Глава восьмая

В отличие от следователя, имевшего весьма расплывчатые представления, с какой стороны ему распутывать клубок, в которой связались нити жизней Армена с Каролем, Дракона и убитого Снайпера, подруги имели перед собой очень четкую цель. Они хотели побеседовать с семьей Карена Георгиевича. И если повезет, то найти своего знакомого Армена. Бритый сдержал свое слово. И раздобыл подругам адреса матери Карена Мурзаняна, его брата и жены. Бритый расщедрился настолько, что принес домой еще целый список имен, фамилий и адресов людей, которые состояли с погибшим Кареном в более или менее близком родстве.

— Кстати, мать не сумела перенести гибель сына, — сообщил девушкам Бритый в тот же вечер, когда принес им адреса родственников знаменитого певца.

— Тоже умерла? — сочувственно спросила Инна.

— Не умерла, но малость поехала умом, — ответил Бритый.

— И в чем это выражалось? — уточнила у него Мариша.

— Ну, она отказалась присутствовать на его поминках, запрещала ставить памятник сыну на кладбище и вообще все время твердила, что ее Карен жив. Что, если бы он умер, она бы это почувствовала. И требовала, чтобы о нем говорили как о живом. В настоящем времени. И все такое прочее.

— Интересно, — пробормотала Инна. — И что, она это основывала только на своей интуиции?

— Ну, не только, — вздохнул Бритый. — Насколько я понял из ваших слов, тело певца так и не нашли.

— Не нашли, — кивнула Инна. — Но тут написано, что не нашли не только его тело. Еще нескольких человек не сумели найти. Но отчеты экспертов, как написано в газетах, не оставляют никаких шансов, что эти люди могли остаться в живых. К тому же самолет разбился не в безлюдной сибирской тайге, а в центре Европы. Так что местные жители должны были бы увидеть и рассказать о спасшихся с разбитого самолета людях. Но таких разговоров не было. Иначе пронырливые журналисты уже давно бы раздули из этих сплетен целую историю. А так, видно, и раздувать было нечего.

— Слушай, Бритый, — внезапно насторожилась Мариша. — А откуда ты-то знаешь, что мать Карена повредилась в рассудке после катастрофы самолета, на котором летел ее сын? Ты что, с ней общался?

— А в самом деле? — воскликнула Инна. — Бритый, мы же просили тебя только узнать ее адрес и адреса других родственников Карена.

— И что, вы всерьез полагали, что я узнаю их адреса, предоставлю вам весь список и даже не подумаю узнать, к кому вы завтра отправитесь в гости? — удивился Бритый. — Плохо вы меня знаете. Конечно, я навел справки об этой семье.

— Ну, и что тебе удалось узнать? — затеребили его подруги.

— Не особо много, — ответил Бритый. — Семья как семья. На первый взгляд обычное семейство коренных питерских армян. Имеется множество тетушек, дядюшек, племянников, двоюродных братьев, троюродных бабушек и прочих родственников. Правда, семья Мурзанян живет в Питере вторую сотню лет. Так что они уже совершенно обрусели. И если что-то и напоминает о том, что они армяне, так это легкий национальный колорит, который присутствует у них в доме.

— Слушай, но откуда ты все это можешь знать? Ты что, был у них в гостях? — насторожилась Инна.

— Почти что, — хмыкнул Бритый и отправился на кухню ужинать.

Сгорающие от нетерпения подруги поскакали за ним следом. Но на кухне мерзавец Бритый вдруг вспомнил про свои отцовские обязанности и решил немного поиграть со Степкой.

— В другой раз, в другой раз, — шипела Инна, отдирая вопящего отпрыска от любящего папаши. — Анна Семеновна, разве Степке не пора спать?

В кухне появилась няня Инниного малыша. Анна Семеновна обладала грузной фигурой, ростом под два метра, но иногда демонстрировала феноменальную реакцию, которой позавидовали бы многие спортсмены. Например, когда Степка летел со шкафа, Анна Семеновна сумела пересечь комнату одним мощным прыжком и подхватить мальчишку. Конечно, от ее фуэте внизу у соседей рухнула люстра, а у соседей сверху поднялся только что уложенный паркет и по стене пошла небольшая трещина, но все это были сущие пустяки, о которых и говорить не стоило.

— Конечно, пора ему спать, — начала ворчать она, стоило ей появиться на кухне. — И давно пора. Да как же его уложишь, когда мать наконец явилась! Мать, которую мальчишка уже и на вид забыл, а еще и папаша в кои-то веки решил внимание к мальцу проявить. Мальчишка уж небось думает, что день рождения у него. Или другой какой праздник. Конечно, поиграться-то с мальчишкой все горазды, а покормить его и не додумаются. А парню молоко на ночь пить нужно. Кто его поить будет?

Дальше выяснилось, что Степка, охотно играющий со своими родителями, молоко соглашался пить только из рук няни. То же самое касалось и вечернего умывания и укладывания в кроватку. Так что в конце концов все успокоились. Бритого накормили ужином, Степку уложили спать, и подруги наконец смогли приступить к осаде Бритого.

— Да не был я в гостях у этих Мурзанянов, — отбивался Бритый. — Просто приятель у меня есть. Он был лично знаком с Кареном. И на поминках у него был. Вот и рассказал мне эту историю. А больше я ничего не знаю. Разве что жена Карена в последнее время с мужем была не в слишком хороших отношениях.

— Как это? — спросила Инна.

— И в чем это выражалось? — добавила Мариша.

— А так, — пожал плечами Бритый. — С собой в турне он ее не брал. А тут ей в Питере в одной квартире с любящей свекровью скучно было. Вот она от скуки и нашла себе любовника. Поползли слухи, правда, пока только слухи. Имени любовника никто не знал, так что, может быть, слухи так слухами и оставались. Но тем не менее дошли они и до Карена. Так что перед одним из его последних отъездов у супругов состоялся грандиозный скандал. Карен пригрозил жене, что, если еще раз услышит что-то ее порочащее, разведется, лишит содержания и вообще сделает так, что она окажется голой и босой.

— Бедная женщина, — вздохнула Инна. — Так нехорошо расстаться с мужем, а потом узнать, что он и вообще погиб.

— А кому достались деньги Карена? — поинтересовалась более циничная Мариша. — Не его жене?

— С деньгами это вы уж, девочки, сами выясняйте, — сказал Бритый. — Мой приятель не настолько был близок с Кареном, чтобы расспрашивать его родственников, кому и сколько тот оставил по завещанию.

— А что, завещание все же было? — заинтересовалась Мариша.

— Говорю же, ничего достоверно не знаю, — ответил Бритый. — Все, что знал, я вам рассказал. И вообще, я пошел спать.

Подруги тоже подумали о том, чтобы отправиться на боковую. Но перед этим еще разок позвонили Юльке.

— Мариша, твоя альбиция чувствует себя хорошо и даже дала несколько новых ростков, — отчиталась Юлька. — А вот к тебе, Инна, снова приходили какие-то парни.

— Какие еще парни? — машинально переспросила Инна. — Ты их узнала?

— Уже не те, какие были в первый раз, — сказала Юля. — И не те, которые приходили во второй раз. Но и эти мне тоже, честно говоря, совершенно не понравились.

— А почему?

— Потому что, во-первых, они не представились, а во-вторых, не сказали, что им нужно от тебя. И вообще, какие-то они очень странные. И еще, знаешь что, похоже, они взяли твою квартиру под стражу. Все время на лестнице или возле дома ошивается кто-то из их компании. Караулят они тебя, не иначе.

— В самом деле? — задумалась Инна. — Странно. Очень странно.

— Что уж тут странного? — заволновалась Юлька. — Признавайся сразу, кому ты снова дорогу перебежала?

— Странно другое, — ответила Инна. — Они уже не первый день меня караулят, а до сих пор до них не доперло, что я живу в другом месте. Если бы это были серьезные ребята, то они бы давно уже явились сюда, к Бритому.

— Не явились бы, — раздался из коридора голос Бритого, который брел принять душ. — Ты тут не прописана, я, между прочим, тоже. Квартира находится в собственности у Крученого, а Крученый, в свою очередь, записал свою квартиру на меня.

Крученый был самым близким другом Бритого. Они были совладельцами и равноправными партнерами в фирме.

— Но Крученый сейчас со своими тремя подружками отдыхает на Атлантике, — продолжал вещать Бритый. — Так что дома его нет и быть не может. И никто из соседей, понятное дело, знать не знает, когда он вернется и где вообще находится.

— А у тебя в офисе эти ребята не появлялись? — спросила Инна у мужа.

— Попробовали бы они туда сунуться, — хмыкнул Бритый. — Впрочем… Впрочем, я сейчас же пошлю нескольких своих ребят, чтобы они потолковали с теми парнями, которые крутятся у квартиры Мариши и у твоей тоже.

— Юлька говорит, что они и сейчас там, — сказала Мариша.

— Вот ведь! — расстроился Бритый. — Что же вы молчали! Давно нужно было это сделать! И как я не догадался?

И Бритый вместо душа помчался к телефону. Вернулся обратно он только через полчаса. Уселся за стол и молча налил себе стопку водки, которую опрокинул в себя, лишь занюхав ее кусочком колбаски. Такое поведение свидетельствовало о том, что Бритый расстроен до крайности. И к тому же, редкое дело, не знает, что ему предпринять.

— В чем дело? — осторожно спросила у него Инна. — Что-нибудь случилось?

— Эти ребята не из афганской группировки, как я тихо надеялся, — сказал Бритый. — Они вообще непонятно чьи. И это меня тревожит больше всего. Но тем не менее они профессионалы. И это тревожит меня еще больше. У нас в городе давно не было беспорядков. Все сферы поделены, все тихо и мирно. Случись чего, всегда знаешь, с кого спросить. А эти… Нет, не знаю.

— Ну, расскажи же подробно, — потребовала у него Инна. — Хватит тут сидеть и расстраиваться.

— Подробно? — пожал плечами Бритый. — Изволь. Их было двое. А я послал тоже двоих, и не самых плохих, своих парней. Так вот те двое раскидали моих парней, как котят. Добивать, правда, не стали. Вместо этого сели в свою машину и уехали. Ничего не объясняя.

И Бритый задумался.

— Может быть, они из другого города, — наконец предположил он. — Никого тут не знают. Да, наверное, они чужаки.

— Почему ты так решил?

— Потому что, во-первых, они никого тут не знают, — ответил Бритый. — Им назвали имена очень уважаемых людей, а они и ухом не повели в ответ. А во-вторых, если бы они были местные и им нужна была бы Инна, то они бы ее уже сто раз разыскали через меня. Никакие фокусы с подмененными квартирами не помогли бы. Это для лохов. Для серьезных людей — это не препятствие.

— Верно, — кивнула Инна. — Но, может быть, они просто не очень-то и стремятся меня найти.

— Не знаю, караулят тебя они весьма упорно, — возразил Бритый. — И в связи с возникшей неспокойной ситуацией я к вам, девушки, приставлю охрану. И не четверых лопухов, а четверку своих самых отборных ребят. Они сами прошли и огонь, и воду. Оружие имеют. Так что справятся. И еще, Инна, скажи завтра Анне Семеновне, чтобы она со Степкой сидела дома.

— Это летом-то! — возмутилась Инна. — Она ни за что не согласится. От нее только и слышно, что ребенку нужен свежий воздух.

— Так, да? — задумался Бритый. — Тогда они завтра же поедут на Кипр.

— Почему туда?

— Потому что туда я могу их отправить уже завтра, — ответил Бритый. — А пока по городу бродят неучтенные субъекты, которым зачем-то нужны ты и Мариша, Степке лучше побыть подальше отсюда.

В словах Бритого был свой резон. Марише даже пришла в голову мысль, что им с Инной также безопасней было бы побыть какое-то время вместе со Степкой. Но мысль она эту подавила в зародыше. Пока у нее есть дело в Питере, никуда она не поедет! А Бритый, судя по тому, что он даже подругам не стал предлагать такой вариант их ближайшего будущего, заранее знал, что Мариша и Инна могут ему на подобное предложение ответить.

— К тому же мы, как нам сказал Ручкин, пока единственные подозреваемые в убийстве, — сказала Мариша. — И с нас взяли подписку о невыезде. Так что, Бритый, мы в любом случае останемся в городе. А за охрану тебе спасибо. Мне тоже не нравится это повышенное внимание к нам с Инной.

— Сидели бы при своих мужиках, ничего бы с вами и не случалось, — проворчал в ответ Бритый. — Мариша, ты со Смайлом разговаривала?

— Нет, — смутилась Мариша, которая как-то совсем забыла про мужа. — Так мы же с ним в ссоре! — спохватившись, воскликнула она.

— Ну не знаю, он мне звонил, — пробурчал Бритый. — Волнуется за тебя. И вообще говоря, правильно волнуется. А то вечно у вас фокусы какие-то. А мне потом расхлебывать. Смайлу-то хорошо. Он далеко смотался. А я тут. И все это ваше безобразие вынужден наблюдать, да еще и участвовать в своих авантюрах меня вынуждаете. Совсем покою от вас нет!

Сделав этот вывод, он отправился спать, на этот раз окончательно. Подруги тоже не стали сидеть долго. Дождавшись, когда Бритый уснет и по квартире разнесется его богатырский храп, подруги прокрались в маленькую комнату, которая единственная во всем доме запиралась на ключ от маленького Степки, ужасного проныры.

— Зачем мы тут? — спросила Мариша у Инны. — И почему тайком?

— Будто бы ты не помнишь, что тут Бритый хранит свое оружие, — ответила ей Инна.

— Ну, предположим, я помню. Но нам-то что с того?

— Ты, похоже, совсем переутомилась, — с грустью констатировала Инна. — Если за нами охотятся какие-то неизвестные типы, которых даже Бритый опасается, то мы должны вооружиться.

— Но Бритый же обещал нам телохранителей… — нерешительно начала Мариша, но Инна ее перебила.

— Что эти телохранители! — презрительно фыркнула она. — Они же мужчины. А значит, за ними самими присматривать нужно!

Не успела Мариша толком вникнуть в жизненный постулат Инны, как ее подруга уже самозабвенно пыталась вскрыть дверцу стола.

— Ключ не подходит! — пыхтела она. — Давно я сюда не заглядывала. Должно быть, Бритый сменил замок. Ладно, попробуем ружья!

И Инна устремилась к длинному ящику, в котором, заботливо переложенные промасленными оленьими шкурами, лежали охотничьи ружья. Верней, предполагалось, что они там лежат. Потому что вскрыть ящик подругам тоже не удалось, сколько они ни пыхтели.

— Ну, все ясно! — со вздохом произнесла Инна. — Он поменял замки и в столе, и в ящике с оружием.

— И что теперь делать?

— Сломать, — пожала плечами Инна. — Что же еще?

— Может быть, завтра по-хорошему попросить у Бритого, чтобы он нам сам дал оружие?

— Ага, дожидайся! — фыркнула Инна. — Даст он нам, как же! Держи карман шире! Он его тогда еще подальше запрячет.

— Но мы же умеем обращаться с оружием, — недоуменно пожала плечами Мариша. — Да и чего там уметь-то? Не забыть снять перед выстрелом с предохранителя, а потом, после выстрела, не забыть поставить обратно на предохранитель, чтобы не прострелить себе какую-нибудь важную деталь организма. Всего и делов-то!

— Это ты мне можешь говорить! — воскликнула Инна. — А Бритый твердо уверен, что ни одна женщина не умеет держать в руках оружие. А если и умеет, то это просто недоразумение, которое у него лично в голове просто не укладывается. Так что либо мы сейчас же ломаем каким-то образом замок и добираемся до оружия, либо завтра нас может уже и не быть в живых на этом прекрасном белом свете.

Поставленная перед таким узким выбором Мариша немедленно сделала верный выбор.

— Ломать! Конечно, ломать! — закричала она.

И подруги принялись самозабвенно ломать замок. Но не успели они еще пролить первую порцию пота над крепким замком, как в дверях появилась Анна Семеновна и проворчала:

— Чего это вы тут шум устроили, а? Дите разбудить хотите? И что это вы тут хозяйский столик-то раскурочить пытаетесь? А, Инна?

— Анна Семеновна, уйдите, а? — вежливо попросила ее Инна. — Честное слово, не до вас сейчас.

— Как это не до меня? — возмутилась нянька. — Я вам человеческим языком говорю, что ничего портить в кабинете хозяина не дам. Не ломайте вы ему стол. На это ключи есть!

— Вы нас что, совсем за идиоток принимаете? — не выдержала и вступила в разговор Мариша, хотя обычно от дебатов с Анной Семеновной воздерживалась. — Нету у нас ключей, поэтому и ломаем.

— Совсем с ума съехали! — проворчала Анна Семеновна. — Если у вас ключей нет, так у меня они завсегда есть.

И, все еще ворча, она повернулась и потопала куда-то в сторону детской. Через несколько минут она вручила пораженным подругам ключи.

— Эта бабка скоро заменит меня во всем, — шепотом пожаловалась Инна подруге, когда выяснилось, что ключи отлично подошли и к ящику, и к столу.

— Ну, в постели ей тебя не заменить! — хмыкнула Мариша.

— В постели — нет, но весь остальной дом она уже прибрала к своим рукам, — вздохнула Инна. — Степка только ее авторитет во всех важных вопросах и признает. Когда купаться, что кушать на завтрак, когда укладываться спать. Меня он и слушать не желает, а стоит Анне Семеновне появиться, становится как шелковый. И готовить она умеет, Бритый ее стряпню лопает и только нахваливает. А теперь, оказывается, уже и ключи от самого, можно сказать, дорого для Бритого в доме места тоже у нее.

— Не бери ты в голову, — посоветовала Мариша. — Ну, что поделаешь, если ваша нянька считает вас всех своей собственностью? Ты лучше представь, что не Анне Семеновне, а тебе пришлось бы готовить, вытирать нос Степке, мыть посуду и все такое прочее.

Инна представила, содрогнулась и больше не заикалась о том, что Анна Семеновна много на себя берет. Благодаря няньке и так вовремя предоставленным ею ключам у подруг оказался доступ к достаточно большой коллекции оружия.

— Я возьму вот это, — сказала Мариша, вытаскивая довольно большой полуавтомат.

— Это что-то из американской части коллекции, — сказала Инна. — Тебе не тяжело с ним будет? И в твою сумку он не влезет.

— Отлично влезет! — возразила Мариша. — Просто я вытащу из нее всю косметику. Ну, не всю, конечно, кое-что оставлю.

Инна прикинула про себя все те баночки с лосьонами, кремами, тониками, коробочки с пудрой и тенями, тюбики с помадой и блеском, которые находились обычно в сумке у Мариши, и поняла, что места там, если выгрузить только половину парфюмерно-косметического хлама, хватит и на пару полуавтоматов. Сама Инна выбрала крохотный револьвер, который можно было при желании спрятать куда угодно. Конечно, он не годился для того, чтобы держать оборону против целой вооруженной банды. Но в экстренной ситуации, когда, возможно, понадобится спасать свою жизнь, мог сыграть важную роль.

Вооружившись, подруги тщательно заперли оружейную палату Бритого снова на замки, ключи вернули Анне Семеновне, взяв с нее слово, что она будет молчать, и отправились спать. Утром их разбудил звонок в дверь.

— Прибыли ваши телохранители, — сообщил подругам Бритый, который уже успел позавтракать и теперь спешил по своим делам. — Можете полагаться на них, как на самих себя.

При этом он смекнул, что ляпнул что-то не то. Смутился и быстренько сбежал на работу. Телохранители вежливо потомились в прихожей, потом Анна Семеновна утащила их пить кофе с булочками с корицей на кухню, а подруги сумели привести себя в порядок. Булочек им уже не досталось, но по чашке кофе они получили.

— Куда едем в первую очередь? — поинтересовалась у подруги Мариша.

— К жене Карена, — сказала Инна.

— Может быть, лучше к матери? — предположила Мариша.

— Они живут в одной квартире, — ответила Инна. — Правда, сейчас лето. Они могут быть за городом.

Но жена, а вернее сказать, вдова Карена оказалась дома. На вид она была русской. Натуральной блондинкой со светлыми зелеными глазами. Лишь черные ресницы и брови да легкая горбинка на носу выдавали в ней примесь какой-то южной крови.

— Вы ко мне? — удивилась она, узрев на пороге своей квартиры двух подруг в сопровождении четырех телохранителей.

— Мы к вам по поводу вашего мужа, — пояснила ей Инна.

— Боже мой! — ахнула женщина, не сводя взгляда с застывших позади подруг четырех дюжих парней. — Только не говорите, что у него еще и долги имелись! Сразу вам говорю, я платить не в силах. Он никогда не давал мне ни копейки. Все деньги я получала через свекровь. Честное слово! И ваши амбалы тут ничем вам не помогут. У меня денег нет!

— Ой, что вы! — воскликнула Инна. — Эти ребята не с нами. Мы к вам из редакции журнала «Санкт-Петербург». Отдел «Родственники известных людей». Наша будущая статья так и будет называться. Редактор уже и деньги выделил, и полосу под нее.

— Так вы хотите написать про Карена? — удивленно воскликнула женщина и, немного подумав, добавила: — Поздненько вы спохватились. Карен погиб почти полгода назад. Мне кажется, все возможное газетчики — и наши, и зарубежные — из этой темы уже вычерпали.

— Нет, нет, — замотала головой Инна. — Наша статья будет совсем в другом роде. Разумеется, о Карене, но как бы глазами его родственников. Я же вам говорила. Вы, и его мать, и другие родственники рассказывают о Карене, каким он был при жизни.

— Каким он был при жизни? — со странным смешком повторила женщина. — Что же, проходите!

Она провела девушек в глубь большой старой питерской квартиры. Телохранители, покорно изображающие посторонних граждан, вынуждены были остаться на лестничной площадке.

— Нам повезло, что свекрови сейчас нет дома, — сказала вдова Карена подругам. — Иначе она никому и слова не дала бы сказать. Принялась бы обмазывать своего сыночка медом с головы до ног. Простите, я сразу же не представилась! Луиза. Извините, обычно за мной такого не водится. Но вы меня ошарашили.

Луиза усадила подруг в глубокие кресла, села сама и задумалась.

— Мы ознакомились со всеми статьями, в которых было написано о гибели вашего мужа, — чтобы подбодрить женщину, сказала Инна.

Реакция той выглядела довольно странно. При слове «муж» губы Луизы сложились в презрительную усмешку.

— Да какой там муж! — фыркнула она. — Боже мой! Муж! Если честно, то муж из Карена был ужасный. Повезло вам, девочки, что моей свекрови сейчас дома нет. Но я вам уж расскажу. Отведу душу! Слушайте, какова была моя жизнь с этим человеком. Это была не жизнь, а ад.

Инна с Маришей переглянулись. Во всех газетах, которые они прочли, все журналисты в один голос кричали, каким прекрасным сыном, мужем, братом и прочее, и прочее был погибший музыкант. И хотя личная жизнь четы Мурзанян подруг не слишком интересовала, они приготовились внимательно слушать, надеясь извлечь из рассказа вдовы что-нибудь полезное для себя.

— Все самое худшее в моей жизни началось с тех пор, как у Карена появились деньги, — начала рассказывать Луиза. — Сначала наша с ним жизнь омрачалась лишь одним — его матерью. Уж не знаю, за какие такие грехи, но она меня невзлюбила с самого начала. А Карен всегда в спорах становился на сторону матери. Меня это бесило хотя бы потому, что мать Карена решительно не видела в своем сыночке ни единого изъяна.

— А вы видели? — поинтересовалась Инна.

— Мне они открылись очень скоро после нашей свадьбы, — кивнула Луиза. — Но я наполовину армянка. И разводы у нас в семье, как и в семье Карена, не приветствуются. Поэтому я оставалась с мужем, но счастливой себя при этом совсем не чувствовала. Детей нам бог не дал, в этом свекровь тоже всегда винила меня, но никак не своего дорогого сыночка. Хотя лично я за долгие годы, прошедшие в мучительных попытках зачать ребенка, прошла все обследования, какие только возможны. Я была здорова. А вот Карен… Он так и не пожелал сдать ни единого анализа. И при этом все в семье все равно продолжали обвинять меня в бездетности.

— Это несправедливо, — сочувственно заметила Мариша, пытаясь понять, сколько же лет Луизе.

Когда она открыла им дверь, подругам показалось, что перед ними совсем юная женщина. Но теперь они видели, что Луизе хорошо за тридцать. Возможно, тридцать пять или даже тридцать семь. Что и говорить, возраст для рождения наследника, а особенно первенца, уже почти критический.

— Вот вы хотите знать, каким был Карен в повседневной жизни? — продолжила тем временем Луиза. — Так вот, когда затихал его божественный голос, появлялся обычный человек с очень неприятными привычками и злобным характером. Он был упрям, не слишком умен, но хитер и лжив. Когда ему было нужно, он прямо готов был человека с ног до головы облизать, а потом за глаза облить того же человека помоями. Мне это в нем крайне не нравилось. К тому же наша супружеская жизнь с самого начала, мягко говоря, особой бурностью не отличалась. Сначала я думала, что виной тому свекровь за стенкой. Что Карен смущается, как бы ее не потревожили. Но когда свекровь на второй год нашей совместной жизни всего на месяц уехала в санаторий, поправлять свое здоровье, наша семейная жизнь вообще затухла. Карен появлялся дома только чтобы поесть, поменять белье и снова куда-то убегал. Ночевать он если и приходил, то сразу валился в кровать и засыпал. Мы с ним даже почти не разговаривали, а уже о сексе и речи не было. Если и при свекрови я была не слишком счастлива, то за тот месяц я вообще едва не зачахла. И представьте, я даже обрадовалась, когда вернулась свекровь. По крайней мере, при ней Карен старался хотя бы изобразить видимость семейной жизни. Ночевал дома и даже иногда занимался со мной сексом. Правда, мне кажется, что удовольствия ему это никакого не доставляло.

— А вы не пробовали следить за своим мужем? — спросила Инна. — Времени у вас ведь было предостаточно. Если ваш муж так плохо относился к вам, то можно было предположить у него какую-то любовную связь на стороне.

— Я и предположила, — вздохнула Луиза. — И проследила. И не один раз. Женаты ведь мы с Кареном уже много лет. Недавно справили пятнадцатилетие нашей совместной жизни. За эти годы чего я только не предпринимала, чтобы докопаться, кто же любовница Карена, которой он и дарит свои чувства.

— И что?

— Никакой женщины я возле него не обнаружила, — вздохнула Луиза. — Если честно, то возле Карена вообще не было никаких женщин, кроме меня, его матери и поклонниц.

— Так, может быть, кто-то из поклонниц? — предположила Мариша.

Но Луиза отрицательно покачала головой.

— На них Карен вообще внимания не обращал, — сказала она. — Ночи он проводил в компании своих друзей. Так что в конце концов я смирилась со своей участью. Я много читала, в том числе книги по психологии, и вычитала, что бывают люди, которые от природы испытывают весьма слабое сексуальное влечение. Так что мне оставалось только предположить, что мой муж из их числа.

Луиза ненадолго замолчала.

— Но настоящий кошмар начался после того, как Карен разбогател, — сказала она. — Он совершенно позабыл про меня. То есть деньги он нам слал. Но сам показывался весьма редко. В последний год в перерывах между гастролями он почти вообще не заезжал в Питер. Кажется, был пару раз. И все.

— А как он это мотивировал?

— Он говорил, что ужасно устает и что ему просто необходимо хорошо отдохнуть. И отдыхал. То в Испании, то во Франции, то ехал подлечить связки в Чехию.

— А вы не могли поехать к нему?

— На какие такие средства? — хмыкнула Луиза. — Да, Карен слал нам деньги. Но переводы шли на имя свекрови. А она уже распоряжалась деньгами по своему усмотрению. Так что при ее любви ко мне, сами понимаете, мне доставались крохи. Только чтобы я могла более или менее прилично одеться и выглядеть. Но это лишь для того, чтобы меня — жену великого музыканта — было бы не стыдно предъявить людям.

— Но неужели вы, взрослая женщина, не могли потребовать у мужа, чтобы он высылал деньги на ваше имя? Это же унизительно принимать подачки из рук свекрови.

— Конечно, унизительно! — страстно воскликнула Луиза. — Но кому какое было дело в этой семье до моих чувств? До того, что я испытывала? Свекровь считалась старшей в семье. Так было всегда. Поэтому Карен слал деньги ей. И это не обсуждалось.

— А остальные деньги, которые присылал ваш муж? — спросила Мариша. — Часть свекровь давала вам. Часть брала себе. Но кому доставались остальные?

— Вообще-то у Карена полно родственников, — сказала Луиза. — Есть несколько осиротевших двоюродных племянников, есть две старые бабушки, есть старенький брат отца Карена. Всем им нужна была поддержка, и, надо отдать должное свекрови, она им помогала. Только… Только мне кажется, что она все врала. Карен присылал и ей сущие крохи. А она давала нам свои собственные сбережения.

— Но почему?

— Я стала замечать, что из дома пропадают ценные вещи. Известность и слава пришли к Карену примерно три года назад. И с тех же пор из дома стали пропадать ценные вещи.

— И что за вещи?

— Ну, первое, что я заметила, была золотая цепь моей свекрови. Она ее всегда носила, не снимая, с такой красивой ладанкой. Так вот однажды я этой цепи на свекрови не увидела. Я спросила, где вещь. Не случилось ли с ней чего-нибудь. А свекровь довольно резко приказала мне не соваться не в свое дело. И пояснила, что положила цепь на хранение в банк. Мол, она слишком дорого стоит, чтобы таскать такую ценность на себе, когда кругом сплошной разгул преступности.

— И вы ей поверили?

— Нет, — покачала головой Луиза. — Но настаивать не посмела. Свекровь была со мной очень резка. Но я проверила остальные ценности, которые были в доме. И увидела, что многих из них просто нет. Испарились. Я обыскала всю квартиру и поняла, что пропала не только цепь с ладанкой, но и многие другие украшения моей свекрови. Меня это удивило. Потому что от родителей мне тоже досталось много ценных вещей. И свекровь, если уж клала свои драгоценности в банк, могла бы предложить и мне сделать то же самое. Уверена, что она так бы и поступила. Она всегда очень пеклась о материальных ценностях. Значит, она мне соврала и ни в каком банке свои драгоценности не прятала. И еще я однажды нашла квитанцию из антикварного магазина, из нее было видно, что моя свекровь продала свои серьги с аметистами и брильянтами, которые достались ей еще от ее бабки. Думаю, что и остальные ее драгоценности ушли туда же.

— Но зачем она это делала?

— Видите ли, она превыше всего ценила людскую молву. А если бы люди поняли, что разбогатевший Карен, который беспрестанно гастролировал по Европе, не желает помочь своим родственникам, то они бы его сурово осудили. Вот свекрови для поддержания репутации сына и приходилось расставаться со своими украшениями.

— Выходит, ваш муж, ко всему прочему, был еще и скрягой? — заключила Инна. — Жалел денег на своих бедствующих родственников?

— Когда раньше у Карена не было денег, то ему и давать было нечего, — сказала Луиза. — А когда они у него появились… да, выходит, что с богатством к нему пришла жадность. Хотя на самого себя он денег явно не жалел. То и дело слал нам фотографии, где он то на фоне своего новенького спортивного автомобиля, то где-то катается на лыжах в Швейцарских Альпах, то стоит в холле дорогущего отеля, то выходит из какого-нибудь бутика в Париже.

— Так часто бывает, — согласилась Инна. — Дорвется человек до денег, и все ему кажется мало. Покупает ненужные вещи и остановиться не может.

— И не говорите, — вздохнула Луиза. — Вот, к примеру, зачем он купил себе целый самолет? Только убился на нем. А летел бы обычным рейсом, вполне возможно, что и остался бы жив.

— Так Карен разбился на своем собственном самолете? — удивилась Мариша.

— Да, а еще с ним было много гостей, — ответила Луиза. — Его продюсер, его менеджер и другие люди, которые вложили в раскрутку Карена деньги и которые в последние годы общались с ним тесней всего. Все они полетели развлекаться, но погибли в пути.

— И все-все они погибли? — уточнила Мариша.

— Кроме Карена и его менеджера, там было еще четверо гостей, — кивнула Луиза. — За штурвалом сидел летчик, но он успел катапультироваться. И остался жив. А все пассажиры погибли. Хотя тело Карена и еще одного человека так и не сумели найти.

— А что летчик? Что он говорил про аварию?

— Лично я с ним не беседовала, — отозвалась Луиза. — Хотя в то время была во Франции, откуда и улетел Карен в свой последний полет.

— Да вы что? — ахнули от такого признания подруги. — Вы в это время были с мужем? Но ведь вы говорили, что практически не общались с ним в последнее время?

— Этот визит был исключением, — вздохнула Луиза. — И к тому же я была в Европе не одна.

— А с кем?

— Там была еще моя свекровь, брат Карена Марат и их дядя — брат моей свекрови, — сказала Луиза. — Карен нас сам пригласил к себе. Между прочим, хочу подчеркнуть, он пригласил нас к себе впервые за долгие годы. Вообще говоря, с тех пор, как он уехал в Европу, он ни разу к себе нас не приглашал. Кроме вот этого, последнего раза, перед своей смертью. Мне потом после того, как мы узнали про катастрофу, даже некоторое время казалось, что Карен предчувствовал свою смерть. И потому позвал самых близких своих родственников. Чтобы перед смертью успеть попрощаться с нами. Наверное, он все-таки любил нас.

— А где вы жили в Европе?

— Мы поселились во Франции, в предместье Парижа. Там у Карена был дом. И из Франции же он должен был слетать в Австрию, чтобы дать там один-единственный концерт. Так было предусмотрено в контракте. Пропади он пропадом этот концерт! Не полетел бы Карен туда, ничего бы, может быть, и не случилось.

— Но разве ваш муж летел не в Швейцарию? — удивилась Мариша.

— Вообще-то, разбился он на территории этой страны, — кивнула Луиза. — Но летел он в Австрию.

— Очень странно, — заметила Мариша. — У него гостят родственники, а он летит куда-то. Разве нельзя было выбрать для приглашения своей семьи более удачное время?

— В этом весь Карен, — со вздохом сказала Луиза. — Работа для него была на первом месте. А ведь мать ему говорила — не летай, сынок. Но он сказал, что это невозможно. И улетел. И не вернулся, — добавила она, помолчав.

— А наследство? — вспомнила о главном Мариша. — Кому все досталось?

— Я думала, что имущество Карена достанется нам, — печально ответила Луиза. — Все-таки я была его женой, потом, у него была мать. По закону все должно было достаться родственникам. Но оказалось, что у Карена почти ничего нет. То есть по меркам Европы ничего нет. Машина, дом, квартира в Милане были куплены в рассрочку. Кроме того, у Карена были какие-то долги, на погашение которых и ушла значительная часть оставшихся после его смерти денег. Но кое-что нам, безусловно, досталось. Например, его мать после смерти Карена получила около ста тысяч евро и кое-какие украшения. Я получила чуть меньше. А его брат и дядя получили личные вещи Карена, его украшения, часы, которые тоже тянули на кругленькую сумму. Но дом во Франции, квартира в Милане и еще какая-то недвижимость — все это, конечно, пошло прахом.

Подруги переглянулись. Сто тысяч евро или пускай чуть меньше для женщины, которой свекровь выдавала деньги на булавки и сама контролировала все ее покупки, могли показаться огромной суммой.

— А те деньги, которые Карен оставил вам, — это без всяких условий? — спросила Инна.

— В каком смысле? — удивилась Луиза.

— Ну там, может быть, мать Карена могла контролировать эти деньги? — предположила Инна. — Или другие родственники?

— Нет, нет! — замотала головой Луиза. — Деньги доставались мне после смерти Карена без всяких ограничений. Карен оставил завещание, в котором подробно указывал, кому и сколько причитается.

— Так что теперь вы могли вести самостоятельный образ жизни? — спросила у нее Мариша.

— Что вы имеете в виду? — снова удивилась Луиза.

— Ну, купить себе квартиру, съехать от свекрови и родственников мужа, — произнесла Мариша. — Одним словом, быть самой себе хозяйкой.

— Ой, что вы! — всплеснула руками Луиза. — Мне страшно жить одной. Да и как это жить одной? Для кого?

— То есть вы как жили, так и живете в доме мужа? — уточнила Мариша.

— Да, — кивнула Луиза. — С единственным отличием — теперь я не должна отчитываться перед свекровью в своих тратах.

— Но ведь вам, наверное, хочется наконец завести детей, найти себе хорошего мужа, — предположила Инна. — Это всякой женщине хочется.

— Но где же я буду искать себе мужа? — удивилась Луиза. — Мои родители недавно умерли. Так разве что родственники Карена побеспокоятся обо мне. А замуж? Замуж мне действительно хочется, чего там скрывать. Но пока никого на примете нет.

— Дикий лес, — пробормотала на ухо Инне Мариша. — Замуж ей хочется, а самой почесаться и поискать себе мужика ей, видите ли, менталитет не позволяет. Ну и дура!

Инна не успела высказаться на этот счет, потому что в гостиной, где сидели девушки, появилась еще одна женщина. В отличие от Луизы, эта дама была совершенно другой породы. На вид ей было лет семьдесят. Но волосы на голове были такими же иссиня-черными, как и пятьдесят лет назад. Глаза смотрели зорко, а спина была прямой. Весь вид старухи говорил о решительности, воле и силе характера.

— Мама! — воскликнула Луиза. — Вот к нам пришли журналистки! Они хотят написать статью о Карене.

Старуха прошествовала в комнату, уселась на стул и устремила на подруг проницательный взгляд.

— Из какой вы газеты? — спросила она у них. — И о чем пишете?

— О жизни известных людей, — промямлила Инна, которая под взглядом старухи просто растерялась. — Журнал «Санкт-Петербург».

— Не слышала о таком, — припечатала их старуха. — И чтобы вы знали, о моем сыне писали крупнейшие газеты Европы. Интервью с ним были помещены на первых полосах. А количество газетных публикаций, которые были помещены после его трагической кончины, могли быть сопоставимы с тем интересом, который проявила пресса к кончине принцессы Дианы.

— Мама, — укоризненно покачала головой Луиза, — вы преувеличиваете!

— Молчи! Ты никогда не ценила талант Карена! — рассердилась старуха. — Ты вообще не разбираешься в музыке. Только и умела, что тратить его деньги. Тебе бы гордиться, что судьба сделала тебя женой такого знаменитого человека.

— Я и горжусь! — поникла Луиза. — Конечно, горжусь.

— Мой сын был увлечен музыкой настолько, что иногда забывал обо всем остальном мире! — заявила старуха, повернувшись к подругам. — Это черта истинного гения. И, конечно, людям приземленным и недалеким этого не понять!

Старуха явно была настроена агрессивно по отношению ко всему миру. Поэтому Мариша решила ей немного подыграть в надежде, что настроение матери великого Карена улучшится.

— Вы совершенно правы! — закатив в экзальтации глаза, воскликнула Мариша. — Я слышала пение вашего сына всего один раз! Но его голос врезался мне в память. Этот голос… Этот голос…

Тут Мариша замялась, потому что в жизни не слышала пения Карена и понятия не имела, с чем его можно сравнить.

— Этот голос был достоин того, чтобы звучать на небесах! — наконец нашлась она и тут же прикусила себе язык, испугавшись, как бы бабка не сочла комплимент довольно двусмысленным.

Но все прошло гладко. Старухе комплимент понравился, она сразу прониклась к Марише симпатией и даже предложила журналисткам кофе. Впрочем, дальше все пошло, как и предсказывала Луиза. Старуха полностью монополизировала внимание аудитории. И ее рассказ существенно отличался от повествования Луизы о певце. По словам матери Карена, ее сын с детства интересовался лишь музыкой. Петь он мог часами и даже сутками.

— Он забывал есть, он забывал пить, он забывал про сон. И если бы я не кормила его буквально силком, он бы умер голодной смертью еще в школьном возрасте! — воскликнула старуха. — И все его усилия в этой ужасной стране пропадали даром. Все усилия оказывались напрасными. Талант Карена оставался невостребованным. Он даже начал пить. Я боялась за своего сына, но тут словно в ответ на мои молитвы появились эти французы. О! Они буквально спасли Карена. Они дали ему все.

— И ничего не потребовали взамен? — поинтересовалась Инна.

Старуха смерила ее неодобрительным взглядом, но все же ответила:

— Разумеется, они сразу же заключили с Кареном контракт, условия которого вначале казались сыну просто царскими, но с течением времени он начал понимать, что его нагло обманывают. Но Карен не был бы Кареном, если бы придавал значение такой ерунде, как деньги. Он пел, он имел возможность выступать на лучших сценах мира, а для него это было главным — целью и смыслом его жизни.

— Однако Карен, кроме того, что был великим певцом, был еще прекрасным, почтительным и заботливым сыном, — заметила Мариша.

Семена пали на благодатную почву. Старуха растрогалась.

— Карен всегда страдал, что ему приходилось проводить в разлуке с семьей десять десятых своего времени, — произнесла она. — И эта страховка! Как же он любил всех нас, если застраховал свою жизнь на тот случай, если с ним что-то случится.

— Он застраховал свою жизнь?! — тихо пискнула Инна. — На сколько?

— Милочка, вы некорректны, — заметила старуха. — Но… Но вы же должны понимать, что такого великого и известного во всей Европе певца не могли застраховать, как обычного горняка или строителя. Разумеется, слава о моем сыне опередила самого Карена и повлияла на сумму его страхового полиса. Конечно, потом, после катастрофы, были проблемы с выплатой.

— А в чем дело? — насторожилась Мариша.

— Им, видите ли, показалось, что прошел слишком маленький срок между оформлением полиса страхования жизни и самой смертью моего сына, — ответила старуха. — Как будто бы смерть приходит по заказу! Нет, вы слышали когда-либо подобную глупость?

Мариша помотала головой.

— И это говорили мне приличные люди, окончившие университеты! — возмущалась старуха. — Что же тогда ожидать от остальных?

— И сколько же времени прошло после того, как ваш сын застраховал свою жизнь и погиб?

— Неделя, — ответила старуха. — На этом основании страховая компания даже провела целое расследование. Они подозревали какой-то преступный умысел. Разумеется, мне ничего не говорили. О! Для этого они достаточно корректны. Но я ведь не дура! Я все поняла! Но деньги все же выплатили! Так что все их расследования прошли впустую. Впрочем, в самой семье не возникло никаких споров. Все было оговорено в завещании, которое мой сын написал незадолго до того, как застраховал свою жизнь.

— Очень предусмотрительно, — пробормотала Мариша.

— Хотя и не совсем понятно, зачем он оставил завещание, если по страховке и так было ясно, кому достанутся деньги, — заметила Инна.

— Кроме страховки, у моего сына имелись и другие ценности, — поджав губы, процедила мать Карена. — Так вот, в завещании было оговорено, что и кому из родственников причитается из имущества Карена. Завещание не было заверено у нотариуса, но для меня это не имело никакого значения. Карен так хотел, я поступила, как он велел. Воля покойного Карена, которого все боготворили, была для нас законом. Я все сделала согласно его желаниям.

— А раньше он никогда не писал подобных документов? — поинтересовалась Мариша.

Старуха покачала головой.

— И вдруг незадолго до своей смерти взял и написал? — пробормотала Мариша.

— Вероятно, он понял, что теперь у него наконец есть что оставить своим родным, — еще туже сжав губы, ответила старуха.

— Значит, вы после смерти сына получили крупную сумму, — уточнила Мариша. — Это просто вершина внимания и заботы! Какой прекрасный сын! Как он любил вас! Как он заботился о своей матери!

— Он любил не только меня, — с видимым сожалением произнесла старуха. — Он застраховал свою жизнь не только в мою пользу, но и в пользу своей жены и своего брата.

— А вы знали о страховке? — спросила у старухи Инна.

Та кивнула. Подруги переглянулись.

— Когда Карен пригласил нас к себе погостить, он сказал об этой страховке мне и Марату — своему родному брату, — произнесла старуха.

— Так у Карена был брат?! — оживилась Мариша, делая вид, что впервые слышит об этом. — И он также поет? У него такой же прекрасный голос, как у Карена Георгиевича?

— Вовсе нет! — фыркнула старуха. — Я в жизни не слышала, чтобы Маратик пел. Возможно, он просто стеснялся своего брата. Потому что, вообще-то, у нас в семье у всех мужчин великолепные голоса. Это наследственное. Но Карен… Карен был чудом даже для нашей семьи.

— А вы не могли бы показать нам фотографии вашей семьи? — спросила Мариша. — Понимаете, читателю всегда интересней знакомиться с публикациями, в которых есть фото.

— Конечно, понимаю, — вздохнула старуха. — Времена упадка нравов. Люди словно дети. Читают лишь книжки с картинками. Ладно, я покажу вам фотографии нашей семьи. Карена, мои и Марата.

И она повернулась к Луизе.

— Принеси альбомы! — велела она.

Когда альбомы появились, все четыре женщины склонились над ними. Подруги пытались найти среди многочисленных снимков фото Армена, Луиза со слезами на глазах рассматривала свои свадебные фотографии, а лицо матери стало подобным вылепленной из воска маске скорби, когда она показывала подругам фотографии с места аварии самолета, на котором погиб ее сын. Судя по фотографиям лежащего на земле ужасно искореженного самолета, в нем решительно не осталось жизненного пространства ни для кого из летевших на нем пассажиров. Так что подруги сразу поняли: у Карена после крушения самолета не было никаких шансов остаться в живых.