Книга: Операция "Изольда"
Назад: Глава 6 Сны в Р’льехе Из воспоминаний Григория Арсеньевича Фредерикса (Продолжение)
Дальше: Глава 8 Не совсем человек Из воспоминаний Григория Арсеньевича Фредерикса (Окончание)
Глава 7
Большая охота
(Окончание)
Ельск. Август 1941
Сколько их в кущах,Сколько их в чащах —Ревом ревущих,Рыком рычащих!В. Высоцкий. «Заповедник»
Машина так резко затормозила, что Василий едва не слетел с брони. Мысленно отругав себя за то, что не послушал Григория Арсеньевича и не полез в бронированное нутро, Василий соскользнул на землю.
Справа расстилалось бескрайнее поле, посреди которого догорала времянка «медузы-горгоны», слева протянулся старый забор из красного кирпича, за которым возвышалось облезлое здание экспериментальной лаборатории.
Обойдя машину и оглянувшись, Василий понял, в чем дело. Впереди дорога резко сворачивала к воротам забора из красного кирпича, и прямо на повороте красовалась здоровенная лужа. Такие лужи на дорогах могли оказаться поистине бездонными, а вытаскивать бронемашину из грязи… Нет, это малоприятное занятие.
Легковушка остановилась сразу за бронемашиной. Григорий Арсеньевич вышел и в сопровождении пары автоматчиков прошел вдоль машин.
— И что тут у вас? — недовольным голосом поинтересовался он.
— Очередная лужа, — фыркнул Василий. — Будем форсировать преграду?
— Я не об этом, — отмахнулся Григорий Арсеньевич. — Это что такое? — и он ткнул рукой в сторону ворот.
Василий с удивлением перевел взгляд. А что… ворота как ворота, металлические, открыты нараспашку… но… и аут, чуть приглядевшись, он заметил несколько серебристых нитей, протянувшихся через открытое пространство.
— Посмотрим, — объявил Григорий Арсеньевич, выбрался на обочину и, обойдя лужу, решительным шагом подошел к воротам. — Интересно, что это? — пробормотал он себе под нос, не ожидая никакого ответа.
— Проволока? — высказался Василий, но унтерштурмфюрер лишь отмахнулся, словно считал предположение Василия некой глупостью, на которую и внимания особого обращать не стоит. Потом он резко повернулся к одному из эсэсовцев и отдал какой-то приказ. Автоматчик тут же вытащил штык-нож и протянул его барону. Тот взвесил в руке оружие, а потом что есть силы, наотмашь рубанул по нити. Раздался страшный скрежет, и в руках Григория Арсеньевича осталась одна рукоять, а лезвие, перерезанное надвое, упало на землю.
— Так я и думал…
— Что это?
— Молекулярная нить — смертоносная паутина. Если бы машина въехала в ворота, эти нити разрезали бы ее, как кусок масла.
— Но…
— Нить столь тонкая, что моментально убивает… Вот только откуда она взялась? — Григорий Арсеньевич осторожно наклонился к одной из серебристых паутинок, внимательно разглядывая ее. — И что-то говорит мне, что она естественного происхождения.
— Вы думаете, там… — Василий кивнул в сторону лаборатории, — завелся паук?
— Скорее всего… И тварь эта может оказаться очень неприятной, — потом Григорий Арсеньевич повернулся, отдал солдатам несколько приказов и жестом попросил Василия отойти за бронемашину. — Сейчас рванем этот кирпичный забор. Надо же как-то пройти на территорию. Посмотреть, что там все-таки происходит.
Василий лишь фыркнул, но послушался.
— А что вы предполагаете обнаружить там? — поинтересовался он, пока они стояли за машиной, ожидая, пока солдаты заложат пару гранат.
Григорий Арсеньевич пожал плечами.
— Ты нашел трех шогготов. Точнее, двух… Двух разумных шогготов. Да, я слышал, что такие тоже бывают. Двух мы с тобой уничтожили… Будем считать, что уничтожили. Третий, освободившийся до твоего появления, исчез в подвале церкви. После этого тут стали твориться всякие несообразности. Тем более, что привезли шогготов отсюда. Значит, третья тварь бежала именно сюда. Но почему? Откуда взялись мертвяки, понятно. А вот чудовища: полулюди, полу… в общем, не важно. Откуда они взялись?
— Выходит, в этом здании есть нечто…
— Выходит, что так.
— Врата, как вы говорили?..
— Не будем гадать.
Неожиданно с другой стороны машины ухнуло. Осколки кирпича шрапнелью брызнули в разные стороны.
— В следующий раз надо взять с собой взрывчатку, — проворчал Василий.
— Да уж, — проворчал Григорий Арсеньевич, стряхивая с рукавов пыль. — Осколочные гранаты — не самое подходящее средство для уничтожения заборов.
Тем не менее, обойдя бронемашину, они увидели, что цель достигнута. В кирпичном заборе зияло почти ровное отверстие, в которое вполне мог протиснуться человек. Двое автоматчиков, ловко орудуя лопатами, как ломами, быстро увеличили отверстие почти вдвое.
— Что ж, добро пожаловать в святая святых профессора Троицкого, — объявил Григорий Арсеньевич, жестом предлагая Василию первому пролезть в дыру. Тот мгновение колебался. «Лучше бы он этих черных крыс вперед пустил, — подумал Василий. — Если и сдохнут, так хоть не жалко будет». А потом решил, что не стоит показывать свою нерешительность: чего-чего, а прослыть трусом в глазах Григория Арсеньевича он не желал. Наконец, выставив вперед вилы, на манер копья, Василий вздохнул и, словно ныряя в омут, шагнул за забор.
Он оказался на узкой дорожке между кирпичной стеной и стальным ангаром с полукруглой крышей. Вдали все так же безмолвно возвышалось здание лаборатории. Василий нервно огляделся, словно ожидал увидеть то ли новое чудовище, то ли толпу мертвецов, алчущих отведать его плоти. Но нигде никого не было видно. Дорожка из розового гравия, справа и слева от которой протянулись две линии пожухлой травы, забор из красного кирпича, пологая крыша из нержавейки. Ни души…
Вскоре рядом с оперуполномоченным оказались десять эсэсовцев. Однако, несмотря на это, Василий чувствовал себя не в своей тарелке. Нервно перебирая пальцами деревянную рукоять вил, он то и дело оглядывался, словно ждал нападения.
Нет, в самом деле, если где-то натянута паутина, то неподалеку должен прятаться паук. Кроме того, по приблизительным прикидкам, на территории лаборатории должно было находиться не меньше тридцати оживших мертвецов…
Последним на территории появился Григорий Арсеньевич.
— Ну, что? Огляделись? — поинтересовался он, а потом прибавил что-то по-немецки. Эсэсовцы ответили ему нестройным хором. — Тогда вперед! Чего ждем? — удивился унтерштурмфюрер. — Вперед, вперед, не задерживайтесь, — и повторил то же по-немецки.
Однако эсэсовцы не слишком спешили идти вперед. Сбившись в толпу, они переминались с ноги на ногу, поигрывая лопатами и вилами. Василий же решительно зашагал вперед. Он чувствовал себя римским гладиатором, которому предстоит выйти на арену к десятку разъяренных львов.
Неожиданно перед ним открылся пустой двор. На противоположной стороне возвышалось трехэтажное здание лаборатории. В дальнем конце двора была платформа, куда выходила одноколейка, на которой стоял одинокий товарный вагон. И нигде никого.
— А где же хозяин паутины? — невольно вырвалось у Василия.
— Посмотри туда, — и Григорий Арсеньевич, невесть как очутившийся рядом, показал куда-то на дальний угол здания. — Вон туда!
Василий проследил за «указующим перстом», и то, что он увидел, ему совершенно не понравилось. Где-то чуть выше второго этажа из-за угла здания торчала лапа — мохнатая паучья лапа, заканчивающаяся острым, как бритва, черным когтем. Судя по ее размеру, паук был ростом с человека, а то и больше. Омерзительный такой паучишка с толстыми лапками, покрытыми щетинистыми черными волосами.
— Однако наш друг не спешит на свидание.
— Мы не тронули его паутину.
— А нож?
— Так… — неопределенно протянул Григорий Арсеньевич. — Задета была всего одна нить. А если бы появилось какое-то крупное существо, то нити завибрировали бы, и началось…
— И что теперь?
Григорий Арсеньевич внимательно посмотрел на дальний угол дома.
— Ну, если тут начнется заварушка, тварь эта наверняка очнется. С другой стороны, судя по нитям, прикончить ее будет не так уж и просто… Если бы эти создания были еще и разумны…
— Ну, тогда нам точно пришел бы конец.
— Ты, Василий, пессимист. Неужели ты до сих пор не осознал, что худой мир всегда много лучше доброй войны.
— Так вы думаете договориться с этим пауком?
— Посмотрим.
— А там, в деревне…
— Меня застали врасплох. Там были зомби, с ними не договоришься. Мертвеца ведет ненависть к живым, да и только… А тут… Оставайтесь на месте, а лучше, чуть отойдите, так чтобы с площади вас видно не было. У обычных пауков хоть глаз и много, зрение плохое, но кто знает, что за тварь прячется там за стеной.
И, взяв лопату у ближайшего эсэсовца, Григорий Арсеньевич решительным шагом направился к середине площади. Однако шел он не спеша. Внимательно смотрел под ноги, чтобы случайно не задеть нить, что привело бы к весьма печальным последствиям. Оказавшись посреди площади, унтерштурмфюрер нарисовал острием лопаты вокруг себя круг, а потом стал выводить в пыли странные иероглифы. Непривычные человеческому глазу, они казались живыми, словно змеились по земле. Закончив все приготовления, Григорий Арсеньевич подобрал с земли камешек и, прицелившись, швырнул его в лапу спрятавшейся твари. Лапа дернулась, но чудовище по-прежнему оставалось за домом. Тогда Григорий Арсеньевич повторил попытку, в этот раз взяв камень поувесистей.
Тварь зашевелилась. С того места, где стоял Василий, было видно, как медленно зашевелились огромные волосатые лапы. Эсэсовцы приглушенно переговаривались у него за спиной, и когда Василий, повернувшись к ним, махнул рукой, приказывая отойти, они подчинились — попятились, прячась за угол ангара. Василий тоже на всякий случай отошел подальше. Кто его знает, что в голове у этого чудовища? Однако с того места, где остановился оперуполномоченный, было отлично видно, что происходило на площади.
Вот из-за угла высунулось еще несколько мохнатых лап и показался сам паук — огромная округлая тварь размером с легковой автомобиль. Тело твари, неприятного болезненного желто-бурого цвета, было усеяно островками черных, как смоль, волос. Но, в отличие от обычного паука, этот был вооружен десятком черных щупалец, позади которых, словно фонари, сверкали два огромных фасетчатых глаза, больше напоминающих глаза какой-нибудь стрекозы. Василия аж передернуло. Ну почему все эти твари так омерзительно выглядят?
Несколько секунд паук сидел неподвижно, потом, видимо, разглядев Григория Арсеньевича, начал быстро спускаться по стене. А может, он выглядывал, есть ли еще поблизости враги?
Двигался паук с невероятной скоростью. Слетев со стены, он за пару секунд добрался до середины площади и остановился в нескольких метрах от Григория Арсеньевича. Вытянув щупальца, он попытался с ходу схватить унтерштурмфюрера, но не тут-то было. Щупальца словно натолкнулись на невидимую преграду. Григорий Арсеньевич словно стоял в невидимом цилиндре. Неожиданно он поднял руку вверх, словно призывая тварь, замер и заговорил на странном языке. От звуков, которые вырывались из горла Григория Арсеньевича, по телу шла дрожь, была в них некая неприятная нечеловеческая составляющая.
Как по волшебству тварь оставила свои попытки. Ее щупальца безвольно повисли в воздухе, а потом она ответила унтерштурмфюреру на том же самом языке. Только голос твари звучал много неприятнее, словно кто-то водил ржавой пилой по срезу стекла. Василий скривился. Интересно было бы узнать, о чем они говорят?
Разговор длился минут десять, а то и больше.
Но вот Григорий Арсеньевич повернулся и махнул рукой, подзывая к себе:
— Василий!
Василий напрягся. Что-что, а идти на площадь не хотелось. «Паук» выглядел совершенно омерзительно, и оказаться рядом с ним не хотелось. Тем более, что автомат его вряд ли взял бы, а вилы — слишком слабое оружие, вряд ли ими можно остановить вот такое чудище.
Григорий Арсеньевич позвал снова.
— Василий, подойди. Никакой опасности нет.
Держа вилы наперевес, готовый в любой момент нанести удар, Василий медленно вышел на площадь.
— Наш новый друг согласился помочь нам, — начал Григорий Арсеньевич, указав рукой на чудовище. — Суть в том, что там внизу были смонтированы врата — врата Йог-Сотота. Как я предполагал, это устройство сродни Стоунхэнджу, но если там есть сочетание земляного сооружения и камня, то здесь лишь «стоун»… Короче, товарищу Троицкому удалось создать ворота между нашим миром и миром Йог-Сотота. Все точно, как я предполагал, — и унтерштурмфюрер вновь обратился к «пауку» на нечеловеческом языке.
Они говорили минут пять, после чего Григорий Арсеньевич вновь повернулся к Василию.
— Согласно рассказу нашего нового союзника Л'ярта, врата были снова активированы. Это сделал убежавший шоггот… Почему в этой стране ничего нельзя сохранить нетронутым. Ну, лежат ящики из какой-то там лаборатории, ну зачем в них лезть! Кретины!
— Вы имеете в виду меня? — удивился Василий.
— Нет, кретинов из охраны командарма. Тех, кто освободил первого шоггота. Тот рванул назад, в свой отчий дом, параллельно наплодив живых мертвецов, а потом активировал врата. И началась экспансия чудовищ.
— Но каким образом он их…
— Создает, ты хочешь спросить? И почему вся местность не нафарширована ими до отказа? Понятия не имею. Но думаю, я разберусь, когда мы их захватим и перевезем в «Логово дождевого червя-2».
— Вы хотите подарить этот «аппарат» немцам? — удивился Василий.
— В первую очередь, я хочу понять, как он работает. Я хочу поговорить с Йог-Сототом.
— А потом?
— Мы уже обсуждали это. Не станем говорить дальше. Тут слишком много ушей.
— Но…
— Так вот, наш новый не скажу «друг»… «союзник» согласен проводить нас к Вратам и помочь разобраться с шогготом и его воинством.
— А взамен?
— Взамен я обещал ему безбедное существование в одном из «заповедников» рейха.
— «Заповедников»?..
— Василий, здесь не то место и не то время…
Оперуполномоченный согласно кивнул. Нет, порой он и сам начинал сомневаться в лояльности Григория Арсеньевича. В такие минуты он чувствовал себя предателем, человеком, который не просто перешел на сторону врага, но и активно ему помогает. И тогда только уверенный тон унтерштурмфюрера не давал ему «слететь с катушек», броситься на врагов, позабыв обо всем на свете.
Сейчас же, глядя на чудовищного паука — творение Древних богов, он вновь задавал себе вопрос, насколько далеко собирается зайти Григорий Арсеньевич, и когда же они начнут «обратный отсчет», а если начнут, не будет ли для этого слишком поздно. Вот Катерина, она давно должна была бежать из «Логова дождевого червя-2», а вместо этого пассивно наблюдала за стройкой, которую развернули фашисты на территории бывшего монастыря. И более того, она помогла штурмбанфюреру Хирту разбирать архивы Троицкого…
— Ну как, Василий? Готов совершить очередной подвиг?
Оперуполномоченный поморщился.
— Подвиг?
— Вряд ли мне удастся уговорить бравых воинов Рейха отправиться к воротам в компании нашего нового союзника, поэтому нам, скорее всего, придется действовать вдвоем. Готов?
— Угу! — мрачно протянул Василий.
Григорий Арсеньевич снова обратился к пауку. Тот ответил, лениво шевеля щупальцами. В какой-то миг Василию показалось, что щупальца эти совершенно невесомы, что они парят в воздухе сами по себе, едва заметно колышась на слабом ветерке.
Неожиданно тварь развернулась и быстро направилась в сторону здания. Григорий Арсеньевич поспешил следом. Василию же ничего не оставалось, как пойти за ними. И только сделав первые несколько шагов, Василий понял, почему унтерштурмфюрер даже не попытался позвать эсэсовцев. Все, что сейчас происходило, не вписывалось ни в какие ворота, и если бы Василий не был человеком, привычным к подобной «чертовщине», он бы и сам не поверил в происходящее.
Паук же тем временем подошел к большим двустворчатым дверям, ведущим в глубь здания. Однако не успели щупальца чудовища коснуться их, как двери сами собой распахнулись, и из здания навстречу чудовищу вышли несколько человек — в основном женщины и старики. Они, словно слепцы, шли, вытянув вперед руки. Живые мертвецы. Василий поморщился. Перебор. Гигантского паука, женщины-змеи и неведомой козлоногой твари вполне хватит для ночных кошмаров. Но восставшие мертвецы… Человеческие лица, перекошенные от злобы ко всему живому! А ведь совсем недавно это были обычные люди, его соотечественники.
Василий покрепче взял лопату, собираясь вступить в бой, но его участие не понадобилось. В воздухе что-то просвистело, и тончайшая, почти невидимая, нить-паутинка, крепкая, как стальное волокно, хлестнула по фигурам бывших крестьян, рассекая плоть, словно раскаленный нож кусок сливочного масла. Во все стороны полетели фрагменты тел. Однако никакой крови не было.
Григорий Арсеньевич и Василий замерли от неожиданности. А паук пополз дальше, словно и не заметил противников. Людям ничего не оставалось, как последовать за ним в здание, двигаясь осторожно и стараясь не наступать на куски тухлого мяса.
Внутри все оказалось много хуже. Весь пол и стены большого зала, куда они попали, миновав двери, был залит какой-то странной слизью бурого цвета. Однако паука такая обстановка ничуть не смутила. По-прежнему не снижая скорости, он двинулся вперед по широкому коридору. Тело паука было достаточно велико, чтобы занимать большую часть прохода. Его когти на концах лап с неприятным звуком входили в бурную жижу.
Несколько метров темного коридора, и они очутились в большом зале — видно, к задней части трехэтажного дома был пристроен небольшой ангар, в центре которого на возвышении стояло два каменных обломка, очень напоминающих доисторические колонны. А перед ними, словно стражи, застыли мертвецы. Однако они ничего не смогли сделать против нитей гигантского паука. Несколько мгновений, и все было кончено. Однако нигде не было видно ни чудовищ, ни разумного шоггота. Конечно, может статься, он скрывался в толпе собравшихся мертвых и был разрезан на куски паучьей нитью. Да и других чудовищ нигде видно не было…
Закончив сечу, паук отполз чуть в сторону, и Василий с Григорием Арсеньевичем подошли поближе к каменным колоннам.
— И что это за гадость?
— Врата, как я и говорил.
— Врата?
— Да. При активации между этими колоннами создается поле, которое может переместить тебя в иной мир.
— И куда же конкретно?
— Куда пожелают Древние. Не забывай, мы всего лишь пешки в их игре, и то, что порой нам кажется свободой выбора, таковым не является. Если обстоятельства складываются удачно, ты не замечаешь божественного влияния, если нет — высшие силы подталкивают тебя к решению той или иной проблемы.
— И все-таки, откуда-то эти врата тут взялись.
— Думаю, изначально они находились не здесь. А если учесть, что неподалеку отсюда силовой узел, то я думаю… скорее всего, они изначально находились где-то на территории монастыря.
— Но смысл…
— Тут организовали секретную лабораторию. Врата перевезли сюда, не задумываясь о тайном смысле их расположения, может даже, изначально не подозревая, что это такое на самом деле. Но… обрати внимание на силовые кабели. Ты помнишь, что собирался делать Троицкий в том городе, в Антарктиде? Он ведь тоже использовал электричество для какого-то эксперимента. Он уже тогда знал многое про врата Йог-Сотота.
— Так вы хотите сказать, что такие врата не одни?
— Насколько мне известно… — но договорить Григорий Арсеньевич не успел.
Странный звук, напоминающий щелчок гигантского переключателя, заставил обоих вздрогнуть. Они отступили назад, когда зеленоватые искры побежали по древнему, искрошившемуся, местами стертому камню.
— Что происходит?
— По-моему, кто-то включил эту штуку.
— И как ты себе это представляешь? — обернувшись, Григорий Арсеньевич обменялся несколькими скрипучими фразами с пауком. — Похоже, наш друг тоже не понимает, что у них тут происходит.
Все больше становилось искр, бегущих по колоннам, все ярче сверкали электрические узоры, опутывающие мшистый камень.
А потом неожиданно между колоннами возникло какое-то странное свечение, сгустившееся в крошечное сверкающее облачко.
— Раз кто-то включил эту штуку, а мертвецы этого сделать не могли…
— Значит, тот, кто нам нужен, — там, где выключатель этой силовой установки, — закончил Василий за Григория Арсеньевича.
— Правильно мыслишь, — похвалил унтерштурмфюрер. — А раз так, то я за этой тварью. Попробую ее остановить, а вы держите тут оборону.
Василий хотел было возразить, но Григорий Арсеньевич, крикнув что-то нечленораздельное пауку, побежал вдоль колонн, в дальний конец зала, куда уходили кабели питания. Оперуполномоченный хотел было остановить своего учителя, но сдержался. Что он, в конце концов, дитя малое, за которым нужен глаз да глаз. «Ничего, сам справлюсь», — подумал он и тут же с опаской покосился на чудовище, застывшее рядом с ним. Что бы там ни говорил Григорий Арсеньевич, а паук выглядел опасной, отвратительной тварью. Однако, похоже, сам паук об этом не знал, он стоял на месте, терпеливо ожидая, что же случится дальше.
А светящееся облачко между колоннами становилось все больше и больше. Его поверхность начала разглаживаться и теперь больше всего походила на обратную сторону старого, местами осыпавшегося зеркала. Василий ждал, а зеркало становилось все больше и больше. Наконец, когда диаметр его достиг более метра, в середине зеркала начал вздуваться пузырь. Словно кто-то из-за зеркала хотел пролезть в наш мир, но не мог никак преодолеть сопротивление. «Нарыв» на серебристой поверхности становился все больше и больше.
Он лопнул с громким всхлипом, и через образовавшуюся дыру в наш мир устремилось с десяток зеленовато-серых, словно наполненных слизью, щупалец. Кто бы ни был новый «гость», он был по размеру много больше Василия. Стрелять по этим извивающимся конечностям никакого смысла не было.
Василий покрепче схватился за вилы, приготовившись подороже продать свою жизнь. В том, что эта схватка окажется для него последней, он не сомневался. Но тут вперед шагнул паук. Он хлестнул по щупальцам тонкой серебристой нитью. Василий видел, как паутинка, только что превратившая толпу мертвецов в груду кусков плоти, обвила толстые конечности неведомой твари, не в силах с ходу перерезать их, а потом с громким щелчком лопнула.
Вот щупальца уже заполнили все серебристое пространство, пытаясь расширить дверь между мирами, чтобы чудовище смогло выбраться в нашу реальность. Паук попытался метнуть еще несколько нитей, но по-прежнему неудачно, а потом одно из щупалец коснулось мохнатой лапы союзника, и паук взвыл от боли, дернулся вперед, и его тонкие черные щупальца слились с огромными зеленоватыми щупальцами неведомой твари.
Василий с ужасом наблюдал за «битвой титанов». Что мог сделать он со своими вилами против новой твари. «Может, надо было очертить врата колдовским кругом, чтобы ничто не смогло выбраться из них, — пронеслось в голове Василия. — Зря Григорий Арсеньевич ушел. Он бы наверняка что-то придумал». И тут же, словно напоминая об унтерштурмфюрере, где-то в дальнем конце зала грохнули два выстрела.
Василий дернулся было в ту сторону. Наверняка Григорию Арсеньевичу нужна помощь. Иначе он давно отключил бы эти врата. А без энергии…
Василий сделал два шага в сторону, и тут страшная боль обожгла ему ногу. Это было нечто ужасное, ни с чем не сравнимое ощущение, словно его кожи коснулся предмет из космоса, навеки замороженный в вакууме. Василий посмотрел вниз. Тонкий усик серого щупальца обвил его ногу. И такую боль и холод он почувствовал сквозь сапог. А не дай бог, это щупальце коснется голой кожи. Василий взвыл, то ли от боли, то ли от отчаяния. Он попытался ударить щупальце вилами, но те скользнули по серой плоти, словно она была вылеплена из камня. Где-то далеко-далеко грохнул выстрел, но Василию он показался лишь отдаленным хлопком. А щупальце, обвившее его ногу, становилось все толще и толще. Через несколько секунд оно уже было толщиной с руку, а еще через пять-шесть мгновений — толщиной с человеческую ногу. Со стороны могло показаться, что это всего лишь резиновая оболочка, которую кто-то накачивает кашеобразной субстанцией.
Последнее средство. Василий схватился за маузер с заговоренными пулями. Взгляд его начал мутнеть от ужасной боли. Казалось, в ноге не осталось ни одной целой косточки, ни одного неповрежденного нерва. Несколько раз он нажал на курок и продолжал жать, хотя собачка мертво щелкала. А потом тьма сомкнулась, и оперуполномоченный потерял сознание…
* * *
Небо над головой было усыпано россыпью отвратительных желтоватых звезд, больше похожих на перезревшие гнойники. Василий потряс головой, пытаясь прийти в себя. Он лежал посреди голой каменной равнины, которую кое-где пересекали уродливые трещины. А прямо перед ним возвышался то ли город, то ли замок. Высокие черные стены, башенки, минареты и зиккураты вперемежку с церковными маковками и остроконечными крышами костелов.
Вокруг царила тишина, и только ветер где-то высоко-высоко над головой иногда пускался в тоскливый пересвист.
«Где я? Что со мной? Как я сюда попал?»
Василий сел, коснувшись ладонью ледяной каменной поверхности, потом встал. Еще раз огляделся. Если не считать едва различимого города вдалеке, вокруг ничего не было. В нездоровом свете звезд каменная равнина казалась настоящим преддверием ада. А может, так оно и было в самом деле?
«Что было со мной, прежде чем я очутился здесь? — подумал он. — Я… Я…» Он тут же вспомнил чудовищные щупальца, врата, паука, отчаянно сражавшегося с гостем из иного мира. «Может, это та, неведомая тварь утащила меня сюда?» Василий тут же опустил взгляд, посмотрел на ногу. Нет, нога была как нога. Все в порядке, и сапог цел. Так что же все-таки с ним случилось?
Откуда-то издалека донесся неприятный, режущий ухо, звук Василий вздрогнул всем телом, повернулся. Да, без сомнения, звук доносился со стороны безликого черного города-замка. Неожиданно его гигантские ворота раскрылись, кто-то вышел на равнину и решительным шагом направился в сторону Василия. А дальше произошло нечто удивительное. Василий оставался на месте, фигура на горизонте едва двигалась, и тем не менее, казалось, один шаг незнакомца приближал его к Василию метров на сто, не меньше.
Несколько секунд, и незнакомец оказался рядом с Василием. Он оказался сгорбленным старикашкой в полосатом халате и чалме салатного цвета. Лицо его скрывала тонкая газовая вуаль, а тощая, похожая на клешню, рука со складками морщинистой, покрытой старческими пятнами кожи сжимала кривой посох, с петлей на конце. Настоящий выходец с Востока, таких Василий во множестве видел у стен мечетей в Красном Туркестане.
Какое-то время старик и Василий стояли, молча разглядывая друг друга. Газовая вуаль, закрывавшая лицо старика, казалась тончайшей, но, сколько Василий не пытался, он так и не смог толком рассмотреть незнакомца. Его черты были неуловимы, словно они постоянно менялись, перетекая из одного в другое.
— Кто ты? — наконец хриплым голосом выдавил Василий. — Кто ты? И где я?
— Я — Умр ат-Тавил, самый древний из живущих, одно из земных воплощений Йог-Сотота. Можешь называть меня по-простому, дед Тавил.
Но из всего сказанного Василий, казалось, уловил только одно слово:
— Земных? Мы на Земле?
— Ты на Земле, а мысли твои — в Стране снов, — ответил старик.
— И…
— Мы поговорим, и ты вернешься назад, в реальность.
— Вернусь… — Василий содрогнулся всем телом. — Но там же…
— Ты вернешься, и пусть Ктулху укажет тебе путь. Я же вынужден говорить с тобой совершенно по иному поводу.
— ?..
— Ибо сомнения сокрыты в твоих мыслях. Ты до сих пор пребываешь под влиянием Красной звезды — символа Черной магии, знака сатанистов.
— А вы что, хотите, чтобы я примкнул к фашистским агрессорам или, как Григорий Арсеньевич, звание у них получил?
— Тот путь еще более тернист и ведет в глубины небытия. Хотя немцы честны со своим народом, а коммунисты убивают своих, причем тех, кто наиболее рьяно служит режиму… И тот, и другой путь ведет в бездны ада, но если фашистские палачи рано или поздно получат свое, то коммунисты в своих красных от своей же крови одеяниях будут процветать. Хотя немцы в сравнении с ними истинные гуманисты… Но не будем спорить об этом… — и старик вытянул руку, видя, что Василий собирается заговорить. — Я призвал тебя для того, чтобы подготовить к тому, что случится. Поверь, в нужный момент ты должен подменить свою возлюбленную. Ты должен ступить на тернистый путь «Изольды», и тогда пророчество старой колдуньи потеряет силу.
— Какое пророчество… — начал было Василий, и тут же в его памяти возник старый костел и всплыли слова: «Найдешь Судьбу, но не распознаешь… Спасешь Судьбу, но не ублажишь… Испытаешь Судьбу, но не позволят…» — А при чем здесь это? — начал было Василий.
— Ваша Судьба предначертана, но ты можешь все испортить, если не решишься… Теперь иди и помни: когда нужно будет шагнуть вперед, приняв дар Судьбы, ты должен это сделать, пусть даже этот дар покажется тебе проклятием. И помни, если ты пойдешь по указанной тебе дороге, Боги будут на твоей стороне, и врата Кадата будут всегда открыты для тебя…
Василий потряс головой.
— Я ничего не понимаю…
— Врата Кадата будут всегда открыты для тебя… — словно в трансе, повторил старец.
Василий потянулся к нему. У него возникло непреодолимое желание сорвать со старика вуаль, заглянуть ему в глаза, потребовать объяснения трех странных пророчеств, которые он произнес. Да и кто такой этот самый Умр ат-Тавил? Раньше Василий где-то слышал это имя. Вот только где?
Но сорвать вуаль со старика ему не удалось. Дед Тавил отступил на шаг и оказался метрах в ста от Василия. А потом весь мир закружился. Василий, почувствовав тошноту, опустился на колено.
— Мы еще не раз встретимся, — донесся, словно издалека, голос старика. — Город на плато Лэнг ждет тебя…
Василий потянулся за стариком, но фигурка того становилась все меньше и меньше. Звезды кружили в небе, словно огни гигантской карусели.
Тряхнув головой, Василий попытался прийти в себя, но не получилось. Пытаясь превозмочь тошноту и головокружение, он опустился на землю, закрыл глаза…
* * *
Боль в ноге была чудовищной. Василий извернулся всем телом, пытаясь принять более удачное положение, но это не помогло. Тогда, стиснув зубы, чтобы не закричать, он открыл глаза.
Врата «потухли». Пол был завален какими-то обломками и залит бурой вонючей жидкостью. Повсюду лежали обрубленные щупальца неведомой твари, а чуть поодаль лежал обмотанный ими паук. Судя по всему, он или издох, или находился на грани жизни и смерти. Обвитый щупальцами, он лежал на боку, вяло подергивая огромными волосатыми лапами, увенчанными огромными когтями.
После этого Василий обратил внимание на свою ногу, стянутую щупальцем. Превозмогая боль, он потянулся, вытащил из голенища другого сапога штык и попытался освободить ногу. Ничего не получилось. Щупальце было, словно каменное. Тогда, извернувшись, упершись свободной ногой в петлю серой массы, он постарался выдернуть ногу из ловушки. С первого раза ничего не получилось, да и было страшно. Василий вскрикнул, потом напрягся и попробовал еще раз. В этот раз попытка увенчалась успехом.
Сапог и портянка остались во власти неведомой твари, а нога освободилась.
Какое-то время Василий лежал на полу, пытаясь прийти в себя, отдышаться, и только потом, собрав в единый кулак все свое мужество, посмотрел на свою ногу. Что он ожидал увидеть? Изуродованную, почерневшую плоть или ярко-красную кожу? Но нет, нога была как нога. Так, несколько красных пятнышек, словно уколы от шприца, и все… Да и боль постепенно отступала. Наконец Василий оправился настолько, что попытался встать. На удивление, это ему удалось. Он даже мог ступать на «раненую» ногу. Правда, идти босиком по осколкам стекла, каменному крошеву и лужам слизи неизвестного происхождения было занятием не из самых приятных.
То ли шагая, то ли прыгая на одной ноге, Василий добрался до паука. Да, похоже, с этой тварью тоже было покончено.
Василий вздохнул с облегчением. Пусть даже это друг, пусть верный союзник, пожертвовавший своей жизнью, но… но все же гигантская паукообразная тварь не внушала ему доверия. А вспомнив, с какой легкостью чудовище уничтожало оживших мертвецов… Может, и лучше, что тварь «пала смертью храбрых» в «борьбе за правое дело». Кроме того, Василий вовсе не хотел, чтобы такая зверушка оказалась в одном из фашистских зоопарков. «А если бы они начали разводить таких тварей?» И воображение Василия тут же нарисовало ему отвратительную картину. Пауки атакуют расположение наших частей. Солдаты, которые сотнями гибнут от почти невидимых нитей… и ни пули, ни снаряды не могут остановить чудовищных тварей. Однако тварь погибла, а для бесплодных мечтаний время было не самое подходящее.
Василий еще раз огляделся.
— Григорий Арсеньевич! — позвал он. — Григорий Арсеньевич!
Но никто ему не ответил.
Хоть унтерштурмфюрер и «отключил врата», самого его нигде видно не было. И он не отзывался. Василий вытащил из кобуры маузер, снял с предохранителя и, осторожно двигаясь, похромал в обход ворот. Эх, полцарства за сапог!
Позади ворот возвышалось нагромождение каких-то ящиков, силовые установки, что-то еще, но Григория Арсеньевича нигде не было видно. Неужели с ним и в самом деле что-то случилось?
Однако все опасения Василия оказались напрасны. Обогнув переносной генератор, он увидел своего учителя. Тот в полном здравии, ссутулившись, сидел на краю одного из ящиков. В руке у него был револьвер, а рядом на земле лежали мертвецы.
Василий, то прыгая на одной ноге, то осторожно ступая, подобрался и сел рядом с ним.
Какое-то время оба сидели молча.
— Чего не отзывались-то? — первым спросил Василий.
— А чего глотку рвать понапрасну, — в тон ему ответил Григорий Арсеньевич. — Как твои дела?
— Мои вроде в порядке, только вот ногу слегка зацепило, — и Василий продемонстрировал голую ногу. — А пауку трындец, скопытился. Эта тварь у врат его доконала.
Григорий Арсеньевич глубоко вздохнул:
— А может, так и надо? — задумчиво протянул он. — Вот останься этот паук жив… и что бы мы с ним делали? Отдали в лаборатории Хирта? Так он неизвестно что из него бы изготовил. А так… как говорил один мой давнишний знакомый: «нет человека — нет п-гх-облем».
— Цинично вы рассуждаете, Григорий Арсеньевич…
— Это не я… Это все те, кого вы так любите, дорогой Василек… Ладно, не стоит сейчас опять заводить всю эту политическую бодягу, тем более, что пока мы под немцами, нам выставлять себя патриотами нет никакого смысла. Лучше подумаем, что делать дальше…
— А что, собственно?..
И тут Григорий Арсеньевич показал Василию руку, которую до этого держал, прижав к животу. Рукав черной формы был разорван, и чуть ниже локтя ткань была вся пропитана кровью.
— И?
— Скоро превращусь в одно из этих чудовищ, — с печалью в голосе ответил Григорий Арсеньевич.
Василий с недоумением посмотрел на своего учителя.
— Этого быть не может. Неужели для этого Ктулху позволил вам бежать?.. Нет, вы не можете стать одной из этих тварей. Что тогда будет со мной и Катериной? Ведь Хирт…
Григорий Арсеньевич лишь похлопал Василия по плечу.
— Ну, не думаю, что от этой напасти нет спасения. Только вот искать верное средство у нас времени нет.
— И что станем делать?
— Сейчас отдышусь, и поедем назад в «Логово дождевого червя»… Вот ведь мерзкое название… Пусть пришлют сюда команду для демонтажа врат. Главное, чтобы они успели перевезти их и остатки архива Троицкого в монастырь до того, как это… — он кивнул на свою руку.
— И все-таки… — протянул Василий, а потом, словно вспомнив что-то, хлопнул себя рукой по лбу и спросил: — Кстати, вы случайно не знаете, кто такой Умр ат-Тавил?
Григорий Арсеньевич, отстранившись, с удивлением посмотрел на Василия.
— Да… Я встречал этого человека… Но… Встречал далеко отсюда. Где ты слышал это имя?
Василий на мгновение замялся, словно не зная, с чего начать, а потом заговорил.
— Ну, когда вы побежали выключать врата… Кстати, вы нашли третьего шоггота?
Григорий Арсеньевич покачал головой.
— Нет… Рассказывай, а потом мы поговорим о продолжении Большой охоты…
— Так вот, из врат полезли щупальца. Паук сцепился с ними, а меня схватили за ногу. От боли я вырубился и оказался в странном месте, ничуть не похожем на обитель Дагона. Там я и встретил Умр ат-Тавила…
— Последний раз, когда я его видел, он отправлялся в Кадат…
— Да, это название я тоже слышал. Кадат на плато Лэнг.
— Выходит, тебе и в самом деле довелось повстречаться с одним из воплощений Йог-Сотота. Но почему он заинтересовался тобой? Что нужно от тебя ключнику миров?
Григорий Арсеньевич снова покачал головой.
— Надеюсь, потом ты подробно расскажешь мне об этой встрече. А сейчас… Сейчас нужно браться за дело: нужно перевезти все это и заново смонтировать. Кроме того…
Где-то далеко закричал кто-то на немецком.
Григорий Арсеньевич замолчал, прислушиваясь.
— Похоже, нас уже ищут.
— Потеряли.
— Скорее всего, прибыл кто-то из лагеря.
— Подмога?
— Пойдем, посмотрим, — Григорий Арсеньевич, не торопясь, поднялся и, придерживая укушенную руку здоровой, медленно побрел к выходу, мимо врат и все еще агонизирующего паука.
Василий хотел было последовать за своим учителем, но скривился, наступив босой ногой на что-то колючее. На мгновение он замер, оглядывая мертвецов. На одной из мертвых женщин были старые резиновые калоши огромного размера. Василий выругался. Что-что, а подобную обувку он не жаловал. Но делать было нечего. Или опять шагать по обломкам и осколкам босиком. Стянув с ноги женщины калошу, он сунул в нее ногу. Удобно не было, но так он, по крайней мере, мог ходить.
Поспешив за Григорием Арсеньевичем, он вскоре оказался на улице. Там все изменилось. Исчезли часть стены и ворота. Во дворе стояли бронемашина и пара грузовиков. Эсэсовцы суетились, закидывая фрагменты человеческих тел в кузов одного из автомобилей. Хромая, Василий обошел военных, убирающих останки, и подошел к Григорию Арсеньевичу, который беседовал с Августом Хиртом.
— Покажи ногу профессору, — попросил унтерштурмфюрер.
Василий поднял ногу в галоше, упершись пяткой в борт бронемашины, засучил брючину. Хирт, усмехнувшись, поправил пенсне и склонился над ногой оперуполномоченного. Он долго изучал крошечные ранки, потом, повернувшись к Григорию Арсеньевичу, задал несколько вопросов. Тот ответил.
«Интересно, о чем это они?» — подумал Василий. Его очередной раз подвело незнание языка.
— Господин Хирт считает, что тебе очень повезло, — наконец обратился к Василию Григорий Арсеньевич. — Он собирается внимательно исследовать эти следы в лаборатории. Ни с чем похожим он раньше не сталкивался…
— А вы сами? — поинтересовался Василий.
Григорий Арсеньевич печально вздохнул.
— Каждая из этих тварей по-своему оригинальна. Скорее всего, она ввела тебе какой-то яд.
— И теперь я умру?
Унтерштурмфюрер лишь усмехнулся.
— Не все так печально. Боюсь, твои проблемы ерунда по сравнению с моими, — он чуть сдвинул рукав, показав плоть вокруг раны, которая стала чернеть, приобретая зеленоватый оттенок.
— Пока тут разгребают, нам придется провести один небольшой эксперимент, — после этого он обратился к Хирту. Тот кивнул. Потом они о чем-то заспорили и, наконец, придя к какому-то соглашению, пожали друг другу руки, после чего Григорий Арсеньевич вновь повернулся к Василию. — У тебя еще остались «заговоренные пули»?
Василий кивнул.
— Маузер! — потребовал Григорий Арсеньевич, протянув руку.
Василий вынул пистолет и передал его Григорию Арсеньевичу.
— Что вы собираетесь делать?
Унтерштурмфюрер не успел ответить. На зов Хирста подошел здоровенный немец, и Григорий Арсеньевич отдал ему маузер, а потом вновь повернулся к Василию.
— Есть только один способ попробовать вылечиться от этого.
— ?..
— Ты видел паука, змею и чудовище в деревне. Все они испытали превращение, коснувшись врат. Если ничего не сделать, я превращусь в зомби… осталось не так много времени. Я думаю, стоит вернуться. Вновь активировать врата… и я попробую остаться в живых.
— Но ведь вы можете превратиться…
— В любом случае это лучше, чем зомби. К тому же, если что-то пойдет не так, Отто меня пристрелит, — и Григорий Арсеньевич кивнул в сторону эсэсовца.
— И никаких возражений, Василий. Я специально отдал ему твой маузер, потому что у тебя могла бы рука дрогнуть, а Отто выстрелит без всякого колебания.
— Выстрелит?..
— Пристрелит, если что пойдет не так, — он вздохнул, а потом, махнув рукой, предлагая всем следовать за собой, пошел внутрь здания.
— Но Гри…
Унтерштурмфюрер только махнул рукой.
— Мы должны пойти на это, Василий. Помни то, о чем мы говорили там, у генератора. Не стану повторять. А пока мы с господином Хиртом проведем маленький эксперимент.
Василий захромал назад к вратам. Несколько эсэсовцев столпились возле мертвого паука, опутанного обрубленными щупальцами. Отто и Григорий Арсеньевич подошли к колоннам. Хирта нигде видно не было. В самом деле, куда он подевался?
Кто-то крикнул из-за ящиков, и тут же послышалось низкое гудение. Вновь по старинным колоннам побежали зеленые искры. Василий весь напрягся. Неужели снова? Взглядом он поискал свои вилы, которые обронил где-то в зале. Ни их, ни его сапога, сжатого щупальцем, нигде видно не было. Единственное, что осталось у Василия, — штык. Только вот чем он сможет помочь Василию, если из врат опять полезет какая-нибудь гадость?
Колонны искрились все сильнее. Постепенно между ними снова начало образовываться белое облачко. Григорий Арсеньевич шагнул вперед и вытянул укушенную руку. В какой-то миг на фоне белого облачка появилась серебристая поверхность. Быстрое движение, и унтерштурмфюрер сунул укушенную руку по локоть в серебристую жидкость.
Назад: Глава 6 Сны в Р’льехе Из воспоминаний Григория Арсеньевича Фредерикса (Продолжение)
Дальше: Глава 8 Не совсем человек Из воспоминаний Григория Арсеньевича Фредерикса (Окончание)
