Глава пятая
В 22.30 разведывательная группа, разделенная на три «двойки», под общим командованием командира «Ориона» полковника Тимохина начала разведку.
Соловьев с Кимом, отойдя в глубь лесного массива, направились на запад, американцы Дак и Копански пошли на восток. Тимохин с Шепелем, применив маскировку, вышли из леса и, используя естественные укрытия, двинулись на северо-восток к небольшой и неглубокой, но обильно поросшей травой и кустарником балке. От «зеленки» до овражка им предстояло пройти триста метров. Позиции южного охранения базы талибов находились в двухстах метрах от балки. Благополучно пройдя до оврага, офицеры «Ориона» спустились в балку, залегли на вершине северного склона, откуда и пост, и кишлак Тарвал были хорошо видны. Шепель через оптику осмотрел позиции талибов.
– Здесь, Саня, «духи» службу несут серьезно. Оба часовых у бруствера, особо не высовываются; используя бинокли, рассматривают местность. Ручные пулеметы в амбразурах наверняка готовы к бою, – проговорил Шепель.
Командир «Ориона», также внимательно рассматривающий посты талибов, согласился с майором:
– Да, эти дело знают. Один сосредоточен на пространстве между «зеленок», другой осматривает массивы. «Духи» заступили на пост в 22.00. Другим бы уже надоело смотреть в пустоту, эти же не отвлекаются. Думаю, в Тарвале уже знают о судьбе банды Мухаддина.
– Но при этом охранение не усилено.
– Не усилено, хотя, имея в охране двадцать пять рыл, Азиз Нурзай мог бы еще пару постов выставить. Впрочем, и три существующих со своей задачей справляются. «Духи» видят друг друга. Ты, Миша, понаблюдай за часовыми, а я осмотрю кишлак.
Тимохин перевел оптику на темнеющие у перевала дома второй линии кишлака Тарвал, затем на холм с останками разрушенного памятника, на развалины. Проговорил:
– В селении тихо, никого не видно, не просматриваются ни дома охраны, ни пещеры. У тебя что? – спросил он у Шепеля.
– Да все по-прежнему. «Духи» пасут местность, и делают это аккуратно.
– Снайперы смогут снять их отсюда?
– Должны. Я бы снял. Морды талибов видны неплохо, а что еще надо, чтобы всадить в них по пуле из «винтореза»?
– Одному снайперу придется работать здесь, второму – на западе, а вот на востоке пост отработаешь ты.
– Тогда мне надо было идти с америкосами.
– Там то же самое, что и здесь, только вместо двух «духов» службу тащит один. И овраг побольше, из которого удобнее всего прорываться к пещерам. Вопрос: охраняются ли сами склады…
– Дак узнает.
– Должен бы… Ты погляди на местность через систему обнаружения минно-взрывных заграждений.
– Смотрел уже, – ответил Шепель, – «Поиск» не фиксирует минных полей ни перед постом, ни за ним, ни на двести метров влево и вправо.
– Хорошо, что хоть здесь не придется заниматься разминированием.
– Кто знает… Мины могут быть наставлены дальше, непосредственно у домов.
– Это вряд ли. «Духи» не станут запирать себя в бывшем кишлаке. А вот развалины могут напичкать сюрпризами… Но мы в развалины не пойдем.
– А как же будем занимать холм? – взглянул на Тимохина Шепель. – Его надо брать и выставлять на нем пулеметную точку. Тогда с господствующей высоты получим отличное прикрытие. Не займем холм мы – его займут «духи», и тогда они перекроют подходы к пещерам вдоль подножия перевала.
– Ты совершенно прав, Миша. И мы овладеем холмом, но не из развалин, а отработав дом Азиза Нурзая. Он стоит, если смотреть со стороны восточного поста талибов, перед холмом, ближе к перевалу.
– Но ты сам говорил, что Тарвал предстоит отрабатывать только «Ориону»…
– Ну, скажем, я говорил несколько иначе: «Ориону» при незначительной поддержке нескольких бойцов «Ирбиса».
– Это дела не меняет. На базе только охраны двадцать пять рыл, из них четверо на постах; возможно, есть пост и у пещер. Двадцать «духов» в домах первой линии плюс рабочих пятнадцать человек. Они тоже наверняка вооружены и представляют собой довольно серьезную угрозу. Водилы, обслуга, повара, те же мирные чабаны… В банде Нурзая рабов нет.
– А для чего, Миша, мы запросили десять гранатометов и двадцать выстрелов к ним? Я сказал, что холм займем после отработки дома главаря банды, но я не говорил, что мы будем штурмовать его жилище. И на холм посадим американца.
– Это другое дело, – кивнул Шепель. – Если с ходу применить «РПГ» по домам «духов», то тогда нормально.
– А иначе не получится. Не вести же десять, пусть даже таких, как ты, профи на полусотню хорошо подготовленных бойцов?
– Ладно, с предварительным планом все понятно, хотя не мешало бы послушать Дака. Не исключено, что с флангов талибы установили минные поля. Тогда обстановка усложнится.
Тимохин достал из чехла радиостанцию малого радиуса действия и вызвал полковника Дака:
– «Ирбис», это «Орион»!
– На связи, – ответил Дак.
– Вы вышли к объекту?
– Только что. Пришлось делать крюк по балкам, и скажу тебе, дно оврагов плохое, неровное.
– Я понял. Меня интересует вот что: ты успел пробить местность через «Поиск»?
– Этим сейчас занимается мой Пятый.
– Что докладывает?
– Пока ничего.
– Я попрошу тебя по результатам работы сапера доложить мне через десять минут. Этого времени вам хватит, чтобы прощупать местность.
– Сделаем. Доклад по работе сапера в 23.35.
Тимохин переключился на заместителя подполковника Соловьева:
– Второй, ответь Первому!
– На связи!
– Что у тебя?
– Вышли в балку, откуда имеем возможность наблюдать западный пост «духов» и западный фланг двух линий домов. Пещеры не видим.
– Как прошли маршрут?
– В общем, нормально. Задержались на реке. Она широкая, мелкая, но быстрая; дно неровное, галечное, скользкое. Форсировали по одному со страховкой. Дальше прошли на запад и вошли в овраг с западной стороны. Напрямую подойти к нему невозможно, попадаешь в сектор контроля поста.
– Понятно. Кто на посту?
– Часовой с «РПК». Службу несет бдительно, но у него слишком большой сектор наблюдения. Сосредоточиться на каком-то одном направлении он не в состоянии. Выбрали позицию для снятия часового, на восточном подъеме. Расстояние от позиции до поста двести пятьдесят метров, как раз для «винтореза». После снятия часового можно переместить подгруппу ближе к перевалу и, форсировав реку, атаковать базу с западного фланга.
– А если без форсирования реки?
– Без форсирования можно из гранатометов уничтожить два-три фланговых дома, далее вести обстрел кишлака.
– Я тебя понял. Как насчет минно-взрывных заграждений с западного направления?
– Отсутствуют.
– Добро. Продолжай наблюдение.
– У вас что, Первый?
– Нормально. С фронтальным постом проблем не возникнет, а вот дальше… дальше будем думать, как развернуть наступление.
– Понял. Отбой.
В 23.35 на связь вышел полковник Дак:
– Я – «Ирбис». В радиусе пятисот метров от нашего настоящего местонахождения прибор «Поиск» минно-взрывных заграждений не фиксирует.
– Отлично! Какое расстояние от вас до восточного поста?
– По дальномеру триста шесть метров. От поста до развалин – сто четыре метра, и от поста до дома главаря банды – четыреста пятьдесят шесть метров.
– Есть возможность снять часового без применения огнестрельного оружия?
– Трудно сказать. Если только обойти пост с севера, вдоль подножия перевала… Но это очень рискованно.
– У «духа» на посту обширный сектор наблюдения. Какой его части он уделяет наибольшее внимание?
– Юго-восточной. Но периодически осматривает через бинокль весь сектор.
– Какова периодичность осмотра?
– Этого сказать не могу. Мало времени мы его наблюдаем.
– Продолжай наблюдение. Я начинаю выдвижение к вам. При входе в овраг свяжусь с тобой.
– Принял!
Отключив радиостанцию, Тимохин вложил ее в чехол на груди, поверх бронекостюма. Шепель удивленно смотрел на Александра:
– Ты хочешь сказать, что мы пойдем к Даку?
– Почему нет? Погода хорошая, не жарко, безветренно…
– На хрена, Сань?
– У нас сколько «винторезов», Миша?
– Два.
– Два… А снимать без шума предстоит часовых трех постов. Следовательно, что? То, что одного из «духов» придется валить ножом. А для этого надо выйти на сам пост. Или хотя бы сблизиться с ним на расстояние метания ножа.
– А что сказал Дак насчет возможности сближения с восточным постом?
– Джон сказал, что подойти к нему можно, прижимаясь к перевалу, но это слишком рискованно. Насколько рискованно, мы с тобой и проверим. Ведь нам отрабатывать базу, не забыл?
– Не забыл. А почему для снятия часового в контакте ты выбрал восточный пост?
– Потому что, по докладу Соловьева, к западному подобраться гораздо сложнее. Ну, а к фронтальному, передовому, сдвоенному, – невозможно.
– Тогда на какой хрен ты брал в разведку американцев, если мы работаем по всем направлениям? Запустил бы наших ребят, они и без нас все сделали бы…
– Конечно, сделали бы, но мы не могли оставить в стороне наших коллег. У Харсона не должно возникнуть ни малейшего подозрения в том, что мы ведем двойную игру.
– Хреново, командир…
– Согласен. Но решение принято, отходим к восточной окраине «зеленки».
– Надо предупредить Харсона, чтобы о нашем возвращении и перемещении на юго-восток известил посты охранения лагеря, а то попадем под пули братьев по оружию.
– Это ты верно заметил… – Александр вызвал на связь командира отряда особого назначения. – «Марс», я – «Орион»!
– «Марс» на связи!
– Я с напарником намерен переместиться в район работы «Ирбиса». Прошу оповестить посты о нашем проходе на юго-восток.
– С чем связано ваше решение? – не без удивления и тревоги спросил Харсон. – У «Ирбиса» проблемы?
– Нет, все нормально. Просто хочу проверить возможность подхода к восточному посту «духов» для снятия часового в непосредственном контакте.
– Моджахеда нельзя убрать с дистанции?
– Можно, но только обнаружив себя до времени… Давайте поговорим о подробностях после завершения проводимых мероприятий.
– О’кей! Посты будут предупреждены о вашем проходе по «зеленке».
– Вот и отлично. До связи, «Марс»! – Тимохин обернулся к Шепелю: – Готов?
– Как юный пионер!
– Отползаем к «зеленке».
Командир «Ориона» и майор Шепель вернулись на исходные позиции и пошли в глубь лесного массива, отклоняясь на юго-запад. В 0.10 воскресенья, 22 августа они вошли в овраг, в северной части которого находилась позиция американской разведывательной «двойки». Тимохин вызвал на связь Дака:
– «Ирбис», мы в сотне метров от тебя.
– Принял, подходите.
Российские спецназовцы вышли на позиции американцев.
– Так, – сказал Тимохин, устраиваясь рядом с командиром «Ирбиса», – говоришь, обойти пост можно только вдоль подножия перевала?
– Ты сам посмотри, – ответил Дак.
Александр осмотрел местность.
– Рискованная затея, Алекс! – проговорил Дак. – Отсюда можно начать штурм следом за атакой с юга и запада. И начать ее отстрелом часового из обычной снайперской или штурмовой винтовки.
– Да нет, Джон… При том количестве «духов», что сосредоточены в Тарвале, выходить на рубеж штурма надо тихо. И валить талибов в домах – по крайней мере, б́ольшую их часть. Если же они выскочат из зданий и успеют занять позиции обороны, нам их не взломать. К тому же мы не знаем, есть ли у «духов» боевая техника. Ни с юга, ни с запада, ни отсюда база полностью не просматривается; мы не знаем даже, что находится за домом Нурзая. А там приличная площадка у холма, и она не видна… Поэтому надо валить часовых бесшумно и тихо сближаться с домами. А возможно это или нет, мы сейчас и проверим. – Тимохин повернулся к Шепелю: – Миша!
– Да понял я все, командир! Надо попытаться пройти вдоль подножия перевала за пост, определить возможность выхода к часовому, а заодно посмотреть, что у «духов» между пещерами и домами, так?
– Так, Миша! Задача сложная, но ты должен справиться.
– А куда ж я денусь?
Дак взглянул на Тимохина:
– Ты хочешь сейчас послать Шепеля в кишлак? Но это же чревато раскрытием нашего здесь присутствия…
– А без полной информации по объекту штурм невозможен. Так что либо рискуем, либо атакуем Тарвал вслепую, либо… отходим. Харсон пойдет на отход?
– Нет!
– Значит, штурм вслепую? А это неизбежные потери, Джон. Нет, возможно, все сложится, как надо, но вероятность этого невелика. При потерях штурм захлебнется, и тогда уже не «духи», а мы вынуждены будем перейти к обороне. С учетом вероятности подхода дополнительных сил талибов из Дихухеля и Кульдака мы можем оказаться зажатыми врагами со всех сторон. Отойти не сможем, значит, об эвакуации речи тоже быть не может. И останется нам, Джон, одно: геройски погибнуть у Тарвала, не выполнив боевой задачи.
– И все равно мне не нравится твоя затея. А что, если часовой сейчас обнаружит Шепеля и откроет по нему огонь?
– Сейчас мы сможем отойти. Укрыться в «зеленках», а потом вернуться, получив усиление или поддержку авиации или дальнобойной артиллерии. Потом, во время штурма, мы будем лишены этой возможности. Да и Миша у нас боец опытный; уверен, он пройдет до кишлака и обратно. Так, Миша?
– Хрен его знает, командир. Может, пройду, может, нет… Все зависит от аборигена на посту и везения. До сих пор вроде везло.
– Если у тебя есть сомнения в успехе маневра, ты вправе отказаться. Силой приказа я тебя посылать к «духам» не стану.
– Откажешься от своего плана?
– Сам пойду. Так каково твое решение, Шепель?
– Ну не могу же я подставлять горячо любимого командира! Так… Вы сидите здесь тихо и, что бы ни произошло, огня не открывайте. Я посмотрел на подножие перевала, пройти вдоль него незаметно для часового в принципе можно. Но быстро назад не ждите, не получится быстро!
– Тебя никто не торопит, Миша.
– Если что, Сань… да, хотя, ничего. Пошел я.
Шепель поднялся по северному склону и пополз к перевалу.
– Ну вы, русские, даете, – протянул Дак. – Я бы никогда не решился на подобную авантюру.
– Поэтому, Джон, войска вашей коалиции, или как вас там еще называют, сил по поддержанию мира, и не могут взять под контроль Афганистан. Здесь не в укрепрайонах отсиживаться надо, а территории захватывать.
– Я все отчетливее понимаю, почему ограниченному одной общевойсковой армией контингенту советских войск удавалось держать этот дерьмовый Афганистан.
– Не забывай, что мы не только воевали с «духами», но и кое-что делали для мирных афганцев. Вы же в них видите дикарей, а это ошибочно… Ладно, давай смотреть, как Шепель выполнит задачу.
…Михаил тем временем сблизился со скалистым обрывом перевала и укрылся за ближайшим кустом – перевести дух, а заодно и на пост посмотреть. Осмотром он остался доволен. Часовой его не заметил и в настоящий момент рассматривал подходы к базе с юга. Этим следовало воспользоваться и уйти из сектора наблюдения поста.
Как ни всматривались Дак с Тимохиным, майора они не заметили. Михаил умело использовал маскировочную сеть и естественные укрытия. Глядя то на часового, то в сторону перевала, командир «Ирбиса» проговорил:
– А не сидит ли Шепель там, куда вышел из оврага, не имея возможности перемещения?
– Проверим. – Тимохин вызвал на связь Шепеля: – Четвертый! Это Первый!
– Да, – тут же ответил Михаил.
– Где ты?
– В десяти метрах от левой пещеры.
– Вот как? Мы не видели, как ты прошел в кишлак.
– Это плохо?
– Это замечательно. Что по посту?
– Командир, мне неудобно разговаривать, доложу все, как вернусь, лады?
Александр отключил станцию и повернулся к Даку:
– Шепель у первой с востока пещеры.
– Шустро! – удивился Командир «Ирбиса». – Молодец!
– Лучший боец всей группировки управления.
– А что он сказал по возможности снятия поста в контакте с часовым?
– Он не мог говорить долго, обещал все доложить по возвращении.
– Дай бог, чтобы у него все прошло гладко. Нам бы еще перевал посмотреть…
– Со стороны Тарвала он представляет отвесные скалы, – ответил Тимохин. – Я его с первой позиции внимательно осмотрел – ни трещин, ни террас.
– Я имею в виду часть хребта восточнее нашей настоящей позиции. Может, там найдется какая тропка, по которой можно подняться на вершину?
– И что это даст?
– Сверху бить по селению из гранатометов сподручнее. Крыши плоские, глиняные, это не камень стен.
– Согласен. Но послать ты можешь только Копански.
– И что?
– Рискованно это, Джон!
– Кто бы о риске говорил… Сам Шепеля вообще в кишлак загнал.
– Не загнал, а послал.
– Мой Копански, конечно, не имеет такого боевого опыта, как Майкл, но и он умеет многое.
– Вряд ли мы будем использовать вершину. У нас не так много людей, чтобы кого-то надолго отсекать от отряда.
– Но все равно же ждать…
– Делай, как считаешь нужным.
Командир «Ирбиса» поставил задачу сержанту Копански:
– Джошуа, оставь прибор определения минных полей, все лишнее, и, используя естественные укрытия, двигайся на восток, осматривая склон перевала. Твоя задача – посмотреть не далее чем на триста метров, нет ли на склоне тропы, ведущей к вершине.
– Есть, сэр, – ответил Копански. – Но считаю, что «Поиск» следует взять с собой. Если есть тропа, то подходы к ней могут быть заминированы. Растяжки я определю сам, а вот мины-ловушки без прибора – нет.
– О’кей, согласен.
– И еще вопрос. При обнаружении тропы ограничиться докладом или попытаться подняться наверх, чтобы оценить вершину хребта?
– Попытайся подняться, лишним это не будет. Но только в том случае, если тропа окажется безопасной для подъема без применения специального снаряжения.
– Я все понял, сэр. Разрешите идти?
– Добавь маскировки и до ближайшей балки перемещайся ползком или короткими перебежками, чтобы часовой с поста тебя не увидел.
– Так точно, сэр!
– Вперед!
В 1.08 на восток ушел сапер группы «Ирбис». И его перемещения остались не замеченными для часового.
Тимохин спустя некоторое время вызвал на связь Соловьева:
– Второй, это Первый. Что у тебя?
– Часовой несет службу бодро, ничем не отвлекаясь.
– Он хотя бы раз выходил на связь с кем-нибудь?
– Нет. За время наблюдения за постом часовой средства связи не применял; да, по-моему, у него и нет рации.
– Это вряд ли. Талибы обеспечены не хуже нас, и станции на постах должны быть. Если на крыше дома Нурзая замаскирована «тарелка» спутниковой связи, то обычные станции должны быть не только на постах.
– У вас что?
– Я нахожусь на позиции Дака.
– Вот как? И с чем это связано?
– С боевой целесообразностью. Продолжаем работу!
Шепель вернулся в 1.18. И появился он в балке неожиданно для Тимохина и Дака, перекатившись с вершины на дно.
– Вот чертила, не мог предупредить о возвращении? – воскликнул Александр.
– Чего зря эфир забивать?
– А если я срезал бы тебя из автомата?
– Нет, Сань, ты не стал бы шума поднимать. В худшем случае метнул бы нож, но я тоже не пальцем деланный, увернулся бы. А там и разобрались бы, кто это занырнул в балку…
– На следующий раз, Миша, предупреждаю: обо всех перемещениях докладывать мне в обязательном порядке. Чтобы не разбираться с помощью холодного оружия.
– Есть, командир.
– Ну, давай подходи, рассказывай, что видел. Начни с возможности снятия поста.
Дак развернул карту, освещая ее небольшим тонким фонарем.
Михаил устроился рядом с командирами групп.
– Значит, так, господа полковники. Часового снять проблемы нет. Надо дойти вдоль перевала примерно вот до этой точки, – Шепель указал на место на карте, – а далее воспользоваться траншеей.
– Траншеей? – переглянулись Тимохин с Даком.
– Если быть точным, засыпанной канавой, но вдавленной в грунт сантиметров на тридцать. Уж для чего ее копали, может ответить только Нурзай, а возможно, и он не может; но траншею выдолбили в камне, а затем засыпали более мягким грунтом. Грунт осел, и получилась симпатичная канавка. Она выводит в тыл поста. И в конце траншеи до часового остаются семь-восемь метров. Точнее, до поста. Бордюр невысокий, «дух» пасет восток и юго-восток, так что с запада снять его можно. Со стороны базы он нападения не ожидает.
– С постом понятно. Дальше?
– Дальше картина поинтереснее. Возле второй, средней пещеры бродит еще один часовой. Автомат на груди. Но этот, в отличие от «духов» выносных постов, службу несет так себе. Пройдет туда-сюда, присядет на валун, посидит, опять пройдется вдоль пещер, входы в которые завешаны плотным брезентом. Не исключено, что брезент закреплен и по бокам, и снизу.
– Ворота поставить не могли, да это и понятно – сложно; вывесили брезент, – проговорил Дак. – И вход закрыли, и забот никаких. А вот часовой?
– Что часовой, полковник? – спросил Шепель. И сам же ответил на свой вопрос: – Хрень этот часовой. Его снять легче, чем два пальца при известной процедуре обмочить.
– О чем это он? – спросил Дак у Тимохина.
– Поговорка у нас в последнее время прижилась такая, – улыбнулся Александр. – Смысл ее объясню потом. Продолжай, Миша.
– Есть у «духов» и техника, причем боевая. Я видел одну БМП-1 у холма, а также морду БТРа – похоже, БТР-60ПБ. Тот стоит между первым и вторым домом первой линии зданий. Кроме этого, у холма припаркованы два «УАЗа» и «ЗИЛ-131».
– Получается целый парк боевых машин? – воскликнул Дак.
– Это еще не всё. У третьей пещеры стоит бортовой «КамАЗ» с тентом. Не исключено, что между линией домов тоже находится техника. Но улицу кишлака без подъема на холм я видеть не мог. А подъем на холм неоправданно рискован. В развалинах никого нет, но это сверху. Нурзай мог посадить своих фанатиков и в подвалы.
– Днем в развалинах талибы не проявляли себя, – сказал Тимохин. – Не станут же они постоянно сидеть в подвалах, когда никакой причины скрывать свой резерв у Нурзая нет? Думаю, развалины «чисты», «духам» и без них есть где укрыться. Да и нападения им ждать не приходится. Здесь же – тыл контролируемой ими территории.
– Ну да, конечно, – проговорил Шепель. – У Мухаддина в Джабале тоже не было причин ожидать нападения…
– Там другая ситуация, Миша. Полевые командиры талибов, несмотря на их заявленное единство, зачастую враждуют между собой. Не часто, но бывали случаи, когда дело между ними доходило до прямого вооруженного столкновения. Здесь же склады, которые находятся под контролем руководства движения в Пакистане. Талибы на свои склады нападать не станут, это для них гарантированная смерть. Потому-то вокруг Тарвала Нурзай посчитал излишним выставлять минно-взрывные заграждения.
– Но сейчас Азиз наверняка знает, что лагерь Джабал уничтожен неизвестными силами.
– Та акция объяснима, Миша, и мы уже говорили об этом. Так, у тебя все?
– А что, мало? Могу еще раз сходить в кишлак, попытаться подняться на холм… Вот тогда у тебя будет полная картина по базе «духов».
– Не надо, – ответил Тимохин. – То, что не мог увидеть ты, постараемся пробить с запада.
– Но Соловьев же докладывал, что видит только крайние дома!
– Соловьев – да, но он, как и Джон с Копански, двинул к перевалу Кима. А от него или ближе к позиции через оптику рассмотреть пространство между линиями домов можно.
– Ну, если от перевала… – пожал плечами Шепель.
Тимохин вновь вызвал на связь Соловьева:
– Второй, это Первый. Что докладывает Пятый?
– Перевал неприступен – по крайней мере, на удалении в пятьсот метров от моей позиции.
– Переключи Пятого на наблюдение за пространством между двумя линиями домов в Тарвале. Четвертый посмотрел северную сторону кишлака и увидел много интересного. Надо пробить и улицу. Для этого отдай команду Пятому занять позицию, с которой он мог бы просматривать кишлак с запада до холма.
– Я понял тебя, Первый. Выполняю!
– Давай! О результатах разведки немедленный доклад мне. Отбой!
С 2.05 до 2.15 боевики Нурзая провели смену часовых на всех постах, после чего наступило затишье. И продолжалось оно чуть более получаса. В 2.47 на связь вышел капитан Ким:
– Первый, я – Пятый. Вижу улицу, разделяющую две линии домов кишлака Тарвал.
– Что-то интересное есть?
– Так точно. Между вторыми с запада зданиями стволом к реке стоит БТР-60ПБ, далее у холма между четвертыми домами – бортовой открытый «Урал». Ни часовых, ни патрульных не наблюдаю.
– Откуда выходила смена караула и куда вернулись отстоявшие свое время часовые с постов, видел?
– Так точно, караульные выходили и вернулись во второй дом первой линии зданий.
– Понятно! Что еще?
– Больше ничего.
– Продолжай наблюдение. Без моей команды позицию не менять!
– Есть!
Александр отключил станцию.
– Так, и что мы имеем в итоге? У «духов» четыре поста охранения, один из которых сдвоенный. Вооружение на постах – пулеметы «РПК» и автоматы. У часовых складов – автоматы. Минных полей на подступах к кишлаку с трех направлений, пригодных для штурма, нет. Талибы имеют одну БМП-1, два бронетранспортера БТР-60ПБ, два «УАЗа», «ЗИЛ-131», «КамАЗ» и «Урал». Смена часовых в два часа была произведена из второго дома первой линии зданий. Техника рассредоточена по всему кишлаку, но так, что из «зеленок» она не видна. Боевая машина пехоты и бронетранспортеры могут существенно осложнить обстановку в ходе штурма Тарвала. Бронетехнику необходимо сжечь одновременно с домом Нурзая. Впрочем, логовом главаря можно заняться и позже, главное – лишить его спутниковой связи, для чего достаточно сбить «тарелку» с крыши его дома. Ну что ж, задача вполне выполнима при условии бесшумного снятия часовых на посту, сближения с кишлаком и применения гранатометов. Автомобили достаточно посадить на мосты, пробив колеса.
– Часового у складов тоже предлагаешь снимать тихо? – спросил Шепель.
– Это при всем желании не получится, да и не представляет он серьезной угрозы. Его будем валить при выходе на рубеж штурма, то есть непосредственно к кишлаку. Но подробный план отработаем днем в лесу. Так, что мы не охватили?
– Да вроде все, – сказал Дак. – Установили отсутствие минных полей, определились с порядком снятия часовых, направлениями штурма, просчитали технику талибов, места ее стоянки, приняли решение по уничтожению антенны спутниковой системы, узнали периодичность смены часовых.
– Так, – проговорил Тимохин, – если исходить из того, что в охране «духов» двадцать пять рыл, то в домах по шесть-семь человек. Следовательно, и смену они проводят поочередно из разных зданий, но под единым командованием. На базе, кроме главаря Азиза Нурзая, должны быть его заместитель, связист и начальник охраны, он же постоянный начальник караула. И если охрана с рабочими находится в домах, вытянутых в две линии до холма, то в здании за холмом, в логове Нурзая, и размещены названные лица. Ну, возможно, там же и пара охранников. Пещеры могут быть заминированы, этого сейчас мы определить не сможем. Но определим в ходе штурма.
– Командир, а если нам не жечь бээмпэшку, а захватить ее? – предложил Шепель. – Тогда из пушки БМП мы влегкую расстреляем и бэтээры, и машины, и защиту входов в пещеру, да и дом Нурзая развалим к чертовой матери. Прикидываешь, сколько выстрелов «РПГ-7» сэкономить можно?
– Я рассматривал этот вариант, – кивнул Тимохин. – Он хорош, даже очень, но при одном маленьком условии, что БМП, во-первых, исправна, а во-вторых, имеет штатный боекомплект как пушки «Гром», так и спаренного с ней пулемета. Может, эта БМП, как и БТРы, стоят здесь не первый год и не пригодны к применению. Хотя… на хрена «духам» держать в кишлаке неисправную технику? Для муляжа? Смысл?
– Значит, бронетехника исправна, – заявил Шепель, – да и выглядят БМП и БТР, что стоит у средней пещеры, по-боевому. Машины чистые, ухоженные. А насчет боекомплекта… Так тут же склады вооружения, и снарядов с патронами должно быть с избытком.
– Ты прав, Миша. Скорее всего, бронетехника талибов в боевом состоянии, но гарантированно утверждать этого мы все же не можем. А значит, и делать ставку на нее не имеем права. Вот если бы убедиться в том, что можно применить БМП или БТРы, то тогда другое дело. Но и этого сделать мы не в состоянии.
– Как это не в состоянии, командир? Я уже проходил в кишлак, давай схожу туда еще раз. С конкретной задачей проверки БМП. Понятно, что заводить ее я не буду, но и без этого определю, боеготова машина или нет.
– Я не могу послать тебя в Тарвал второй раз. Тем более ты же сам говорил, что даже подъем на холм сопряжен с неоправданно большим риском. А на площадке ты окажешься в секторе ответственности часового складов… Нет, Миша, не стоит рисковать. Будем жечь технику противника.
Но Шепель не отступал:
– Да ничего со мной не будет, Сань. Я сумею подобраться к БМП, выберу момент, запрыгну внутрь, осмотрюсь – и свалю. И о неоправданном риске я говорил насчет подъема на холм. Да, там постороннего может увидеть не только часовой, но и любой другой боевик, которого мучает бессонница. Только я не пойду на холм. Я тихонечко обойду его, благо время сейчас самое удобное для подобных дел. И у нас оно есть.
– Ну, не знаю, Миша… Пройти в глубь объекта со своими боевыми возможностями и данными ты сможешь. Но люки БМП могут – и наверняка будут – закрыты…
– Сань, ты говоришь так, будто не знаешь, как открыть люки БМП, БТР или танка.
– Тебя может увидеть случайный свидетель.
– Ты лучше о другом подумай, командир. А что, если в ходе штурма не удастся с ходу сжечь БМП или хотя бы один БТР? Сколько он делов натворить сможет, пока мы его не подорвем? Да БМП или БТР половину группы, если не больше, положить могут.
Тимохин задумался. Дак молчал. Он по достоинству оценил предложение Шепеля, но что-либо советовать не мог.
Александр посмотрел на майора:
– Ладно, Миша. Уверен, что сможешь сделать дело, – иди. Но прошу…
– Сань, ты что, первый год меня знаешь? Все будет пучком! И не такие задачи решали.
– Ступай.
– Да поможет тебе господь, – напутствовал российского майора американский полковник.
Шепель скрылся в темноте.
– У тебя отличные парни, Алекс, – мечтательно произнес Дак. – С ними можно горы свернуть.
– Так и ворочаем, Джон. У тебя тоже ребята что надо.
Короткий диалог командиров групп прервал сигнал вызова на станции Дака.
– Я – «Ирбис»! – ответил американский полковник. – Так… Так… Понял тебя, возвращайся!
Отключив станцию, Дак доложил Тимохину:
– Копански нашел-таки тропу, в трехстах метрах отсюда, но подняться по ней смог только до ближайшей небольшой террасы. Далее подъем без специального снаряжения и страховки невозможен.
– Он и не нужен.
– Я отдал Копански приказ на возвращение.
– Слышал, – ответил Тимохин, напряженно вглядываясь через окуляры бинокля то в пост, то в сторону перевала. – Черт, и где же Шепель нашел проход? Как ни стараюсь, я его не вижу. А он на месте не сидит…
Час отсутствия Михаила, казалось, длился вечность. Одно успокаивало: обстановка в Тарвале оставалась спокойной, а значит, «духи» разведчика не обнаружили.
В 3.47 на позицию вернулся сержант Копански. А в 4.20 с восточного склона, как всегда, неожиданно скатился майор Шепель – уставший, но довольный.
– Вот и я, а вы не ждали?
– Мы ждали, Майкл, мы очень ждали, – воскликнул Дак.
– Во, и Джошуа тут! Как наш перевал, сержант?
– Он неприступен, майор.
– Да что ты о перевале, Миша, – прервал Шепеля Тимохин, – ты о деле докладывай.
– Докладываю. Прошел туда-обратно без проблем. В какое-то мгновение почувствовал, что часовой восточного поста заметил меня; пришлось залечь и далее выходить к вам, обходя балку, потому и вышел с востока. БМП проверил. Машина в полном порядке, топлива полные баки, все системы работают как новые, боеукладка полная. Люки оказались открытыми. Днем, видимо, машину проверял механик-водитель – на его месте нашел зубочистку, свежую. Так что, Саня, теперь нам при штурме надо первыми добраться до БМП, завести ее, со стоянки разнести БТР и «КамАЗ» у складов, пройти рядом с холмом на улицу кишлака и сжечь остальную технику. «УАЗы» и «ЗиЛ» можно просто раздавить к чертовой матери. И далее по плану рушить здания. Думаю, «духи» охренеют, когда их же БМП ударит по ним. И это создаст прекрасный фон для основного штурма. Не будь я майор Шепель, если среди талибов не начнется паника. А паника в стане противника – это уже почти победа.
Тимохин с чувством пожал руку подчиненного по службе и друга по жизни:
– Спасибо, Миша! Ты будешь представлен к награде.
– Да брось ты, Сань, куда вешать-то эти награды? И кому показывать? Главное, теперь у нас практически стопроцентные шансы уничтожить вражескую базу.
– Ладно, Миш, остынь. – Тимохин повернулся к Даку: – Будем планировать штурм с учетом применения БМП.
– Конечно, Алекс!
– С боевой машиной пехоты мы можем выставить больше людей на прикрытие подходов к Тарвалу от Дихухеля и Кульдака.
– А надо ли?
– Это решим с Харсоном. Он командует отрядом, он же руководит и операцией. Значит, ему и принимать окончательное решение.
– Отходим?
– Я вот о чем подумал, Джон: а не оставить ли нам на востоке и западе по наблюдателю? Тогда мы будем знать, что произойдет в кишлаке в предстоящий день, а это может оказаться очень важным.
– Согласен. На западе останется твой человек, здесь – сержант Копански.
– А смысл оставлять здесь наблюдателя? – подал голос Шепель. – Что он из этой балки увидит? Смену часовых? Так ее зафиксируют и наблюдатели из леса. А вот на западе непременно надо выставлять пост. Оттуда можно контролировать все перемещения «духов» как в кишлаке, так и в пещерах. Тут же – только мучить человека.
Недолго подумав, Тимохин согласно кивнул:
– Ты прав. Джон, на востоке наблюдателя не оставляем. – Вызвал на связь Кима: – Пятый, я Первый! Объект просматриваешь?
– Так точно. В Тарвале все спокойно.
– Разведгруппа через десять минут начнет отход в лес, тебе же придется остаться. Нам важно знать, что будет происходить в кишлаке днем.
– Я все понял, остаюсь на позиции наблюдения.
– До штурма я вряд ли смогу сменить тебя, Пятый.
– И это я понял. Ничего, все нормально.
Тимохин переключился на Соловьева:
– Второй, это Первый. Время 4.45. В 4.50 начинай отход к месту дислокации группы.
– Принял, отзываю с позиции Пятого, и отходим в «зеленку».
– Нет, Второй, Пятый остается на позиции.
– Вот как? Понял! В 4.50 начинаю отход по маршруту выдвижения.
Александр повернулся к Даку, Шепелю и Копански:
– Слышали? Через пять минут отход. Почистили быстро за собой местность и приготовились к маршу в «зеленку». Отход по маршруту выхода сюда «двойки» Дака. Посему, Джон, тебе и вести разведгруппу.
– Есть, сэр!
В 5.40 разведывательная группа без капитана Кима вошла в дихухельскую «зеленку». Тимохина и Дака на опушке ждал бригадный генерал Харсон. Он предложил командирам диверсионно-штурмовых групп пройти для доклада по результатам разведки на временный КНП отряда.
Харсон внимательно выслушал Тимохина. По поводу рейдов Шепеля он проявил недовольство:
– Вы понимаете, Алекс, что малейшая ошибка вашего, без сомнения, высокопрофессионального специалиста могла привести к непредсказуемым последствиям – а точнее, к краху боевой операции? И потом, почему вы не согласовали свое решение со мной?
– Знаете, генерал, – ответил Тимохин, – мы не в учебном центре, мы на войне, а здесь каждое действие сопряжено с риском. Мы не можем работать в тылу талибов в белых перчатках. Да, я рисковал, посылая Шепеля в Тарвал, еще более рисковал сам майор, но риск был оправдан. Что и подтвердилось. Сейчас мы можем спланировать операцию, имея практически исчерпывающую информацию по базе Нурзая. Представим, что я не решился бы на рейд в кишлак, – и мы не узнали бы, что у Нурзая есть бронетехника – исправные, готовые к бою боевая машина пехоты и бронетранспортеры. Мы не узнали бы, что сами склады охраняются дополнительным четвертым караульным постом. С постом-то ладно, а вот появление бронетехники во время проведения нами штурма реально могло переломить ситуацию в пользу «духов». Не мне вам говорить, что означает применение противником бронетехники. Да, мы сожгли бы из гранатометов и БМП, и БТРы, но до этого «духи» положили бы немало наших ребят. А с учетом того, что нам в первую очередь пришлось бы уничтожать технику, боевики Нурзая получили бы прекрасную возможность не только организовать оборону, но и перейти в контрнаступление. И вот тут двукратный перевес в численности «духов» при неизбежных потерях с нашей стороны от применения бронетехники, я уверен, свел бы на нет все наши усилия по отработке объекта. Более того, весь отряд оказался бы под угрозой уничтожения. Вы, мистер Харсон, предпочли бы подобный сценарий операции? Теперь почему я не согласовал свое решение по разведке непосредственно кишлака. Ответ на этот вопрос прост. Я знал, что вы запретили бы проведение данного мероприятия и ограничились бы тем, что выявила разведгруппа с дальних позиций наблюдения.
Харсон бросил карандаш на карту:
– Я вас выслушал, мистер Тимохин. По-моему, вы решили взять командование отрядом в свои руки. Зачем вам какой-то американский бригадный генерал, если вы легко можете обойтись и без него? Но хочу напомнить: командование «Марсом» возложено на меня, а не на вас, полковник. И вы, черт возьми, обязаны согласовывать свои действия, тем более решение по рейду в кишлак.
– Ну объявите мне выговор, генерал. Отстраните от командования группой, отправьте, в конце концов, в Кабул. «Орион» продолжит совместную с вами работу. Но сначала ответьте себе на вопрос: а готовы ли вы эффективно решать боевые задачи в Афганистане, не имея для этого ни достаточного опыта, ни знания повадок душманов, их тактики? Если готовы – ради бога, я умываю руки. Вам пришлют другого офицера, хотя в принципе с командованием «Ориона» справится и мой заместитель подполковник Соловьев.
Харсон хоть и был на взводе, но прекрасно понимал, что отстранением Тимохина от руководства «Орионом» он не только не получит поддержки объединенного командования, не только сам окажется непонятым, на что генералу по большому счету было наплевать, но главное, что его решение вызовет негодование у бойцов российской группы. А без «Ориона» «Ирбис» действовать просто не сможет. Или сможет, но лишь непродолжительное время. Однако мириться с игнорированием себя как командира отряда он тоже не мог. Какой он в таком случае начальник?
Тимохин понимал состояние бригадного генерала. И решил в интересах дела пойти на мировую:
– Извините, господин Харсон, я погорячился. Отрядом командуете вы, и я был обязан согласовать свои действия с вами. Однако принял решение, исходя из обстановки, быстро; и когда в кишлак ушел Шепель, согласовывать что-либо было уже бесполезно. Вернуть майора, несмотря на ваш приказ, я уже не мог. Отличия действий российских и американских спецподразделений заключаются в том, что ваши спецы решают боевые задачи, стараясь придерживаться принятого ранее плана. Мы же, также стараясь придерживаться плана, при возникновении нештатных ситуаций начинаем действовать по обстановке. Вот это и не учли руководители проекта «Эльба», отсюда и несогласованность наших действий, и обострение взаимоотношений. Считаю, нам не следует и далее развивать негативную ситуацию и впредь больше времени уделять подготовке каких-либо акций или мероприятий, обговаривая действия в той или иной обстановке более досконально, отрабатывая все возможные варианты развития событий. Собачиться нам не стоит.
В разговор вступил командир «Ирбиса»:
– Сэр, – обратился он к командиру отряда, – при принятии решения на разведку кишлака полковником Тимохиным я находился рядом с ним и видел, как русские парни досконально обговаривали действия Шепеля в тылу противника. Решение Тимохину далось непросто. Но я полностью поддерживаю его.
– О’кей, – вздохнул Харсон. – Все мы погорячились. Забудем об этом разговоре. Давайте перейдем к планированию операции.
– Сейчас, после рейда, заниматься планированием я считаю нецелесообразным, – возразил Тимохин.
– Почему? – спросил Харсон.
– Как я понимаю, штурм мы проведем на рассвете понедельника. Вот накануне и разработаем детальный план действий. А днем понаблюдаем за базой «духов», тем более что сейчас у нас на западе установлен пост, с которого хорошо просматривается кишлак. Да и за сутки обстановка может измениться так, что все планы полетят к чертовой матери.
– Например?
– Например… К Тарвалу начнут выдвижение банды из Дихухеля и Кульдака. В этом случае ни о каком штурме речи быть не может, и вместо планирования отработки Тарвала нам придется сниматься, зачищать следы и уходить из района, пока здесь не успокоится обстановка.
– Да, перспективу вы, Алекс, нарисовали радужную…
– Повторяю, генерал, мы на войне в Афгане, а здесь возможно все – даже то, что считается невозможным. Поверьте, я знаю, что говорю.
Харсон ударил ладонью по самодельному столу:
– Вы убедили меня, полковник Тимохин. День наблюдаем за базой. А вас я попрошу поддерживать связь с Крымовым по ситуации в тылах, в кишлаках Дихухель и Кульдак – если это, конечно, в силах российской разведки. Если за день не произойдет ничего нештатного, то в 19.00 собираемся здесь и разрабатываем план штурма Тарвала, который ориентировочно проведем в 5 утра 23-го числа. Вопросы ко мне есть?
Вопросов у Тимохина и Дака не было. И командиры групп покинули временный полевой командно-наблюдательный пункт отряда особого назначения. Александра уже ждал Шепель.
– Ну, что Харсон?
– А что Харсон?
– Так я тебя об этом и спрашиваю. Даже здесь было слышно, как он выражал недовольство тем, что ты без его разрешения принял решение на разведку кишлака и проверку БМП. Тебе надо было свалить все на меня. Мол, отправил наблюдать, а я, сукин сын, взял да проявил своеволие… С меня какие взятки?
– Ты свои советы, Миша, для жены оставь, ладно?
– С таким взаимодействием, пожалуй, и жены больше не увидишь…
– Ты чего разговорился? Иди отдыхай.
– Да я-то пойду, но Харсона надо поставить на место. Мужик он неплохой, базара нет, но ни хрена не въезжает, как воевать с «духами». А согласиться с тем, кто имеет опыт противодействия моджахедам, ему должность и статус не позволяют. Так скоро рассыплется к черту наша локальная коалиция… Да и хрен с ней, если не в ходе решения боевой задачи. А в бою распри могут привести к самым печальным последствиям.
– Иди уже отдыхай, Цицерон! И позови ко мне Колданова с «Орбитой».
Шепель ушел. Вскоре к Тимохину подошел штатный связист группы с чемоданом спутниковой станции.
– Вызывали, товарищ полковник?
– Обеспечь-ка, Слава, мне связь с Крымовым.
– Есть!
Старший лейтенант развернул станцию, набрал номер Крымова и доложил:
– Товарищ полковник, Крымов передает сигнал отсрочки переговоров.
– У него-то что могло произойти?
– Возможно, разговаривает с Москвой.
– Может быть… Что ж, подождем.
Тимохин присел под куст, отложив в сторону автомат. Из-за горных хребтов на востоке поднялось солнце, и температура воздуха сразу поползла вверх.
– Тихо сегодня… В смысле, безветренно, – проговорил Колданов. – Как бы эта тишина не стала предвестником песчаной бури. Хотя горизонт чист.
– Черт с ней, с бурей – налетит и уйдет дальше. Что там Крымов?
– Молчит.
– Молчит… Ненавижу ждать!
