Глава 9
Выяснить адрес тети Мани не составило никакого труда. Гаврош сам при Марише позвонил своей тетке и рассказал ей о том, что случилось с Филом. Против ожидания тетя Маня не ударилась в истерику, хотя новость о смерти Фила явно потрясла ее.
– Говори по существу, – сухо приказала она племяннику. – Не растекайся мыслью по древу! Что случилось? Сердце?
– Врачи говорят, да.
– Ясно, – отрезала тетя Маня. – Не хочу обсуждать смерть Фила по телефону. Можешь ко мне приехать?
– Прямо сейчас?
– До утра я хочу узнать все подробности. К тому же, я так понимаю, Фила предстоит хоронить. Ты уже занялся приготовлениями?
– Я? – растерялся Гаврош. – Я – нет.
– Почему? Ты уже не маленький мальчик и знаешь, что к чему.
Видимо, этим тетка хотела сказать, что сирота должен разбираться в процедуре похорон. На взгляд Мариши, это было жестоко. Но тетя Маня вообще была дамой не склонной к сантиментам.
– Понимаете, – забубнил Гаврош, – следователь только сегодня сказал, что можно забирать тело. И…
– Следователь? А при чем тут следователь? Отца убили?
– Ну, одно время они подозревали разное и…
– Все ясно! – снова отрезала тетя Маня. – Приезжай ко мне прямо сегодня.
– А не поздно?
– Нет, не поздно. Спать я все равно теперь долго не лягу. Такая новость, где уж тут спать!
В трубке раздались короткие гудки, а Гаврош растерянно взглянул на Маришу.
– Поедем вместе, – успокоила его она. – Надеюсь, твоя тетя не будет против?
– Надеюсь.
Но по выражению лица Гавроша можно было без труда прочесть, что свою властную тетку он побаивается. И лишний раз сердить ему эту грозную мадам совсем не хочется.
– Кто это? – первым делом поинтересовалась тетя Маня, когда открыла дверь и увидела Маришу.
– Тетя… Это моя знакомая.
– И что она тут делает? Наш разговор не для посторонних!
– Тетя, она как раз не посторонняя.
– Что? Неужели – это твоя невеста? Старовата она для тебя!
И прежде чем Мариша успела возмутиться, актриса повернулась к ней и заявила:
– Дорогая, поймите меня правильно. Лично против вас я ничего не имею. Мой племянник уже совершеннолетний. И хотя по уму он все еще малое дитя, мне будет даже спокойней, если рядом с ним будет женщина вроде вас – взрослая и опытная. От молоденьких девчонок одно только беспокойство. У них в голове вместо мозгов – ветер. А вот мы с вами – это совсем другое дело.
У Мариши от этой тирады прямо в глазах помутнело. От ярости, разумеется. Актриса выглядела на полный полтинник. И она явно не старалась скрыть свои годы. Но Мариша-то моложе ее! Гораздо моложе! И как их можно сравнивать?
– Тетя, вы неправильно все поняли, – попытался вмешаться Гаврош, но быстро замолчал под гипнотизирующим взглядом тетки.
Тетя Маня действовала на бедного парня, как удав Каа из книжки про Маугли действовал на впечатлительных бандерлогов. Но в отличие от Гавроша сама Мариша не чувствовала в себе ни капли страха перед этой особой.
Да плевать она хотела на эту тетку, пусть даже тетя Маня и была очень крупной женщиной.
У пожилой актрисы были широкие, почти мужские плечи. Полное отсутствие талии или бедер. Тетя Маня словно была целиком вырублена из колоды, а скульптор поленился потратить время на работу и сделал ее грубо и топорно.
Таким же было и лицо тети Мани. Резкие черты. Большой нос. Большой рот и грубый мужской подбородок. Единственным, что украшало великаншу, была густая копна волос. Теперь уже трудно было угадать их первоначальный цвет, актриса красила их у хорошего мастера. Так что сейчас волосы у нее были каштановыми.
Оправившись от первоначального шока, вызванного такой неласковой встречей, Мариша уже внутренне собралась и теперь была готова дать отпор высокомерной тетке.
– Я пришла к вам с Гаврошем по долгу службы, а не по собственному желанию. Просто потому, что я расследую обстоятельства смерти вашего брата.
Вот теперь тетю Маню проняло:
– Фила все-таки убили? – ахнула она, хватаясь за грудь. – Ах, паршивец, почему же ты сразу мне об этом не сказал! К чему кормил меня сказками про больное сердце отца? У Фила было совершенно здоровое сердце! Я это точно знаю. У всех в нашей семье очень крепкое здоровье! Поэтому мы и Силовы!
– Ваш брат еще до своей смерти оказался замешанным в преступлении.
– Кто? Фил? Ни за что в это не поверю! Брат был очень порядочным человеком!
Смешно прямо! Нашла порядочного человека! Гея и развратника! Конечно, Мариша не была близко знакома с Филом, но точно могла сказать, что порядочностью там и не пахло.
Но вслух она лишь ехидно заметила:
– Ну да, покойник был очень порядочным. Вот только предпочитал не женщин и спал исключительно с молоденькими мальчиками, которые ему в сыновья годились!
– Это его личное дело!
– И ладно бы он с ними просто спал, в конце концов, это действительно его личное дело, с кем ему спать. Но он еще и менял их, словно носки. И совсем не возражал против групповых занятий сексом! И наверное, практиковал и еще более извращенные развлечения. Не удивлюсь, если он стал употреблять и наркотики для стимуляции всех этих оргий.
От этих слов тетя Маня побагровела. Похоже, она была из тех людей, для которых секс существует исключительно под пологом супружеской спальни, благопристойно укрытый от посторонних глаз длинными ночными рубашками, и говорить на эту тему не только неприлично, но просто кощунственно.
– Это ты ей рассказал про отца? – кинула она на племянника гневный взгляд.
– Нет! Она и сама уже все знала!
– Откуда?
– А что тут знать? – рассердилась в свою очередь и Мариша. – Достаточно было пообщаться пять минут с юными дружками, а верней, подружками вашего брата, как все стало очевидным.
Тетя Маня прикрыла лицо руками.
– Какой позор! – прошептала она. – Теперь все узнают об этом. На похоронах только и будут шептаться, что Фил сам довел себя до смерти. Я не вынесу этого позора! Гаврюша, ты должен сделать так, чтобы никто из этих мерзких мальчишек даже близко не подошел к гробу твоего отца!
– Но тетя…
– Только ты, я и другие родственники! И еще несколько наших старых друзей! Я сама решу, кого именно следует пригласить. Гаврила, пойми, все должно выглядеть прилично. Я ни в коем случае не хочу унизить твоего отца, но в память о нем мы с тобой должны постараться и сделать так, чтобы на церемонии не было никого из его юных любовников.
– Но тетя… Папа любил их и…
– Гаврила! Твой отец мертв! А мы с тобой должны позаботиться о его репутации. Совсем ни к чему, если газеты напишут, что за гробом известного актера шла длинная цепочка из его молодых любовников!
А у этой тети Мани богатое воображение! Известный актер! Очередь из любовников! Вот только жаль, что она неисправимо застряла где-то в прошлом веке и не понимает, что напиши газетчики в самом деле нечто такое про Фила, его репутации это только пошло бы на пользу. Вместо того чтобы осуждать, ему принялись бы завидовать.
Но тетя Маня уже все для себя решила и твердила свое:
– Из друзей можем позвать нескольких старых коллег Фила. Они все солидные люди, их можно допустить к церемонии похорон. И пожалуй, еще Воронцовых. Да, отца и сына! Они хотя и не актеры, но выгодно разбавят общую массу. Их надо позвать! Хотя мы с ними в последнее время и не часто общались, но думаю, что они не откажутся и придут.
Услышав знакомую фамилию, Мариша даже вздрогнула. Воронцовы! Отец и сын! Неужели тетя Маня говорит о тех самых людях, чьи смерти и расследует сейчас сыщица?
– Если вы говорите про Ивана Алексеевича и его сына Николая, – произнесла Мариша, – то они не придут.
– Откуда вы это можете знать? Вы что? С ними знакомы?
– Знакома, – вздохнула Мариша.
– И почему же они не придут?
– А не придут они, потому что мертвы.
– Что?
– Оба убиты, – кивнула Мариша. – Старшего Воронцова убили в его собственной квартире. Убили и ограбили. А на Николая напали в этот же день поздно вечером. Вероятно, следователь возвращался со смены. Грабитель подстерег его под темной аркой, ударил несколько раз по голове, ограбил и сбежал.
И воспользовавшись тем, что тетя Маня не в силах вымолвить ни слова, еще и добавила:
– И именно обстоятельства их смерти и привели меня к вам. Разрешите задать вам несколько вопросов? Ваш брат хорошо знал Воронцовых? Был вхож в дом старого коллекционера?
Но тетя Маня ее не услышала.
– Нет, невозможно в такое поверить, – потрясла она головой, словно стараясь изгнать оттуда ужасную информацию. – Воронцовы – мертвы? Оба?
– Да.
– Вы не шутите?
– Какие уж тут шутки, – мрачно произнесла Мариша. – Но самое неприятное заключается для вас в том, что ваш брат был у Воронцова-старшего в день убийства.
– Фил?
– Да, да! Ваш брат – Фил.
Но тут тетя Маня неожиданно улыбнулась:
– Уверяю вас, вы ошибаетесь.
– Почему же?
– Фил был дружен с Сашей. И он также немного общался с Николаем. Но с Иваном Алексеевичем он дружбы никогда не водил.
– И тем не менее старый коллекционер знал его достаточно хорошо, чтобы впустить в свой дом.
– Чушь какая-то! Что Филу могло понадобиться у Ивана Алексеевича дома? Да еще спустя столько лет!
Эта фраза царапнула слух Мариши. Спустя столько лет? Сколько лет? И считая от какой даты? Что же за история случилась много лет назад, что пожилая актриса до сих пор хранит ее у себя в памяти? Видимо, нечто важное. Иначе почему сейчас она сразу же вспомнила о той истории?
Мариша пристально посмотрела на актрису. Та была бледна и жадно хватала воздух раскрытым ртом. Она явно никак не могла прийти в себя. А Марише было позарез нужно, чтобы дама с ней поговорила.
– Вы сядьте, – участливо произнесла Мариша. – Успокойтесь.
Актриса послушно опустилась на стул, который пододвинул ей Гаврош. Но первая же фраза, которую она смогла произнести, разбила все надежды Мариши на конструктивный диалог.
– Уйдите, – произнесла актриса. – Оставьте нас вдвоем с племянником. Неужели вы не видите, что я не в состоянии отвечать на ваши идиотские вопросы?!
В голосе ее слышалось страдание и гнев. Пожалуй, действительно, сегодня было не самое подходящее время для разговора. Вот только почему-то Марише казалось, что актриса просто изображает горе. И совсем она не сходит с ума из-за смерти брата. Ведь еще совсем недавно она твердо держалась на ногах и отда-вала распоряжения насчет того, как следует хоронить Фила.
А теперь посмотрите на нее! Да она просто напугана до полусмерти. И напугали ее именно вопросы Мариши, а не что-то другое. Значит, было нечто такое, что пожилая актриса хотела скрыть от посторонних. И в первую очередь ей не хотелось, чтобы про это нечто пронюхало следствие по делу смерти ее брата и двух его старых знакомых.
– Уйдите! – с надрывом произнесла актриса. – Завтра я отвечу на все ваши вопросы! А сейчас оставьте нас! Имейте милосердие!
Мариша хотела возразить, но быстро поняла, что это бесполезно. Ничего ей эта упрямая корова не расскажет! Она совсем не так проста, как хочет выглядеть. И она явно знает какую-то тайну из прошлого Фила. Но вряд ли поделится ею хоть с кем-то. И уж с Маришей и вовсе в последнюю очередь!
– Уйдите, – прошептал Гаврош на ухо Марише. – Видите, тетя совсем не в себе. Прямо первый раз с ней такое.
– Ладно. Уйду. Но ты уж постарайся расспросить ее.
Гаврош закивал. Но у Мариши было очень мало надежды на то, что он сумеет выполнить ее просьбу. Сразу видно, тетка имеет над племянником власть. Ничего она ему не скажет, если только сама не захочет. А она не захочет – это факт!
Выйдя из дверей квартиры актрисы, Мариша замерла на лестнице. Куда ей сейчас идти? Домой? Конечно, с одной стороны, оно бы и неплохо – полежать, отдохнуть, прийти немного в себя. В положении Мариши надо много отдыхать, а она разве отдыхает? Но с другой стороны, что-то подсказывало Марише, что ей надо остаться. Ждать долго не придется.
И точно. Стоило Марише спуститься чуть вниз, чтобы не маячить на лестничной площадке перед дверью актрисы, как наверху раздался шум открываемой двери, и голос актрисы произнес:
– Гаврюша, мальчик мой, такие ужасные новости! У меня просто нет слов! Я в шоке! Но все будет в порядке. Мы упокоим твоего дорогого папочку, как и следует. Пусть даже Воронцовых и не будет на его похоронах, но зато придут другие люди. Ты, главное, позаботься о том, чтобы не пришли все эти выродки, которые в последнее время окружали твоего отца.
Видимо, тетя Маня все еще не оставляла надежд похоронить брата, предав забвению тот образ жизни, который он вел. Что же, флаг, как говорится, ей в руки. Мариша не стала задерживать Гавроша, который сел в лифт и, не заметив Мариши, уехал вниз.
Сама Мариша осталась на своем боевом посту и лишь поднялась на несколько ступенек.
Что там сейчас делает у себя дома тетя Маня? Чем занимается? Она так требовала, чтобы Мариша оставила ее наедине с племянником, но добившись своего, постаралась избавиться и от Гавроша тоже. И о чем это говорит? Одно из двух, либо актриса хочет побыть одна и собраться с мыслями, либо ей необходимо с кем-то посоветоваться, как ей вести себя дальше. И она не хочет, чтобы Мариша или Гаврош узнали этого советчика.
– Если не узнаю, что она делает сейчас, просто сойду с ума от любопытства.
Поколебавшись, Мариша все же поднялась обратно и приникла к дверям. В квартире раздавался какой-то шорох, падали вещи и раздавался топот ног. Тетя Маня явно не пребывала в прострации. Напротив, она деловито носилась по квартире. И явно куда-то собиралась. Куда? На дворе было уже начало двенадцатого ночи. В такое время на прогулку ради самой прогулки не отправляются.
– Да, я уже готова! – внезапно раздался голос тети Мани.
Мариша вздрогнула, дернулась и ударилась головой о дверную ручку. Удар был так силен, что Мариша едва сдержала болезненный возглас. Хоть бы тетя Маня не услышала, что у дверей снаружи кто-то возится! Но актрисе было не до этого. Она продолжала свой телефонный разговор.
– Да, я уже выхожу! Да, как и договаривались! У меня есть для тебя потрясающие новости! Возможно, мы сумеем получить то, что давно хотели. Через десять минут буду у тебя. Говорю же, что я уже выхожу!
Дернувшись, Мариша помчалась вниз. Еще не хватало, чтобы тетя Маня засекла ее подслушивающей у дверей. Такая особа не станет молчать, устроит настоящий скандал. А скандал Марише в ее положении совсем не нужен.
Запрыгнув в свою машину, Мариша поднесла руку к голове. Там уже наливалась внушительная шишка. Но что шишка! Подумаешь! Голова в Маришином положении вещь отнюдь не самая важная. И вообще, Мариша готова была посадить себе еще десять таких же шишек или даже еще больше. Главное, чтобы потери окупились в итоге!
– Надо приложить что-то холодное, – внезапно произнес голос у Мариши за спиной.
Вздрогнув, она обернулась и увидела на заднем сиденье Гавроша.
– Ой! Как ты меня напугал! Ты тут откуда?
– Вышел на улицу, увидел вашу машину и сразу понял, что вы никуда не уехали.
– А в машину-то ты как попал?
– Она была открыта.
– Что ты выдумываешь? Я открывала сейчас машину, все было в порядке. Сигнализация действовала исправно.
– Машина была открыта, – повторил Гаврош. – Я сел в нее, а потом дверцы за мной снова заблокировались.
– Безобразие! Снова сигнализация барахлит! – вознегодовала Мариша, и тут же поинтересовалась: – А что ты тут делаешь?
– То же, что и вы, – буркнул Гаврош. – Хочу проследить за тетей.
– Ты… Так ты…
От изумления Мариша не нашлась сразу, что сказать. А она-то думала, что Гаврош полностью зомбирован своей теткой. А он, выходит, только делал вид, что во всем ее слушается. А сам ведет за спиной тети Мани свою игру.
Права была актриса, когда говорила, что лицедейство у всех Силовых в крови. Вот и Гаврош, не сказать, что похож на актера, а какая способность к лицемерию! Такое умение цеплять разные маски может быть лишь у очень талантливого актера.
И еще Мариша подумала, что парень тоже далеко не так прост, как показался вначале. И надо с ним и самой держать ухо востро. Но тут на улице появилась тетя Маня, и все мысли сыщицы сосредоточились на этой женщине.
Тетя Маня не стала ловить такси или садиться в любую другую машину. Она энергичным движением раскрыла большой зонт, закрывшись им от порывистого ветра со снегом. А затем широким мужским шагом двинулась прочь со двора.
– Поедем за ней! – дернулся Гаврош.
– Погоди. Еще рано. Если тронемся сейчас, она нас заметит.
Выждав ровно полминуты после того, как тетя Маня скрылась из виду, завернув за угол дома, Мариша медленно вывела «фордик» на улицу. Тут она увидела темную фигуру с огромным зонтом и поехала за ней.
– Похоже, мы одни тут, – заметил Гаврош, покрутив головой по сторонам.
– Погода – собаку из дома не выгонишь. Конечно, все сидят по теплым уголкам.
– Тетка Маня может нас увидеть.
– И что ты предлагаешь?
– Оставим машину. Пойдем за ней пешком.
В этом предложении звучал здравый смысл. И Мариша даже пожалела, что сама об этом не подумала. Но на зависть времени не было. Гаврош был, безусловно, прав. И, оставив машину, двое сыщиков двинулись за тетей Маней уже на своих двоих.
Мариша только успела пожалеть, что, уходя из дома, не надела на ноги теплые ботинки. Сейчас ей очень хотелось, чтобы между мокрым заснеженным асфальтом и ее ногами было кое-что посущественней тонкой подметки и стелечки на «рыбьем» меху.
– Как думаешь, куда твоя тетка направляется?
– Не знаю.
– Судя по тому, что она идет пешком, далеко она не собирается. В этом районе живет кто-то из ее близких?
– Понятия не имею.
Мариша покосилась на Гавроша. Верить ему или нет? Возможно, парень действительно не знает. Вряд ли тетя Маня допускала своего племянника в свою личную жизнь. Если у нее есть любовник, она могла его старательно скрывать. Но возможно также и то, что Гаврош просто не говорит своей компаньонке всей правды.
Тетя Маня шла недолго. Вскоре она закрыла зонт, встряхнула его и позвонила в подъезд одного из длинных блочных домов, стоящих по соседству.
– Кто тут живет? – прошептала Мариша.
– Понятия не имею.
– Ты это уже говорил.
– Но я действительно не знаю!
– Твоя тетя не очень-то допускала тебя в свою жизнь, верно?
– Она приходила к маме и бабушке. Всегда приносила деньги и дорогие подарки. Но я всего пару раз был у нее дома. Тетя всегда находила оправдание, чтобы самой прийти к нам, а не приглашать к себе. То у нее на завтра намечен вылет на гастроли. То она только что вернулась из гастрольной поездки. То у нее концерт, то спектакль, то еще что-то. Она бывала у нас, а не мы у нее.
– Значит, с ее собственными друзьями ты не был знаком?
– Нет, – помотал головой Гаврош. – Я даже не знал, что тетя и отец, оказывается, знали этих ваших Воронцовых.
Парнишка выглядел вполне искренним. Но все же Мариша не торопилась поверить. Она еще не решила, как ей к нему относиться. Между тем снегопад припустил с новой силой. И Мариша в ее тонкой коротенькой дубленочке начала подмерзать. Особенно было холодно ногам, которые были прикрыты лишь джинсовой тканью.
Сапоги у Мариши тоже были тонкими. Да, на меху, но подошва больше подходила для прогулок по площадям Италии, а никак не для шатаний по заснеженным окраинам юго-запада Питера. Сапоги уже давно отсырели, и теперь с каждой минутой Марише становилось все холодней и холодней.
– Если мы тут еще немножко постоим на улице, я точно заболею, – сказала Мариша и в подтверждение своих слов чихнула.
– А что же делать? Хотите, вернитесь в машину!
– А ты?
– Я покараулю тетю один! Я совсем не замерз!
Мариша покосилась на теплые ботинки Гавроша. Они были из какой-то очень крепкой кожи и на толстой каучуковой подошве.
– Это мои рабочие ботинки, – похвастался парень. – У них в носы вставлена специальная железная арматура. Можно даже автомобилем переехать, ноге ничего не будет.
Да, может быть, днем эти ботинки и выглядели несколько неуклюжими. Но теперь, подпрыгивая с ноги на ногу, Мариша поглядывала на них с завистью. Да и брюки у Гавроша тоже были подходящими для северной погоды. Толстая ткань, а изнутри еще и байковая подкладка. Про его куртку Марише даже не хотелось и думать. Она была с капюшоном, заслоняющим владельца от ветра, и такой толстой, что плакать хотелось.
– Если вы замерзли, то идите.
– Нет, – помотала головой Мариша. – Давай лучше войдем внутрь. В подъезде должно быть теплей.
– А как мы туда попадем? Там замок на двери.
– Ну, нам кто-нибудь откроет. Скажем, что мы поч-тальоны!
– Среди ночи? Какие могут быть почтальоны в полночь?
Но к этому времени Мариша так замерзла, что ей было уже плевать, что скажут разбуженные таким «почтальоном» в ночи люди. Она просто нажимала на кнопки домофона и кричала:
– Срочное заказное письмо в сорок седьмую квартиру! Откройте, пожалуйста!
Дважды ей посоветовали обратиться в саму сорок седьмую квартиру и, не слушая, отключали домофон. Но в третьей по счету квартире проживали явно интеллигентные люди, которые выслушали объяснения Мариши о том, что в сорок седьмой никто не открывает, а ей позарез надо оставить почтовое извещение о доставке, сжалились и впустили незадачливую почтальоншу в дом.
– Вот так вот! – прилепляясь всем телом к батарее, воскликнула Мариша. – Чуточку наглости еще никому не вредило. Будь мы скромными, мерзли бы на улице. А так оп-ля, и все у нас в полном порядке!
– Вы очень смелая.
Комплимент Марише понравился. Но долго покайфовать ей не удалось. Сверху раздались шаги и два голоса – мужской и женский. Женский принадлежал тете Мане. А мужской сказал:
– Маниола, как ты могла быть такой неосторожной! Что еще за доставка пиццы! Ты на часы смотрела? Не говоря уж о том, что ты так же похожа на доставщика пиццы, как я на балерину.
Голос, как уже говорилось, был мужским, и принадлежал он уже немолодому мужчине. А вот второй голос определенно был тети Мани.
– А что же мне было делать, Хамис? – воскликнула она. – У меня потрясающие новости! Я не могла ждать до утра!
– Но ты могла разбудить мою жену!
– Хватит упреков! И вообще, в чем проблема? Ведь твоя драгоценная женушка даже ухом не повела!
– У нее очень плохой сон. Она принимает на ночь крепкое снотворное.
– Ну да! А потом дрыхнет преспокойно до самого утра! Хамис, про твою жену и ее слабое здоровье я слышу уже лет двадцать! В конце концов, давай поговорим уже и о моих делах!
– Я тебя слушаю.
– И что? Мы будем говорить тут? На лестнице?
– А где?
– Ну, я думала… Может быть, пойдем ко мне?
– Исключено! – решительно воскликнул мужчина, которого тетя Маня называла Хамисом. – Жена в любой момент может проснуться.
– И что?
– Она хватится меня. Будет искать. Волноваться.
– Какой же ты трус, Хамис! Раньше ты таким не был.
– Я не трус. Но я… но я боюсь.
– Боишься своей жены?
– У нее с годами очень испортился нрав. Ты же помнишь, какой она была, да, Маниола?
– Еще бы мне не помнить! Мы с Летти учились в одном классе. Только ты ошибаешься, Леттиция и тогда была изрядной эгоисткой. И с годами она вряд ли изменилась в лучшую сторону. Ее никогда не интересовали другие люди, если только они не могли быть ей полезны.
– Не упрекай ее. Летти такая, какая есть. И потом, ты ее подруга! Ты должна быть к ней снисходительна!
– Хватит, Хамис! Летти мне не подруга. Мы стоим в твоем подъезде, ночь, я прибежала к тебе через два квартала, а ты даже не собираешься спросить у меня, что случилось!
– И что случилось?
– Воронцовы убиты! Помнишь их?
– Как? Что?
Судя по возгласу, Хамис сразу же понял, о ком идет речь. На память он еще не жаловался.
– Убиты? – забормотал он. – Как убиты? По-настоящему?
– Еще как! Ко мне приходила следователь. Женщина. Молодая и, по-моему, неглупая.
– К тебе? Почему она приходила к тебе?
– Фил – дурак ненормальный, зачем-то поперся к старику прямо домой. Его там увидели, узнали, сообщили. Да еще случилось это в тот же день, когда старого черта кто-то прикончил!
– Это сделал твой брат?
– Вроде бы нет. Следователь ничего такого не сказала.
– Но почему она пришла именно к тебе?
– А к кому еще? Нет, сначала она пришла к Гаврошу, а потом он привел ее ко мне.
– Но почему к тебе? Если к Воронцову ходил Фил, то пусть бы он и отвечал.
– Хамис! – воскликнула актриса. – Господи, Хамис, в голове все перепуталось. Я же забыла сказать тебе самое главное. Фил умер!
– Как? – ахнул мужчина. – Тоже убит?
– Нет. Вроде бы сердце прихватило. Во всяком случае, мне так сказали.
Некоторое время на лестнице не было слышно ни звука, кроме тяжелого мужского дыхания. Похоже, Хамис переваривал новость, которую ему сообщила тетя Гавроша. И смерть Фила потрясла его куда сильней, чем известие об убийстве Воронцовых.
В свою очередь ее племянник и Мариша затихли внизу у батареи, стараясь ни единым звуком не выдать своего присутствия. Разговор тех двоих наверху был необычайно занимателен, и Гаврош с Маришей, не сговариваясь, сидели тише мыши.
– А я не удивлен, – наконец произнес Хамис, хотя голос его все еще предательски дрожал. – Я так и знал, что Фил этим и кончит. Все эти его мальчики… Они требовали от него слишком много сил. Твой брат, Маниола, был уже не так молод, как воображал о себе.
– Да знаю я все это! – с досадой отозвалась актриса. – Сама ему сто раз об этом говорила. Только разве он меня слушал? Ты лучше скажи, что нам делать?
– А что делать? О чем ты?
– Вещь! – со значением произнесла актриса. – Та самая вещь! Ты что, забыл? Мы продали ее старому мерзавцу! Да нет, подарили!
– Отдали за гроши!
– Вот именно!
– Ну и что теперь?
– Он нас ограбил! Разве нет?
– Но это было так давно. И потом… Он ведь что-то заплатил, верно?
– И ты смирился?
– Но я не понимаю, что мы с тобой можем сделать. Та вещь наверняка перейдет вместе с другим имуществом в руки наследников.
– О чем ты говоришь? Какие наследники? У старого козла было два сына! И все! Саша умер еще много лет назад. Николай убит. Кто наследует за стариком?
– Наверное, внук. Как его… Ваня. Он ведь сын Саши?
– Вот именно! Но мальчишка наркоман! А его мамаша – дура! Как думаешь, что произойдет с коллекцией старого козла? Да они распродадут ее. Это наш шанс! Мы должны вернуть вещь себе!
– Но зачем? Столько лет прошло.
– Все равно! Старый урод обманул нас! Заплатил копейки за то, что было бесценно.
– А ты вспомни, как эта вещь к нам попала! Как она попала к тебе!
Голос Хамиса неожиданно окреп и зазвучал властно.
– И будь благодарна старику за то, что он нам вообще хоть что-то заплатил, а не сдал нас в милицию!
– Он тоже поимел с этого выгоду!
– Нам были нужны деньги, тебе они были нужны. И старик нам эти деньги дал. Нам их хватило?
– Ну… В принципе да! Хватило.
– Вот и забудь. Мы получили, что нам было нужно. А старик получил то… Ну, что он получил, это его дела.
– Да нет же, Хамис! Как ты можешь быть таким мямлей! Нас обманули! И сейчас у нас есть шанс вернуть вещь себе! Мы можем разбогатеть!
Некоторое время на лестничной клетке было тихо. А затем Хамис произнес:
– Я в этом больше не участвую, Маниола. Я уже не так молод, как тогда. Да и тогда мне вся эта затея совершенно не нравилась.
– Но ты же согласился участвовать в ней.
– Ты меня уговорила! Ты и твой брат! Это вам были нужны деньги. А я, любя тебя, согласился помочь вам. Никогда не прощу тебе того, что по твоей милости я стал вором!
– Мы вернули себе то, что нам принадлежало. Мы спасли жизнь человека! Разве ты это забыл?
– Нет, я помню. Я все помню. Но также я помню и те бессонные ночи, которые я провел в страхе, что ко мне вот-вот придут.
– Я тоже боялась. И ничего! Как видишь, жива!
– Ты всегда была в отъезде, Маниола, – тихо и как-то очень печально произнес Хамис. – Не думаю, что у тебя особо было время бояться. А я был один… тут… Поверь, мне было очень страшно. И во второй раз я через это не пройду.
– Никто и не говорит, что мы…
– Я же тебя знаю, Маниола, – перебил ее Хамис. – Ты когда-то была моей женой. Я обожал тебя. Да я знаю тебя до кончиков пальцев. И это выражение лица, с которым ты ко мне сегодня прибежала среди ночи, мне тоже хорошо известно. Ты снова что-то затеваешь. Верно?
– Я хочу всего лишь вернуть себе то, что мне принадлежит.
– Всего лишь! Ты хочешь обокрасть покойника!
– Забрать у него то, что принадлежит мне! Ну, и тебе тоже. Фил теперь уже не в счет. Ему ничего больше не нужно. Но мы с тобой… Хамис, мы бы могли жить в богатстве! Ты ведь живешь на нищую пенсию, твоя жена тратит все ваши деньги на свои бесконечные лекарства. Она всегда больна, всегда несчастна. Я же знаю, что ты, будучи уже пенсионером, ради нее устроился на работу сторожем в магазин. Подумай сам, разве такая работа подходит для человека с консерваторским образованием?
– Я не жалуюсь на свою жизнь.
– Знаю! Ты всегда был таким, Хамис! Никогда и ни на что не жаловался. Все удары воспринимал молча. Но сам подумай, разве ты не хочешь жить лучше? Твоя жена могла бы лечиться на лучших курортах мира! Возможно, она бы даже стала добрей! И с ее физиономии пропало бы это вечно брезгливое выражение!
– Мне все в моей жизни нравится, – твердо произнес Хамис. – И я слишком стар, чтобы что-либо менять в своей жизни. Ты опоздала, Маниола. А теперь иди. Не смущай мой покой.
Послышалось покашливание. И затем ноги зашаркали наверх. Как показалось Марише, походка у Хамиса сделалась совсем стариковской – тяжелой и прихрамывающей.
Но размышлять на эту тему не было времени. Тетя Маня уже неслась вниз. Гаврош с Маришей чудом успели опередить ее. Прыгнув за сугроб, они присели и замерли, надеясь, что их не увидят. Напрасно боялись!
Разгневанная неудачей тетя Маня перла вперед, как танк. Она пронеслась мимо подозрительного сугроба и спрятавшихся в нем молодых людей, взметая вокруг себя клубы снежной пыли и не видя ничего вокруг себя.
Потом на какое-то короткое мгновение она все же остановилась. Сердце у Мариши екнуло. Ну все! Их заметили! Но губы тетки Маниолы изрекли какое-то проклятие в адрес всех женатых трусов. А затем тетя Гавроша, тяжело топая своими огромными ногами, исчезла во тьме.
