Глава 4
Чувствуя, что эмоции буквально переполняют ее, Кира не могла устоять на месте. Она по собственной воле двинулась к выходу и, задрав голову, крикнула:
— Мы его нашли!
— И как он?
— Без сознания.
Она услышала, как вскрикнула Полина. Но ничего не могла поделать. В это время из хода показался Лисица. Он хмуро взглянул на Киру и крикнул наверх:
— Ваник, спустись сюда!
Но прежде чем Ваник спустился, наружу пришлось выбраться Кире. Узкая шахта колодца не позволяла развернуться в ней всем троим. Стоило Кире очутиться на поверхности, как к ней кинулась Полина.
— Тетя Кира, он жив?
— Я не знаю, — чистосердечно призналась Кира. — В принципе, внизу не так уж и холодно. Если он догадался соорудить себе подстилку, то мог и выжить.
— Но почему он не выбрался наружу? — рыдала Полина. — Почему не отзывался? Что с ним случилось?
Этот вопрос заставил Киру глубоко задуматься. Возможно, дело не в том, что случилось с самим Израком, а в том, что случилось с веревкой, по которой он спустился в колодец? Ведь когда друзья подошли к шахте колодца, то никакого приспособления для спуска, оставленного Израком, они не нашли. Ни внизу, ни наверху веревки не наблюдалось.
— И о чем это может говорить? Да о том, что после того, как Израк спустился вниз, кто-то вытащил веревку, оставив бедного гения одного в темной шахте засыпанного подземного хода.
— Выбраться наружу там, где он спустился, Израк не мог. Вот и пошел дальше. Только ему не повезло, подземный ход оказался засыпан обрушившейся землей, и она задержала беднягу.
— Но кто мог вытащить веревку? Израк пошел ночью в лес один!
— Это мы так считали. Раз не взял с собой Ваника, значит, пошел один. Но похоже, он нашел себе другого сообщника.
Между тем Ваник выполнил приказание Лисицы. Он спустился вниз, и уже вдвоем они выволокли пострадавшего из подземного хода. Возникла суета, когда они пытались соорудить некое подобие носилок, чтобы вытащить Ноя из подземелья. Но потом ограничились тем, что просто соорудили веревочную петлю, пропустив ее у него под мышками.
— Будем надеяться, что петля не соскользнет и не затянется у него на шее.
— Тьфу ты! Скажешь такое!
Но на всякий случай Лисица все же пропустил конец веревки между ног подстрадавшего, застраховав таким образом несчастного от опасности удушения.
— Тяните!
Девушки стали тянуть. Дело шло с большим трудом.
— Раз-два, тянем! Раз-два, взяли!
И хотя девушки, Эдик и даже Матрона старались изо всех сил, тело поднималось совсем на крошечные сантиметры.
— Какой он тяжелый! — пропыхтела Кира.
— А говорили, что тощий!
Полина ничего не ответила, лишь закусила губу и стала тянуть еще усерднее. Наконец тело показалось над поверхностью. Девушки вцепились в него и вытащили окончательно. К этому времени уже достаточно рассвело, и они смогли хорошенько рассмотреть свою находку. Первым, что бросилось им в глаза, была одежда, совсем не характерная для студента и представителя художественной богемы. На мужчине были тяжелые резиновые сапоги — дешевые и убогие даже в лучшую пору своей жизни. И одет он был соответствующим образом — непонятный синтетический свитер с узором, рубаха в клетку и брюки, давно утратившие стрелки. И еще дождевик, в котором ему был не страшен ни холод, ни дождь.
— Это не он! — крикнула Полина то, о чем уже догадывались остальные. — Это не Израк!
Подруги и сами могли теперь увидеть, что пострадавший давно уже вышел из молодого возраста. Это был грузный мужчина лет сорока пяти или даже пятидесяти, явно давно махнувший на себя рукой, небритый и неопрятный.
— Это кто такой?
Матрона наклонилась поближе и произнесла:
— Мне кажется, я его где-то видела. Дайте-ка сообразить… Ну да, конечно! Как же я сразу не поняла! Это же Юрка Боцман.
— Он моряк?
— Он пьяница! — отрезала Матрона, чем-то очень сильно недовольная. — Боцман — это его прозвище. Квасит постоянно, вот и боцман.
— Эй, вы там! — раздался снизу из шахты заунывный голос Лисицы. — Бросите вы нам веревку или нет?
— Сейчас, погоди минутку!
Леся с Кирой принялись отвязывать веревку от Боцмана, ужасаясь про себя тому, какой он холодный. Но ведь умереть от переохлаждения он не мог. Еще довольно тепло, а он одет в практичную и удобную для прогулок по лесу одежду.
А Полина, свесившись через край колодца, крикнула мужчинам:
— Вы вытащили не того! Это не Израк, это какой-то местный алкаш!
— И что? Поэтому вы решили оставить нас тут?
— Нет. Но вы все-таки посмотрите, может быть, Израк тоже там есть где-нибудь?
— Мы тут вдвоем, яблоку упасть негде. По-твоему, мы могли бы не заметить твоего художника?
— Но вы все-таки посмотрите, — настаивала Полина. — Вдруг он там?
Лисица выругался сквозь зубы. Но, к своему удивлению, заметил, что Ваник вновь встал на карачки и двинулся по подземному ходу.
— Ты куда это?
— Посмотрю, раз она просит. Мне ведь не трудно.
Лисица снова выругался, но спорить не стал. Догадался, что только зря потратит силы и время. Пока Ваник путешествовал к обвалу, Лисица уже выбрался наружу. Он подошел к найденному Боцману и спросил:
— Он жив?
Взгляд, который метнула на него при этом Кира, ответил Лисице лучше всяких слов.
— Значит, покойник, — вздохнул Лисица. — Хоть и не наш, но все равно плохо. А отчего хоть он умер?
— На голове вроде бы кровь. Но все волосы так спутались от грязи, что толком и не понять.
— Ничего не трогайте. Вызываем полицию.
Из них всех одна лишь Полина не интересовалась страшной находкой. Девушка по-прежнему лежала на краю колодца, дожидаясь хоть каких-то известий о своем дорогом Израке. Вскоре появился Ваник, который попросил, чтобы его вытащили наружу.
— Ты его нашел?
— Нет. Но кое-что есть.
— Что?
— Сначала помогите мне отсюда выбраться!
Лисица сбросил ему веревку с завязанными на ней узлами, и Ваник довольно ловко вскарабкался по ней.
— Ну как? — подскочила к нему в ту же секунду Полина. — Ну что?
— Вот, нашел только это.
Ваник протянул перепачканную в земле руку, в пальцах которой была зажата какая-то металлическая штучка.
— Это медальон Израка! — произнес Ваник. — Нашел его в подземелье у самого обвала.
Он повертел медальон в своих пальцах и попытался очистить его от земли. Внезапно крышечка щелкнула и открылась.
— Ты его сломал! — испуганно ахнула Полина.
— Нет, нет, все в порядке. Просто тут фотография какой-то женщины.
— Женщины? — насторожилась Полина. — Покажи!
И она не успокоилась, пока не заглянула внутрь медальона. Там действительно было фото женщины, красивой блондинки, но уже немолодой.
— Кто это?
— Может быть, мать?
Ваник защелкнул медальон и произнес:
— Значит, Ной был там, в колодце!
— Может быть, он и сейчас там! — заголосила Полина. — Я чувствую, он там!
— Где именно? Там никого нет.
— Дальше, за обвалом! Под землей! Знаете, что я думаю? Израк и этот мужик зачем-то спустились в колодец и полезли по подземному ходу. На середине пути земля осыпалась. Мужика ударило камнем, а Израку удалось пробраться дальше. Или… Или он лежит под обвалом! Засыпанный! Еле живой! Умирающий!
В голосе Полины слышалась настоящая паника. Девушка была близка к истерике. И все остальные тоже почувствовали волнение при мысли, что бедный Ной, возможно, еще живой, заперт в подземном ходе, откуда ему нет пути назад.
— Какой ужас! — пробормотала Леся, стиснув пальцы.
— Мы должны его вытащить!
— Будем копать и разберем завал!
Один лишь Лисица не торопился поддаваться общей волне.
— Мне бы хотелось знать, кто в таком случае вытащил веревку из колодца? — произнес он. — Когда мы пришли, в колодце не было никакого намека на лестницу. А спрыгнуть без нее в шахту невозможно. Слишком глубоко. Метра три с половиной, запросто можно ноги переломать.
— И что?
— Кто-то неизбежно должен был вытащить веревку на поверхность.
— Значит, с ними был еще кто-то третий!
— Нет, я думаю, что дело обстояло несколько иначе, — покачал головой Лисица. — Израк с Боцманом спустились в колодец, а потом через него попали в подземный ход. Боцман шел впереди, его ударило упавшим камнем, а Израк уцелел. Он выбрался из колодца, забрал с собой веревку и сбежал.
— Сбежал? Но почему?
— Должно быть, испугался, что его обвинят в смерти Боцмана. Или у него были какие-то свои идеи, сейчас это трудно сказать.
— Но что же нам делать? — тоскливо воскликнула Полина. — Где нам теперь искать Ноя?
— Перво-наперво мы должны позаботиться о покойнике. Прямо сейчас сообщим в полицию о случившемся. Дождемся их приезда, а потом уже будем действовать по обстановке.
На тот момент это предложение всем показалось весьма разумным. Одна лишь Матрона сомневалась.
— Я знакома с начальником нашего отделения. Он еще тот жук! И фамилия у него подходящая — Жуков. Не думаю, что он всерьез займется расследованием обстоятельств смерти какого-то там Юры Боцмана. Так что, если вы хотите узнать, что за трагедия тут произошла на самом деле, вам придется действовать самим, на свой страх и риск.
К сожалению, Матрона оказалась права. Когда на место происшествия прибыла следственная бригада в составе сразу трех человек — шофера, эксперта и фотографа, вместе с ними прибыл и начальник полиции. Это был среднего роста мужчина, в меру упитанный и в меру воспитанный. Надрываться на службе он явно не привык. И едва взглянув на пострадавшего, он с удовлетворением кивнул:
— Все-таки помер. Как ему люди добрые и обещали, не дожил он до старости! И как я ему сам предсказывал, свалился спьяну и башку себе прошиб!
И повернувшись к своим коллегам, господин Жуков заявил безапелляционным тоном:
— Будем оформлять как несчастный случай.
Лисица не выдержал, выступил вперед и рискнул возразить полиции:
— Тут был еще одни человек, студент.
— Какие тому доказательства?
— Вот.
И Лисица продемонстрировал медальон из серебристого металла, найденный Ваником возле обвала. Но на полицейского это украшение не произвело ровным счетом никакого впечатления.
— Спер, небось, где-то эту вещицу Боцман, — спокойно произнес он. — Или нашел. Боцман у нас мастер был на всякие такие «находки». Подрежет у кого-нибудь кошелек с мелочью, а говорит, что нашел. Народ у нас добросердечный, верили ему. Но я-то всегда знал, добром этот типчик не кончит!
— Вы его хорошо знали?
— Как мне его не знать? Мне по долгу службы всех неблагополучных в округе положено знать.
— А Боцман был не из благополучных?
— Да уж и то сказать, они вдвоем с бабкой — с матерью его — на две крохотные пенсии жили. И как мужик деньги на водку находил, ума не приложу. Пенсии им едва ли на хлеб хватало. Огорода они не держали, скотины у них и подавно не было. Несколько курей, да и все. Бабка уже совсем дряхлая, сил нету, чтобы хозяйство вести. А Боцман — он и есть Боцман. Ему лишь бы шары себе залить. В сезон в лесу кормился, грибы и ягоды на станцию возил продавать. Ну а зимой пошабашить иной раз к кому из соседей нанимался. Деньгами не брал, только водкой или другим спиртным. Много не наработает, но выпить получалось. Так и жил. Кстати, при нем корзины не было?
— Нет. Никакой корзины мы не нашли.
— Ну, надо вокруг посмотреть. Уверен, он по грибы отправился да с пьяных глаз в этот колодец и угодил.
— А вы не знаете, что это за колодец такой?
— Тут повсюду и прежде люди жили, — как-то уклончиво ответил начальник отделения.
Создавалось впечатление, что версия насчет происхождения колодца у него есть, но он не торопится ею делиться с чужаками.
— И людей до войны в здешних краях куда больше жило. Поместье, хутора… Наверное, от одного из них этот колодец и сохранился.
Но друзья с этим мнением были не согласны. Если бы поблизости находился хутор, должны были сохраниться и фундаменты домов и других строений. Должны были остаться плодовые деревья, пусть и одичавшие, но указывающие на то, что тут когда-то жили люди и цвели возделываемые ими сады. Однако переубедить полицейского у них не получилось. И даже тот факт, что корзина, которую Боцман должен был бы взять с собой для собранных грибов, так и не нашлась, полицейского не насторожил.
— Значит, унес кто-то, — отмахнулся он. — Дело совершенно ясное, никакого криминала тут нет. Пьянчуга сам в колодец свалился. Вон и башка у него вся в крови. Стукнулся башкой, пока падал, вот и все дела!
— Мы нашли его довольно далеко от входа.
— Упал, ударился, сразу не умер. Пока силы были, в нору заполз, там и подох.
И сплюнув, полицейский окончательно подвел итог:
— Собаке — собачья смерть.
Эти слова возмутили всех. Леся первой воскликнула:
— Как вы можете такое говорить? Это же человек! И он погиб!
— Человек? — презрительно скривил пухлые губы полицейский. — А вы, дамочка, были знакомы с этим, с позволения сказать, человеком? Нелюдь он был! Паразит на теле общества! Никакой пользы от него никому не было, один лишь вред. Как вам еще объяснить, я уже и не знаю!
С этими словами начальник махнул рукой шоферу, и они вдвоем ушли, провожаемые неприязненным взглядом Матроны. Она явно не питала к начальнику теплых чувств.
А помощники — фотограф с экспертом — еще немного покрутились вокруг, но никакого рвения не выказывали. Они явно были согласны с мнением своего начальника по поводу судьбы, постигшей Боцмана. Единственное, что их волновало, как перетащить теперь тело к дороге.
— Как сюда шли, больно долго получится. Надорвемся мы его на себе тащить, он ведь тяжеленный, гад.
— Надо бы посмотреть, может, поближе какая дорога есть.
В этом им на помощь пришел Лисица. Включив систему навигации, он показал карту местности.
— В полукилометре отсюда есть грунтовка.
— А по ней хоть до Торфяного, хоть до самой трассы запросто выехать можно.
— Куда вы его теперь повезете?
— В райцентр. В морг при больнице.
В самом Торфяном блага цивилизации главным образом были представлены здешним отделением полиции с полностью укомплектованным штатом сотрудников. А вот поликлиники, больницы и тому подобных глупостей в Торфяном не было и в помине. Имелся поселковый магазинчик, и при нем когда-то располагался медпункт, где сидел старенький врач с не менее пожилой медицинской сестрой. Но после того как оба престарелых эскулапа тихо и мирно скончались в короткое время на своем посту от старости, никакой достойной замены им не появилось. А все прибывающие на место молодые врачи либо быстро уносили ноги, либо спивались и плохо заканчивали.
И так уж получилось, что врачевание волей или неволей, но взяли на себя несколько местных бабок — травниц, знахарок и ведуний. К ним и ходило за помощью все местное население. А в случае крайней нужды ехали в больницу в ближайший город. Доезжали далеко не все, но таковы уж правила жизни в российской глубинке.
Однако в случае с Боцманом никакой спешки уже не было. Когда его тело отправилось в городской морг на специальной машине, Матрона повернулась к остальным и произнесла:
— Полиция сказала свое слово, теперь пришла наша очередь. Что вы все думаете по этому поводу?
— А вы?
Матрона озабоченно покачала головой и нахмурилась:
— Не верю я в несчастный случай. Боцман грибами и ягодами себе в сезон изрядную денежку зарабатывал. Он все местные леса вдоль и поперек излазил. Если кто и знал об этом колодце, то это именно он!
— И потом, — подхватила следом за ней и Леся, — колодец находится в кустах. Если бы Боцман в него случайно свалился, он мог бы успеть ухватиться за ветви. И либо выбрался бы по ним наружу, либо смягчил бы падение и не убился.
— Что касается самой раны у него на голове, — вступил в разговор и Лисица, — то в колодце нет ни одной выступающей детали. Ступени, которые тут когда-то имелись, были вырыты прямо в земле. От времени они раскрошились. Ни камней, ни железной арматуры, о которую можно проломить себе голову, в колодце нет.
— Его мог ударить камень во время обвала.
— Здоровый, должно быть, был тот камень. А я никаких камней, в крови испачканных, там не заметил, — проворчал теперь уже и Ваник.
— Может, ты плохо смотрел? Кровь на камне вполне могла припудрить пыль, которая бы неизбежно образовалась во время обвала.
— Да? А полицейские? Они тоже плохо смотрели?
К слову сказать, полицейские не нашли в подземном ходу ничего подходящего, чем можно было бы проломить себе голову. Но их это нисколько не смутило. Расследовать обстоятельства смерти какого-то там Боцмана — местного алкаша, который им только глаза своим видом мозолил, они не собирались. Как говорится, баба с возу — кобыле легче. Только тут вместо бабы выступал Боцман.
Но друзья не могли так легко согласиться с версией полиции. Да, эта версия была во многом и для многих удобна, но только не для них.
— В общем, все мы считаем, что в этом происшествии есть что-то неясное, — подвел итог Лисица.
— Да, и надо выяснить, что именно.
— И еще мы должны узнать, что случилось с Ноем, — подала голос Полина, выходя из своего ступора, в который она впала после того, как Ваник нашел в подземном ходу медальон, принадлежащий Израку.
Однако Матрона считала, что поиски пропавшего гения можно немного отложить.
— Нам в самую первую очередь надо сообщить Наталье Семеновне о смерти сына, — сказала она.
— Правильно.
— Наталья Семеновна — это мать Боцмана? — пожелала уточнить Леся.
— Она самая. Проводите меня до ее дома?
— И даже пойдем вместе с вами, — кивнула Кира.
И когда остальные начали шипеть, зачем ей это надо, она лишь шикнула на них:
— Тихо! Если кто и может знать о том, что покойнику Боцману понадобилось ночью в лесу, то это только женщина, с которой он жил. В данном случае его мать.
Наталья Семеновна оказалась совсем древней старушкой. Сухая и жилистая, она почти ослепла к старости, но хозяйство вела твердой рукой. В доме был относительный порядок. Натоплено, пол подметен, и, что самое главное, тут не было запаха лекарств, присущего жилищам стариков. Да и сама Наталья Семеновна для своих восьмидесяти с гаком выглядела очень даже крепкой.
Несколько курочек, о которых говорил с таким пренебрежением господин Жуков, с довольным видом ковырялись в загоне. На грядках торчало с десяток кочанов капусты. Видимо, как-то Наталье Семеновне удавалось находить силы для огорода и птичек.
— На здоровье не жалуюсь, только вот глаза подвели, не вижу почти ничего, как пелена перед глазами. Читать почти совсем не могу. Только с очками, да и то с трудом.
— Операцию можно сделать.
— А зачем? — спокойно возразила старуха. — Если Господь послал мне испытание, надо его вынести со смирением. Да и не нужны мне глаза стали. Что по хозяйству, я и полностью слепой соображу. Всю жизнь тут живу, на ощупь могу любую вещь опознать.
— Все-таки без зрения плохо.
— Конечно, нехорошо. Но все можно решить при желании. Библию мне соседка приходит читать. А телевизор я не смотрю, одно паскудство в нем.
Друзья вели этот разговор, не зная, как подступиться к самому главному, ради чего они и явились в дом Боцмана. Но Наталья Семеновна сама вывела их на разговор:
— Матрона, вы чего пришли-то все вместе? Случилось чего?
— Случилось, тетя Наташа.
— С Юркой чего? — спросила спокойно старуха. — В полицию угодил?
И тут же, не дожидаясь ответа, горько вздохнула:
— Ох и шалопутный он у меня уродился. Сызмальства одни слезы от него были, и с возрастом лучше не стал. Весь в своего отца пошел. От того я тоже одно горе видела. Пил, меня бил, Юрку строжил. И почему так? Свекор мой совершенно нормальный в этом плане был. Выпивал на праздник сто грамм, но чтобы пьяным завалиться, такого с ним сроду не бывало.
И, взглянув на Матрону, старуха спросила:
— Ну? Не тяни уж! Говори, чего мой Юрка натворил на сей раз?
— Тетя Наташа… Юра ведь в лес пошел?
— Ну, — спокойно признала старуха. — Видать, что так. Осень — время грибное. Юрка все свободное время в лесу пропадает, а как не в лесу, так пьяный где-нибудь валяется. Будто бы сама не знаешь! Небось, в одном поселке живем. Все друг у друга на глазах.
— И давно его нету?
— Уже три дня, как щей похлебал да ушел.
— Три дня?
Это совпадало с моментом исчезновения Израка. Значит, эти двое все-таки вместе отправились к колодцу? Но куда потом делся Израк?
И все же друзья решили расспросить старуху поподробнее.
— Вашего сына уже три дня нет дома, а вы совсем не беспокоились о нем?
— Так тепло еще, — пожала плечами старуха. — Небось, не замерзнет. Да и здоровья у меня уже прежнего нет, чтобы за Юркой по всей округе рыскать. Это раньше я все дергалась, где он там пьяный завалился? А теперь прежней прыти во мне уже нет.
— Но все-таки три дня — срок немалый.
— А он мог у Людки-Стекольщицы запросто остаться и на день, и на ночь, и даже больше. Как у Юрки деньги есть, она его завсегда с милой душой у себя принимает. Летом и осенью он почти постоянно у нее живет. Это зимой, когда деньги заканчиваются, он ко мне возвращается.
Подруги взглянули на Матрону.
— Знаете эту Людку-Стекольщицу?
— Думаю, я знаю, о ком Наталья Семеновна говорит. Тетя Наташа, Стекольщица — это ведь та баба, что стеклотару в ларьке принимает?
— Вот-вот. Стекло, металл, ветошь всякую. Даже бумагу и картон. Любой хлам примет, и хоть копеечку, но за это даст. Это наш губернатор распорядился, очистительную фабрику запустил в области. Теперь отовсюду мусор туда свозит. Ничего не скажешь, гораздо чище стало. Мужики да и бабы весь хлам, что в огородах и полях валялся, быстренько собрали и к Людке оттащили. Так чего с Юркой-то случилось? Говорите уже, не томите! Арестовали его?
— Нет, тетя Наташа. Хуже.
— Хуже? Что же хуже-то может быть? Неужто прибрал его Господь к себе?
Матрона поколебалась. Но так как пути назад все равно не было, она кивнула:
— Да.
— Умер?
— Да, теть Наташ. Вы уж не обессудьте, что именно я вам такую весть принесла, но…
— Как он погиб? — перебила ее старуха. — Говори!
И было что-то такое в ее голосе, что заставило Матрону заговорить лаконично, деловито и по существу:
— Упал в лесу в заброшенный колодец и убился. Сегодня мы студента пропавшего искать стали, да вместо него Юру и нашли.
— Мертвый уже был?
— Совсем холодный.
На лице Натальи Семеновны не дрогнул ни один мускул.
— Вот как, — только и произнесла она задумчиво, — значит, сподобил Господь, освободил меня и от этой ноши. Трое детей у меня было, да все неудачные. Дочка до мужиков очень охоча, кучу романов имела, ни одного стоящего так и не завела. Старший сын еще в армии совсем молодым погиб. Один Юрка со мной остался, да и от него никакой мне радости не было. Весь в батьку своего! Коли пьяный, так на лавке храпит. Протрезвеет, жрать просит, потом за бутылкой бежит. Ни денег от него, ни помощи, ни слова ласкового… В последнее время еще и покрикивать на меня стал. Плохой сын, что и говорить. Вот все думала, когда же Господь оградит меня от этой напасти? А теперь понимаю, послал Господь Юрке свою милость. Не позволил совсем уж опуститься. Раньше к себе забрал.
Подруги хотели сказать что-то уместное случаю, выразить матери свои соболезнования, но Наталья Семеновна неожиданно вскочила на ноги и повернулась в сторону икон:
— Ох, что же это я сижу, причитаю? Надо положенные молитвы за Юру отчитать. Как новопреставившемуся, ему особое внимание сейчас.
И не тратя больше времени на болтовню, старуха встала на колени перед тремя иконами, рядом с которыми теплилась маленькая лампадка. Иконы были старинными, но их потемневшие лики взирали на осиротевшую мать, как показалось подругам, с удивительной кротостью и смирением.
Вот только было что-то в этих иконах странное. И присмотревшись, подруги увидели, что Спаситель осеняет их крестным знамением всего двумя перстами, а не тремя, как они привыкли видеть на церковных иконах.
Видя, что женщина сейчас не нуждается в их утешении, у нее есть утешитель куда более могущественный, друзья начали прощаться. Но Наталья Семеновна даже не обернулась к ним, она пребывала в глубокой молитве, мешать ей было нельзя. И оставив со старухой лишь Матрону, которая была с Натальей Семеновной явно дружна, они вышли из дома.
— Бабка нам не помощница. Она своего сына не видела целых три дня.
— Да, и выходит, когда Боцман уходил из дома, то было еще утро, — прибавил Эдик. — А с Израком они должны были встретиться к ночи.
И Ваник подтвердил:
— Утром и днем Израк еще по усадьбе болтался, всех доставал своим нытьем. Что все ему тут надоело. Что зря он согласился на эту поездку. Ну и всякое такое.
Услышав, как неуважительно отзывается Ваник о ее любимом, Полина вспылила не на шутку:
— Замолчи! Как ты смеешь так говорить про Ноя? У него тонкая художественная натура, он не может всякой там шаблонной мазней заниматься! Ной — гений! Это все знают!
Ваник не стал с ней спорить.
— Гений, конечно, — пробурчал он. — Только усадьбу все мы, простые трудяги, расписали. А наш гений кисти в руки только в детской взял. Да и то без ведома заказчика угол раскрасил. Еще не факт, что заказчику это понравится.
— Ной работает для себя, для своего великого будущего, а не для какого-то там дурака заказчика!
— Да только именно дурак заказчик, как ты говоришь, деньги платит.
— И что? Если у него есть деньги, то нужно подстраиваться под его примитивные вкусы? — насупилась окончательно Полина.
— А что делать? Кушать-то регулярно хочется. А не будет работы, не будет и еды.
— Значит, надо голодать! — упрямо заявила Полина. — Уверена, Израк именно так и поступил бы.
— Пока Израк со своей гениальностью носился, мы за него всю работу сделали, — угрюмо произнес Ваник.
Сдавать свои позиции он был явно не намерен. Точно так же, как и Полина собиралась отстаивать свое мнение до последнего. И чтобы избежать серьезной ссоры, Кира поспешила вмешаться:
— А ну-ка! Тихо! — прикрикнула она на спорщиков.
— Тайм-аут! — поддержала ее Леся. — Нашли тоже, о чем сейчас спорить. Надо сначала найти Израка, а потом уж говорить о том, гений он там, задавака или… Или кто-то другой.
На этом месте Леся переглянулась с Кирой. Им обеим было сильно не по душе от внезапного исчезновения Израка. А также тот факт, что это исчезновение было сопряжено с такой страшной находкой, как тело Боцмана Юры.
Но остальные думали пока только о том, как прояснить для себя последние часы жизни Боцмана. О том, что их исчезнувший товарищ может быть виновен в смерти Боцмана, никто из них пока не думал.
— Что у нас получается? В последний раз мать с сыном разговаривала три дня назад. Рано утром Боцман сказал матери, что сначала идет в лес, а потом к своей Людке. Старуха его назад даже не ждала, знала, что пока у сына есть деньги или другой товар, Людка будет его привечать у себя.
— Наверное, набрал грибов, продал их да и направился к своей любовнице.
— Или не продавал, а прямо с лесными подарками заявился.
— Вот к этой Стекольщице нам и надо пойти теперь.
И пусть с матерью пострадавшего содержательного разговора у сыщиков не получилось, но они не унывали. Очень может быть, что с его любовницей дело у них пойдет лучше.
