Глава 1
Двое в одном
Наступила ночь, и тьма окружила нас плотным кольцом. Казалось, мира за пределами светового круга не существует, а есть только мы и все. Мы это я, Дед, так и не приходящий в сознание, Эдичка, спеленутый с ног до головы, Тимур и крысеныш. Где был кот, я понятия не имел. Хотя, судя по тому, как активно он участвовал в нашем разговоре, находился он где-то неподалеку.
— И что мы станем с ним делать? — поинтересовался я, глядя на Эдичку.
Дед промолчал. Не знаю, слышал он мой вопрос или нет.
— Убить! — это было мнение Питера. Однако его мнение интересовало меня в последнюю очередь. А к чьему мнению мне еще стоило прислушиваться. К мнению Тимура? Этот пионер, по-моему, до сих пор не разобрался что тут к чему. К тому же он «зверек». Мнение крысеныша? У такого как он мнения своего быть не может, и уж я точно буду последним, кто к его мнению прислушивается. Кот…
«Кстати, а ты что об этом думаешь?»
— Возьми его с собой.
«Это еще зачем?»
— Пригодиться.
Я задумчиво прикусил губу, потом обошел костер и оказавшись лицом к лицу с торговцев, наклонился к нему, внимательно посмотрел в глаза.
— А ты, как думаешь, что мне с тобой делать, а?
— Отпустить… — губы Эдички дрожали, и весь он выглядел напуганным, перепуганным.
— С какой радости? Чтобы ты снова на нас вояк навел. Нет уж, мил человек, так не выйдет, не получится.
— И что ты станешь со мной делать?
В порыве злобы я выхватил нож, размахнулся, только вот всадить в глаз не смог. Рука не поднялась. Я ошарашено замер. Попытался снова ударить Эдичку, и снова у меня ничего не получилось. Я замер совершенно ошарашенный.
«Что происходит?»
— Вот об этом нам стоит поговорить.
«Так это твои шутки, Барсик недоделанный!»
— Нет, — ответил Рыжик. — Я тут не при чем. Это кто-то другой. Я уже говорил тебе, что могу общаться с тобой только потому, что у тебя в отличии от других, открыт телепатический канал.
«Телепатический канал?»
— Нет разницы в том, как его называть. Кто-то открыл твой телепатический канал, и ты…
«И я стал больным на голову.»
— Не совсем так. Ты стал частично управляемым.
«То есть?»
— С помощью этого канала тебе можно внушить мысль о том, что нужно сделать то или иное действо.
«И ты можешь?»
— Нет. Если бы я обладал такой силой, я бы использовал тебя совсем по другому. У каждого из нас своя цель. Моя цель — отыскать дверь, ведущую назад, вы смой мир.
«Но мне сказали, что ты явился сюда как Бич Божий, в погоне за крысюками».
— Это лишь отчасти верно. Наши взаимоотношения несколько сложнее, чем взаимоотношения охотника и дичи. Тем не менее, скажем так… в какой-то миг я слишком увлекся и совершил необдуманный поступок, за что расплачиваюсь и по сей день.
— Хорошо. Предположим, кто-то поймал меня на эту удочку, но при чем тут Васильевский остров? Почему Дед, да и ты, собственно хотите именно туда. Куда безопасней было бы осесть где-нибудь в ГДР и торговать с финиками.
Какое-то время кот молчал. Я решил уже было, что он обиделся и, как обычно, по-английски удалился. Но все оказалось совсем не так. Стоило мне попытаться вновь переключить свое внимание на тех, кто сидел со мной у костра, как кот заговорил снова.
— Не знаю, нужно ли тебе это знать… Вот, к примеру человек, которого ты зовешь Дедом, не спешил тебя посвящать. Однако рано или поздно ты все равно узнаешь… В общем ходят слухи, что на Васькином острове есть дверь, которая ведет не в другой мир, а в другие времена. То есть ты можешь вернуться в прошлое и исправить свои ошибки.
— Предположим. Только тебе это зачем?»
— Затем же, зачем и тебе. Хочу вернуться в прошлое и исправить свои ошибки, хочу вернуться в прошлое и попасть домой.
— Ну, а я-то, точнее… мы… тебе зачем? Судя по тому, насколько незаметно передвигаешься, мы в виде прикрытия тебе совершенно не нужны.
Сказал и уселся у костра, уставился на Эдичку. Убить или не убить? А Эдичка словно понимал, о чем это я думаю. Я видел, как поблескивают капли пота, сползающие у него по щекам. И тут мне смешно стало. Всего несколько дней назад мы сидели точно так же, ну почти точно так же, только до наоборот. Я был связан, а он вершил мою судьбу, а теперь роли поменялись.
Я сидел и молчал, разглядывая Эдичку, а потом словно повинуясь какому-то внезапному импульсу, я поднялся, шагнул к нему, и, что есть силы, врезал ему по лицу. У Эдички аж глаза округлились. Нет, он наверное решил, что я его убивать буду, только я решил по-другому. А может, это за меня решили. Объяснения кота были слишком туманными. В любом случае, стоило подождать до утра. Только вот Дед мне не нравился. Не жилец он был, это точно. Если до утра дотянет, и то праздник будет.
— Ты о своем приятеле сильно то, не жалей. Ты спать ложись, отдохни. И помни, если мы до нужной двери доберемся, то все будет чики-чики. Ты сможешь заново кусок свой жизни прожить, только ошибки, которые сделал, исправишь.
— Думаешь получиться?
— На то эта дверь и существует. Из-за этого Дед к ней и шел, потому как хотел переиграть что-то в своей жизни, а может во всех ваших.
Я только головой покачал.
— А ты бы хотел, что-то в своей жизни изменить? — повернулся я к Тимуру.
— То есть как «изменить»? — не понял тот.
— Ну, если б можно было назад в прошлое вернуться и снова прожить отрезок жизни, поступить по другому или как…
— Я б в тот день в магазин не пошел, — с загадочной улыбкой на лице пробормотал Тимур. — Я б дома остался и посмотрел что случиться.
— Тогда ты, наверное, погиб бы. Болтун\ говорил, когда все это случилось почти все, кто был в городе погибли.
— Может погиб бы, а может и нет, — задумчиво продолжал Тимур. — Зато все было бы по-другому.
— Может ты и прав, — согласился я. Остальных можно было и не спрашивать. Мутант он мутант и есть, будет есть что есть. А крысеныш… нет, все таки интересно… — Скажи, — повернулся я к крысюку, — а за что тебя твои к смерти приговорили?.
— Хотеть вернуться домой.
— И все?
Крысеныш молчал.
— Ты хотел вернуться домой и за это тебя приговорили к смерти? По моему, ты еще слишком мал…
— Возраст не важно. Наш царь править тут, зло править. Дома он — никто. Один из слуг. Он не хотеть домой. И те, кто рядом с ним не хотеть.
— Так… понятно, — протянул я. — А как ты собирался вернуться домой?
— Искать путь. Говорят он есть. Я искать. Меня ловить. Потом судить…
— Потом казнить, — печально добавил я. — А кот, кто он?
— Враг.
— А точнее?
Но точнее крысеныш так ничего объяснить и не смог. То ли у него не хватало словарного запаса, чтобы растолковать мне, кем на самом деле был Рыжик, то ли он не знал, ввиду своей молодости. И еще мне странно было, что крысеныш говорит по-русски. В этом было нечто противоестественное.
Шло время. По идеи мне нужно было встать и громогласно объявить: мол завтра по утру отправляемся на Васильевский остров. Только я ничего похожего не делал, потому как странно себя чувствовал. С одной стороны понимал: идти нужно. Или дверь во времени найдем, тогда все проблемы сами собой решаться, или просто проберусь поближе к северным окраинам города. Существовал, конечно, более легкий путь: переправиться через Неву где-нибудь на юге и через Охту спокойненько выбраться в северные районы. Но только там меня наверняка ищут вояки. Никто из них и подумать по посмеет, что я через территорию крысюков ломанулся. Только вот Эдичка… Успел он военных вызвать? Нет, скорее всего, нет. Иначе его бы так от страха не трясло. Но на всякий случай я решил подстраховаться: ночевать не у костра, а в бараке, только с нормальным полом. И еще: я хотел выйти к заливу и немного почиститься, а то вид у меня, скажем прямо, был никудышным.
В общем «отдохнули» мы у костра, а потом я приказал мутанту и Тимуру Деда в барак оттащить. Сам же, костер притушил, да растяжечку поставил. Так, если кто сунется, так в первую очередь к костру, а мы о том сразу узнаем. А потом вместе с крысенком отправился в дальний барак, только тут меня ждало принеприятнейшее известие.
Только я залез на деревянный настил, как Тимур меня новостью ошарашил:
— Ваш друг умер.
В первый момент я хотел сказать, что никакой мне Дед не друг, а так знакомец, и вообще во всю эту передрягу я из-за него попал, да только тут до меня дошло то, что Тимур мне сказал:
«Ваш друг умер».
Вот те номер, взял и помер. И что? Как я теперь без него на Васькин попаду? Это он ходы-выходы в центре города знал, а я то в тех краях никогда не был. Вообще искатели в основном тусовались на юге, да юго-востоке. Самые отважные доходили до Смольного — там у вояк пост, но не дальше. Многие о Зимнем мечтали. Раньше там, говорят, мировой музей был. Только не слышал я ни разу, чтобы кто-то дошел до него. Там аномалия на аномалии, и радиация, и гравитация, и чудиков, и юдиков всяких… Только вот Дед помер. И что теперь? Ведь это большое счастье, что нам шоссе перейти удалось, а ведь могли вон как Тимур, в статусе застрять и торчать там или до новой Катастрофы или до Страшного Суда.
Да, Дед… Дед… подвел ты меня… можно сказать подставил по полной программе.
— Ты уверен, что твой друг так тебе нужен?
Ну, вот теперь еще и кот. Совсем я о нем забыл.
— Слушаю внимательно… Да, уверен.
— Тогда есть один способ, только тебе он может не понравиться.
— Не понравиться?
— Долго ты будешь меня переспрашивать?
— Ладно, извини, — вот только перед котами я еще не извинялся. Последнюю мысль я засунул как можно дальше, попытался спрятать ее, так чтобы ментальный сканер Рыжика не заметил. — Так что ты там про Деда говорил?
— В течение суток после смерти разум любого разумного существа можно переместить в иной носитель.
— Так, пожалуйста, с этого места поподробнее и на русском.
— Я уже «говорил», что общаясь с тобой не использую слов. Слова использует твой разум. Я проецирую тебе в разум образы, благодаря открытому ментальному каналу, твое подсознание само облекает их в нужные слова. Но это так, с сведению. Что же касательно твоего приятеля… У тебя — открытый метальный канал. Если ты сможешь подключиться к его разуму, он сможет перейти в твой мозг. И тогда у тебя в голове будет жить Дед. Захочешь, сотрешь его. Но это все равно, что человека убить.
— То есть ты хочешь, чтобы я подселил в свое тело Деда?
— Я хочу добраться до временного портала и убраться из твоего вшивого мира!
— Понятно.
Я сел, пытаясь разобраться, что к чему. Неужели и в самом деле такое возможно: взять разум одного человека, да и переписать его в голову другому. Я о много в СПб слышал, порой искатели такие байки загибали, что хоть сесть, хоть встать, но эта… Это выходит, что у меня в голове будет сидеть Дед. А как же неприкосновенность личности?
Хотя какая тут к чертям неприкосновенность! Вот так и застыл, сам в себя погруженный и полный тягостных раздумий. Где-то далеко завывали дикие собаки, громко стрекотали сверчки, в соседнем ангаре под порывами ветра била об стенку железная пластина. Мысли мои неслись кувырком и ничего определенного я придумать не мог.
— Решайся, хуже не будет. В конце концов, всегда можешь стереть его память или передать в другой биологический носитель…
Рыжик вещал что-то, только я его не слышал. Я думал о чем-то о своем. Только, чем больше я об этом думал, тем меньше мне это нравилось.
— Хорошо, я согласен, — не уверен, что это было мое решение. Может всему виной тот самый неведомый «кукловод»? Только я уже был в том состоянии, когда невозможно отличить свои мысли от чужих. — И что мне делать?
— Прежде всего расслабься. В таком напряженном состоянии ты ничего не добьешься. Потом… пусть тело Деда ровно уложат на спину: ноги вместе, руки вытянуты вдоль тела…
Я отдал соответствующее приказание и Тимур с мутантом хоть и удивились, но точно выполнили все мои распоряжения.
— Теперь встань на колени так, чтобы мертвец упирался стопами в твои бедра. И четко выполняй все мои распоряжения.
Я машинально повиновался.
— Постарайся выгнать из головы все посторонние мысли. Попробуй ни о чем не думать. Теперь сосредоточь все внимание на макушке. Расслабь макушку. Все внимание на лоб. Расслабь лоб…
И пошло поехало, пока не дошли до пальцев на ногах.
— Теперь представь что тело твое пустое изнутри, а в макушке гигантский поршень. И этот поршень начинает движение вниз выдавливая из тебя все мысли и желания…
Проделав с десяток медитативных упражнений, порядок и суть которых я и не вспомню, мы через полчаса наконец-то перешли к главному.
— А теперь представь, что внутри головы твоего друга золотистый сверкающий шар. Представь что этот шар медленно скользит внутри его тела и переходит в твое… — голос Рыжика был мурлыкающий, завораживающий. А может, такие интонации предавало ему мое подсознание.
Я не заметил, как тело мое обмякло, и я повалился на пол, погрузившись в глубокий сон. Тимур говорил, что они с Питером тогда очень испугались. А вдруг я умру? Потому как если мутант был голов к жизни в СПб, то о Тимуре этого сказать никак нельзя было. И только убедившись, что я жив, они отправились спать, даже часового не выставив. Я потом их за эту беспечность взгрел не по детски. Ладно, я, меня тогда Рыжик вырубил, а они тоже хороши. Наплевав на все, беспечно завалились спать посреди СПб. Приходите, твари разные, какие угодно, отведайте нас неразумных…
Только вот сон у меня был странный. С одной стороны я вроде бы и спал, а с другой стороны мне казалось, что нахожусь в странном месте. В первый момент, я решил, что это сон такой, только это был не сон.
Я парил в темноте, медленно вращаясь. И в этой тьме, как мне казалось, не было никого кроме меня. Потом неожиданно далеко-далеко вспыхнула маленькая светлая звездочка. Шло время, и она начала постепенно приближаться ко мне, становясь все больше и больше. Через несколько минут я уже видел, что это не просто звездочка, а человек — Дед, такой, каким он был лет двадцать назад, а то и больше. С его лица исчезли глубокие морщины, сложившиеся в маску отчаянья. Еще минута, и он повис в пустоте напротив меня, внимательно меня разглядывая.
— Спасибо, Угрюмый, что «приютил меня».
Я хотел сказать, что думаю, по этому поводу, только не сказал. Такое было ощущение, словно кто-то говорит моими устами.
— Рад был тебе помочь. Но знаешь моя роль в спасении твоего «я» невелика.
— Подозреваю, — согласился Дед. — Ты хочешь добраться до временного портала.
— Да, — кивнул я. — И не я один. Все мы хотим.
— Мы — понятие растяжимое.
— Я, кот, крысюк, «зверек» из магазина, твой…
— Вот о нем не надо. Дважды проходил я через этот портал, желая только одного: чтобы Питер никогда не родился и всякий раз он появлялся на свет.
— Но…
— Только в последний раз что-то изменилось и я не смог пробраться на Ваську.
Я кивнул.
— А теперь ты решил попасть туда на моем горбу?
— Ну, если ты не решишь стереть меня, то да. Я вновь вернусь в свое тело, в прошлое, но буду помнить что случилось, и постараюсь, чтобы все пошло по-другому.
— Предположим, — кивнул я. — Но чтобы все вышло, как ты хочешь, ты должен побольше рассказать мне о том, что нас ждет впереди.
— Зачем? Ты хороший искатель, Угрюмый. Ты сам в нужный момент сообразишь, что делать, а мой рассказ заставит тебя предвзято смотреть на вещи.
— Может ты, Дед, и прав, но все же…
— Иди вперед, — и он стал постепенно отдаляться от меня, таять, растворяться вол тьме.
— Но! — я попытался было броситься к нему, но лишь замолотил руками и ногами в пустоте. Мне было не дотянуться до Деда, не ухватиться за него, чтобы схватить, подтянуть к себе, привести к ответу.
Я забился, замолотил руками и ногами по воздуху, дернулся и… проснулся.
Весь в холодном поту я лежал на дощатом полу там, куда меня перенесли Тимур и Питер. Откуда-то тянуло прохладным ветерком. Пропитанный специфическими запахами осени — запахом сухой лебеды и прелых листьев, он рождал грустные мысли: размышления о дальней дороге. О том, что придется несколько дней пробираться по неизвестной мне местности, а печальной участи мутанта, обреченного…
Стоп! Стопе! Стоп!
Вот это точно не моя мысль. Откуда она взялась? А, так я же вчера приютил Деда. Господи, какая глупость. Помедитировал и чей-то разум вселился мне в голову.
— Не чей-то, а мой.
— Дед!
— Нет, техасский рейнджер.
Странное это было ощущение, словно у тебя отнялась часть головы, и именно из нее наносится голос, только никто его, кроме тебя не слышит. Я мысленно тяжело вздохнул. Выходит ничего мне не приснилось и не пригрезилось.
— Теперь ты, что, все мои мысли знать будешь?
— Буду, — согласился подселенец.
— И?
— Ну, влиять я на тебя не смогу. Так умный совет дать разве что…
— Не стоит.
Я потянулся и резко сел. Вот ведь морока на мою голову. И откуда все это взялось? Почему именно мне так «повезло»?
Волевым усилием я заставил себя открыть глаза. Я все еще был в том же самом ангаре. В нескольких метрах от меня лежало тело Деда. Чуть подальше спали Питер и Тимур. Рядом с ними свернутым тюком валялся Эдичка. А крысеныш? Я покрутил головой. Нет, крысеныш был на месте — сидел в углу сжавшись, нахохлившись. Нахмурившись я внимательно посмотрел на него. Кстати, а как его зовут? Не называть еже его постоянно крысенывшем. Стоп. Меня «крысеныш» вполне устраивал. Кого из тех, кто влез мне в голову это имя не устраивает. Я хотел было задать этот вопрос вслух, но промолчал. А мое-то какое дело? Пусть будет не «крысеныш».
— Замерз?
Крысенышь закивал. Я медленно приподнялся. Все мышцы тела ныли, словно я год грузил уголь на карьере. Стараясь не обращать внимание на неприятные ощущения, я поднялся, потянулся, потом вновь повернулся к крысенышу:
— Все тихо?
Крысеныш снова закивал.
— Ну, пойдем к костру, согреемся, чайка заварим.
При слове «чаек» крысеныш поморщился. То ли он чая не любил, то ли не знал, что это такое.
На улице было препротивно: все заволокло туманом, да так что едва можно было разглядеть соседний ангар.
Осторожно подойдя к кострищу, я в первую очередь убрал растяжку, а потом занялся костром.
— Как тебя зовет? — поинтересовался я не поворачиваясь.
Крысеныш какое-то время молчал, потом тихо произнес:
— Ветерок.
— Ветерок? — удивился я.
— А чего ты хотел? Грызун Ужасный, — тут же встрял Дед. — Наверняка, его имя — набор непроизносимых звуков. А Ветерок… вполне адекватный перед, хотя о деталях можешь поинтересоваться у Питера. Он лучше меня знает язык крысюков.
— Теперь я даже посрать в одиночестве не смогу?
— Не стал бы утверждать, что подобное времяпровождение принесет мне удовольствие.
— Я — быстро бегать и быстро думать, как ветерок.
— Насчет быстро думать, это ты в точку, — усмехнулся я.
— А ты и шутить умеешь?
— Может заткнешься? — в этот раз я не на шутку разозлился.
— Молчу… молчу…
Костер быстро разгорелся. Ночью дождя не было и вчерашнбие угли оказались сухими. Тем временем Ветерок принес воды в огромной пластиковой банке. Она была мутной и пахла то ли красной, то ли каким-то смазочным веществом. Я не стал спрашивать, где он ее взял. Меньше знаешь, лучше ешь. Три таблетки очистителя. Потом двойной армейский фильтр и на выходе оказалась прозрачная безвкусная жидкость вполне годная к употреблению. Поставив чай, благо в припасах Эдички даже котелок нашелся, я послал Ветерка за остальными. Вскоре они появились. Мутант печальный, с низко опущенной головой, и Тимур толкавший перед собой Эдичку. Расселились у костра. Настроение у всех было не веселое, да и сырой туман не способствовал веселью.
По кругу пустили здоровенную металлическую чашку с чифирем, куда я плеснул еще граммов сто водки.
Первым тягостное молчание нарушил Тимур:
— Что с трупом делать будем? Надо ж его похоронить.
Однако Тимура никто не поддержал.
— Тебе надо, ты и хорони, — фыркнул я.
Тут же мутант возмущенно задергался. Я видел, как сжимаются его руки. Казалось еще чуть-чуть и он на меня бросится.
— И что мне с ним делать? Застрелить.
— Дай я сам с ним поговорю, — попросил Дед.
— А он тебя слушать станет?
— Обычно слушал.
— Ну, валяй.
А дальше я впервые испытал странное чувство отстраненности. Я был и в то же время не был. Я словно висел в пустоте, где нет никаких ориентировав, причем я чувствовал, что что-то происходит вокруг моего тела. Что-то говорилось, что-то происходило, но я всего лишь присутствовал, не в состоянии понять, что же происходит. Сколько времени это длилось, не знаю, но, скорее всего, минут двадцать, а потом Дед позвал меня:
— Может возвращаться. Я все уладил.
— Вот спасибо тебе, мил человек, — ответил я, вложив в эти слова весь сарказм, что накопился у меня за последние несколько лет.
А потом раз… и снова я был сам собой.
Казалось, у костра ничего не изменилось. Все сидели на своих местах, только вот ощущение напряжения исчезло. Все словно разом вздохнули с облегчением, только момент самого вздоха я пропустил.
— И что вы тут без меня решили? — поинтересовался я.
