Глава седьмая
Чтобы выяснить, не вращались ли подозреваемые в убийстве двое мужчин в окружении убитого, а также уточнить, что делали в момент убийства некие дружки Снайпера — неведомые Карагач и Душный, — следователю Ручкину пришлось отправиться на встречу с одним из своих осведомителей, близко знавшим погибшего Глухова.
Беседа с бывшим старшиной Нуклейко не удовлетворила следователя, поскольку тот, несмотря на свои обещания, так и не назвал имен людей, которые имели зуб на Снайпера и могли желать его смерти. Ручкин полагал, что Нуклейко просто побоялся. Длинный язык был не в чести у бывших воинов-интернационалистов. А вот человек, с которым предстояло встретиться Ручкину, мог, да что там — просто должен был назвать имена, потому что уже давно и стабильно ходил в неофициальных осведомителях следователя. И если не хотел неприятностей, то должен был расстараться, но фамилии назвать.
— Снайпер? — пробормотал здоровенный мужик — Борода, — состоявший в добровольных осведомителях Ручкина уже не первый год. — Слышал, конечно. Все ребята шумят. Но я тебе скажу: я не удивлен, что его убили. Он был тот еще тип! Вечно влезал в какую-то дрянь!
Обычно следователь не слишком напрягал Бороду, понимая его ценность. Тот занимал довольно высокое положение среди «афганцев». И всегда бескорыстно соглашался помочь расследованию, а никак не из страха быть разоблаченным. Хотя тут все очень тонко переплеталось. Следователь никогда не жал на Бороду, но и тот не забывал, что при желании следователь может припомнить ему прошлые грехи. Так что они постоянно поддерживали сотрудничество, хотя с самого начала Борода пояснил Ручкину, что никогда и ни при каких обстоятельствах не станет помогать ему против своих друзей и бывших однополчан. Но в данном случае интересы следователя и «афганцев» совпадали. Все хотели найти убийцу Снайпера.
— Больше тебе скажу, я удивлен, что Снайперу удавалось так долго оставаться в живых, — сказал Борода. — Иногда он становился совершенно отмороженным. Знал бы ты, сколько раз нам приходилось вытаскивать его из разных историй.
— Знаешь таких людей — Душный и Карагач?
— Знаю, — кивнул Борода. — А что?
— Говорят, что они были друзьями Снайпера?
— Вообще-то они служили вместе, — сказал Борода. — Такое не забывается. Так что в определенном смысле их многое связывало.
— Они могли убить Глухова?
— Нет! — решительно сказал Борода. — Просто физически не могли.
— Почему?
— Потому что уже неделя, как они уехали в Португалию. Наши ребята хотят поболеть на футболе. Так что Душный и Карагач как раз и отправились туда, чтобы приготовить все к приезду наших.
— И на это понадобилась целая неделя? — удивился следователь. — Но, впрочем, я не спорю. Неделя так неделя. Но ведь они могли и смотаться на денек обратно в Питер?
— Ага, пришить где-то в Карелии Снайпера, а потом вернуться обратно, — хмыкнул Борода. — Ничего себе концы получаются. Да и алиби их проверить тебе ничего не стоит. Настоящие имена Душного и Карагача я тебе скажу. Проверишь по своим каналам, возвращались они в Россию или нет. Но мой тебе совет: даже и не старайся. Я ведь потому тебе их имена могу назвать, что твердо уверен: они в Россию из Португалии еще не возвращались.
— Но почему? — пожелал уточнить Ручкин.
— Потому что они в Португалии не одни, — терпеливо сказал ему Борода. — Они охранники. Ясно? И не оставят своего шефа без охраны они ни под каким видом.
— Ладно, оставим это, — откликнулся Ручкин, втихомолку решивший все же проверить алиби Карагача и Душного.
И в любом случае с этими мужчинами следовало побеседовать. Находясь с погибшим в более или менее дружеских отношениях, они могли знать про него что-то такое, чего не знали остальные знакомые Глухова.
— У тебя что-то еще? — спросил Борода. — Спрашивай, у меня уже время поджимает.
— Слушай, а тебе не приходилось недавно встречать этих людей? — спросил у Бороды следователь и показал три фоторобота, сделанные с помощью подруг.
— Хм, — задумался Борода. — Вот этого холеного господина я точно не видел, брюнета тоже, а вот похожего светленького крепыша вроде бы я видел с кем-то из наших ребят.
Борода взял в руки фоторобот Кароля и еще раз внимательно его рассмотрел.
— Да, — наконец кивнул он. — Этого парня я определенно видел.
— И с кем именно? — поинтересовался следователь, даже задрожавший от такой удачи.
— Могу узнать у того человека, что было нужно от него твоему парню, — сказал Борода, проигнорировав бестактный вопрос следователя. — Узнаю и перезвоню тебе. Договорились?
— Но чем хоть занимается тот человек, с которым ты видел подозреваемого?
— Да так, — уклончиво ответил Борода. — Всем понемногу. О чем конкретно мог просить твой подозреваемый, могу только догадываться.
— И о чем?
— К чему тебе мои догадки? — усмехнулся Борода. — Сегодня же через час буду знать точно. Тогда и позвоню.
Пришлось следователю удовлетвориться этой информацией и, набравшись терпения, ждать.
А вот подруги ждать были не намерены. А вовсю действовали. И первым их действием был визит в агентство, где они покупали свои путевки.
— Снова вы! — неприятно поразилась при виде их девушка-менеджер. — Что случилось на этот раз? Снова пропали вещи?
— Вы угадали, — кивнула Инна. — Моя подруга подружилась на теплоходе с одним мужчиной. Ну, и в его каюте… словом, у него мы тоже кое-что забыли.
— Когда вы только успели, — пробормотала девушка себе под нос. — За одну-то ночь… Ну, и кто вам нужен на этот раз? Тоже фамилии не знаете?
— На этот раз знаем! — заверила ее Мариша. — Христианов Иван Тимофеевич.
Девушка пощелкала клавишами компьютера, с хмурым видом что-то бормоча себе под нос. Из ее бормотания можно было понять, что некоторые целыми днями на работе просиживают, ни одного кавалера за всю неделю не имеют, а другие сразу нескольких за один присест срывают. Наконец она кивнула:
— На этот раз вам повезло, такой человек в списках пассажиров числится. Пишите адрес.
Получив адрес Христианова, подруги одарили девушку большущей коробкой конфет с ликером и собрались уходить.
— Погодите, — остановила их в одночасье подобревшая девушка. — Тут еще и его домашний телефон есть. Нужен?
Подруги не побрезговали и телефоном. И ушли, сопровождаемые задумчивым взглядом девушки-менеджера. Христианов жил неподалеку от площади Мужества. Прежде чем переться в такую даль, подруги решили позвонить ему домой. Трубку сняла женщина. Но, против ожидания, она ничуть не возмутилась, что Ивану Тимофеевичу звонят девушки да еще домогаются встречи с ним.
— Милый, — проворковала дама в сторону. — Это тебя.
— Я слушаю, — минуту спустя раздался в трубке голос Христианова.
— Здравствуйте, это Мариша и Инна, — немедленно затараторила Мариша. — Помните, мы еще отстали от теплохода. Мы можем встретиться? У вас осталась одна моя вещь.
— Вообще-то… — замялся Христианов, — я сейчас занят. А что за вещь? Я что-то не припомню.
— Носовой платок, — ответила Мариша. — Я давала его вам, чтобы вытереть кровь, когда вы подрались в баре с Каролем. Конечно, я понимаю, носовой платок, на ваш взгляд, это безделица. Но дело в том, что платок подарил мне любимый человек. И на нем вышиты мои инициалы. Одним словом, я… я бы не хотела потерять этот платочек.
— Но я не припомню, куда я его дел, — растерянно ответил Христианов. — А вы точно мне его давали?
— Конечно! — вознегодовала Мариша. — Что же, я не помню, кому даю дорогую мне вещь?
— Не знаю, где его и искать, — удрученно произнес Христианов.
— Мы можем подождать и даже помочь в поисках, — с готовностью вызвалась Мариша. — Вы начинайте искать, а мы пока к вам подъедем. Пока мы будем добираться, вы, вполне возможно, уже найдете мой платок?
— Думаю, что да, — нерешительно предположил Христианов.
— И еще нам необходимо поговорить с вами о том инциденте в баре, — добавила Мариша. — Помните ведь?
— Еще бы не помнить, — отозвался Христианов. — Нос до сих пор болит. Слава богу, врачи меня заверили, что перелома нет. Девушки, а вы знаете, ведь те двое пропали с теплохода вместе с вами! Странно, но никто не обратил на это никакого внимания.
— Знаем, — заверила его Мариша. — И звоним как раз по этому поводу. Одного из них обвиняют в убийстве.
— О! — вздрогнул Христианов. — Надеюсь, не того юношу с чудесным голосом? Он не мог! Уверен, что сделал это совершенно припадочный его друг. Вот уж действительно ненормальный. Надо же, наброситься на меня просто из-за того, что я подошел к его приятелю. Конечно, такой тип мог убить кого угодно. Он же неуправляем.
— Так вы можете с нами встретиться? — повторила Мариша.
— Раз это не просто свидание, то разумеется, — ответил Христианов. — Правда, я не совсем понимаю, чем могу вам помочь. Ведь с теми двумя у меня было весьма беглое знакомство, если это вообще можно назвать знакомством. Так что… Но платок я вам верну. Моя подруга сейчас же попытается найти его.
Инна с Маришей немедленно двинулись в путь. Носовой платок, который должна была найти подруга Христианова, интересовал их меньше всего. Таких платочков в мелкий розовый, голубой и сиреневый цветочек у Мариши было не меньше двух дюжин, она их купила на улице у какой-то бойкой торговки прошлой осенью. В тот момент Смайл подхватил жуткий насморк, бумажными пользоваться не желал, а стирать грязные платки Мариша не собиралась, вот и купила побольше, надеясь, что их хватит на всю простуду. Буду выбрасывать, решила она, по мере использования. Однако стоило ей купить платки, как насморк Смайла волшебным образом прошел. Так что платочки остались в целости и неприкосновенности. Пока один из них случайно не пригодился Христианову, чтобы унять кровь. Никаких инициалов на нем и в помине не было, но Мариша надеялась, что этот факт наружу не выплывет.
Итак, повод для визита очень удачно подвернулся сам собой. И подруги, купив по дороге коньяк для Христианова и вишневый ликер для его снисходительной подруги, подкатили к дому импресарио, надеясь с помощью подаренного спиртного разговорить его и навести на интересующую их тему. Дом, в котором жил Христианов, при всем желании нельзя было назвать благополучным. Железная дверь когда-то была снабжена домофоном. Но кто-то успел выковырять с неизвестной целью половину металлических кнопочек. Так что подъезд оказался открыт, и этим немедленно воспользовались окрестные жители, превратив его в некую смесь общественной свалки с общественным же туалетом.
— Ужас! — стонала Инна, пока они добирались до нужной квартиры. — Как тут люди живут? По лестнице из-за гор мусора просто не пройти. Лифт сломан, перила кто-то сжег, стены разрисованы такой похабщиной, что детей по ней, должно быть, водить стыдно.
— Не вижу ничего постыдного в естественном стремлении человечества к размножению, — ответила Мариша. — А вот грязь — это действительно стыдно. Никогда не понимала людей, которые пачкают возле своего же собственного дома. Как им не стыдно!
Впрочем, как только дверь квартиры, где жил Христианов, открылась и на пороге возник он сам, стало ясно, что, по крайней мере, одному проживающему в доме ужасно стыдно. Христианов выглядел вконец удрученным.
— Мариша! — воскликнул он, всплеснув руками. — Вы меня, наверное, убьете!
— А почему? — осторожно поинтересовалась Мариша, впрочем, сразу и не отрицая такой возможности.
— Кажется, я выкинул платок, который вы мне дали, — пояснил Христианов. — Мы обыскали все мои вещи, которые я брал с собой в путешествие, проверили все карманы брюк и курток, куда я мог его по рассеянности засунуть. Но его нет!
— Нет? — повторила Мариша, пытаясь изобразить на лице мировую скорбь, которой, разумеется, не испытывала.
— Видите ли, он был так сильно испачкан кровью, что я просто скомкал его и, наверное, выкинул! — покаянно произнес Христианов. — Но простите меня. Умоляю! Я был в шоке. А моя подруга уже побежала в магазин, чтобы купить что-нибудь похожее.
— Ах! — всплеснула руками Мариша, плюхнувшись на обувницу, удачно стоящую рядом. — Это же невозможно. И что вы хотите мне вернуть? Какой-то там обычный носовой платок мне не нужен. Не настолько уж я мелочна. Мне нужен был именно мой, — в ее голосе появился надрыв, — мой носовой платок. Слышите? Понимаете? Это была память… А вы…
И Мариша уткнула лицо в ладони и сделала вид, что залилась слезами.
— Понимаю, понимаю, — окончательно смутившись, забормотал Христианов. — Поверьте, мне так неловко. Вы так хорошо ко мне тогда отнеслись. А я вот… Потерял вот платок. Но я же не знал, что он вам так дорог.
У него на глаза прямо слезы навернулись. Другой бы на его месте разозлился на подруг, но Христианов был не таков. В людях он всегда стремился увидеть хорошее и теперь прямо расчувствовался.
— Вы отдали мне вещь, которая была вам так дорога, — произнес он. — Мне — постороннему, в сущности, человеку. А я… Я бессовестно потерял ее. Но мне… Но я… Я просто не предполагал, что существуют люди, способные на такой великодушный поступок. Поверьте, Мариша, вы уникальная девушка! И очень благородная.
Еще немного, и Христианов договорился бы до того, что Мариша почти святая. Но, к счастью, вернулась его подруга. И с присущим женщинам здравомыслием быстро навела порядок в голове своего впечатлительного возлюбленного, шепотом объяснив ему, что платок — это, в конце концов, всего лишь кусок ткани. А если кому-то он так дорог, так нужно держать его при себе, желательно дома, в бархатной шкатулке и любоваться им, а не совать всяким сомнительным типам с разбитыми носами, которые к тому же не умеют постоять за себя в драке.
Тем не менее приняв от подруг их подношение в виде пакета с нарезкой карбоната, копченой шейки, балыка и двумя бутылками спиртного, она тоже извинилась за своего приятеля и его рассеянность. Мариша продолжала симулировать убитую горем женщину, и хозяева, чувствуя себя виноватыми, пригласили подруг поужинать с ними. Подруги вежливо попытались отказываться, но, видя, что приглашение могут и не повторить, быстренько сняли туфли и пересели в уютные кресла в гостиной.
Слегка опешившие от такой стремительности хозяева разделились. Христианов остался развлекать гостий, а его подруга отправилась на кухню готовить стол. Вначале разговор не клеился. Однако после трех выпитых рюмочек коньяка язык у импресарио развязался. Подруги с ужасом следили за тем, как Христианов лихо опрокидывает в себя благородный напиток, даже не пытаясь его смаковать, и молча ждали возможности завязать беседу.
Наконец бутылка коньяка опустела наполовину, а Христианов слегка успокоился из-за не дававшей ему покоя утраты чужой реликвии. И разговор можно было направлять в нужное русло.
— Вот вы говорили, что Армен вам показался знакомым, — произнесла Мариша. — Может быть, вы прежде с ним встречались?
Христианов отрицательно покачал головой.
— Мне показался знакомым не он сам, а только его голос, — ответил он. — Впрочем, я не могу ручаться со стопроцентной гарантией. Дело в том, что тот человек, на чей голос так похож голос Армена, как я вам уже говорил, мертв.
— Да что вы! — хором поразились подруги, припоминая, что Христианов и в самом деле что-то такое говорил.
— Да, да, — решительно покивал головой импресарио. — И в этом я готов присягнуть хоть на Библии. Такая трагическая история. Известный певец, и погиб так нелепо и ужасно. Об этом писали все европейские газеты. И даже наши газеты поместили несколько статей о нем.
— Так этот человек был не россиянин? — воскликнула Мариша.
— Нет, он был гражданином России, насколько я знаю.
— Но почему же в таком случае европейские газеты взахлеб писали о его смерти, а наши поместили всего несколько статей?
— Карен Георгиевич был выдающейся личностью, — сказал Христианов. — Он был известнейшим оперным певцом, выступавшим на лучших сценах мира. Замечательный голос. Уникальный. Но так случилось, что признание и слава пришли к нему не у нас в стране, а в Европе. Там его знали и почитали. А у нас он дал в последний год всего один концерт, на котором мне и довелось услышать и навсегда запомнить его восхитительный голос. После его смерти я был уверен, что такой голос в ближайшие сто лет уже не возродится. Таланты и гении не так часто снисходят в наш мир. И каково же было мое удивление, когда я услышал тот голос на каком-то теплоходе, плывущем по Ладоге. Голос, которому могли бы рукоплескать миллионы, звучал в крохотном музыкальном салоне под аккомпанемент расстроенного рояля. Было от чего прийти в исступление!
— Так вы говорите, что это был тот самый голос, а значит — тот самый человек? — недоуменно переспросила у Христианова Инна.
— Да нет же! — с досадой отозвался он. — Карен Георгиевич умер! Об этом писали в газетах. И даже если бы он чудом выжил, то это не мог быть он. Армен выглядел совершенно иначе. Понимаете, у него было другое лицо. И в конце концов, Армен был попросту моложе и стройнее, чем Карен Георгиевич.
— А голос?
— Да и голос тоже был не вполне тот, — ответил Христианов. — Но очень, очень похож. И красив. Пожалуй, он был даже более красив, чем голос Карена Георгиевича. Не понимаю, просто не понимаю, почему юноша с таким уникальным голосом до сих пор еще не на сцене. Впрочем, вероятно, дурное окружение…
И Христианов закручинился.
— Талант так легко зарыть в землю, — наконец печально произнес он.
Мариша и Инна молчали. Лично они были уверены, что настоящий талант — это не только те способности, которые дала тебе мать-природа, но еще и трудолюбие, и упорство, необходимые для того, чтобы этот талант приняли и поняли окружающие. Но в данный момент их больше интересовал трагически погибший Карен Георгиевич.
— Но, с другой стороны, как я слышал, Карен Георгиевич тоже не сразу нашел себя, — внезапно произнес Христианов. — В нашей стране его не выпускали на большую сцену. Несмотря на очевидный талант и великолепный голос, у нас он был практически неизвестен. Хорошо, что его услышал один француз, который и предложил Карену контракт. Раскрутил певца и, собственно говоря, создал Карена как звезду.
— А что случилось с этой звездой в конце концов? — спросила Инна. — Как именно он погиб? Вы говорили что-то про авиакатастрофу?
— Его самолет, на котором он летел из Франции в Швейцарию, разбился, — произнес Христианов. — Это была ужасная трагедия. Выдвигалась даже теория о вмешательстве в катастрофу внеземных сил.
— Каких сил? — поразилась Мариша.
— Вмешательство инопланетного разума, — таинственно пояснил ей Христианов, но ясности его ответ подругам не принес. — Тел многих пассажиров так и не удалось найти. Так что их исчезновение было в пользу этой теории.
— А с чего вообще вдруг возникла такая фантастическая теория? — поразилась Мариша. — Ну, разбился самолет и разбился. Всякое бывает. При чем же тут инопланетяне? Чем им-то не угодил оперный певец?
— Дело в том, что один швейцарский крестьянин, наблюдавший за полетом самолета, уверял, что видел за минуту до того, как самолет буквально развалился на части, возле него какие-то голубые, зеленые и красные всполохи энергии и какой-то посторонний шум. А потом выяснилось, что тело Карена Георгиевича исчезло, и тогда появилась версия об инопланетянах.
— Только инопланетян, которые тырят наших земных певцов, нам и не хватало, — пробормотала на ухо Инне Мариша.
— И много человек не удалось найти? — поинтересовалась Инна у Христианова.
— Разные газеты называли разное количество, — ответил тот. — Некоторые утверждали, что пропал пилот, который вел самолет, сам Карен и его менеджер. Некоторые газеты называли еще какие-то имена. Но в любом случае все газеты сходились на том, что в числе пропавших был Карен Георгиевич. Так что на Волковом кладбище стоит лишь его памятник.
— На каком еще Волковом кладбище? — удивилась Мариша. — Во Франции тоже есть Волково кладбище? Еще скажите, что оно находится в Париже!
— При чем тут Париж? — обалдел Христианов. — И я понятия не имею, есть ли там такое кладбище. А памятник Карену поставила его семья. Тут, в Питере. Там же лежат его отец, дед и прочие родственники. У них на Волковом кладбище семейный склеп. Вы что, не знали?
Подруги лишь молча покачали головами, решив не уточнять, откуда бы им могла быть известна эта милая подробность. Изрядно поднабравшийся Христианов тут же принялся просвещать подруг относительно семьи погибшего артиста. Чувствовалось, что эту тему Христианов хорошо проработал. Или просто у него была феноменальная память на всевозможные скандалы и сплетни. Но в любом случае в результате общения с импресарио подруги узнали, что у Карена Георгиевича в Питере оставалась довольно большая семья. Куча дальних родственников и трое близких — мать, жена и брат. Эти трое, а также многочисленные двоюродные бабушки и малолетние племянники жили за счет своего ставшего внезапно знаменитым родственника.
— Впрочем, я могу показать вам подшивку практически всех газет, в которых были статьи о Карене Георгиевиче! — воскликнул Христианов. — Сами почитаете, если вам интересно.
Подруги обрадовались. Христианов, видя их неподдельный интерес к теме, которая его самого волновала, засуетился и помчался за газетами. Вскоре появилась подруга Христианова, приготовившая легкий ужин на четверых. Увидев в руках приятеля подшивку русских и иностранных газет, она воскликнула:
— Не приставай ты снова к людям со своим погибшим кумиром!
И, обернувшись к подругам, добавила:
— Сил нет, как он мне надоел с этим своим Мурзаняном! Сейчас еще ничего, а когда тот погиб, так в нашем доме только о певце и говорили. Можно было подумать, что он наш близкий родственник.
— Дорогая, — пробурчал пьяненький Христианов, — ты не понимаешь. Погиб человек, обладавший уникальным голосом. Гений! Талант! И меня удивляет твоя черствость.
— Уже нализался, — невежливо констатировала его подруга. — Иди ешь, пьяница!
За ужином Христианов под строгим контролем своей бдительной подруги не заикался больше о погибшем. Он налегал на коньяк, а потом и на ликер и через полчаса вообще выпал из реальности.
— Вот всегда так! — с досадой воскликнула его женщина, имени которой Мариша с Инной так и не узнали.
Христианов все время обращался к ней в уменьшительно-ласкательной форме. Зайчик, рыбка, сладкая моя, лапонька и так далее.
— Нормально посидеть с гостями не может, — продолжала возмущаться хозяйка дома. — Обязательно напьется и спать завалится. Вы уж его извините!
Подруги с радостью извинили Христианова.
— Скажите, а можно мы возьмем с собой вот эти газеты? — спросила у подруги Христианова Мариша.
— Сделайте одолжение! — обрадовалась женщина. — Сил нет, как он мне надоел с этим музыкантом.
Получив подшивку газет, подруги попрощались с хозяйкой и пообещали вернуть газеты по первому требованию самого Христианова. Кажется, это предложение не вызвало горячего одобрения со стороны подруги. Было видно, что она лично предпочла бы, чтобы подшивки куда-нибудь делись и в их доме больше не появлялись. Спустившись вниз, подруги сели в «БМВ» Инны и поехали к ней домой, чтобы спокойно прочесть все, что было напечатано в статьях.
— Уже сразу видно, что этот Карен Георгиевич не наш Армен, — сказала Мариша, разглядывая отличного качества цветную фотографию погибшего артиста, помещенную в газете. — Он старше и гораздо плотнее Армена. Христианов правильно заметил. Да и лицо совсем другое.
— И все равно, стоит навестить родственников этого Карена Георгиевича, — сказала Инна. — Вдруг среди семейных фотографий мы наткнемся на физиономию Армена и выяснится, что он какой-нибудь родственник Карена.
— Интересно знать, под каким предлогом мы попросим разрешения просмотреть эти самые семейные фотографии, — хмыкнула Мариша.
— Посмотрим. А что там в газетах есть интересного насчет адресов, имен и фамилий близких родственников певца? — спросила Инна.
— Тут все больше про самого Карена, — ответила Мариша. — Про его семью упоминает лишь одна газета. И никаких имен нет. Фамилий и адресов также.
— Значит, чтобы их разыскать, нам придется смотаться на Волково кладбище, где стоит памятник этому Карену. И где вообще находится семейный склеп Мурзанянов. Наверное, дирекция кладбища осведомлена об адресе своих потенциальных клиентов.
— Не надо нам туда тащиться, — возразила Мариша. — Можно узнать через Бритого, где проживал Мурзанян в Питере. Ведь не всегда же он гастролировал по Европе. Раз у него была жена, то он должен был время от времени ее навещать. Давай поговорим с этой женщиной. Представимся ей журналистами, скажем, что в деле о смерти ее мужа еще много непонятного и вообще такая трагедия, что нам поручили написать о ее погибшем муже еще одну статью.
— Ага! — кивнула Инна. — Вроде бы рассказ о нем от лица родственников погибшего музыканта. Каким они его помнят. Каким он был не на сцене, а в обычной жизни. А для этого нам необходимо побеседовать со всеми его родственниками. В том числе и с дальними.
— Точно! Вот и предлог, чтобы забраться в их семейный фотоальбом! — обрадовалась Мариша.
И подруги позвонили Бритому.
— Зачем вам адрес родственников этого Мурзаняна? — немедленно заподозрил неладное Бритый.
— Ну, какая тебе разница? — возмутилась Инна. — Найди нам его, и все.
— Что вы без меня будете делать? — вздохнул Бритый. — Если со мной что случится — пропадете же!
— Типун тебе на язык! — рассердилась Инна. — Такими вещами не шутят. Никуда ты не денешься! Мы ведь женаты! Ты что, забыл?
— Ладно, узнаю я вам адрес этого музыканта, — покорно согласился Бритый.
— И адреса его родственников нам тоже нужны! — шепотом подсказала Инне Мариша. — И вообще, пусть узнает все, что только возможно узнать про эту семейку.
— Ага, — кивнула Инна и передала слова подруги Бритому.
— Ну у вас и запросы! — фыркнул тот. — Вы что, не знаете, что у каждого армянина целые толпы родственников. Да если хотите знать, вся Армения — это одна большая семья из близких, дальних и очень дальних родственников. Вы мне предлагаете про них всех разузнать?
— Бритый, — заныла Инна, — что тебе стоит? При твоих-то возможностях.
Лесть сыграла свою роль. Бритый раздулся от собственной значимости и великодушно пообещал:
— Ладно уж, постараюсь. Но только при одном условии. Ты, Инна, сейчас поедешь домой. И возьмешь с собой Маришу. И чтобы без моего ведома вы из дома ни шагу!
Так как других планов у подруг на ближайшее время не было, а чувствовали они себя очень уставшими, то охотно согласились на условие Бритого. Тот же, оставшись в убеждении, что парадом командует именно он, вплотную занялся просьбой подруг.
Тем временем Ручкин дождался-таки звонка от Бороды.
— Я все узнал, — лаконично заявил тот. — Встретимся через полчаса у киноцентра «Кронверк-Синема».
— Это где? — удивился Ручкин, которому его служебные дела не позволяли слишком часто посещать учереждения культуры, а в кино он вообще последний раз был года два назад.
— Это на площади перед Ладожским вокзалом, — просветил его Борода. — Надеюсь, где находится станция метро «Ладожская», ты еще не забыл?
Через полчаса мужчины встретились на ступеньках входа в киноцентр. Поднявшись на четвертый этаж торгового комплекса, где и располагался кинотеатр со всеми его четырьмя кинозалами, они оказались в большом помещении, густо заставленном игровыми автоматами и пластиковыми столиками, за которыми сидели посетители. Многочисленные кафе, где продавалось все, начиная от сдобной выпечки и кончая полным обедом со спиртным, выстроились по периметру зала. Приятели нашли свободный столик, купили пиво в одном из кафе и наконец смогли поговорить.
— Ну что, — начал Борода, делая большой глоток темного напитка и со смаком заедая его чищеным соленым миндалем, — могу тебя порадовать. Информация у меня есть. Кое-кто из наших парней и в самом деле имел бизнес с твоими подозреваемыми.
— И что за бизнес? — поинтересовался следователь.
— Человек этот занимается изготовлением фальшивых документов, — сказал Борода. — Причем получаются они у него самого высокого качества, но зато и стоят недешево.
— Могу я поговорить с этим человеком? — с нетерпением поинтересовался следователь.
— Не дергайся, все твои вопросы я наперед знаю и уже задал ему их, — успокоил его Борода. — Уверен, ты сейчас хочешь спросить, на какое имя он сделал этим парням их новые ксивы?
— Да, — кивнул Ручкин.
— Начну с того, что мастер имел дело только с одним из твоих подозреваемых, который был похож на вот этого парня на картинке, — и Борода ткнул пальцем в фоторобот Кароля. — Второго парня мастер живьем не видел. Первый парень принес только фотографию своего друга и сказал, что паспорта должны быть финскими.
— Что? — неприятно поразился Ручкин, так как рассказ Бороды точно совпадал с тем, что ему уже было известно про планы Армена и Кароля. — Ты ничего не путаешь?
— Я?! — возмутился Борода, и у него от негодования даже усы и борода встали дыбом. — Да за кого ты меня принимаешь? Слушай, как все было. Этот мастер — единственный на весь город, кто занимается изготовлением не только отечественных, но и паспортов любой другой страны. От Украины до Республики Конго. Пожалуйста, набор печатей и чистых бланков у него огромный. Не знаю, где он их берет, это его профессиональная тайна. Но тем не менее второго такого специалиста в городе нет. Пожалуй, есть несколько мастеров, но помельче. У них и размах не тот, и качество уступает. А этому и шлепнуть в уже готовый паспорт нужную визу не проблема. Он ее и в компьютер в посольстве вносит, ты не думай. Не подкопаешься.
— Но ведь от кого попало твой мастер клиентов не берет? — уточнил Ручкин. — В конце концов, у него не цех по пошиву легкой верхней одежды. Он занимается…
— Разумеется, — перебил следователя Борода. — Он занимается подсудным делом, и занимается им уже не первый десяток лет, и досконально изучил все тонкости своего ремесла. Чтобы, значит, и денег заработать, и на свободе остаться. Поэтому прийти к нему можно двумя путями. Либо за него поручится кто-то из давних проверенных клиентов и сам лично приведет новичка. Либо новичок произнесет заготовленную фразу, а мастер уже сам будет думать, иметь ему дело с клиентом или постараться сбагрить его кому-нибудь другому.
— И что?
— Этот парень, — продолжил Борода, — кстати, он представился мастеру Каролем, хотя тот обычно имен не спрашивает. Если ему нужно что-то узнать о клиенте, он может это сделать и без исповеди последнего. Так вот, Кароль произнес условленное приветствие: «Сегодня дождь, а обещали небо в алмазах». После этого мастер пригласил парня войти.
— А откуда Кароль мог узнать нужное приветствие, по которому бы мастер понял, что перед ним не чужак? — спросил Ручкин.
— Вот к этому я и веду, — кивнул Борода. — Мастер тоже заинтересовался, откуда бы этот парень мог узнать приветствие. Чутье у мастера развито феноменально. Он говорит, что если бы Кароль назвал в качестве поручителя менее значимую фигуру, то он бы сбагрил парня с глаз долой и считал бы, что поступил совершенно правильно. Но Кароль прикрылся именем действительно большого человека.
— И как зовут этого человека?
— Как зовут, я тебе сказать не могу, потому что и сам не знаю. Могу только догадываться, но мои догадки ты к делу не пришьешь. В общем, большая шишка. Назовем его Драконом.
— Драконом? — задумался Ручкин.
У него в голове что-то такое мелькнуло. Какие-то теледебаты, в которых трое важных солидных мужчин в дорогих костюмах и с хорошо сведенными на пальцах рук наколками перстней обсуждали между собой некоего четвертого человека. Отзывались они о нем подчеркнуто уважительно. Он сам побывал на афганской войне. И в речи ведущего мелькнуло упоминание, что про того человека говорят, будто бы он мудр, справедлив с друзьями, но свиреп и безжалостен с врагами как дракон, под знаком которого он и родился.
— Сейчас Дракон имеет большую власть, — не замечая задумчивости Ручкина, продолжил Борода, — так что прикрыться его именем мог либо человек совершенно без башни, либо тот, кто действительно имел на это право. В общем, колебаться долго было опасно. Да еще, к тому же, этому человеку сам мастер был кое-чем обязан. Так что… Мастер взялся за работу.
— Изготовить два паспорта и снабдить их финскими визами?
— Да, и мало того, что финские визы. Это должны были быть визы, которые бы не вызвали ни малейшего подозрения у финских таможенников. То есть работа должна была быть экстра-класса. И еще маленькая деталь: Кароль сказал, что в Финляндию их по этим паспортам должны были пропустить с раскрытыми объятиями, но при этом не удивляться, если выяснится, что оба гостя практически не говорят по-фински.
— А такое возможно?
— Виртуозная работа, — хмыкнул Борода. — Говорю же, они знали, к кому обращаться. Никто другой с этим не справился бы. Но на мастера работает целая сеть юристов и компьютерщиков. Они отыскали какой-то закон о крохотной группе иностранных граждан, которые могли получить свободный въезд в Финляндию, проживание в ней и вообще все права, кроме права голосовать и быть выбранными в муниципальное управление или что-то в этом роде. В общем, по полученным паспортам Кароль и его приятель могли делать все, что и обычные финны. Но не могли голосовать и не могли выставить свои кандидатуры на выборах.
— Но я так понимаю, что они вовсе и не рвались, — пробурчал Ручкин.
— Я тоже так думаю, — кивнул Борода. — В общем, паспорта они получили неделю назад. Деньги Кароль заплатил без обмана. Пятьдесят процентов вперед, а остальное после получения бумаг. С этой стороны все было в порядке. Но мастеру не давала покоя мысль, что не похож был этот Кароль на человека, за которого мог поручиться Дракон.
— Постой, постой! — перебил его следователь. — Что же ты хочешь сказать, что твой мастер взялся за работу, не проверив предварительно, действительно ли за этих парней поручился тот большой человек?
— Какой бы величиной ни был сам мастер, но просто так взять и позвонить на трубочку Дракону он не мог, — пояснил Борода. — Конечно, он предпринял несколько попыток переговорить с ним. Связался с секретарем, тот записал его сообщение. Но Дракон никак не проявился. Так что мастер решил, что все возможные меры, чтобы обезопасить самого себя, он принял, а уж как там дальше будет, все в руках Аллаха.
— Твой мастер мусульманин? — уточнил следователь.
Борода молча кивнул.
— Тогда я знаю, о ком идет речь, — вздохнул Ручкин.
— Так вот, не сумев дозвониться до Дракона, мастер взялся за работу, — пропустив мимо ушей реплику следователя, продолжил Борода. — Но после того, как он отдал паспорта, ему через несколько дней неожиданно позвонил секретарь Дракона и велел передать, что тот может уделить мастеру полчаса времени за обедом. Разумеется, мастер тут же помчался к Дракону.
— И что?
— Тот позвал мастера совсем по другому делу. И про этих двоих, которые прикрылись его именем, он понятия не имел. К мастеру он в последнее время никого не посылал. И фотографии этого Кароля и второго парня не помогли. Дракон сказал, что этих людей не знает.
— И что? Дракон не послал своих ребят разобраться? — спросил Ручкин, потому что в этом случае все встало бы на свои места.
Убитый Снайпер как раз был идеальным человеком, которого мог послать Дракон разбираться с людьми, воспользовавшимися его именем в своих корыстных целях.
— Понимаю, к чему ты ведешь, — хмыкнул Борода. — Но нет. Снайпера за теми двумя в погоню никто не посылал. К этому времени мастер уже имел информацию, что те двое пересекли границу с Финляндией, отметились на таможне, и след их потерялся.
— Ладно, спасибо за подсказку, — вздохнул Ручкин.
— Надеюсь, ты не собираешься лично побеседовать с мастером или с Драконом? — впервые за время беседы заволновался Борода. — Ты ведь уже понял, о каких людях идет речь?
— Если ты скажешь мне имена, под которыми теперь живут мои подозреваемые, то не вижу необходимости такого разговора, — сказал следователь.
— Конечно, — кивнул Борода. — Я так и знал, что ты заинтересуешься. Вот, я записал их на бумаге.
И он протянул следователю блокнотный листок, на котором было написано два финских имени.
— Но лично я думаю, что те ребята уже сменили или меняют паспорта на новые, — добавил Борода.
Следователь почему-то тоже так думал. Но тем не менее теперь у него в этом странном деле появилась хоть какая-то зацепка.
— А что там с самим Снайпером? — спросил Ручкин у Бороды. — Он был замечен в контактах с этим Каролем?
Борода молча покачал головой.
— Единственное, что могу тебе сказать про Снайпера, — он был дьявольски подозрителен. Ему всюду чудилось, что за ним следят. И поэтому он всегда был начеку. Чтобы его убить, нужно было здорово постараться. И еще скажу тебе, что искать убийцу среди тех людей, которых ненавидел Снайпер, бессмысленно.
— Почему?
— Если честно, то мне иногда казалось, что Снайпер вообще ненавидел весь мир, — пояснил следователю Борода. — Он умел создавать людям проблемы и при этом оставаться незаменимым.
— Но какой-то повод оказаться на том же островке, что и эти двое с фальшивыми паспортами, у Снайпера все же был, — возразил Ручкин. — Не порыбачить же он, в конце концов, туда отправился. Так что их встречу нельзя назвать случайной.
С этой мыслью Ручкин и распрощался с Бородой. На сегодня он выяснил даже больше, чем рассчитывал. Но настроение у него от этого почему-то не улучшилось. Теперь он знал, что Кароля, Армена и Снайпера что-то связывало между собой. И это «что-то» и заставило их троих встретиться на уединенном островке, где один из них и остался лежать навсегда.
Нужно срочно выяснить, что за люди эти Кароль и Армен, думал Ручкин, садясь в свою машину. Он был уверен, что где-то в их прошлом и кроется разгадка того интереса, который проявил к ним Снайпер.
Мысль была дельной. Но Ручкин решительно не представлял, как ему подобраться к прошлому Кароля и Армена. Разговаривать на эту тему с мастером было бесполезно. Такие люди, насколько знал следователь, никогда не выясняют у своих клиентов их подноготную. А идти с визитом к Дракону, который уже один раз отрекся от знакомства с Каролем и Арменом, тоже смысла не было. Оставался Снайпер, его окружение и те люди, с которыми ему приходилось сталкиваться в прошлом. Вот этому следователь и решил посвятить свой завтрашний день.
