Глава 14
Дома ее поджидала драма. Тетя Надя лежала на диване с мокрым полотенцем на голове.
– Что с вами? – кинулась к ней Мариша. – Что случилось?
– Все пропало! Все погибло!
– Что? Что пропало? Что погибло?
На мгновение Марише показалось, что случилось неладное со Светкой. Недаром она так долго не отвечала на телефонные звонки. Наверняка ее жених оказался садистом или убийцей. Неужели со Светкой случилась беда?
– Света?! – ахнула Мариша, падая на стул.
– Она!
– Погибла?
– Все! – азартно подтвердила тетя Надя. – Все погибло!
– Что?
– Свадьбы не будет!
– Свадьбы? – опешила Мариша. – Чьей свадьбы?
– Светкиной! Чьей же еще!
Мариша отправила племянников на кухню, велев им взять себе черешни из вазы. А сама придвинулась к тете Наде.
– Тетя, что случилось? – строго спросила она у нее. – Помнится, вы говорили, что понятия не имеете, как связаться со Светкой и что у нее происходит.
– Врала! – покаялась тетя Надя. – Не хотела, чтобы ты ее дергала! Света мне сказала, что она детей на тебя скинула. И чтобы я проконтролировала, хорошо ли ты с ними обращаешься!
Маришу даже в жар кинуло от такой наглости. Вот мерзавка! Мало того что детей подбросила. Так еще и цербера к ним приставила!
– А чего ты хочешь? – обиделась тетя Надя. – Света – хорошая мать. Не могла же она оставить детей без надзора доверенного человека.
– А доверенный человек – это, стало быть, вы?
– Ну да! – подтвердила тетя Надя. – Я.
– И вы каждый день разговаривали со Светой? Это я не могла до нее дозвониться? Вам же она звонила?
– Звонила. И я ей звонила.
– Ну а теперь чего случилось?
Тетя Надя горестно застонала, поправила на голове мокрое полотенце (любимое Маришино, между прочим, абрикосового цвета с плотным густым ворсом и вышитыми по нему гладью мелкими цветочками) и наконец заговорила. Мариша внимательно слушала и понимала, что, в общем, ничего ужасного не произошло. Все закономерно. Как этого и следовало ожидать.
Оказалось, что Света поссорилась со своим гениальным врачом.
– У него кроме Светки еще три любовницы оказалось. Он с ними по очереди встречался. Пока Светка его дома ждала, как он говорил, с дежурства, он успевал ко всем трем сбегать и осчастливить каждую.
О том, что она у своего «жениха» не единственная, Светка поняла не сразу. Однако вскоре ее все же стали беспокоить эти постоянные отлучки жениха. А тут еще запах женских духов, неизменно исходивший от него.
– И Светочка решила проверить его телефон.
Убедившись, что мужчине, за которого она собралась замуж, звонят какие-то бабы, Светочка предприняла решительные действия. Позвонила каждой из этих особ и посоветовала не соваться больше к ее жениху.
– И что? Был результат?
Тетя Надя кивнула, болезненно застонав. Результат был. Но не совсем тот, на который рассчитывала Светлана. Жених явился домой мрачнее тучи. И прямо с порога заявил: «Мы не сходимся характерами. Нам лучше расстаться прямо сейчас, пока это все не зашло слишком далеко».
– Ну и правильно сказал. Это же надо додуматься, рыться в чужом телефоне! Это даже хуже, чем читать чужие письма!
Но тетя Надя принялась оправдывать свою дочь.
– И очень правильно Светочка сделала! – с жаром воскликнула она.
И полотенце у нее набекрень съехало!
– Очень правильно она поступила! Ведь должна же она была бороться за свое счастье?
– Значит, свадьбы не будет? – уточнила на всякий случай Мариша, хотя и так уже понимала, нет, не погулять ей пока на Светкиной свадьбе. – Света возвращается в Рязань?
– А вот и нет!
Торжество, которое прозвучало в голосе тети Нади, заставило Маришу насторожиться.
– Нет?
– Нет! Она полетела в Иерусалим.
– Куда? – ахнула Мариша, сопоставив расстояние, которое теперь отделяет Светку от родины. – Куда она полетела?
– Хочет посетить Землю обетованную.
– Но… Но зачем?
Никогда прежде Мариша не замечала в своей кузине ни капли религиозности. Помнится, в церковь Светка ходила исключительно по большим праздникам. Она и так отлично обходилась своим собственным небольшим умишком, не прибегая ни к молитвам, ни к советам святых старцев.
– А теперь Света хочет посетить гробницы наших святых.
– Но с чего вдруг?
– Что ты, Мариша, в самом деле не понимаешь? – неожиданно вспылила тетя Надя. – Светочка хочет помолиться о своем скором и благополучном замужестве. Ясно тебе?
– Помолиться. Ах вот оно что!
Неожиданно Марише стало весело.
– Думаете, поможет? – спросила она у тети.
Но та ее юмор не поняла.
– Поможет, – серьезно кивнула она. – Обязательно поможет. Галине – соседке моей – это очень даже помогло. У ней свекровь экскурсовод в этом самом Иерусалиме. Между прочим, хорошие деньги за свою работу получает. Так когда у Галины муж загулял, свекровь там в Иерусалиме у какой-то святыни пошептала, и муж к Галине вернулся в тот же день! Словно и не было ничего!
– Свекровь так просила? За невестку? Не все ли ей равно, с кем будет жить ее сын?
– Так у Галины же четверо детей от ее сына. Конечно, она не хотела, чтобы дети полусиротами росли. Как же без отца?
– Ну тогда передайте Свете, чтобы и за меня помолилась, – смеясь, выпалила Мариша.
– А тебе чего?
– Пусть помолится, чтобы ко мне вернулся мой муж!
Теперь наступил черед тети Нади ахать и охать.
– Как? – закричала она, причем Мариша затруднялась сказать, чего в ее голосе было больше – сочувствия или злорадства. – И ты теперь тоже незамужняя?
– Ага.
– Тебя бросил муж? Твой муж?
– Мой.
– Этот рыжий?
– Да. Этот рыжий. Взял и бросил.
– Ах ты господи! – воскликнула тетя Надя, теперь с уже отчетливо слышимым злорадством. – Ах ты моя бедная! Ах ты моя болезная! Да как же это случилось-то?! Расскажи мне все и в подробностях.
– А нечего тут рассказывать. Смайл ушел от меня к другой бабе. Все. Точка. Так что теперь я девушка одинокая. И тоже нуждаюсь в заступничестве высших сил на предмет благоустройства моей личной жизни.
– Я скажу Светочке про тебя, – заторопилась тетя Надя. – Скажу! Ты не волнуйся, она девочка добрая, она и за тебя помолится.
Но Мариша думала уже о другом.
– А откуда у Светы деньги на такое путешествие? – спросила она у тети Нади. – Ведь, насколько я понимаю, билет до Израиля стоит недешево. А еще нужно жить, питаться, тратить деньги на экскурсии и все такое.
– Все такое, как ты выражаешься, берет на себя Зина.
– Кто это?
– Ну, Мариша, чем ты только слушаешь? Я же тебе только что про Зину рассказывала!
– Про Зину? Кто такая Зина?
– Зина – это свекровь нашей соседки Галины!
– Вы ее имени не называли.
– Все равно ты меня не слушала. – Тетя Надя недовольно поджала губы, но все же продолжила тарахтеть: – Зина и обещала помочь Светочке в Иерусалиме. Отвести ее куда нужно. И научить, как и что просить. А деньги на дорогу, чтобы ты знала, Светочке дал ее жених.
– Как? – поразилась Мариша. – Еще один?
– Нет, все тот же.
– Бывший?
– Вот за то, чтобы стать бывшим, он Светочке и дал денег на дорогу.
Мариша помолчала, прикидывая кое-что про себя. Однако, ловкая штучка эта Светочка. Перелет до Израиля и обратно удовольствие не из дешевых. Если бы Мариша с каждого своего кавалера брала бы такие отступные, то сейчас бы в золоте купалась. Или объездила бы весь мир! Это уж точно! И как только Светке удалось подобное мероприятие?
– Так, и когда она возвращается?
– Светочка? Вообще-то она думала там недельки три побыть.
У Мариши потемнело в глазах.
– Сколько?
– Но теперь жалуется, что климат ей не подходит, – не обращая внимания на ее бледный вид, произнесла тетя Надя. – Жарко очень. Душно. Пыльно.
– Значит, она вернется пораньше? – Мариша не могла скрыть своего облегчения.
– Да. Как только вымолит у господа все что нужно. Сразу же и вернется.
Мариша приуныла. Это было почти как со второй Светкиной свадьбой, которая так и не состоялась. А вдруг Светке не удастся задобрить всевышнего так скоро? Этак Светуля может задержаться в Иерусалиме на всю жизнь. Светка – редкая жадина. Ей всегда и всего мало. Она может просить и просить. И в результате остаться у разбитого корыта в наказание за свою жадность.
На следующий день подруги устроили заседание дома у Мариши. Одни. В тишине и покое. Дети гуляли в парке под присмотром тети Нади. Дело в том, что тетя Надя, лишившись работы у матери Катерины, а следовательно, и заработка, сама предложила посидеть со всеми тремя ребятишками. Инна с радостью согласилась, так как ее собственная няня уже неоднократно намекала ей, что трое детей – это слишком тяжело для нее, бедной. И она заслужила хотя бы пару деньков отдыха.
– Только ты же понимаешь, Инночка, – тяжело вздыхая, произнесла тетя Надя. – Твой Степочка будет что-то кушать. И я хочу отвести детей погулять в парк. А там столько искушений. Мороженое, воздушные шарики, пони. Вдруг твой мальчик захочет покататься на пони? А за ним следом и мои внуки тоже заканючат? Не могу же я расстраивать детей? Придется покатать. А такие расходы не по моему кошельку. О-хо-хонюшки!
Инна верно поняла, куда ветер дует. И выдала тете Наде тысячу рублей на расходы. И сверх того тысячу на пропитание Степки. И когда повеселевшая тетя Надя в самом деле повела детей в парк, подруги устроились в большой гостиной и приступили к выработке планов их расследования.
– Я думала всю ночь, и я почти уверена, что убийца – это близкий Неонилу человек.
– Очень близкий.
– Родственник.
– Или все-таки его продюсер?
Инна тоже склонялась к версии, что это продюсер. Свихнувшись от потери огромных доходов, он теперь мстит тем, кого считает виновными в огромных убытках.
– И кто у Неонила Клестова был продюсером?
Оказалось, что некто Аркадий Батистов. Вот еще новое имя! Похоже, этот Батистов начинает лидировать в списке подозреваемых. И куда это годится? Четыре трупа, а подруги еще ровным счетом ничего не знают о главном подозреваемом. И даже тот факт, что его имя они все же узнали, их не оправдывает.
– Кстати, ты читала сегодняшние газеты?
– Нет. А что там?
– Пишут, что убийца троих человек, чьи тела были обнаружены в зоопарке в клетках с животными, наконец пойман.
– Да ты что? – ахнула Мариша. – Поймали? А мы не в курсе?
– Это они про Людмилу Ильиничну написали.
– Как это?
– Пишут, что своего племянника она убила из-за наследства. А двух других в качестве маскировки. Ну, чтобы ее не заподозрили.
Мариша фыркнула:
– И что эти газетные писаки себе позволяют! Безобразие! Сделали из женщины какого-то монстра! Не убивала она троих! И в клетки их тела не засовывала. Людмила животных-то до смерти боялась. И ни за что не подошла бы к клетке со львом.
– А вдруг газетчики все-таки правы? – засомневалась Инна.
Маришин гнев на недобросовестных журналистов вырос еще больше. Вот что делает с человеком печатное слово! Даже Инна, которая лучше других знает, как обстоит дело с этими убийствами, взаправду готова поверить в эту чушь. Что уж там говорить про остальных.
– Надеюсь, что Пятаков не пойдет на поводу у газетчиков, – вздохнула она. – И не предъявит Людмиле Ильиничне больше того, чем та заслуживает.
Оказалось, до Пятакова не так-то просто дозвониться. Сотовый он не брал. А по служебному номеру Марише объяснили, что следователь Пятаков сейчас ведет допрос подозреваемой. И отрывать его от важного дела никак нельзя.
– Ну что же, – вздохнула Мариша. – Нет так нет. Поедем, навестим этого Батистова.
Адрес продюсера известного некогда певца Клестова подруги нашли довольно просто. Спасибо компьютерным хакерам, взломавшим базу данных всех паспортных столов города. Теперь адрес любого человека можно было узнать за считаные минуты. Может быть, это и не совсем правильно. Но ведь преступники и прежде могли без труда установить, где живет интересующий их человек. Простые же граждане, далекие от криминального мира, были лишены такой возможности.
А теперь благодать! Полезай себе в Интернет и ищи кого хочешь, сколько хочешь и где хочешь.
– Проживает наш Батистов в районе метро «Пролетарская».
– М-м-м… Странный выбор для богатого человека.
Действительно, дома возле станции метро «Пролетарская» были заселены почти исключительно пролетариями. Домишки там были ниже среднего. Да и район, долгое время лишенный нормального транспортного снабжения, не котировался. Заводские массивы тоже этим окрестностям баллов не набавляли. И воздуха, что называется, не озонировали.
– В том направлении в последние годы стали строить коттеджные поселки. Может быть, Батистов приобрел себе дом в одном из таких поселков, – предположила Инна.
– Ты глаза-то разуй, – посоветовала ей Мариша. – Какой коттедж? Тут четко указан номер квартиры – сорок семь. Что это за коттедж такой, где имеется как минимум еще сорок шесть квартир?
Действительность превзошла все ожидания подруг. Искомый дом оказался типовой девятиэтажной коробкой. Мерзкой, грязной и запущенной. Создавалось такое впечатление, что в этом доме не убирались уже очень давно.
– Ну и местечко, – произнесла Инна, нервно оглядывая окружающий ее пейзаж. Помойка, над которой роями кружились и жужжали мухи и бродили грязные, больные голуби со слипшимися перьями.
– Поживешь в таком местечке и поневоле психом сделаешься.
– Ты все-таки думаешь, что это продюсер?
– Поживем – увидим.
Телефона продюсера подруги в адресной базе данных не обнаружили. Ни домашнего, ни сотового. Вообще-то это было странно. И девушки заподозрили компьютерный сбой.
– Не может быть, чтобы он тут жил.
И подруги в ужасе переглянулись. Даже на фоне всеобщей нищеты и мерзости дверь с искомым номером выделялась. Она была деревянная, когда-то выкрашенная масляной краской тусклого зеленовато-оливкового цвета. Но с тех пор утекло очень много воды. Замки менялись тут столько раз, что на двери уже живого места не было видно. Последний замок был врезан на уровне глаз. А тот, что внизу, находился где-то на уровне коленей взрослого человека.
– По опыту могу сказать, что тут живут запойные алкаши или наркоманы, – сказала Инна. – Только этот контингент постоянно засыпает в квартире, теряет ключи и прочее, из-за чего приходится взламывать дверь.
– М-да… Похоже.
– И Батистов живет здесь?
– В адресной справке мы получили этот адрес.
– Ошибки нет?
– Все точно.
– Но не мог же продюсер всего за несколько лет так сильно опуститься.
Оказалось, мог. Не совсем так, как представляли себе подруги, но мог. Дверь подругам открыл мужчина, в котором они даже с величайшим трудом все равно не признали бы того самого продюсера Батистова, чьими фотографиями пестрели страницы и обложки глянцевых журналов, публикующих статьи из мира богатых и знаменитых.
– Б-батистов? – проскрипел мужик. – Ну, это не я!
Слава богу! О чем бы подруги разговаривали с этим существом? При одном взгляде на эту пьяную морду становилось понятно: мужик пьет горькую не просыхая уже много лет подряд. Но вот интересно, кто он такой? И что делает в квартире Батистова?
– Ж-живу я тут, – проскрипел мужик.
– А где Батистов?
– Там.
И мужик махнул рукой куда-то в сторону. Там была стена. Но никакого присутствия Батистова при всем желании подруги не обнаружили.
– Сеня, кто там пришел? – услышали они женский голос.
И через минуту в прихожей появилась женщина с перепачканными мукой руками. Увидев покачивающегося мужа, она всплеснула руками:
– Опять надрался! Горе ты мое! И где же ты раздобыл эту отраву?
Мужик промычал что-то невнятное и смылся подальше от супруги.
– Ни на минуту тебя одного оставить нельзя! Хуже дитя малого! – И, обнаружив, что мужа нет, пояснила подругам: – Только десять минут назад трезвый еще был. Где-то он в квартире заначку держит. Но сколько ищу, никак найти не могу. Хитрый, дьявол! А вы к кому?
– Мы к Батистову.
– А-а-а… Так он тут не живет.
– А где?
– Там.
И женщина махнула рукой в том же направлении, что и ее муж. Заметив недоуменные взгляды подруг, пояснила:
– Да нет! Не в стене, а за стеной! – засмеялась она. – Живет он в соседнем подъезде. Отсюда получается, что за стеной.
Вот оно что! Какое облегчение!
– А сейчас он дома, вы не знаете?
– Где же ему еще быть? – удивилась женщина. – Он же не работает.
– Совсем?
– Совсем.
– А как же он живет?
– Так и живет. Эту квартиру нам сдает. Раньше тут алкаши жили. Лет пять уже Аркадий их выселил, а ремонт до сих пор не сделал. У него руки не доходят, а нам с мужем тоже резону нет чужое жилье ремонтировать. Так вот живем. Видите, какая дверь? Ужас!
– Выходит, вы эту квартиру снимаете?
– Ну да! Хотели в ипотеку вступить, да кризис, будь он неладен. Страшновато сейчас в долги влезать. Потом не будешь и знать, как расплатиться. Так что мы уж так, по старинке. Спасибо Аркадию, цену он уже почти год не повышает. Не то что другие, что ни месяц, так прибавку требуют.
– Он такой хороший человек?
– Да просто ему все по фигу, – откровенно высказалась женщина и тут же испуганно затараторила: – Ой! Вы уж меня ему не выдавайте, что я вам так сказала.
Подруги заверили милую хлопотунью, что будут молчать о ее неуважительном отзыве о хозяине жилья, а сами, выяснив номер занимаемой бывшим продюсером квартиры, пошли к нему.
Батистов в самом деле оказался дома. И, похоже, никуда не собирался и не спешил. Устроился он вполне комфортно. Обстановка в квартире была не из дешевых. Шикарный ковер на полу в гостиной. Хороший ремонт. Стеклопакеты. Кожаный светлый диван и канапе ему в пару. Цветочные вазы с нарядно сверкающими кристаллами Сваровски. И прочие атрибуты богатой или, уж во всяком случае, точно безбедной жизни.
А вот сам продюсер в отличие от своего жилища выглядел неважно. Нет, он был трезв, чисто и щеголевато одет, выбрит, а шелковый шейный платок придавал щеголеватость всему облику. Но при этом в нем не чувствовалось жизни. Он был словно перегоревшая лампочка. Вроде бы и есть, а вот пользы от нее никому никакой уже не будет.
– Чем могу быть вам полезен? – вежливо, но как-то отрешенно спросил он у подруг, обнаружив их на своем пороге.
– Вы ведь Аркадий Батистов? Мы хотели поговорить с вами о вашей работе.
– Я не работаю. – И, глубоко вздохнув, Батистов внезапно пояснил: – Единственное мое занятие за многие годы – это поддержание комфорта и уюта в этих стенах.
И Батистов обвел рукой вокруг себя. И, внезапно оживившись, спросил:
– Кофе хотите?
– Не откажемся! – обрадовались девушки.
– Заходите. Вижу, вы приличные леди. А мне, если честно, порой ой как скучно в этих стенах.
Продюсер провел подруг на кухню и принялся хлопотать. Можно было подумать, что он воспылал к ним симпатией и теперь станет охмурять одну из них или даже обеих. Но было что-то мягкое, женственное в жестах продюсера, в его певучих интонациях голоса, что заставило подруг думать, что это не совсем так. Верней, даже совсем не так. Вряд ли продюсера интересует женский пол в этом смысле. Он бы с удовольствием охмурил молодого человека, так, по крайней мере, показалось проницательным подругам.
– Мы не доставляем вам хлопот? – спросила Инна, когда на столе перед ними появились и вазочка с вареньем, и мед, и тосты из белого хлеба.
– Ах, что вы! Наоборот! У меня так редко бывают гости! Так что я очень рад вашему визиту. Только сегодня утром я думал, что в моей жизни совсем ничего не происходит, и вдруг пришли вы! Не думаете, что это знамение?
Подруги так не думали. Если то было знамение, то очень неприятное для продюсера. Он еще будет жалеть о прежних безмятежных денечках! Если окажется в тюрьме, точно будет!
Попив чай, который у продюсера оказался на редкость душистым и вкусным, подруги наконец решили, что пора приступить к цели их визита. Они уже поняли, что Батистов нигде в последнее время не работает, ничем не занят, ведет образ жизни закоренелого сибарита. И существует исключительно за счет сдаваемых им в аренду квартир и прежних накоплений.
Когда они читали журнальные статьи о Батистове и его подопечном певце Неониле Клестове, у подруг совсем другое представление было. Тогда Батистов был оживлен и весел. Постоянно сыпал шутками, не всегда умными, но всегда смешными. И казалось, что весь мир лежит у его ног. Что же случилось? Уж не смерть ли его любимого протеже заставила этого совсем молодого еще человека опустить руки и скрыться от всего мира?
Услышав, что подруги хотят поговорить о Клестове и о тех людях, по вине которых сорвался его побег из колонии, Батистов застонал. И, откинувшись на мягком стуле, воскликнул:
– Умоляю! Не терзайте меня.
– От этого зависят жизни других людей.
– Но что вам нужно? Нил умер! Что еще вам от него нужно?
– Как это произошло?
– Это был самый ужасный миг в моей жизни! В час, когда я узнал о его смерти, словно солнце погасло для меня навсегда.
– Вы были к нему очень привязаны?
– Очень! – с жаром подтвердил Батистов. – Необычайный голос! Божественный! Волшебный! Я не побоюсь этого слова, я был влюблен!
О-па! Вот это да! Сам признался!
– Влюблен в его голос, – продолжал Батистов, кажется, даже не замечая впечатления, которое его признание произвело на подруг.
– Я мог слушать его часами! Просто сидеть, слушать и смотреть на него. Это было настоящее счастье!
– Но ведь у Неонила была подружка.
– Кто?! – удивился Батистов. – Ах, эта девочка… Изабелла. Но при чем тут она?
– Неонил любил Изабеллу. Газеты писали именно так.
– Ах, нет, – вздохнул продюсер. – Все было гораздо, гораздо сложнее. Но к чему теперь это ворошить? Ни Белки, ни Неонила уже нет в живых. Будем надеяться, что там, где они сейчас, они счастливы.
– Значит, вы ревновали Батистова к Изабелле?
– Вовсе нет!
Продюсер ответил слишком быстро. Слишком. Конечно, он ревновал. Возможно, сходил с ума от ревности. Сходил, сходил, да и сошел окончательно. Организовал побег своего обожаемого Неонила из колонии. А когда побег не удался и Неонил погиб, принялся мстить тем, кого считал виновными в неудаче.
Теперь подруги смотрели на этого субъекта даже с некоторым уважением. Надо же, как мастерски разыгрывает безобидного педика! А сам замочил троих! Минуточку, если считать вместе с Владом, то уже получается, что четверых! Подумать страшно, что за демоны кроются за внешне безобидным обликом человека.
Внезапно подруги почувствовали себя как-то неуютно. Учитывая, что напротив них сидел жестокий и хладнокровный убийца, это было и неудивительно. Но до чего же Батистов не был похож на того, кто мог совершить все эти убийства. И пусть даже смерть Кирилла окажется на совести Людмилы Ильиничны, но остальные-то! Остальных троих должен был убить этот милый человек с замашками вечно юного Моисеева. Но не был он похож на убийцу. Не был, хоть ты тресни!
– А как вообще складывались взаимоотношения в вашем творческом союзе?
Инна задала этот вопрос и не ошиблась. Батистов охотно пустился в ностальгические воспоминания. И чем дольше подруги его слушали, тем отчетливей понимали, насколько сильно он был привязан к погибшему юноше.
Оказалось, что Батистов увидел Клестова, когда тот пел в подземном переходе. Его сразу же поразила не столько внешность молодого человека, сколько его голос. Чарующая хрипотца сочеталась с каким-то возвышенным надрывом.
– Слушая его, хотелось и плакать, и смеяться одновременно.
Батистов пригрел Неонила, которого в то время звали Никитой. Да и фамилия у него была совсем другая. Не Клестов, а Лесов. Никита Лесов, совсем не то, что Неонил Клестов. Получив звучный псевдоним, Клестов записал несколько песен, потом выпустил диск и неудержимо взлетел на вершину славы.
– А Изабелла? – перебила продюсера Инна.
– Что Изабелла? Она просто всегда была рядом.
Чувствовалось, что говорить про Изабеллу продюсеру не хочется. Верно подметили подруги, он ревновал к ней певца.
– Нил познакомился с ней, еще когда пел в переходе. Она играла на гитаре. Но, сдается мне, особых музыкальных данных у нее не было. Так, бренькала себе понемножку.
– Однако вы терпели ее присутствие рядом с Нилом?
– А что мне оставалось? Таково было его непременное условие.
– Наверное, она вас здорово раздражала.
– Послушайте, я не хочу говорить сейчас о ней, – произнес Батистов. – Она – никто! Понимаете? Просто маленькая дурочка, которая так и не поняла, до чего же ей повезло!
– Повезло? Ничего себе, вы говорите – повезло! Умереть в двадцать пять лет – это разве везение?
– Зато она умерла от руки любимого человека!
– Какая разница, от чьей руки умереть?
– Он ее обожал! Носился с ней! Называл своей музой!
– Да, мы читали его интервью.
– Вот видите! Он ее обожал!
– А она его любила?
– Она им пользовалась! Наркоманка. Подсела на героин и ни за что не хотела лечиться. Уверен, Нил оказал ей услугу, задушив ее! Я ему так и сказал. Не парься. Мы спрячем ее тело, никто никогда ничего не узнает.
Ого! Какие признания делает господин!
– А что вы сделали бы на моем месте. Погибла никому не нужная наркоманка. И что? Я должен был отправить на скамью подсудимых своего лучшего друга?
– Если этот друг – убийца, то…
– Нам бы все удалось! Максимум, что могли бы подумать, что Белка в очередной раз удрала за наркотиками. И кто-нибудь задушил ее, польстившись на деньги или цацки. У нее было множество украшений. Нил буквально задаривал ее. А она все пускала на наркоту! Никто не стал бы заниматься расследованием ее смерти, вынеси мы труп из номера. Ах, как я просил Нила! Как я его просил!
– А он?
– Он? Он отказался! Можете себе такое представить? Отказался! Предпочел сесть в тюрьму! Сказал, что он чудовище! Что его руки обагрены кровью! И что он будет искупать свою вину. Ну и всякое такое.
– Помнится, он еще грозился, что никогда больше не станет выступать на сцене.
– Да. Он и это тоже говорил.
– А вы бы хотели, чтобы он снова вышел на сцену?
Батистов встрепенулся. Его глаза на мгновение блеснули тем огнем, что горел в них прежде. Но это был всего лишь краткий миг. Батистов вспомнил, что его любимый Нил мертв и точно никогда не выйдет больше на сцену, и моментально потух. Вот так, как гаснет электрическая лампочка, так и он потух. И перед подругами снова сидел не человек, а только его внешняя оболочка. Пустая и бесчувственная.
Нет, вряд ли этот человек пошел на убийства. Он был совершенно раздавлен смертью своего протеже. Можно сказать, что он умер вместе с Клестовым. Больше его в этой жизни ничего не интересовало. И он просто существовал, дожидаясь того мига, когда он снова сможет увидеть своего обожаемого друга.
– Что говорить, – пробормотал Батистов. – Второго такого голоса наша эстрада не знала и в ближайшие годы точно не узнает. Нил был уникален. Второго гения за одно столетие не рождается.
Подруги переглянулись. Пора было подходить к главному вопросу, ради которого они сюда и явились.
– Скажите, а вам известно, кто подготовил побег Клестова из колонии?
Вот тут Батистов занервничал. Да что там занервничал! Он затрепыхался! Как карась на сковородке. Он завибрировал! Как струна под пальцами музыканта. Он задергался! Задергался, как человек, прикоснувшийся к оголенным проводам.
