Глава двенадцатая
– Что ты обо всем этом думаешь? – спросила у Инны Мариша, когда они упросили Владика показать им драгоценности его матери и вытащили из числа многих драгоценных вещиц уже ставший знакомым им перстень.
– Размер мужской, – заметила Инна. – Но в остальном это точная копия того кольца, которое было у нас с тобой.
– Вот и я о том же, – вздохнула Мариша.
И, повернувшись к Владику, она показала ему кольцо и спросила:
– Ты не помнишь, оно у твоей матери давно?
– Сколько себя помню, оно всегда у нас было, от деда нам досталось, – равнодушно ответил Владик. – У матери пальцы крупные. Оно ей подходило. Она этот перстень особенно сильно в молодости любила и просто не расставалась с ним. Потом смекнула, что украшение-то скорей мужское и носить его не очень-то женщине пристало. И Георгу передарила. Но я не против, меня эти камни не прельщают. По-моему, глупость таскать такие булыжники на пальцах. Да и Георг принял подарок, только чтобы мать не обидеть. А носить – так толком никогда и не носил. Даром только старинную оправу относили чистить.
– А ты знал, что мать послала с этим кольцом Георга не к какому-нибудь обычному ювелиру, а к твоему отцу? – спросила у парня Мариша.
Но тот так вытаращил глаза, что и без слов стало ясно: нет, не знал он об этом ничего.
– Не может быть, – наконец выдавил из себя Владик, обретя дар речи. – Не верю! Чтобы моя мама взяла и сама отправила бы Георга к моему отцу? Быть того не может!
– Тем не менее так оно и было, – кивнула Мариша. – Георг нам только что об этом рассказал. Если нам не веришь, спроси его сам.
– Она что, с ума сошла? – ошеломленно пробормотал Владик. – Зачем ей это понадобилось?
– Не знаю, – задумчиво ответила Мариша. – Но явно, она это сделала не просто так.
Инна лишь вздохнула в ответ. Бедная Рита уже никогда и никому не смогла бы сама объяснить мотивы своего поступка.
– Хм, – произнесла Мариша. – Смотрите, что получается: сначала стреляли в Марка Семеновича, а теперь убили Риту. Думаю, что между этими двумя убийствами есть какая-то связь. А если еще окажется, что в обоих случаях убийца пользовался одним и тем же оружием, то тогда…
– Тогда дело и вовсе запутывается, – сказала Инна. – Кто мог иметь зуб на Марка Семеновича и одновременно на Риту? Они ведь не виделись уже много лет.
Менты даже не стали слушать рассказы подруг о раненом и тоже из огнестрельного оружия Марке Семеновиче, бывшем любовнике убитой Маргариты.
– Без вас разберутся, – отмахнулись они от подруг. – И вообще, девушки, не путайтесь у нас под ногами. Гильзу мы нашли, так что установить вид оружия для экспертов не составит большой сложности. Идите, идите, предоставьте тут работать профессионалам.
– Начитались все вокруг детективов, – добавил второй мент. – Вот и вообразили себя великими сыщиками. Идите, девочки, от греха подальше. А то не ровен час и вас застрелят.
И подругам не оставалось ничего другого, как уйти. Владиком и Георгом снова завладели менты, так что подругам тут ловить больше было нечего. Да и после бессонной ночи зевота буквально разрывала им рты. С трудом они добрались до Маришиной квартиры и, даже не раздевшись толком, завалились спать. Сквозь сон Мариша чувствовала, что ее трясла Ленка, спрашивала про бабушку и допытывалась, куда делись все телефонные аппараты. Дескать, ей нужно позвонить на работу и друзьям, предупредить, что с ней все в порядке.
– Знаю я твоих друзей! – пробормотала Мариша, поворачиваясь на другой бок. – Рано тебе еще Витьке звонить.
Но толком поспать ей так и не дали. Потому что в десятом часу в дверь позвонили. Сначала Мариша пыталась не обращать внимания на звонок, но когда к нему присоединились Ленкины крики, что она никак не может справиться с замками на входной двери, пришлось Марише встать. Качаясь, она с трудом разлепила глаза и добрела до двери. Там стоял Кирилл.
– Хотел пригласить вас на завтрак, – произнес он. – Как насчет кофе со свежими булочками?
– Боже мой! – простонала Мариша. – Дайте же поспать! Не хочу я никаких булочек.
– А я бы не отказалась! – неожиданно воскликнула Лена.
Кирилл просиял.
– Ну идите, – разрешила Мариша, отлично зная, что лучшей няньки, чем Кирилл, им для Ленки в ее взвинченном состоянии не найти.
– Уж он-то не выпустит ее из поля зрения ни на минуту, – удовлетворенно бормотала Мариша себе под нос, закрыв за парочкой входную дверь. – Бедняге Витьке даже нечего и мечтать, чтобы теперь увидеть свою Ленку. Если у нее даже и мелькнет мысль навестить бывшего хахаля, то Кирилл ей это сделать просто не даст. Уж я-то знаю его натуру. И в сортир за ней, если нужно, попрется. Не постесняется.
Она снова завалилась в кровать и заснула с твердой уверенностью, что после недельки общения с Кириллом Ленка точно уж излечится от всех своих былых комплексов, а после месяца начнет считать, что свет еще не видел другой такой привлекательной женщины.
Проснулась она от собственного крика. Ей снился Кирилл, который подкарауливал ее возле дома и преследовал по пятам с огромным букетом красных роз, которыми он почему-то норовил ее хлопнуть по голове.
– Что ты орешь? – недовольно поинтересовалась у нее Инна. – Мы могли бы еще поспать. А так ты всех переполошила.
– Не всех, только тебя, – ответила Мариша. – Больше дома никого нет.
– А где Ленка? – удивилась Инна.
– Она ушла с Кириллом завтракать.
– Завтракать? – посмотрев на часы, подняла брови Инна. – Но вообще-то уже время обедать.
– Зная ухаживания Кирилла, я склонна думать, что раньше ужина Ленку мы и не увидим, – произнесла Мариша. – Впивается, как пиявка. Никакими силами его потом от себя не оторвать.
– Так зачем же ты подсунула Ленке такого ухажера?
– Это только первый этап психотерапии, которую я ей прописала, – с самодовольным видом произнесла Мариша. – И на этом этапе Кирилл просто незаменим. Пообщавшись с ним месяц, Ленка навсегда усвоит истину, что раз уж в нее так вцепился такой интересный, в общем-то, мужчина, то в ней точно есть своя изюминка, а может быть, даже целый килограмм этого лакомства.
– А-а, – зевнула Инна, заметно успокаиваясь насчет Ленки. – А что, у нас есть что-нибудь пожевать?
Обыск дал плачевный результат. В доме сохранились только остатки ржаного хлеба и немного соленых огурчиков. Пришлось подругам одеться и отправиться в магазин. Вопреки опасениям, никто их не застрелил и не похитил. В магазине их облаяла продавщица, но по сравнению со случившимся с ними за последние дни на это можно было внимания не обращать. Так что в целом поход прошел вполне благополучно. И пока Мариша деловито взбивала яйца, жарила омлет и готовила гренки с сыром, Инна быстренько приготовила в кофеварке кофе, выпила его, успела успокоить на предмет своей целости и сохранности мятущегося Бритого и разложила по полочкам ту информацию, которую они насобирали за прошлый вечер и ночь.
– По крайней мере теперь мы знаем, кто был тот загадочный темноволосый мужчина, который приходил с перстнем к Марку Семеновичу, – сказала она. – Это был Георг, а послала его к Марку Семеновичу Рита. Но вот новый вопрос: почему она не пошла сама?
– Возможно, она уже предприняла раньше попытку встретиться со своим бывшим любовником, но он ей просто отказал, – сказала Мариша.
– В таком случае было бы разумней отступиться, – сказала Инна. – Ну, не любит тебя больше твой мужчина, зачем же навязываться?
– Нет, это больше похоже на то, что перстень должен был что-то сказать Марку Семеновичу, – сказала Мариша. – Или предупредить его о чем-то.
– Но о чем?
Этого подруги пока не знали.
– Нужно сегодня еще раз поговорить с Владиком насчет этого перстня, который Рита получила от дедушки. Если это кольцо и то кольцо, которое было похищено у жены Архимеда, двойняшки, то когда-то у них вполне мог быть общий хозяин. Возможно, он прольет свет на эту запутанную историю.
Так как Ленка плотно находилась в обществе Кирилла и, кажется, этим обстоятельством была очень довольна, то подруги сочли себя свободными от опеки над нею по крайней мере до вечера. И смогли заняться более неотложными делами. Позавтракав, они отправились с визитом к Владику. Тот оказался дома. Он только что проснулся, медленно приходя в себя после ночного кошмара.
– Не верится, что мамы больше нет, – это было первое, что произнес он, увидев на пороге своего дома подруг.
– Владик, – обратилась к нему Мариша, когда они прошли в кухню, где парень приготовил всем по чашке крепчайшего кофе с густой пенкой. – Ты должен постараться и вспомнить все, что тебе известно о твоем дедушке и о том, как к нему попал перстень с синим брильянтом.
Некоторое время Владик задумчиво таращился на кофеварку, медленно отпивая из своей чашки по крохотному глоточку. Наконец его взгляд обрел осмысленность, и он произнес:
– Это очень давняя семейная история. И не понимаю, каким образом она может вас интересовать?
– Нас интересует все, что касается убийства твоей матери, – сказала Инна. – А оно, как нам кажется, связано с еще одним преступлением – покушением на жизнь Марка Семеновича.
Подруги рассказали Владику историю двух колец-близняшек, одно из которых было сорвано с шеи Марка Семеновича, а другое тоже успело побывать в его руках, о кольце деда Маргариты.
– Не знаю, что вам и рассказать про это дедово кольцо, – задумался Владик. – Знаю только, что он, в свою очередь, получил его от своего отца. Помнится, дед рассказывал, что это кольцо находилось в их семье с давних времен. Хотя вообще-то он не любил углубляться в свою генеалогию.
– Неужели? – удивилась Мариша. – Обычно потомки богатых или известных фамилий с удовольствием вспоминают о славном прошлом своих родов. А судя по кольцу, твой дед происходил из знатной семьи.
– Так-то оно так, только это все было так давно, – сказал Владик. – А большевики отняли у нашей семьи все, даже возможность гордиться своими предками. Впрочем, я знаю, что нам принадлежало два доходных дома на набережной Фонтанки. Как-то мы с дедом проходили мимо, и он, будучи в хорошем настроении, показал мне их. При этом упомянул, что это лишь малая толика того, чем владели наши предки.
– А как его фамилия? – спросила Мариша.
– Дед носил девичью фамилию своей матери, – сказал Владик. – Мой прадед после революции полностью порвал со своим прошлым, отрекся от родителей и женился на простой девушке из рабочей семьи. Уж не знаю, что он в ней нашел, но угадал он безошибочно. Новая власть оставила в покое отвернувшегося от своего прошлого барчука. К тому же прадед всю жизнь тщательно скрывал свое дворянское происхождение. Но полученное еще при царской власти прекрасное образование, а также то, что он полностью отрекся от своего происхождения, помогло ему получить хорошую должность при советской власти.
– А фамилию своих дворянских предков ты не знаешь?
– Лещинские мы, – тихо ответил Владик. – Но если честно, то я ничего толком про свои корни не знаю. Никогда не интересовался. Да дед и не рассказывал особо.
– Ну а кольца? Тебе дед что-нибудь рассказывал о них? – спросила Мариша. – Ведь как ни крути, это была единственная вещь, которая досталась ему от прошлого? И если прадед сохранил это кольцо и даже передал своему сыну, следовательно, оно для него что-то значило. Не мог он ничего не рассказать своему сыну – твоему деду.
– Вы вот сейчас сказали, что колец этих две штуки, и я припоминаю, что и дед упоминал о двойнике того кольца, которое находится у него. Вроде бы второе принадлежало женщине и было несколько меньше по размеру.
– Да! Точно! – воскликнули подруги. – Так и есть! А что еще он сказал?
– Еще там была какая-то трогательная любовная история, – пробормотал Владик. – Будто бы мой предок за бешеные деньги купил синий брильянт, разделил его на две части и заказал из них два кольца. Одно для себя, другое для своей невесты. Они обвенчались, но вскоре та умерла. Но наследника мужу вроде бы оставила. Во всяком случае, наш род не прервался из-за ее ранней кончины. А ее муж так до конца своих дней и не утешился. До революции кольца передавались старшему сыну и его невесте в дар к их свадьбе.
– А после революции?
– Потом, – вздохнул Владик, – традиции канули в прошлое. Да, еще там произошла какая-то неприятная история. Вроде бы у прадеда была родная сестра. Так вот, после того как прадед отрекся от своего рода, семья в свою очередь отреклась от него. Из всего имущества он взял себе на память только этот перстень. А все драгоценности и прочее осталось в наследство его сестре. Но что с ней стало, я совершенно не знаю. Прадед после своей женитьбы на девушке из простых никогда больше не общался со своей семьей. Как и они с ним. И дед понятия не имел, что с ними сталось.
– Но фамилия ведь тоже Лещинские? – спросила Мариша.
– Если только сестра моего прадеда не вышла замуж и не сменила ее, – ответил Владик.
Выйдя от Владика, подруги переглянулись.
– Итак, теперь мы точно знаем, что второе колечко, которым меня «одарил» блондин, принадлежало когда-то двоюродной прабабке Владика, – сказала Мариша.
– Наверное, она после революции страшно нуждалась, – заметила Инна. – Ведь насколько можно понять из рассказа Владика, сестра его прадеда от своих корней не отреклась. А следовательно, для нее и ее родных все пути при советском строе были закрыты. Да они бы и сами ни за что не пошли работать на советскую власть. Они ее презирали. А кушать-то надо. Они либо потихоньку распродавали сохранившиеся у них ценности, либо угодили за решетку и там погибли, а возможно, эмигрировали, осев где-то за рубежом.
– В любом случае кое-какие зацепки у нас уже есть, – сказала Мариша. – Если этот Архимед снова пожелает с нами пообщаться, нам будет что ему рассказать.
При воспоминании об этом человеке по телам подруг пробежал холодный озноб.
– Не решил бы он, что это слишком куцая информация, – опасливо пробормотала Мариша. – Не забывай, ведь речь идет о его незабвенной Маше, на которой он явно помешался.
– Да он сам и того не накопал! – возмутилась Инна. – А ведь в его распоряжении было значительно больше времени, чем у нас!
– Это верно, – согласилась Мариша. – Но все же попытаемся еще что-нибудь выудить про этих Лещинских и их семейные ценности. И я даже знаю, кто нам в этом поможет.
И она снова позвонила Артему.
– Я сплю, – недовольно проинформировал тот Маришу, услышав в трубке голос школьной подруги.
– Ты жив? – обрадовалась Мариша.
– Если ты думала, что я мертв, зачем тогда звонишь? – сварливо поинтересовался Артем. – А с чего вдруг у тебя возникли мысли о моей кончине?
– Я пыталась до тебя дозвониться, но у тебя все телефоны были отключены! – попеняла ему Мариша. – А когда вокруг то и дело убивают людей, невольно начинаешь тревожиться.
– Просто я был на свадьбе! – зевнув, ответил Артем. – На грузинской.
– И что?
– Она длилась почти трое суток, – еще раз зевнув, пояснил Артем. – Ели, пили, танцевали, пели, говорили тосты, потом все валились спать, чтобы с утра начать по новой. Я думал, что помру. Теперь я понимаю, почему у грузин такие крепкие семьи. Они как подумают, что после развода придется снова затевать по второму разу этот свадебный кошмар, все желание ссориться отпадает. Честно говоря, я так и не смог продержаться до самого конца. Ладно, а что тебе нужно? Я ведь тебя знаю, просто так ты старому другу никогда не позвонишь.
– Вообще-то мне было много чего от тебя надо, – вздохнула Мариша. – Но мы справились. Так что сейчас с тебя только вся информация о неких Лещинских. Ничего про них толком не знаю, кроме того, что они до революции были весьма богаты. Дворянская фамилия. И, кроме того, кто-то из их семьи владел в Питере двумя домами на Фонтанке. Номера домов я тебе не скажу, потому что не знаю.
– Не жирно, – заметил Артем. – Этак я целый день провожусь. Ведь наверняка придется обратиться в архивы или библиотеки. А отнюдь не все их фонды размещены в виртуальной реальности.
– Ну ты хоть подскажи, куда обратиться. Кое-что мы и сами с Инной сможем сделать, – сказала Мариша.
– Хорошо, – подумав, произнес Артем. – Вы идите в публичку и попытайтесь найти там все упоминания об этих Лещинских. А я позвоню в городское управление по архитектуре и градостроительству. Вряд ли у них есть списки бывших владельцев старых домов, но они хотя бы пошлют меня по нужному адресу.
Через час подруги уже сидели в Публичной библиотеке возле длинного носатого мужчины в весьма затрепанном костюме. Тем не менее руки мужчины порхали по клавишам компьютера, ни на минуту не останавливаясь. И в конце концов он предоставил подругам полную распечатку всех изданий, в которых когда-либо упоминалась фамилия Лещинские. Список выглядел весьма внушительно. Подруги даже приуныли, не зная, как они справятся с таким объемом литературы.
И все же отдали заказ на все книги симпатичной милой девушке, которая тут же их жестоко разочаровала, сказав, что получить заказанные книги они смогут только завтра. И то не все. За дополнительной литературой придется посылать отдельно. А это тоже потребует времени. Как их и предупреждал длинноносый библиограф.
– Как же так? – расстроились подруги. – А что нам делать до этого времени?
– Сегодня рейс в фонд уже ушел, – развела руками девушка. – Так что только завтра с утра.
Уточнив, когда они смогут завтра получить свои книги, подруги спустились в гардероб. Тут у Мариши зазвонил телефон. Это оказался следователь, которому поручили вести дело о смерти блондина в кафе «У собора». Следователь желал срочно видеть у себя подруг. К счастью, отделение находилось буквально в двух шагах от того места, где были сейчас подруги.
Следователем оказался совсем молодым мужчиной. И у подруг даже закралась мысль, что он пригласил их к себе только для того, чтобы познакомиться с двумя симпатичными девушками. Потому что толком он ничего так у них и не спросил. Да они бы и не смогли ничего ответить, так как личность блондина по-прежнему оставалась для них загадкой.
– Плохо, плохо, – сокрушенно пробормотал следователь. – Тело уже который день находится в морге, а у нас нет никаких зацепок. Мы даже не знаем имени и фамилии потерпевшего.
– Скажите, а отчего он погиб? – спросила Мариша.
– Отравление, – коротко ответил следователь. – Эксперты установили, что отрава попала в организм пострадавшего через желудочно-пищевой тракт вместе с кофе. Тогда же у потерпевшего был сексуальный контакт. Возможно, он был отравлен той самой женщиной, с которой встречался и с которой пил кофе. Но для того, чтобы найти эту женщину, необходимо сначала установить личность погибшего. И очень жаль, что вы ничем не можете нам в этом помочь.
И он вперил в подруг внимательный взгляд. Но подруги честно не отводили глаз. Им бы и самим хотелось узнать личность потерпевшего. В конце концов распрощавшись со следователем, они выскочили на улицу. И тут же снова у Мариши зазвонил мобильник.
– Если это снова этот следователь… – угрожающе пробормотала Мариша, но к уху трубку все же поднесла.
– Алло, это Света, – произнес дрожащий девичий голос. – Дочь Марка Семеновича.
– Ах, Светочка! – воскликнула Мариша. – Что-то с отцом? Ему сегодня хуже?
– Не знаю, – ответила девушка, и голос ее дрогнул. – Знаете, он вчера не захотел со мной увидеться. И я не позвонила вам сразу же после того, как вернулась из больницы, потому что была в таком состоянии… В общем, я проплакала весь вечер и всю ночь. Сначала все было хорошо. Я пришла в указанные вами часы, меня без проблем пустили в отделение, правда, предупредили, что с отцом мне поговорить вряд ли удастся. Он находится под действием снотворных препаратов.
– И что?
– Но когда я вошла, он лежал с открытыми глазами! – сказала Светочка. – И он узнал меня! В этом не было никакого сомнения. Узнал и как задергается! Начал кричать, чтобы я убиралась! Что он никого не хочет видеть! Ни меня, ни мою мать. Чтобы ни я, ни моя мать даже не смели бы к нему приближаться. И он так ругался! Это ужасно!
Голос девушки снова дрогнул.
– Боже мой, на меня за всю мою жизнь так никто не кричал! Он говорил… Говорил, что я выблядок! Шлюхино отродье! И еще всякие гадости! Медсестра, которая привела меня к нему, сама была в шоке. Она, правда, пыталась убедить меня, что это последствия наркоза и со временем все пройдет, но я-то лучше нее знала, что наркоз тут совершенно ни при чем. Просто мой отец за что-то ненавидит меня и мою мать.
И Света разрыдалась прямо в трубку. Мариша ощутила укол совести. Ведь если бы не их с Инной визит к Свете, девушка не пошла бы в больницу к Марку Семеновичу и не испытала бы от него нового унижения.
– Просто чудовищно! – произнесла Мариша, когда Светины рыдания пошли на убыль.
– Да, – все еще всхлипывая, согласилась та. – Но я вам звоню не поэтому.
– А почему?
– Мама просила вас к нам приехать. Вы сможете?
– Когда? – спросила Мариша.
– Хотя бы и прямо сейчас, если у вас есть время, – сказала Света. – Я ночью так плакала, что у меня полопались сосуды в глазах. И я теперь выгляжу, как альбинос, покрасивший волосы. Идти на работу в таком виде я не могу. Поэтому я дома. И мама тоже. У нее поднялось давление. В общем, мы обе дома и ждем вас.
Мариша передала Инне приглашение Светы.
– Но что они от нас хотят? – удивилась та. – Может быть, считают, что это мы виноваты в том, что Марк Семенович обхамил их? Мы приедем, а они нас тухлыми яйцами закидают?
– Голос у Светы был вполне доброжелательный, – пожала плечами Мариша. – Во всяком случае нас с тобой они ни в чем не обвиняют.
– Ну ладно, – согласилась Инна. – Поедем. Но если они начнут на нас нападать, я пущу в ход газовый баллончик.
Но пускать в ход оружие Инне не пришлось. Анна Сергеевна лежала в кровати и выглядела совсем слабой. Глаза у Светы и сегодня были на мокром месте. Подруги присели на указанные им мягкие стулья и, чувствуя себя несколько неловко, выжидательно посмотрели на мать и дочь.
– Я попросила вас приехать, потому что хочу попросить об одной услуге, – наконец, произнесла Анна Сергеевна.
– Мы готовы сделать для вас, что в наших силах, – кивнула Мариша.
– Мы со Светой не спали всю ночь, все пытались понять, как получилось, что Маркуша так сильно возненавидел нас, – сказала Анна Сергеевна. – И я думаю, что виной тому какое-то чудовищное недоразумение. Ведь Маркуша так любил Светочку, когда она была маленькой. И он всегда был добр и очень-очень вежлив. Это было у него природное. Он просто физически не мог наорать на пожилого человека или женщину. И у меня в голове не укладывается, что он мог наговорить таких ужасных вещей Свете.
– Люди меняются с возрастом или под воздействием каких-то внешних факторов, – пожала плечами Мариша. – Ничего с этим не поделаешь. Тем более, он был в колонии. Кстати, напомните, сколько времени он там провел?
– Пять лет, – ответила Анна Сергеевна. – Но я не думаю, чтобы за пять лет, даже если бы он их провел в аду, он бы изменился настолько, что после возвращения никогда бы не захотел увидеть меня или свою дочь.
– Я понимаю, вам трудно свыкнуться с мыслью, что отец вашего ребенка вычеркнул вас из своей жизни, но смиритесь с этим. Он явно не желает вас видеть, – сказала Инна. – И потом, если бы он желал признать Свету своим ребенком, то мог бы это сделать еще до ее рождения, женившись на вас.
– Он хотел, – покраснела Анна Сергеевна. – Но я сама была против этого брака. Мне хотелось, чтобы он сначала окончательно порвал со своим преступным прошлым. Он обещал, но… но все не рвал. Я чувствовала, что он меня обманывает. А потом я и сама велела ему уходить, видя, что у него постоянно водятся большие суммы денег. Во всяком случае гораздо больше, чем он мог бы заработать своим трудом. Да и еще этот миф про дедушкино наследство. А я ведь наводила про Марка справки. И точно знаю, что он был круглым сиротой. Отца никто не знал. А мать отказалась от него прямо в роддоме. Воспитывался он по большей части в детском доме. Почему-то его никто не захотел усыновить. Так что вряд ли у Марка мог появиться богатый дедушка. Откуда бы ему взяться?
– Всякое случается, – возразила Мариша. – Может быть, он перед смертью захотел найти наследников. И таким оказался ваш Марк.
– Да не было у Марка никакой родни! – воскликнула Анна Сергеевна. – Иначе это было бы отражено в бумагах из его детского дома! А я ведь была там. И ничего! Никакого дедушки.
– Понятно, – кивнула Инна. – Выходит, деньги у него были ворованные. А про наследство он вам все наврал, чтобы вы не волновались и не донимали его своими нравоучениями.
– Мне не удалось исправить Маркушу, – грустно кивнула Анна Сергеевна. – Но я старалась. Я бы приняла его и после колонии. Я писала ему об этом.
– А он отказался?
– Он ответил мне перед самым освобождением, что не появится у меня до тех пор, пока не сможет что-то дать мне и Свете, – сказала Анна Сергеевна. – Но я вам покажу это письмо. Оно было такое ласковое. Он ни словом не упомянул о том, что затаил на нас со Светой какую-то злобу.
Анна Сергеевна полезла под подушку и вытащила оттуда помятый и пожелтевший от времени конверт, который передала Марише.
– Читайте! – велела она Мариша.
Девушка вытащила лист бумаги и вгляделась в ровные строчки, написанные четким, почти каллиграфическим почерком. Действительно в письме Марк говорил с Аней очень ласково. Просил у нее прощения за все тяготы, которые пришлось ей и дочери пережить по его вине. И обещал, что отныне с прежней жизнью покончено. И как только он встанет на ноги, он сразу же начнет снова помогать дочери.
– Что вы скажете? – всхлипнула Анна Сергеевна. – На что это похоже?
– На письмо любящего вас человека, – ответила Мариша. – И уж точно никакой неприязни в нем не чувствуется.
– Вот именно! Но после выхода из колонии Марк не появился у нас ни через год, ни через два. Я пыталась навести о нем справки. Но его комната, которая была выделена ему после выхода из детского дома и в которой он жил до того, как угодил в тюрьму, оказалась переданной другому человеку. Вы, наверное, не помните, молодые еще, а в те годы всех угодивших за решетку граждан автоматом выписывали с занимаемой ими жилплощади. Это в последние годы государство смекнуло, что таким образом только плодит преступность и бомжей. Ведь многим людям просто некуда было вернуться после тюрьмы. Без прописки их не брали на работу, и они, даже если у них и было намерение отныне жить честно, невольно возвращались к прежним занятиям. Но я не о том. Марка нам со Светой, как вы знаете, все же удалось найти. Однако он вовсе не был этому рад. И я никак не могу взять в толк, что же случилось. Я перед ним ни в чем не виновата. Дочка не даст соврать, у меня не было другого мужчины, кроме Марка. Да, пытались познакомиться многие. Но я не оставляла надежды, что Марк в конце концов одумается и вернется ко мне.
Мариша с Инной молча переглянулись. Похоже, Анна Сергеевна была еще наивней, чем казалась на первый взгляд. Надо же, надеяться, что к ней в старости вернется мужик, который ею и молодой пренебрег.
– Так что вы от нас-то хотите? – спросила Мариша, задумчиво вертя в руках письмо от Марка.
– Я хочу, чтобы вы с ним поговорили! – страстно произнесла Анна Сергеевна. – Христа ради, пусть объяснит, чем мы со Светой перед ним провинились. Ведь сколько лет прошло! Если я в чем и виновата, то за давностью лет можно было и простить. Только не виновата я ни в чем! Так ему и скажите, что Аня перед смертью просит сказать ей, в чем она так провинилась!
– Мама! – кинулась к ней Света. – Зачем ты так говоришь! Не рви мне душу. Ты еще сто лет проживешь назло этому мерзавцу!
– Не говори так об отце! – сразу ослабев от своего неожиданного и, видимо, нехарактерного для нее всплеска гнева, произнесла Анна Сергеевна.
И устремив глаза на подруг, она твердо произнесла:
– Вы можете мне пообещать, что поговорите о нас с Марком?
– Мы выясним, в чем причина его неприязни к вам, – ответила Мариша.
Инна изумленно посмотрела на подругу. Но та не ответила на ее взгляд. Анна Сергеевна тем временем откинулась на подушки и прикрыла глаза. А Света потихоньку потянула подруг к выходу из комнаты.
– Маме действительно очень плохо! – прошептала она. – Ночью мы «неотложку» вызывали. У нее давление подскочило. Двести двадцать на сто двадцать. И если бы врачи вовремя не приехали, еще бы поднялось.
– Это она так разнервничалась из-за того, как с тобой обошелся Марк Семенович? – спросила у девушки Инна.
– Ну да, я пришла, глаза красные. Мама сразу поняла: кто-то меня обидел. Слово за слово вытянула из меня подробности свидания с отцом. Ну, сама в слезы. А ночью давление поднялось.
И Света снова расплакалась.
– Девочки, меня отец видеть не хочет, на вас одна надежда! – произнесла она. – Объясните ему, что мама совсем плоха. Пусть он извинится. В конце концов, что ему стоит?
– Мы все сделаем, – сказала Мариша. – Но скорый результат не обещаем. С нами Марк Семенович тоже вряд ли согласится говорить о своем прошлом. Если у него и есть какая-то обида на Анну Сергеевну, то нам он не скажет. Мы попытаемся выведать через его близких. Кто у него есть?
– Понятия не имею, – пожала плечами Света. – Может быть, женщина, которая у него убирает? Он мне говорил, что она очень ему преданна. Или бывшая жена? Но у меня нету ее координат.
– Не беспокойся. И маме передай, что мы все выясним, – сказала Мариша. – Пусть поправляется. Кстати, можно мы оставим себе на время это письмо?
И она протянула руку, в которой все еще держала письмо к Анне Сергеевна от Марка из колонии.
– Оставьте, если нужно, – недоуменно кивнула Света. – Только не потеряйте. Мама над ним трясется, как над святыней. Хотя, честное слово, для нас всех было бы лучше, если бы она его выбросила.
