Она проснулась и увидела слабый свет, просачивающийся в уютную комнату через маленькое окошко. Мария продрогла, тело ее окостенело. Ветер выл всю ночь, вторгаясь в ее сны. Демоны захватившие ее душу, все еще пребывали в ней, и она должна совершить нелегкое путешествие, чтобы избавиться от них. Кто-то ей помогает. Кто? Она постаралась вспомнить. Рыбак… Да, рыбак из Капернаума.

Откинув покрывало, Мария быстро оделась, машинально пробежала рукой по бритой голове, поежилась и направилась на кухню, где уже собралась вся семья, включая уминавшего похлебку Симона, который вернулся из Магдалы ночью, когда Мария спала.

— Я виделся с Иоилем и все ему объяснил, — сообщил рыбак, — Он понял.

— Что… что он сказал?

— Он, конечно, очень огорчился из-за того, что назорейский обет ничего не дал, но к твоему решению отправиться в пустыню отнесся с пониманием и одобрением. Велел передать, чтобы ты не сомневалась в его верности и любви. Они с Элишебой будут тебя ждать. Да, еще он прислал вот это.

Симон с несколько смущенным видом вытащил мешочек. Мария развязала тесемки и заглянула внутрь. Он был полон монет.

— На дорогу, — пояснил Симон. — Тебе потребуется кров, еда, мало ли что… он понимает, что это опасно.

Понимает, но отпускает. Ну конечно, отчаянность ее положения ясна каждому.

— Спасибо, — прошептала она.

— Ну, за дело, — заявил Симон. — Давай посоветуемся с раввином Ханиной и двинемся в путь.

— Путь предстоит долгий, — сказал раввин Ханина. — Вам нужно хорошо подготовиться и собраться с силами.

Судя по всему, он уже оправился от вчерашнего потрясения и теперь являл собой воплощенную деловитость. В конце концов, теперь он перепоручал Марию тому, кто выше его, сам же лишь указывал путь на начертанной им на листе папируса карте.

— Вы должны следовать на юг вдоль реки Иордан. Летом там страшная жара, но сейчас будет полегче. Потом, перейдя брод между Иерусалимом и Амманом, переберетесь на восточный берег и найдете речушку Хораф, которая выведет вас к скалам. Там много пещер, где нередко ищут уединения святые отшельники. — Раввин помолчал. — Потом, дочь моя, ты должна будешь положиться на милость Всемогущего. Там все в его воле, и до него оттуда гораздо ближе, чем отсюда, из города.

— Хораф? — переспросил Симон. — Не там ли?..

— Да, именно там ворон кормил Илию, — подтвердил раввин Ханина.

— Но теперь… разве не там обретается тот пророк? Как его зовут… того, который призывает к покаянию?

— Иоанн Креститель, — коротко ответил Ханина — Но тебе вовсе не обязательно встречаться с ним. Да и не следует. Он собирает толпы, а это тебе совсем не нужно. Никаких толп. Только уединение. — Он сунул Марии маленький мешочек с письменными принадлежностями. — Ты должна записывать все, что будет происходить с тобой там: это поможет сосредоточиться на твоем служении.

Они вышли из Капернаума задолго до полудня и двинулись но дороге вокруг восточной стороны озера. Мария чувствовала, что не в силах пройти мимо Магдалы, увидеть отцовский склад, может быть, даже собственный дом. А потом еще и пройти мимо Тивериады, где притаились иноземные боги. Нет, лучше идти вдоль восточной стороны, пусть там полно свиней и язычников.

Вскоре они подошли к Иордану; течение в этом месте было сильным, неглубокое русло поросло тростником.

— Иордан здесь холодный, — заметил Андрей. — В него впадают ручьи, текущие с севера, и в их водах чувствуется лед, — он помолчал, потом добавил: — Спустись, попробуй воду рукой.

Мария поколебалась, но потом осторожно спустилась по глинистому берегу, ухватилась за ветку и опустила руку в стремительный, пенящийся поток. Вода и впрямь оказалась ледяной.

Они продолжили путь, огибая озеро, и, когда приблизились к манившей домашним теплом Вифсаиде, Мария подумала, что было бы неплохо заночевать там. Но не успела она высказать свое пожелание, как Андрей заявил:

— Мы остановимся дальше, на берегу озера.

Марию это заявление не обрадовало: такую холодную, дождливую ночь лучше провести под крышей. По правде говоря, ей вообще ни разу не приходилось ночевать под открытым небом зимой, в ненастье.

— Когда мы покинем Галилею, нам придется останавливаться на постоялом дворе, — пояснил Андрей. — Лучше приберечь деньги для той местности, где полно разбойников и небезопасно проводить ночь под открытым небом.

На закате они добрались до Гергесы — большого, шумного города, с оживленной набережной и складом с черепичной крышей, при котором имелся впечатляющих размеров бассейн с пресной водой, где содержали живую рыбу. Именно здесь располагались лучшие места для лова, Мария много об этом слышала, и ей было интересно увидеть Гергесу своими глазами.

Но как раз у здешних берегов недавно затонула лодка, а когда они в сумерках подошли к причалу, то по крикам и причитаниям сразу поняли, что здесь опять стряслось неладное.

Погибло еще одно суденышко, лодка Иисуса или, может быть, Финееса, отправившегося на поиски Иосифа. Бедная Мария чувствовала себя причастной к этим бедам, пусть она лишь предсказала их, да и то не по своей воле. Сердце ее разрывалось от сострадания.

К тому времени, когда они покинули Гергесу, ее гавань и город, уже почти стемнело. Ветер, налетавший с высот, завывал так громко, что, даже идя рядом, путники не слышали друг друга. На берег с ревом обрушивались волны, но неожиданно раздавшийся истошный крик прорвался даже сквозь этот грохот и вой.

Мария и ее спутники остановились, огляделись, но ничего не увидели, поскольку местность вокруг была усеяна валунами, иные из которых превосходили по высоте рост человека В сгущавшемся сумраке они, казалось, сливались с их собственными тенями, не говоря уж о том, что обзор закрывала плотная пелена дождя. И тут из-за скал, издавая вопли и размахивая дубиной, к ним метнулась какая-то темная фигура.

Нападавший, бросившись Симону под ноги, попытался схватить его за щиколотку, но рыбак, вскрикнув от испуга, вырвался и, не оглядываясь, побежал в сторону. Андрей, напротив, кинулся на незнакомца и прижал его к каменистой земле. Некоторое время тот продолжал колотить дубинкой по воздуху и издавать странные звуки, словно призывая духов, но потом выронил свое оружие и затих.

Андрей осторожно разжал хватку, и они, к крайнему своему изумлению, увидели, что напавший на них человек, с длинными всклоченными волосами и кудлатой бородой, лишен одежды. Дождь хлестал по его голой спине, с бороды текло, но он, казалось, не замечал непогоды.

Одержимый! Как они могли забыть, что одержимых выгоняют за пределы Гергесы? Как могли они решиться пойти сюда в такой поздний час?

Мария посмотрела на запястья человека и увидела оковы, на которых болтались обрывки разорванной цепи.

— Мир, друг мой, — тяжело дыша, промолвил вернувшийся Симон, хотя в голосе его до сих пор слышался страх. — Мир тебе.

Несчастный издал новый рык и бросился на Марию и Андрея, но теперь все трое во главе с Симоном припустили по каменистому побережью, оставив его позади. Поняв, что их не настичь, одержимый тяжело осел на землю и завыл, как собака.

— Эти места… — Голос Андрея дрожал, хоть они и отбежали на безопасное расстояние. — Я и думать забыл, что здесь обитают одержимые, которые могут угрожать путникам.

— Конечно, одно дело ловить у здешних берегов рыбу, а другое — путешествовать посуху, — проворчал Симон, озираясь по сторонам. Он пытался отдышаться и собраться с духом. — Надо уносить отсюда ноги, да поскорее: здесь нельзя устраивать привал.

— Эти… одержимые… — начала Мария.

— Ими овладели демоны, и они не могут жить среди нормальных людей. Для них нет места, кроме камней на побережье, — Симон все еще тяжело дышал и оглядывался.

Ну конечно, демоны! Кто еще может довести человека до такого состояния и превратить его в жалкого изгоя?

— А как питаются эти бедняги?

— Их родственники и сердобольные горожане приносят им еду и оставляют ее в безопасном месте. Но сразу уходят, никто не решается здесь задерживаться. — Симон помолчал и добавил: — Но некоторые, конечно, умирают с голоду.

«Такая судьба может ожидать и меня, — подумала Мария. — Возможно, через год я тоже буду прятаться в скалах, забыв человеческую речь».

Удалившись на значительное и безопасное расстояние от места обитания одержимых, путники остановились под небольшой ивой, засветили фонарь, а потом, набрав валежника, развели небольшой костер, который нещадно чадил, но все же слегка согревал и успокаивал. Перекусив тем, что взяли с собой из Капернаума, они улеглись на свернутые плащи и попытались заснуть.

Земля была твердой, и Мария ощущала каждый бугорок и камешек. Неподалеку шумно плескалась о берег вода, и к этому плеску добавлялся свист ветра. Но завывания безумцев сюда уже не доносились, а крона ивы с наброшенным на ветви одеялом укрывала от дождя почти как шатер. Во всяком случае, они обрели хоть какое-то убежище в этом пугающем месте.

Когда забрезжил рассвет, волнение на озере прекратилось. Ветер улегся, дождь больше не хлестал, а сквозь еще висевшие над головой тучи упорно пыталось пробиться солнце.

Мария и ее спутники немедленно тронулись в путь, к полудню добрались до места впадения Иордана в озеро и двинулись дальше вдоль петлявшей по дикой местности реки, к Мертвому морю. У самой воды росли трава и деревья, но чуть подальше от речного ложа раскинулись бурые пески и камни. Дальше их дорога лежала через скалистую пустошь, изрезанную ущельями, в которых таились дикие звери и свирепые разбойники. Поэтому путники передвигались с опаской — чутко озирались по сторонам, деньги упрятали подальше, а посохи, свое единственное оружие, держали наготове. На глаза им попалось несколько других путников, шагавших вдалеке, но в остальном они были совершенно одни, если не считать воронов, следивших за ними бесстрастными глазами.

Уже смеркалось, когда впереди стали вырисовываться очертания постоялого двора. Чтобы попасть туда, пока его не заперли на ночь, пришлось прибавить шагу. Они находились неподалеку от того места, где торговые караваны, курсирующие между востоком и западом, переправляются через Иордан. Здешние постоялые дворы могли предложить странникам лишь стены, укрывавшие от хищников и разбойников, и возможность прилечь под крышей, но тут все равно было не протолкнуться. Оставалось лишь надеяться, что место для троих путников как-нибудь да найдется.

Хозяин уже собирался закрыть ворота на ночь, когда они проскользнули во двор, наполненный верблюдами, ослами и мулами. Люди, которые не смогли устроиться в самом здании, разводили маленькие походные костры и намеревались лечь спать под дворовыми навесами. Кого здесь только не было — от иноземных торговцев, говоривших на набатийском наречии, эфиопском или греческом языках, до римских солдат и нескольких молодых людей, подозрительно похожих на наемных убийц. Иные с виду напоминали паломников, вероятно желавших побывать на том святом месте, откуда огненная колесница вознесла Илию на небеса.

Марии всегда были интересны люди из чужих краев, но она слишком устала, чтобы разглядывать их, а потому, лишь слегка подкрепившись, стала укладываться спать под доносившиеся из пустыни завывания шакалов, радуясь тому, что между нею и хищниками высятся надежные стены.

Занялся рассвет очередного дня — третьего, с тех пор как началось ее изгнание. Прислушиваясь к реву требовавших корма верблюдов и людскому гомону и разглядывая постояльцев, Мария ощущала что-то необычное и не сразу сообразила, в чем дело. Потом до нее дошло: кажется, она была здесь единственной женщиной. Что же за жизнь ей предстоит вести? Что это за край, куда женщины даже не забредают? Выдержит ли она, если ей не помогла вера? Она, почти потерявшая надежду на возвращение к нормальной жизни? Ведь ей вскоре предстоит расстаться и с последними спутниками, по доброте своей взявшими на себя труд проводить ее.

Мария закрыла глаза, стараясь успокоиться, но слезы сами собой полились из ее глаз.

— Муж мой! Дочь моя! — причитала она, раскачиваясь — Мне пришлось покинуть вас… ради чего?

Стоявший рядом верблюд раздраженно повернулся и, словно для пущего позора, смазал женщину по щеке хвостом.

И эти люди — Симон и Андрей. Что я о них знаю? Я помню, что Кассия смеялась над ними, говорила, что от них воняет рыбой. Почему они вдруг взялись меня провожать? И при этом почти ничего не говорят.

Правда, сама я говорю еще меньше.

Рыбаки подошли к ней, и они продолжили путь, пролегавший теперь по дороге в обход колючих кустов, которыми плотно поросли берега извилистой реки. Эта тропа не была безлюдной, поскольку выводила к броду, той переправе через Иордан, коей пользовались все, кто направлялся на запад, в Иерусалим, или на восток, к Амману.

— Здесь немало святых отшельников, удалившихся от мира, — заметил Симон.

— Давай мы поможем тебе найти подходящее место, — предложил Марии Андрей.

— А вы уверены… что раввин имел в виду эти места? Что мне нужно именно сюда? — спросила Мария.

Здешний край казался ей неприветливым, пугающим. И чем она будет питаться? Тут ничего нет, кроме нескольких высохших кустов и голых, искривленных деревьев.

— Да, он имел в виду именно это место. Именно здесь скрывался Илия, и здесь его кормили вороны.

— Ну а меня что, тоже будут кормить вороны?

Сейчас Мария подумала, что зря она поторопилась и не подготовилась к бдению в пустыне как следует. Надо было хотя бы собрать припасы, ведь полученные от Иоиля деньги в пустыне бесполезны. Вороны, ящерицы и сарычи не возьмут их в обмен на пищу. Похоже, что это злые духи заманили ее сюда, чтобы она осталась одна, без всякой защиты, и им было бы легче с ней расправиться.

— Мы оставим тебе наши припасы и воду, — сказал Симон. Он снял мешок с плеча и вручил его Марии. — Андрей!

Брат последовал его примеру.

— Спасибо, конечно, но сами-то вы как выживете? — спросила она, удивляясь их безрассудной щедрости, хотя отклонить предложенное ей не позволял страх.

— Мы… ерунда, у переправы народу немало, а где люди, там всегда можно что-то раздобыть, — заявил Симон с преувеличенной бодростью в голосе.

— Гляньте, вот хорошее место! — Андрей указывал на маленькую пещеру выше по склону ущелья, до которой легко было добраться по пологой тропке.

Внутри пещера оказалась сухой и представляла сносное место для проживания.

— Как удачно, что мы сразу обнаружили ее! — воскликнул Симон.

«Он не только порывист, — подумала Мария, — но и жизнерадостен. Похоже, мой план видится ему вполне осуществимым».

— Сейчас мы поможем тебе устроиться, — сказал Андрей, развязывая свою торбу и вручая женщине одеяло, мех с водой и мешочки с сушеными фигами, прессованными фиговыми лепешками и соленой рыбой.

Еще он дал ей трут и палочки, необходимые для разжигания костра, и даже собрал две большие охапки валежника.

— Нам… нам очень не хочется оставлять тебя здесь одну… — начал Симон. — Но мы понимаем, что это необходимо для твоею исцеления. Бороться с тем, что тебе противостоит, ты можешь только в одиночестве. Но далеко мы не уйдем. Спустимся к броду и будем дожидаться тебя там, сколько потребуется. Так что, если возникнет надобность, ты сможешь нас найти.

— Но… ваша рыбная ловля! — Как могут они так надолго покинуть Капернаум?

Андрей пожал плечами.

— Отец управится и без нас. Наймет на время работников.

Говорят ли они правду? Или только хотят показаться добрыми?

— Оставайся здесь, — промолвил Андрей, — Молись. Делай то, что должна делать. А когда будешь готова вернуться, приходи к броду, и мы проводим тебя обратно в Галилею.

Но это значит, что им придется ждать… сколько?

— Но я ведь не знаю, как долго я здесь пробуду, — сказала Мария. — Пожалуйста, не стоит меня ждать: спустя несколько дней возвращайтесь к своему отцу.

— Ты о нас не беспокойся, — заверил ее Симон. — Брод и паломники, которые там бывают, интересуют нас сами по себе. Так что время для нас не пропадет даром.

— Заберите эти вещи, пожалуйста. — Мария сунула в руки Симону мешочек со своими вещами, — Они мне больше не нужны.

Не важно, что говорил ей раввин, она ничего не будет записывать. Если битва с демонами состоится, ей будет не до того. Деньги в пустыне тоже не потребуются. Только сила воли.