Эпилог
Не то чтобы хеппи-энд

Начальник Управления Антитеррористического центра генерал-майор Комаровский стоял за своим письменным столом навытяжку, прижимая к уху трубку телефона правительственной связи.

— Так точно, товарищ Верховный главнокомандующий, — отчеканил он. — Тромонол у нас. Банда этих мерзавцев частично уничтожена, частично арестована. Сейчас дают показания. Через три часа… — он сверился с наручными часами, — нет, через два часа сорок восемь минут трое из них будут доставлены под конвоем на Лубянку, там ими займутся поплотнее. Четвертый помещен в военный госпиталь. Тоже начал говорить. Жить хочет.

Левич, сидящий перед генералом, сразу понял, с кем ведется разговор, и потому заволновался, хотя лично ему перед Президентом Российской Федерации отчитываться не предстояло. Вид у него был таким же торжественным, как и у генерала. Он гордился проведенной операцией.

— Кое-что удалось выяснить, товарищ Верховный главнокомандующий, — продолжал доклад Комаровский. — На тромонол террористов вывел некий Красоткин, начальник лаборатории того самого НИИ, где была изготовлена опытная партия. Хотели немедленно взять мерзавца, но, оказывается, он успел покончить жизнь самоубийством. Повесился… Совершенно верно, товарищ Верховный главнокомандующий, как Иуда. Его жена допрошена, но утверждает, что ничего не знала. Хотя семья Красоткина недавно получила крупную сумму в валюте и часть потратила на приобретение квартиры… От кого получены деньги?

Сообразив, что стоять по стойке «смирно» совсем не обязательно, Комаровский опустился на кресло.

— Доллары были перечислены с расчетного счета московского отделения американского телеканала. Им заведует мистер Карл Лонгмак. Туда выехали федералы… Извините, я хотел сказать сотрудники Федеральной службы безопасности. Но это уже не по моей части и не в моей компетенции.

Некоторое время Комаровский внимательно слушал, что говорит ему собеседник, а потом вновь встал, сжимая телефонную трубку так, что костяшки пальцев побелели.

— Есть, товарищ Верховный главнокомандующий. Список участников операции «Зарево» будет направлен вам немедленно. И еще одно… Разрешите обратиться с просьбой… Нет, не личного характера… Излагаю. Главаря террористической организации обезвредил майор Кузьмин. Был смертельно ранен гранатой, но сумел прострелить врагу ноги. Мог бы убить, но понимал, как важно взять Лейтиса живым. Я прошу вас присвоить ему высшую награду Родины. Посмертно. Настоящий герой.

Судя по просветлевшему лицу Комаровского, ответ на другом конце провода был положительный. Завершив разговор, генерал тяжело опустился в кресло и провел по лбу тыльной стороной ладони.

— Фу, взопрел весь. И ведь не первый раз с ним общаюсь, а все равно волнуюсь, как мальчишка.

— Я тоже, — признался Левич.

— Подготовь список, — распорядился Комаровский. — Я имею в виду ребят из «Осы».

— Я понял, — кивнул полковник, поднимаясь со стула. — Разрешите идти? Мне еще важный допрос предстоит. Хочу им очную ставку устроить. Пусть друг дружку грязью обливают.

— Ступай. Когда террористов заберут, придешь, доложишь. Ну а потом… — Комаровский взглянул на часы. — Ну а потом по рюмочке примем.

— За победу?

— И за победу тоже. Но в первую очередь помянем Кузьмина, Рыбакова и Лихачева.

— Кузьма, Рыбак и Лихач, — медленно произнес полковник. — Земля им пухом.

— Да уж, земля их примет как положено, — сказал Комаровский. — Своя земля, не чужая.

Карл Лонгмак посмотрел в окно на сплошную пелену облаков, расстилающихся под крылом самолета, откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза. Он был огорчен разгромом групп Лейтиса и Сердюка, но вместе с тем радовался, что наконец возвращается на родину. Россия его утомила. Чужая, непонятная, опасная страна. Страна варваров, которые отвергают многие ценности западной цивилизации. Единственная, пожалуй, страна, где деньги решают не все.

Что же им еще нужно, этим русским? Носятся со своими странными понятиями о чести, гордости, любви к родине… Но разве родина не там, где больше платят, где больше комфорта, больше хороших дорог, красивых зданий, чистых, улыбающихся людей?

— Вам плохо? — донесся до Лонгмака голос соседки, русской девушки, которая на удивление хорошо владела английским языком.

Они перекинулись парой фраз, когда располагались на креслах, и Лонгмака неприятно покоробило то, как здорово говорит эта пигалица по-английски. Попробуй отыскать в Америке молодых людей, свободно и непринужденно изъясняющихся по-русски.

— Я — о’кей, — улыбнулся Лонгмак соседке. — А почему ты спрашиваешь?

— Вы так скривились, — объяснила она. — Я решила, что вас затошнило.

«Да! — захотелось крикнуть Лонгмаку. — Меня тошнит от всех вас, россиян, от ваших обычаев и странных порядков. Я вас всех ненавижу!»

— Все хорошо, — произнес он вслух, продолжая улыбаться одной из своих самых лучезарных улыбок. — Вы надолго в Вашингтон?

— На целый год, — похвасталась соседка. — Я по студенческому обмену еду… Ой! — она хихикнула. — Лечу, а не еду.

«А она ничего», — отметил про себя Лонгмак.

— Может, увидимся в Вашингтоне? — спросил он, постаравшись придать тону самые обаятельные, самые обворожительные интонации. — У меня за городом великолепный дом. Бассейн с подогревом, сауна, бильярд, квадроциклы…

— Нет, спасибо, — холодно ответила девушка и отвернулась, глядя прямо перед собой.

Приветливое выражение исчезло с ее лица.

«Ну вот, еще одна русская со своими старомодными понятиями о чести и достоинстве», — подумал Лонгмак, но не разозлился, потому что настроение было все-таки отличное.

Он вовремя покинул Москву, не угодив в сети, расставленные российской контрразведкой. Опыт и предусмотрительность в сочетании с умом — великая сила. Лонгмак узнал о штурме пионерлагеря одновременно с Лейтисом, Сердюком и их людьми. Во все смартфоны и планшеты, подаренные им «от имени фирмы», были вмонтированы прослушивающие устройства. Услышав крики и выстрелы, агент оповестил Лонгмака, и тот помчался в аэропорт. Ищи теперь ветра в поле — кажется, так говорят русские?

Эти странные, непредсказуемые русские, которые противятся установлению правильного, четкого и справедливого порядка на земле.

Тут Лонгмак поймал себя на том, что опять кривится и поспешил расслабить мышцы лица. Все-таки расположение духа не было таким безоблачным, как казалось. Душу подтачивал червячок тревоги. Тревоги о том, что порядок на планете скоро будут наводить не американцы, а совсем другие люди. Говорящие с ними на разных языках.