Глава 11
Между тем в доме Чижиковых события набирали обороты. Не успела Кира отправиться на розыски мужа Валерии, как в дверь раздался звонок. Открывать отправилась Леся, так как Изольда не вставала с постели. Ну а сами Чижиковы, демонстрируя полнейшее равнодушие к случившемуся несчастью, разъехались в разные стороны, каждый по своим делам.
Едва девушка увидела, что возле ворот топчется Миша, как сердце ее радостно екнуло. Не обманул, пришел! Все-таки приятно, когда кавалер держит данное накануне слово. Но Леся постаралась сохранить выражение недотроги.
– И чего явился спозаранку? – небрежно поинтересовалась она у поклонника.
– Как чего? – удивился Миша. – Ну, ты даешь! Верно говорят: девичья память короткая. Мы же вчера с тобой обо всем договорились! Собирай вещи, я забираю тебя к себе домой.
Сколько раз в своей жизни Леся мечтала услышать такие слова. Вот только забрать ее Миша собирался к себе домой всего лишь в качестве прислуги. Поэтому Леся сочла, что вполне вправе немножко и покапризничать.
– Я не могу. У нас произошла трагедия.
– Что еще приключилось?
– Валерия сегодня ночью упала с лестницы и разбилась.
– Это та здоровущая бабенция, что за ужином выглядывала из кухни?
– Да.
Миша помолчал, о чем-то соображая. А потом спросил:
– Это ей Терентьев часть своих денег отписал по завещанию?
– Да. Видимо, да. Ей, и еще Изольде, и Андрею.
– Тогда тем более, собирайся и поехали! – решительно заявил Миша.
– Я не могу. Говорю тебе, в доме…
– Не спорь со мной. У нас дома тебе будет безопаснее. Коли уж наследников господина Терентьева начали истреблять, можешь и ты под горячую руку преступнику попасться. Нет, решено, тебе в этом доме делать нечего!
Леся покраснела. Она не могла сказать точно, в самом деле Миша тревожится о ней или просто нашел удобный способ добиться желаемого, преувеличив опасность, якобы грозящую Лесе, но его слова пролились на душу девушки сладким бальзамом. Как все-таки приятно, когда за вас боятся и переживают.
Так как хозяев дома не было, Андрей тоже где-то пропадал, то Леся сообщила о своем уходе единственному человеку, который оказался доступен для этого, – Изольде. Повариха к словам девушки отнеслась прохладно, словно и не она всеми силами еще вчера пыталась избавиться от Леси.
Но все же повариха была отчасти довольна, что Леся сама сваливает из дома, и поэтому даже снизошла до прощальной беседы со своей помощницей:
– Правильно, девочка, беги из этого дома, он проклят! Сколько смертей, просто ужас! И я ведь всех их похоронила. Сначала жена Владимира Николаевича, потом сыночек, потом и он сам. Да еще перед смертью Николашки сколько Владимиру Николаевичу горя с ним пришлось хлебнуть. Парень-то наркоманом был, вот где беда! И Виолетта – сука такая, с охранником нашим тогдашним, Сережей, любовь крутить принялась. И это при свекре и живом еще муже!
– Но муж у Виолетты, сами сказали, был наркоманом.
– И что? Это ее не оправдывает. Если уж вышла замуж, будь верной своему мужу, каким бы он ни оказался. А не хочешь его, так разводись. Не пудри людям мозги. Нечестно это, за деньги одного держаться, а самой при этом ночами тайком к другому бегать! Кабы меня Владимир Николаевич спросил, так я бы ему лучше всяких детективов объяснила, сынок у Виолетки от охранника!
– Вы в этом так уверены?
– А чего тут быть не уверенной? Виолетта светленькая и муж ее светлого волоса был. Откуда же у ребенка темные глаза и смуглая кожа взялись? А Сережа, тот напротив, чисто цыган был. Красивый парень, ничего не скажу. Волосы густые, вьющиеся. Глаза, словно маслины. Но дурак! Школы закончить и то не смог, охранником простым работал. Но бабам он нравился, что верно, то верно. Не одна Виолетта на него польстилась. Были после нее и другие.
– И что же? Часто Виолетта к охраннику-то бегала?
– Почитай каждую ночь. Муж вколет себе дозу, ему не до жены. А Виолетта его до кровати дотащит, да и шасть к любовнику. Сколько раз я их вдвоем заставала! Под конец уж у Виолетты пузо на лоб лезло, а все с любовником хороводилась.
– И чем все это закончилось?
– Чем? Коля умер, а Сережу хозяин уволил.
– За шашни с Виолеттой?
– Нет, про то речи тогда не было. За другое Сережу уволили. Промашек за ним слишком много числилось. Говорю же, небольшого ума парень был. Что ему ни поручи, одну половину перепутает, вторую вовсе забудет. Владимир Николаевич и так долго его терпел. Но в конце концов, когда по вине Сергея важные переговоры сорвались, прогнал дурака. Тут любовь у них с Виолеттой и закончилась, а пузо – оно осталось.
– Значит, вы считаете, что Виталька – не внук Владимира Николаевича?
– От Сережи ребенок родился, тут и думать нечего, – решительно припечатала повариха.
– Но сам Владимир Николаевич не так думал?
– Не пойму, что с хозяином приключилось. Как морок на него какой-то нашел. Сначала-то он по справедливости с Виолеттой поступил, как она того и заслуживала. Когда подозрения возникли, что Виталька не родной сын Николая, хозяин Виолетте предложил: делай, мол, экспертизу. Устанавливай отцовство.
– А она?
– В позу встала. Мол, раз вы мне не верите, уйду я от вас! Пусть вам стыдно будет.
– И ушла? Неужели Терентьев ей это позволил сделать!
– Ну, сначала-то хозяин ей пособие все равно платил. Сомнения у него оставались. А спустя несколько месяцев вовсе всех денег потаскуху лишил.
– Почему?
– Человек один к нему пришел. Частным детективом назвался. Уж не знаю, кто его нанял, но только не сам Владимир Николаевич – это точно. Ну, поговорили они, и с тех пор хозяина словно подменили. Про Виолетту и ее Витальку даже слышать ничего не хотел больше. И все эти годы о них ни слуху ни духу не было. А незадолго перед смертью снова заговорил. Да так странно! При мне разговор этот был. Плакал хозяин, фотографии какие-то смотрел. А потом и говорит: ошибался я, выходит, несправедливо поступил с Виолеттой. А Виталька мой родной внук.
– Так и сказал? – ахнула Леся.
– Да, прямо так и сказал. Я к мальчику и Виолетте несправедлив был. Теперь надо исправить несправедливость.
– И что?
– В тот же день прежнее завещание уничтожил и новое написал.
– И где? Где оно, это новое завещание?
– Да вот и я бы это хотела знать. И не я одна. Валерия-то, покойница, тоже все по дому бродила, завещание новое искала. Не верила, что хозяин нас с ней без поддержки решил оставить. Внук там ему Виталька или не внук, мы-то с ней при чем? Наши деньги должны были быть и в новом завещании прописаны. Мы с ней думали, что завещание новое будет у хозяина в сейфе вместе с теми фотографиями храниться, но когда после его смерти сейф открыли, там уже не было ничего.
– Совсем ничего?
– Нет, деньги на хозяйство все в целости лежали. Много денег. Чижиковым их почти на полгода безбедной жизни хватило. Это они нам могли заливать, что денег у них в обрез. Я-то знаю, Владимир Николаевич дома всегда большую сумму на расходы держал. Там и пять миллионов могло быть, и даже больше.
– Значит, деньги в сейфе были, а завещание и фотографий – нет?
– И поэтому мы с Валерией так решили: завещание и фотографии сам хозяин куда-то спрятал. Если бы кто другой в сейф влез, он бы не удержался и деньги взял вместе с бумагами. А раз нет, раз деньги на месте, значит, сам хозяин завещание и перепрятал. И фотографии тоже.
– А почему?
– Не доверял он своей родне. Больно большую власть над домом его сестрица в последнее время взяла. Ей бы не понравилось, что в завещании новый претендент появился.
Не понравилось – это еще мягко сказано. Елена Николаевна сошла бы с ума от горя, узнай она, что завещание вступило в силу и что законным наследником признан Виталька, а не она, не ее муж и, уж конечно, не ее сын.
– А почему вы думаете, что это не она сама завещание выкрала?
– Не могла она.
– Почему?
– Следили мы за ней, – нехотя призналась Изольда. – Как стало ясно, что Владимир Николаевич последние минутки доживает, так мы вдвоем с Валерией и стали следить за сестрицей. Ну, и Андрей нам тоже помогал.
– А кто еще был в доме в тот день, когда господин Терентьев заявил, что переписал свое завещание?
– Кто? Сергей Михайлович с Мишей были. И господин Кусков тоже приезжал.
Значит, все компаньоны, за исключением виноградаря Сколова, побывали в доме Терентьева в тот день. Интересно, что им сказал старик? Поделился он со своими компаньонами новостью, которая так сильно его взволновала? Судя по всему, да.
И все же над какими фотографиями так долго просидел господин Терентьев, изучая их и почти плача? И что это были за фотографии, которые заставили его переписать завещание, сделав распоряжения в пользу своего внука, о котором прежде он и слышать не хотел?
– А своим компаньонам ваш хозяин сказал, что намерен переписать завещание в пользу внука?
– Этого я не знаю. Может, и сказал. Но завещание он точно переписал, поскольку сам поверенному звонил и на следующий день с ним договаривался, чтобы новое завещание заверить официально.
– Но не успел?
– Не успел, – печально согласилась Изольда и прибавила: – Переволновался наш хозяин. Ночью у него давление сильно подскочило, лекарство не подействовало. Врачи хоть и быстро приехали, а уже поздно было. О-хо-хо! Вот так живешь, живешь, а когда помрешь, и не знаешь.
На этом беседа Леси с поварихой закончилась. Изольда снова отвернулась к стене и никакого желания общаться с внешним миром более не выражала. А Леся про себя порадовалась удачно складывающимся обстоятельствам.
Если верно, что в день смерти к господину Терентьеву приходил Ерофеев с сыном, то определенно старик должен был хоть как-то намекнуть своим компаньонам о том, что их ждут перемены. Или даже подробно рассказать про свои распоряжения. И если он рассказал им, что новое завещание уже завтра вступит в силу, сделав основным наследником маленького мальчика, а вовсе не их троих, то тогда… тогда…
Леся даже задохнулась от волнения. Как знать, а не стало ли это решающим мотивом для того, чтобы акционеры или хотя бы кто-то один из них попытался выкрасть ненужное им завещание. Ведь следили слуги только за сестрицей Аленушкой, про компаньонов они даже не думали. А те могли похитить завещание, надеясь на то, что в результате судебной тяжбы удастся ликвидировать или существенно понизить претензии на акции завода всех прочих наследников. Витальки и его матери в том числе.
Пока Леся собирала вещи и прощалась с домом господина Терентьева, а счастливый кавалер ждал ее на улице, дела у Киры шли далеко не так гладко. Она уже успела узнать от доброй бабушки – соседки мужа Валерии, что мужчина сейчас находится дома, но пока еще не решилась сунуться к тому.
– И сейчас наш Ирод, скорей всего, спит, потому что в противном случае мы бы с тобой его услышали.
Стоило бабушке произнести эти слова, как они подействовали, словно заклятье. Стены квартиры содрогнулись от громкого вопля, рычания и черт знает чего еще. Кира от неожиданности подпрыгнула, а бабка удовлетворенно подняла вверх указательный палец:
– Во! Проснулся наш Ирод! Ну, теперь держись, начнется кутерьма!
И бабкины слова сбылись. В дверь комнаты забарабанили:
– Матвеевна! Слышь, Матвеевна, будь человеком! Денег до получки одолжи! Я же знаю, ты старая партизанка, двойную пенсию получаешь. Одолжи до получки.
– Денег требует, – шепнула старуха Кире с улыбкой. – Видать, со вчерашнего трубы горят, а опохмелиться нечем.
– И вы ему дадите?
– Ну, сосед ведь, – смутилась бабка. – Как не дать?
– А он вам возвращает?
– Да, насчет этого у нас с ним строго договор поставлен. Пока прежний долг не вернет, новой суммы от меня не получит.
– Скажите, а кроме вас, ему кто-нибудь денег одолжить может?
– Возможно. Хотя прочие жильцы Георгия побаиваются. Предпочитают с ним лишний раз дела не иметь.
– Вы ему тоже ничего не одалживайте. Я сама ему одолжу.
– Ты?
– Мне с ним поговорить надо, а тут и повод для знакомства найдется.
Бабка пожала плечами.
– Ну, воля твоя. Только если ты с ним насчет Валерии говорить собралась, то зря, ничего, кроме ругани, ты от Гоши не услышишь. После того раза, как Валерия тут появилась да пальцы перед ним начала гнуть, Гошка про нее иначе как матерно и не выражается.
Это было уже вдвойне интересно. Теперь Кира просто не сомневалась, что с мужем Валерии ей необходимо пообщаться. Дождавшись, пока мужик уйдет в другой конец огромной квартиры, Кира потихоньку выскользнула из комнаты старухи и шмыгнула за дверь. Она слышала, что никто во всей квартире не торопится открыть мужику. Репутация у Георгия была настолько дурной, что люди просто не хотели с ним связываться.
Заскочив в ближайший магазинчик, торгующий спиртным, Кира приобрела две бутылки пива и, немного поколебавшись, купила еще и бутылку водки. Неизвестно ведь, как у них пойдет разговор. Надо быть во всеоружии.
Вернувшись, Кира снова позвонила в дверь. На сей раз она не колебалась, нажала на первую же кнопку, и дверь распахнулась. Так и не нашедший ни денег, ни выпивки Георгий был страшно зол и готов поскандалить с любым, кто появится в дверях его квартиры.
Увидев мужа Валерии, Кира едва удержалась, чтобы не ахнуть. Вид у мужика был жуткий. Весь опухший, с красными налитыми кровью глазами, с встопорщенными черными и жесткими волосами, он производил отталкивающее впечатление и сам по себе. А уж если добавить до кучи грязную майку, всю заляпанную какими-то жирными пятнами, и запах перегара, то картина вообще получалась ни сесть ни встать.
При виде незнакомки Георгий недолго колебался. Ему было без разницы, на кого наорать. Кира прочитала это намерение в его глазах, но не дала мужику и рта открыть:
– Георгий Рыбаков – это ведь вы? – утвердительно произнесла она.
– Ну… допустим, я. И че?
– У меня к вам дело, касающееся вашей жены.
– Кого?
Глаза Георгия налились кровью еще больше. И Кира даже испугалась, как бы он прямо сразу на нее не набросился. И поэтому она поспешно произнесла:
– Помянуть бы надо… покойницу.
И вытащила из-за спины руку с зажатыми в ней бутылками с пивом. Пиво Георгия заинтересовало. Он даже передумал орать на Киру и кивнул головой:
– Помянуть – это можно. А кого?
– Так жену вашу – Валерию.
– Валерка тапки откинула? – неожиданно захохотал Георгий на всю квартиру, выставив круглый крепкий живот. – Да ты что? Шутишь со мной, что ли, пигалица? Так я тебя за такие шутки одним пальцем…
И он впрямь потянул к Кире свои давно не мытые руки с черными пальцами. Кире пришлось проворно отпрыгнуть в сторону. А вместе с ней отпрыгнуло и пиво. Георгий, кажется, сделал правильный вывод, потому что гнаться за Кирой не стал и вполне миролюбиво произнес:
– Ты кто такая?
– Мы с вашей женой вместе работали.
– А-а-а… Тоже прислуга. И что ты от меня хочешь, прислуга?
До чего же неприятный тип! Сам-то ведь, судя по состоянию ногтей на руках и ногах, тоже не из графьев.
– Вы ведь с вашей женой были не в очень хороших отношениях?
– С Валеркой-то? А чего мне ее любить? Столько лет носа ко мне не казала, а тут вдруг заявилась. И знаешь, чего она удумала? Из родных метров выписать меня захотела! Дескать, она справки наводила в жилконторе, точно знает, что я за квартиру не плачу, должник. Вот меня и надо за долги выписать, а комнату ей оставить целиком. Она, дескать, теперь богатая дама. Старик, у которого она служила, ей кучу денег оставил. Так она мои долги выплатит, и метры все ей достанутся. Все равно она тут прописана и права имеет.
– А вы, конечно, против такого расклада были?
– Еще бы! Комнату эту еще бате моему от завода дали. И чтобы я ее какой-то бабе отдал? Не бывать этому, покуда я жив! Да и помру, уж найду способ, чтобы не дать стерве пенаты мои родные захапать!
Надо сказать, что «пенаты» производили удручающее впечатление своей запущенностью. Ремонт тут не делался со времен вселения в эту квартиру бати самого Георгия. Обои были покрыты таким толстым слоем жира и пятен, что их первоначальный рисунок с трудом угадывался. Мебель вся была ветхая, побитая и поцарапанная. Даже люстры на потолке не имелось. Вместо нее сверху свисала лампочка на голом проводе. А сам потолок выглядел так, словно по нему велась прицельная артиллерийская пальба.
И за эти метры между бывшими супругами велась борьба? Кире стало смешно и грустно одновременно. До чего же низко могут пасть люди, если даже такое жалкое жилье становится для них предметом вожделения. Но вслух она лишь произнесла:
– Значит, вы не отрицаете, что у вас был повод желать смерти вашей бывшей жене?
– Валерке? Смерти? Ну, рад я, что она померла, не скрою. А ты это к чему спрашиваешь?
К этому времени Кира уже вполне освоилась в комнате Георгия, которого соседи иначе как Иродом и не называли. Но теперь девушка сочла, что пришло время «беленькой». Она выставила бутылку на стол, чем вызвала горячее одобрение со стороны Георгия.
– Ну, помянем женушку мою. А то как-то не по-христиански поминать и вдруг пивом. Водкой оно сподручнее. А от чего она померла?
– Ночью ее кто-то столкнул с лестницы.
Рука Георгия с зажатой в ней рюмкой медленно вернулась обратно на стол. А сам мужик, явно передумав пить, нехорошо глянул на Киру.
– Так ты что это?.. Намекаешь, что я Валерку на тот свет спровадил?
– Я этого не говорила. Но у вас есть алиби на прошлую ночь?
Ох, не следовало ей этого говорить. Георгия как подменили. Он вскочил на ноги, потрясая огромными кулаками над головой. Черные глаза его бешено сверкали. А сам он был до того страшен, что Кира мигом поверила во все те ужасы, которые рассказывали про этого человека.
– Алиби тебе! – орал он на Киру. – Ах ты, сука ментовская! Обломись ты, есть у меня алиби! Всю ночь вчера у Аньки-стрелочницы гудели. Все наши там были. Все они тебе подтвердят мое алиби. Вали, проверяй! В семнадцатой квартире Анька живет!
Искушать судьбу и далее Кира не захотела. Быстро подхватилась и исчезла, пока Георгий не приступил к открытым военным действиям против нее. Судя по возгласу, он принял ее за работника полиции. Наверное, это и спасло Киру от телесных повреждений. Нападать на сотрудника органов Георгий, несмотря на буйство своего нрава, все же поостерегся. А иначе не миновать Кире нового украшения в виде фингала под глазом.
Анька из семнадцатой квартиры алиби Георгия подтвердила.
– Был он у меня! – пьяно покачиваясь, кивнула она. – Гошка… ик! Как же, помню, был! Ик! У меня все бывают, потому что я женщина приятная внешне и располагающая к общению.
Но у Киры все равно остались сомнения. Анька выглядела так, словно не очень-то хорошо понимала, какой сейчас год и что происходит вокруг. Это была совсем опустившаяся синячка, жившая в помещении бывшей дворницкой. Веселье тут шло без перерыва. У Аньки и сейчас на полу храпели двое ее «гостей».
Возможно, Георгий был у нее не в эту ночь, а в какую-нибудь другую. Или побыл немного, а потом ушел. Или, наоборот, сначала сделал свое черное дело, а потом заявился к Аньке, зарабатывать себе алиби. Добраться до дома господина Терентьева, убить свою бывшую жену, а потом вернуться назад и продолжить пьянствовать в обществе боевой подруги и ее компаньонов было вполне возможно.
Так что Кира твердо решила, что сейчас не будет больше искушать судьбу, а поедет назад к Чижиковым. И максимально дотошно осмотрит весь дом и особенно первый этаж на предмет незаконного ночного проникновения. Если полиция ленится заняться этим, то она, Кира, готова взять миссию на себя.
Пока Кира знакомилась с бывшим мужем Валерии, Леся уже въехала в дом семьи Ерофеевых. Правда, пока что всего лишь на правах прислуги, но как знать… Истории известно немало примеров, когда совсем простые женщины достигали невиданных высот и даже садились на трон. Взять хотя бы нашу императрицу Екатерину Первую.
А у Леси ситуация была куда как лучше. Она сама девушка и с приданым, и с воспитанием. И Миша отнюдь не император. Так что пропасть между ними была существенно уже. Да и роль прислуги Лесе приходилось исполнять в связи с затеянным девушками расследованием. А когда она сбросит свою маску, тогда…
Ну тут возможны были самые разные варианты. От восхищенного изумления и немедленного предложения руки и сердца до быстрого и решительного изгнания самозванки из дома.
Но Леся по натуре своей была безудержной оптимисткой, и первый вариант, разумеется, казался ей более вероятным.
– Вот и мой дом.
– Хороший, – отозвалась Леся. – Очень красивый.
Хотя про себя она подумала, что их с Кирой коттедж в «Чудном уголке» выглядит куда презентабельнее, чем это жилье. Дом семьи Ерофеевых заметно уступал дому господина Терентьева и размерами, и дизайном, и обстановкой. Если сравнивать эти два жилища, то дом господина Терентьева был куда как богаче. Впрочем, ведь и контрольный пакет акций принадлежал именно ему. А у Ерофеевых доход был несопоставимо меньше, нежели у главного акционера.
– Работы у тебя будет немного. Мы с отцом живем в двух комнатах. Третья – гостиная, и она же столовая. Так что убирать тебе придется только в этих помещениях. Остальные предназначены для приема гостей, но у нас они бывают нечасто. Так что раз в месяц пройдись по дому с влажной тряпкой или пылесосом, и достаточно.
– А еда? Что вы любите?
– Питаемся мы с отцом вне дома. Утром успеваем перехватить по чашке кофе с бутербродом, вечером приезжаем так поздно, что есть уже не хотим.
– Значит, я целый день буду дома одна?
В голосе Леси слышалось такое откровенное разочарование, что Миша слегка смутился. Но потом все же собрался и пообещал, что теперь все изменится.
– Не сразу, но постепенно я отца убежу, что хватит уже так надрываться на заводе. Он ведь пашет, как каторжный. И меня тоже заставляет.
– Когда же это случится, Мишенька?
Ласковое словечко заставило мужчину покраснеть от удовольствия. И он постарался ответить Лесе максимально подробно:
– Ты же слышала, что нам предстоит суд с твоими бывшими хозяевами за право владения заводом?
– Конечно.
– Думаю, что уже после суда все станет гораздо спокойней. А суд меньше чем через неделю. А пока что по вечерам я буду приезжать, и всю ночь принадлежать только тебе.
Ценный подарок, вот только сама Леся отнюдь не была уверена, что он ей по душе. Она еще не разобралась в своем отношении к Мише. Бесспорно, парень чем-то привлекал ее, но в то же время что-то в нем Лесю и настораживало.
Стоит ли отдавать свое сердце человеку, который вызывает у вас настороженность? Весь предыдущий опыт Леси говорил о том, что нет, не стоит. И все же Миша был очень, очень обаятелен.
Но это, так сказать, сантименты. Леся призвала себя к порядку и напомнила, что она тут находится не только для устройства своей личной жизни. Ей нужно выяснить, кто из участников этой истории причастен к покушению на Витальку и кто замешан в убийстве его матери. А для этого надо было лично познакомиться с ними всеми.
Допустим, что из себя представляют Чижиковы, Леся уже поняла. С Мишей и его отцом она познакомится в ближайшие сутки. Достаточно посмотреть, как ведет себя человек в быту, чтобы понять, что он из себя представляет. Леся была отнюдь не глупа. Даже простое наблюдение за человеком могло дать ей ясную картину того, на что он способен.
Но вот как быть с господином Кусковым? К Чижиковым на их «званый» ужин он не явился. Может быть, для Ерофеевых сделает исключение? Все-таки он с ними в одной лодке, в такой ситуации вряд ли Кусков пренебрежет приглашением своих соратников.
– А гости? – не успокаивалась Леся. – Я люблю, когда в доме много народу.
– Много народу я тебе не обещаю. Но как раз сегодня у нас будет гость.
– И кто он?
– Компаньон моего отца.
От такой удачи Леся чуть было не подпрыгнула до потолка.
– Ура!
– Ты так рада гостю?
Миша кинул на девушку подозрительный взгляд, который сказал Лесе, что ей надо быть поосторожней с выражением своих эмоций. Этак Миша заподозрит ее в личной заинтересованности в знакомстве с господином Кусковым.
– Просто я радуюсь возможности продемонстрировать твоему отцу свои кулинарные таланты.
– Ты все еще боишься, что папа тебя не возьмет на службу? – усмехнулся Миша. – Зря. Я говорил с ним, объяснил, что ты у Чижиковых прослужила всего один день, так что никак не можешь быть завербована ими.
– Значит, твой отец был против меня? – огорчилась Леся.
– Только вначале.
После этого Миша заторопился, ему надо было уезжать по делам. Он лишь успел быстро показать Лесе, что и где находится в доме, и убежал, сказав ей на прощание:
– Осваивайся. А к вечеру приготовь что-нибудь особенное. Я на тебя надеюсь. И если папа увидит, какая ты отменная кулинарка, то он тебя полюбит.
Однако, когда вечером в дом вернулся старший Ерофеев, девушка быстро поняла, что он ее присутствием недоволен.
– Вечно ты, Мишка, по-своему норовишь поступить, – проворчал Ерофеев, остро глянув на Лесю. – Иди за мной!
Он увел сына в свою комнату для разговора, который никак не предназначался для Лесиных ушей. И, разумеется, именно поэтому Лесе было позарез необходимо услышать, о чем будут разговаривать отец и сын.
За целый день одиночества у нее было достаточно времени, чтобы не только освоиться в этом доме, но и разобраться в том, из какой комнаты будет лучшая слышимость. Так, она знала, что звуки в комнате господина Ерофеева отлично слышны, если там открыто окно и если ты сам стоишь на втором этаже над этой комнатой.
Окна предусмотрительная Леся распахнула по всему первому этажу. А сейчас быстренько разулась и босиком поднялась наверх.
Теперь она могла слышать все, о чем говорили между собой Ерофеевы.
– Зачем ты притащил к нам в дом эту девчонку? Неужели ты не понимаешь, что это опасно?
– Леся прекрасная девушка. И она честная!
– Честная! – сердито произнес Ерофеев. – Много ты-то сам понимаешь в честности!
– Папа, не начинай сначала. Леся мне нравится, и она останется в нашем доме.
– Только если я это разрешу!
– Папа, Леся не станет доносить про наши дела Чижиковым! Я тебе за нее ручаюсь!
Миша так горячо защищал Лесю, что той даже стало неловко. Все-таки она находилась в этом доме с далеко идущими планами. И отнюдь не все они могли идти в ногу с планами самих Ерофеевых.
– И потом, что нам скрывать? У нас против Чижиковых ничего нету.
– Вот это и надо скрывать! – злобно рявкнул старший Ерофеев. – Они не должны знать, что могут выиграть дело! Ты что, не понимаешь? Если акции Володи достанутся его родне, мы с тобой превратимся в простых акционеров! Никакого совета троих больше не будет! Все дела на заводе станет решать этот дурак Чижиков или, того хуже, его баба! А что они смыслят в делах? Я навел про них справки. Чижиков уже пытался организовать собственный бизнес. Жена его поддержала. Они взяли в банке огромный кредит, заложили свою квартиру и проиграли! Бизнес их развалился, не просуществовал и трех лет. Квартиру пришлось продать за долги банку. А сами они приехали к Володе, поджав хвост. Знаешь, почему они тут появились? Им просто негде было жить!
Так вот почему Костины родители продали свою квартиру! Им было необходимо расплатиться с банком. Что же, по крайней мере, теперь эта загадка была решена. Леся была довольна, что кто-то сделал эту работу за нее, а ей осталось лишь пожать плоды чужих усилий.
– И чтобы такой бездарный бизнесмен взялся бы управлять заводом! – продолжал бушевать Ерофеев. – Да он доведет его до банкротства за пару лет! Все, что мы с Володей и Валеркой сделали за эти годы, пойдет прахом! Ладно Антоха, он уже давно спрыгнул с лодки. Накопил себе денег на свои виноградники, теперь делает паршивое кислое вино и знать больше ни о чем не хочет. Но как быть нам с тобой? Если завод разорится, разоримся и мы! Благодаря твоим выкрутасам мы – нищие!
– Папа, не надо все так утрировать. Вечно ты сгущаешь краски.
– Я не сгущаю, я, наоборот, их разбавляю! Это ты не видишь очевидного! Если Чижиков получит контрольный пакет акций, ты и я мигом лишимся работы! Чижиков хороший исполнитель, его к этому приучила армия. Я бы даже взял его на должность заведующего складом, но как предприниматель – он полный ноль!
Какое-то время внизу царило молчание. Ерофеев-старший явно выдохся. Да и Миша попримолк. Он не привык видеть своего отца в таком гневе.
– Папа, не переживай так, – наконец произнес он примирительно. – Тебе нельзя волноваться, у тебя же давление.
– Теперь ты про мое давление вспомнил! Раньше надо было думать! До того, как ты притащил эту девчонку к нам в дом. И кто теперь даст нам гарантию, что она не стукачка?
– Я! Я дам тебе такую гарантию!
– Хорошо, кабы так. Но так или иначе, я тебя попрошу проследить, чтобы ее не было рядом, когда мы с Валерой будем обсуждать наши дела.
– Я понял, папа, – серьезно произнес Миша. – Я все сделаю. Ты можешь на меня положиться.
– Правда все понял?
– Да, папа. А у вас с дядей Валерой есть какой-то план?
– Есть кое-какие мыслишки, – отозвался Ерофеев-старший. – К счастью, малец нам более не опасен. Кто-то устранил их с нашего пути.
– Витальку тоже убили? – ахнул Миша.
– Выкинули из корзины воздушного шара. В поселке говорят о том, что мальчик даже не мучился. И есть еще одна новость, Виолетта – мать Витальки, она…
– С ней что?
– Она убита.
– О господи! – не сдержавшись, ахнул Миша. – Как это случилось?
– Тебе не все равно? – раздраженно отозвался его отец. – Насколько я помню, на этой девице пробы негде было ставить. Оторви и брось! Наглая, самовлюбленная, жадная, беспринципная! Она и мальчишку-то нагуляла от охранника. Понять не могу, как ей перед смертью удалось убедить Володю в обратном. Ведь я постарался уладить это дело. Нанял из своего кармана детектива. Тот представил Володе подробный отчет о жизни Виолетты. И Володя прогнал ее от себя, мальчишку из завещания вычеркнул, знать их не хотел. И вдруг буквально за день до смерти заговорил о том, что был не прав. И мало того, что заговорил. Он и завещание прежнее уничтожил! Все собирался выродку оставить!
– Папа, не говори так!
Но отец не слушал своего сына.
– Главное, что мы с тобой к этим двум смертям не причастны, – лихорадочно говорил он. – Виталька и его мать на суд точно не явятся. Все складывается превосходно! Нам надо только обойти каким-то образом Чижиковых, и завод наш! Понимаешь? Наш! Только твой, мой и Валеркин! Мы снова будем решать все наши дела втроем!
– Но, папа… А как же дядя Антон?
– Антон сидит во Франции, в Россию он больше никогда не вернется. Он будет доволен теми отчислениями, которые получал до сих пор.
– Но ведь если акции дяди Володи разделить между всеми нами, тогда…
– Иди отсюда! – сухо приказал сыну господин Ерофеев. – Иди и помни, твое дело следить за девчонкой. Большего от тебя никто не требует.
После этого он захлопнул окно. И Леся сочла лишним оставаться на втором этаже и далее. Она и так услышала больше, чем ожидала. Ерофеев не причастен к смерти Виолетты. Во всяком случае, он так говорит. Но зато он собирается обмануть своего компаньона, живущего во Франции. Что же, дело хорошо известное. Ванька встал, место потерял. Бизнес в России пока еще нуждается в каждодневном и даже ежечасном контроле своего хозяина. Если этого не делать, то управляющие мигом растащат и разворуют все, что только возможно. А что невозможно – просто доведут до полного упадка.
Не так давно Кира с Лесей и сами стали жертвами своей управляющей, которая казалась очень надежной и преданной, но едва представилась такая возможность, постаралась разорить своих хозяек. Подругам стоило огромного труда вернуть себе созданную ими фирму и базу клиентов. И неизвестно, удалось бы им это сделать, если бы не помощь сильных мира сего.
Но как бы то ни было, Леся хорошо понимала: в желании господина Ерофеева «обуть» своего заморского компаньона нет ничего особенного. Так действовали если не все, то очень многие. Но обман и мошенничество – это одно, а убийство – это совсем другое. И в последнем господин Ерофеев пока что своему сыну не признался.
– Посмотрим, может быть, признается компаньону.
Бормоча себе под нос, Леся спустилась вниз, где и наткнулась на Мишу. Кавалер глядел на нее с явным подозрением.
– Что ты делала наверху?
– Как что? – притворно удивилась Леся. – Ты же сам велел пройтись по всему дому?
– И тебе надо было это делать именно сейчас?
– Днем я была занята приготовлением пиршества для вашего гостя.
– У тебя все готово?
– Готово, – кивнула Леся. – Осталось только дождаться его самого и подать еду на стол.
– Можешь уже начинать. Он прибудет с минуты на минуту.
И все же Леся видела, что настроение Миши испорчено. Ее присутствие в верхних комнатах, когда ей там делать было совершенно нечего, неудачно совпало с выговором отца. И теперь Леся ясно читала в глазах Миши, что он намерен последовать совету отца и не оставлять ее без присмотра ни на минуту.
