Глава 16
Утро следующего дня Мариша встретила во всеоружии. За ночь она успела многое переосмыслить. Рассказ Артема теперь уже не казался ей таким фантастическим. Но что же произошло с двенадцатилетней девочкой, проживающей в городе Кировске вместе со своей мамой, отчимом и сестрой? Неужели она действительно умерла? Но кто же тогда жил по соседству с Маришей?
– И кто тогда Нина? Сестра Тамары Никитичны? А Аня? А ее Петюнчик? Или это тоже все актеры? Невероятно!
И еще Натали. И ее муж – Игорь. Правда, с первой Марише толком не удалось пообщаться. Но имелось множество свидетелей, которые в один голос утверждали, что они знали Натали. И слышали от нее про Тамару Никитичну.
– И как, скажите, это могло случиться, если Тамара Никитична умерла еще девочкой-подростком?
Еще вчера у Мариши закрались подозрения. И она прямо спросила у Артема:
– А ты часом не ошибся?
Этот простой вопрос вызвал у Артема бурю эмоций.
– Кто? Я? – закричал он и даже вскочил со стула, попутно уронив его на пол. – Да ни за что на свете! Неужели ты думаешь, что я не смогу выяснить такой ерундовой информации, как чья-то смерть? Тем более что все зафиксировано самым лучшим образом. День. Час. И даже место смерти твоей Тамары Никитичны.
Впрочем, тогда женщину звали просто Томой. И жила она, как уже говорилось, в городе Кировске. А скончалась в городской больнице, о чем имеется соответствующая запись в архиве.
Именно туда, в эту больницу, сегодня и собиралась отправиться Мариша. Но перед этим она заглянула к Тамаре Никитичне и попыталась разговорить женщину.
– Какая у вас собачка прелестная! – вполне натурально восхищалась Мариша, глядя на Шарика. – А скажите, вы не боитесь заразиться от него бешенством?
– Помилуйте, он привит!
– А если бы не был привит? – спрашивала Мариша, впиваясь взглядом в лицо Тамары Никитичны. – Тогда бы боялись? Вы уже болели бешенством? В детстве, да?
Но Тамара Никитична не дрогнула и ничем не выдала своего волнения. Она лишь пожала плечами и произнесла:
– Какие-то странные вам мысли в голову приходят, Мариша. Честное слово, мне за вас просто боязно. Что с вами?
Так и пришлось Марише снова ехать в Кировск. Но она совершенно забыла про Жасмин, чей звонок настиг Маришу, когда она уже подъезжала к КАД. Пришлось вернуться снова в центр и подобрать одиноко стоящую у светофора «родственницу».
– В Кировск? – поразилась Жасмин. – На экскурсию? Но что там может быть интересного? Обычный промышленный городок. Не очень большой к тому же.
– Там Нева. И памятник… Этому…
– Кирову?
– Вот-вот! – поспешно согласилась Мариша. – Ему самому!
– Но ты же хотела пойти в Эрмитаж?
– Была там уже сто раз!
– Да? А Роберт говорил, что ты в Питере впервые и то проездом.
– Ну, видела фотографии и открытки. Разве это не одно и то же?
Жасмин хотела что-то возразить, но не осмелилась. Видимо, изо всех сил старалась заслужить среди родни своего Бобика репутацию кроткой и безобидной овечки. В принципе, Марише она нравилась, и ей было совсем не по душе обманывать эту женщину.
В Кировске, до которого Мариша добралась по трассе всего за полчаса, они отправились в городскую больницу. Жасмин снова попыталась протестовать, но Мариша заявила, что посещение областных отделений здравоохранения ничуть не менее увлекательно, чем посещение музеев.
– Никогда не знаешь, что тебя ждет. Заходим!
Вообще, Мариша смутно представляла себе, каким образом будет допытываться у медицинского персонала больницы о том случае летального исхода от собачьего бешенства, который случился много лет назад в этих стенах. Да и остались ли тут сотрудники, которые могут вспомнить что-либо подобное?
Но оказалось, что никого тревожить не придется. В больнице имелся архив, который находился в левом крыле здания.
– Идите туда. Если болезнь закончилась летально, то история болезни точно там!
Мариша послушалась совета и пошла. Ей с трудом удалось избавиться на время от Жасмин, которую она «потеряла» в холле больницы. И теперь у Мариши было не больше получаса, чтобы провернуть свои дела в архиве и снова «найтись».
– Чувствую себя законченной гадиной. Надеюсь, хоть цель оправдает мою подлость.
На ее счастье, архив был открыт, и в нем мирно дремала пожилая бабулечка.
– Ась? – прокричала она в ответ на Маришино приветствие. – Чегось?
– Собачье бешенство! Умерла девочка двенадцати лет! В тысяча девятьсот шестьдесят пятом году.
– Ась? Не было такого!
– Как вы можете это помнить?
– Могу, – невозмутимо отозвалась бабка. – В тот год я как раз пришла в больницу работать. Не было такого!
– Взгляните в архивные документы. В компьютер!
– К-ха! – кашлянула бабка. – Плати деньгу.
– Что?
– Триста рублей! Да не мне! Через сберкассу перевод сделай. А мне квитанцию неси!
– Бабушка, пожалуйста! Мне очень надо и срочно!
– Экие вы все молодые торопыги! – укорила бабка Маришу. – Ну да ладно. Оставляй свои рублики, да только процент не забудь. Сберкасса нынче свой процент за пересылку забирает. Сама за тебя деньги пошлю.
Подивившись честности или, наоборот, предприимчивости этой бабушки, Мариша проворно вытащила пятьсот рублей. Но возившаяся с компьютером старуха ее внезапно остановила:
– Лишнего не надо! Триста рублей и процент сберкассе.
– Но я ведь вас потревожила.
– Не тревожила ты меня, – строго произнесла старуха. – Работа у меня такая. Так что лишнее забери. Да и сказать честно, ты сегодня первая, кто ко мне пожаловал. Даже не знаю, возможно, прикроют наш архив скоро. А ведь у нас все документы с самого основания больницы сохранились! Городом-то наш Кировск только с пятьдесят третьего года стал. Прежде тут промысловая рыбацкая артель была. Но свой медпункт и лазарет на десять коек у них тоже имелся. Ну и записи соответственно.
– И все они у вас сохранились?
– А как же? В былые времена люди уважение к бумаге имели. Совсем не то, что нынче. Теперь все в компьютер пялятся, про бумагу и думать забыли. Ну, как фамилия твоей Тамары?
Мариша сказала. И бабка уставилась на экран монитора.
– Ишь ты! – неожиданно присвистнула она. – Ишь, демоны, лешие, мать вашу…
– Что такое, бабушка?
– Да хреновина какая-то! Есть твоя девка в компьютере! Ты сама глянь! Она это? Может, зрение меня старую подводит?
Мариша посмотрела на монитор и подтвердила:
– Есть запись. Смерть от собачьего бешенства. Ребенок – девочка. Год рождения как раз тысяча девятьсот пятьдесят третий. Значит, в шестьдесят пятом году ей было как раз двенадцать лет. Все сходится!
– Ничего не сходится! – сердито рыкнула бабка. – Не было такого!
– Но ведь есть же запись.
– Что мне какая-то там запись! Не было такого! Не умирала девчонка! Кабы случилось такое, да от собачьего укуса, уж я бы надолго запомнила!
– Почему же? Бешенство не только от собак бывает. И лисы, и другие звери им тоже болеют.
– Не умирали у нас дети от бешенства, – твердо произнесла старуха. – Вот теперь Сталина все, кому не лень ругают, а я так скажу, в его времена порядок был. И собак бешеных отлавливали, и прививки вовремя делали. Кабы у девочки случилась такая беда, вылечили бы ее!
– Но возможно, ребенка привезли к вам слишком поздно?
– Экая ты упрямая! – крякнула с досадой бабка. – Говорят тебе, ошибка в компьютере. Вот я сама схожу сейчас за документами. И поглядим, кто из нас прав!
И она в самом деле шустро уковыляла вдоль полок с медицинскими папками. Мариша последовала за ней по пятам.
– И тут истории болезни всех, кто лежал в вашей больнице?
– Всех за последние пять лет. Остальные – тех, кто умер!
– Умер?
– А ты как думала? Не всем везет, как твоей Тамаре. Некоторые и помирают! И не от бешенства, а от других болячек!
Мариша ничего не стала говорить. А бабка, пошуровав на полках, нашла нужную карту. И вернулась к своему рабочему месту, которое было лучше всего освещено.
– Вот твоя Тамара! Как видишь, попала к нам с аппендицитом. Отросток ей благополучно удалили, и девочка выписалась в хорошем состоянии ровно через неделю.
– И бешенства у нее не случилось?
– Ты какая упрямая! Не было у нее никакого бешенства! Аппендицит был, а вот бешенства не было.
– Но компьютер говорит…
– Брешет компьютер! Вирус у него. Или другая инфекция! Вот как ведь случилось, людей лечить научились, а теперь компьютеры болеть принялись. Чудит компьютер, про бешенство собачье ему мерещится!
Но Мариша ушла из архива в глубокой задумчивости. Брехал не один только больничный компьютер. Несли чушь также компьютеры загса, где Тамара Никитична регистрировала свой брак с мужем, а потом фиксировала рождение двух своих дочек. Сошел с ума компьютер в университете, филологический факультет которого окончила все та же Тамара Никитична.
Получалось, что этой женщины вроде бы и нету на свете. А между тем она была!
Мариша так глубоко задумалась, что не заметила, как рядом с ней оказалась Жасмин.
– Нашлась! – громко воскликнула дизайнерша. – Ох, а я уж разволновалась! Одна! В чужом городе! Потерялась!
– Жасмин, все в порядке. Ты могла вернуться в Питер на маршрутке. Номер 495.
– Да я не за себя волнуюсь, за тебя! И потом…
Жасмин внезапно прикусила пухлую губку.
– Откуда ты знаешь номер маршрутного такси до Питера? – спросила она.
Вот ведь промашка! Надо же было ляпнуть такое!
– Заметила, когда мы проезжали мимо автобусного вокзала, – выкрутилась Мариша.
– А… А откуда у тебя машина? Я только сейчас сообразила, мы приехали на машине с номерами питерского региона! Откуда у тебя такая машина?
Еще одна промашка! Если дела так пойдут и дальше, то Мариша рискует потерять право на покупку вожделенного ковра.
– Машину мне одолжил приятель, – принялась выкручиваться дальше Мариша. – Дал на время.
Она видела, что Жасмин ей не очень-то поверила. Но открыто спорить та тоже не стала и предложила вернуться назад в Питер.
– Надеюсь, ты тут уже все осмотрела, что хотела?
– О да! Теперь у меня есть полное и самое свежее впечатление о Кировске! – бодро откликнулась Мариша и поспешила к своему «фордику», надеясь избежать других вопросов.
В город они возвращались в молчании. Мариша думала о своем расследовании. А о чем думала Жасмин, выяснилось, когда они пересекли КАД.
– Скажи, ты ведь никакая не родственника моему Бобику? – внезапно спросила она у Мариши.
От неожиданности руль в руках у сыщицы дрогнул, и машина вместе с пассажирками чуть было не врезалась в разделительное ограждение.
– Уф! – выдохнула Мариша, когда ей удалось выровнять машину. – Разве можно задавать такие вопросы, когда я несусь на скорости сто двадцать?
– Скажи! – настаивала Жасмин.
Мариша искоса взглянула на нее и решила, будь что будет, фиг с ним с ковром, не станет она больше врать. Не ее это! Пусть Бобик сам выкручивается как знает. В конце концов, не будет же он до старости прятаться от родни своей первой жены? Это глупо. Да и в отношении Жасмин это не очень порядочно.
– Да. Ты права, – вздохнула Мариша. – Признаюсь, я никакая не родственница. Твой муж нанял меня, чтобы я сыграла эту роль.
– Но… Так это правда?
Глаза Жасмин быстро наполнялись слезами, и Мариша тут же начала жалеть о своей откровенности. Кто ее приглашал быть судьей? Ей всего лишь поручили исполнить ерундовую роль. Кому было бы хуже, останься Жасмин в уверенности, что родня ее мужа начала потихоньку признавать ее?
Мариша получила бы свой ковер, а Жасмин счастливую уверенность, что все рано или поздно образуется.
Но надо было что-то делать. Лицо Жасмин приобрело совсем уж жалкое выражение.
– Послушай, твой Бобик… То есть, тьфу, Роберт Акопович очень любит тебя.
– И поэтому обманывает? – сердито спросила у нее Жасмин.
– Так он же только ради тебя самой это и делает. Он тебя таким образом оберегает от неприятностей.
– Себя самого он в первую очередь оберегает. А еще кошелек он свой оберегает! Про меня он думает как раз в последнюю очередь.
Это было очень близко к правде, поэтому Мариша промолчала. А Жасмин, почувствовав ее сочувствие, расплакалась:
– Я-то как раз все бы выдержала. А Роберт – трус!
– Он не трус, просто он осторожный.
– Осторожный трус!
– Он тебя любит! – пустила Мариша в ход самый сильный аргумент в беседе с расстроенной женщиной.
– Вот и пусть докажет! Пусть объявит о нашей с ним свадьбе! Теперь я понимаю, почему никого с его стороны на свадьбе не было. Он просто никого не пригласил! Была только моя родня и пара-тройка моих друзей.
– Но он ведь оплатил само торжество!
– И что с того?
– И всегда помогает тебе.
– Мне этого мало.
– Опекает тебя.
– Ничтожество!
– Любит тебя!!
В такой беседе девушки доехали до центра, где расстроенная Жасмин выбралась из машины. Вид у нее при этом был до такой степени рассерженный, что Мариша, недолго думая, схватила трубку и набрала номер Роберта Акоповича.
– Наша сделка расторгнута! – крикнула она в трубку. – Жасмин сейчас направляется домой, спасайтесь, если успеете!
И, отключив телефон, Мариша перевела дыхание. Ладно, обойдется она и без ковра. Смайлу скажет, что это новое покрытие с такой оригинальной дизайнерской расцветкой. А маме… Да, с мамой будет потруднее. Ее так просто не проведешь. Но ее можно просто не пускать в квартиру! Или свернуть к ее приходу ковер. Или вообще выбросить его на фиг! Точно! Именно так она и поступит!
Успокоившись на этом, Мариша отправилась домой. Ей еще предстояло сообщить Тамаре Никитичне весьма неприятную информацию. Кто-то постарался сделать так, чтобы ее не было. Пока что только в виртуальном мире. Но как знать, возможно, в будущем злодей планировал спроецировать эту ситуацию и на реальный мир.
Новость Тамара Никитична восприняла со страхом.
– Так что, мне угрожает опасность?!
Она долго не хотела верить Марише, но когда наконец поверила, то так перепугалась, что Мариша во второй раз за сегодняшний день пожалела о своей откровенности.
– Кто-то стер ваше имя из всех официальных документов. Вы нигде не числитесь с шестьдесят пятого года, когда вы якобы скончались в больнице от собачьего бешенства.
– Никогда не болела бешенством! – отрезала Тамара Никитична. – Аппендицит мне удаляли, но бешенства у меня не было!
– В вашей карте тоже нету такой отметки. Но компьютер упорно твердит, что вы мертвы.
– Что за ерунда?
– По информации компьютера вы давно умерли.
– Как такое могло случиться? Возможно, это ошибка?
– Хотелось бы верить, – вздохнула Мариша. – Но, увы, думаю, это не просто ошибка. Кто-то с непонятным мне пока что умыслом сознательно стер всякие упоминания о вас, начиная с двенадцатилетнего возраста.
– Но кто?
– Думайте, кому это могло быть выгодно?
Тамара Никитична старательно наморщила лоб, но ничего не придумала. И все же Мариша видела, что женщина ей верит, и что ей страшно.
– Скажите, а зачем вы ездили в клуб «Корсар»? – спросила она у женщины.
– Что?
– Вы ездили к Игорю? К мужу вашей сестры? Но зачем?
– Не знаю я никакого Игоря! А спортивный клуб… Я там просто занималась спортом!
– Это как-то касается ваших пропавших драгоценностей? – настаивала Мариша. – Вы упомянули имя Марата. А именно его Натали науськивала украсть ваши драгоценности.
– Она это делала? Ах, змея!
– Но я так поняла, что Марат отказался от этой затеи. А драгоценности все равно пропали.
– Ну да! Их украл Слава!
– Сомневаюсь, – покачала головой Мариша. – Слишком много желающих на них оказалось. И потом… Драгоценности каким-то образом оказались у Натали. Значит, это она их и украла!
– Или кого-то другого попросила. Не Марата, а… другого человека.
– И вы думаете, что этим человеком был Игорь? – осенило Маришу. – Поэтому вы к нему и ездили? Надеялись добиться от него откровенности?
Тамара Никитична тяжело вздохнула.
– Не хотела вам говорить, – призналась она. – Все-таки он муж моей сестры. И вдруг бы оказалось, что он вор! Я бы не перенесла, если бы позор вышел наружу!
Тамара Никитична была в своем репертуаре. Честь семьи превыше всего. А что от ее молчания страдал Славик, это ею в расчет не принималось. Главное, что она сама, а также ее родственники окажутся белыми и пушистыми.
– А так не получится. Натали уже убита. Ее муж, которого вы подозреваете в краже драгоценностей, уже в бегах, а…
– Конечно! Там драгоценностей не на один миллион долларов!
– Что?
– В девяностых годах люди приносили в ломбард подчас уникальные вещи! А у меня там работала приемщицей одна знакомая. Она и сообщала мне, когда ценная вещь оставалась невыкупленной. По правилам такие вещи отправляются в переплавку. В ломбарде художественная ценность золотых украшений никого не интересует. Золото принимают просто по весу. Я щедро приплачивала этой моей знакомой, и мы обе были вполне довольны нашим сотрудничеством.
Мариша только поражалась двуличности этой женщины. С одной стороны, делает вид, что она вся из себя такая благородная и благовоспитанная, а сама не стесняется скупать краденые вещи. Ведь зачастую в ломбард приносят именно ворованное. Конечно, такие вещи не выставляются в открытую торговлю. Их перепродают из-под полы, исключительно по своим.
Но Тамара Никитична как раз и была такой «своей». И Мариша не сомневалась, что добрая часть ее коллекции брильянтов как раз и состояла из ворованных раритетов.
– Что же, все справедливо. Вы скупали краденые драгоценности, а потом кто-то украл их у вас.
Но Тамара Никитична, казалось, так вовсе не считала.
– Я же не могла точно сказать, что вещи краденые! И потом, я платила за них наличными деньгами! Деньгами, которые приносил мне мой муж! Значит, я их не украла, а купила! А перстень и медальон вообще попали ко мне совершенно официально!
– Помню. Их дала ваша бабушка. Брак Натали с Игорем она не одобряла, считала этого человеком слишком простой породы. А вот ваш брак ей не казался таким уж безнадежным. И она отдала фамильные ценности вам.
– А Натали их украла!
– Значит, вы с самого начала подозревали свою сестру?
– Теперь я уверена, что это сделала она в сообщничестве со своим мужем!
Она была уверена в виновности сестры, но предпочла молчать и отправить в тюрьму невинного человека. Лишь бы не выносить сор из избы!
– Конечно, они тогда были женаты, – бормотала Тамара Никитична, не обращая внимания на выражение лица Мариши. – Обожали друг друга. К кому еще могла обратиться Натали за помощью? К родному мужу. Он ей и помог ограбить меня. Брильянты они, наверное, поделили пополам. А себе Натали взяла медальон и печатку.
Мариша пожала плечами. На ее взгляд, кое-что в логике Тамары Никитичны изрядно хромало.
– А почему Натали польстилась на такие сравнительно дешевые вещи?
– Натали – тоже Горышкина! – высокопарно отозвалась Тамара Никитична. – Для нее те вещи, которые могут подтвердить ее принадлежность к древнему роду, гораздо ценней всех драгоценностей мира!
Что же, Тамара Никитична могла искренне так считать. Для нее это было правдой. Но у Мариши сложилось впечатление, что Натали, в отличие от сестры, вовсе не так уж тряслась над древностью своего рода. И она вовсе не стремилась оберегать свою фамилию от всякой хулы. И с братом-уголовником общалась. И замуж вышла совсем, по мнению ее бабки-княгини, не за того человека. За «быдло», если уж выражаться ее собственными словами.
Если бы Натали была озабочена сохранением чистоты крови своего древнего рода и всякими другими такими же нелепыми штучками, которыми была буквально забита голова Тамары Никитичны, девушка никогда бы не стала женой простого спортивного инструктора. Даже олимпийского чемпиона. В копилке Игоря было всего несколько очень скромных наград. Выше третьего места он не поднимался. И к тому же участвовал исключительно в российских чемпионатах.
Но если старуха считала свадьбу со спортсменом унизительным мезальянсом для своей внучки, то Натали ничуть не смущалась. Однако по какой-то причине ей были нужны позарез медальон и печать Горышкиных. Но зачем? Наверное, ответ на этот вопрос знал Игорь.
– Только где же его теперь искать, непонятно.
И все же хотя Мариша и воображала о себе, какая она гениальная сыщица, честь поимки беглеца досталась следователю Холмогорову. Игоря сцапали в тот момент, когда он пытался выехать из города на грузовой фуре.
Молодому и амбициозному сержанту Митякину, стоящему на посту и мечтающему о повышении, показалась подозрительно знакомой физиономия напарника водителя. Спросив у того документы, якобы для простого ознакомления, сержант метнулся обратно на пост, где с жадностью изучил пришедшие за последние дни ориентировки.
– Так и есть! Он – голубчик! Все, попался!
Игоря сняли с фуры и со всеми предосторожностями, как опасного преступника, доставили к следователю Холмогорову. Обыск его личных вещей был произведен со всеми соблюдениями правил и процессуальных норм. Ни один, даже самый ушлый, адвокат бы не подкопался. Но увы, никаких драгоценностей в вещах Игоря не обнаружилось.
– Перепрятал их, гад! Или в деньги обратил! Зачем ему таскать с собой паленые брильянты. У мерзавца было достаточно времени, чтобы превратить их в деньги, а возможно, также и разместить в банках или ПИФах под хорошие проценты.
Сам Игорь, однако, начисто отрицал причастность к краже драгоценностей. Впрочем, следователь не особенно на него в этом плане и жал. Следователя куда больше интересовало убийство, случившееся в квартире Светланы. Именно по этому уголовному делу Игорь проходил в качестве главного подозреваемого. А про брильянты и медальон с печаткой следователь расспросил задержанного из чистой симпатии к Марише и по ее настойчивой просьбе.
Но Игорь от обоих обвинений отказался.
– Понятия не имею, кто украл драгоценности у Тамары. Ко мне Натали с такой просьбой не обращалась. Да я бы и не согласился никогда. Я не вор! И даже для любимой женщины на воровство бы не пошел!
А в том, что касалось непосредственно случившего убийства, Игорь вообще ушел, как говорят, в глухую несознанку.
– Ничего не знаю. Никого не убивал. Когда я пришел домой, дядя Коля был уже мертв.
– И кто его убил?
– Не знаю. Но я не убивал. Это точно.
– Возможно, ваша сожительница это сделала?
– А ей зачем? – искренне удивился Игорь.
– Тогда кто?
– Этого я не знаю. Пришел, увидел его с мешком на голове. Он был мертв.
Следователь беседовал с задержанным раз за разом, но никакого прогресса в их разговоре не наблюдалось. Игорь не спешил раскаиваться в содеянном и писать признательные заявления. Наоборот, он был настроен очень решительно.
– Вы – следователи, вы и ищите настоящего преступника. Я дядю Колю не убивал. Наоборот, симпатизировал бодрому старику. Даже хотел пристроить его на работу в наш спортивный центр. Сам был в шоке, когда вошел в квартиру и увидел его труп.
– А нам почему сразу же не сообщили? Почему в бега подались?
– Так испугался. Сразу же решил, что на меня в первую очередь и подумают.
– Вы поступили неправильно.
– Понимаю теперь, что неправильно. Но повторяю, в тот момент я ничего не соображал. Глупо поступил, признаю. А в отношении дяди Коли, которого я так и оставил с мешком на голове, еще и подло. Но я не убийца. Поверьте мне, гражданин следователь. Я никого не убивал.
