Сильный порыв ветра распахнул окно и неожиданной для лета прохладой ворвался в комнату Егора Астафьева, который, съежившись на старом диване, спал, укрывшись старым тонким пледом. От этого порыва и проснулся Егор. Он поднялся и сел. Тут же тошнота ударила судорожными рвотными позывами. Астафьев, качаясь, прошел до туалета. Его вырвало. Стало немного легче. Егор посмотрел на себя в зеркало. То, что он в нем увидел, не привело в восторг. На Астафьева смотрела одутловатая, с мешками под глазами и свалявшимися, давно не мытыми космами волос небритая образина. И это был он, Егор Астафьев! Несколько недель беспробудного пьянства не могли пройти бесследно, и Егор тяжело вздохнул. Вернулся в комнату. Он чувствовал, что от него и от его одежды, которую он не снимал с себя за все время запоя, несло псиной. Помыться бы, благо и ванна с горячей водой под рукой, но не было сил! А было одно желание – похмелиться! И как можно быстрее! Все остальное – потом!

Егор осмотрел стол возле окна, вернее, то, что на нем в данный момент находилось. Две пустые бутылки из-под «бормоты», такая же из-под самогона, которую, наверное, притащил вечером его сосед и собутыльник Ваня Хомяк, как все в доме звали пятидесятилетнего пенсионера по инвалидности Ивана Хомякова. То, что они пили вместе, сомнению не подлежало, потому что ни с кем другим Егор просто пить не мог. И это он помнил. Рядом с пустой тарой – какая-то шелуха от сушеной рыбы, мелкие кости, банка рыбных консервов, где осталось немного застывшей начинки. Порезанный черный хлеб, луковица. И стаканы, грязные и так же, как и тара, пустые.

Астафьев почесал затылок.

Вроде и выпито было, по его меркам, немного, а мутит, словно он «БээФа» обожрался. Но все это ерунда. Главное в другом. Куда он мог затарить похмелку? Егор всегда оставлял себе на утро небольшую дозу спиртного и прятал ее, чтобы, проснувшись ночью, до времени, не уничтожить лекарственный запас. Прятал вино, водку или самогон, в зависимости от того, что пил накануне вечером. Прятал всегда в разные места. Потом, утром, сам же и искал забытое за ночь месторасположение спасительного тайника. Иногда процедура поисков затягивалась, иногда свои двести граммов он находил сразу. Но оставлял запас и находил его всегда!

Значит, и сейчас где-то в квартире спокойно стоит и дожидается своего часа лечебная влага. Вот только где?

Егор обвел взглядом комнату. В ней почти ничего не было, в смысле из мебели и разной там мелочи, типа ковров, картин, книг. После того как все перечисленное Егор пропил, она была пуста, только диван, стол с парой табуреток да покосившийся, никому не нужный шкаф, который в свое время он хотел заменить на новый, но не успел. Семейная жизнь дала трещину. Но это в прошлом. В настоящем же найти что-либо в этой комнате было практически невозможно. Автоматически Егор поднял глаза на потолок, где в люстре можно было спрятать спиртное, но вместо люстры болтался электрический шнур с лампочкой на конце. И все же спиртное где-то было! Посмотрел за диваном – пусто. В шкафу, кроме старой кожаной куртки, такого же древнего джинсового костюма и нескольких маек вперемешку с трусами и носками, только толстый слой пыли.

«Черт», – выругался Егор. В этой комнате явно ничего нет. А обычно здесь он прятал свой стратегический запас.

Так! Главное – не отчаиваться, а расширить зону поисков!

В туалете, под крышкой сливного бачка и ведре для использованной бумаги также ничего. Такая же картина и в ванной комнате.

Да что же это такое? Смежную комнату, ранее служившую ему и бывшей жене Галине спальней, и обследовать не стоило. В ней на стеклах окна только пожелтевшие от солнца развернутые листы газет, заменяющие шторы, которые были пропиты одними из первых – они очень нравились одной соседке.

Для поисков оставалось слишком мало территории, и Егор не на шутку встревожился. Только кухня и балкон. Но ничего не поделаешь, надо осмотреть и их.

Он вышел на балкон, открыл боковой ящик, вывалил из него то, что еще сохранилось: молоток, плоскогубцы, разную хозяйственную мелочь, но главного, чего так требовалось Егору, и здесь не было. Чувствуя, что ему вновь становится плохо, совершил очередной рейд в туалет. Вышел оттуда измученный, с крупными каплями пота на лбу.

– Ну не блядство? Не в холодильнике же искать?

А больше на кухне, кроме раковины и старого неработающего «Саратова», ничего и не было. Он открыл дверь ящика, который когда-то назывался холодильником, и... остолбенел, увидев стоящую на верхней полке, и что вообще крайне удивительно, непочатую бутылку! И не какой-нибудь там лабуды, а самой настоящей водки!

Егор непонимающе смотрел на пузырь и пытался думать. Если у них с Хомяком была водка, так какого черта они тогда жрали «бормоту» и самогон? И кто принес водку? Уж что не он, Астафьев, точно! Так как сам за пределы квартиры за все время запоя ни разу не выходил, а за гонца служил Хомяк. Следовательно, только он мог притащить водяру! Но на какие такие «бобы»? Если они на самогон денег не наскребли и пришлось отдавать в придачу утюг? С ним и с мелочью Хомяк и ушел! И вернулся где-то через час, принеся самогон и пройдя от двери прямо в комнату, на кухню не заходя. Потом пили. Что было дальше, Егор помнил смутно. Выходило, что Хомяк еще раз куда-то мотался и надыбал этот пузырь! Но не стал бы его Ваня прятать, а наоборот, сразу выставил бы на стол! Непонятно! Если только к этому времени он, Егор, вырубился, и Хомяк решил оставить водку на похмелку и поставил бутылку в холодильник? Наверное, так оно и было. Иначе объяснить появление непочатого пузыря сорокаградусной невозможно! Не Барабашка же сжалился над ним? Короче, хрен с тем, как водка оказалась в квартире, главное – вот она, и не хера ломать голову, когда надо прийти в себя!

Егор взял бутылку, кухонным ножом открыл ее, слегка поранив палец, дрожащей рукой наполнил стакан, по-иному – «лобастый», представил, что будет жевать кислую лимонную дольку, в два судорожных глотка вогнал в себя водку. Замер, ожидая ответной реакции организма, когда выпитое рванет обратно. Так бывало всегда. Главное, удержать спиртное внутри, не дать ему выплеснуться наружу. Несколько минут такой своеобразной борьбы, и, оставшись в организме, водка принесет облегчение. Не просто облегчение, она вернет его к жизни! А дальше видно будет. Так и стоял Егор, пока в нем длилась внутренняя схватка. Пресыщенный и отравленный организм не принимал очередной дозы яда, а больная душа требовала допинга. Грубая отрыжка завершила борьбу.

– Ну наконец, провалилась! За что ж такие муки? – Егор вытер грязным полотенцем не более чистое лицо.

Почувствовав облегчение, Егор сразу захотел курить, хотя минуту назад на сигареты и смотреть не мог. Хорошо, что те еще остались, лежавшие в мятой, но почти полной пачке «Примы». Он закурил. А все же жизнь не так уж и плоха. Но... только до той поры, пока есть водка. Кончится пузырь, что тогда? Продавать больше нечего, кроме, пожалуй, наградных часов «Командирских», но это еще бутылка, не больше, а дальше? Идти где-нибудь подработать? Невозможно. Здоровье не позволит, да и желания особого корячиться под мешками где-нибудь на базе тоже не было. Ну ладно, там видно будет, а пока надо укрепить занятые позиции и... догнаться еще граммов этак на сто пятьдесят. Что Егор и сделал! После чего его потянуло в сон. Вот так всегда, только придешь в себя и стоит первоначальному кайфу улетучиться, так сразу появляется нестерпимое желание спать. И ничего с этим не поделаешь!

Егор закрыл окно, убрал бутылку со стола, поставив ее за диван, укутался грязным пледом и забылся рваным нервным сном. Тело постоянно вздрагивало, что не давало крепко уснуть.

А тут еще стук в дверь!

Звонок давно не работал, поэтому редкие гости им не пользовались.

Никак Хомяка принесло! Но тот пустой не придет, будет метаться по всему району, но что-нибудь достанет. А может, на водку рассчитывает? Только мало ему там осталось! Ничего, поймет, свой кореш!

Егор вышел в коридор. Открыл дверь. Удивленно поднял опухшие веки.

Перед ним стояла его бывшая супруга Галина.

Вместо приветствия, увидев того, кто когда-то делил с ней постель, в нынешнем виде, она даже отшатнулась:

– Егор? Ты ли это?

– Нет, папа римский! Не узнаешь? Тогда разреши представиться: подполковник Астафьев, командир отряда специального назначения «Вепрь», собственной персоной!

– Очень приятно, только добавь к сказанному эпитеты: бывший, спившийся и опустившийся до предела.

– А вот это уже мои дела, к тебе, дорогая, отношения никак не имеющие.

– Как же? Мне же не все равно, что сталось с бывшим бравым воякой, к тому же еще и мужем. Выбравшим вместо нормальной жизни в нормальной семье постоянную войну с внешним и внутренним врагом своей прекрасной Родины. Выбросившей его же на свалку, в конце концов.

– Язык свой поганый попридержи. Чего заявилась?

– Может, пропустишь в квартиру? Старое вспомнить, поговорить...

– Проходи, только нос платком заткни, а то как бы без чувств не грохнулась!

Он отступил в сторону, Галина прошла, действительно быстро достав платок, так как кисло-приторный запах с порога ударил ей в нос.

– До чего же ты дошел, подполковник? Хоть проветрил бы!

– Не нравится? Так тебя никто не держит, можешь валить туда, откуда пришла!

Но Галина прошла в комнату, где еще оставался диван, а ранее был зал их общей квартиры. С порога удивленно и недоуменно осмотрела обитель бывшего мужа.

– А... где вся обстановка?

– Продал! А деньги куда сложил, сама догадаешься... – Он намекал на мешки под глазами.

– Неужели все пропил?

– Почему все? Диван вон остался, шкаф, стол, холодильник. Так что пока еще не все.

– Лихо! Впрочем, у тебя всегда и все получалось лихо! Вот только заслуги твои оценили дешево. Нацепили побрякушек и вышвырнули. Иди, подполковник, в тебе нужда иссякла. Пей, гуляй, вояка!

– Слушай, Галина! Ты зачем пришла? Высказать мне то, что ты думаешь обо мне и моей службе? С чего бы? Год, да какой там год, глаз не казала, и вдруг на тебе, лови, фашист, гранату, заявилась! И еще мозги мне начала сношать? А чего же ты мне их не сношала, когда я «за речку» уходил? Не потому ли, что получала здесь мой тройной боевой оклад? И жила в свое удовольствие? На тебе и сейчас то золото, что я подарил тебе, дурак, а не твой нынешний облитый духами женоподобный муж или какой-нибудь толстожопый любовник. Такой ведь тоже имеется в арсенале? Ты же и жила со мной в ожидании, когда я на войну отправлюсь. Тебе не я был нужен, а бабки и статус мой. Так что не хера мне тут мораль читать, поняла? Живу, как хочу, а кому мой запах не нравится, то мне на это нассать!

– Какой же ты, Астафьев, все же хам! Такое наговорить женщине! Разве офицер, пусть и бывший, может себе это позволить? Да ладно, ты можешь говорить что хочешь! И злость, что в тебе так и кипит, она не против меня направлена, а против тебя же самого! И ты знаешь, что я права! Ну хорошо, я стерва, взяла и ушла от тебя. Ну и что? Жизнь кончена? Давай спиваться? Да не я причина, а вся жизнь твоя неустроенная тащит тебя на дно! Это ты там, на войне, мог чудеса храбрости и стойкости творить, а оказался оторванным от своих «духов», от армейских «смирно-вольно!» и все, опустил руки! Ну досталась тебе такая жена сучка, что ж делать! Но ты посмотри вокруг, сколько, Астафьев, женщин свободных? Не блядей, как я, а чистых, ищущих счастье! Что же ты не нашел себе такую? Взять бы Нину – соседку! Вот кто тебе в самый раз! И жил бы спокойно, в чистоте, уюте и почете – тебя за одни твои ордена куда-нибудь выдвинули бы! Но ты идешь, как Ленин, другим путем! Ты начинаешь пить! Запоем заливая горе! Какое горе? То, что я от тебя ушла? А, Егор? Неужели ты однолюб и до сих пор, невзирая ни на что, любишь меня? И ревнуешь?

– Кого? Тебя? Шла бы травку щипать, овечка блудливая!

– Любишь, иначе не стал бы такие пошлости говорить. Вот, оказывается, в чем твое несчастье? Теперь понятно! Но я, к сожалению, уже ничем тебе помочь не могу!

– Слушай, Галь! Откуда у тебя такая самоуверенность? «Любишь, ревнуешь»! Да ни хрена подобного! Хочешь правду?

– Ну?

– Просто обидно, когда с тобой поступают так, как поступила ты! Исподтишка, подло, мерзко! А любовь? Если она и была, то ты ее сама в грязь втоптала своими импортными сапогами! Ты говоришь, я опустился? Согласен! Но у меня душа чиста, а у тебя под шикарным костюмом одни сгнившие развалины. Но хватит базарить зря, говори, зачем пришла?

– Тебя повидать!

– Повидала? – К сожалению, да!

– Ну и вали отсюда! Не нужна мне ни ты сама, ни твоя гнилая демагогия, я уже не говорю о наигранной жалости. Все! Свободна! У меня дела!

– Ладно! У тебя, говоришь, дела, у меня тоже, и не так просто повидать бывшего муженька я пришла! Здесь ты прав! Пепельница в этом доме есть?

Галина закурила. Егор сказал:

– Бросай пепел хоть на пол.

Но женщина сделала из куска газеты кулечек и стала сбрасывать пепел в него.

– Вот что, Астафьев, давай поговорим по-деловому и без эмоций!

– Говори, только покороче!

Он достал из-за дивана бутылку, в которой плескались остатки водки, опрокинул спиртное внутрь прямо из горла, не наливая в стакан.

Галина поморщилась, Егор это заметил:

– Не нравится?

– Мне все равно!

– Вот это верно! Ну давай, я слушаю тебя, дорогая!

– Егор! Речь пойдет об этой квартире.

– Вот на что ты нацелилась? А я-то сразу и не въехал, ну продолжай, раз начала!

– Давай смотреть правде в глаза. Рано ли, поздно, но ты пропьешь и квартиру. Задаром пропьешь, раз пошел вразнос. Мы же с мужем предлагаем тебе неплохую сделку. Что молчишь?

– Ты говори, говори, я слушаю!

– Так вот! Мы покупаем у тебя эту квартиру, мало того, находим тебе дешевую «гостинку». О сумме договоримся. Тебя не обидим. По-моему, неплохой вариант, что скажешь?

– Мне надо подумать!

– Как долго?

– Три дня, при соблюдении одного непременного условия!

– Что за условие?

– Ты даешь мне сейчас же пять тысяч рублей! В случае совершения сделки эту сумму зачтешь в расчет!

– И это только за то, что ты три дня будешь думать?

– Не просто думать, а очень хорошо думать. И всего три дня. После чего я дам ответ!

– Но ты можешь взять деньги и потом отказать в продаже!

– Не исключаю такой возможности!

– И я выброшу деньги на ветер?

– Риск, милочка, дело благородное. Решай быстрее, ты мне уже надоела! И еще тебе скажу, коммерсант из тебя хреновый!

– Это еще почему?

– Потому, что ты не можешь понять, что, взяв у тебя эти пять тысяч, отдать их вряд ли смогу, а значит, становлюсь твоим должником, а следовательно, ты получишь пусть незначительное, но преимущество в будущих переговорах! Дошло?

– Хорошо! Вот тебе деньги и через трое суток, в это самое время, мы с мужем, – она сделала ударение на слове «муж», намекая на его положение, как в обычном, так и в криминальном обществе, о чем, впрочем, Егор знал и без напоминаний, – будем здесь!

– Вот только давай, дорогая, без намеков. Ты меня знаешь! Со мной лучше по-хорошему! Да и учти, вероятность того, что дело выгорит, 20 к 80!

– Что значит 20 к 80?

– То, что у вас с муженьком только 20 процентов вероятности, что сделка состоится в вашу пользу! Правда, мой долг перед тобой эту вероятность повышает в вашу пользу. Но незначительно!

– Ничего не поняла!

– Иди! Скажи мужу. Он поймет и все тебе разъяснит, если захочет! Иди же!

Галина хорошо знала характер своего бывшего мужа, поэтому больше ни о чем спрашивать не стала, в конце концов, этот спектакль – затея Андрея, ее нынешнего супруга, он пусть во всем и разбирается. Она лишь сделала то, что ей приказал муж. Галина повернулась на выходе:

– До свидания, дорогой! И не упейся насмерть за эти трое суток!

– Постараюсь, дорогая! Попутного... тебе в спину!

– Хам!

Но Егор уже закрыл дверь.

Галина вышла из подъезда, где возле тротуара ее ждал «Форд» мужа.

Андрей был за рулем и с нетерпением ждал появления жены. Она быстро подошла к машине, юркнула в салон. Супруг спросил:

– Ну как?

– По-моему, у тебя все получится!

– О квартире, наверное, и слышать не хотел, вояка?

– Напротив! Воспринял все очень спокойно.

– Какое у него состояние?

– Вовремя я ему водку подсунула на похмелку, иначе разговаривать с ним было бы бесполезно.

– Кстати, – спросил Карельский, – как и когда тебе это удалось сделать?

– Вчера, когда Хомяк по улице метался в поисках самогона. Я его остановила, дала денег, стольник, но с условием, что кроме самогона он купит еще и две бутылки водки. Одну незаметно поставит Егору в холодильник и ничего не скажет Астафьеву, другую возьмет себе. И предупредила, что не дай бог он проговорится вечером Егору о встрече со мной и о том, что в холодильнике пузырь водяры. Тот поклялся сделать все, как я сказала. И как видишь, сделал!

– Ну и ладненько!

– Только, Андрюша, знай, опасность вся в том, что Астафьев как быстро может опуститься, так же быстро и подняться. Привести себя в порядок и из внешне беззащитного бродяги превратиться опять в вояку. И тогда он будет в состоянии на очень многое! Читала я его наградные листы, да и с личным делом как-то по случаю ознакомилась. Жуть! Он очень опасен!

– Личное дело с начальником строевой службы вместе в постели, что ли, читали?

– Андрей! Я только что наслушалась всяких гадостей от Астафьева. И ты туда же?

– Ну извини, дорогая! А то, что твой Егор профессионал высокого уровня, это хорошо, Вишнякову непрофессионал и не нужен. Когда следующий контакт с ним?

– Через трое суток! В это самое время! Тогда он должен сказать, продаст ли свою халупу или нет! И знаешь, кроме того, что вытянул из меня пять тысяч рублей, он оценил наши шансы на сделку как 20 к 80! Это как понимать?

– А понимать это надо так, что у нас с тобой лишь 20 процентов на то, что он продаст квартиру!

– Ну не наглец? Да мне эта берлога и задаром не нужна!

– Но ведь когда-то ты жила в этой берлоге, и все тебя устраивало.

– Пока не появился ты, Андрюша! Ты изменил мою жизнь, подарил настоящую любовь, сделал полноценной женщиной!

– Хорошо, что ты это ценишь, да, главное, нож у Астафьева взяла?

– Конечно, вот он, и часы его «Командирские», наградные прихватила, как ты и говорил, положила все в целлофановый пакет, только нож какой-то стремный, кухонный, но другого в квартире не было!

– Это без разницы. Молодец! И со своей задачей ты справилась блестяще! За это с меня ужин в «Астории»! А хату свою твой супермен вместе с шансами может заткнуть... ну ты знаешь куда!

– Ну почему ты говоришь «твой супермен»? Какой он мой? Мой – ты! Только ты! И давай сегодняшний вечер проведем дома, честное слово, осточертели эти кабаки с дежурными любезными мордами. А, Андрей?

– Ой ли, Галя? Давно ли ты стала домашней?

– Не знаю! Но я, честное слово, хочу уюта, тишины, и... тебя! Очень хочу!

Супруг Галины внимательно посмотрел на ее вдруг заблестевшие глаза.

– Уговорила! Дома так дома! Тогда поехали? Надо еще подготовить Астафьеву вечерний сюрприз.

– Ты уверен в успехе, Андрей?

– Иначе не начал бы игру!

– А в том, что заставишь Егора играть по своим правилам, тоже уверен?

– Абсолютно! – ответил Андрей Викторович Карельский и, заводя мотор, упрямо повторил: – Абсолютно!

А Егор, оставшись один, задумался, пальцами разглаживая купюры по тысяче рублей каждая. «Для чего приходила Галина? Квартира на самом деле заинтересовала ее, живущую в огромном особняке своего мужа? Для чего? Для тайных встреч? Отпадает, муж же будет в курсе покупки. А если в их семействе возникли разногласия и муженек готовит для своей жены скромную квартирку за какие-нибудь грехи, решив порвать с ней? Но он бы мог подобрать для своей пассии и более лучший вариант! Хотя... если он решил расстаться с Галиной, то и эта квартира должна быть ей в радость, другой бы вообще не стал тратиться на то, что потеряло всякую стоимость, и выбросил бы ее, как использованный матрас. Это у них как два пальца об асфальт. Вполне реальный исход!»

Но что-то не нравилось Егору в визите своей бывшей супруги. Не нравилось, и все! Что именно, его затуманенный спиртным мозг пока просчитать не мог. Но он поймет причину беспокойства. Поймет обязательно, только не будет ли это для него поздно? А с другой стороны, что может быть поздно? Ему ничто и никто не угрожает, никому он не нужен, даже собственному участковому, раз не был востребован сразу же после увольнения в результате упразднения отряда спецназа «Вепрь». Интересно, какому штабному умнику в лампасах пришла в голову бредовая мысль уничтожить малочисленный, с роту, но очень действенный, дававший иногда просто потрясающие результаты, горный разведывательно-диверсионный отряд? Единственное в своем роде подразделение времен войны в Афганистане.

И как бы он был нужен сейчас, в Чечне, в охоте за главарями бандформирований сепаратистов, спасении пленных, освобождении заложников! Существуют, конечно, и «Альфа», и «Вымпел», и спецназ ГРУ, да и дело свое они знают. Только вот «Вепрь» имел свою специфику действий очень мелкими, по два-три офицера, группами, автономно и неограниченно по времени и пространству. Своеобразные «свободные охотники за скальпами». Конечно, автономность их находилась под контролем, но не более, и связь между всеми группами, спутниковая кодированная связь, существовала, чтобы оказать в случае необходимости помощь друг другу. Это имело место, но никак не мешало командиру отряда и командирам групп решать поставленные задачи самостоятельно, исходя из собственного видения обстановки, а не согласно боевому уставу или установкам сверху. Сколько раз группы отряда «Вепрь» наводили шухер в Пандшерском ущелье, вотчине неуловимого, как считалось, Ахмад Шаха Масуда? Там, куда так и не смогли пробиться регулярные части сороковой армии. Да что теперь об этом вспоминать? Их расформировали и раскидали по «учебкам», не найдя лучшего применения. А затем многих и уволили, к черту! Как и командира, подполковника Астафьева, которому в то время было всего тридцать лет. Вот так и закончилась блестящая карьера последнего командира канувшего в Лету «Вепря». Одним росчерком пера какого-то высокопоставленного недоумка с большими, шитыми золотом звездами. Надо признать, он мог бы остаться, Астафьеву предложили должность командира учебной части. Но, привыкший воевать, он не согласился! И тут же попал под сокращение, как раз начавшее набирать свой губительный ход. Пенсию, правда, дали. Вопрос в другом – какую? Ту, которую он заслужил, не раз и не два смертельно рискуя жизнью, будучи трижды раненным и награжденным пятью боевыми орденами? Как бы не так!

Его заместитель по отряду и друг по жизни Паша Галкин остался в армии и сейчас командует полком в Чечне. Они, еще до начала последнего запоя, совершенно случайно встретились у Казанского вокзала. Паша, к сожалению, спешил, до самолета на Моздок оставались считанные часы, и поговорить как следует им не удалось, но минимум информации о судьбе товарища Егор получил. И судьба Паши складывалась, мягко говоря, ни к черту! Жена, всегда такая жизнерадостная, полная оптимизма, Люда умерла при родах, так и не родив Галкину ребенка, а полк его, разбросанный по горным районам мятежной республики, судя по всему, завис в Чечне надолго, организационно войдя в состав сил постоянной дислокации. Но Паша еще служил, и штаб его располагался недалеко от Аргуна. Но Егору сейчас было не до Паши, своих проблем хватало.

Так что же не понравилось Егору в визите его бывшей жены? Ну уже то, что он состоялся, факт сам по себе необычный! Но объяснимый. Квартира! Хотя Астафьев чувствовал, что не в ней дело. Была какая-то подоплека под вариантом сделки с недвижимостью. Сейчас ломать голову не стоит. Его опять замутило, а значит, надо выпить! Через три дня все прояснится. А сейчас пошло оно все куда подальше, у него есть деньги и потребность их истратить! Но, как назло, целый день не было Хомяка. А самому днем выходить из дома не хотелось. Не хотелось, чтобы соседи увидели, в каком он виде. Поэтому он в очередной раз закутался в плед и попытался уснуть, что, как ни странно, ему удалось.

Пропажу ножа Астафьев не заметил.