ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
— Недалекая девица эта Тата, — возмущенно поделилась с нами Мариша, когда мы оказались у себя в номере. — Думает о спокойствии своих гостей, а то, что у нее на острове люди мрут как мухи, ее не волнует.
— Недалекая и мелочная, — поддержала ее Юлька. — Прочесть нам такую проповедь из-за каких-то нескольких жалких пятен краски. И можно подумать, что мы просили ее менять что-то в нашем номере. Например, я могла бы пожить и с пятнистым ковром.
Я ничего не сказала, потому что была рада-радехонька, что добралась наконец до своей кровати. И смогу наконец нормально выспаться, а потом получить приличный обед или ужин, как получится. И не нужно мне больше ломать голову, как бы выручить невиновного из беды. Артем на свободе, Ксюта жива. Казалось бы, чего еще желать?
Но крохотный червячок сомнения точил мой мозг, когда я погружалась в сон. А проснувшись, я почувствовала, как этот червячок разросся до размеров громадной анаконды. И я уже ни о чем не могу думать, кроме как о странном поведении Кати и Маркуса и о том, действительно ли Игорь виноват в смерти Густава.
— Мы проспали завтрак и обед, — услышала я у себя над ухом озабоченный голос Мариши. — Это ужасно. У меня в желудке бурчит так, что Тата опять начнет придираться, как бы этот шум не переполошил остальных гостей.
Судя по всему, отдых не примирил Маришу с несправедливым, как она считала, выговором, полученным от Таты.
— Поднимайся, почему ты лежишь? — спросила у меня Мариша. — Ужин уже скоро. Пошли хотя бы посмотрим, как у них тут дела без нас.
— А где Юля? — спросила я.
— Не знаю. Смоталась уже куда-то. Когда я проснулась, ее в номере уже не было, — ответила Мариша.
Мы оделись, причесались и вообще привели себя в порядок, на что у нас ушло много времени. Потом мы спустились вниз и вышли на улицу. Тащиться к морю нам не хотелось, и мы решили прогуляться вокруг отеля. Там, оказавшись среди скал наедине, я наконец призналась Марише, что за мысль не давала мне покоя уже почти двое суток.
— Тебе не кажется, что Маркус решил влюбиться в Кати уж как-то очень поспешно? — нерешительно спросила я у Мариши, когда мы с ней брели по дороге, по очереди подбрасывая ногой белый гладкий камешек.
Стоило мне произнести эту фразу, как моя подруга пропустила свой удар. И вообще встала словно соляной столб и изумленно вытаращилась на меня.
— Точно по приказу! — воскликнула она. — Да?
— Да, — кивнула я, немного подумав. — Но, с другой стороны, никто не может влюбиться по приказу.
— Действительно, полюбить по приказу невозможно, — согласилась Мариша. — Но симулировать это чувство, чтобы окружающие думали, будто он влюблен, вполне возможно.
— Но зачем ему, то есть им, это нужно? — спросила я.
— Ты имеешь в виду Кати и Маркуса? Или моего мужа и его коллег?
— Всех вместе, — сказала я. — И Карла, и его коллег, и Кати. Ведь она тоже почему-то согласилась играть свою роль в этом фарсе.
— Постой-ка! — воскликнула Мариша. — Если я не ошибаюсь, Маркус немного похож на беднягу Густава. Не так ли?
— Ну, в общих чертах, может быть, и похож, — пробормотала я. — А что?
— Ничего, я просто ищу зацепку, чтобы догадаться, зачем моему муженьку устраивать эту комедию с любовью, неожиданно вспыхнувшей между Кати и Маркусом, — сказала Мариша. — И я не верю, что это Игорь подстроил смерть Густава. Зачем ему это было нужно? Игорь и Густав даже не были толком знакомы. И опять же поведение Кати…
— И что странно, заметь, если Карл одобряет то, что Маркус изображает возлюбленного Кати, то почему тот же Карл сегодня на катере проговорился, что не стоило ему оставлять Кати и Маркуса на острове одних? — проговорила я. — Боится, что они без должного присмотра и в самом деле предадутся утехам любви?
— Нет, дело не в этом, — сказала Мариша. — Скорее всего, он не хотел оставлять их одних, потому что это все, как ты верно заметила, спектакль. Но спектакль, рассчитанный не на нас с тобой, а на какого-то человека, который должен на него клюнуть.
— И кто этот человек? — спросила я.
— Может быть, тот, кто стрелял в тебя и твою кровать, — пожала плечами Мариша. — А может быть, кто-то еще. Не знаю. Могу лишь…
Но договорить она не успела, потому что на дорогу перед нами упал камешек размером с кулак. Мы возмущенно подняли головы и увидели над собой Юльку. Вернее, только ее голову, которая свешивалась со скалы, нависшей над дорогой.
— Идите сюда! — махнула Юлька нам рукой. — Быстро!
Осмотревшись, мы вскарабкались по узкой тропинке на Юлькину скалу и минут через десять оказались на небольшой ровной площадке, с которой открывался отличный вид почти на весь остров. Единственным недостатком площадки было то, что она даже сейчас, под вечер, сильно напоминала огромную раскаленную сковороду. Так на ней было жарко от нагретого солнцем камня. Юлька лежала на животе, подстелив под себя одеяло из нашего номера. Иначе лежать на раскаленном камне было бы смерти подобно.
— Так вы тоже считаете, что любовь Маркуса к Кати — это чистой воды спектакль? — спросила у нас Юлька, когда мы растянулись на одеяле возле нее.
— Ты что, умеешь читать мысли? — растерянно спросила я, — Нечего так на меня таращиться, — хихикнула Юлька. — Читать мысли я не умею, а просто слышала ваш разговор. Вы же стояли прямо подо мной. И я слышала каждое произнесенное вами слово. В этих скалах, полных укромных уголков, и звук идет самым непостижимым образом. Так что тут нужно быть поосторожней с откровенными разговорчиками.
Пока Юлька говорила, мы оглядывались по сторонам. Люди, лежащие на морском пляже, отсюда казались маленькими муравьишками. Те, которые гуляли вокруг отеля или купались в бассейне, были видны значительно лучше. Но тоже напоминали размерами тараканов.
— Вот бинокль, — сказала Юлька. — Я позаимствовала его на нашем катере. Оказывается, бинокль на суше, во всяком случае на нашем острове, тоже очень полезная штука. Посмотрите вон туда.
И так как я лежала к ней ближе, она сунула бинокль мне.
Я честно смотрела какое-то время, но ничего не увидела.
— Смотри правей, — велела мне Юлька.
Я взяла немного вправо, и неожиданно в поле моего зрения попалась парочка, мирно бредущая между скал, держась друг за друга.
— Там Кати и Маркус, — сказала я.
— Отлично! — похвалила меня Юлька. — А теперь посмотри чуть левей.
Я посмотрела. И чуть не уронила от неожиданности бинокль, Потому что там я увидела Карла, тоже сидящего с биноклем под скалой и не сводящего глаз с гуляющей влюбленной парочки.
Передав бинокль Марише, я стала дожидаться ее реакции.
— А он тебя не видел? — наконец спросила Мариша у Юльки. — У него ведь тоже бинокль.
— Нет, — покачала головой Юлька. — Я стараюсь соблюдать осторожность. Когда я вижу, что Карл намеревается повернуться в мою сторону, то прячусь.
В этот момент Мариша словно подкошенная уронила голову на камень.
— Он посмотрел в нашу сторону! — сказала она нам. — Но думаю, что не успел заметить.
— Конечно, не успел, — спокойно сказала Юлька. — Наша площадка находится выше, чем его укрытие. Поэтому мы его видим спокойно, а он нас, только если мы высунемся.
— Значит, Карл следит за Маркусом и Кати, — сказала я. — Но зачем?
— Не знаю, — сказала Юлька. — Но не он один следит.
— А кто еще? — хором воскликнули мы.
— Еще тот, второй его коллега, — сказала Юлька. — Когда я сегодня проснулась, то вы еще спали. Будить мне вас было жалко, и я решила немного прогуляться одна. И выходя, заметила Карла, который торопливо удалялся в глубь острова.
— Тебе стало любопытно, и ты пошла за ним, — хором закончили мы с Маришей за нашу подругу.
— Вот именно, — кивнула Юлька. — И я видела, как он дошел до этого укрытия, сменил своего коллегу, и тот вернулся назад в отель. А Карл остался сидеть. С биноклем в руках. Тогда мне стало еще любопытнее. Я вернулась в номер, тоже взяла бинокль и пришла на эту площадку. Я на нее обратила внимание еще раньше, когда мы гуляли с Игорем и он изображал безумную страсть. Представляете, он показал мне это место и предложил заняться любовью прямо на этих камнях. Дескать, нас тут никто не заметит. Потому что это почти самое высокое место на острове. А к вашему сведению, тогда был как раз полдень.
И солнце палило еще жарче, чем сейчас. В общем, тогда я сбежала отсюда. Но место это запомнила. И как видите, пригодилось.
— Странно, но неужели Карл со своими друзьями не смогли тоже наткнуться на это место? — спросила я. — Выбрали бы его в качестве своей смотровой площадки. Никто бы их тут не увидел.
— Видишь, ли, для слежки за Кати и Маркусом, которую они, похоже, ведут целый день, эта площадка не годится. Тут слишком жарко. Долго не высидишь. Вот я тут провела минут сорок, а уже чувствую, что голова кружится и в глазах темнеет.
А ведь сейчас уже почти вечер, но тут все равно жарко. А укрытие, которое выбрал Карл, находится в тени. Там, наверное, не так жарко. Во всяком случае, терпеть можно, — толково объяснила нам Юлька. — Ну, пошли отсюда?
Мы последний раз взглянули в бинокль на Кати и что-то рассказывающего ей Маркуса и начали сползать вниз. До ужина еще оставалось около часа. И мы решили окунуться в бассейне.
Но для этого нам нужно было вернуться в номер за купальными принадлежностями. Оказавшись в номере, мы принялись рыться в сумках, как вдруг наше внимание привлек странный звук.
— Девочки, у кого-то из вас зазвонил сотовый, — сказала Мариша.
— Это не мой, — отказалась я.
— И не мой, — вторила мне Юлька.
— Чего вы дурака валяете? — рассердилась Мариша. — Свой я отключила. Но я же слышу, как звонит.
— По-моему, это звонит из твоей сумки, — сказала я.
— Что за чушь! — возмутилась Мариша. — Ты что, думаешь, я не знаю мелодию своего сотового? Конечно, знаю! Говорю вам, это у кого-то из вас двоих.
Но неожиданно Мариша заткнулась и начала так энергично копаться в своей сумке, что оттуда вылетали и разлетались в разные стороны кофточки, лифчики, туфли и прочее барахло. Звук не прекращался, и наконец Мариша добралась до телефона.
Это был тот самый телефон, который Мариша временно позаимствовала в номере Кати, а потом в связи с суматохой позабыла вернуть. И вот теперь он трезвонил изо всех сил. И прежде чем мы успели остановить Маришу, она поднесла его к своему уху. Впрочем, сказать ей не удалось ровным счетом ничего. Потому что ее собеседник просто не дал ей на это времени, обрушившись на нее с громкой руганью. Мариша молчала и время от времени пыталась вставить слово, но ей не давали. Наконец она даже перестала и пытаться и просто слушала.
— Ну что? — с жадным любопытством спросили мы у Мариши, когда она отключила трубку. — Кто это звонил? И главное, что сказал?
— Этот тип принял меня за Кати, — растерянно сказала Мариша. — Сначала он долго орал на меня, что я, по имеющимся у него сведениям, не выполняю условий их соглашений. Угрожал мне чем-то, о чем я сама должна догадываться. В общем, я ничего толком из его угроз не поняла. Ну, а еще он очень ругался, что я не звоню ему ежедневно. И опять же вроде как не выполняю их соглашение. И что он сам не может до меня дозвониться уже который день. И что завтра он сам приедет на остров, чтобы разобраться в ситуации. И если у меня проблемы, мне лучше сказать об этом прямо сейчас, а не приберегать на потом, когда уже может быть поздно.
— Может быть, это еще один любовник Кати? — спросила я. — Или муж?
— Только его нам еще и не хватало! — простонала Юлька. — Еще какой-то тип припрется сюда и тоже с претензиями.
Как вы думаете, нужно предупредить Кати, что к ней едет гость?
— Да ты что? — ужаснулась Мариша. — Тогда она поймет, что это я сперла ее телефон и забыла вернуть. И вообще, это не любовник. Любовники таким тоном не разговаривают. В крайнем случае, муж. Да и то сомнительно. Чего он тогда все про соглашение твердил?
— А что же делать?
— Ничего, — сказала Мариша. — Этот тип сказал, что на остров он приедет завтра. Мне только и нужно будет перекинуться парой слов с каждым новеньким. И я буду знать, кто этот таинственный и сердитый абонент Кати.
— И как ты его вычислишь?
— Не забывайте, я ведь говорила с ним по телефону, — сказала Мариша. — Вернее, он говорил, а я слушала. И я запомнила все характерные особенности его произношения. Сразу могу сказать, что немецкий — это его родной язык. И, судя по всему, учил он его где-то на севере страны.
— Ну, вычислим мы этого типа, — сказала я. — А что дальше нам с ним делать?
— Будем следить, — пожала плечами Мариша. — Больше нам пока ничего не остается.
Мы с Юлькой, напротив, считали, что у нас есть еще масса вариантов. Первый — сделать вид, что никакого звонка вообще не было. Второй — наврать чего-нибудь про то, как мы нашли трезвонящий телефон прямо в коридоре, и сообщить все-таки об этом звонке Кати. В конце концов, звонок ведь предназначался ей и она имела право о нем знать. И третий вариант, лично мне он нравился больше двух других, — рассказать обо всем Карлу.
Но против этого простого и, казалось бы, очевидного выхода из положения бурно возражала Мариша. В результате дошло до того, что Мариша торжественно поклялась вырвать нас обеих из своего сердца и своей жизни, если мы хотя бы словом обмолвимся Карлу о загадочном телефонном звонке.
В результате ужин прошел в многозначительном молчании.
То есть для нас троих оно было многозначительным. А Карл, набегавшись за день по скалам, ничего не замечал и поглощал еду с аппетитом здорового человека. Его аппетит не испортился даже после вкрадчивого вопроса Мариши, когда будут похороны Густава и можно ли нам всем присутствовать на них. В ответ Карл пробормотал что-то вроде того, что каждый будет заблаговременно оповещен. Кати с Маркусом сидели в сторонке и глаз друг с друга не сводили. Остальные члены нашей маленькой общины уже немного попривыкли к быстрой смене поклонников у Кати. И особенного внимания на парочку не обращали.
— Может быть, попытаться вызвать Кати на откровенность? — задумчиво предложила Юлька, когда Карл после ужина снова куда-то умчался по своим делам.
— И как ты это сделаешь? — хмуро спросила у нее Мариша. — Маркус ни на минуту не оставляет Кати в одиночестве.
К ней просто не подобраться.
— Девочки, — прошептала я. — Мне только что пришла в голову ужасная мысль.
— Ну что еще? — вздохнула Мариша. — Нет, лучше молчи.
— Какая? — поинтересовалась Юлька.
Я посмотрела на Маришу.
— Говори, чего уж теперь, — вздохнула она. — Все равно настроение испорчено.
— Я подумала, а что, если тот знакомый Кати, который завтра должен приехать на остров, приедет не на катере отеля вместе с остальными отдыхающими? А допустим, сам арендует катер или моторную лодку. И причалит к острову в таком месте, где его никто не заметит. Тогда как мы его обнаружим?
— Но, после того как он причалит, он же все равно должен появиться возле отеля или как-то иначе дать знать о своем появлении Кати, — сказала Мариша. — Так что пусть приплывает на чем хочет. Хоть с аквалангом, хоть в брюхе у акулы.
А дальше Мариша все же предприняла попытку вклиниться в тесное общество Кати и Маркуса. Она подкараулила их возле фонтанчика, где они сидели в беседке, увитой каким-то вьющимся растением, наподобие нашего вьюнка, но только с одуряюще ароматными цветами.
Попытка эта увенчалась полным провалом. Влюбленные сказали Марише всего по паре ничего не значащих слов, потом поднялись и удалились прочь так быстро, как им позволяли приличия. А Марише еще досталось от Карла, который неожиданно выскочил из беседки и принялся выговаривать Марише за бестактность.
— Впрочем, это не помешало ему, как только голоса Кати и Маркуса перестали быть слышны, устремиться за ними следом, — закончила свой рассказ Мариша. — Все это похоже на ловлю на живца.
— Кати живец? — спросила я.
— Кати и Маркус, который судя по всему, изображает любовника Кати, то есть Густава, — сказала Мариша.
— Но Густав мертв! — возразила я.
— А кто об этом знает? — напомнила Мариша. — Грек сделал все от него зависящее, чтобы замять скандал. Должно быть, тот человек, которого надеется поймать мой муж, знает лишь то, что Кати будет на острове в обществе мужчины. Ну, и примерное описание этого мужчины.
— Ладно, утро вечера мудреней, — сказала Юлька. — Завтра, когда приедет знакомый Кати, все так или иначе объяснится.
И когда на следующий день прибыл катер с новенькими, мы первыми стояли на причале. Боюсь, что у вновь прибывших мужчин сложилось о Марише мнение как о крайне бесцеремонной, навязчивой и невоспитанной особе. Она не отставала от каждого новичка, пока ей не удавалось втянуть его в беседу. А потом, выслушав пару фраз из его уст, бросала его ради следующей жертвы. Но все было напрасно. Мариша вернулась к нам с удрученным выражением лица.
— Его тут нет, — сказала она. — Видно, ты, Даша, была права. И он прибудет на остров каким-нибудь другим путем.
— Но как это все связано с той историей о тайной организации, которую рассказал нам Карл? — схватившись за голову, спросила я. — При чем тут Кати? При чем тут человек, который ей звонил и угрожал? И при чем тут, наконец, Игорь, который зачем-то подстроил ловушку для Густава?
— Ну, Кати может быть им, членам этой тайной организации, опасна по той причине, что она была с Густавом. И он мог ей проболтаться о чем-то, о чем следовало молчать, — сказала Юлька. — И вот на Кати идет охота.
— Тогда тот человек, который прибудет сегодня, вдвойне опасен, — еще больше заволновалась я. — Может быть, именно он и послан, чтобы заставить Кати замолчать навеки.
— Если бы ты была убийцей, ты бы стала заранее оповещать свою жертву о своем приезде? — спросила у меня Мариша. — Да еще ругаться на нее при этом?
— Я нет, но, может быть, это какой-то ловкий ход с его стороны? — предположила я. — Может быть, он хочет усыпить бдительность бедной Кати и…
— Не забудь, с ней все время Маркус. А окрестности патрулирует мой муж и его приятель, — перебила меня Мариша. — Так что Кати в полной безопасности.
Юлька пробормотала что-то о том, что полную безопасность не гарантируют даже швейцарские сейфы, но Мариша не обратила на ее слова никакого внимания. Теперь она постоянно таскала сотовый телефон Кати с собой. И после обеда он снова зазвонил.
— Кати? — раздался мужской голос в трубке. — Я приехал.
Встречай меня.
После этого телефон отключился.
— И что нам теперь делать? — спросила я. — Куда идти?
Видно, у этих двоих было назначено место для встречи. А где оно, мы не знаем. И искать его бесполезно. Остров не так уж и мал.
— А голос был тот же самый? — спросила Юлька. — Тот же, что и вчера?
Мариша кивнула.
С полчаса мы просидели в раздумье. Потом телефон зазвонил снова, но мы отвечать не стали. Однако его звонок подстегнул нас к тому, чтобы встать и начать двигаться в ту сторону, где, как мы предполагали, наслаждалась обществом Маркуса Кати.
— Как ни неприятно признаваться в собственных ошибках, но придется это сделать, — сказала Мариша. — Другого выхода я не вижу, кроме как признаться Кати, что ее телефон у нас.
И что ее знакомый приехал на остров и жаждет ее видеть.
Но мы немного опоздали. Когда мы подошли к славной беседке, которую Маркус и Кати избрали для постоянного места своих встреч, она подозрительно шаталась и из нее неслись громкие мужские голоса, брань и женский визг. Визжала Кати, в этом мы не сомневались. Как не сомневались и в том, что и мужские голоса нам знакомы, а вот четвертый — нет. То есть нам с Юлькой он был точно не знаком. А насчет Мариши — вопрос, потому что она была так поглощена событиями в беседке, что не реагировала на наши вопросы.
Заглянуть в беседку мы не рисковали, потому что из нее то и дело вылетали разные предметы. То спинка кресла, то глиняная статуэтка, то Маркус, то ботинок Карла, то еще что-нибудь такое же опасное в полете. Получить по лбу пусть всего лишь ботинком никому из нас троих не хотелось. Поэтому мы ограничились тем, что ужасались и вели наблюдение издали.
Наконец беседка перестала шататься, и из нее вышел Карл.
Следом за ним показались Маркус и второй парень — Ханс. Они тащили под руки толстенького кругленького дядечку, который ну никак не походил на преступника. Разве что был из тех, которых называют «преступниками в белых воротничках». Но как только нам удалось разглядеть его лицо, мы поняли, что такое славное лицо просто не может принадлежать мошеннику. Сейчас это лицо было искажено страданием. И незнакомый мужчина, несмотря на неудобное положение, все время пытался оглянуться назад на Кати. Одновременно он жалобно взывал к ней.
— Как ты могла? — стонал дядечка. — Ты же мне обещала!
Ты же клялась, что едешь одна!
— Гюнтер, заткнись, — шипела в ответ Кати. — Зачем ты вообще приперся? Почему не предупредил?
— Я хотел сделать тебе сюрприз, — отвечал упитанный дядечка, мелко семеня ногами. — Я надеялся, что мой приезд заставит твое сердце смягчиться. Ты ведь обещала сказать мне после возвращения, выйдешь ли за меня замуж. Поверь, я не мог больше ждать. Я нарушил данное тебе слово не появляться, пока ты сама меня не позовешь, и примчался сюда.
Мы слушали весь этот бред с открытыми ртами. Но последняя фраза нас с Юлькой насторожила.
— Ты слышала?! — пихнула меня Юлька. — Это не он! Он не звонил Кати по телефону.
— А я давно это поняла, — важно сказала Мариша. — Голос совсем другой. И я видела этого толстячка, когда он прибыл вместе с другими на катере. Это не он звонил Кати.
— Тогда кто же это? — удивилась я. — И где тот, другой?
Но насчет первого дядечки все выяснилось довольно быстро. Как только он немного пришел в себя после пережитого шока — он застал Кати, сидящую в уединенной беседке на коленях у Маркуса, — он снова стал изъясняться вполне спокойно. И вообще было видно, что это на редкость уравновешенный мужчина, который сильно привязан к Кати.
Насчет чувств Кати я столь определенно затруднилась бы сказать. С одной стороны, она с видимым беспокойством отряхивала песок с костюма своего жениха и вытирала его испачканное во время схватки лицо, бормоча при этом что-то ласковое и участливое. Но тогда как быть с Густавом, с которым она явилась на Кьянти, и с Маркусом, с которым она весело проводила последние дни?
— Зачем ты приехал? — время от времени восклицала Кати, пытаясь пристроить на опухающий глаз своего жениха влажную салфетку. — Ты можешь все испортить!
Мы навострили уши, но как раз в это время Карл углядел наконец нас с Маришей и Юлькой и очень возмутился.
— Что вы тут делаете? — набросился он на нас. — Снова шпионите? Убирайтесь отсюда к себе в номер!
Тут уж мы все втроем разозлились не на шутку. Какое право имеет этот тип указывать нам всем, что нам делать, как и когда?
В конце концов, мы находимся не в Австрии, и мы не преступницы. Вдобавок, мы все заплатили за пребывание на этом острове полагающуюся сумму и можем теперь ходить где хотим и когда хотим.
— Ты нам не указывай! — воинственно заявила Юлька. — Мы тоже имеем право знать, что тут происходит.
— Я вам скажу, что сейчас произойдет, если вы немедленно не уберетесь! — злобно заорал на нас Карл. — Я добьюсь, чтобы вас выселили с этого острова. А с тобой, Мариша, мы дома поговорим.
— Как ты живешь с таким хамом? — обернулась к Марише Юлька.
Мариша пожала плечами, мол, чего в жизни не случается.
— Знаешь, — проникновенным голосом обратилась она к Карлу, — зря ты так шумишь. Ведь тот человек, которого вы караулите последнее время, уже прибыл на остров. И может услышать шум, который ты тут поднял, и догадаться, что дело нечисто.
— Что? — прошептал Карл. — Что ты несешь? Кого это мы караулим?
— Вот и нам с подругами любопытно на него взглянуть, — сказала Мариша. — Поэтому мы и примчались сюда, зная, что Кати, Маркус и вообще вы все здесь.
— Ну-ка! — оживился Карл, вцепившись в локоть своей жены. — Рассказывай, во что вы снова сунули свои носы? Откуда вы знаете, что кто-то прибыл на Кьянти? И с чего ты взяла, что мы этого кого-то ждем?
Мариша фыркнула.
— Не велика заслуга сложить два и два, — сказала она. — И к тому же этот человек полчаса назад позвонил Кати на сотовый и сказал, что прибыл.
— Позвонил Кати на сотовый? — повторил Карл каким-то нехорошим спокойным голосом.
— Да, — кивнула Мариша. — Но не этот.
И она кивнула на печального Гюнтера, сидящего у фонтанчика возле своей ненаглядной Кати.
— Значит, тот человек позвонил Кати на сотовый, — повторил еще раз Карл, — но вы-то откуда про это узнали?
— Мы совершенно случайно наткнулись на телефон, — соврала Юлька.
— Да, — поддержала ее: я. — Шли, никого не трогали, вдруг слышим, звонит. Прислушались, точно звонит. Заглянули в цветы, а там лежит телефончик и звонит изо всех сил.
— И вам стало жалко малютку? — сочувственно спросил у нас Карл. — Вы его подняли?
— Ну, конечно! — воскликнула я. — А ты бы на нашем месте поступил иначе? И мы решили послушать, кто звонит, надеясь таким образом установить владельца самого телефона.
— Ясно, — мрачным голосом сказал Карл, в один момент сбросив маску понимания и сочувствия. — И давно вы его нашли?
— Сегодня, нет, вообще-то вчера, — сказала Юлька. — Но вчера мы еще не знали, кому звонит тот мужчина, потому что он только ругался и слова нам вставить не давал.
— Так вы с ним что, не разговаривали? — воскликнул Карл.
— Разговором это трудно назвать, — сказала Мариша. — Вчера он орал и ничего слушать не хотел. А сегодня он тоже был сердит, но мы поняли: он думает, что разговаривает с Кати.
— И давно вы это поняли?
— Полчаса назад, — сказала Мариша. — И сразу же примчались сюда.
Карл кинул на нее взгляд, в котором сплелось многое. Наконец лучшая сторона его натуры взяла верх.
— Мариша, — ласково обратился он к жене, — я знаю, что ты в глубине души человек умный и проницательный. И ты можешь понять, что нам очень важно, чтобы этот человек, который позвонил, думал, что Кати на острове одна, то есть лишь в обществе своего дружка. И для меня очень важно знать точно: тот человек уверен, что никакие проныры не совали свой нос в его телефонные разговоры с Кати? Ты можешь мне в этом поклясться?
— Могу, — решительно кивнула Мариша. — Он ни о чем не подозревает. Мне ни разу не удалось вставить ни словечка.
— Слава богу! — вырвалось у Карла. — Ребята! Вводится план "В".
И он кинулся в сторону своих коллег, которые столпились возле Кати и Гюнтера и, судя по всему, приносили тому свои извинения. Гюнтер выглядел очень смущенным. И еще более смутился после того, как трое полицейских неожиданно сорвались с места и бросили его одного у фонтана. И его можно было понять, ведь парни смылись не одни, а прихватив с собой его драгоценную Кати.
— Куда это они? — обратился к нам Гюнтер. — Я ничего не понимаю. Кати клянется мне в любви и тут же убегает от меня с этими молодыми людьми. Девушки, вы что-нибудь понимаете?
Что тут происходит?
Мы не понимали, но сгорали от желания узнать, в чем же заключается план "В", который собирается претворить в жизнь Карл. Увы, никто не потрудился посвятить нас в него. Поэтому, прихватив с собой Гюнтера, мы медленно двинулись в сторону отеля. Медленно мы шли, надеясь по пути выпытать у новоявленного жениха Кати какие-нибудь интересные сведения о его невесте. И нам это удалось.
Оказывается, Гюнтер познакомился с Кати еще на выпускном вечере. То есть я хочу сказать, на ее выпускном вечере. Потому что сам он был самым молодым учителем в той школе, где училась Кати. И вот с того самого вечера, когда Кати явилась на праздник не в своих обычных джинсах и футболке, а в воздушном платье, в котором она казалась феей из волшебной сказки, у Гюнтера открылись глаза и больше уже не закрывались. Он влюбился и поклялся, что эта девушка рано или поздно станет его женой.
— И Кати вовсе не отвергала этой идеи, — рассказывал нам Гюнтер.
Мы с Юлькой понимали его речь не всегда. Но чего мы не понимали, нам переводила Мариша.
— Просто сначала ей нужно было поступить в университет, — говорил Гюнтер, — потом нужно было его закончить, потом она пошла работать в фирму и поначалу ей приходилось работать так много, что она ни о чем и думать не могла, кроме своей работы. Ну и потом у нее все время находились отговорки.
В общем, так прошло почти восемь лет. И мне здорово надоело, что меня водят как бычка на веревочке. И я поставил Кати условие, что до конца этого месяца она дает мне окончательный ответ. Если да, то мы играем свадьбу. Если нет, то мы расстаемся навсегда. И я начинаю поиски другой женщины, которая согласилась бы стать моей женой.
— И что Кати?
— Сначала она высмеяла мое предложение, но потом неожиданно дала свое согласие подумать.
— И для этого ей нужно было побыть в одиночестве? — догадалась Мариша.
— Да, она сказала, что если она останется в Вене, то я все равно могу не сдержаться и позвонить ей. Или мы можем случайно встретиться на улице. Или кто-нибудь из наших общих друзей постарается вмешаться с ненужными советами. В общем, Кати сказала, что она хочет уехать далеко, где ничто и никто не помешал бы ей серьезно обдумать мое предложение.
— И она запретила вам ей звонить?
— Запретила, — кивнул Гюнтер. — Я даже про то, куда она едет, узнал случайно, увидев путевку у нее в сумочке во время нашего прощального ужина в Вене. А так я бы терялся в догадках, куда направилась моя невеста. Ведь Кати даже не разрешила прийти проводить ее в аэропорт.
— Загадочная девушка, — пробормотала Юлька.
— — Вы правы! — горячо поддержал ее Гюнтер. — Но это и сводило меня с ума. И заставляло так страстно желать Кати. Она и в самом деле загадка. Сколько раз я пытался понять, что же творится в ее головке, но всякий раз отступал, так ни в чем и не разобравшись.
Судя по всему, бедняга Гюнтер не отличался особой прозорливостью. И не догадывался, что Кати обманывает его с другим кандидатом в мужья — покойным Густавом. Хотя как знать, а вдруг догадывался? На вид Гюнтер был милягой, но кто его знает, вдруг в глубине души у него от ревности проснулся злобный и коварный убийца, который, пронюхав, что его невеста летит отдыхать не одна, а в обществе мужчины, решил избавиться от своего соперника.
— Нужно сказать Карлу, чтобы проверил его алиби, — пробормотала мне Юлька на ухо, кивая головой на увлекшегося беседой Гюнтера. — За восемь лет, которые он потратил на ухаживания за Кати, можно было и озвереть.
А Гюнтер продолжал описывать нам свои чувства к Кати.
— И как глупо получилось, — говорил он, — я вздумал ревновать ее и даже полез в драку, хотя она всего лишь присела на колени к тому молодому человеку, чтобы посмотреть, что ему попало в глаз. И хорошо еще, что его друзья вовремя меня оттащили в сторону, — сетовал Гюнтер, трогая время от времени заплывающий глаз. — Просто не знаю, какой дьявол в меня вселился. Раньше со мной такого никогда не случалось.
Мы проводили беднягу до его номера. Вообще-то он рвался в номер Кати, но мы подмигнули Тате, и она бодрым голосом соврала, что ключ от номера находится у самой Кати.
— И дубликата нет, — продолжала вдохновенно сочинять Тата. — То есть не вообще нет, а просто вчера потерялся. И еще не успели сделать новый.
Гюнтер снова поверил. Вообще на редкость доверчивый человек. Нам даже стало как-то неловко, что он такой доверчивый.
— Как неудачно! — принялся сетовать Гюнтер. — Ну что же, придется взять пока другой номер.
С облегчением избавившись от Гюнтера, мы вернулись к себе обсудить ситуацию.
— Какое счастье, что Тата не дала ему ключ от номера Кати, — сказала Юлька. — Маркус обитает там уже несколько дней. И наверняка вместе с ним к ней в номер перекочевали и какие-то его вещи. Вот была бы история, если бы Гюнтер пошел в ванную комнату и наткнулся бы там на мужскую бритву и две зубные щетки.
— А в спальне под кроватью нашел бы забытый мужской носок, — хихикнула Мариша. — Но все-таки, если оставить Гюнтера в покое, то, как вы думаете, что может значить план "В"?
Увы, этого мы с Юлькой не знали. Но внезапно я увидела у нас на столике записку. Откуда она взялась в запертом номере, я не могла взять в толк. Но, с другой стороны, за последнее время с нами происходило много такого, чего я не могла взять в толк.
Так что одной таинственной запиской больше или меньше, роли существенной не играло. Я взяла записку в руки. Написана она была на немецком языке.
— — Что ты там нашла? — полюбопытствовала Мариша.
— Какая-то записка. По всей видимости, тебе от Карла.
— Дай, дай скорее! — возликовала Мариша.
Но едва записка попала ей в руки, как она разочарованно вздохнула.
— Нет, это почерк не Карла, — сказала она. — И почему ты решила, что это мне от Карла?
— Ну, а кому из нас еще могли писать по-немецки? — удивилась я.
— Вообще-то ты права, — пробормотала Мариша, погружаясь в чтение записки. — Но записка не от Карла, а от Ханса.
Он пишет, что нам троим сегодня в пять часов вечера нужно быть возле старого маяка.
— Зачем? — полюбопытствовала Юлька.
— Он пишет, что наша помощь будет необходима при опознании преступника, которого они надеются задержать, — сказала Мариша. — И тут говорится, что письмо это Ханс пишет по просьбе Карла, который порезал руку и писать не может. Но нас ждет для опознания преступников.
— Не лучше ли тогда подождать их всех вместе с пойманным ими преступником тут в отеле? — трусливо спросила я.
Мариша кинула на меня презрительный взгляд и сказала…
Нет, ничего она не сказала, но я и так поняла, что если не пойду, то моя репутация ближайшей подруги пропала. И до конца дней мне не отмыться от своего предательства и ничем его не загладить.
— Им нужна наша помощь! — весомо сказала Юлька. — Даша, мы должны пойти, раз они просят об этом.
— Ладно, — вздохнула я.
Ради подруг я согласилась, но на сердце у меня лежал камень Не нравилась мне эта прогулка к старому маяку. Не нравилась, и все тут. К тому же, чтобы попасть туда к назначенному времени, нужно было выходить уже прямо сейчас. И всю дорогу передвигаться почти бегом. Иначе бы мы не успели. Но что было делать? Мы помчались. За то время, пока мы карабкались к старому маяку, у меня не было времени, чтобы прислушаться к голосу своего сердца. Слишком много усилий приходилось прикладывать к тому, чтобы угнаться за Маришей.
Старый маяк остался на острове еще с тех самых пор, когда никакого отеля тут и в помине не было. А чтобы проезжающие мимо Кьянти лодки не натыкались на скалы, торчащие из воды возле берега, на острове и был сооружен маяк.
Теперь, когда его функцию успешно выполняли огни отеля, а также современное эхолокационное оборудование на многих катерах и уж тем более яхтах, он проржавел насквозь и представлял собой просто живописную груду развалин. Но находился он в самой высокой точке острова. Тут уж спорить не приходилось. Мы это прочувствовали на собственной шкуре, пока добирались до него.
— Жаль только, что это так далеко от отеля, — пыхтела Юлька, карабкаясь следом за мной.
Но наконец мы добрались до старого маяка. Оглядевшись по сторонам, мы поняли, что прибыли первыми. Вокруг была тишина и покой. Лишь ветер трепал наши волосы.
— Что там в записке сказано, должны мы спрятаться или нет? — поинтересовалась Юлька у Мариши.
— На этот счет никаких указаний, — сказала Мариша. — Но мы пришли вовремя.
И она сунула нам под нос свои часы, минутная стрелка которых и в самом деле трепетала на положении без одной минуты пять.
— На всякий случай лучше спрятаться, — сказала я.
Беспокойство, овладевшее мной в отеле, сейчас проявилось с новой силой. Мне смертельно хотелось удрать подальше от этого места и поближе к людям, которые могли бы защитить меня от пока что неведомой опасности. Но так как мое бегство из-за позиции Мариши в этом вопросе полностью исключалось, то оставалась его хиленькая альтернатива — искать убежище ненадежней.
— Вон та пещерка будет в самый раз, — предложила я, нервно озираясь по сторонам.
— Какая пещерка? — заинтересовалась Юлька, которая, похоже, тоже чувствовала себя неуютно.
Я показала на несколько камней, которые и в самом деле сложились таким образом, что под ними образовалось нечто вроде пещерки. Мы туда и юркнули. То есть мы с Юлькой юркнули, а Мариша с трудом втиснулась.
— Какой узкий ход, — пробурчала она. — Просто не пошевелиться.
В нашей пещерке было светло и, я бы даже сказала, приятно. Из нескольких щелей и дыр между камнями лился солнечный свет. И потом, эти же самые окошки давали нам почти полное представление о том, что делается на покинутой нами площадке перед маяком. Некоторое время там ничего не происходило. Но наконец послышались шаги, и на площадку вышел мужчина.
— Красавчик, — заметила Юлька.
— Молчи уж, — прошипела я. — Ты же замужем.
— А что, тебе он не нравится? — удивилась Юлька. — Странно, что мы его раньше на острове не встречали.
Мне и самой это было странно. И к тому же хотя я была совершенно, на сто процентов уверена, что лицо мужчины мне не знакомо, но в его фигуре проскальзывало что-то знакомое.
Я присмотрелась повнимательней. Мысленно стянула с него шорты, напялила облегающее черное трико и… Стоп! Это же была фигура моего ночного посетителя, который едва не отправил на тот свет нас с Кати. Сделав такое открытие, я покрылась холодным потом, И начала издавать хриплые звуки.
— Ты чего? — удивилась Юлька. — Чего ты каркаешь?
— Это он! — просипела я.
— Кто он? — с интересом спросила Юлька.
Но ответить я ей не успела.
— Внимание, — прошептала Мариша. — Он, кажется, заметил наши следы.
— А разве ты их не замела? — удивилась Юлька. — Ты же влезала в наше укрытие последней.
— Нет, как-то не догадалась, — ответила Мариша.
— А Дашка, кажется, узнала этого человека, — похвасталась за меня Юлька.
— Ну?! — обрадовалась Мариша. — И кто он?
— Мой ночной убийца, — прошептала я едва слышно, но Мариша с Юлькой меня услышали.
И в нашей пещерке воцарилась гробовая тишина.
— Ой, мамочка! — пискнула наконец Юлька. — Он по нашим следам идет сюда. Мариша, давай убираться отсюда. Живей! Мы же тут как мыши в мышеловке.
— Девочки, вы только не пугайтесь, но я, кажется, застряла, — после непродолжительного молчания ответила Мариша.
— Не может быть! — воскликнула я шепотом. — Корова ты жирная! Пошевелись!
— Я и так стараюсь! — пропыхтела Мариша. — Но ничего не получается. Подтолкните меня.
Но подтолкнуть Маришу мы уже не успели. Потому что одно из отверстий, через которые к нам попадал солнечный свет, внезапно потемнело. Словно к нему с другой стороны прислонился кто-то большой. Зато в одно отверстие мы увидели синий глаз, а в другое — конец черного дула какого-то оружия. И глаз, и дуло посмотрели на нас троих по очереди.
— Кто это тут? — довольно весело осведомился мой ночной визитер на немецком.
Язык этот я со школьной скамьи ненавижу лютой ненавистью. Конечно, со школы прошло много времени. И из-за Мариши и другой моей подруги Анны мне часто приходится бывать в Австрии, где я поневоле научилась сносно болтать на немецком.
Но полюбить я его так и не полюбила. И надо отдать немецкому языку должное, он ничего не делает, чтобы как-то исправить существующее положение дел. Вот и теперь выяснилось, что мой пусть и не состоявшийся убийца опять же говорит на этом языке. То есть снова ничего хорошего о немецком я сказать не могла.
— Выходите! — велел нам этот тип.
А так как мы медлили выполнить его приказ, он пошевелил дулом пистолета, обрушив в нашу пещерку небольшую кучку песка, пыли и камешков.
— Мы не можем! — заголосили мы с Юлькой по-немецки. — Наша подруга застряла! Загородила собой вход и застряла.
Немец что-то пробормотал. Что, мы не поняли. Затем он обошел наше убежище, заглянул в него, увидел Маришу, вернее ту часть, которой она застряла, и восхищенно присвистнул.
— Ты не свисти! Ты делай что-нибудь, если хочешь, чтобы мы отсюда выбрались! — сердито посоветовала ему Мариша.
Немец послушно ухватился за Маришину ляжку. Но, должно быть, взялся слишком высоко или вообще причинил Марише какое-то неудобство, потому что раздался обиженный вопль, и немец на некоторое время затих.
— В чем дело? — спросила я.
— Я его лягнула! — пояснила Мариша.
— Зачем?
— А чего он руки распускает? — сердито ответила Мариша.
Как бы там ни было, воспитательная методика Мариши принесла свои плоды. Теперь немец вел себя с ней очень деликатно.
Выше пятки вообще старался Маришу не трогать. Наконец благодаря его стараниям мы выпихнули Маришу из узкого места.
И дальше она уже смогла ползти сама. Выбравшись на полянку, мы с интересом осмотрели нашего немца.
С одной стороны, тот факт, что у него в руках было оружие и что он был без маски, как-то тревожил. А с другой стороны, он нас спас. Если бы не он, то мы неизвестно сколько просидели бы в пещере, замурованные в ней Маришиной задницей.
Что ни говори, а маяк посещался редко. И поисковая партия могла добраться до нас только через пару дней. Если вообще кто-нибудь взял бы на себя труд озаботиться нашим исчезновением. А учитывая, как мы надоели Греку и Тате, можно было полагать, что никаких поисков и вообще бы не велось.
Поэтому мы внимательно осмотрели своего немца, пытаясь найти в нем какие-нибудь привлекательные черты, которые бы позволили нам считать его своим если не другом, то во всяком случае союзником.
Осмотр дал нам немного. Этот тип явно не тянул на президента преступной организации со сложной разветвленной структурой, как нам ее описывал Карл. В лучшем случае наш преступник мог бы стать лидером какой-нибудь уличной тусовки, специализирующейся на скупке и продаже краденых вещей.
Да, конечно, волосы у него были темные, густые и вились, а глаза синие. Но лоб был узковат, а остальные черты лица были какими-то грубоватыми. К тому же он упорно не опускал пушки и не сводил с нас настороженного взгляда.
— Идите туда! — кивнул он вниз, где скалы резко обрывались и далеко внизу шумел морской прибой.
Мы в ужасе переглянулись.
— Идите! — повторил немец и взмахнул рукой с пистолетом.
Этот жест как-то быстро убедил нас, что дядю нужно слушаться. Мы подошли к обрыву и с удивлением обнаружили на нем тропинку. Очень узкую, крутую и опасную, но все же спуститься вниз по ней было вполне возможно. Мы и спустились. Вернее, спустились мы до середины.
Я шла после своих подруг, а за мной шел только немец. Неожиданно нога моя попала на камень, который как-то подозрительно качнулся под ней. Я оглянулась назад, чтобы по доброте душевной предупредить немца, но все немецкие слова как-то очень кстати вылетели у меня из головы. Я ничего не сказала, а минуту спустя было уже поздно.
Немец наступил на тот злосчастный качающийся камень.
И так как немец был тяжелей меня раза в два с половиной, то камень выкатился у него из-под ног, а сам немец потерял равновесие, замахал руками и все равно свалился и начал скользить вниз по крутому склону. Оказывается, на мелких камешках и обломках скал можно скользить ничуть не хуже, чем на санках по льду.
— Спасите! — кричал немец. — Держите меня!
Когда немца проносило мимо меня, я честно попыталась спасти его, вцепилась в его руку. Но парень был слишком тяжел для меня. И в результате у меня в руках оказался лишь пистолет немца, а сам он с громкими криками продолжил спуск вниз.
— Ну, Дашка, ты просто гений! — услышала я голос Мариши. — Ловко ты его!
— Что я его? — растерянно спросила я. — Чему вы радуетесь?
— Так ты же его разоружила! — втолковала мне Юлька. — Молодец!
— Теперь у нас есть настоящее оружие! — ликовала Мариша. — Побежали вниз, пока этот тип не очухался после падения.
Побежали — это было сильно сказано. Мы скорее сползли.
Но в конце концов мы оказались возле немца еще до того, как он пришел в себя. А это самое важное. Думаю, что тот момент, когда немец пришел в себя, был одним из самых неприятных в его жизни. Представляете, вы открываете глаза, все тело у вас ломит, голова раскалывается от удара о камень, на затылке стремительно растет шишка, а вокруг вас стоят три грязные, перепачканные землей мегеры со спутанными волосами и в одежде с прорехами и злобно на вас скалятся, тыча при этом вам в нос ваш же собственный пистолет.
— О нет! — прошептал немец и сделал попытку отключиться.
Но этот номер у него не прошел. Пока он изображал полный труп, мы с Юлькой без труда связали ему руки моим ремнем.
А потом Мариша пощекотала его дулом пистолета под ребрами.
От такого обращения немец начал извиваться и глупо хихикать.
— Если ты еще раз сделаешь вид, что теряешь сознание, мы тебя пристрелим, — холодно заявила ему Мариша. — Тащить нам тебя с собой не под силу, а бросить живым инстинкт самосохранения не позволяет. Так что выбирай, либо ты рассказываешь нам, кто ты и откуда, либо получаешь пулю в лоб. И не вздумай нам врать!
Для убедительности Мариша еще раз пощекотала немца дулом оружия.
— Я ничего не знаю! — закричал бедный мужик.
— Как неоригинально! — расстроилась Мариша. — И ты хочешь, чтобы я поверила, будто такой хитрый и умный человек, как ты, и совсем бы уж ничего не знал. Ни за что не поверю.
И она выстрелила из пистолета. Пуля попала в камень в двух сантиметрах от левой ноги нашего немца, срикошетила от него и пробила немцу правое предплечье. Немец взвыл, а мы с Юлькой раскрыли рты от изумления.
— Вот уж не ожидала, что ты начнешь расстреливать пленника, — прошептала я Марише на ухо.
— Сама не понимаю, как это получилось, — тоже прошептала в ответ растерянная Мариша. — Я не хотела в него стрелять.
— Пытки пленных отменены Женевской конвенцией, — заметила вслух Юлька.
— Это если пленные ведут себя как полагается пленным, — свирепо ответила Мариша, глядя на немца, который с удивлением разглядывал свою пораненную руку.
Потом сунула пистолет мне, а сама присела рядом с ним и принялась осматривать рану.
— Жить будешь, — наконец сказала она.
— А как я буду теперь работать? — наконец поинтересовался немец у Мариши. — Ты повредила мне сухожилие.
— Какое сухожилие?! Не выдумывай! — возмутилась Мариша. — Совсем нас за дур держишь? Сухожилием тут и не пахнет. Пуля пробила тебе кожу и вышла наружу. Ничего страшного, просто царапина. Если будешь хорошим мальчиком, мы тебе ее перевяжем. А нет, так бросим тебя тут истекать кровью и гнить заживо. И дикие птицы прилетят и выклюют тебе глаза и начнут рвать на части твое еще теплое тело. И когда найдут твои останки…
— Я буду говорить! — поспешно согласился немец. — Спрашивайте!
— Вот и молодец!
Перевязав раненого за пять минут, Мариша снова взяла пистолет, отошла на несколько шагов и сказала:
— Ну, кто твой хозяин?
— Я не знаю, — последовал ответ.
— Что? — разозлилась Мариша. — Это просто некрасиво.
Мы же с тобой договорились!
— Но я правда не знаю, кто он, — ответил немец.
— Хорошо, а ты сам кто такой?
— Меня зовут Алекс, — представился нам незнакомец.
— Это ведь ты пробрался в наш номер и стрелял в меня и Кати? — спросила у него я. — Не отрицай, я узнала твою фигуру. Это был ты.
— Да, это был я, — кивнул Алекс. — Но стрелять — это моя работа. Я работаю наемным убийцей. Мне передают фотографию жертвы, список мест, в которых можно ее застать. Иногда, по желанию заказчика, указывается какое-то конкретное место и способ, как отправить жертву на тот свет. Я всегда иду навстречу пожеланию заказчика, если это, конечно, не претит здравому смыслу и моей безопасности.
— Ну что, нормальная работа, — одобрила Мариша. — И, похоже, ты к ней серьезно относишься.
От Маришиной похвалы любой мужик расцветает как майский цветок. Этот наемный убийца не стал исключением.
— Да, я профессионал, — с гордостью сообщил он нам.
Для меня всегда было загадкой, на чем же все-таки у мужчин основывается их самомнение. Вот этот, к примеру, сидит перед тремя девушками грязный, связанный, с раненой рукой и сотрясением мозга и при этом еще уверяет, что он профессионал, для которого невозможного мало. И при этом совершенно явно не берет в ушибленную голову, что скрутили его всего лишь три девицы, которых никто отродясь не готовил воевать с наемными убийцами.
— И кого тебе поручили убрать в этот раз? — поинтересовалась у него Мариша. — То есть я имею в виду, когда ты был на острове в первый раз, кого тебе нужно было убрать?
— Одну девицу, которая слишком много знала, — сказал Алекс. у Она отдыхает тут на острове. И я должен был ее убить.
Вообще-то я женщин принципиально не убиваю, но в этот раз я не мог отказать своему заказчику. Когда-то давно он спас мне жизнь. И теперь потребовал от меня ответной услуги.
— Убить девицу и ее друга? — спросила Мариша.
— Друга? — удивился Алекс. — Нет, речь шла только о девушке. Той самой, что осталась ночевать у вас в номере.
— А как ты узнал, что Кати будет ночевать не в своем номере, а у нас? — спросила я.
— Очень просто, я слышал, как вы провели ее к себе в номер, — ответил Алекс.
— Что я вам говорила! — воскликнула Юлька. — Он хотел убить Кати, а вовсе не Дашу.
— Но он и в меня стрелял, — настаивала я. — Меня до сих пор трясет при воспоминании о той ночи. В меня-то за что? Что я такого плохого сделала, чтобы в меня стрелять среди ночи?
— Ты кричала, — виновато пояснил Алекс. — Я не мог тебе позволить поднять шум и разбудить соседей. Поэтому и выстрелил.
— Ничего не скажешь, хорошее оправдание, — сказала я.
— А куда ты делся после того, как провалил задание? — спросила Юлька.
— Я вернулся в Вену и доложил своему заказчику, что задание выполнено, — ответил Алекс. — Откуда я мог знать, что моей жертвы не было в тот момент в кровати?
— Тоже мне профессионал, — прошептала Юлька мне на ухо. — Даже не проверил, мертва ли его жертва. Кретин!
— А я рада! — ответила я. — Если бы на его месте был кто-то другой, то я бы уже давно могла смотреть на вас с облаков.
— Размечталась, — фыркнула Юлька, явно не разделяя мысли о том, что я достойна рая.
— А днем ты прятался в гроте? — спросила у Алекса Мариша. — Мы нашли следы твоей стоянки.
— Да, — кивнул Алекс.
— Но нам не понятно, как ты приплыл на остров?
— В тот раз или сегодня? — спросил Алекс.
— Ив тот, и в этот.
— Тогда я приплыл на арендованном катере, который оставил в нескольких километрах от Кьянти. А потом с помощью акваланга незаметно проплыл на остров, — ответил Алекс. — Ив этот раз я поступил так же.
— Хорошо, а откуда ты узнал, что не выполнил задания? — спросила Мариша.
— Мне позвонил заказчик, — сказал Алекс. — Он был в претензии. И очень зол.
— И кто он? Ты знаешь?
— Конечно, нет! — возмутился Алекс.
— Но ты ведь сказал, что обязан ему жизнью!
— Не ему, а другому человеку, который и порекомендовал меня заказчику, — сказал Алекс.
Юлька наклонилась ко мне и прошептала:
— В жизни не встречала такого тупого убийцу.
Мариша тем временем терпеливо продолжала допрос.
— И кто этот человек, которому ты спас жизнь? — спрашивала она у Алекса.
— Этого я сказать не могу, — ответил Алекс. — Он спас мне жизнь, а я что, вместо благодарности подставлю его?
— Это он тебя подставил, поручив выполнять заведомо проигрышное задание, — сказала Мариша.
— Почему это проигрышное? — вроде бы как обиделся за своего неизвестного друга Алекс.
— Потому что за Кати полицией была установлена слежка, — соврала я. — И тебя не взяли буквально чудом.
— Не чудом, а потому что я быстро ушел, — поправил меня Алекс. — И вообще я очень ловкий. А риск — это неизбежный элемент моей профессии. Я знал, на что шел. И мой друг тут совершенно ни при чем. Он не мог знать, что полиция устроит мне ловушку.
— А вдруг все-таки знал, но тебе не сказал? — провокационно спросила у него Юлька.
Мы подкатывались к Алексу так и этак, но он упрямо не желал назвать нам имя своего друга. И твердил, что имени заказчика знать не знает. В последнем мы ему охотно верили. Кто же назовет такому кретину свое имя? Но это ни на сантиметр не приближало нас к разгадке той тайны, кто же все-таки убил старину Густава и зачем Алексу поручили убить Кати.
Наверное, мы бы все-таки добились от Алекса какой-то информации. Добились, если бы у нас было побольше времени.
Но неожиданно на нас сверху посыпались камешки. Мы подняли головы и увидели Ханса — второго коллегу Карла.
— Ханс! — обрадовались мы. — Как ты нас нашел?
— Услышал выстрел, — ответил парень. — Кто-то ранен?
— Мы поймали убийцу! — радостно сообщила Мариша. — Вернее, того типа, который стрелял в нашем номере и испортил постельное белье и кровати. Он, правда, отрицает, что это он убил Густава, но наверняка это сделал он. Больше ведь некому.
Ханс спустился к нам и оглядел раненого и связанного Алекса.
— Вот идиот, — пробормотал Ханс.
Потом он посмотрел на нас. И в его глазах светилось легкое недоумение, приправленное солидной долей презрения.
— Надеюсь, вы его разоружили? — наконец спросил он у нас.
— Само собой разумеется! — сказала Мариша.
— Дайте оружие мне, — велел Ханс. — А не то вы еще кого-нибудь из него пристрелите.
Мариша протянула пистолет Хансу.
— Больше ничего не было? — подозрительно спросил у нас Ханс.
— Ничего, — подтвердили мы с Юлькой.
Ханс отошел от нас на два шага, оружие он при этом почему-то не спрятал.
— Вставай, кретин, — сказал он, обращаясь к Алексу. — Если бы не твоя неуклюжесть, то можно было бы избежать многих смертей. Но теперь уже ничего не поделаешь.
Алекс с кряхтением поднялся, а Ханс повернулся к нам.
И опять же с оружием.
— Эй, не мог бы ты убрать пистолет? — спросила у него Юлька. — Знаешь, случается, эти штуки стреляют.
— Заткнись, — посоветовал ей Ханс и оружия опять же не убрал.
Мы замолчали, чувствуя, что нас ожидает новый сюрприз, причем далеко не самый приятный.
— Я хотел избежать лишней крови, — сказал Ханс. — Пригласил этого дурака, чтобы он связал и спрятал на катере трех глупых телок, которые путаются под ногами.
— Ты говорил, что она будет одна! — обиженно ответил Алекс.
— Но этому кретину даже такого пустяка поручить нельзя, — продолжал негодовать Ханс. — Ты все провалил. И теперь еще тебя самого спасать приходится. Господи, где была моя голова, когда я поручал тебе это дело?
— Ханс, ты чего? — обратилась к парню Юлька. — Не перегрелся часом?
— Ничего я не перегрелся! — рявкнул на нее Ханс. — Вы должны были стать обменным товаром. Вернее, хватило бы и одной Мариши, чтобы Карл запел как соловей и согласился на любые условия. Мне нужна Кати. Вернее, не она сама, а лишь та информация, которая спрятана в голове этой маленькой сучки.
А вы, трое, мне и даром не нужны. Убивать вас у меня не было ни желания, ни смысла.
Услышав это, мы приободрились, не заметив в растрепанных чувствах, что Ханс употребил в разговоре прошедшее время.
— Но теперь мне придется вас прикончить, — сказал Ханс, и мы снова загрустили.
Но Хансу, видимо, было мало просто убить нас. Он еще желал, чтобы мы поняли и желательно одобрили его намерение прикончить нас — Я не могу рисковать, — принялся объяснять он нам. — Поймите меня правильно и не держите на меня зла. Я с великим трудом проник на работу в полицию. И не просто в полицию, а в отдел по обезвреживанию и предотвращению заговоров против существующего правительства. Только сейчас я получил доступ к источнику информации противника Это было очень кстати.
Моя собственная организация, которую я выстраивал долгие годы, стала наконец-то наносить серьезные удары по аппарату власти. И, разумеется, ею заинтересовались. Даже создали специальный отдел И мне необходимо было знать, где и как будет нанесен очередной удар по моей организации. Для этого я и пошел на риск и проник на работу в отдел твоего мужа, Мариша.
— Радуйся! — обратилась к ней Юлька. — По крайней мере теперь ты знаешь, чем занимается твой муж.
— Тебя это интересовало? — спросил Ханс у Мариши. — Рад, что удовлетворил твое любопытство. Надеюсь, что теперь тебе умирать будет не так обидно.
И он направил пистолет в сторону Мариши и выстрелил. Его ошибка заключалась в том, что он не позаботился связать нас по рукам и ногам. А мы, не дожидаясь первого выстрела, завизжали и кинулись врассыпную. Ханс сделал еще пару выстрелов, а потом выстрелы вдруг зазвучали со всех сторон. То есть нам с подругами так показалось. Инстинкт самосохранения сработал, мы упали на землю и постарались стать совсем плоскими.
К счастью, стрелять скоро закончили. Выждав минуты полторы, мы рискнули немного оторвать носы от земли. Но из-за камней нам ничего не было видно. Еще через пять минут мы высунули головы из-за камней и увидели чьи-то ноги. Ноги были мужские, довольно сильно перепачканные землей и пылью, и меня здорово удивило, что Мариша при виде этих ног начала рыдать.
— Я же предупреждал вас, чтобы вы сидели в отеле и никуда носа не высовывали! — раздался у нас над головами громоподобный глас, показавшийся нам божественно прекрасным.
Мы подняли головы повыше и увидели разжеванного Карла, который прямо-таки трясся от ярости.
— Карл! — обрадовались мы с Юлькой. — Карл — это ты!
Ты нас спас! Ура! Ты наш герой! Мы живы! Мариша, твой муж нас спас!
Но, несмотря на наши восторги, виду Карла был такой, будто он сильно досадует на самого себя за совершенный им благородный поступок.
— Почему вы не остались в отеле? — набросился он на нас. — Что у вас за манера всегда и всюду оказываться в эпицентре землетрясений?
— — Какое еще землетрясение?! — переполошились мы, от пережитого уже плохо соображая и ожидая от этого проклятого острова любой пакости.
— Я говорю образно, — крикнул Карл. — Откуда вы тут взялись, я вас спрашиваю.
— Мы пришли из-за твоей записки, — поднявшись с земли, ответила Мариша. — Вернее, не твоей, а Ханса. Но он в ней писал, что ты ждешь нас тут. Возле маяка. Что мы нужны тебе.
— Большей чуши мне в жизни не приходилось слышать! — сердито заявил Карл. — Уж ты, Мариша, могла бы сообразить.
Зачем вы могли мне понадобиться? От вас же один вред.
После этого он отошел от нас в сторону.
— Если забыть о том, что он спас нам жизни, то… — сказала Юлька и замолчала.
— Да, теперь вы видите, что мне приходится выносить от этого тирана, — сказала Мариша. — Нет, определенно я вернусь в Питер вместе с вами.
— Сначала пусть твой муженек расскажет нам, чего ради мы рисковали своими жизнями. И чего ради лишились спокойного отдыха, — твердо сказала я.
И мои подруги кивнули, полностью соглашаясь со мной.
