Глава 18
Но прошлое Ирочкиного деда интересовало друзей лишь отчасти. Постольку, поскольку оно могло быть связано с самой Ирочкой. И ее нынешним бедственным положением. И похищением.
— Потому что я тебе точно говорю, ее похитили!
— Кто ее похитил? Бывшие агенты КГБ?
— Кто, не знаю. Но похитили — это факт!
— Не нагнетай панику!
— Какая паника! — возмущалась Мариша. — Ну, какая паника! Это самая обычная констатация факта. Ирочку похитили!!! Слышишь ты меня, чурбан милицейский?
Федор морщился. Но и он был вынужден признать, что внезапное исчезновение Ирочки выглядит более чем странно. Угрожающе оно выглядит, если точно.
— Мы с вами ничего не узнали про того толстяка, который пытался отравить Ирочку в кафе. А сдается мне, что это и есть ее самый главный враг.
— И он пользуется ядом.
— И зачем-то убил Додика и, возможно, Федичкина.
— Федичкина?
— А с чего это здоровому мужику ни с того, ни с сего вылетать на встречную полосу?
— От принятого им яда?
— Именно!
— Кто же его так угостил?
— Мы знаем, что Федичкин перед смертью встречался с каким-то человеком.
— Точно! В кафе на Черной речке!
— И что? — фыркнула Инна. — Оживленное место. Метро рядом. Знаете, сколько там разных кафе?
— Но далеко не все они работают за полночь.
В самом деле была глухая ночь, когда Федичкин отправился на последнюю в своей жизни встречу. Скорей всего, это была именно деловая встреча, а не любовное свидание.
— Вряд ли Федичкин был таким многостаночником, чтобы его в одну ночь хватало одновременно на несколько фронтов.
— Ага, и ведь его еще ждала Наталья с пирожками.
— С пирожками и деньгами по кредиту.
И если пирожками Федичкин еще мог бы пренебречь, то вряд ли в этом мире нашлась такая женщина, которая могла бы отвлечь его от мысли о деньгах. А вдруг бы Наталья в самый ответственный момент взбрыкнула и отказалась от выплаты кредита? Зачем Федичкину лишний геморрой?
— Итак, это была деловая встреча. Остается только выяснить, с кем именно.
С этой целью подруги во главе с Федором отправились на Черную речку. И разбрелись там по разным — маленьким и большим, дешевым и пафосным — местечкам в поисках кафе или ресторана, где сидел прошлой ночью Федичкин. Не важно, что там был за антураж, Федичкин мог с равным успехом сидеть в заплеванной пивнушке и дорогом ресторане. Главное, чтобы заведение работало всю ночь или по крайней мере до последнего посетителя. Таковых в непосредственной близости от станции метро оказалось пять. И вот трое наших сыщиков разбрелись по ним.
Фотографии Федичкина имелись у всех благодаря оперативности оказавшегося возле места трагедии фотографа. Нельзя сказать, чтобы Федичкин на фотографиях выглядел так уж хорошо, смерть никого не красит, но по крайней мере официанты и другие сотрудники кафешек, едва взглянув на окровавленного Федичкина и покореженные останки его машины на заднем плане, тут же преисполнялись чувством ответственности и честно пытались вспомнить, видели они этого человека или нет.
Ни один из них не отказался взглянуть и подумать, чтобы дать точный ответ. Вот только результаты опроса оказались неутешительными. Никто из сотрудников кафе и ресторана не признался, что видел вчера этого человека у себя за столиком.
— Не было его тут!
— Не видели!
— Спросите в другом месте!
Подруги и Федор обошли все пять точек. Бесполезно! Никто не признал Федичкина.
— И что нам делать дальше?
Все трое были в растерянности. Такой хороший план разлетелся в клочки и мелкую пыль.
— Эй, граждане! — внезапно услышали они за спиной чей-то хриплый голос.
Обернувшись, они увидели рослого парня — охранника единственного приличного ресторана, который имелся возле станции метро.
— К нам этот тип не заходил, это верно, — сказал охранник. — А вот шаурму на углу вроде бы кушал.
И он показал рукой направление, в котором следовало двигаться. Чудом сохранившаяся после проведенной чистки всего нерусского маленькая арабская закусочная стойко сопротивлялась конкуренции блинных и пирожковых.
Вот скажите на милость, какая разница, кушать начинку, завернутую в свежий блин, или ту же начинку, но завернутую в питу? Лично подруги никакой особой разницы не видели. То и другое одинаково вкусно. И заслуживает права на существование. И если уж быть до конца откровенным, то русские ребята, которые ловко ворочают блины на своих жаровнях, выглядят ничуть не чище их предшественников — арабских коллег.
Но эта чудом сохранившаяся после проведенной чистки закусочная изменилась в лучшую сторону. Чистота, конечно, была не стерильной. Но все же для уличной закусочной было очень чисто. И работала тут средних лет узбечка с улыбчивым полным лицом и мягкими уютными руками. Она пекла чебуреки, пирожки с картошкой и салом. И выглядели они такими же вкусными, какими и оказались на самом деле.
— Видела его! — кивнула женщина, едва взглянув на фотографию. — Повезло вам.
— Почему?
— Ночью я тут стояла.
И видя, что ее не понимают, принялась объяснять:
— Сейчас-то на день Зейнаб должна была выйти. А ночью ее тут не было, и ничего бы она вам не сказала. А вам повезло. Сама Зейнаб из Киргизии, да только у нее муж русский.
— И что?
— Пиревновал ее вчера, да и разукрасил до того, что и на улицу, бедняжке, выйти стыдно.
— И вы…
— И приходится мне вторую смену, теперь уже за нее стоять.
— Как же вы?
— А ничего! Бывало и похуже. А этого вашего товарища я очень хорошо помню.
— Помните? В самом деле?
— А чего же его не запомнить. Неприятный человек! Вот и запомнила!
И продавщица, оставив свои пирожки, принялась рассказывать. Чувствовалось, что поговорить она любила. А вот возможность ей такая выпадала редко. Вот и старалась женщина сейчас оторваться на полную катушку.
— Вы только не обижайтесь, но только не люблю я таких людей, — начала она. — Выбирал почти полчаса, а в результате заказал один-единственный пирожок с мясом. Хороший пирожок. Я сама его кушала, вкусно получилось. И он его быстро слопал, а потом начал меня ругать, что чеснока много, соли мало, а мясо вообще тухлое. А какое же оно тухлое, если я сама лично фарш вертела! Отличный фарш. Сырым кушать было можно!
Одним словом, обругав продавщицу, Федичкин невольно ей запомнился. И занимаясь своими делами, она одним глазом все время поглядывала на склочного клиента, который не торопился уходить прочь.
— От таких людей добра не жди. За каждую копейку удавиться готовы.
— Еще странно, что он деньги свои назад не потребовал, — вставила Инна.
— Потребовал! — тут же воскликнула продавщица. — Он-то потребовал! Да только кто бы ему их дал!
— И он ушел?
— Нет. Скандалить начал. Пригрозил, что проверку из налоговой и СЭС пришлет. Что меня закроют. И что вспомню я его, да поздно будет.
— Но вы не испугались?
— Ко мне почти каждый день проверки разные ходят. Одной больше, одной меньше — какая разница?
Покричав на продавщицу и явно получив от этого эмоциональную разрядку, Федичкин отошел в сторону. Но далеко не уходил. Продавщица Лала даже подумала, что он хочет потом идти на второй заход и стребовать с нее все-таки обратно свои деньги за «несъедобный» пирожок, который он все-таки с аппетитом съел целиком. Но Федичкин стоял молча, никаких новых попыток напасть на нее не делал, и вскоре Лала увидела, как к нему подошел еще один мужчина.
— Этот кушать у меня не стал. Сразу было видно, что слишком важная шишка.
— Почему так?
— Одет слишком дорого. Да и выглядит так, словно все вокруг него грязь, а он один тут царь и бог.
Однако при этом продавщица не могла не отметить внешнего сходства двух встретившихся возле ее торговой точки мужчин.
— Сначала даже подумала, что они братья. И одеты были очень похоже.
Но присмотревшись, Лала поняла, что эти мужчины не братья, а просто похожи. Словно оригинал и его более дешевая копия. Подделка и подлинник. Оба мужчины были в теле, если не сказать, что полные. Уже не мальчики, оба начинали одинаково лысеть. И черты лица были очень похожими.
— Вот если их взяться описывать, получится один портрет. А на самом деле, посмотришь и видишь, что разные люди.
— А что дальше было? О чем они говорили?
— О чем говорили, не знаю. Не слышала.
— Может быть, ссорились?
— Не сказала бы. Этот, что вторым пришел, даже вашего угощал.
— Чем?
— Не знаю. Вроде бы пастилки какие-то.
— Какие?
— Зелененькие такие.
Это выглядело ужасно подозрительно. С чего бы неизвестному гражданину угощать Федичкина конфетками?
— А куда они потом пошли?
— К своим машинам.
— А вы…
— Вашего пострадавшего машину я не заметила! — сразу же перебила Маришу продавщица. — Он ее где-то за углом поставил. А вот у второго была очень странная машина.
— Почему?
— Ну, сам он дорого был одет. Даже роскошно. А машина совсем простая. Старенькая и ржавчиной уже тронутая. Я когда увидела, как он в нее садится, прямо глазам своим не поверила.
— А что за цвет?
— Серый.
— Может быть, не его машина?
— Как же не его, если он в нее сел. Хотя… Ведь верно!
— Что?
— Я только сейчас сообразила. Он не со своего, не с водительского места в нее забрался.
Выходит, дорого одетый гражданин приехал с шофером. И где же теперь этого шофера и самого полного господина искать?
— Очень странно, — повторила Мариша. — А больше вы ничего не заметили?
Лала пожала плечами.
— Номер машины не видела.
Оно и понятно! Откуда же им вдруг — и такое счастье.
— А вот кое-что из кармана у вашего потерпевшего или его приятеля выпало.
И Лала нырнула куда-то под прилавок. Долго там копошилась, бурча что-то себе под нос. И вынырнув, брякнула перед друзьями маленькую металлическую вещицу.
— Вот!
Это был брелок в виде блестящей пластинки. На таких обычно гравируются всяческие добрые пожелания или остроумные шутки. Но эта была совершенно чистой. Только в одном месте четко проявился отпечаток пальца. Федор мельком глянул на руки Лалы. Самый большой палец на ее руке был все же меньше их отпечатка.
— Кто-нибудь, кроме вас, его трогал?
— Не-а. Как нашла, сразу к себе принесла.
— Может быть, его кто-нибудь другой потерял?
— Нет. Когда эти двое ушли, я нарочно подошла и посмотрела.
Дело в том, что Лала суеверна. Эти двое ночных посетителей ей очень не понравились.
— Темные они оба какие-то были. Нехорошие люди. От таких людей добра не жди.
Выросла Лала в большом городе. Но в ее семье всегда уважительно относились к народным приметам и суевериям. И на собственном опыте Лала убедилась, что очень многое из того, над чем она раньше смеялась, сбывается.
— Никогда не беру и не передаю металлические деньги из рук в руки. И просто металл из чужих рук стараюсь не брать. В доме, где, точно знаю, меня не любят, стараюсь не есть и не пить.
И так как с Федичкиным у Лалы произошел конфликт, она опасалась его злого глаза для своей торговли. И едва мужчина ушел, пошла на то место, где он стоял, и основательно поплевала там.
— И как? — не скрывая своей иронии, спросил у нее Федор. — Помогло?
— Ему нет. А мне да.
Недобрый глаз у людей чудится Лале часто. И перед Федичкиным на том же месте кушала еще одна неприятная и к тому же малость чокнутая тетка, которой не понравилось, что Лала дала ей пирожок в салфетке, а не в отдельном полиэтиленовом пакетике. Так что после тетки Лала, воспользовавшись темнотой и отсутствием других покупателей, тоже ходила туда и незаметно плевала. И никакого брелока не видела.
— Так что кто-то из этих двоих потерял, можете не сомневаться.
Кроме отпечатка мужского пальца, на брелоке имелся еще и ключик. Один-единственный маленький ключик. Не понятно, от чего он был. Но Федор бережно завернул его в салфетку, которую ему одолжила та же Лала. А потом умчался.
— Бегу! — крикнул он подругам. — Пробью этот отпечаток по картотеке. Глядишь, чего и выясним!
И испарился. А подруги остались возле Лалы. Во-первых, торопиться им было некуда. Никаких дельных мыслей у них в головах не имелось. А во-вторых, они обе внезапно ощутили жуткий приступ голода. Ну, просто совершенно жуткий. Кишки сворачивало. И даже уже тошнота к горлу подкатывала.
— Если я немедленно чего-нибудь не съем, то просто умру.
Мариша кивнула. Но про себя сомневалась, сможет ли она протолкнуть хотя бы даже самый маленький кусочек в желудок, сжавшийся до размеров наперстка. Оказалось, что очень даже сможет. И совсем даже не маленький кусочек. А очень даже большой чебурек. Они оказались у Лалы ароматными, с лучком, чесночком и перцем.
— Скажите, неужели ночью у вас тоже покупатели есть?
— О! Еще больше, чем днем! И студенты бегут. И мужчины, кто поздно возвращается и мимо проезжает, — с машин ко мне подходят. Работа есть, не сомневайтесь! Иначе я бы тут не стояла.
Может быть, кто-то не любит восточную кухню, кому-то слишком жирно, кому-то слишком пряно. Но подруги любили и чтобы жирно, и чтобы ароматно, и чтобы жареное! И потому проглотили первые пирожки в один миг. И купив еще по одному, отошли в сторонку, где стояли чистенькие лавочки и где можно было посидеть в погожий летний денек и закусить на свежем воздухе.
Вторые чебуреки пошли не так быстро. Их подруги уже не глотали, а наслаждались вкусом, ароматом и только старались не закапаться текущим изнутри бульоном. Но наконец с этим делом было покончено. Девушки вытерли руки влажными салфетками и уже собрались уходить, как вдруг их внимание привлек средних лет упитанный гражданин лет под сорок, который внезапно материализовался возле торговой палатки Лалы.
— Смотри-ка!
Для обычного покупателя гражданин выглядел чересчур взволнованным. Он перегнулся через прилавок и почти влез в окошко к Лале, что-то возбужденно ей доказывая. Женщина выглядела растерянной и смущенной одновременно. Сначала она отрицательно качала головой. Но затем упитанный гражданин сказал ей нечто, отчего она побледнела. Пошарила глазами вокруг себя, словно в поисках подмоги. Наткнулась глазами на подруг, замерших на лавочке, просияла и показала рукой в их сторону.
Мужчина обернулся. И пристально взглянул на подруг.
— Внимание! Идет сюда!
Упитанный гражданин в самом деле направлялся к ним. Лицо его излучало очевидную доброжелательность. Но почему-то у подруг холодок пробежал по спинам. Однако деваться им было некуда. Лала сдала их. Сдала со всеми потрохами! А господин был уже совсем близко. Он в самом деле производил впечатление весьма обеспеченного и даже богатого человека. Одни его ботинки стоили дороже, чем все, что натягивает на себя среднестатический россиянин в холодный зимний день.
— Добрый день!
— Здравствуйте! — настороженно промямлили подруги, стреляя глазами в разные стороны.
Сбежать или повременить и послушать, что скажет им незнакомец? Вроде бы вокруг было много народу. Ярко светило солнышко. И к тому же их было двое, а он только один. Вроде бы опасаться решительно нечего. Но отчего им стало так не по себе, когда он подошел совсем близко?
Тем не менее тучный господин и не думал нападать. Он светился и излучал радость по поводу приятного и неожиданного знакомства.
— Продавщица сказала, что вы нашли принадлежащую мне вещь!
— Если вы про брелок с ключиком, то да. Нашли.
— Как хорошо! Отдайте же мне его! — воскликнул мужчина.
— Не можем.
— Не можете?
— Нет.
Лицо мужчины исказилось. Словно судорога его свела. Пальцы сжались в кулаки. И он шагнул к Инне.
— Отдай! Отдай мою вещь! Немедленно!
Эге! Да он еще и психованный к тому же! Нет, не напрасно им показалось, что с этим господином шутки плохи. Нужно больше доверять своей интуиции. Но не успела порадоваться Мариша тому, что ее прогноз оказался верен, как господин уже снова нацепил маску фальшивого благодушия.
— Понимаю! — делано засмеялся он. — Вы хотите получить небольшое вознаграждение.
— Вознаграждение нам и в самом деле не помешало бы, — подтвердила Мариша. — И можно даже побольше небольшого.
— А очень даже приличное!
— Разумеется! — горячо воскликнул мужчина. — Я не поскуплюсь!
Он вытащил пухлый бумажник. А из него золотую «Визу».
— Видите, — помахал он перед носом у Мариши кредиткой. — Отдадите мне мою вещь, получите вознаграждение.
Мариша хмыкнула. Ишь, какой хитрый. У нее самой в сумочке завалялась точно такая же. И что толку? На ней оставалось всего две тысячи рублей с мелочью. Сама по себе золотая кредитка ровным счетом ни о чем не говорит. Ее обладатель может оказаться полным банкротом. И хотя по виду подошедшего к ним господина этого никак нельзя было предположить, но кто его знает?
— Вознаграждение в любом случае вперед.
— Почему это? — оторопел мужчина.
— А как вы хотели? Утром деньги, вечером стулья. Вечером деньги, утром стулья. Но деньги вперед!
— Почему? Какие стулья? При чем тут стулья?
— Классиков читать нужно! Тогда бы знали, при чем тут стулья.
Но полного господина словно зациклило.
— Верните мне мою вещь! Верните немедленно!
— А деньги у вас есть?
— Есть. Пойдемте со мной к банкомату.
Неожиданно плавным движением мужчина приблизился к Марише, якобы, чтобы взять ее под руку. И она почувствовала, как что-то страшное и твердое ткнулось ей в бок. Оружие! Пистолет! Сейчас как бабахнет, и простите-прощайте два или три ребра, а то и чего посущественней.
Тем временем Инна, которая еще не врубилась, что происходит, продолжала ломать комедию:
— Никуда мы с вами не пойдем!
— Посмотрите сюда!
Инна перевела взгляд вниз, к ребрам Мариши. Сдавленно ойкнула. И побледнела.
— Он настоящий? — только и сумела она выдавить из себя.
— Можешь не сомневаться. Так что без шуток! Одно неверное движение, и на месте твоей цветущей подружки появится окровавленная туша свежего мяса!
— Ой!
— Отдайте мою вещь. И проваливайте.
— У нас ее нету!
— Так я вам и поверил!
И Мариша почувствовала, как дуло пистолета еще глубже вошло ей между ребрами. Она торопливо забормотала:
— Честное слово, мы вас не обманываем! Поверьте нам!
— Как же! Продавщица сказала, что отдала брелок вам!
— Но у нас его нету!
— Врете! Сами подтвердили, что он у вас. Торговались со мной еще!
Ах, как горько сейчас жалели об этом подруги! Если бы только он знал! А пузатый господин, мелко трясясь от гнева, настаивал:
— Отдавайте! Отдавайте, а то худо будет!
— Не злитесь!
— Мы все объясним!
— И отдадим!
— Только не сейчас!
Пузан насторожился:
— Ну? Почему это не сейчас?
— Сейчас у нас вашего брелока нету!
— Снова здорова! А где же он?
— Мы его отдали.
— С нами был еще один человек.
— Мужчина. Он и взял.
— Можете у продавщицы спросить, если нам не верите.
Толстый господин, казалось, задумался.
— Верно. Тетка говорила, что с вами еще мужик какой-то был. И куда он делся?
Какая-то высшая сила надоумила подруг соврать.
— Домой поехал.
— И мой брелок у него?
— Да, да.
— Тогда пошли!
— Куда это?
— Там скажу!
И дуло пистолета снова больно повернулось у Мариши между ребер. И она прошептала Инне:
— Не спорь с ним! Делай, что он говорит. И побыстрей!
— Мариша, но…
— Делай, иначе во мне будет такая дырка, что ты здорово пожалеешь!
Допустить, чтобы в ее драгоценной подруге вдруг образовалась дырка, Инна, конечно, не могла. И покорно опустила голову.
— Куда идти?
— Туда.
Мужчина ткнул толстым пальцем куда-то за симпатичный розовый домик с белым, выложенным кирпичом, орнаментом.
— Там я оставил свою машину.
И подруги поплелись туда. Надеяться им было не на кого. Вот вам и белый день! Вот вам и полный сквер народу! Вот вам и метро в двух шагах и постовые — в трех. Близок локоток, да не укусишь. Как тут позовешь на помощь, если у твоего бока устроился пистолет, готовый в любой момент выпалить?! Девушкам только и оставалось, что выразительно смотреть на окружающих, надеясь, что люди поймут их отчаянное положение и помогут. Как именно, подруги и сами затруднялись сказать. Но все равно надеялись.
Напрасно! Даже Лала не сделала попытки спасти их. Она ограничилась лишь тем, что проводила подруг тревожным взглядом. И ненадолго задумалась. Но возле ее ларька, как обычно, толпились покупатели, так что особенно долго думать ей было некогда. И немного помявшись, она не придумала ничего лучше, чем заняться своими прямыми обязанностями.
