, да?.. Сам-то кем уволился?
– Майором.
– Ну вот, старший офицер. Да ладно! Что мы тут на входе торчим? Пойдем в кабинет, дела кое-какие решу и ко мне домой... Молчи. Никуда я тебя сегодня не отпущу. Столько лет не виделись! И Татьяна будет рада. Помнишь, как чуть не увел ее у меня?
– У тебя, пожалуй, уведешь. Ты с детства хваткий. Может, поэтому и в главные менты пробился.
– Ты еще меня «мусором» назови.
– Обиделся?
– Да ну тебя, пошли.
Они зашли в здание, поднялись на второй этаж. Бабичев гостеприимно распахнул двери кабинета с современной мебелью, компьютером, кондиционером.
– Неплохо, – оценил офис начальника милиции Лешин.
– Стараемся. Привыкли, понимаешь, что милиция – это чуть ли не сарай с обшарпанными стенами и пудовыми решетками на окнах. Времена меняются, Володь. Надо, чтобы люди, глядя на здание милиции, чувствовали, что внутри – Власть. Серьезная, бескомпромиссная, их реальная защита. Правоохранительное государственное учреждение, а не хрен поймешь что.
– С этим я согласен. Но на все это требуются бабки, и немалые. Неужели бюджет раскошелился на ваш департамент?
– И бюджет, не без этого, и другие возможности изыскиваем.
– Например?
– Да какая разница? Знаю, что хочешь сказать. Но ты не прав. Преступников в спонсоры не записываем.
– Мне это, Боб, без разницы.
– Ну и лады. Ты, Володь, присядь пока в гостевое кресло, полистай журнал. Я отдам сейчас необходимые распоряжения и поедем ко мне. Да, черт! Надо же Татьяну предупредить.
Бабичев позвонил домой.
Улыбаясь, сообщил жене радостную весть и тут же, отстранив трубку, спросил у Володи:
– Татьяна интересуется, на сколько человек стол накрывать.
– Я один, Коль.
– Он один, – продублировал Боб сообщение друга, – ты давай готовься, мы через час будем.
Затем подполковник Бабичев вызвал сотрудника. В кабинет вошел молодой подтянутый майор.
– Разрешите, Николай Викторович?
– Проходи, Валерий Павлович. Знакомься – мой одноклассник, друг еще со школьной скамьи. Майор-десантник, правда, теперь уже запаса. Но тем не менее боевой, заслуженный офицер.
Лешин с майором представились друг другу. Зам Бабичева назвал свою фамилию – Жуков. Пожали руки.
Жуков присел перед начальником. Они начали небольшое совещание, в суть которого Володя не вникал, листая журналы.
Минут через десять майор поднялся и, кивнув Лешину, вышел из кабинета. Бабичев хлопнул ладонями по столу.
– Ну все! Сегодня рулит заместитель. А мы домой.
– Не рано ли? Ты Татьяне сказал, что будем через час, а прошло всего двадцать минут. Женщине не только стол накрыть надо, но и приготовиться самой.
– А ты, как я посмотрю, психолог по женской части?
– Это же элементарные нормы этикета, сэр, – рассмеялся Володя.
– Да? Ну давай дадим женщине навести марафет.
– Николай, я тут Нину Ивановну встретил.
– Классную?
– Да. Изменилась сильно, годы берут свое, помнишь, как гоняла нас?
– Еще бы! И мужа ее, Сергея Матвеевича, физрука, тоже очень хорошо помню.
– Да, хороший был мужик.
– Согласен. Может, пока по кофе? – предложил Боб.
– Перед водкой? Зачем? – удивился Леший.
– Тоже верно.
Бабичев посмотрел на часы, поднялся.
– Поехали, Леший? Татьяна все делает быстро, а то мне здесь еще найдут работу. До утра не уйдешь.
– Как скажешь, гражданин начальник.
– Брось эти штучки, Володя!
Подполковник вызвал машину, и они спустились на улицу. Выехали на самый край поселка, в своеобразный микрорайон, где вдоль приличной асфальтированной дороги стояли стройными рядами двух– и трехэтажные особнячки.
– Новый район? – спросил Лешин.
– Да. Элитный, скажем так, в рамках райцентра, разумеется, – довольно улыбнулся Бабичев. – А вот справа и мой «шалаш», черепичная крыша, видишь?
Машина остановилась перед двухэтажным домом, обнесенным кованой чугунной оградой, с постовым милиционером возле ворот.
Владимир с Николаем вышли из «Волги». Лешин с удивлением рассматривал то, что его друг назвал «шалашом».
– Боб! И эти хоромы – твои?
– Не угадал, Леший! Хоромы казенные, но с правом последующего выкупа. Одним словом: будем служить исправно – будут наши! – рассмеялся Бабичев. – Да ты проходи!
Войдя в кабинет Боба, Лешин обомлел: одна из стен, словно иконостас, была увешана почетными грамотами, дипломами, наградными листами в аккуратных рамочках; рядом были и сами награды: бесчисленные юбилейные медали вокруг ордена Красной Звезды. Бабичев перехватил удивленный взгляд Лешего и отнес изумление друга на счет красавца ордена.
– Это за поимку особо опасного преступника, – пояснил Боб. – По горячим следам, так сказать.
– Поздравляю, – машинально произнес Леший, успев подумать при этом: «Надо же! Перед самым отъездом свои цацки перебирал, а про грамоты так и не вспомнил – остались они в тех далеких горах, в той далекой станице, где стоит обшарпанный войной дом, а в доме – тумбочка, а в той тумбочке – мои грамоты. Туда им и дорога – пусть достанутся местной ребятне на память».
Другая стена кабинета была хранительницей более предметных наград, вернее, подарков: от хрустальных ваз до 20-литровой бутылки коньяка в виде «Царь-пушки». И везде виньеточные надписи: «С Днем рождения» или «...милиции».
– Да брось ты, Володя, эту сусальную красоту разглядывать! – хлопнул друга по плечу Бабичев. – Я тебе другое покажу.
Хозяин снял с книжной полки увесистую книгу в твердом переплете и протянул Лешему.
«Николай Бабичев. „Когда тайное становится явным“, – прочитал вслух Владимир. – Ну ты, Боб, даешь! – искренне удивился Леший.
На пороге появилась Татьяна.
– Здравствуй, гость дорогой, рада тебя видеть, Володя!
– Привет, Таня, ты все хорошеешь, – стандартно приветствовал женщину Владимир.
– Как видишь. Проходите, у меня все готово. Я накрыла в летней беседке, ничего, Коля?
– Конечно, посидим в саду, на свежем воздухе.
Прошли в застекленное сооружение. Оно было красиво и уютно. Особенно это почувствовалось, когда по стеклу застучали капли начавшегося дождя.
Сели за стол. Боб предложил короткий тост:
– Ну что, Володя, за встречу?
– За встречу.
Выпили. Принялись за закуску, которой на столе было с избытком. Неожиданно Татьяна спросила:
– А где твоя семья, Володь?
Володя закурил и, выпуская дым, выдохнул:
– Нет у меня семьи. Один. Ты мне лучше, Боб, про кордон расскажи, остался там кто?
– Да нет твоего кордона как такового, заросли там и развалины, хотя один житель там все же обитает.
– Кто?
– Дед Матвей, или Крапива, как его раньше звали. Помнишь такого?
– Еще бы. Крапивой мы, пацаны, его и окрестили, когда хлестал нас ею за то, что яблоки у него таскали.
– Вот он один там и живет.
– А почему там? Ведь у него же, по-моему, двое сыновей?
– Двое. И оба к себе постоянно зовут. Не едет. Говорит, здесь, в лесу, родился, здесь жизнь прожил, здесь, под соснами, и помру. Упертый старик. Да вы все там, на кордоне, упертые были.
– Ну вы тоже, в Лепках, не лучше.
– Ты где обосноваться-то решил? Могу помочь здесь, в райцентре, устроиться. Связи, сам понимаешь, есть.
– Это я понимаю. Но думаю устроиться в городе.
– Под дядиной «крышей»?
– А что в этом плохого?
– Ничего! Это я так. А сейчас, значит, в отпуск?
– Да! Поживу на кордоне. Молодость вспомню. Отдохну.
– Тебе надо! Да и я, может, в гости загляну. Хотя сильно сомневаюсь, что ты выдержишь там больше недели. Слишком давно ты был там в последний раз. Но сам увидишь. Потянет к людям, милости прошу, мы с Танюшей всегда рады тебе.
– Спасибо! Да, Боб, мне, кажется, положено зарегистрироваться по месту временного проживания? Избавь, если можешь, от этой бюрократии.
– Отдыхай спокойно. Все будет в порядке.
– Тогда, с вашего позволения, отчалю я! До кордона еще добраться надо.
– А чай? – спросила Татьяна.
– Да, Володь, чай? – поддержал жену Боб. – Танюша вчера таких пирогов напекла, пальчики оближешь, будто знала о твоем приезде.
– В следующий раз с удовольствием. Мне еще в магазине затариться надо. В общем, пора!
– Я тебе сухой паек соберу, Володя, – сказала Татьяна и вышла из беседки.
– Золотая у меня жена, Володя. – Бабичев посмотрел вслед супруге.
– Вижу! И рад за вас.
– Если бы... – вдруг помрачнел Боб. На секунду. Но ее хватило, чтобы Леший заметил это внезапное изменение в настроении друга.
– Что – если бы? – спросил он.
– Это я так. Свое! – Боб был уже прежним Бобом. – Пошли!
Подоспела Татьяна, неся увесистый пакет.
– Возьми, Володя!
– Спасибо! Ну, давайте, Бабичевы, жду в гости.
– Счастливого пути!
Владимир заехал в магазин. Купил продуктов, в основном полуфабрикатов, сигарет, водки.
Проехав через весь поселок, углубился в лес и двинулся по заросшей дороге, которая еле угадывалась среди нетронутой травы. Дождь кончился, и в открытые окошки автомобиля ударил густой запах сосны. Запах свежести и чистоты. Леший полной грудью вдохнул этот сохранившийся в памяти запах его детства. Приток крови вскружил голову. Он откинулся на сиденье и медленно, наслаждаясь, вел машину. Постепенно стали попадаться знакомые места. Владимир приближался к кордону. Через полчаса видный издали переломленный «журавль» колодца указал на то, что Леший въехал в селение. Он готов был увидеть запустение кордона, но такого разрушения, какое открылось ему, никак не ожидал. Покосившиеся, мертвые дома, ушедшие частью своей в песчаный грунт, заросшие густой травой и кустарником, еле виднелись в зеленом буйстве. Что-то одновременно знакомое и чужое расстилалось вокруг. Только в конце центральной улицы – небольшая изба у развесистой ветлы, имеющая некоторое подобие человеческого жилища. К этой избе он и подъехал. Вышел из машины. Сразу же скрипнула дверь, и на пороге полупрогнившего крыльца появился старик. Одетый, несмотря на начало лета, в валенки и ватник. Старая зимняя шапка довершала убор. Дед, щуря глаза, пытался рассмотреть нежданного гостя.
– Здравствуй, дед Матвей! – поздоровался Леший.
– Это ктой-то? – спросил в ответ хриплый старческий голос.
– Лешин я, Володя. Сын покойного Алексея Лешина, лесника.
– Володька? Как же! Помню! Мать твою Зоей звали. Офицер. Так?
– Точно!
– А чево приехал? Могилки навестить али как?
– И могилки проведать, и пожить немного. Примешь в соседи?
– Чево не принять? Со жратвой только хреново. А так, живи у меня! Покедова в своем доме не устроишься.
– Спасибо, дед! Ты как насчет водки?
– Знамо как! Уважаю! Но отвык от казенной, больше свою потребляю.
– Из чего же гонишь? – поинтересовался Владимир.
– Тайна! – коротко отрезал старик, полностью игнорируя интерес гостя. – Харчей-то прихватил с собой?
– Прихватил, дед, помогай выгружать!
– Ну тады живем!
Владимир вытащил пакеты, поставил рядом с машиной. Дед Матвей, не теряя времени, принялся переносить их в избу, удовлетворенно кряхтя.
Леший присел на бревно у плетня, который каким-то удивительным образом держался, не падая, вопреки законам физики, почти не имея точки опоры.
Вышел старик.
– Ну ты чево? Заходи. Гулять будем. Праздник у нас ноне.
Володя не стал уточнять, что за праздник собирается отмечать дед, вошел в маленькую, пропахшую соломой и плесенью избу.
* * *
Утром Лешин осмотрел свой дом. Дом, в котором когда-то появился на свет. Да, именно здесь, в лесу, на кордоне, а не в роддоме, до которого ее попросту не на чем было тогда доставить, родила его мать. Дом, запахи которого жили в нем с детства и сопровождали всю жизнь. Это был егодом. И, войдя внутрь, Владимир почувствовал сильное волнение. Волнение, впервые за многие годы не предвещающее опасности.
Он стоял посреди комнаты и жадно вдыхал запахи, густо заполнившие жилище. И воспоминания встали с лавок, вышли из-за печи и плотно обступили Лешина. Он закрыл глаза и увидел родителей. Молодых, жизнерадостных, постоянно занятых работой. Себя, маленького, потихоньку, скрытно от всех снимающего сливки с молока. Прямо из крынок, стоящих на лавке вдоль стены в сенях. И многое другое, что когда-то было здесь. В этом доме. На этом кордоне. В этом заповедном лесу.
Владимир вышел из дома. День сегодня удался. Светило солнце, легкий ветер слегка колыхал верхушки деревьев. Было тепло. Лешин присел на бревно. После вчерашних посиделок с дедом Матвеем немного болела голова. Черт его дернул попробовать сивуху Крапивы. Чтобы снять легкое недомогание, Лешин решил искупаться. Он пошел на реку, обходя Большое болото, которое начиналось сразу за кордоном и простиралось в глубь Мещеры на многие десятки километров. Рядом с болотом, задевая его небольшим затоном, змеилась быстрая, глубокая и чистая Пра, неся свой коричневый из-за торфяного дна водный поток на встречу с Окой. Прохладная вода взбодрила Владимира. Сделав на песчаном берегу несколько упражнений, он почувствовал, что оживает. Перекусив взятыми из дома бутербродами, Лешин решил пройтись вдоль берега. Все кругом тем или иным образом изменилось. Только река, казалось, осталась такой же, как и десятилетия назад. Она оставалась такой же, какой хранила ее память Володи Лешина. Он даже пожалел, что не взял с собой рыболовные снасти. Но рыбалка теперь от него никуда не денется. Сегодня он просто осматривался, или, говоря языком военных, – проводил рекогносцировку местности, и не находил ничего, что как-то контрастировало бы с естественным природным фоном. Следов постоянного или частого посещения человеком какого-либо отдельного участка он не находил. Лес был чист.
Володя вернулся к болоту. Нашел место, где начиналась гать, проложенная задолго до его появления на свет и, по рассказам, ведущая куда-то на торфяные выработки. Но на памяти Владимира топливо уже не добывали и гатью, скрытой водой и растительностью, давно не пользовались. Болотная дорога угадывалась по черным бревнам у самого берега. Сюда, прочитав «Собаку Баскервилей», тайно выходил десятилетний Вова Лешин. Выходил и в лунную ночь с замиранием сердца смотрел на болото, слушая его многочисленные разнообразные звуки, – в детской наивной надежде расслышать наконец и тот единственный, загадочный и далекий вой светящейся собаки. И однажды услышал. И очень испугался, бросился домой и там, забившись под одеяло, долго отчаянно дрожал, уверенный в том, что рядом бродит пес-людоед. Но, как оказалось наутро, ночью выл Мишка Мефодьев, выследивший Володю и узнавший причину ночных походов друга на болото. Тогда Володя почувствовал жгучую обиду на Мишку и долго с ним не водился, считая, что тот украл у него нечто дорогое, принадлежащее ему одному. Разрушив его, Лешина, заветную сказку.
После этого случая Володя на болото больше не ходил. А через год погиб Мишка. Погиб нелепо, случайно. В реке. Под обрывом, с которого они, пацаны, всегда ныряли, проплывала притопленная коряга. Володя прыгнул – ничего. А Миша сначала даже не вошел в воду. Было видно, как он обо что-то невидимое ударился. Потом завалился на бок, оставаясь какое-то время на поверхности, и только затем медленно ушел под воду. Володя хорошо помнил, как он увидел корягу и как закричал. И как с берега прыгнули взрослые мужики. Они достали Мишку. Но тот был уже мертв. Ему переломило шейные позвонки. И тогда Владимир почувствовал необъяснимую вину. Вину за то, что долго обижался на друга, за то, что не увидел вовремя опасность и не предупредил о ней. Он на самом деле не видел перед прыжком корягу, но разве это меняло дело?
Владимир, побродив еще немного, вернулся на кордон. Деда Матвея дома не было, наверное, у того в лесу имелись свои дела. Лешин прилег на лавку. Комары, не дававшие покоя на воле, достали и здесь. Антикомарин из боевого арсенала разведчика надежно защищал от укусов, но с противным гудением ничего поделать не мог. И этот многократно усиленный писк создавал дискомфорт. Все же после долгой прогулки Владимир незаметно для себя уснул, решив вечером навестить могилы близких.
Назад: ГЛАВА 3 ОТМОРОЗКИ
Дальше: ГЛАВА 5 ДАЛЬНИЙ КОРДОН