Глава 4

Шогготы
1939 год. Пустыня Каракумы

Лагерь разбили часов в семь, когда край солнца уже спрятался за горизонт. К этому времени Василий успел возненавидеть пустыню. Во-первых, эта безумная жара, от которой некуда деться, во-вторых, жажда. Все время хотелось пить, и дело тут было скорее не в обжигающих солнечных лучах, а в лихорадке. Губы, казалось, превратились с жесткие шелушащиеся подушки, в горле аж саднило. В какой-то момент он хотел позвать кого-то, попросить воды, но потом подумал, что не стоит показывать врагам свою слабость. Носилки покачивались. Василий никогда не страдал морской болезнью, но эти монотонные движения могли свести с ума кого угодно. Что же до ран, то, судя по всему, лекарь басмачей — настоящий волшебник. Боли не было, но хотя Василий и чувствовал раны, все было не так страшно, как показалось ему в первый момент. Обе пули прошли через мягкую ткань навылет — одна выше колена, вторая ниже. Василию повезло, кость ни там, ни там не была задета…

А однообразность путешествия! Они ехали по голой равнине, где взгляду не за что было зацепиться. Носилки не позволяли видеть, что творится впереди, и Василий мог смотреть только налево и направо, строя предположения о конечной цели их путешествия. Хотя в этом у него сомнений не было — они направлялись в Гоцлар — город Старцев, а точнее, к той точке, откуда можно будет начать поиски руин.

Не так представлял себе это путешествие Василий по пути из Ленинграда в Коммунарск Приметы, по которым можно отыскать тайный город, он запомнил, оставив дневники барона в Северной столице, у себя в квартире, в тайнике. Однако бандиты Хека забрали у него предписание для начальника заставы «Пламенная» «…О необходимости оказания всяческого содействия и выделении поисковой группы — не менее пяти человек, поступающей в полное распоряжение товарища Кузьмина». Так что они знали, что оперуполномоченный может отыскать затерянный город. А из-за простреленной ноги он оказался в полной власти бандитов. Он не мог даже пытаться сбежать. Что же до басмачей, то они скорее всего тоже знают отправную точку поисков, вот только что делать дальше… Он-то знал, куда идти, и бандиты об этом знали, а так как он находился в их полной власти… В общем, никуда он деться от них не мог.

И вот первый привал — по расчетам Василия, им предстояло три дневных перехода до той точки, откуда следовало начинать поиски. И первый из переходов остался позади…

Когда лошади остановились, Хек вновь подъехал к носилкам.

— Сейчас будет привал, мы поужинаем, и потом я хотел бы побеседовать с вами.

Он развернул было лошадь, собираясь уезжать, но Василий остановил его:

— Я понимаю, зачем это тебе, гауптштурмфюрер, но почему с тобой люди Хасана? Я целый день ломал над этим голову. Сомнительно, чтобы их интересовали загадки древних цивилизаций. Неужели господин Гиммлер платит такие большие деньги…

— Вы слишком узко мыслите. Впрочем, согласно теориям Третьего рейха, ваш народ изначально, по названию, раб. Что же до людей Востока, они могут быть какими угодно, но только не податливыми рабами. Попробуйте договориться с ними, и очень скоро вы поймете, что, несмотря на любые обещания, они будут делать исключительно то, что выгодно им. В этом основная ошибка ваших идеологов. Вы считаете, что народы Востока можно перевоспитать. Это ерунда. Их можно подчинить, как это сделал ваш Буденный, но перевоспитать… — тут гауптштурмфюрер покачал головой. — Это невозможно.

— И все же, насколько я понимаю, Хасан и его люди подчиняются вам?

— Скажем так… У нас сходные цели.

— То есть? — удивился Василий.

— Люди Хасана, как и я, хотят найти Гоцлар… Да и вы, судя по тому, что доложили мне наши агенты, направляетесь туда же.

— Но…

— Поговорим об этом за ужином.

Вскоре были разбиты палатки. Басмачи запалили костер, на котором тут же стали готовить что-то в большом котле. После чего Василия напоили свежей водой. Ее в мятой фляге принес один из басмачей. Вода была вкусной, холодной — лучшее лакомство после долгого дня пути. Оттого, что вода была свежей, Василий решил, что лагерь разбит возле одного из тайных колодцев. Это для красноармейцев пустыня была непроходимым песчаным морем, а басмачи знали в этом море каждый крошечный островок. Тогда возникал вопрос, почему они до сих пор не смогли обнаружить руины древнего города, тем более что, по словам гауптштурмфюрера, его долго искали.

«Ладно, — решил Василий, — всему свое время. Рано или поздно узнаем и это».

Потом неожиданно откуда-то из-за палаток раздался странный голос — кто-то монотонно завел вечерний намаз, читая нараспев аяты. Тут же бандиты, все как один расстелив коврики, опустились на колени, повернувшись в сторону Киблы, стали приносить земные поклоны, вторя невидимому мулле.

— Алиф. Лам. Ра. Мы ниспослали тебе Писание, чтобы ты вывел людей с дозволения их Господа из мраков к свету — на путь Могущественного, Достохвального, — мысленно повторил следом за ними Василий, хотя, быть может, мулла читал совсем другой аят. А потом на всякий случай добавил: — Иже еси на небеси…

После намаза к носилкам подошло еще несколько басмачей. Один из них помог Василию сесть на краю носилок, второй протянул ему импровизированный костыль, заканчивающийся не острием, а небольшой дощечкой. В первый момент оперуполномоченный с сомнением посмотрел на это приспособление, но потом, попробовав, убедился, что тот достаточно прочен, чтобы выдержать вес его тела, и хотя ходить, опираясь на костыль, было не так уж просто и вовсе не безболезненно, Василию ничего не оставалось, как подчиниться.

Вначале его отвели к колодцу — бездонной дыре в песке, рядом с которой возвышалась груда больших камней. Тут Василию дали возможность умыться, а потом препроводили в одну из трех палаток. Там его ждал походный стол, за которым, словно король, восседал гаупштурмфюрер Хек. Справа от него сидел предводитель басмачей. Было видно, что за столом Хасану непривычно. Он все время ерзал, то, опуская руку, хватался за походный стул, словно проверяя, надежна ли его опора.

— Прошу к нашему столу, — радушно приветствовал Василия гауптштурмфюрер. Незаметным жестом он отослал конвоиров.

Хасан лишь буркнул что-то неразборчивое.

— Вот и наш уездный предводитель команчей выразил свою радость…

— Мне кажется, он сказал что-то другое.

— Разумеется, — ответил гауптштурмфюрер, и лицо его расплылось в широкой улыбке. — Дословно это будет звучать примерно так: «Еще один иноверный пес». Но отнеситесь с пониманием. Люди Востока — дети природы. Они сама непосредственность, говорят только то, что думают. К тому же вы перебили его людей. Так будем же снисходительны, — а потом, повернувшись к Хасану, выдал длинную фразу на непонятном языке, и вновь повернулся к Василию: — Я сказал нашему другу, что вы очень рады его компании и приложите все усилия, чтобы открыть нам тайны Гоцлара. Ведь так?.. — Хек вопросительно взглянул на Василия, но тот молчал, словно воды в рот набрав. Чтобы размягчить ситуацию, Хек добавил: — Хасан ни слова не понимает ни по-русски, ни по-немецки — идеальный союзник. А вы пока присаживайтесь, — и Хек жестом указал Василию на свободный стул.

Сделав два неуклюжих прыжка, Василий присел, оказавшись напротив Хасана по левую руку от немца.

— Что ж, — продолжал словоохотливый гауптштурмфюрер, — рад, что мы вот так вот по-дружески собрались тут, — потом он выдал две фразы на туркменском и, поставив перед каждым из трех по маленькому стальному стаканчику, наполнил их. — К сожалению, это всего лишь шнапс, а не ваша водка… — и еще одна фраза по-туркменски. После чего гауптштурмфюрер провозгласил тост. — За то, чтобы наши поиски оказались успешными. За Гоцлар!

Василий хлебнул шнапса. Напиток был и в самом деле отвратительным. Он напоминал фруктовую водку, разбавленную вдвое, да к тому же теплую. Краем глаза он заметил, что гауптштурмфюрер выпил, а Хасан даже не притронулся к налитому стаканчику.

— Я вот хотел бы спросить… — начал он, обводя взглядом угощения, расставленные на столе, — несколько вскрытых консервных банок с непонятными надписями по-немецки и плетеное блюдо с фруктами. Только сейчас он понял, насколько проголодался, а рюмка шнапса лишь обострила чувство голода. Однако переборов себя — в первую очередь дело, а потом потребности тела, — Василий продолжил: — Я многое могу понять, но какой интерес Аненербе в древних руинах?

— А вас зачем сюда прислали?

— Ответ вопросом на вопрос…

— Хорошо, — улыбнулся Хек, и Василий в очередной раз поймал себя на мысли, что в улыбке немца было что-то хищное, лживое и очень неприятное. — Договоримся таким образом: я отвечу на ваш вопрос, а вы на мой. Таким образом, ни один из нас не останется внакладе.

Однако Василий отрицательно покачал головой.

— А он? — Василий кивнул в сторону Хасана. — Мы договоримся, если ты, гауптштурмфюрер, пообещаешь, что после того, как я расскажу о причинах моего тут появления, ты объяснишь, зачем эти руины басмачам и зачем вам груз чараса. Он ведь больших денег стоит.

Гауптштурмфюрер задумался, потом обратился к Хасану, и они о чем-то заговорили, причем тон немца оставался по-прежнему слащавым, а бандит отвечал резко и с неприязнью. Наконец их препирательства закончились, и Хек вновь повернулся к Василию.

— Мой друг согласен… Что же касается чараса… Это отдельный разговор… Итак…

— Начинай, — кивнул Василий.

— Все очень просто. Как вы знаете, одна из ключевых фигур Аненербе — господин Карл Вилигут. Именно он является вдохновителем идей Гиммлера, а также самого фюрера. Однако не стану вдаваться в детали их взаимоотношений… Так вот, доподлинно известно, что бригаденфюрер Карл Мария Вилигут является наследником древней линии арийских королей, а корона его хранится в императорском дворце в Гоцларе. История немцев начинается где-то около 228 000 года до нашей эры. В те времена Землей правили Старцы — ужасные создания, деградировавших потомков которых можно и по сей день встретить в отдаленных уголках планеты. Кстати, они встречаются и в здешних краях. Должен сказать, это очень опасные создания… Собственно, наша история началась с того момента, когда предки бригаденфюрера из рода Адлер-Вилиготен, вступив в союз с другими племенами, разгромили Старцев и помогли установить мир после долгого периода войны, чем и ознаменовали наступление «второй Бозо культуры», символом которой стало основание города Гоцлар. Произошло это примерно в 78 000 году до нашей эры… — тут гауптштурмфюрер сделал паузу, внимательно глядя на Василия, словно ожидая, что его речь произведет некий громоподобный эффект, но Василия этот рассказ ничуть не тронул. Пауза затягивалась, и, поняв, что желаемого он не добился, гауптштурмфюрер продолжал. — Однако совсем недавно, в результате неких археологических находок, стало известно, что Гоцлар изначально был городом Старцев. Победив их, люди обосновались в их жилищах. Однако через несколько лет случилось ужасное: Старцы вернулись в город. Воспользовавшись тайными путями, недоступными для людей, они пробрались в самый центр Гоцлара и устроили грандиозную резню. Тогда погибло много тысяч людей, однако предкам Вилигута удалось бежать из разрушенного города. Вот, собственно, и вся история. Касательно целей моей миссии, то мне нужно вернуть законному владельцу корону — корону первых немецких королей, в которой заключена невероятная мистическая сила. Вот и всё.

— А ваши поиски в Юсуповском дворце?

— Я искал координаты Гоцлара. А нашли их вы.

— И все же почему…

Гауптштурмфюрер поднял руку, останавливая Василия.

— Мы же договорились. Теперь ваша очередь сказать, зачем вам, точнее вашему руководству, нужен Гоцлар.

Василий глубоко вздохнул. Сказать правду? Впрочем, можно и так. Он ведь ничем не рискует. Все, что он может сказать, — общие слова, ничего конкретного.

— Мы ищем Гоцлар, потому что это часть головоломки, связанной с тайной Великого Ктулху. Старцы были его врагами. Они воевали с ним много лет, а соответственно, при удачном стечении обстоятельств я надеюсь обнаружить координаты Р'льеха или узнать способ, каким можно разбудить Древнего бога…

— Так вас больше интересует Великий Древний… — задумчиво протянул гауптштурмфюрер. — Занятно…

— Нет, наша молодая республика не отказалась бы заполучить и тайны цивилизации Старцев, — возразил Василий, — но я лично оказался втянут в это дело… — он не стал продолжать, поняв, что и так сболтнул лишнее. Но гауптштурмфюрер, казалось, этого не заметил. — Что ж, а теперь расскажите мне о Хасане и его людях.

— Минуточку. Увы, несмотря на то, что все мы вместе собрались за этим столом, между нами, кроме политического, существует и языковой барьер, а так как я единственный, кто может общаться с обеими сторонами, то я вынужден, прежде чем продолжить, перевести ваш ответ моему другу Хасану, — гауптштурмфюрер повернулся к предводителю басмачей и начал говорить.

Василий не понимал ни слова. В какой-то момент у него возникло странное ощущение, что гауптштурмфюрер обманывает его самым чудовищным образом, но с этим он ничего поделать не мог. Сколько раз он говорил себе, что надо пойти на рабфаковские курсы и выучить какой-то из иностранных языков, например, немецкий или французский, а может быть, и модный испанский, и каждый раз появлялось какое-то новое дело, задание… А потом, разве после мировой революции пролетариат не будет говорить на едином международном языке?.. Кстати, а откуда гауптштурмфюрер Хек так хорошо знает русский? Он-то точно не из обрусевших немцев. Как там… истинный ариец. А говорит практически без акцента.

— Еще раз прошу прощения, я перевел господину Хасану ваш ответ, пусть немного неточно, но суть я передал, — все так же вычурно вежливо продолжал немец. — Что же до местных легенд… Вы слышали об арабе Аль-Хазреде? Это автор знаменитого «Некрономикона» — одной из главных книг, посвященных Великим Древним. Если Ктулху находится в сфере ваших интересов, то вы, несомненно, слышали и о книге, и об Аль-Хазреде.

Василий только пожал плечами. Это арабское имя ни о чем не говорило ему. Что же касается «Некрономикона»… Помнится, барон Фредерикс поминал эту чудовищную книгу, когда рассказывал о Старцах. Или он слышал о «Некрономиконе» от кого-то другого?

— «Некрономикон»?.. — задумчиво переспросил Василий.

— Что ж, напомню. Подлинное содержание этой книги остается загадкой. Но тем не менее известно, что там описываются многие секреты Земли и космического пространства. В книге упоминаются некоторые истинные божества — обитатели Земли, предшествующие человеческой расе. Они олицетворяют собой принципы времени, пространства и бесконечности, темные и светлые аспекты мира, вечный хаос и силы природы. Согласно «Некрономикону», наша Земля обладает таинственной силой, которая воплощена в Верховном божестве Древних богов — Ктулху. Там же говорится о приходе расы Древних и падении человечества, как только Ктулху будет разбужен. Некоторые главы «Некрономикона» перекликаются с идеей Апокалипсиса в Книге Иоанна. С помощью этой книги можно вызвать всех этих могущественных богов, а также различную нечисть других миров.

— Но как столь опасная книга могла вообще появиться на свет?

— Написал «Некрономикон» Аль-Хазред, примерно в первой половине восьмого века от Рождества Христова. Несколько раз эту книги переводили на разные языки, хотя общепринятое название взяли от греческого перевода. Его сделал православный ученый из Константинополя — Теодор Филет, приблизительно в середине десятого века. На латынь «Некрономикон» перевел Оле Ворм. Причем в предисловии он заявил, что арабский оригинал утерян. Перевод Ворма издали два раза в пятнадцатом веке в Германии и в семнадцатом в Испании. Последнее издание было сделано достаточно большим тиражом, и книга была запрещена папской церковью. Большая часть тиражей была уничтожена. Отпечатанный греческий же перевод хранился сначала в Италии, а потом был перевезен в новый свет, где погиб во время пожара в Салеме, уничтожившем библиотеку Пикмана. Ныне, как полагают свой экземпляр есть у ученого и мага Джона Ди. Говорят, он сделал перевод на английский, однако до нас эта книга дошла лишь в отрывках. И все же, несмотря на усилия папских агентов, по слухам несколькими экземплярами «Некрономикона» владеют различные учреждения и люди на Западе. Говорят, эта книга есть в Британском музее, библиотеке университетов Гарварда, Буэнос-Айреса и Мискатоника. Еще один экземпляр хранится в библиотека Аркхема, штат Массачусетс. И это все издания на латинском языке, из отпечатанного в Испании тиража. Еще с десяток экземпляров хранится у частных лиц и коллекционеров.

— Интересно, кто же мог создать подобный том. Вряд ли у такой книги было много авторов.

— Точно. Согласно легендам, ее написал один безумец — Аль-Хазред. Он жил приблизительно в VII веке нашей эры. Будучи родом из Саны, он с детства интересовался древностью и в одиночку исследовал руины Вавилона, пещеры Мемфиса. Десять лет он провел в великой аравийской пустыне — Руб-эль-Хали, там, где, по поверьям арабов, живут демоны и злые духи. Аль-Хазред, как и вы, господин Кузьмин, искал тайны древних цивилизаций. Видите ли, согласно его же собственному признанию, отцом его был джинн, воспитан он был как принц королевского двора и соблазнил одну из дочерей правителя Йемена. Та родила. В те времена на Востоке были суровые законы. Когда это дело открылось, младенец был убит, и Аль-Хазреда заставили отведать его сырой плоти, после чего труп сожгли. Самого же поэта кастрировали. Ему отрезали нос и уши, исполосовали шрамами все тело. Все думали, что он умрет. Однако он выжил и поклялся отомстить. Для этого начал изучать некромантию, посещать запретные места, вроде Гоцлара. Долгое время он блуждал по миру. Занятия некромантией открыли ему заброшенные пещеры и колодцы, которые уходили глубоко под землю. Он отказался от своей веры и начал поклоняться древним титанам, которых обожали духи пустыни… С помощью колдовства он хотел восстановить свои изувеченные и отрезанные члены, вернуться в Йемен с триумфом и потребовать себе в жены принцессу. С помощью магии он скрыл свое лицо, так что оно казалось таким, как у нормального человека, и бродил по миру в поисках тайной мудрости. В Сизе, в земле Египта, он узнал от тайного культа языческих жрецов с бритыми головами путь к воскрешению мертвых и научился тому, как заставить их выполнять его распоряжения. В Халдее он в совершенстве овладел искусством астрологии, от евреев в Александрии получил знания забытых языков и сведения, как использовать голос для произнесения варварских слов заклинания, поскольку, хотя жестокий царь лишил его всех дарований, красота и сила его голоса у него остались… На принцессе Аль-Хазред так и не женился. На старости лет он поселился в Дамаске и жил в великой роскоши, так как за годы своих скитаний он собрал неисчислимые богатства, став самым богатым человеком в мире. Однако он перед смертью призвал мертвых, и те спрятали его сокровища, в равных долях распределив их между храмами трех древних городов, одним из которых был Гоцлар.

— То есть вы хотите сказать, что среди этих руин до сих пор хранятся сокровища Аль-Хазреда? — удивился Василий.

— Все может быть, — пожал плечами гауптштурмфюрер. — Судя по легендам этих земель, никому так и не удалось добраться до сокровищ. И всему виной пустыня и Старцы. Эти твари очень опасны, и их очень трудно убить. Быть может, поэтому они и выжили, несмотря на то, что Древние, их слуги и люди уничтожали чудовищ многие тысячи лет.

— А вы их не боитесь? — поинтересовался Василий.

— Во-первых, ныне существует такая вещь, как армейский огнемет. Перед ним не устоит ни одно растение. А ведь по своей сути Старцы принадлежат растительному миру. А во-вторых… — тут гауптштурмфюрер замялся, словно пытаясь подыскать нужные слова. — У вас, русских, есть подходящая пословица… «Волков бояться, в лес не ходить»… — он хотел еще что-то добавить, но тут тишину ночной пустыни разорвал ужасный крик, и было в нем столько боли и отчаяния, что все присутствующие в палатке одновременно содрогнулись.

— Что это?

— Hoi's der Teufel! — воскликнул гауптштурмфюрер. — Что это?

Хасан вскочил, схватившись за нож. Потом, бросив немцу какую-то фразу, бегом выскочил из палатки. Крик повторился.

— Думаю, и нам стоит взглянуть… — с вызовов глядя на немца, объявил Василий. Для себя он так и не решил, как ему отнестись к откровениям противника. Судя по всему, цели у них и в самом деле были разные. Конечно, молодой советской республике не помешали бы сокровища Аль-Хазреда, а тем более корона легендарного короля древности, но основной целью Василия было узнать секрет пробуждения Ктулху, координаты подводных городов его слуг. Точнее, эта была та задача, которую он ставил перед собой. Указания руководства были много туманнее. Тем более что сейчас, после великих чисток партии, когда с таким трудом удалось справиться со всевозможными уклонами, деятельность Третьего отдела ГУГБ ни в какие ворота не лезла… Но все это осталось там, в далеком Ленинграде, а здесь реальностью были басмачи и этот странный немец из Аненербе. И похоже, в этой пустыне враги у них общие.

Видимо, к такому же выводу пришел и гауптштурмфюрер.

Протянув Василию костыль, он спросил:

— Дойдете?

Василий кивнул.

— Тут бежать некуда — кругом пески, так что пытаться бежать не советую… А я поспешу, — и с этими словами гауптштурмфюрер вынырнул из палатки.

Василию ничего не оставалось, как последовать за немцем.

На улице оказалось много прохладнее, чем ожидал Василий. Дневной зной сменился ночной, мягко говоря, прохладой. А ведь это только самое начало ночи. Василий с ужасом представил, какой холод будет царить в пустыне под утро, и заранее поежился. Тем не менее воздух оставался тяжелым, не было в нем приятной свежести… Вдохнув полной грудью, Василий посмотрел на две цепочки следов, ведущих от палатки. Ветер заметал их, засыпая мелкой песчаной пылью, но пока еще они были хорошо видны — следы гауптштурмфюрера и Хасана. Эх, если бы не эта рана… Впрочем, бродить по пустыне без воды, без оружия и без проводника, одновременно играя в прятки с басмачами, которые эти места худо-бедно знают, было бы верхом глупости. Поэтому, еще раз вздохнув, Василий побрел по следам своих пленителей. Надо узнать, кто там кричал, что случилось. Быть может, ему предстоит встретиться с таинственными Старцами, о которых все так много говорили, но которых никто не видел.

Первые несколько шагов были ужасными. Каждое движение болью отдавало в раненой ноге, да и сам костыль соорудил человек, явно не имеющий отношения к ортопедическому искусству. Однако через пару минут Василий приноровился и, то подпрыгивая, то шагая, развил завидную скорость.

Гауптштурмфюрера и Хасана он нашел метрах в двухстах за лагерем. Там же столпилась большая часть басмачей. Многие сжимали в руках горячие головни и опасливо оглядывались. Все были вооружены.

Подойдя ближе, Василий на мгновение замер, задохнувшись от ядовитого запаха. Отвратительно удушающая вонь, от которой выворачивало внутренности. И что самое удивительное, этот запах показался Василию знакомым, только вот он никак не мог вспомнить, где сталкивался с ним раньше.

Он стал протискиваться сквозь толпу. Басмачи расступались с неохотой, и Василию, пока он продирался вперед, удалось позаимствовать короткий кривой нож. Незаметным движением Василий спрятал его в голенище сапога. Не пистолет, а пригодится.

Протиснувшись в первый ряд «зрителей», стоявших, зажав рукавами носы, Василий уставился на жуткое зрелище, открывшееся ему. На песке лежали полуразложившиеся останки одного из бандитов — скелет, покрытый вонючей клейкой субстанцией. В свете факелов поблескивали белые, как снег, ребра, торчащие из аморфной массы гнилой плоти.

«Знакомая картина, где-то я это уже видел», — пронеслось в голове Василия. И в какой-то миг, словно поток сквозь прорвавшуюся плотину, хлынули воспоминания. Вот он на краю болота стреляет в японцев, потом марш-бросок через лес. Странное жилище отказников. Да, именно там и тогда он впервые почувствовал этот запах, увидел точно такие же трупы, обмазанные вонючей слизью. Он вспомнил чудовищ, похожих на гигантских опарышей, которые пожирали полуразложившуюся человеческую плоть. Шогготы. Твари, от которых нет спасения. Но здесь, в пустыне?..

Василий обвел взглядом лица столпившихся бандитов — испуганные, грубые. Да, аллах тут не поможет. Вот только стоит ли предупреждать своих врагов о надвигающейся опасности? Может, дать «зверушкам» отобедать, как тогда сделал Григорий Арсеньевич? Однако Василий тут же сообразил, что сейчас не тот случай. Если шогготы уничтожат бандитов, то как в одиночку, раненый он выполнит задание партии, как найдет Гоцлар и как принесет назад добытую информацию?! Да, как бы там дальше дела ни сложились, а пока ему и немцу в самом деле стоило действовать заодно. Он повернулся к гауптштурмфюреру:

— Нам нужно срочно сворачивать лагерь и бежать.

— Из-за этого? — немец кивнул в сторону трупа.

— Да, — подтвердил Василий. — Не знаю, насколько опасны ваши Старцы, но эти твари просто ужасны, и огнем вы их не остановите.

— Ты уверен?

— Это шогготы — творения Старцев.

— Zu alien Teufeln wünschen! — пробормотал себе под нос гауптштурмфюрер.

— Шогготы были предназначены для выполнения тяжелых работ и под ментальным воздействием могут приобретать любую форму… точнее могли. Постепенно развиваясь, они приобрели собственную волю и интеллект, а потом подняли восстание против Старцев. После поражения Старцев в войне с Древними «их коснулась длань Ньярлатотепа, и изменилась структура их ткани». Ныне они обитают в пространственных карманах, лежащих за гранью этого мира, и являются сюда лишь на охоту. После прикосновения Ньярлатотепа им больно находиться в нашей вселенной… По крайней мере, так говорил мне Григорий Арсеньевич… — на одном дыхании выпалил Василий.

Гауптштурмфюрер внимательно посмотрел на оперуполномоченного, словно хотел сказать: «А ты, парень, не так уж наивен, как хочешь показаться».

— Я читал об этих тварях. «Шоггот — существо, состоящее из протоплазмы, представляющее собой бесформенную сущность и кислотную среду. Существование такого в действительности маловероятно».

— Не совсем так. Скорее они напоминают гигантских пиявок или опарышей. Омерзительные твари.

— Но почему мы должны бежать? — спросил господин Хек через некоторое время.

— Шогготов нельзя убить. Если бы они могли комфортно существовать в нашем мире, они давно уничтожили бы всех людей, а так… Единственный способ остановить их — закрыть ворота между мирами, когда эти твари удалятся на отдых после удачной охоты.

— А ты сможешь это сделать?

— Нет, — обреченно покачал головой Василий. — Я лишь однажды видел этот ритуал, и то не до конца. Тем более без колдовских книг мне не воспроизвести символы, которые нужно начертить на воротах.

— Значит, говорите, бежать… — задумался немец.

— И чем быстрее, тем лучше, — с этими словами Василий развернулся и начал обратный путь через толпу. Краем глаза он увидел, как гауптштурмфюрер повернулся к Хасану и начал что-то объяснять ему.

Василий не прошел и половины расстояния до лагеря, как у него за спиной главарь басмачей выкрикнул какую-то команду. Тут же мимо Василия пронеслось несколько бандитов. Они поспешно подбежали к шатрам и тут же начали укладывать вещи. Лагерь сворачивался. Похоже, Хасан внял словам гауптштурмфюрера Хека. «Вот только не было бы поздно», — подумал Василий, вспоминая трупы японских солдат, высвеченные пламенем брошенных факелов.

Когда же ему вновь предложили лечь на носилки, он отказался. Тут же, словно из-под земли, появился гауптштурмфюрер Хек.

— В чем дело?

— Я поеду верхом. Не хочу оказаться беспомощным, если эти твари нападут.

Гауптштурмфюрер задумался, потом с интересом оглядел Василия, словно увидел его в первый раз.

— Нога?

— Перетерплю. К тому же я с детства привык ездить без седла.

— Послушайте, Василий, если вы собираетесь попытаться удрать…

— Я собираюсь попытаться остаться в живых, — в тон немцу ответил оперуполномоченный. — Если вход в обитель шогготов недалеко, нам предстоит неприятная ночка.

— Однако если эти твари, как вы говорите, похожи на червей, они должны передвигаться довольно медленно.

Василий в ответ только пожал плечами. Гауптштурмфюрер еще раз внимательно посмотрел на Василия.

— Хорошо, — согласился он, и, подозвав двух бандитов, приказал им что-то, те согласно кивнули. — Они присмотрят за вами, и не стоит выделывать никаких фокусов. На много километров вокруг — пустыня, и нигде ни поселков, ни оазисов, а потайные колодцы вам не найти. Так что не стоит делать глупостей, — и он исчез во тьме.

Вскоре второй бандит появился с седлом на плече. Он надел седло на одну из кляч, а потом помог Василию сесть верхом. Тот даже не пытался вставить ноги в стремена. Хотя боль почти ушла, Василий очень боялся, что раны его откроются. Он и так слишком сильно напрягал ногу за время «вечерней прогулки».

Еще несколько минут, и отряд отправился в путь… Оба приставленных к Василию бандита держались чуть поодаль, но тем не менее ни на секунду не выпускали оперуполномоченного из поля зрения. Выглядели они настоящими детьми Востока: тюрбаны, халаты, кривые сабли, карабины. Казалось, это два персонажа, сошедших с картин Верещагина. Для полноты сходства не хватало лишь груды черепов на заднем плане. «Ничего, если шогготы догонят, то сходство будет полным».

Время шло, отряд, словно призрачный караван, неспешно двигался по ночной пустыне, залитой лунным светом. В мире воцарилась зловещая тишина. И Василий успокоился, если бы не запах — отвратительный непереносимый запах шогготов. Иногда ветерок разгонял зловоние, а иногда волны его захлестывали караван, заставляя самый слабых сгибаться в седлах от приступов безудержной рвоты. Неожиданно где-то впереди раздались возбужденные голоса. Василий привстал в седле. Скакавшие впереди басмачи остановились, отчаянно о чем-то споря. Потом два всадника отделились от основной скучившейся массы и, развернув коней, на полной скорости понеслись в пустыню. Вслед им грянуло несколько выстрелов, и оба всадника выпали из седел.

— Хасан не любит, когда кто-то оспаривает его приказы, — заметил неожиданно возникший из темноты гауптштурмфюрер. Он восседал на черном как смоль скакуне. А может, это лишь казалось Василию — свет звезд обманчив. Кроме того, у него начала вновь болеть нога. И боль была неприятной, дергающей, словно кто-то то и дело касался горящей папиросой обнаженного нерва. — Это послужит уроком остальным… Видите ли, эти дикари хотят обладать сокровищами Аль-Хазреда, но не хотят ехать в Гоцлар — обитель демонов. Да тут еще эти шогготы — безрадостная перспектива.

Неожиданно для самого себя Василий качнулся в седле.

— Я смотрю, вам нехорошо… — сказал гауптштурмфюрер. — Сейчас позову лекаря…

— Не стоит, — покачал головой Василий. — Если лекарь станет осматривать, а то и лечить меня, то нам придется остановиться. А в данной ситуации это смерти подобно. Судя по запаху, шогготы нас нагоняют. Пусть эти твари окажутся далеко позади, а потом пусть лекарь колдует надо мной, сколько захочет. Нам не стоит встречаться с этими чудовищами, — и Василий дал шпоры своей лошади.

Однако он ошибался. Шогготы не преследовали их. Они подготовили засаду по всем правилам военного искусства…

Через несколько километров характер местности изменился. Каменистую почву сменили пески — невысокие дюны. А потом неожиданно дюны вздыбились, и из-под песка высунулись длинные мертвенно-белые черви. Несколько тварей появилось на пути отряда, несколько позади. В лунном свете их тела имели особый матовый оттенок, словно перележавшие в воде трупы. На конце туловища каждой твари чернело отверстие, напоминающее разверстую пасть с несколькими рядами острых треугольных зубов. Но не это оказалось самым страшным, и даже не чудовищная вонь… Вокруг пасти каждой твари были странные бурые выступы, напоминающие гигантские бородавки. Иногда между ними проскакивали электрические разряды. Потом одна из тварей повернулась в сторону всадников, и из ее пасти вырвалась настоящая молния. Она ударила в одного из басмачей, и тот, взвыв от боли, изогнулся в седле. Оружие выпало из его руки, и он безвольным кулем рухнул на песок.

«Что-то новенькое, — подумал Василий. — Те твари, с которыми Григорий Арсеньевич расправился в том забытом богом уголке Сибири, молниями не били… зато они плевались ядом… Одно другого не слаще».

Тут же на отряд со всех сторон полетели молнии. Бандиты открыли ответный огонь. Как и подозревал Василий, их пули не причиняли чудовищам заметного вреда. Они входили в тела тварей с неприятными чавкающими звуками. Вдруг одно из чудовищ рванулось вверх из земли, поднявшись много выше ближайшего всадника. Пасть твари широко открылась, и из нее на басмача хлынул поток зеленоватой слизи. В один миг рука человека, державшая саблю, превратилась в руку скелета — плоть стала сползать с костей, словно студенистое желе. Она пузырилась, словно погруженная в концентрированную кислоту. А как кричал этот человек! Его крик разносился по всей пустыне. От него звенело в ушах.

Нужно было срочно что-то придумать. Еще несколько минут, и в живых никто не останется.

Неожиданно Василию в голову пришла одна забавная мысль. Он краем глаза взглянул на своих конвоиров, но тем явно было не до пленника, потом глянул в сторону бандитов, ехавших впереди. У одного из них к поясу была приторочена связка английских гранат — здоровенные шайбы на толстой ручке. Василий, пришпорив лошадь, подскакал к бандиту, сорвал с его пояса гранату, дернул чеку и прицельно, как на учениях, метнул в раскрытую пасть ближайшего чудовища. Мгновение, и верхняя часть шоггота разлетелась фонтаном ядовитой белесой плоти. Остальная часть червя тут же исчезла под землей. Владелец гранаты с удивлением уставился на Василия. Тот потянулся за следующей гранатой, но басмач остановил его руку, погрозив оперативнику пальцем. Сам, сорвав с пояса вторую гранату, швырнул ее в другого шоггота. Его бросок оказался не таким точным. Граната разорвалась рядом с чудовищем, оторвав торчащую из земли часть от спрятанного под землей туловища. Мгновение, и обе части исчезли, закопавшись в песок. Тут же вокруг загремели взрывы.

Как только в кругу шогготов образовалась брешь достаточного размера, басмачи единой волной устремились туда, оставив позади с десяток мертвых тел.

Какое-то время они гнали коней по пустыне куда глаза глядят, видимо стараясь ускакать как можно дальше от смертоносных преследователей. Обернувшись, Василий увидел, как длинные белые черви, выпластавшись из земли, ползут к мертвым телам. Пир начался.

А всадники неслись по пустыне, не разбирая дороги, километр за километром, пока над горизонтом не взошла полная луна. Круглая, желтая, словно маслянистая головка сыра, она залила пустыню золотистым светом, заставив потускнеть звезды… Скакуны, не отдохнувшие еще после дневного перехода, постепенно начали сбавлять темп. Вскоре отряд остановился. Василий издалека наблюдал, как гауптштурмфюрер и Хасан о чем-то совещаются. Он хотел было подъехать поближе, но вовремя одернул себя. Его враги вряд ли говорили по-русски, а туркменского Василий не знал.

Совещание заняло более получаса, после чего гауптштурмфюрер, развернув своего скакуна, подъехал к Василию.

— Нужно сделать привал, но… — начал было он.

— Можете спокойно расседлывать коней, — вздохнул Василий. — Шогготы поели. Теперь они вернутся в свою обитель, так что у нас есть часов восемь-десять до того, как они снова попытаются напасть.

— Но… — начал было гауптштурмфюрер, с сомнением глядя на своего пленника.

— Можете не сомневаться. Мне нет смысла вас обманывать, ведь шогготы не станут делать различия ни между фашистом и коммунистом, ни между христианами и мусульманами. Их выбор происходит исключительно сообразно их гастрономическим пристрастиям.

— Тем не менее должен напомнить, что если что-то пойдет не так, вы умрете первым.

— А я-то тут при чем! — возмутился Василий. — Я к шогготам не имею никакого отношения.

— Тем не менее вы единственный, кто раньше сталкивался с ними. Посему мы должны выполнять ваши пожелания, а следовательно, хотите вы того или нет, вы отчасти в ответе за жизни воинов Хасана, тем более на заставе вы перебили его людей.

— Только после того, как они перерезали всю заставу.

— Это вы будете обсуждать с Хасаном, — зло усмехнулся гауптштурмфюрер. — А пока мы все в одной лодке, до тех пор, пока не доберемся до Двойной скалы.

Василий нахмурился. Откуда гауптштурмфюреру известно об этом месте? Ведь именно с него начинается тропа, ведущая в Гоцлар. Даже начальство Василия не знало о приметах, ориентируясь на которые, следовало искать таинственный город Старцев.

— А потом, когда мы доберемся до скал? — поинтересовался Василий.

— Потом… — гауптштурмфюрер задумался. — Не знаю. Все зависит от вас. Если вы будете сотрудничать и покажете дорогу к Гоцлару…

— То я останусь жив?

Хек пожал плечами, ничего не ответив. Он хотел было отъехать, но Василий остановил его.

— Я задал вопрос…

Не то чтобы он боялся смерти. Василий был совершенно уверен в собственных силах, но ему хотелось прояснить ситуацию, чтобы понимать, на что он должен рассчитывать, и какие неприятности могут ожидать его в будущем. Как бы то ни было, предупрежден — значит вооружен.

Однако, несмотря на прямой вопрос, гауптштурмфюрер не спешил отвечать. Наконец, не выдержав затянувшейся паузы, он промямлил:

— В лучшем случае мне удастся уговорить Хасана оставить вас в покое. Хотя в одиночестве, в пустыне… не уверен, что вам удастся выбраться из Черных песков.

В словах гауптштурмфюрера была определенная логика. В одиночку выжить среди барханов Каракумов или каменистых холмов южных пустынь, не зная тайных троп, ведущих через пустыню, и колодцев, скрытых под пирамидами камней, было почти невозможно. Однако у Василия имелся один козырь, который, как он надеялся, поможет ему. Правда, в чем именно будет заключаться эта помощь, Василий не знал.

К Двойной скале они выехали к вечеру следующего дня.

После дня, проведенного в седле, раненая нога невероятно ныла, так что Василий несколько раз пожалел, что отказался от носилок, правда, тогда они вряд ли вырвались бы из засады шогготов. К тому времени окружающий пейзаж изменился. Теперь повсюду были каменистые холмы, пронизанные лабиринтами ущелий. Сама же Двойная скала полностью оправдывала свое название — двойной пик, поднимающийся над равниной на несколько сотен метров, напоминал два пальца великана, указывающие в белесое, выгоревшее южное небо.

У подножия этих скал раскинулась крошечная долина, в центре которой сверкало маленькое озерцо. Зеленые заросли подступали к нему со всех сторон. Именно отсюда начиналась древняя дорога в Гоцлар, но можно было всю жизнь бродить по холмам и не найти загадочных руин. Судя по поведению басмачей, они были тут не в первый раз, но прежде им ничего не удалось обнаружить.

— Вот мы и прибыли, — улыбнулся гауптштурмфюрер, вновь поравнявшись с Василием.

— Надеюсь, мы не проедем мимо этого оазиса.

— Да, — кивнул немец. — Хасан тоже хочет устроить тут лагерь на ночь. А утром мы отправимся дальше.

— Хорошо бы, — поморщившись от боли в ноге, согласился Василий.

— Надеюсь, в эту ночь шогготы нас не побеспокоят.

— Мы слишком далеко отъехали от их обители, а как мне известно, они не склонны перемещаться на большие расстояния.

Гауптштурмфюрер кивнул.

— И… Василий, не делайте глупостей. Вам одному не добраться до Гоцлара, я не говорю о стражах и о Старцах.

Василий хмыкнул.

— Не первый раз меня пугают этими «разумными растениями», но я так ни разу и не встречал ни одного.

— И очень надеюсь, что мы их не встретим. Хотя, направляясь в город Старцев, странно было бы не натолкнуться хотя бы на одного из них.

— Гоцлар — мертвый город, — напомнил гауптштурмфюреру Василий. — Если кто и обитает там, так это дикари…

— Мертвый, — согласился немец. — Но человек называет брошенным тот город, где не живут люди, а если город изначально был построен не для людей?

— Однако в нем жили люди. Предки твоего командира Вилигута ведь были людьми? Значит…

— Ничего это не значит, — отмахнулся гауптштурмфюрер. — Мистические знания, причем те, что касаются столь древних эпох, очень неточные. Если хотя бы половина легенд была правдой, то… — гауптштурмфюрер махнул рукой и пришпорил своего скакуна, направляясь в сторону Двойной скалы.

Василий тоже подстегнул лошадь, решив не отставать от гауптштурмфюрера, но его кляча не прибавила шага, продолжая медленно плестись в хвосте отряда.