Глава 5
Отца-настоятеля в данный момент в монастыре не было. Он отбыл по каким-то своим церковным делам в саму далекую матушку-Москву. Тем не менее желание подруг поработать на благо монастыря ни у кого из его обитателей не вызвало недоумения. И до приезда отца-настоятеля их приняли в обитель, так сказать, условно. По благословению отца Илии — помощника настоятеля, временно в отсутствие самого настоятеля занимающего его пост.
Катьке поручили помогать на кухне. Что не вызвало у этой любительницы хорошо и плотно покушать ровным счетом никакого протеста. А Маришу отправили помогать в саду. То есть в принципе сначала ее тоже отрядили на кухню. Но большущий, одетый в рясу бородатый монах-повар отрядил ее в сад, чтобы собирать груши к пирогу.
Повар был личностью легендарной. И заслуживал отдельного рассказа. В миру брат Вонифатий работал поваром в известном ресторане. Было это еще в дремучие девяностые годы, когда перестрелки на улицах города были обычным явлением. И редкий день обходился без того, чтоб газеты или телевидение не упомянули о прогремевшем на улице взрыве или иных криминальных разборках. И когда однажды во время бандитского налета из всего персонала ресторана в живых остался один брат Вонифатий, он увидел в этом промысел божий.
— Я молился, — бубнил он своим глубоким басом. — И обещал Господу, что, коли жив останусь, посвящу свою жизнь служению ему.
Свое слово брат Вонифатий сдержал. Правда, не сразу. Непосредственно после бандитского налета, оставшись целым и невредимым, он просто обрадовался. Поставил в церкви свечу. И устроился на работу в другой ресторан. Не такой известный и богатый, но тоже неплохой. Излишне говорить, что не прошло и двух месяцев, как и туда пожаловали архаровцы с автоматами. И снова повар остался в живых. Он и еще две официантки, которых он успел спрятать в холодильнике вместе с телячьими тушами.
Девчонки, просидев в холодильнике почти два часа, простудились и угодили в больницу. А вот Вонифатию снова хоть бы что, как с гуся вода. Ресторан закрылся. И он перешел работать в обычную закусочную. Но когда и туда явились братки с разговором к хозяину, душа повара не выдержала. И он, не дожидаясь окончания разборок, помчался в церковь.
— С тех пор мирскую жизнь совершенно оставил, — бубнил брат Вонифатий. — И вам того желаю. А пока идите, сестры, в сад. За грушами. Тесто уже подходит.
Монастырский сад находился на приличном расстоянии от самого монастыря, он сохранился еще с прежних времен. Его не тронули ни революционеры, ни солдаты воинской части. Даже напротив, они всячески ухаживали за деревьями и сделали кое-какие новые посадки. Сад был не просто большой, а огромный.
Само собой разумеется, тут были старые яблони, несмотря на возраст, густо увешанные в эту пору тяжелыми налитыми плодами. Было несколько садовых груш. Это был какой-то особый зимостойкий сорт, подаренный монастырю любителем-селекционером. Сорт, который выживал все эти годы даже при лютых северных морозах. И еще в саду были сливы и кустовые вишни. Последние требовали особого прикрытия на зиму, когда к корням пригребали землю и палую листву. И когда такое прикрытие было им обеспечено, вишни отлично цвели и плодоносили.
Но главным достоинством сада, на взгляд Мариши, являлись его размеры. И, делая вид, что ухаживаешь за плодовыми деревьями в его дальнем конце, можно было весь день шастать по своим делам. Чем Мариша и планировала заняться.
Ее определили собирать груши для пирога и оставшиеся успеть завялить. Это необходимо было сделать, пока днем еще ярко светило и жарило солнышко. Зимой эти плоды клали в компоты и, разварив, добавляли в каши.
Грушевые деревья по счастливому совпадению находились в самом дальнем углу сада. Кроме Мариши, их собирали еще две женщины. Но они вскоре ушли со своим урожаем в кухню и там пропали. Видимо, у монастырского повара не хватало рук. И он оставил женщин, чтобы месили тесто или резали начинку для постных пирогов.
И, оставшись одна, Мариша резвой рысью порулила к Никольскому скиту, чей крест возносился над окрестностями благодаря тому, что сам скит стоял на холме. Оказавшись на месте, Мариша огляделась. Тут было тихо и совсем безлюдно.
— Не похоже, чтобы Вениамин сюда дошел, — пробурчала Мариша себе под нос. — Хотя что ему тут делать так долго? Времени-то уже прошло предостаточно.
Вокруг пели птички. Звенели кузнечики. И тихо качались верхушки деревьев, напевая древнюю песнь. По идее, эти звуки должны были успокаивать, но вместо этого Мариша ощутила неприятный холодок, словно за ней кто-то наблюдал. И словно этот кто-то был настроен отнюдь не доброжелательно.
Постояв на месте, Мариша не выдержала. Ноги сами понесли ее прочь. И, лишь оказавшись на приличном расстояния от скита, она смогла перевести дух и заставить свои ноги двигаться не так быстро.
— Ну, все-все! — сердито произнесла она. — Что на вас нашло?
Само собой, ноги промолчали. А Мариша, избавившись от противной холодной дрожи, которая охватила ее возле скита, вошла на территорию монастыря. Если бы ее встретил повар и поинтересовался, почему она болтается без дела, у нее было бы объяснение. Для того чтобы собрать верхние плоды, нужна лестница. А ее в саду Марише обнаружить не удалось.
Впрочем, никто Маришу не засек. И допрашивать, почему она праздно шатается, не стал. Брату Вонифатию было не до того. Он варил, парил, жарил и пек на монастырской кухне. Братия любила покушать вкусно и плотно. И пусть постная пища, но на монастырских столах она подавалась в изобилии.
Так что Мариша, не испытывая ни малейших угрызений совести, спокойно переговорила с несколькими соседями по гостинице. Ее интересовало, не видел ли кто из них тощенького серенького Вениамина. По идее, он должен был шнырять по монастырю и наводить справки о погибшем художнике. Но если про убитого Владимира с Маришей беседовали охотно и даже выдвинули несколько версий его кончины, то про Вениамина никто и слыхом не слыхивал.
— Что за человек такой? — удивленно произнес худощавый мужчина, живший на том же этаже, что и подруги. — Новенький?
И, узнав, что Вениамин прибыл среди ночи, очень удивился.
— Как это ночью? На машине, что ли?
— Наверное, — пробормотала девушка.
— Конечно, на машине! Автобус ночью не ходит. Не пешком же ваш знакомый пришлепал. Тут от станции километров восемь будет. Не нагуляешься.
Мысль о машине Вениамина, подкинутая ее соседом, прочно засела у Мариши в мозгу. В самом деле, зачем мотаться без толку по монастырю, рискуя разминуться с Вениамином? Нужно просто найти его машину и оставить на лобовом стекле записку. Тем более, где искать машину, Мариша тоже знала. Возле гостиницы была небольшая стоянка. Так что логично, если бы Вениамин оставил свою машину именно там.
— Потом схожу и посмотрю получше.
И, отложив пока что поиски Вениамина, Мариша сосредоточилась на версиях убийства художника. А они, надо отдать должное богатому воображению монастырских обитателей, отличались обилием и красочностью.
Самая яркая заключалась в том, что художник стал жертвой злодеев-идолопоклонников, которые недавно обосновались на окраине деревни и с тех пор не уставали вредить монастырю и смущать братьев-монахов.
— Муж и жена там живут, — рассказывала Марише старушка — продавщица в лавочке. — Муж только дома сидит. А жена вечно по округе шастает.
И, посмотрев на Маришу, старушка многозначительно прибавила:
— И не одна шастает.
— А с кем же?
— Не знаю, как и когда, а я лично ее несколько раз с убитым видела!
— С художником?
— Вот-вот. С ним самым.
Отметив про себя, что в ту избу к таинственной супружеской чете идолопоклонников ей следует обязательно наведаться, Мариша продолжила опрос обитателей монастыря. И вскоре стала обладательницей еще нескольких версий.
Кое-кто считал, что художник просто отравился некачественной водкой. Другие считали, что художник пал жертвой женской ревности. Вот эту версию Мариша попросила обосновать.
— Жена у него имелась в миру, — заявил один из монахов. — Сюда ему на трубку звонила. Скандалы устраивала, где он да когда вернется. Я работал с Владимиром. Сам слышал, как он с ней ругался. Она ему не верила, что он тут один живет в мире и согласии с самим собой и всеми нами.
— А что же она думала?
— Бабы дуры! — фыркнул этот знаток женского сердца. — Известное дело, ревновала его. Требовала, чтобы возвращался.
Больше ничего путного Марише выяснить не удалось. Но все же она считала, что время потрачено не зря. Помимо версии о том, что Владимира прикончили из-за его темных делишек с поддельными картинами, нарисовались еще две вполне реальные ниточки. Ревнивая жена или любовница. А также сектанты-идолопоклонники в крайней к лесу избе.
Вот с ними-то Мариша и решила поговорить. Но прежде следовало выполнить порученное ей на сегодняшний день послушание. Девушка вернулась в сад. И успела нарвать достаточно плодов до того, как из кухни вернулись две другие тетки. Вид у них был недовольный. Но, увидев, что Мариша не бездельничала и нарвала целую кучу груш, они мигом перестали ворчать. И все втроем понесли груши на кухню.
Потом Мариша и Катька их упоенно чистили и резали на красивые дольки. А потом укладывали на специальную бумагу, чтобы завтра прямо с утра, если будет хорошая солнечная погода, перенести груши на заранее выставленный длинный стол у южной стены, где плоды и должны были сушиться с утра и до самого вечера.
В общем, работы оказалось куда больше, чем предполагала Мариша. Но и ужин, который был подан им в монастырской трапезной, превзошел все самые смелые Маришины ожидания. Оказалось, что хотя монахи сами мяса в пищу не употребляли, но остальных живущих в монастыре к тому же не принуждали.
И на столах у трудников было тушенное с грибами мясо в густом сметанном соусе. Была соленая рыба и отварная рассыпчатая картошка. И еще два салата. С огурчиками, молодой капустой и зеленью. А также питательный салат с майонезом, яйцами, грибами и рисом. На десерт было подано печенье, конфеты и свежие сладкие пироги с грушами. И кушать эти пироги было тем приятнее, что Мариша чувствовала: есть в этих пирогах толика и ее участия.
После ужина оставалось только вымыть посуду. И подруги были свободны до утра следующего дня.
— Поспать бы сейчас, — потягиваясь, произнесла Катька. — Что-то я с непривычки утомилась.
Но у Мариши были совсем другие планы на этот вечер.
— Какое спать! У нас дел полно!
Явившись в гостиницу, они сначала зашли на автостоянку и убедились, что там стоят только два экскурсионных автобуса и один грузовичок. Впрочем, были еще две легковые машины. И подруги подошли к администраторше, чтобы выяснить, чьи они. А также предупредить Верочку, что с этого момента они денег за проживание платить не станут.
Верочка лишь рассеянно покивала в ответ. Про машины она им сказала, что они принадлежат паломникам из их гостиницы.
— Люди порядочные. И приехали они к нам уже три дня назад. А почему вы их машинами интересуетесь?
Подруги объяснили, что машины их заинтересовали в связи с расследованием убийства Владимира Сухоручко. И вдруг Верочка побледнела и брякнула:
— Ах, совсем забыла сказать! Вас милиция искала!
— Знаем. Ночью мы с капитаном уже побеседовали.
— Нет. Он еще приходил. Днем. Вы как в монастырь ушли, так он и появился.
Подруги ощутили неприятное томление в груди.
— Зачем приходил?
— А я знаю? — пожала плечами девушка. — Сказал, что очень ему с вами поговорить нужно. Будто бы яд найден в бутылке.
Это была шокирующая новость. Практически она делала подруг самыми реальными подозреваемыми в убийстве художника. А всем известно, как в милиции поступают с такими подозреваемыми. Сажают за решетку и начинают давить, пока не выдавливают все, что было, да чего и не было.
— У меня даже весь сон прошел, — пожаловалась Катька подруге, когда они, забившись в свою комнату, обдумывали положение.
— Какой там сон! Спасаться нужно!
— Как? Бежать?
— Куда тут убежишь? Автобус раз в сутки приходит.
— Тогда пешком!
Но Мариша считала, что подаваться в бега рано. И потом, пуститься в бега означало признать свою вину. А подруги никакой вины за собой не знали.
— Мы еще поборемся за свою свободу! Пошли к идолопоклонникам.
Катька испугалась.
— К кому?
— Не знаю, живут тут на окраине какие-то странные люди. Кое-кто в монастыре считает, что это они могли убить Владимира.
— И мы пойдем к ним? — еще больше перепугалась Катька. — Одни? А если это правда, что они убили Владимира? Вдруг они и нас тоже захотят убить?
И словно в качестве живого щита она схватила на руки Маруську. Той это совсем не понравилось. Она начала шипеть и ругаться.
«Предупреждала я вас! — шипела кошка. — Нечего связываться с мужиками! От них одни проблемы!»
В общем, Маруська была в своем репертуаре. И, оцарапав Катьку до крови, сиганула к окошку. А оттуда на растущий под окнами клен, чьи листья уже начали окрашиваться в желтый с багрянцем цвета. С клена кошка спрыгнула на землю и была такова.
— Ты это видела? — возмутилась до слез Катя и, высунувшись в окно, завопила вслед кошке: — Предательница!
Несколько обитателей гостиницы задрали головы и с интересом уставились на Катьку. Не встретив понимания у окружающих, Катька была вынуждена вернуться обратно к Марише и ее планам.
— Что там за идолопоклонники? — облизывая оцарапанную руку, хмуро спросила она у подруги.
— Не знаю. Но сейчас пойдем и выясним.
— А к капитану?
— Сначала выясним насчет идолопоклонников. А то потом можем не суметь.
Катька только тоскливо вздохнула. Призывать на помощь было некого. Такое с ней случилось впервые. Обычно всегда оказывался какой-то кавалер, которого (несмотря на все его недостатки) Катька активно использовала. И вдруг такой облом.
— Подумать только, мы в мужском монастыре, а мужчины все равно подходящего нет, — ворчала Катька. — Прямо хоть иди и сдавайся.
Должно быть, в ее словах была какая-то магия. Потому что, уже выходя из гостиницы, она наткнулась на Евгения. Не подозревая дурного, он шел навстречу подругам. И, разумеется, Катька тут же сделала стойку и вцепилась в добычу.
— Евгений! — радостно воскликнула она. — Ты-то нам и нужен!
Евгений вздрогнул. Но, увидев, что это всего лишь Катя, заулыбался. Правда, бдительности не терял.
— А зачем я вам понадобился?
— Хотим с подругой прогуляться по окрестностям, — неопределенно ответила Катя. — Ты пойдешь с нами.
И напрасно Евгений пытался объяснить, что он устал после целого рабочего дня. Что он хотел бы прежде принять душ (пусть даже и холодный). И что вообще скоро начнет темнеть, а ему еще нужно наведаться в отделение милиции, потому что об этом его просил участковый.
Ничего ему не помогло. Катька схватила свою жертву под руку. И поволокла за собой.
— Вот ты, Евгений, не понимаешь кризиса ситуации, — внушала она ему по дороге.
— Какого кризиса?
— Владимира убили. Яд был в бутылке. А бутылку держали только мы четверо.
Евгений еще не знал этих подробностей. И теперь тоже изрядно побледнел. И Мариша побледнела. До нее наконец дошло: раз их в комнате было трое (Владимира можно было не считать, вряд ли он стал бы подсыпать яд самому себе), то кто-то из них троих и есть убийца. Мариша могла поручиться за себя и Катьку, но не за Евгения. Господи, неужели рядом с ними, так что можно почувствовать тепло его тела, находится убийца?
Но Евгений сам был явно в шоке. И причитал, пытаясь вырваться из цепких Катькиных ручек:
— Не может быть! Я не убивал Владимира! Это сделал кто-то другой!
Однако Мариша уже смекнула, куда ветер дует. И, сопоставив рассказ Вениамина о том, что Владимира могли убить его бывшие подельники, которых он снабжал фальшивыми картинами, тоже вцепилась в Евгения.
— Мы все знаем! — внушительно произнесла она.
— О чем?
— Про то, чем занимался Владимир.
Евгений побледнел еще больше. И неожиданно заплакал. Это было до того странно, что подруги замерли на месте, глядя на рыдающего мужчину.
— Я не хотел, — плакал Евгений. — Он меня заставил! Сказал, что можно будет хорошо заработать! А мне так нужны деньги!
— У тебя же душевная травма! — возмутилась Катька. — И жена ушла. Зачем тебе деньги?
— А квартира? — воскликнул Евгений тоже с возмущением и даже рыдать перестал. — После развода с этой акулой — моей бывшей женой — у меня в лучшем случае останется комната в коммуналке. А я хочу квартиру! Я не могу в коммуналке! Всю жизнь в ней прожил, теперь хочу по-человечески!
— И ты убил друга? За тридцать сребреников?
— Нет! — отшатнулся Евгений.
— Сколько же тебе заплатили?
— Я никого не убивал! — завопил Евгений. — В чем это вы меня обвиняете? Я просто помогал Владимиру.
Видя, что мужик находится в шоковом состоянии, подруги решили ковать железо, пока горячо. Местечко для этого было достаточно безлюдное. И усадив Евгения на нагретый солнышком валун, Мариша встала напротив и приказала:
— Рассказывай!
Дальнейший рассказ Евгения поразил подруг до крайности. Конечно, они знали, что человеку не свойственно меняться, но все же в глубине души надеялись, что перерождение возможно. Но оказалось, что даже в святом месте мерзавец все равно останется мерзавцем, а слабак будет продолжать праздновать труса.
Одним словом, приехав ранней весной, в монастыре Владимир обжился. И, беспрепятственно гуляя по округе, наткнулся на старое монастырское кладбище.
Раньше тут стояла старинная деревянная церковь. Но дерево, как известно, непрочный материал. И старинная церковь повторила судьбу многих деревянных строений. Она сгорела. Восстанавливать ее на прежнем месте не стали. Новую каменную церковь поставили на том месте, где нынче располагался монастырь. И хоронить стали возле нее. А старое кладбище захирело.
Но Владимир, будучи человеком неверующим и корыстным, сразу предположил, что в старых могилах можно найти кое-что интересное. И принялся по ночам раскапывать их. Как уже говорилось, кладбище было совсем старое. На нем уже давно никого не хоронили, и никто туда сам по доброй воле не совался. И потому деятельность негодяя долгое время оставалась тайной для настоятеля и прочих обитателей монастыря.
Один Евгений был посвящен в нее. Да и то лишь потому, что Владимиру в его темных делах был нужен помощник. А обращаться к угрюмому Бороде или выделенным ему в помощь при реставрации скита монахам он не хотел. Первый мог легко его заложить. Просто из вредности характера. А монахи сначала бы ужаснулись, потом принялись молиться, но в результате все равно заложили бы Владимира.
Евгений же показался художнику в этом смысле более надежным. К тому же Владимир знал, что приятель остро нуждается в деньгах. И потому предложение, какое в другое время отверг бы с негодованием, рассмотрит. И, вероятно, согласится поучаствовать. Так оно и оказалось. Евгений только для вида сопротивлялся. На деле идея увлекла и его. Однако он принялся допытываться у приятеля:
— Какие там ценности в могилах могут быть? Монахи ведь похоронены.
— Чудак-человек! Кроме монахов, там еще и церковнослужители лежат. Да и богатые селяне могли откупить себе право на священной земле.
Слова приятеля убедили Евгения. И горе-кладоискатели начали разрывать могилки на старинном монастырском кладбище. Впрочем, действовали они аккуратно. И, разворошив за ночь могилу, но не обнаружив в ней ничего, кроме истлевших костей, они их складывали обратно и засыпали землей. А днем Владимир еще наведывался на кладбище, чтобы ликвидировать те мелкие следы, которых они могли не заметить ночью.
Таким образом приятели орудовали довольно долго. Вначале им не везло. Ничего ценного, на их взгляд, в могилах не попадалось. Но затем они разрыли могилу какого-то богатого человека. Видимо, он был не просто богат, но и знатен. К тому же его могила была гораздо более позднего времени. Это было довольно странно, ведь кладбище уже более трехсот лет находилось в заброшенном состоянии. Все могилы, которые разрывали кладоискатели до этого, не могли похвастаться обилием вещей. А вот последняя была исключением.
Но ни Евгений, ни Владимир не задумались о том, что побудило монахов похоронить своего богатого и знатного гостя тайно, да еще на заброшенном кладбище. Их интересовало другое. Примерная стоимость клада, который они нашли вместе с мертвецом.
— И что вы нашли? — спросила Мариша, с трудом мирясь с приступом брезгливости, который овладел ею.
Грабить мертвецов! Что может быть хуже? Пожалуй, только преступления, направленные против беззащитных детей.
— Много чего нашли.
— А все-таки?
И Евгений принялся перечислять. Видимо, в могиле был похоронен действительно богатый человек. На нем был массивный, украшенный самоцветами крест на толстой золотой цепи. Несколько перстней. В том числе и перстень с печатью. И одежда, в которой он был похоронен, была богато украшена. Кожаный ремень с серебряной пряжкой. И пуговицы на одежде серебряные с кусочками перламутра.
— Но самое ценное — Библия!
Евгений уж на что был не сведущ в таких вещах, но и он сообразил, что книга в руках скелета — это какая-то уникальная вещь. Толстый кожаный переплет, выглядевший словно футляр, защищал пергаментные страницы от влаги и сырости. А может быть, страницы были пропитаны каким-то составом, защищающим их от сырости. Но каким-то образом книга оказалась целехонькой, словно была законсервирована. И почти без повреждений пролежала под землей более ста с лишним лет.
— Уникальная вещь! — восхищался Евгений. — Не знаю, сколько она могла стоить, но Владимир, как ее увидел, прямо затрясся.
Книга была рукописной. И снабжена многочисленными более поздними пометками. Видимо, она переходила из рук в руки. И ее обладатели, читая мудрую книгу, делали свои пометки.
— И где она теперь? — спросила Катька.
— У Владимира.
— Он умер!
— Была у него, — тут же поправился Евгений. — Клянусь вам!
— А остальные вещи?
— Кое-что у меня, — не слишком охотно, но все же признался Евгений.
— Например?
— Пара перстней.
— И все?
Оказалось, что львиную долю добычи Владимир забрал себе. Не насовсем, но именно он должен был разыскать человека, заинтересованного в старинных вещах. Он и мог дать за них настоящую цену.
— А что такого? — пожимал плечами Евгений. — По-моему, все нормально. Я очень далек от знатоков по антиквариату. Где бы я стал искать покупателей?
Одним словом, сообщники решили, что Владимир продаст основную часть добычи — Библию, крест и один перстень. А два украденных у знатного мертвеца перстня приятели оставили себе. Как говорится, на память.
— Какой ужас! — выдохнула Катька.
— И где эти перстни сейчас? — поинтересовалась Мариша.
— Показать?
— Да!
Евгений минуту поколебался. Но затем все же расстегнул рубашку. Под рубашкой у него оказался на шнурке маленький серебряный нательный крестик и какой-то кожаный мешочек тоже на шнурке из кожи. Евгений развязал мешочек и вытряхнул на ладонь два массивных золотых перстня. Оба они были украшены камнями — кроваво-красным прозрачным и зеленым, похожим на малахит. На зеленом камне было вырезано нечто вроде печати.
— Владимир объяснял мне, что это, скорее всего, родовая печать, — объяснил Евгений. — Но что она означает и кому принадлежит, я не знаю.
Попросив разрешение, подруги хорошенько рассмотрели перстень. Яркие полудрагоценные камни были оправлены в массивную золотую оправу. Без всякого сомнения, в золотую.
— Хм, странно. Кому понадобилось оправлять недорогой камень в золото?
— Да еще так топорно сработанную!
Но Евгений неожиданно обиделся за печатку.
— Много вы понимаете! — воскликнул он. — Это очень старинная вещь. Век пятнадцатый, а может быть, и тринадцатый!
— Ты же не знаток! — напомнила ему Мариша.
— Это мне все Владимир рассказал. А он в искусстве разбирался.
Подруги только вздохнули. Поняли уже, как Владимир разбирался в искусстве.
— Однобоко он в нем разбирался, — так прямо и сказала Мариша. — Подделку за подлинник выдать — это ему раз плюнуть. И еще могилы раскопать и у мертвецов их драгоценности отнять — это тоже он. Хорош искусствовед!
— Он еще скит реставрировал! — заступился за приятеля Евгений.
Но Мариша уже составила себе мнение о покойном. И менять его не собиралась.
— Это еще посмотреть нужно, что он там реставрировал, — пробурчала она. — Небось очередную преступную аферу готовил. Нет, что за человек такой мерзкий! Ведь в монастырь приехал, в святое место!
— И тут напакостить успел!
Евгений покраснел, но все же нашел в себе смелость возразить:
— О покойниках либо хорошее, либо ничего.
— Молчи уж! — фыркнула Мариша. — Сам по уши в дерьме увяз! А туда же! Критикует!
На этот раз ей никто не осмелился перечить. Хотя Евгений сердито косился на нее. Да и Катька посматривала осуждающе. Это взбесило Маришу еще больше. Спелись! Будут теперь осуждающе смотреть! И ладно бы один Евгений, а Катька-то чего страдает?
— И все равно это никак не объясняет, почему в бутылке с вином очутился яд, — произнесла Катя, желая сменить тему, но зря.
Мариша мигом сделала стойку, словно охотничья легавая.
— Очень даже объясняет! — нехорошо улыбнулась она. — Объясняет, потому что у нас теперь есть мотив убийства.
— Мо… мотив? Какой мотив? Для какого убийства? — затрепыхался Евгений. — Я никого не убивал и убивать не собирался.
— А как же вот эти самые побрякушки?! — воскликнула Мариша, сунув под нос Евгению зажатые в руках перстни.
— Ну и что? Мы их просто нашли!
— Вы с Владимиром дружно раскопали богатое захоронение, в это я верю. Но потом между вами пробежала черная кошка.
— Что?
— Вы не сумели поделить украденное у мертвецов. И ты, Женя, думая, что Владимир тебя хочет обмануть и присвоить всю находку себе, отравил его!
Теперь на Евгения было страшно смотреть. Он побледнел так, словно сам был ограбленным мертвецом. И, закрыв лицо руками, он горестно застонал:
— Господи, какой же я дурак! Зачем я вам все это рассказал! Ведь все было совсем не так!
— В милиции разберутся!
Но Евгений неожиданно рухнул на колени перед подругами. И зарыдал:
— Умоляю! Не губите!
— Сам виноват! Не нужно было мертвых грабить!
— Я вам все расскажу! Это не я убил Вовку!
— А кто?
— Это, наверное, тот человек!
— Какой человек?
Евгений, словно не слыша вопроса, продолжал шептать, уставившись невидящими глазами куда-то за темную кромку леса:
— Да, да, это он! Это он! Вовка не зря опасался за свою жизнь! Вот как оно обернулось! Хотел человек немного заработать, а ему пулю в лоб!
— Кому? Кому пулю? — затеребила парня Мариша, у которой даже испарина на ее собственном лбу от волнения выступила.
А как бы вы хотели? Похоже, история еще не закончена. И в деле нарисовался еще один труп. На этот раз с пулей в голове!
— Кого убили?
— А? Что? — встрепенулся Евгений.
— Говорю, кому пулю в лоб?
— Ой, это я так, образно выразился, — испугался Евгений. — Не слушайте меня. Я имел в виду, что Владимира тот человек приказал убить.
— Какой человек?
— Ну, этот… Заказчик.
— Какой заказчик? — вконец запуталась Мариша. — Вы что, могилу по чьему-то наущению разрыли?
Евгений судорожно замотал головой.
— Нет, могилу — это мы сами додумались. Никто нас не наводил. Вернее, это Вовка додумался, а потом уж меня пригласил.
— Шакалий ужин! — возмутилась Мариша.
— Говори толком, — поддержала подругу Катька, гневно глядя на предполагаемого «жениха». — Раз уж все равно начал! Горе ты луковое!
В общем-то Евгений рассказал подругам уже почти все. Остался сущий пустяк. Но именно этот пустяк, по мнению Евгения, и стоил его приятелю жизни. Очистив от земли и прочей грязи вынутые из могилы сокровища, приятели задумались о том, что же им делать дальше. Сокровища необходимо было превратить в наличные деньги. В этом ни у одного из мародеров сомнений не возникло. Но как? Через кого? И где?
И пока Евгений по своей обычной привычке тормозил, Владимир снова выступил как лидер.
— Есть у меня один человек на примете, — сказал он. — Не хотел к нему обращаться. Опасно. Но, с другой стороны, ведь больше некуда.
И внезапно, словно приняв какое-то решение, Владимир воскликнул:
— Да, просто больше некуда! А сидеть тут, в этой обители, у меня больше сил нет. Страх как все обрыдло! Каждый день одна и та же тягомотина.
И уже заведясь, была у него такая черта характера, Владимир заорал:
— И добрые все такие вокруг! Прямо тошно! Улыбаются. И ведь от всей души, паскуды, улыбаются! А мне к нормальным людям хочется. Водки с друзьями попить. С девочками красивыми покувыркаться. Просто в джакузи полежать! Надоело тут все!
И с каждым выкриком Владимир ударял себя кулаком в грудь. Евгений притих. Таким своего приятеля он еще не видел. И нельзя сказать, чтобы новый, только что открывшийся ему Владимир сильно понравился ему. Скорее, он напугал тихого Евгения до полусмерти. И тот был только рад, когда Владимир заявил, что обо всем договорился с нужным человеком и вскоре они получат деньги. А он сам наконец уедет.
— Только не успел Вовка никуда уехать, — сокрушенно произнес Евгений. — Тут его смерть нашла!
Некоторое время подруги молчали. А потом Мариша все же спросила:
— И почему ты думаешь, что Владимира убил именно тот человек, к которому он обратился, чтобы продать добытые из могилы сокровища?
— Да потому что сам Вовка этого опасался! — с жаром воскликнул Евгений.
— Чего? Что его тот человек убьет?
— Не сам убьет!
— А как же?
— Другим людям выдаст! И вот те люди, я уверен, и послали убийцу к Вовке.
— А что это были за люди?
И Евгений снова замотал головой.
— Ничего не знаю! Вовка мне не рассказал. Сказал только, что это как-то связано с его пребыванием в монастыре и с прошлыми грешками. Дескать, подельников он то ли кинул, то ли их всех замели. А он в монастыре пересидеть думал. Да только, видать, поторопился он нос наружу высунуть. Рано еще было. Вот Вовку и пришили.
И, обиженно засопев, Евгений закончил:
— Они его убили! А вы на меня бочку катите. А я тут ни сном ни духом.
Но подругам было не до его обид. Они снова переглянулись. Что же, рассказ Евгения полностью укладывался в то, что им уже поведал о прошлом убитого художника их знакомый Вениамин из таинственной организации, которой было поручено найти заказчика и изъять у него редкие, украденные из музеев полотна.
Видимо, тот человек настолько ценил свои приобретения, добытые противозаконным путем, но от этого только ставшие для него еще более ценными, что жизнь какого-то художника уже не имела значения.
Что художник? Мазил, подобных ему, на свете пруд пруди. Можно найти и поискуснее. А вот попробуйте-ка найти другого Пикассо или Моне. Трудно? Трудно. Да и тот же Суриков или Шагал не так уж часто встречаются. Пожалуй, замучаешься их искать.
Да и нельзя было сбрасывать со счетов тот факт, что заказчик, к которому шли украденные из музеев картины, был лицом важным, известным и даже знаменитым. И садиться в тюрьму и вообще портить себе жизнь и репутацию не позволил бы никому на свете. В сложившейся ситуации Владимир был ему откровенно опасен. И вот талантливый живописец Владимир Сухоручко внезапно исчез. И беспокоиться заказчику больше не о чем.
А вот самим подругам было о чем подумать.
