Глава 13
А тем временем в другой части города две заклятые подружки Аська и Ирочка спорили о том, кому первому звонить в дверь незнакомой им квартиры.
— Звони ты!
— Нет, ты!
— Почему я?
— Потому что тебе это нужно!
— А ты обещала меня сопровождать!
— И что?
— И значит, всюду пойдешь со мной. И даже первой!
— Ладно! Войду первой. А ты стой тут и жди!
На это Ирочка согласилась быстро. Подождать на лестнице — это не опасно. А дорогу пусть разведает бойкая Ася. Ирочка спустилась вниз. А Ася позвонила в дверь квартиры. И когда та открылась, вошла внутрь. Прошло пять минут, потом семь, а потом десять. И наконец Ася появилась вновь.
— Иди сюда!
Ирочка быстро поднялась.
— Они там снимают порнушку, — сказала Ася.
— Ой!
— Вот тебе и «ой». Влипла ты, подруга! Пошли, сама увидишь!
— Не пойду!
— Как это?
— Боюсь!
— Ты же сама меня сюда привела!
— Привела. А теперь боюсь!
Так бы они препирались еще долго, потому что ни одна не хотела уступить. Но дверь квартиры неожиданно распахнулась сама. На пороге стоял долговязый парень и жевал бутерброд с салом. Сало было положено на кусок ржаного хлеба, а сверху в сало были вдавлены ломтики чеснока. И бутерброд получился до того вкусным, что у девчонок даже слюнки потекли.
Парень отправил в рот последний кусок сала, вытер жирные пальцы о свои джинсы, со смаком рыгнул и поинтересовался:
— Ну? И чего приперлись, мокрощелки?
Девушки разинули рты. Аська фыркнула. Ирочка нахмурилась. Но на парня это не произвело ровным счетом никакого впечатления.
— Так чего? — повторил он. — Так и будем здесь стоять?
— Мы это…
— Нас Додик пригласил!
Парень равнодушно кивнул.
— Проходите!
И посторонился, пропуская подруг в недра обиталища. Квартирка оказалась так себе. Однокомнатной и крайне тесной. Впрочем, может быть, такой тесной она казалась из-за обилия людей, набившихся в нее. Тут были две девицы неопределенного возраста и масти. Несколько мужчин, из них ни одного мало-мальски симпатичного. Все они сидели в крохотной кухне и курили, отчего у Аськи немедленно начался судорожный кашель.
— Эй, ты нам тут бациллы не сей! — встревожилась одна из девиц. — Генка, она что, туберкулезная?
— Сама ты туберкулезная!
— Не-а! Я здоровая. У меня и справки имеются. Верно, Генка?
Мужчина, к которому все время обращалась эта девушка, оказался невысоким плюгавым и совершенно непривлекательным. Особенно противной была лысина. Оставшиеся на голове редкие волосики прикрывали плешь длинными сальными прядями. Он чем-то неуловимо был похож на Додика. Хотя родственниками они точно не были. Родными у них были совершенно разные жесты, движения и манера общения.
— Заткнись, дура! — велел он девушке. — Без тебя тошно!
И обратив маслянистый взгляд на подруг, он произнес:
— Ну, новенькие, работать будете?
— Будем.
— Отлично, отлично.
— Генка! — снова вылезла та самая девица. — Когда начнем-то?
— Когда надо, тогда и начнем!
— Ну, ваще! С утра тут паримся. Ни одного кадра не отсняли! А кто бабло нам заплатит?
— В самом деле, — поддержал девицу один из парней. — За простой нам Додик бабуль не заплатит!
Помощник Додика, который тут явно был главным, неожиданно побагровел и взвизгнул:
— Заткнитесь все или убирайтесь вон!
Актеры смутились.
— Да ладно тебе!
— Чего уж и спросить нельзя?
Мужчина сделал знак Ирочке с Асей, поманив их за собой в комнату. Остальные остались в кухне обсуждать случившееся. Все пространство комнаты было загромождено софитами и опутано какими-то проводами. Еще тут стояла огромная широкая кровать под пышным покрывалом. И две видеокамеры на треногах.
Пока девушки изучали обстановку, мужчина нервно потирал руки. И наконец спросил:
— Вы мне скажете наконец, куда Додька делся?
Геннадий не сводил глаз с девушек, дожидаясь ответа с неподдельным волнением. Они пожали плечами. И Геннадий решил зайти с другой стороны.
— Вы когда его в последний раз видели?
— Вчера, — соврала Ирочка. — Днем.
— Точно! — вздохнул Генка. — Я тоже тогда с ним разговаривал. Он мне новую артистку обещал. Не ты ли это?
— Я.
— Во-во! Он мне так тебя и описал! Ловкая, симпатичная, черненькая. Слушай, а в тебе что-то определенно есть. Ты случаем раньше нигде не снималась?
— Нет. Как-то не довелось.
— Ну, так теперь доведется.
— Ой, вы будете меня снимать? В кино?
— Да.
— В настоящем кино?
— Ну, до настоящего нам еще как до Урала. Но снимем — это точно. А там поглядим. Может быть, тебя нужные люди заметят. И ты у нас дальше пойдешь. В гору.
— Ой, как замечательно! — продолжала прикидываться идиоткой Ирочка.
Наступило неловкое молчание.
— А что, без Додика никак нельзя начать? — спросила Ирочка, нарушив тишину.
— Все деньги через него шли, — неохотно, но все же ответил Гена. — В принципе, начать мы можем. Только вопрос, кто нам потом заплатит? А Додик ничего не говорил? Куда он мог смотаться?
— Нет. Ничего.
— Вот беда! — вздохнул Генка. — И ведь главное, я его сколько раз предупреждал! Сядем мы с тобой в лужу, Додик! Заболеешь ты, или уехать тебе придется, весь процесс встанет. И тебе, и мне, и всей бригаде плохо будет.
— А он?
— Упрямый, как черт! И жадный! Боялся всего.
— Чего боялся?
Учитывая случившуюся с Додиком неприятность, Ирочкин интерес был вполне закономерен. Но Гена посмотрел на нее с удивлением. Хотя и ответил:
— Боялся, если я пронюхаю, куда он пленки сбывает, то его попросту кину! Оборудование частично мое. Актеры на мне. Мог и сам начать зарабатывать.
— А-а-а!
Ирочка была разочарована. Оказывается, страх Додика не имел ничего общего с тем, почему его могли убить. А Гена сразу же после своих откровений помрачнел еще больше, замкнулся и буркнул:
— Ладно, девчонки, вы тут осматривайтесь пока. А я пойду, еще попытаюсь Додьке позвонить.
Он ушел. А в комнату проскользнула та самая девица, которая обозвала Аську туберкулезной бациллой.
— Вы у нас новенькие? — бесцеремонно поинтересовалась она, окидывая подруг оценивающим взглядом. — Ничего. Подойдете!
— Тебя забыли спросить! — обозлилась на нее Аська.
— А ты не злись на меня, что я спросила про болезнь. В нашем деле без осторожности никак. Вот Вика в прошлом месяце еще здоровой была, а в этом уже в больнице лежит. ВИЧ у нее нашли.
— Что?
— То самое! Мы все пулей понеслись анализы сдавать. Слава богу, ни у кого из наших этой чумы больше не нашли.
И девица пристально посмотрела на Асю.
— Повезло, — выдавила та.
— Не просто повезло. У Додика другая труппа еще есть, там все вообще без башни. Направо и налево трахаются.
— А вы нет?
— Не-а, — покачала головой девчонка. — Мы только с презиками.
Такая вот это была благоразумная восходящая звездочка порноэкрана. Аська открыла рот, чтобы ляпнуть очередную гадость, но Ирочка очень вовремя пнула подругу ножкой, обутой в изящные летние туфельки с острым носом. Не за этим они сюда пришли, чтобы с людьми ссориться. Наоборот, нужно с этой вертлявой девчонкой познакомиться получше. И расспросить у нее, что и к чему в этом кино.
Девушку звали Машей. И она оказалась удивительно болтливой. Просто находка для шпиона, а не Маша.
— А я слышала, как Додик про тебя договаривался! — похвасталась она Ирочке. — Повезло тебе!
— Почему?
— Такой важный дяденька за тебя хлопотал! Кто он тебе? Спонсор?
— Что? Ты слышала разговор?
— Ага! И этого мужика тоже видела! Если он тебе надоест, может быть, мне его подкинешь? Я таких мужчин в возрасте и с положением очень даже обожаю! Надоело с разными козлами в койку за копейкой прыгать. Тут, конечно, получше, чем на улице платят. Да и тепло. Условия приемлемые. Душ, туалет, горячая вода. Только все равно с одним мужиком лучше. Только чтобы он щедрый был. Но твой-то щедрый. Видала я, сколько он бабулек за тебя отвалил!
Ирочка изумленно молчала. А Маше только того и нужно было. Она продолжала вдохновенно болтать, не очень-то обращая внимание, слушают ее собеседницы или нет. Впрочем, Ася с Ирочкой слушали. И слушали очень внимательно.
Несколько дней назад Додик попросил Машу задержаться после съемок, обсудить творческие планы. Маша скривилась, но осталась. Она прекрасно знала, что за обсуждение будет между ней и Додиком, когда все остальные уйдут. Сначала он повалит ее на кровать, потом будет долго щипать и мять своими холодными влажными пальцами. А затем подергается на ней минуты три и слезет.
Никакого удовольствия Маша от этого процесса любви с Додиком не испытывала. Но отказаться тоже не могла. Отказов от артисток Додик не прощал. И оскорбившая его девушка никогда больше на съемочной площадке не появлялась. Маша же отчаянно нуждалась в деньгах на содержание больной матери. Так что терять эту работу она не собиралась.
Девушка рассуждала просто. Подумаешь, одним мужиком больше, одним меньше. Жаль, конечно, что Додик ей ни копейки не заплатит за «сверхурочные». Но таков уж этот мир. И следовало принимать его таким, каков он есть.
— Плетью обуха не перешибешь!
Итак, Маша осталась. И уже стала мысленно настраивать себя на процесс любви, чтобы в самый ответственный момент ее не стало тошнить, как уже несколько раз бывало, когда они оставались с Додиком наедине. Почему-то этот мужчина вызывал у Маши такую стойкую, граничащую с отвращением неприязнь, что ей даже самой странно было.
Вроде бы Додик еще не старый. Не совсем уж урод. Он был здоров и выглядел вполне сносно. Во всяком случае, Маше попадались экземпляры и пострашней. Так в чем же дело? Почему она буквально не могла заставить себя прикоснуться к нему?
Но в этот раз Маше повезло. Не успел Додик до нее дотронуться, как раздался звонок. Да еще не телефонный, а прямо в дверь.
— Кого это там принесло?
Додик отправился открывать. А Маша осталась в комнате. Куда еще ей было деваться? И таким образом она стала свидетельницей интересного разговора между Додиком и тучным господином невысокого роста, лысоватым, носатым, но в таком дорогом костюме, галстуке и ботинках, что у Машки даже дух захватило от восторга. Вот бы отхватить этакий жирный кусок! Если тип в шелковом галстуке ее полюбит, то Машкина жизнь сказочно преобразится.
Фразы, которыми обменивались собеседники, были лаконичными. Главным образом говорил мужчина в галстуке. А Додик лишь кивал, поддакивал и в особо сложных местах, боясь открыто возразить, сдавленно мекал.
— У меня есть одна новая девочка на примете.
— Хорошо.
— Возьмешь ее в съемку.
— Без проблем.
— Посерьезней! Проблемы как раз могут возникнуть. Девчонка из порядочных! Понял?
— Э-э-э… Мэ-э-э… А зачем же она нам тогда?
— Твое дело голых девок снимать, а не допрос тут мне устраивать!
— Уяснил. Но все-таки… Как же с ней быть?
— Будешь с ней работать, как с остальными.
— А она захочет?
— Куда денется! Захочет. Вот, смотри!
И господин в галстуке протянул Додику довольно пухлую пачку фотографий.
— Это все она.
Додик фотографии рассмотрел. И кивнул:
— Симпатичная. Но она тут в шмотках.
— С ней все нормально. Снимешь ее, вот предоплата.
И толстый господин зашуршал деньгами. Сколько там было, Маша не знала. Но, наверное, много, потому что Додик повеселел. Машка же, за которую никто не платил, а нашел ее Додик на панели, где она замерзала от зимней стужи, ощутила укол гордости. Вот так-то! За ту девку еще и деньги заплатят! И то Додик думает, взять ее или не взять. А ее — Машу так взяли! Без всякой оплаты!
Додик продолжал беседовать с неизвестным Маше господином. Верней, тот давал ему указания. А Додик хмыкал и крякал.
— Познакомишься, обаяешь и затащишь в койку. Снимешь весь процесс на камеру. Пленку, как обычно, мне. Понял?
— Да.
Господин в галстуке ушел. А Додик вернулся к Маше таким задумчивым, что даже не захотел от нее ничего.
— Пошла прочь, — велел он ей.
И когда Маша уже шмыгнула к выходу, внезапно остановил.
— Ты все слышала?
— Чего? — попыталась прикинуться дурочкой девушка.
— Не ври! Знаю, что подслушивала!
— Очень нужно! Стены как из бумаги, каждый шорох и так слышен!
— Забудь все, что слышала. Поняла?
— Поняла.
— Точно поняла?
— Клянусь!
На том и расстались. В тот вечер Додик интерес к амурным развлечениям потерял начисто. Маша даже приревновала. Не потому, что Додик был ей хоть каплю нужен, но все-таки неприятно, вроде бы специально пригласил. А теперь ее побоку, все мысли кавалера заняты неведомой девицей.
Выслушав рассказ легкомысленной Маши, подруги переглянулись.
— А еще раз ты этого мужчину в галстуке встречала?
— Ну так! — оживилась Маша. — С Додькой и видела их!
Ни в тот день, ни на следующий Додик от Маши любви не требовал. Зато через два дня сам подошел и велел задержаться.
— И снова ничего у нас не получилось! Я даже еще и раздеться не успела, как Додику позвонили.
На этот раз Додик изменился в лице. И даже прикрикнул на Машу:
— Одевайся скорей, дура ленивая! Что на съемке не работаешь, что сейчас едва шевелишься. Клуша неповоротливая! Ничего не умеешь!
Маша хотела обидеться и сказать, мол, раз она так плоха, так непонятно, чего Додик именно ее для любовных утех выбрал. Но промолчала. Увидела, что мужик сам не свой от волнения.
— Вот мне и стало любопытно. Чего это он такой смурной.
Вышли любовники вместе. Додик ни за что не оставил бы квартиру с дорогим оборудованием под присмотром легкомысленной Маши. Выйти-то они вышли, но потом Додик пошел налево, а Маша… Маша сделала вид, что идет направо. Но пройдя всего несколько шагов до поворота, плавно развернулась и двинулась в обратном направлении.
— Магазинчик там один был, я в нем с утра костюмчик замечательный видела. Хотела еще разок его примерить.
Как раз в тот день Додик выплатил деньги всей съемочной группе. И Маше не терпелось потратить их на себя. Костюмчик очень удачно пришел ей в голову. И когда она уже подходила к дверям приглянувшегося магазина, то увидела Додика и того запавшего ей в голову господина в галстуке.
На этот раз разговор велся на повышенных тонах. Господин кричал, а Додик оправдывался. Первый раз Маша видела своего режиссера и начальника в таком раболепно подчиненном положении. И это лишний раз убедило ее в том, что тучный господин в галстуке — большая шишка, к которой непременно надо подкатиться.
Маша была девушкой не романтичной. Стояние на панели быстро выбивает всю дурь из юных девичьих головок. Остается один лишь голый расчет. И Маша отлично знала: в этой жизни преуспевает тот, кто владеет нужной информацией. По этой причине она не брезговала иной раз и подслушать, чтобы знать, что в нужный момент стоит ввернуть.
Затравленный Додик и барские замашки господина в галстуке сразу же бросались в глаза. И Маша, замедлив шаги, подошла к ним. Увы, на этот раз ей ничего подслушать не удалось. Весь разговор закончился еще до того, как она успела подобраться достаточно близко. Маше оставалось только полюбоваться «Мерседесом», на котором укатил господин в галстуке.
— Белый «Мерседес»?
— Что?
— Спрашиваю, машина была какого цвета?
— А-а-а. Серая.
— Ах, серая…
Подруги были разочарованы по причине того, что машина оказалась не белой. Значит, приезжал не Борис Львович со своей охраной. Но Маша поняла их по-своему и тут же бросилась на защиту господина в шелковом галстуке. Он действительно запал ей в душу, и она считала необходимым защищать все, что было в его собственности. Любишь меня, люби и мою собаку.
— Очень даже красивый цвет! Металлик! На солнце переливается. А уж какая ухоженная машинка, любо-дорого посмотреть.
— И со всякими наворотами?
— Конечно! Фары — галогенки. А из выхлопной трубы при старте огонь!
— И номер блатной?
— Да! — в полном упоении выболтала важную информацию Маша. — Три семерки в номере!
Все! Можно было считать дело сделанным! Найти машину и ее владельца по таким подробным приметам не составляло никакого труда. Много ли серых «Мерседесов», в номерах которых есть три семерки? Ирочка полагала, что считаные единицы. А то и того меньше.
А Маша, кажется, смекнувшая, что наболтала слишком много, испуганно ойкнула:
— Ой, Додик меня убьет!
— За что?
— Он же мне велел молчать про этого мужчину в галстуке! А я вам тут все выболтала!
Поздненько спохватилась! Но вдоволь напереживаться по этому поводу Маша не успела. Да и подруги не успели ей сказать, что никого Додик уже не убьет по причине того, что надежно мертв. Хотели сказать, но не успели. Потому что в комнату ворвался Гена. Вид у него был встрепаный. Сальные волосы встали дыбом. А сам он трясся от волнения.
— Додика убили! — воскликнул он, увидев Машу и стоящих возле нее подруг.
И если для Аси с Ирочкой эта новость не была свежей, то Маша отреагировала бурно.
— Ой, Додька! — разревелась она. — Как же это? Кто его убил?
— Ничего не знаю. На улице нашли! Сейчас брату его дозвонился. Он мне и сказал.
— А он откуда знает?
— Ему из милиции сегодня звонили.
— Почему ему?
— А кому еще? Раз он ближайший и единственный родственник, то ему и с похоронами разбираться.
И Гена помчался на кухню, чтобы сообщить ужасную новость остальной съемочной труппе. Маша заторопилась за ним. Ася с Ирочкой задержались еще немного, надеясь узнать что-нибудь еще, но все мысли киношников были заняты страшной новостью. Все ахали, охали, кто-то шмыгал носом, кто-то ругался. Но главный вопрос, который стоял в глазах у всех, был один и тот же: «Кто нам теперь будет платить?!»
Вот чего боялись все. И не погибшего Додика им было жалко. Они переживали по поводу своих заработков, которым теперь мог прийти конец. Не стало Додика, не стало рынка сбыта продукции. Что же, по крайней мере было ясно: никто из съемочной группы убить Додика и не помышлял. Напротив, эти люди готовы были молиться за его здоровье, кабы помнили хоть одну молитву.
— Идите, девочки, свободны, — печально сказал Гена подругам. — Кина больше не будет!
Маша ушла вместе с ними. И выглядела тоже печальной.
— Вот так, — сказала она. — Тяжела жизнь актера. Поняли теперь, как легко остаться без куска хлеба?
— И куда ты теперь пойдешь?
— Не знаю. Кое-что я на «черный» день припрятала. Но этих денег надолго не хватит. Наверное, снова на трассу вернусь.
— Зачем?! — ужаснулась Ася. — Иди работать!
— И куда? Кто меня такую возьмет? Ни опыта работы у меня нету, ни образования. Одна мне дорога — на панель!
Нет! Не могли девушки допустить такое безобразие. Чтобы на их глазах эта, в общем-то, невредная девица снова вернулась к своему непотребному занятию? Ни за что!
— Слушай, зачем тебе туда возвращаться?
— Сама не хочу. Да что же делать?
— Ты говорила, тебе этот мужчина в галстуке сильно по душе пришелся.
— Ну… Говорила.
— Может быть, он тебя куда-нибудь пристроит?
— С какой это стати?
— Ну, ты же слышала, как он за меня просил, — сказала ей Ирочка.
— Слышала.
— А я ведь его даже не знаю.
— Не знаешь? — изумилась Маша. — А я думала…
— Что?
— Думала, хахаль это твой!
Вот глупышка! Стала бы Ирочка расспрашивать про машину типа в галстуке да про номера на этой машине, если бы это был ее знакомый! Господи, да у Машки в голове не мозги, а какая-то каша. Бывают же такие безмозглые девки. Вроде бы и добрые, и славные, и невредные девчонки, а соображения никакого. И как таким горемычным жить одним на свете? Да никак. Таким только замуж. И чтобы муж за них все решения принимал и желательно одних на улицу вовсе не выпускал. Зачем? От греха подальше, пусть дома сидит, обеды варит, мужа с работы поджидает.
— Надо тебе разыскать этого господина в галстуке, — сказала Ирочка. — Раз он ко мне такой добрый был, так и тебя куда-нибудь пристроит.
Маша необычайно оживилась. Мысль о том, чтобы снова встретиться с этим господином, пришлась ей по душе необыкновенно.
— Вот и вспоминай тогда, что ты еще про него можешь сказать, — велела ей Ирочка.
Ей первой пришло в голову, что рыскать по городу в поисках владельцев серых «Мерседесов» может оказаться делом нудным и затяжным. А ну как окажется, что машина записана не на этого типа в галстуке, а на кого-нибудь другого? И вообще, они же этого типа никогда не видели. А вот Маша видела. И поэтому девушка могла оказаться просто незаменимой для их дел.
— Что ты про него еще знаешь?
Ирочка оказалась права. Едва только Маша поняла, что от нее хотят, как она тут же воскликнула:
— Знаю! Знаю, где он живет!
— Ну да! И где?
— На улице Стасова.
— Точней!
— Точней не знаю. Слышала, как он Додику на прощание сказал: «Дело сделаешь, приезжай ко мне домой на Стасова. Отчитаешься».
И хотя ничего больше Маша прибавить не могла, но Ирочка чувствовала — они находятся на верном пути. Найдут они этого типа с его галстуком. А через него узнают и о том, кто же заказал Ирочкины съемки в порнофильме. И зачем это ему понадобилось.
Лично для себя Ирочка была уверена, что знает имя этого неведомого злодея. Борис Львович! Это он, противная его харя, не мог забыть ей обиды и того, что она убежала, не дав надругаться над собой. Вот он теперь и мстит, устраивая засады, подготавливая убийства и даже пытаясь скомпрометировать ее.
Про себя Ирочка даже чуточку возгордилась. Надо же, какие все-таки сильные чувства она сумела внушить этому человеку! Не за каждой девушкой станут так бегать, чтобы уничтожить ее. Тут пахнет большим чувством.
Немного погордившись, Ирочка снова скисла. Вообще-то гордиться было нечем. И гораздо больше следовало опасаться. Не сегодня, так завтра одна из ловушек Бориса Львовича, которые он щедро расставлял на Ирочкином пути, сработает. И угодит она в нее с большим треском. А как выбираться, еще неизвестно. И удастся ли вообще выбраться.
Так что нужно опередить своего врага. И нанести ему упреждающий удар. А для начала было бы хорошо потрясти его сообщника в шелковом галстуке.
Ничего, мы еще побарахтаемся!
И придя к этому решению, Ирочка снова оживилась. В конце концов, она еще жива. Так что ничего не потеряно. Посмотрим, чья возьмет.
— И я знаю, кто поможет нам найти этого типа! — произнесла Ирочка, имея в виду, конечно же, Федора.
Аська понимающе глянула на нее, но ничего не сказала. А вот Маша не постеснялась и спросила все, что хотела.
