ГЛАВА 16
— Вытри сопли и садись сюда! — строго велела Маю Мариша, показывая пальцем на глубокое кресло, стоящее в углу комнаты. — Учти, в окно тебе выпрыгивать не советую. Тут высоко. Неизбежно разобьешься. А перед этим еще и осколками порежешься, что тоже неприятно.
— Я и не собирался никуда выпрыгивать, — ответил Май и послушно забился в кресло.
Подруги разместились вокруг него. Мариша сидела на пуфике, Юлька притащила из кухни высокий стул, а Оля устроилась на диванчике, предварительно собрав его.
— Ну, рассказывай! — велела Маю Юлька. — Рассказывай, как докатился до жизни такой?
— А свою подругу вы не хотите разбудить? — поинтересовался Май. — Может быть, ей тоже захочется послушать мой рассказ?
И как раз в этот момент раздался еще один сочный всхрап. Девушки обернулись и обнаружили, что Танька преспокойно продолжает дрыхнуть на своей кровати, словно бы ничего и не случилось.
— Что это с ней? — удивилась Юлька. — Она обычно довольно чутко спит.
— Она приняла снотворное, — пискнула Оля.
— Тоже мне, нашла время! — возмущенно фыркнула Мариша. — Мы преступника ловить собрались, а она снотворное горстями жрет.
— Она выпила одну таблетку и то сразу же после поминок, когда Мая еще и в помине не было, — заступилась за подругу Юлька.
— Да, все твердила, что иначе ей никак не заснуть, — кивнула головой Оля. — Только, видимо, таблетка подействовала не сразу.
— Безобразие! Что за гадость продают в аптеках! — снова возмутилась Мариша. — Это что же получается, выпьешь снотворное, а подействует оно только к утру, когда как раз нужно вставать и двигаться на работу?
— Не знаю, может быть, это у Таньки организм так отреагировал. Вообще-то это хорошее средство, — сказала Оля. — Я из Финляндии для себя привезла. Думала, что из-за ухода Пашки не смогу спать.
— Раз ты ей эти таблетки подсунула, сама ее и буди! — решила Мариша. — Это будет справедливо.
Оля вскочила с диванчика, подошла к Тане и принялась ее тормошить. Минут через пять она вспотела, раскраснелась и отступила.
— Бесполезно! — сдувая со лба темную прядь, вздохнула она. — Говорю же, очень хорошее снотворное. И вообще, если уж Таньку не разбудил весь этот тарарам, который мы подняли, когда ловили Мая, вряд ли мои усилия сейчас помогут. Наверное, снотворное плюс алкоголь оказало такое необычно сильное действие.
— Боже мой, всему-то вас учить нужно! — воскликнула Мариша и, вскочив с пуфика, помчалась на кухню.
Оттуда она вернулась с трехлитровой банкой, в которой раньше лежали соленые огурцы. На поминках вкусные хрустящие огурчики пользовались большим спросом. И трехлитровую банку гости прикончили безо всякого труда и с превеликим удовольствием. Банку хозяйственная Галина Александровна не выкинула, а тщательно вымыла и поставила сушиться в сторону. Но сейчас в банке снова плескалась какая-то жидкость.
— Смотрите и учитесь!
И недолго думая, Мариша опрокинула в воздухе банку — и на Таньку хлынул настоящий водопад.
— Ой! — не сдержалась от крика Юлька. — Ты ее утопишь!
Но Танька не утонула. После ледяного душа она беспокойно заворочалась, открыла глаза и с недоумением обвела взглядом подруг.
— А почему так мокро? — растерянно спросила она и, пощупав белье возле себя, добавила: — И холодно?
— Вылезай, соня, — велела ей Мариша, проворно пряча банку за спину. — Некогда разбираться. Мы нашего убийцу наконец поймали!
— А? — не поняла Таня.
— Май сдался на милость победителя! — пояснила ей Мариша. — Сейчас будет показания давать. Садись с нами и слушай!
— А! — произнесла Танька уже более осмысленно.
Мало того, она явно обрадовалась. Девушка быстренько смоталась в ванную, переоделась в сухой халатик и вернулась с замотанной огромным махровым полотенцем головой. Затем устроилась на диванчике рядом с Олей и выжидательно уставилась на Мая.
— Теперь, когда все в сборе, ты, изверг, будешь наконец говорить? — обратилась к парню Мариша.
— Буду, — кротко кивнул тот. — Но, честное слово, я ни в чем не виноват.
— Это мы сами решим! — махнула рукой Мариша. — Ты лучше расскажи все по порядку. И с самого начала.
Май глубоко вздохнул и принялся за свой рассказ. Он не женат. Живет вдвоем с мамой. Насколько Май помнил, так было всегда. То есть, что он жил с мамой. Своего отца мальчик никогда не видел, но, впрочем, особенных комплексов по этому поводу не испытывал. У половины его приятелей семьи тоже были неполные. А у тех мальчишек, у кого отцы все же присутствовали, тоже еще было не всегда понятно, хорошо это или нет. Когда есть кому за тебя заступиться перед дворовой шпаной — это, безусловно, здорово. Но когда отложенные мамой тебе на зимние ботинки деньги оказываются пропиты или проиграны в автоматы — это уже далеко не так весело.
Впрочем, время от времени мама делала попытки найти Маю хорошего отчима. Но все они не выдерживали никакой критики. И дело тут было вовсе не в Мае, который всегда отличался неконфликтным характером и честно пытался подружиться с мамиными кавалерами. Говорят, что мальчики испытывают ревность, когда у матери появляется мужчина, и даже ревнуют мать к собственным отцам. Но Маю такие чувства были неведомы. Он точно знал, что его мама, кто бы еще ни появился в ее жизни, все равно останется его мамой. Поэтому искренне хотел, чтобы и она была счастлива.
Но, увы, мужчины попадались какие-то несуразные. И, обсудив очередную кандидатуру, мать с сыном с огорчением приходили к дружному выводу, что это определенно совсем не тот человек, какого они бы хотели видеть в своем доме. Так они и жили по большей части вдвоем. И, как ни странно, совсем не бедствовали. Запросы у Мая и его матери были достаточно скромные. И зарплаты матери вполне хватало на их удовлетворение. Они ежегодно ездили отдыхать куда-нибудь к морю, зимой покупали вдоволь фруктов и на праздники ходили в цирк или театры. Закончив школу, Май даже умудрился поступить на дневное отделение, отучиться на нем и получить диплом архитектора. Получив кое-какой опыт в одной небольшой фирме, Маю наконец удалось пристроиться на хлебное, как он считал, местечко в Финляндию.
— Вот с этой поездки и начались все мои неприятности, — грустно произнес он. — А я-то, дурак, еще радовался, что из нескольких претендентов выбрали именно меня.
Впрочем, сначала все шло хорошо и даже замечательно. Деньги Маю платили довольно приличные. Он даже мог ежемесячно высылать матери некоторую сумму. А в отпуск решил прокатить ее на пароме по Скандинавии. Но буквально накануне отпуска произошло несчастье. На мать, когда она возвращалась с очередным денежным переводом Мая из банка, напали какие-то хулиганы. Денег, которые были спрятаны у женщины в самом надежном сейфе — за лифчиком, они не нашли. Но зато отняли у нее сумочку, а из ушей вырвали серьги. На свою беду, мать Мая была женщиной боевой и оказала грабителям сопротивление. Тогда они избили ее до полусмерти и оставили в снегу. Только через полчаса прохожие разобрались, что лежащая в снегу женщина вовсе не пьяная, и вызвали «Скорую».
Май сразу же примчался, как только ему сообщили о несчастье. Он провел возле матери весь свой отпуск. Потом позвонил в свою фирму и сказал, что по личным обстоятельствам вынужден остаться в России на неопределенное время. К сожалению, травмы матери оказались серьезными. И женщина поправлялась очень медленно. Больше всего врачей беспокоила травма головы. Разумеется, Май оплачивал матери отдельную палату, лекарства и все необходимые процедуры. И поэтому его накопления таяли прямо-таки с ужасающей быстротой. И все же, несмотря на все старания врачей, состояние матери все ухудшалось. Когда врачи наконец пришли к выводу, что без операции тут не обойтись, иначе женщина на всю оставшуюся жизнь останется инвалидом, и назвали Маю примерную стоимость этой операции, того затрясло. Таких денег у него уже не было.
— И ты решил их занять? — перебила его Юлька.
— А что мне оставалось? — развел руками Май. — Я не мог ждать и не мог оставить мать без помощи. Это ведь моя мама! Она меня вырастила! У меня не было сомнений, как я должен поступить. Но вся беда в том, что ни у кого из моих друзей или родственников не было при себе такой суммы. Даже часть ее я набрал с большим трудом. И тогда я вспомнил об этой женщине. Вот у нее точно были деньги. И даже сумма в сотни раз большая для нее не была бы проблемой. И когда стало ясно, что в России мне ловить нечего, я поехал в Финляндию, благо виза у меня еще была открыта, и добился приема.
— И ты добыл у этой женщины деньги?
— Деньги она мне обещала дать, но не просто так, а за выполнение одного ее поручения, — отведя глаза, вздохнул Май. — То есть сначала-то она мне отказала. Но потом тем же вечером перезвонила мне и сказала, что нам нужно кое-что обсудить.
Когда Май услышал сделанное ему предложение, у него глаза полезли на лоб.
— Я не могу убить человека! — прошептал он, чувствуя, как в голове становится пусто и звонко. — Вы что? Я не убийца! Я должен спасти мать, а не убивать другого человека!
— Выбирай! — приблизив к нему свое холеное лицо с большими темными глазами, в которых сейчас мерцали страшно сузившиеся зрачки, сказала женщина. — На одной чаше весов — жизнь твоей матери, а на другой жизнь этой блудливой сучки! Подумай, что это за особа. Она изменяет мужу! И она тебе никто! От тебя потребуется всего лишь одно движение, и ты получаешь деньги, которые тебе необходимы! Твоя мать останется жива и еще долгие годы будет наслаждаться жизнью! Подумай!
Май покрылся холодным потом. Он интуитивно понимал, что это предложение первое и последнее. Никто больше этих денег ему не даст. Продать квартиру он не успеет, да и не сможет. Ведь отказали же ему в банках в залоге, потому что собственность на квартиру была оформлена на его мать. Из своего имущества у него даже машины не было, потому что в Финляндии он пользовался машиной, которую ему предоставляла фирма. Май попросил отсрочки. Но на следующее утро, когда он позвонил в больницу, ему сообщили, что состояние матери резко ухудшилось. И он решился.
— Я согласен на ваше предложение! — сказал он.
— Вот и отлично! — расцвела женщина.
— Но у меня есть одно условие, половину денег я получаю сразу!
— Тоже мне проблема! — хмыкнула женщина, и тут же перед Маем на столе появились пачки евро.
— Пиши расписку и забирай, — ласково сказала женщина. — Диктую!
Дальнейшее Май помнил плохо. Очнулся он только на русско-финской границе. В кармане своего пуховика он обнаружил пистолет, из которого ему предстояло застрелить свою жертву. А в другом кармане лежали деньги на операцию матери. Он благополучно пересек границу, перевезя деньги и оружие. Оформил договор, выплатив сумму за операцию. Тех мелких сумм, которых Маю удалось собрать по родственникам, хватило, чтобы внести всю оплату. Теперь Май был спокоен. Что бы с ним ни случилось, мать поправится. Но тут врачи нанесли подлый удар, заявив, что за первой операцией потребуется, скорей всего, еще одна. Так что Май должен быть готов.
— У меня просто руки опустились! — сокрушенно произнес Май. — Я-то уже начал подумывать, что мне удастся не брать греха на душу. Видите ли, я решил, что оплачу мамино лечение, а потом попросту сбегу подальше от гнева Леонтии и спрячусь. А тут выясняется, что денег недостаточно.
— Как? — вскрикнула Оля. — Как ты сказал? Леонтия? Это она была заказчицей убийства?
— Ну да, — сокрушенно кивнул головой Май. — Она.
— Но почему? — взвыла Оля. — Мы с ней почти даже незнакомы!
— Не мешай ему! — зашипела на нее Мариша. — Пусть рассказывает!
И Май продолжил. Выяснив, что врачам придется платить еще и, быть может, еще и еще, он начал морально готовить себя к тому, что чему быть, того не миновать. А через день ему позвонила Леонтия и велела приобрести себе какую-нибудь невзрачную машинку, деньги она вышлет, и на ней встречать Павла на русско-финской границе. И если Павел поедет к своей жене, то ее необходимо устранить, не дав супругам помириться. Леонтия еще раз напомнила Маю о его матери, на что Май только вздохнул. Она убеждала, что задание в самом деле плевое. Ну что тут сложного — улучить подходящую минутку и застрелить незнакомую девушку? Он с ней никогда не встречался. Ничто их не связывает. Так что и подозревать его не станут.
— Да и мало ли в России людей убивают? Да всему миру известно, какая неблагоприятная криминальная обстановка у нас в стране.
— Так и кого же все-таки тебе велели убить? — спросила Мариша, и в комнате повисла тяжелая тишина.
— Ольгу! — наконец выдавил из себя Май, покраснев как рак.
— Так я и знала, что мне снова повезет! — воскликнула Оля. — Но почему же именно меня?
— Мне не объясняли. Но я так понял, что это из-за твоего мужа, — вздохнул Май.
— Ага! Вечно мы, бедные, из-за этих кобелей страдаем! — завопила Оля. — А теперь еще меня и убить из-за него хотели! Что он натворил-то? Кому дорогу перешел? Кому не угодил?
— Да нет, Олька, — вдруг хихикнула Мариша. — Как раз напротив. Слишком уж твой Пашка одной даме угодил. Вот она и решила от тебя избавиться, чтобы к законной жене не ревновать.
— Ничего не понимаю, — пробормотала Оля. — Это на что же вы намекаете, меня, что ли, Пашкина любовница Маю заказала?
Все снова повернулись к киллеру-неудачнику.
— Не бойся, мы и так уже знаем, — утешила его Мариша. — Так что смело можешь каяться.
— Да, это Леонтия приказала мне убить тебя, — прошептал Май.
Похоже, эта женщина нагнала на беднягу такого страху, что он даже имя ее вслух произносил с опаской.
— Но почему Леонтия? — удивилась Оля. — Не знаю никакой причины, чтобы она меня возненавидела.
— Она ревновала! — сказала Таня. — Ревновала тебя к твоему мужу.
— Боже мой! — фыркнула Оля. — Богатейшая женщина, хозяйка всей той фирмы, которая пригласила Пашку в Финляндию! Ну надо же! Позарилась на моего мужика! Да зачем он ей сдался, хотела бы я знать?
— Видимо, рассмотрела в нем что-то такое, чего ты не сумела, — снова хихикнула Мариша.
А следом за ней начали смеяться и Таня с Юлькой. И даже Май, несмотря на сложную ситуацию, в которую попал.
— Я требую, чтобы вы сию же минуту перестали веселиться! — взвизгнула Оля. — Нашли время. И чего это вам так весело? Вы бы сами с Пашкой пожили, сколько я с ним промучилась, небось так бы не радовались. Да вы хоть знаете, какой он в семейной жизни? Это же ужас! Вечно все свои шмотки разбрасывает, кофе выпьет, ему и в голову не придет чашку за собой ополоснуть. Так засохшую жижу с сахаром потом от донышка и отскребаю по полдня. В постели с ним, не спорю, очень даже неплохо. Но все в конце концов приедается. И это тоже. Да поговори Леонтия со мной по-человечески, я бы ей и сама Пашку добровольно отдала бы. Кстати, сколько она обещала тебе за мою жизнь заплатить?
Май назвал сумму. Подруги уважительно присвистнули. А Ольга и вовсе онемела. Обретя дар речи, она снова заголосила:
— Да что же это такое на белом свете делается? Да я бы этой Леонтии своего мужа за полцены отдала бы. Добровольно! И еще до конца своих дней веселилась бы, как ловко я ее надула. Пашка-то и десятой части этих денег не стоит!
— Видимо, Леонтия считала, что ты не согласишься. Или Пашка ей здорово мозги запудрил. Пел небось, что тебя очень любит и ни за что на свете не бросит.
— Бред какой-то, — вздохнула Оля. — Конечно, он ко мне по-своему привязан. Но не настолько, чтобы упустить Леонтию с ее миллионами. Нет, тут что-то не сходится.
— Сходится у вас или не сходится, а Леонтия сделала мне именно такое предложение! — твердо сказал Май. — Я получаю деньги и устраняю жену ее любовника.
— А чего же ты на меня напал? — удивилась Таня. — Я же Пашке никто!
При этих словах Оля подозрительно посмотрела на Таньку и прищурилась. Но слова Мая развеяли ее подозрения.
— А ты хоть помнишь, что ты мне сказала и как ты мне представилась, когда среди ночи вломилась в тот дом в Старом Лисине? — спросил у нее Май. — Ну, где я остановился переночевать, когда приехал за Павлом в Лисино? Помнишь?
— Ну, я искала человека в красной куртке и светлой вязаной шапке с узорами, — пробормотала Таня. — А чтобы не было проблем и лишних вопросов, представилась его женой.
— Ну да! — воскликнул Май. — А я ведь от самой границы следил за Пашкой. Знал, где он засел. И знал, как он одет. Поэтому, когда ты ко мне пришла, я невольно подумал, что ко мне Пашкина жена пришла — Оля. Ты же мне не сказала, что тебя Таней зовут.
— Не сказала, — сокрушенно призналась Танька. — Просто не успела.
— А это, между прочим, могло тебе жизни стоить, — мрачно произнес Май. — Я уже примерялся, как лучше тебя по башке поленом тюкнуть, чтобы ты не мучилась долго, и тут и твои взбалмошные подружки возле окна возню затеяли.
— Выходит, мы с Маришей в тот раз Таньке жизнь спасли? — обрадовалась Юлька.
— Выходит, — кивнул Май. — Хотя если честно, то я не уверен, что у меня хватило бы духу вот так взять и ударить ее по голове. Я уже и полено подходящее присмотрел, но тут меня такие сомнения взяли, что я прямо окаменел весь.
— Постой, но зачем эти сложности с поленьями, если у тебя был пистолет? — удивилась Мариша. — Или ты боялся в деревне из него стрелять, что услышат?
— Это все моя невезучесть проклятая! — вздохнул Май. — Когда мне Леонтия пистолет давала, он вроде был в полном порядке. Но когда я его через границу перевозил, то постарался запрятать получше. И, видимо, что-то в нем повредил. Или он изначально был с браком. Но как бы то ни было, когда я приехал следом за Пашкой в Лисино и увидел, что он крутится возле машины с финскими номерами, то я понял, что он приехал к жене. А раз так, нужно было срочно приступать к ее устранению. Но тут-то я и понял, что пистолет у меня не работает. Поэтому я и не мог застрелить Таню, когда она ко мне пришла. И вообще никого я из этого пистолета убить уже не мог.
— О господи! — выдохнула Мариша. — Вот уж точно преступником тоже нужно родиться. А такому недотепе лучше в киллеры не наниматься.
— Вот и я это понял! — со слезами в голосе откликнулся Май. — Да я чуть с ума не сошел от одного сознания, что теперь мне придется убить милую девушку, которая так доверчиво пришла ко мне среди ночи за помощью! А что мне было делать? Столкнул ее с обрыва и…
— Подожди, все равно не понимаю, — перебила его Юлька. — У тебя что же, не было фотографии Оли?
— Может быть, и была, — вздохнул Май. — Даже наверняка была. Мне смутно помнилось, что разговор о какой-то фотографии шел. Но я же вам рассказывал, в каком ужасном я был состоянии, когда договаривался с Леонтией. Да я толком и не видел ничего. И не хотел раньше времени смотреть на девушку, которую мне предстояло убить. Вообще я считаю, что еще чудо, что я деньги-то до больницы довез и сам доехал. Наверное, меня мамин ангел-хранитель охранял. Но все равно я здорово не в себе был. Так что о фотографии и не вспоминал все это время. И хватился, что ее нет, только когда до дела дошло.
— И вот так без оружия, фотографии жертвы или хотя бы описания ее внешности и привычек ты решился идти на дело? — поразилась Юлька.
Определенно, этот Май был еще большим чудаком, чем показался подругам вначале.
— А что мне было делать? — снова заныл Май. — Как говорится, назвался груздем, полезай в кузов. Выхода у меня не было.
— Ну ладно, дальше рассказывай, гриб трухлявый! — потребовала Мариша.
— А что дальше? Вы и сами все знаете. Я следил за домом Уткиных. И попросил одного местного парнишку выманить Таню из дома. Я же продолжал думать, что она — это Оля. А когда она пришла к озеру, то столкнул ее с обрыва.
— Спасибо тебе! Я же шею сломать могла! — вспыхнула Таня. — Нет, все-таки ты мерзавец!
Май почти плакал.
— Оставь ты его, он нам еще много чего рассказать должен! — прошептала ей на ухо Юлька.
Немного успокоившись, Май принялся рассказывать дальше. Совесть его страшно мучила, и он ходил вокруг дома Уткиных, думая, что, может быть, та девушка еще останется жива, а Леонтия удовлетворится тем, что ее соперница просто попала в больницу. Во всяком случае, под это можно было попытаться вытянуть у Леонтии еще небольшой авансик. Да и слинять потихоньку. Вторая операция должна была быть гораздо дешевле первой. Это Май уже тоже успел узнать. Так что даже четверти от назначенной Леонтией суммы хватило бы с лихвой. Ну и опять же на расходы можно было поклянчить. Все-таки Май не обычный киллер. Ему простительно. Так рассуждал горе-преступник, когда неожиданно заметил поднявшуюся возле дома Уткиных суету. По разносившимся по окрестностям крикам он понял, что его жертва осталась жива и даже вроде бы ничего себе не сломала. Так что о больнице речи не шло.
— И тогда ты выждал, пока в доме никого не останется, и попытал счастья еще разок?
— Я позвонил из магазина в больницу, чтобы узнать о состоянии здоровья мамы, мне сказали, что первая операция прошла не так удачно, как рассчитывали врачи. Так что второй, а возможно, и третьей не избежать, — отведя глаза в сторону, ответил Май.
И снова любовь к матери перевесила все другие чувства. Май ненавидел сам себя, но жить с мыслью, что не сделал для матери все, что был должен, не смог бы. И, вооружившись топором, Май стал подкарауливать Таню, по-прежнему думая, что это Оля.
— Честно говоря, я плохо себе представлял, как у меня получится вот так взять и ударить живого человека топором, — признался Май. — Раньше я даже не мог спокойно видеть, как мясо режут.
И Май испытал самое настоящее облегчение, когда, войдя в дом Уткиных, увидел, что в знакомую ему кофту одета теперь совершенно другая девушка. От ужаса, что он мог натворить, не обернись Юлька так вовремя, его пробрал холодный пот. И Май поспешил убраться от греха подальше. Прибежав к себе в Старое Лисино, Май решил, что хватит с него на сегодня приключений. И вообще неизвестность мучила его все больше. Он позвонил Леонтии, признался, что фотографию Оли потерял, и попросил описать ее поточней.
Описание явно отличалось предвзятостью. О внешности соперницы окончательно потерявшая от любви и ревности голову Леонтия сообщала примерно в таких выражениях: «Это мерзкая прыщавая мымра с вечно сожженными краской волосами, которые она прячет под дешевые парики». Телосложение соперницы Леонтия тоже описала весьма туманно. То у нее Оля получалась тучной жирной коровой, то отвратительно кривоногой пигалицей. Единственное, что было точно, — это питерский адрес Оли, а верней, ее родителей. Там Май и устроил свою засаду.
— Вообще-то у меня был домашний телефон Оли в Питере, но я его где-то посеял, — со вздохом добавил он.
— Он у нас, — любезно сообщила киллеру Мариша. — Ты записал его на пустой пачке из-под сигарет, а потом выбросил ее возле обрыва, с которого столкнул Таню.
— Вот балда! — хлопнул себя по лбу Май. — Точно! Я так волновался, что ничего не соображал. Да еще коньяка хлопнул, от него мне совсем плохо стало.
— Ладно, жалеть себя потом будешь! — сурово произнесла Юля. — Рассказывай дальше.
— А что дальше? Дальше я начал следить за квартирой Оли, — сказал Май.
— И ты увидел меня, когда я заходила к Олиной маме за записной книжкой, и решил, что я — это и есть Оля? — догадалась Мариша.
— Откуда же мне было знать, что ты всего лишь гостья? — развел руками Май. — Я действительно принял тебя за Олю. И честно пытался отработать свой гонорар, задавив тебя.
— А машину где взял?
— Так говорю же, купил на те деньги, которые мне Леонтия выслала!
Однако потом, должно быть, Леонтия все же смекнула, что дала своему киллеру весьма расплывчатые приметы его жертвы, и все же выслала фотографию ненавистной соперницы. Увидев фото своей жертвы, Май остолбенел. Вот на нее-то он ни разу не покушался. Хотя она все время болталась в компании своих подруг. Теперь он точно знал цель. Первая попытка устранения Ольги горе-преступнику не удалась, подруги вовремя заметили льдину, летящую сверху. Вторая попытка тоже не увенчалась успехом, Оля оказала достойное сопротивление Маю, который никогда в жизни никаким из боевых искусств не обучался и вообще предпочитал рисовать на бумаге милые его сердцу дома будущего — светлые и просторные, а не махать руками и качать пресс на тренажере. И хотя здоровья и силы у Мая было достаточно, но опыта не хватило. Чем и воспользовалась Оля.
— А потом вы так окружили меня, что я и убежать не смог, — признался Май. — Да и не хотел. Я все время думал, что же мне теперь делать. И даже позвонил Леонтии. Но она говорила со мной очень жестко. Сказала, что ей плевать на мои доводы. Что все это сантименты. А деньги я уже получил, расписка у нее есть, а матери моей все еще нужны деньги. Оказывается, она звонила в больницу и узнавала.
— Мы слышали, как ты пытался отказаться от задания, — кивнула Юлька. — Но, честно говоря, все равно с нами ты поступил подло.
— Я исправлюсь! — горячо заверил ее Май. — Скажите только, что надо сделать. И я все сделаю! Только, пожалуйста, защитите меня от Леонтии. И не заставляйте больше никого убивать. Честное слово, я попробовал и понял, что на это я не способен!
— Мы подумаем, как тебя использовать, — окинув его оценивающим взглядом, пообещала Мариша. — А пока нам нужно посоветоваться.
И, отведя подруг в сторону, она сказала:
— Лично я парню верю и считаю, что условно можно его простить. Вы как?
Девушки были согласны.
— Но присматривать за ним все же нужно, — сказала Оля. — Хоть он и не смог меня задушить подушкой, но кто его знает. Нервный он какой-то. Вдруг его в очередной раз переклинит, вспомнит, что маме нужны деньги на лечение, и снова примется за старое.
— Денег мы ему дадим, — махнула рукой Мариша. — Лично я отстегну. Думаю, что это решит наши и его проблемы. Меня сейчас беспокоит другое. Кто же все-таки подстроил аварию, в которой погиб Ромка?
— Может быть, все же Май? — предположила Таня.
— Но вы же слышали, Май отказался, — пожала плечами Мариша. — А если он признался в остальных своих преступлениях, то почему отказывается брать на себя Рому?
— Да ведь мы-то с вами все до сих пор живы, так что признания Мая ничем, в сущности, ему не грозят, — сказала Юля. — А вот Ромка действительно погиб. И признайся Май, что это он подстроил аварию, то легко может угодить на скамью подсудимых. Следствие-то по факту гибели Ромки милиция ведет. И настоящий преступник до сих пор не найден!
— В этом ты права! — согласились с ней Мариша и Таня.
Олю больше волновал другой вопрос.
— Девочки, что же это получается, Леонтия скоро поймет, что Май не справился с заданием, и подошлет ко мне еще какого-нибудь убийцу! А вдруг на этот раз она решит не мелочиться и подошлет профессионала? Что же мне делать? Как не хочется умирать! Вы бы только знали!
— Мы догадываемся! — заверила ее Мариша.
— Нет, вы все-таки это не до конца понимаете, а я вот, пока меня Май душил подушкой, очень даже отлично прочувствовала, как прекрасна жизнь.
— Мы не дадим тебя в обиду! — утешила ее Юлька.
— Да, но кому? — явно страдая, заломила руки Оля. — Кому вы не дадите меня в обиду? Разве мы знаем, кого в следующий раз наймет Леонтия? Хорошо, если еще одного недотепу! А вдруг нет? И что это за жизнь, когда даже на собственного мужа положиться нельзя?
— Ничего, все образуется, — попыталась успокоить ее Таня. — Вы с Пашкой еще помиритесь. Раз Леонтия решилась на крайние меры в отношении тебя, значит, он действительно не хочет тебя бросать.
— Видеть его больше не хочу! — вместо того чтобы утешиться, разоралась Оля. — Это из-за него я в такие неприятности влипла. Да пропади он пропадом вместе со своей мужской привлекательностью. Кобель чертов!
И она горестно зарыдала. Так как Май в это время тоже всхлипывал, то подруги отправили Олю к нему. И несостоявшийся убийца вместе со своей нереализованной жертвой начали рыдать в обнимку, трогательно утешая друг друга.
— Миленько, миленько! — пробормотала Мариша, глядя на них. — Но что же нам все-таки дальше делать? Леонтию нужно обезвредить. В этом сомнения нет.
— Но как?
— Оля! — потрясла подругу Мариша. — Ты действительно хочешь расстаться с Пашкой?
— После всего того, что я про него узнала? — вытаращила на нее глаза Оля. — У тебя еще есть сомнения? Конечно, хочу!
— Тогда всего-то и нужно — донести до сведения Леонтии, что ты согласна на развод.
— Какое там согласна! — снова разозлилась Оля. — Я его требую. Сегодня! Немедленно! Сейчас! Как вы думаете, можно это дело действительно провернуть прямо сегодня?
— Если Круглов отпустит Пашку, думаю, можно, — кивнула Юля.
Так как за интересными разговорами и признаниями время пролетело незаметно, оказалось, что сейчас уже почти восемь утра. Круглов был ранней пташкой. И когда подруги ему позвонили, он уже находился на своем рабочем месте.
— Что вы все ко мне прицепились?! — рассердился следователь. — Как я могу его отпустить, если в деле никаких других подозреваемых не наблюдается? И при чем тут развод? Что это вам так загорелось? Честное слово, это выглядит весьма подозрительно.
— Но ведь у Пашки не было мотива! — заныла Мариша, которой по жребию выпало вести переговоры со следователем, представившись женой подозреваемого. Оля это делать наотрез отказывалась, мотивируя тем, что в самый ответственный момент смутится и провалит все переговоры.
— Вот и его любовница то же самое твердит!
— Она уже тут? — воскликнула Мариша.
— Ну да, — подтвердил Круглов. — Примчалась вчера вечером из Финляндии, деньги сует, требует, чтобы я его под залог отпустил. А это ведь не я решаю. Нету у меня таких полномочий. А она не верит. И до чего противная баба, взятку мне пыталась сунуть. Тьфу!
— Чего уж хуже, когда деньги прямо в руки суют! — хмыкнула Мариша. — А кстати, где эта женщина сейчас?
— Да тут она! — сердито сказал следователь. — Вместе с целой сворой частных детективов, которые желают ознакомиться с материалами дела о гибели Уткина. А также с парочкой адвокатов, которые требуют того же.
В голосе следователя отчетливо прорезались тоскливые нотки. Против своры детективов и адвокатов во главе с целеустремленной миллионершей ему одному было явно не выстоять.
— А вы можете сейчас позвать эту даму к телефону? — оживилась Мариша.
— Вам тут что, переговорный пункт? — возмутился в ответ следователь. — Между прочим, тут люди работают!
— Хотя бы передайте, что с ней хочет Оля поговорить. Пусть она позвонит.
Леонтия не заставила себя долго ждать.
— Я хочу получить Павла на час, чтобы отнести с ним заявление о разводе! — с этой фразы начала свою речь Оля. — А потом можете делать с ним что хотите. Он для меня умер.
Похоже, такого поворота событий Леонтия не ожидала. Во всяком случае, в трубке возникло молчание. Но Леонтия недаром преуспела в бизнесе. Просто так с панталыку ее не собьешь.
— Очень рада! — заявила она. — Вам же спокойней будет.
— Точно? — осведомилась Оля.
— Если сдержите свое слово, точно! — заверила ее Леонтия. — Я же не преступница.
— Но Май должен получить те деньги, которые вы ему обещали! — твердо сказала Оля.
Вот тут Леонтия потеряла дар речи надолго.
— Не знаю такого! — выдохнула она наконец охрипшим голосом.
— Ладно вам! Он вовсе не так глуп. Все ваши с ним разговоры записаны на пленку, — сказала Оля, пока Май таращил на нее испуганные глаза.
Леонтия окончательно оторопела.
— Мерзкий мальчишка! — наконец прошипела она, и в ее голосе явственно проступили нотки смущения. — Значит, он находится у вас?
— В итоге вы обещали ему деньги за то, чтобы Пашка достался вам, — пропуская мимо ушей вопрос Леонтии, произнесла Оля и добавила: — Можете радоваться, он вам и достанется! Вы ведь этого хотели?
— В общем, да, — промямлила Леонтия. — Хорошо, я заплачу сколько договаривались. Деньги он сможет получить сразу же после вашего с Павлом развода.
Договорившись с Леонтией, которая к концу разговора настолько оправилась, что даже пообещала сосватать Оле какого-нибудь симпатичного миллионера из числа своих деловых партнеров, подруги несколько успокоились.
— Теперь у нас осталась одна проблема, — сказала Мариша. — Нужно найти настоящего преступника, подстроившего аварию Ромкиной машины. Иначе Круглов Пашку еще долго мурыжить будет. А это нам не с руки. Леонтия терпением не отличается.
— Раз она притащила с собой кучу детективов, то они этим вопросом и займутся, — возразила Юля. — А лично мне уже на работу пора. Я и так со всеми этими преступлениями совсем свой бизнес забросила.
Она собралась и быстро ушла, заметив, что раньше и не подозревала, как это приятно, просто идти по улице, не опасаясь, что из-за угла на тебя нападет убийца. Оля отправилась к маме, заявив, что у нее сейчас в крови бушует столько адреналина, что маменькины истерики ей нипочем. И даже очень хорошо, если будет скандал. Ей просто необходимо выплеснуть накопившиеся в ней эмоции. Май помчался вместе с ней, предложив свою помощь. А потом они собирались в больницу, навестить его маму. Похоже, у Оли намечался очередной роман. Мариша уже хотела идти к себе домой, когда раздался телефонный звонок. Таня взяла трубку и, выслушав, тяжело вздохнула:
— Ну вот! Не успеешь одно разгрести, как новые проблемы валятся.
— А что случилось?
— Это мама звонила! — объяснила Таня. — Баба Гафа заболела. А у мамы сегодня экскурсия.
Танина мать работала гидом, так что этот повод был уважительным. Отказаться и не поехать она никак не могла. Это значило бы подвести людей.
— Так что, сама понимаешь, она никак не может к бабушкам пойти и толком узнать, что же у них случилось, — повторила Маришины мысли Таня. — Придется мне!
— Постой, я с тобой схожу! — вызвалась Мариша. — А то мало ли что там происходит! Вдруг придется ее поднимать, переворачивать. А она ведь у тебя упитанная? Тебе одной не справиться!
— Спасибо! — и в самом деле обрадовалась Таня.
