Глава 3
УСАДЬБА МЕЧУРАЙТИСОВ
Лето 1942
Я стою, стою спиною к строю, —
Только добровольцы — шаг вперед!
Нужно провести разведку боем, —
Для чего — да кто ж там разберет…
Кто со мной? С кем идти?
Так, Борисов… Так, Леонов…
И еще этот тип
Из второго батальона!
В. Высоцкий
«Разведка боем»
Первые лучи восходящего солнца окрасили небо в странный розовый свет, но внизу на дороге и у подножия деревьев еще властвовала ночная тьма. Она словно цеплялась за каждый куст, каждую веточку, не желая уходить, уступая место дневному свету.
Василий на секунду зажмурился, потом покрепче сжал рукоять парабеллума и замер, откинувшись на мягкую спинку сиденья. Хотелось спать. И вообще он чувствовал себя смертельно усталым, а ведь сама операция толком еще не началась и едва ли можно было себе представить, что ждет их впереди. Одно было ясно: в ближайшие двадцать четыре часа спать не придется.
Рядом с ним бодро крутил баранку Кашев. В немецкой форме Павел Александрович преобразился, превратившись в настоящего ганса, а монокль лишь добавил сходства. Что ж, может им и повезет. Только бы немцы не начали их расспрашивать. Хоть Кашев и знал язык врагов, но вряд ли мог сойти за немца. «Эх, сюда бы сейчас Григория Арсеньевича, — пронеслось в голове Василия. — Вот уж кто по-немецки шпарил будьте-нате. Да и остальные языки он вроде бы знал довольно неплохо. Что значит старое образование». И в который раз Василий пожалел, что всякий раз увиливало от рабфака или курсов повышения квалификации, куда то и дело пыталось загнать его начальство. Однако сейчас об упущенных возможностях жалеть было поздно.
Машина притормозила. Впереди был шлагбаума и рядом с ним мотоцикл — первая застава на пути к цели. В коляске мотоцикла застыл за ручным пулеметом здоровенный эсэсовец — морда шире каски. Его точный брат близнец широко зевая подошел к авто со стороны водителя, аккуратно постучал в дверцу, и когда Кашев чуть опустил стекло, сказал что-то по-немецки. Диверсант что-то ответил и протянул часовому бумаги. Василий напрягся: в бумагах — то он не сомневался, а вот что касается выговора Кашева.
Часовой забрал бумаги, какое-то время молчал, изучая их, потом вернул, отдал честь, отошел в сторону и что-то крикнул автоматчику у шлагбаума. Тот начал поднимать деревянную преграду, а солдат у пулемета расслабился.
Неожиданно часовой вновь наклонился к щелке опущенного стекла и что-то сказал Кашеву, тот кивнул, надавил на газ и автомобиль медленно пополз вперед.
Когда пост остался позади, Василий не поворачивая головы поинтересовался:
— И что он сказал напоследок?
— Посоветовал быть поосторожнее, в окрестностях бродит группа советских диверсантов, их еще не выловили.
Василий хмыкнул. Было бы смешно, если бы не было так грустно.
— Только не думайте, что нам так же гладко удастся миновать остальные посты, — продолжал Кашев. — Немцы вовсе не такие наивные…
«И кому это он собирается рассказывать! — едва не взвился Василий. — Человеку, который пару месяцев прожил в „Логове дождевого червя“». Он уже хотел было сказать своему спутнику пару нелицеприятных слов, но во время сдержался, потому как миссия его по уничтожению архивов профессора Троицкого была тайной, и не стоило говорить о ней, пусть даже с товарищем по оружию. Кто его знает, вот попадут они снова в кабинеты выходцев Первого отдела ГУГБ или в этот СМЕРШ, а там что лишнее всплывет. Нет, для человека связавшего свою жизнь с борьбой против потусторонних тварей, и при этом живущего в стране воинствующего материализма: молчание — настоящее золото…
Второй пост при въезде в усадьбы оказался более многочисленным. Бронемашина, пяток мотоциклов, несколько палаток, не КПП, а настоящий походный лагерь. Тем не менее, и здесь немцы оказались довольно беспечны. Они пропустили машину с диверсантами, лишь мельком взглянув на документы и перебросившись с водителем парой слов. А может, все дело было не в беспечности часовых и не в феноменальном везении, а в том, что машину и в самом деле ждали еще прошлым вечером.
Однако при третьей проверки документов, уже непосредственно у ворот усадьбы произошло ЧП. Часовой что-то спросил, Кашев ответил, судя по всему невпопад. Немец отступил и, крикнув что-то остальным, взялся за автомат, но сидевший на заднем сидении Бешенный выстрелил первым. Пули прошили часового.
Теперь все зависело от быстроты и от того, насколько фашисты сонные. Василий с первого выстрела снял часового на площадке у ворот. Машину качнуло. Из багажника вывалился Сема. Откатившись в сторону, он установил на сошки ручной пулемет и ударил по мотоциклистам, мимо которых мы только что проехали.
Василий распахнув дверцу тоже выпрыгнул из авто и помчался к площадке часового, чтобы поднять шлагбаум перед воротами. Краем глаза заметил, как Гвоздь выскочив с другой стороны авто взял на прицел окна башни у ворот. Пока все шло согласно плану.
Взвизгнув тормозами машина подалась назад, а потом с разгона устремилась к воротам. К тому времени, как она на полной скорости приблизилась к ним, Василий уже поднял шлагбаум, а потом так, на всякий случай перекинул за ворота пару гранат. Охнуло, грохнуло… Машина со всего маха врезалась в ворота и прошла сквозь них, как нож сквозь масло.
В какой-то миг Василию показалось, что время застыло. Все вокруг, да и он сам стали двигаться как в замедленном кино. Вот он прыгает за мешки пулеметного гнезда, хватается за пулемет. Сема вскочив бежит к воротам, а Василий открывает огонь, прикрывая его бегство. У ворот уже суетятся Бешенный и Гвоздь, закладывая взрывчатку, а где-то внутри усадьбы надрывается автомат Кашева.
И вновь вдоль дороги ударил пулемет Семы.
Василий как ошпаренный выскочил из пулеметного гнезда и со всех ног помчался в сторону ворот. Сколько до нее? Метров пятьдесят. Оперуполномоченный мчался изо всех сил. Он видел, что Гвоздь и Бешенным закончили работу и Гвоздь стал пятится, разматывая провод адской машинки, а цыганенок помчался на подмогу Кашеву. Неожиданно у Семы заклинило пулемет. На мгновение наступила зловещая тишина. Казалось вот-вот и случится что-то страшное, но ничего подобного не случилось, потому что немцы ожидали чего угодно, но только не нападения «в лоб».
Василий проскочил мимо Семы и Гвоздя, и, чуть притормозив, метнулся за автомобиль замерший поперек двора. Автоматная очередь прочертила землю всего в шаге от него. Вскинув парабеллум Василий прицелился в автоматчика в окне второго этажа. Выстрелил, и еще до того, как подстреленный им фашист исчез в глубине дома заорал:
— Взрывай!
Позади грохнуло. На мгновение Василий оглянулся. Часть башни над воротами обрушилась, полностью перекрыв проход. Все точно по плану. Теперь немцам — тем, кто остался снаружи не так-то просто будет пролезть в усадьбу. Хотя усадьба не крепость, удержать ее долго не удастся. Тем более, что через час-два тут будут все окрестные военные части. Да оборона усадьбы и не входила в планы диверсантов.
— Сема, ты следишь за воротами. Остальные на зачистку!
И выскочив из-за машины, Василий словно заяц зигзагами понесся через двор. Еще ночью, разрабатывая план этого безумного нападения, они договорились, что он идет через главный вход, Гвоздь — через хозяйственные пристройки левого крыла, Бешенный — правого, Сема прикрывает тыл, а Кашев обеспечивал огневое прикрытие и должен был прийти на помощь, если кому не повезет. То, что против них было человек пятьдесят ничуть Василия не смущало. Ранний утренний час и дерзость нападения должны были сыграть им на руку, к тому же большая часть боевиков СС осталась снаружи, что же до научной элиты Аненербе — это не бойцы, и Василий отлично это знал…
Взлетев вверх по лестнице, в дверях, ведущих в главный зал усадьбы, он нос к носу столкнулся со здоровенным эсэсовцем. Тот, еще толком не протер глаза и на мгновение опешил, уставившись на Василия, однако оперативник даже не стал останавливаться. Подсечка и рывок и немец кубарем покатился прямо под пули Кашева.
Василий стелой влетел в зал, грохнулся на пол, уходя от пуль с площадки второго этажа и откатился за старинный журнальный столик. Пара выстрелов и один из эсэсовцев рухнул вниз с пулей во лбу, а второй отступил внутрь темного коридора.
Большой зал был почти пуст, если не считать пары кофейных столиков и кресел. Сами стены весьма скромной отделки в немецком духе — брусья мореного дерева поверх отштукатуренных стен создавали обманчивое впечатление помещения большого объема. Наверх, на второй этаж вели две лестницы, вытянувшиеся по обе стороны дальней стены. Они сходились точно напротив входных дверей у черного зева коридора — точно копией коридора первого этажа.
На мгновение Василий задумался. Что делать? Идти по первому этажу? Но тогда те, кто засел наверху могут обрушиться на него сзади. Кроме того пристройки были одноэтажными, так что наступая с двух сторон Гвоздь и Бешенный первый этаж и сами очистят, а если кто попытается выскочить во двор и попробует ускользнуть, то Кашев будет наготове. Приняв соответствующее решение, Василий рванулся к лестнице, и перепрыгивая через две ступени понесся наверх, на второй этаж.
Пара пуль просвистела мимо, но Василий не замечал их. В такие мгновение страх отступал, оставалось лишь желание настигнуть ненавистного врага, победить, а страх, он придет потом, когда все закончится, и сердце захлестнет волна адреналина.
Вот и площадка второго этажа. Навстречу, паля из пистолета, выскочил офицер, но Василий не стал тратить на него пулю. Подскочив он снизу врезал эсэсовцу в челюсть с такой силой, что тот, перекувырнувшись через перила, полетел вниз. Его тело ударилось об пол с неприятным мягким звуком, да так и осталось неподвижно лежать — шея офицера оказалась вывернута под неестественным углом. А тем временем Василий, развернувшись, упал на колено. Вновь над головой у него засвистели пули. Коридор уходил куда-то во тьму, и Василий, глядевший против света, не видел стрелявшего. Тем не менее, он попытался выстрелить в ответ, но пулю переклинило. Отбросив в сторону бесполезный парабеллум, он выхватил из-за голенища нож и метнул в невидимого противника, ориентируясь на вспышки выстрелов. Раздался странный всхлип и выстрелы прекратились Василий бросился в темноту, пытаясь разглядеть противника. Сейчас он был безоружен — доставать из кармана револьвер было некогда — и поэтому следовало действовать очень быстро. Быстрота и натиск — вот девиз этой безумной атаки.
Три огромных прыжка, и Василий различил на полу бесформенную тень. Нагнулся. Немец лежал в луже крови и хрипел, пытаясь вытащить левой рукой нож, застрявший в груди. Совершенно равнодушно, точно как в свое время учил его батька Григорий, Василий выбросил вперед ногу в сапоге и ребром подошвы раздавил кадык раненному. Фашист дернулся и затих. В следующее мгновение Василий наклонился и проведя рукой по полу натолкнулся пальцами на пистолет убитого. Теперь он вновь был вооружен, и у него появилась пара секунд, чтобы высвободить револьвер из складок одежды.
Сколько у них осталось времени? Не так уж много, судя по стрельбе у «ворот». А ведь надо было найти то самое нечто, из-за которого их сюда заслали. Что это может быть? Еще одна секретная лаборатория в духе Августа Хирта? Опять какие-нибудь ожившие мертвецы, шогготы и прочая нечисть? Или что-нибудь новенькое… для разнообразия.
С этими мыслями Василий проскочил коридор. Вначале он хотел было проверять все комнаты, а потом отбросил эту мысль — такая проверка потребует слишком много времени. А его-то у Василия и не было. Сколько так еще продержится Сема?
К тому же дверь в важную лабораторию должна как-то выделяться. Вряд ли немцы станут маскироваться в собственном логове, а мысль о столь наглом налете, который устроили диверсанты просто не могла прийти им в голову.
Неожиданно Василий выскочил на балкон, нависающий над внутренним, задним двором усадьбы. На мгновение он замер, но не часовые на вышках — инородных сооружениях в дальнем конце двора — привлекли его внимание, а странная вещь, стоявшая на трех ножках посреди двора. Больше всего этот объект напоминал огромную суповую тарелку, которую накрыли перевернутым блюдечком. Только размером эта «тарелка» была с деревенскую хату. Странное сооружение, и судя по количеству охранников — объект важный, быть может, тот самый. Что ж…
Василий припал на колено. Пара выстрелов и обе вышки опустели, но тут откуда-то снизу ударил пулемет. Василий просился плашмя на пол, прикрывая лицо от щепок — пулемет планомерно расстреливал балконные перила. Вдруг из особняка выскочил Гвоздь. Громыхнул взрыв и пулемет замолчал.
Василий не раздумывая перемахнул через обломки ограды, спрыгнул вниз во двор. При приземлении он не удержался на ногах — покатился по грязи, но оружия из рук не выпустил.
Несколько секунд и он уже был на ногах. Озираясь он покрутил головой, но, похоже, врагов не осталось. В дальнем углу дымилось пулеметное гнездо, а за ним среди сараев и навесов, идущих по периметру вдоль высокой стены, отгораживающей двор от внешнего мира, сиротливо возвышались вышки. За спиной Василия нависал двухэтажный дом-особняк.
А в центре двора на трех тонких ножках стояла странная штука. Василий подошел, коснулся ее рукой. Штуковина была определенно из металла, вот только металл был странный полупрозрачный… где-то Василий уже видел нечто похожее, а потом его осенило. Подземный город Слуг Ктулху. Металл был один в один!!! Выходит, он правильно определил направление поиска. Вот эту штуку нужно разломать, чтобы не досталась она фашистам, теперь второй вопрос: как это сделать?
Василий огляделся, и неожиданно мысли его потекли совершенно в ином направление. Он увидел Гвоздя. Диверсант лежал в грязи в огромной луже крови. Василий бросился к нему, но сразу понял, что помочь не сможет. Гвоздь был еще жив, но, судя по всему, умирал. Он лежал, закатив глаза, держась руками за живот. Рот его оскалился в маске невыносимой боли.
— Ну, как ты? — спросил Василий, нагнувшись на ним. Вопрос был дурацким, но оперуполномоченный не придумал ничего лучше. А ведь нужно было что-то сказать, чтобы поддержать умирающего.
Гвоздь зашевелил губами, только Василий не смог разобрать слов. Умирающий явно силился что-то сказать, то ли о чем-то попросить, вот только Василий не мог понять о чем идет речь.
Хлопнула дверь. И Василий дернувшись всем телом вскинул револьвер, но это были свои. Во двор выскочили Кашев и Бешенный. Причем цыганенок прихрамывал. Левая брючина его штанов потемнела от крови.
— Что у вас? — начал Кашев.
— Умирает, — Василий опустив револьвер кивнул на Гвоздя.
— Сема тоже мертв, — глухо сказал Кашев, и только сейчас Василий отметил, что давно уже не слышит пулемета на переднем дворе. — Что дальше командир?
— Немцы?
— Ну, не думаю, что они станут спешить, — протянул Кашев. — Я там поставил пяток растяжек, так что идти они будут медленно. Минут десять у нас есть.
— Так вот за десять минут надо уничтожить вот эту хреновину, — Василий махнул в сторону странного сооружения.
— А что это? — удивленно пробормотал цыганенок. Прихрамывая, он подошел к «тарелке» и начал ее осматривать. Странная штуковина… Никогда ничего подобного не видел.
— Взрывчатка осталась? — поинтересовался Василий у Кашева.
Тот только головой покачал.
— Откуда? Вы что думаете, мы на себе тонну груза перли?
— И как тогда быть?
«Неужели все напрасно… Да, нам пользуясь неожиданностью удалось прорваться к объекту, и толку-то?» — пронеслось в голове у Василия. Он с тоской посмотрел на заднюю стену усадьбы. Ну, положим, рванут они сейчас отсюда. Гвоздь все равно погибнет, цыганенок не добежит до спасительного леса. И останутся они вдвоем с Кашевым без людей, без взрывчатки с невыполненным заданием. А второй раз вот так нагло вломиться не получиться, да и немцы не дураки, после этого случая станут охранять объект во много раз лучше, а то и вовсе перевезут его куда подальше…
— Смотрите-ка, тут люк!
Василий обернулся.
Бешенный залез под «тарелку» — для этого ему пришлось чуть пригнуться — и рассматривал что-то у себя над головой.
— Тут по-немецки что-то написано.
Василий махнул Кашеву.
— Сходи разберись, — а сам вновь склонился над умирающим. Мгновение он сомневался. Вправе ли он делать это. Но… Гвоздь без сомнения был смертельно ранен. К тому же у Василия имелась четкая инструкция. Тяжело вздохнув он сделал едва заметное движение рукой, Гвоздь дернулся всем телом, глаза его округлились и… остекленели. Он был мертв, Василий выпрямился.
Теперь лицо Гвоздя стало спокойным и умиротворенным. «А ведь я даже не знал, как его зовут, — пронеслось в голове Василия. — Однако, для него это задание закончилось».
— Прости друг, — едва слышно прошептал он. А потом повернулся к «тарелке», пытаясь стереть воспоминания о случившемся. Не в его правилах было убивать своих, но тут ничего не поделаешь… А потом на всякий случай прошептал: — Иже еси на небеси…
— Василий, идите сюда! — позвал Кашев.
Оперуполномоченный разом встрепенулся. На то, чтобы раскисать времени не было. Нужно было срочно что-то придумать…
— Что у вас там? — и чуть пригнувшись он поднырнул под тарелку.
— Тут люк. Похоже, его вделали немцы.
Василий пригляделся и в самом деле почти в самом центре два тарелки была странная металлическая нашлепка. На фоне удивительного металлического корпуса штуковины она смотрелась совершенно инородным телом. Словно кто-то по-дилетантски шлепнул зарплату, а потом посреди нее врезал люк, как на подводной лодке.
— Открыть сможем?
— Попробуем.
Кашев щелчком выдвинул рычаги, а потом, взявшись за них, начал вращать утопленное в углубление колесо.
— Как думаете, что там? — нарушил напряженную тишину Бешенный.
— Что бы ни было, надо попробовать там спрятаться. Немцы вот-вот будут здесь.
— И возьмут нас за задницу голыми руками.
— Ну это мы еще посмотрим, кто кого за что возьмет, — возразило Кашин.
Но тут люк открылся и повис на петлях, прервав разговор.
— Кто первый?
Кашев не раздумывая сунул в люк голову.
— И что там?
Кашев не ответил. Подняв руки, он зацепился за что-то подтянулся и исчез в люке, однако тут же высунулся из него.
— Давайте сюда…
Где-то в доме громыхнул взрыв — видно сработала одна из растяжек Кашева. Фашисты были совсем близко. Так что ни Бешенного, ни Василия дважды приглашать не пришлось. Оперуполномоченный подсадил цыганенка, а потом залез сам. Внутри в обшивке «тарелки» оказались удобные поручни, через несколько секунд он уже был внутри.
Нет, если бы он был обычным человеком, то, наверное, как и Бешенный застыл с открытым ртом, но он навидался всякого разного, а поэтому не слишком-то удивился увиденному, хотя удивляться тут и в самом деле было чему.
Во-первых маленькая перевернутая тарелочка, накрывающая большую оказалась совершенно прозрачно. В первый момент создавалось странное впечатление, будто ее и вовсе не было. А во-вторых… Во-вторых внутренность тарелки напоминала внутренность самолета или центр управления подводной лодки: крутящиеся кресла, а за ними пульты с рычажками, кнопками, циферблатами, и под каждым аккуратная подпись на немецком. Нет, без сомнения, западную цивилизацию погубит чудовищная педантичность.
Кашев тем временем снова наклонился, закрыл люк и начал завинчивать «замок», потом подсунул свой автомат, так что если б кто-то попробовал снаружи отвинтить люк, то заклинил бы его намертво.
Цыганенок же сразу рухнул в одно из кресел. Видно, он держался на ногах из последних сил. Василий подсел к нему, полез за ножом… Ба, нож-то остался в теле того фрица на втором этаже.
— У тебя есть нож?
Бешенный кивнул.
— Давай сюда, надо срезать сапог и штаны разрезать. Иначе мне тебя не перевязать.
Цыганенок усмехнулся и протянул Василию финку, настоящую с многоцветной наборной рукоятью. Небольшой клинок, с ладонь из инструментальной стали был острым как бритва.
— Зековская поделка.
— А ты думал откуда я фронт попал? — ухмыльнулся цыганенок. — Не с Луны же свалился.
Эх, зря он так пошутил.
Василий резанул кирзу, стянул полный крови сапог, потом разрезал штанину. Рана и в самом деле оказалась пустяковой. Пуля лишь слегка задела мягкие ткани. Только вот крови было много. Действуя, как опытный врач, Василий сначала перетянул жгутом бедро чуть повыше раны, потом вытащил пару патронов, свернул пули, посыпал порохом рану.
— Ну что боец, готов? — поднял он взгляд на цыгана. Тот сидел прикусив губу, сморщившись от боли. — Готов, спрашиваю?
Бешенный кивнул.
— Сейчас будет очень больно, только иначе нельзя. Знаешь ведь, что такое заражение?
Бешенный снова кивнул.
— Давай, дядя.
Василий чиркнул спичкой. Полыхнул порох, прижигая рану, Бешенный заорал, и кабина наполнилась отвратительным запахом паленого мяса.
— Эй, чем вы там занимаетесь? — поинтересовался поворачиваясь Кашев. Он все это время занимался люком.
— Ты не отвлекайся, следи за люком, — приказал Василий. — А я тут пока бойца твоего заштопаю, — и, разорвав пакет с бинтом, он начал бинтовать ногу Бешенному. — Теперь все будет в порядке, а как к нашим вернемся, так хирурги тебя по настоящему подлатают, хотя, думаю, к тому времени, ты уже скакать будешь, как горный козел.
Закончив «операцию» Василий плюхнулся на пол.
— Ну что там?
— Ничего. Немцев не видать, тишина.
Только зря так сказал Кашев — сглазил. Стоило ему произнести эти слова, как на задний двор сразу с двух сторон высыпало десятка два эсэсовцев. Очевидно, они ожидали яростного сопротивления со стороны диверсантов. Жаль диверсантов нигде не было видно. Тем не менее, фашисты заняли оборону, готовые открыть огонь при первом же признаке опасности. «Рано или поздно они все равно сообразят что мы внутри… Кстати, а внутри чего мы?» — задал сам себе вопрос Василий.
Усевшись в соседнее с Бешенным кресло, он тупо уставился на пульт. Отсюда определенно можно было управлять чем-то, вот только чем?
— Как думаешь, что это за штуковина? — поинтересовался он у Кашева.
— Кто его знает. Отсюда чем-то управлять можно, это точно.
— Вот только знать бы чем? А что тут написано? — Василий ткнул пальцем в надписи на немецком над рядом кнопок.
Кашев нахмурился.
— Альтиметр? Движение вверх. Движение вниз… Координаты… Автопилот.
— Хотите сказать, что это штука летает?
— Что-то на аэроплан не похоже, — удивился Бешенный. Он вроде бы приходил в себя.
— А что это за штука по — вашему?
Василий только плечами пожал. Эта штука могла оказаться чем угодно, и что самое удивительное он сильно сомневался, что ее построили фашисты.
— Какие будет предложения?
В этот миг в корпус «тарелки» постучали. Диверсанты разом обернулись. С той стороны «блюдца», что была повернута к дому стоял офицер в сопровождении нескольких солдат. Еще раз постучав стеком по поверхности маленькой тарелки он заговорил. Однако слов его внутри «тарелки» слышно не было. Выговорившись офицер остановился в ожидании.
— И дальше что? — ответом на этот риторический вопрос Василия послужило всеобщее молчание. — Кто-нибудь умеет читать по губам?
— Я не настолько хорошо немецкий знаю, — замялся Кашев.
— А я по губам читать умею, но немецкий «нихт ферштейн», — добавил Бешенный.
— И что прикажите делать? — вздохнул Василий. — Не люк же ему открывать.
— Ага. Чуть приоткрыть и послушать, — предложил цыганенок.
Василий печально покачал головой.
— Сдается мне, что ничего похожего делать не стоит, потому как сейчас мы в полной безопасности, и, судя по тому, что фашисты хотят договориться, им сюда не залезть.
— Но и нам не вылезть.
— А почему…
— Посему сначала разберемся, для чего эта штука предназначена. Как я понимаю, нас сюда отправили именно для того, чтобы эту штуку уничтожить. А уничтожить мы ее сможем, если поймем что тут к чему. Немцы ведь разобрались.
— А что, вы считаете, что это не они построили? — удивился Кашев.
— Уверен, — ответил Василий, осторожно проведя рукой по краю металлического пульта. Металл пульта казался старым, невероятно старым, а вот надписи возле кнопок и переключателей сверкали свеженькой краской. Нет, не мог он поверить, что вот этот теплый и приятный на ощупь металл — творение рук человеческих.
— Вот эта кнопка, судя по всему… включает систему.
— Что ж включим, — Василий протянул руку и хотел уже указательным пальцем вдавить большую красную кнопку, но в последний момент остановился. «А что, если это кнопка самоуничтожения, — промелькнула шальная мысль. — Ну, и что? — тут же возразил он сам себе. — Если эта штука взлетит на воздух… По крайней мере приказ будет выполнен».
Сделав глубокий вдох, словно собираясь нырнуть головой в омут, Василий надавил на кнопку. Результат оказался более чем впечатляющим. Где-то под ногами, в корпусе «тарелки» что-то протяжно загудело. Немцы, как ошпаренные, бросились в разные стороны. «Точно самоуничтожение, — Василий крепко зажмурился. — Сейчас рванет…»
Но проходила минута за минутой, однако ничего не взрывалось. Гудение же то нарастало, доходя до едва различимого писка, то превращалось в утробный рев. Когда же Василий посмотрел на пульт, то был более чем удивлен. Сейчас пульт походил на новогоднюю елку: индикаторные лампочки перемигивались зеленым, красным и желтым, стрелки метались по шкалам из стороны в сторону. Все искрилось, сверкало. Только вот еще бы понять, что все это означает. Вот например ряд лампочек. Часть из них зеленая, часть желтая, часть красная — вместе всего штук двадцать и огоньки на них вспыхивают то тут, то там…
— Двигатель, похоже запущен…
— И дальше что?
Кашев пожал плечами.
— А я откуда знаю? Была бы хоть какая инструкция, а так, по кнопкам тыкать… дело опасное.
— У нас изначально дело опасное, — возразил Василий. — Что тут еще понаписано?
Кашев склонился над пультом. Какое-то время он молчал, изучая надписи, а потом тяжело вздохнул.
— А бог его знает. Тут какие-то сокращения, даже не представляю, что они могут обозначать.
«Да, тут у нас промашка вышла, — задумался Василий. — Надо было вместо меня сюда какого-нибудь техника пригнать. А что я могу? Заклятия тут не помогут, тут с техникой дружить надо».
— А вот кнопочка любопытная, — указал Кашев. — Автопилот. Вроде бы так…
— И что бы это могло значить?
— «Авто» это от греческого «autos» — «сам».
— Сампилот?
— Кто же этот «сам»?
— Посмотрим, — Василий надавил на кнопку. Он не мог сказать, почему он это сделал, словно какая-то невидимая рука подтолкнула его.
Гул машин стал ровнее, потом, неожиданно пол под ногами дернулся, так что Кашев едва устоял на ногах. Он бы рухнул, если бы Василий не ухватил его за руку и не помог удержаться на ногах. Пол под ногами заходил ходуном, и Кашеву едва удалось перебраться в кресло рядом с креслом Василия. А потом «тарелка» словно «подскочила», и зависла в воздухе.
Неожиданно немцы, вскинув оружие, открыли огонь. Пули высекая искры ударили по прозрачному куполу. В первый момент Василий сжался, ожидая, что вот-вот, очередная автоматная очередь прошьет его насквозь. Но пули только постучали по прозрачной тарелочке, высекая искры. И еще, неожиданно Василий понял, что стрелки их не видят. То есть для них — тех, кто сидел внутри, верхняя тарелочка была прозрачной, а для тех, кто снаружи — для немцев — нет. Палили они наобум, не видели где сидят диверсанты. А может просто хотели повредить эту штуковину, чтобы Василий и его спутники не смогли ею воспользоваться.
— Что теперь? Так и будем висеть… — начал было Кашев, но договорить не успел.
Гудение изменилось, в звуке появилась некая вибрирующая составляющая, которой раньше не было. А потом «тарелка» стала подниматься. Нет, ни Василий, ни его спутники никакого движения не почувствовали, только земля неожиданно начала отдаляться. Жаль, нельзя было посмотреть на то, что твориться у них под ногами. Обзор закрывал чуть выступающий вперед край нижней «тарелки». Наверняка это можно было как-то исправить. Вот только как?
Василий еще раз осмотрел многочисленные кнопки и рычажки с непонятными подписями, а потом откинулся на спинку кресло. «Странно все это, — подумал он. — Надписи на немецком, но машина явно не немецкая. Не могли немцы такое создать. Чужая это машина, нечеловеческая. И рычажки, какие-то странные и кнопки… А если не немцы, то кто? Ми-го?» Василий вспомнил уродливых плотоядных пришельцев, с которыми столкнулся в Гоцларе — древнейшем городе Земли, расположенном во Внутреннем мире. «Нет, — одернул он сам себя. Вряд ли эти кресла и пульты изначально предназначались для Ми-го. Хотя… Нет. Эта раса, точно так же как Старцы и Древние использовали магию. Они путешествовали меж звезд без воздушных машин. Или я ошибаюсь?.. И все же откуда взялась эта „тарелка“? Неужели немецкий гений и в самом деле создал ее, используя научные знания и… магию Древних?»
Размышления Василия прервал цыганенок:
— Тут у кресла есть ремни. Может лучше пристегнуться? — поинтересовался Бешенный.
— Пристегнемся, — согласимся Василий. — Если эти ремни есть, то они для чего-то нужны.
И только тут он обратил внимание на то, что кресла, точно так же как «пломба» с люком сделаны из современного металла, ничуть не похожего на метал пола или пульта управления. «Может немцы и в самом деле отыскали что-то такое-этакое и переделали, чтобы использовать в своих целях?»
А потом Василию вспомнилось странное путешествие по Миру Снов. Если оно было как-то связано…
— Кстати, — задумчиво начал Кашев. — Хотелось бы знать, куда может отнести нас этот «сампилот»?
— На кудыкину гору…
— Ответ неправильный, — возразил Василий. — Может выйти так… — но договаривать он не стал, потому как могло выйти и вовсе нехорошо, если бы этот странный аппарат отправился куда-нибудь в Германию, в очередную тайную лабораторию, или прямиком в Рейхстаг. И что тогда? Тогда единственным спасением было бы разбить машину при посадке. «Ладно, посмотрим», — решил Василий, все равно ничего изменить он не мог.
Тем временем «тарелка» набирала высоту. Небо над головой из голубого стало темно-синим, а потом черным и в нем зажглись звезды. Все это было тем более удивительно, что никакого ускорения не чувствовалось. Вибрация пола была, иногда пол уходил в сторону в сторону под углом, а ускорения не было.
«А может так и надо? — подумал Василий. — Хотя по идее, когда автомобиль быстро едет в кресло вдавливает, а здесь ничего похожего.» Тут Василий вспомнил, что на высоте воздух разряжен и дышать нечем. Он постарался вдохнуть поглубже, ожидая, что вот-вот начнет задыхаться, но ничего подобного не случилось.
Время шло. «Тарелка» по-прежнему вибрировала. Звезды, казалось, застыли на черном бархатном небе. Однако, что удивительно, в кабине — а как еще назвать внутренность «тарелки», где оказались Василий и его спутники? — по-прежнему оставалось светло, хотя никакого видимого источника света не было.
— И что будем делать дальше? — поинтересовался Бешенный.
— Ногу лечить, — буркнул Василий, потому как он и сам не знал, что делать дальше. — А вообще, надо как минимум эту «тарелку» осмотреть. Как считаете? Мало ли чего тут есть? А может, повезет и инструкцию какую найдем.
— Инструкцию… — с сомнением протянул Кашев. Видимо он не очень-то доверял своему немецкому. — Понять бы для начала: летим мы куда-то или на месте зависли?
Василий огляделся. Нет, сказать это с определенностью было невозможно. То, что они удрали из усадьбы, так это точно, а вот летят ли они куда-то или висят на месте?
Земля была где-то там, у них под ногами, а из-за высоких краев нижней «тарелки» видимость была ограниченна, так что понять что и как было совершенно невозможно.
— Если и летим, то летим неправильно, — заметил Василий.
— Почему вы так решили? — удивился Кашев.
— Но ведь нельзя летать вслепую. Надо понимать, куда ты летишь… В конце концов необходимо корректировать курс.
— Ладно. Для начало посмотрим, что тут у нас.
Василий расстегнул ремни и осторожно встал. Пол чуть покачивался и вибрировал. Нет, они определенно двигались, вот только как, куда, и почему они не чувствовали ускорения? Впрочем, Василий был уверен, что рано или поздно он получит ответы на все загадки, теперь же у него было время как следует оглядеть кабину. Она представляла собой совершенно круглое помещение. По кругу с центром — люком — шел пульт, вдоль которого на равных расстояниях друг от друга стояло семь вращающихся кресел. Что до самих пультов, то узор лампочек и переключателей не разу не повторялся. Что все это означало? Неужели для управления этой штуковиной нужно семь человек — семь квалифицированных специалистов? Сомнительно.
Тем временем Кашев нагнувшись стал хлопотать возле одного из пультов. Неожиданно одна из пластин под пультом отскочила в сторону открыв нечто вроде шкафчика. Полный удовлетворения Кашев извлек оттуда сложенный эсэсовский плащ, мотоциклетные очки и два автомата.
— Замечательная находка. Именно то, чего нам сейчас не хватало, — заметил Василий.
— Зато теперь я знаю, как эти шкафчики открываются, а тут их более десятка… — и он перебросил плащ Бешенному. — Ты пока сидишь, посмотри, что там есть в карманах. Может найдешь чего полезного, — а сам тем временем перешел к следующему ящику.
Пока Кашев пыхтел открывая шкафчики один за другим и выкладывая находи на пол, Бешенный извлек из кармана плаща записную книжечку, пачку сигарет и зажигалку. Какое-то время он вертел их в руках, потом решив что ничего не случиться, щелкнул зажигалкой и запалил сигарету.
Тут же взвыла сирена и откуда-то с потолка хлынул ледяной душ. Мгновение и душ прекратился однако все трое «экспериментаторов» оказались мокрыми насквозь. Вода исчезла, всосавшись в отверстия в полу.
На какое-то мгновение все трое застыли, потом Василий осторожно тряхнул головой и повернувшись к Бешенному тихо, с угрозой в голосе произнес.
— Не делай так больше, не надо.
Бешенный согласно тряхнул головой, а потом отшвырнул на пол мокрую пачку сигарет.
— Замечательное начало, — проворчал Василий, и вновь вернулся к груде предметов на полу, которые извлекал из «шкафчиков» Кашев.
Тут было много разных вещей: промасленная тряпка, несколько закупоренных банок — похоже, краска, вроде той, какой были сделаны надписи на пульте; с десяток блестящих металлических деталей, парабеллум без затвора груда оберток, полкоробки шоколада — пожалуй самая интересная находка, приятное дополнение к стандартному рациону. Еще было две фляги шнапса и бутылочки с какой-то химией.
Шнапс тут же пошел по кругу. Василий отлично понимал, что пара хороших глотков спиртного ни одному из них не повредит.
Какое-то время они сидели отдыхая, только теперь начиная ощущать насколько устали за последние пару суток. Время шло, но звездное небо ничуть не менялось, все так же равномерно гудели невидимые машины.
— Что ж, нужно подвести итоги, — начал было Кашев, но Василий только рукой махнул.
— Какие итоги? Я так думаю, что нам нужно просто отдохнуть. Немцы сюда не вломятся, — он кивнул в сторону люка. Поспим, а там видно будет…
— Вы хотите сказать, что за это время мы куда-то прилетим?
Василий пожал плечами.
— Скорее всего, вряд ли этот корабль предназначен для длительных перелетов. Тут даже сортира как такового нет.
— И как же?..
— Потерпишь, — а потом чуть подумав добавил. — А если не в терпеж, вон туда в угол отойди.
Кашев покачал головой.
— Да, ладно, потерпим.
— А что если мы на самом деле никуда не летим? — высказался Бешенный. — Мы же ничего не чувствовали, так пол покачался и все. Я вот как-то в Москве на лифте катался, так там аж сердце в пятки уходило, а тут… Может все это, — он взмахнул рукой, описав в воздухе круговой жест, — всего лишь иллюзия. Ну, какой-то там экран на котором фильм показывают. Я вот еще до войны слышал, что в Америке буржуи научились цветное кино снимать…
Василий тяжело вздохнул. То, что вслух высказал Бешенный и у него самого на языке вертелось. Но каким образом проверить: летят они или нет, тем более, что «тарелка» и в самом деле ничуть не походила на летательный аппарат. Никаких винтов, ни крыльев, ни хвоста — если это и в самом деле была летающая машина, то машина, работа которой основывалась на совершенно иных принципах. А может, это всего лишь некий тренировочный макет?
Единственный способ проверить что и как — открыть люк. Но может фашисты только на это и рассчитывают? Стоит только открыть люк и… А если «тарелка» и в самом деле летит? Если там за бортом космический эфир?
Тяжело покачав головой Василий решил отложить решение всех вопросов на потом. Как бы то ни было, если «полет» продлиться слишком долго, ему все равно придется открыть люк, только сначала нужно еще придумать, как уничтожить «тарелку», разломать все эти пульты, разбить экраны…
Встав со своего кресла, Василий выудил из кучи трофеев Кашева фашистскую шинель, расстелил ее на полу рядом со своим креслом и лег, всем своим видам показывая, что лично он собирается отдохнуть.
— Может все таки решим, кто дежурит? — с сомнением в голосе поинтересовался Кашев.
— А смысл? — ответил Василий, устраиваясь поудобнее. — Немцы просто так сюда не вломятся.
— Но если… — начал было Кашин.
— Если им придется ломать люк, мы услышим, — и отвернулся, всем своим видам давая понять, что разговор закончен.
Может Кашев чего и возразил, но Василий его уже не слышал…
* * *
Зал Великого Спящего в далеком Р’льехе был как всегда погружен в зеленоватую полумглу. Стен и потолка видно не было — лишь переплетение теней, которые сгущаясь превращались в полную, абсолютную тьму. Где находилось это место? Было ли оно реальным или всего лишь отражением реальности в Мире Снов? Василий даже не пытался найти ответы на эти вопросы. Древнее божество призвало его, и он, хотел он того сам или нет, вынужден был подчиниться.
Не первый раз он был здесь, но и сейчас, как всякий раз до того, сердце его сжималось от ужаса перед величием и неземной красотой этого места. Если бы кто-то спросил его, что пугающего в этом зеленоватом полумраке, Василий не в жизни не смог бы сказать… Величие и могущество разума Древних, — единственное, что он мог бы пробормотать в ответ на такой вопрос. Кроме того, Василию все время казалось, что тени складываются в знакомые образы, только вот распознать эти образы у него никак не получалось. Казалось вот-вот и он увидит, что сокрыто в хитросплетении теней, но нет, контуры только начиная сформировываться в какую-то фигуру, тут же вновь распадались в пята тьмы и света.
А впереди гигантской живой скульптурой восседал спящий Древний Ктулху — удивительное существо с телом человека, только вот вместо головы у нее был осьминог, а за спиной возвышались огромные кожаные крылья. Он восседал на троне, внутри которого был устроен храм — сооружение, часть которого уходила в другие измерения, так как внутри он был много больше, чем снаружи.
Василий уже не раз бывал тут и каждый раз поражался величию этой картины, но что в этот раз привело его сюда? Может всему виной Григорий Арсеньевич? Может его учитель снова вызвал его для «беседы». Однако барона нигде не было видно.
Оперуполномоченный огляделся. Нет, судя по всему, он был один в зале. Что ж… Значит, нужно идти в храм, а там…
— Можешь никуда не ходить.
Василий замер. Голос звучал у него в голове. Он мог поклясться, что вслух, никто ничего не говорил. Тем не менее эхо подхватило «… дить» и разнесло по зало. «… Дить… Дить… Дить…» — звучало со всех сторон.
— Ладно, здесь постою, — взяв себя в руки, объявил оперуполномоченный. — Как я понимаю, случилось нечто важное, раз вы вызвали меня?
— А мне казалось, что это ты хотел задать мне ряд вопросов?
Василий замялся, однако Ктулху, как всегда был прав.
— Задавай, времени у тебя не так уж много… Хотя я знаю, о чем ты хочешь спросить… Твой учитель и Катерина в опасности, но скоро вы встретитесь. Большего открыть я тебе не могу. Что же касается твоего нынешнего положения… Небесный корабль, на котором ты летишь мне не под властен. Он — порождение чуждой мне силы.
— Выходит, мы и в самом деле летим?
— Да. И я не могу никак не повлиять, ни предсказать происходящее, поскольку ощущаю противодействие некой силы… Той же самой силы, что расстроила мои предыдущие замыслы относительно тебя…
— А с этого место можно поподробнее?
— Смертным неведомы пути богов.
— И все же.
— Единственное, что нужно знать тебе, ты покинул Землю, поэтому люк открывать и что-то там проверять не стоит. Тебе надлежит набраться терпения и ждать. Рано или поздно ты поймешь, какова конечная цель вашего путешествия и тогда примите решение, что делать дальше. Но… Вы должны помнить, что пространство… ты называешь его эфир… опасно для человека. Смертельно опасно. Прежде чем открывать люк, вы должны быть уверены, что не умрете на месте… Однако будьте наготове, скоро к вам прибудет гость. Вы должны будите впустить его и постараться не погибнуть…
— Хорошо, — задумчиво протянул Василий. Хотя, если честно, он понятия не имел, как убедиться в том, что можно люк открыть. — И еще я хотел спросить… Вы не могли бы подсказать, как управлять этой… летающей машиной.
Ктулху вздохнул. А может Василию этого всего лишь показалось? Неужели бог может сожалеть о чем-то?
— Ты просишь о невозможном. Машина — материальная вещь, творение несовершенного, пусть даже неземного разума. Она вне моего…
Зал начал таять. Изображение тускнеть.
— Погодите!.. Я хотел еще спросить!.. — начал Василий, но его никто не слышал Великий Спящий итак снизошел, до того, чтобы подсказать ответ на один из вопросов, самостоятельное решение которого могло привести к смерти и Василия, и его спутников…
Сколько он спал? Василий потряс головой, потянулся было за часами, и тут же вспомнил, что никаких часов у него нет. Тогда он повернулся к своим спутникам. Бешенный посапывал, сидя в кресле, положив больную ногу на поручень соседнего сидения. Кашев постелил себе вторую шинель, и чтобы было мягче подложил под нее тряпки ветоши. Над головой по-прежнему сверкало звездное небо. Казалось, оно ничуть не изменилось, но даже если и изменилось, Василий этих изменений не замечал.
Василий поморщился. Его одежда до сих пор была влажной, но он холода не замечал. Может потому, что в «тарелке» было очень тепло, а может вновь сработал температурный иммунитет — дар Слуг Ктулху?
Вздохнув Василий повернулся на другой бок и вновь закрыл глаза, призывая Ктулху. Он хотел задать Великому Спящему много вопросов, но в этот раз сон его был глубоким и лишенным сновидений.
