Глава 18

Но все их опасения рассеялись, едва только они увидели своего гостя. Отец Андрей улыбался им до того дружелюбно, что с трудом верилось в то, что он как минимум лгун и обманщик. Но хоть он и улыбался, но стоял-то он уже в доме, куда его, кстати говоря, никто не приглашал входить. Вошел как к себе домой, не преминули отметить про себя подруги.

— Добрый день, матушки, — поздоровался с ними священник.

В руках он держал огромные резиновые сапоги, которые сразу же поставил у дверей.

— Зачем это? — удивились девушки.

— Пусть тут постоят, — улыбнувшись, произнес мужчина.

Он снова был в рясе, но теперь эта ряса подруг больше не обманывала. Они знали, что отец Андрей самовольно занял пустующую церковь и дом священника, расположенный при ней. Да еще использовал местное население, чтобы отремонтировать дом и привести хозяйство в порядок.

— Что же вы ко мне не заходите? — поинтересовался отец Андрей у подруг. — И с похорон вы убежали, даже словечком со мной ни обмолвились.

— Мы не убежали. Мы пошли со всеми остальными на поминки по Юре.

— А что это с вами была за собака? — продолжал расспрашивать их отец Андрей.

— Служебная собака.

Подруги не собирались откровенничать с обманщиком. Но отец Андрей не отставал и снова полюбопытствовал:

— И как ваше расследование? Продвигается?

— Нет. Застопорилось.

— А что так?

— Не удается преступника вычислить. Очень уж хитер.

На лице отца Андрея появилась странная улыбка.

— Вы одни дома? — спросил он затем у подруг.

— Почему вы спрашиваете? — насторожились в ответ девушки.

Отец Андрей ничего не ответил на этот вопрос. А потом неожиданно произнес:

— Я ведь не просто так к вам зашел. Я зашел к вам, чтобы попрощаться.

— Попрощаться? Но мы еще не уезжаем.

— Я уезжаю.

— Почему? — удивились подруги. — И зачем? И куда?

— Куда, я пока еще и сам не знаю. А зачем… чувствую, что пришло время раскрыть вам свою тайну. Я ведь никакой не священник и рясу эту надел самовольно.

А подруги-то воображали, что им предстоит долго «раскалывать» отца Андрея. Может быть, даже звонить при нем в епархию. Но ничего такого не пришлось делать. И теперь девушки смогли только выдавить из себя один-единственный вопрос:

— Но… но как же вам это удалось?

— Вы имеете в виду, как мне удалось занять место сельского священника? Да очень просто. Это место было свободно. Я пришел и занял его.

— И вас не разоблачили?

— Прихожане так долго были лишены всякой духовной жизни, что позабыли даже, как толком надо молиться. Если где-то я допускал промах, никто этого не замечал.

Духовные владыки, иерархи церкви, которым бы по занимаемой ими должности полагалось больше интересоваться такого рода делами, подобные глухие местечки своим вниманием обходили. Они прекрасно понимали — немедленной выгоды не получат. Ведь чтобы вновь привлечь людей к церкви, придется здорово попотеть. Да еще не факт, что местные не разграбят и не раскрадут все то, что они вложат в новую церковь.

А вот отец Андрей трудностей не убоялся. Он успешно их преодолел, вот только зачем ему было это нужно?

— Но… но зачем? Зачем вы так поступили?

— Священник — это пастырь своих овец. Священника здешние жители всегда охотно слушались. Не стали исключением и нынешние жители. И я думаю, что мне удалось хоть немного облегчить жизнь этих людей. Во всяком случае, я научил их, как нужно работать и как можно любить самих себя и свою землю.

— Да, мы слышали, вы купили им трактор.

— Трактор, комбайн, другую технику. Все это передал в общее пользование всем здешним жителям.

— Как было при колхозах?

— Колхозы! — содрогнулся отец Андрей. — Ни за что! Не колхоз я имел в виду, а старую добрую крестьянскую общину, когда люди всем миром обрабатывают землю, а урожай честно делят между всеми членами общины, дабы все старики, вдовы и сироты получали свой кусок и были всегда сыты. Я старался, как мог, чтобы вновь привить людям понятия о том, что значит жить в мире и в ладу с самим собой. И сделал, мне думается, немало. Но теперь мне пора уходить.

— Почему?

— Господь сказал, что я и так слишком задержался.

— Но если вы не священник, то кто вы? — вырвалось у Леси восклицание. — Вы — местный барин?

— Догадались, да? — усмехнулся отец Андрей. — Или узнали откуда-то?

— Покойный Юра Боцман сказал матери, что встретил в лесу барина. А она передала его слова нам. Сначала мы не придали этому большого значения, но потом подумали, что Юра мог действительно повстречать в окрестностях кого-то из потомков того самого Копкина, который оставил в этих землях свое имущество.

— Это был мой прадед.

Подруги переглянулись. Они ожидали, что признание придется выдавливать, а отец Андрей сам легко во всем сознался.

— И как вас зовут?

— Андрей. Вернее, как привыкли звать меня мои родители — Андре.

Андре — это Андрей, но только на французский лад.

— Значит, вашим родителям все же удалось добраться до Франции?

— Нет, они уехали чуть дальше.

— И куда же?

— В Канаду.

Да уж, не ближний свет.

— Расскажите, — попросила Леся. — Расскажите нам все.

— За этим сюда и пришел, — вежливо улыбнулся Андре. — Не хочу, чтобы у вас сложилось обо мне неправильное мнение. И сразу же скажу, что я приехал в эти места, которыми когда-то владели мои предки, с одной лишь целью. Отыскать и вернуть себе семейные реликвии, которые мой прадед спрятал в этих землях перед революцией. Это было моей заветной мечтой с самого детства. Но приехав, я понял, что клад — это не главное, что тянуло меня в здешние края.

Однако подруг интересовал в первую очередь клад. И Кира воскликнула:

— И для поисков клада в помощь себе вы призвали Юру Боцмана.

— Это была моя ошибка. Я рассчитывал, что смогу положиться на этого человека, как когда-то мой прадед положился на Терентьича — Юриного деда. Но оказалось, что годы советской власти совершенно развратили людей. Увы, Юра не стал исключением. Пообещав мне вначале, что поможет, он затем начал требовать с меня вознаграждения за свое молчание.

— Он вас шантажировал?

— Один раз я дал ему денег, полагая, что этим дело и ограничится. Но он вновь начал намекать на то, что слишком много времени потратил на помощь мне, полученного вознаграждения ему явно недостаточно. Он вел себя столь мерзко, что я понял, зеленый змий окончательно задавил в его душе те ростки доброго и светлого, какие в ней были.

— И вы его убили?

— Я избавил его душу от дальнейшего разложения.

Подруги молча смотрели на отца Андрея. Такого признания они ожидали. И все равно они сейчас не в силах были поверить в то, что все ими услышанное — это правда.

— Но это же убийство! Вы убили живого человека! Вы хоть это понимаете?

— Я уничтожил телесную оболочку, освободил душу.

— И все равно вы совершили преступление!

Андре ответил не сразу.

— Перед тем как приехать в Россию, я много молился и просил у Господа совета. Мне был дан знак, что я могу вернуться на родину моих предков. И я поехал. Когда я прибыл в места, где прежде жила моя семья, то я не узнал ничего из того, что описывал мне мой дед, а следом за ним и мой отец. За годы советской власти процветающий край превратился в руины! Тут не осталось ничего! Люди жили в условиях худших, чем было сто лет назад. Я был возмущен, я был в негодовании. Как можно быть настолько плохим хозяином! Но в то же время я понимал, что по праву и долгу своего рождения я должен помочь этим людям. Должен хотя бы указать им путь, которым им нужно следовать. Я был в ответе за этих людей, ведь они жили на моей земле, и многие из их предков верно служили моим собственным.

Таких людей осталось немного. Но подруги решили не указывать на это отцу Андрею.

— Но почему вы решили прикинуться именно священником?

— Это было удобнее всего. Во-первых, священника положено слушаться или, по крайней мере, прислушиваться к тому, что он говорит. А во-вторых… моя речь… наверное, вы заметили, что я говорю не совсем так, как современные россияне?

Да, речь отца Андрея была своеобразной. Но пока все вокруг считали его священником, человеком, читающим книги, написанные еще церковнославянским языком, вопросов не возникало. Священники всегда говорят не совсем так, как простые люди. В этом отец Андрей, или как его теперь называли про себя подруги — Андре, был, без всякого сомнения, прав.

— Значит, вы убили Юрку Боцмана, — задумчиво произнесла Леся. — Спустились за ним следом в раскоп и ударили по голове, так?

— И обвал в подземном тоннеле тоже я устроил, — кивнул головой Андрей. — Хотел похоронить под упавшей землей Юру, но не получилось.

— А Людку Стекольщицу? Тоже вы убили?

— Разумеется. И ее мне вовсе не жаль. Если в отношении Юрия, не скрою, мое сердце дрогнуло, то в отношении его подруги у меня не было никаких сомнений. Она была гадостью, от которой следовало избавиться раз и навсегда.

Как пастух, который забивает больное животное, чтобы оно не заразило все стадо, так и отец Андрей самовластно распоряжался жизнями людей, поселившихся на землях, которые он по-прежнему считал своими. Рассуждать о том, прав он был или не прав, подруги не собирались. Они чувствовали, что времени на то, чтобы переубедить этого человека, у них уже не остается. Надо было выяснить у него хотя бы подробности его деяний.

— Но вы пришли в дом к Марье Степановне не для того, чтобы убить Людку. Вы даже не знали, что она там появится. Вы пришли туда, потому что хотели увидеть Израка! Зачем?

— Юноша из племени Израилева искал мои сокровища. Я должен был остановить его.

— Вы хотели его убить тоже!

— Он не имел права присвоить себе то, что принадлежит мне, моей семье и потомкам, — спокойно произнес отец Андрей. — Я был уверен, что успокоил его еще в лесу. Но оказалось, что ошибался.

И как только один из прихожан случайно упомянул в разговоре со священником о том, что один из студентов лечится сейчас в домике у Марьи Степановны, отец Андрей тут же понял, что это его шанс избавиться от мальчишки, мешающегося у него под ногами.

— Я проник в дом, так что никто меня не увидел. В пристройке я разулся, чтобы ступать по дому совершенно бесшумно. Но когда я вошел, то сразу же понял, что мальчишке не до меня. У него в гостях была женщина, своим отвратительным поведением давно заслужившая самую строгую кару. Я не удивился, что застал этих двоих вместе. Подобное притягивает к себе подобное. И я знал, как мне следует поступить.

— Вы хотели убить их обоих!

— Если бы пришлось, я бы именно так и поступил. Но мальчишка удрал. Пока я вразумлял женщину, он убежал прочь. Затем в дом стали стучаться вы, подошла хозяйка. И я решил, что мне тоже пора уходить. Из окна я видел, что студент перебрался на соседний участок. Я тоже пошел за ним следом, но он успел удрать от меня и там. Поэтому я ограничился тем, что взял у любезной старушки из-под крыльца взаймы резиновые сапоги ее мужа, ибо свою собственную обувь я забыл в домике Марьи Степановны, и отправился к себе домой. Я утешал себя мыслью, что мальчишка достаточно напуган, чтобы больше не сунуться к моему кладу.

Подруги посмотрели на огромные резиновые сапоги, которые принес к ним отец Андрей. Значит, это и есть та самая обувка, в которой преступник ушел от разноцветных домиков сестер-лекарок в лес. Но даже резиновые сапоги не смогли скрыть запаха отца Андрея. И когда сегодня овчарка рванула по следу, она не случайно вывела их всех к церкви, к дому священника и к нему самому.

— Значит, пес все-таки знал, кто преступник!

— Я здорово испугался, когда он подлетел ко мне. К счастью, все вокруг решили, что пес лает на гроб с телом Юры.

И достав откуда-то из складок своей рясы металлическую коробочку — очень красивую и изящную, отец Андрей открыл ее, достал оттуда щепоть какого-то коричневого порошка и сунул его себе в левую ноздрю. Немедленно его глаза увлажнились, покраснели, а сам он оглушительно чихнул.

— Табак! — воскликнула Леся. — Вы нюхаете табак!

— Прошу прощения за эту мою привычку. Я знаю, не всем она по вкусу. Но я сейчас немного взволнован. А нюхательный табак — это прекрасное средство при всяких волнениях. Еще мой прадед говорил, что лучше табачка ничего нет. Чихнешь погромче, говаривал он, и все бесы в разные стороны от тебя в страхе разлетаются.

Нюхательный табак! Вот что сбило умного Аслана с толку! Возле дома, где отсиживался сначала Израк и куда потом заглянул отец Андрей, на земле был рассыпан какой-то вонючий порошок. Инструктор Аслана предположил, что это перец, но это был нюхательный табак, который случайно рассыпал отец Андрей.

Теперь все кусочки головоломки сложились. И Кира пробормотала в смятении:

— Значит, вы потомок Копкиных и вы приехали в эти края за кладом! Но зачем вы облегчали жизнь прочим кладоискателям?

— Кому и когда я ее облегчал? — осведомился отец Андрей.

— Вы всем подряд предлагали план, который начертил Безумный Каменщик — ваш предок. Вы даже выложили его на сайте, вместе с записками матушки Авдотьи.

— Ну, разве это помощь! — снисходительно усмехнулся мужчина. — Записки старушки прихватила моя прабабушка, когда она вместе с мужем бежала из страны. И я выложил это поучительное жизнеописание людей нашей волости на сайте. А вот план безумного моего пращура был мною сознательно изменен. Не слишком сильно, это не бросалось в глаза. Но найти с его помощью клад было совершенно нереально.

— А карта?

— А вот карта, которая была у вашего друга, она сильно осложнила бы мне жизнь.

— И вы ее похитили у Израка! Напали на него, когда они с Боцманом пришли ночью к колодцу, и оглушили парня. Наверное, вы хотели его убить?

— Не скрою, я этого желал. Но он уцелел. И в доме у Марьи Степановны тоже. И потом уже у домика ее сестры. И я понял, если Господу трижды было угодно отвести мою руку от головы этого юноши, так тому и быть. Больше я не стал бы его преследовать, даже останься юноша в этих местах.

— Но карту вы у него забрали.

— Это была только копия, я это понял сразу.

— Но если карта была у вас, зачем вы искали Израка у Марьи Степановны? Зачем вы хотели от него избавиться?

— У него могли быть и другие копии карты местности. Или даже оригинал. Он мог вернуться и повторить свою попытку. Я должен был излечить его от этого безумия.

Похоже, методы «лечения» различных духовных недугов у отца Андрея были одинаковы. Он просто убивал тех, кого считал оскверненными тем или иным душевным пороком. Удивительно, что студенты, которые больше других проводили времени в обществе лжесвященника, остались живы. Впрочем, и им ведь досталось.

— Ребята жаловались нам на различные неприятности, которые происходили с ними в усадьбе. То ливень, то электричество отключили, то общественный деятель нагрянул. Это тоже ваших рук делишки?

— Ливень — это не ко мне, — серьезно ответил отец Андрей. — Если кто и отвечает у нас в приходе за смену погоды, так это матушка Матрона. Та еще чудесница, лет сто пятьдесят назад ее бы однозначно сочли ведьмой. А вот электричество и чудак, возомнивший себя добровольным членом общества охраны старинных памятников, это моих рук дело. Нелегко мне было видеть, как кто-то чужой поселился в нашем семейном гнезде и переделывает его под свои нужды. Вот и взяла меня зависть и недовольство. Недостойные чувства, признаю это.

Подруги смотрели на этого человека и не могли понять, как ему почти полгода удалось играть роль священника. Да так, что никто из местных жителей даже не догадался о том, что перед ними фальшивый поп?

Но Андре сам ответил на этот вопрос, вновь заговорив:

— Духовная скудость одолела здешнюю округу. Люди молились в храме, даже не понимая смысла богослужения. Церковь, когда я прибыл, стояла полностью разрушенная. Запустение в ней началось еще со времен войны, когда вражеский снаряд пробил крышу храма. И только за последние месяцы мне удалось немного подправить ее, чтобы дать людям место, где они могут чтить Господа.

— Но в церкви совсем пусто.

— Украшения и иконы — это не главное. Достаточно, если в доме Божьем будут стены и крыша, которая не течет. И они теперь у людей есть. Мои же предки всегда исповедовали веру, которая была дана нам еще первыми христианами. И тогда на земле богато украшенных христианских храмов вовсе не имелось. Первые христиане и сами апостолы молились в пещерах, в открытом поле, где им удавалось укрыться от глаз посторонних. Да и работу священника в ту пору мог исполнить каждый, кто был душою чист и вел жизнь праведную и благоверную. В этом суть всего учения Христа, в бедности и нестяжательстве. Ибо никто еще с собой не уносил из этого мира ничего из земных своих богатств. Так и нам следует искать в этой жизни не золота, не материальных благ, но душевного просветления. Ибо за этим приходит человек в этот мир. И только чистые духом вознесутся к Господу. Те же, что погрязли во власти Мамоны, обречены на погибель.

Однако сам ты, голубчик, за своим золотом явился даже из Канады. Но напомни подруги об этом преступнику, он бы уж нашел как оправдать свой поступок. Ведь судя по всему, убийство двух человек и покушение на жизнь третьего отцом Андреем как грех тоже не рассматривались. Он считал, что всего лишь выполнил возложенную на него Господом миссию. Очистил приход от скверны, которая исходила от этих людей. Нет, эти смерти он убийством явно не считал, он остановил распространение болезни, а это дело благое.

— Но теперь мне пришло время уходить.

— А как же клад? Или вы нашли его?

— Нет, он останется в земле еще на какое-то время.

— И вы не боитесь, что его кто-то найдет до вас. Не боитесь, что мы его найдем?

Губы Андре снова растянулись в улыбке.

— Нет, не боюсь. Господь внял моим молитвам, он дал мне ответ на вопрос, который меня тревожил. Кладу моей семьи еще рано увидеть свет. Он останется там, где ему место еще на многие годы.

— А вот мы возьмем и найдем!

— Вам этого никогда не сделать! — снисходительно улыбнулся отец Андрей. — Если уж мне он в руки не дался, значит, и вам подавно его не найти. Просто еще не пришло то время, когда я или мои потомки сможем поднять из земли свои сокровища и спокойно владеть ими дальше.

— И как бы вы распорядились этими деньгами?

— Ответ крайне прост. На эти деньги можно будет вернуть процветание этому краю. Не сейчас, но я уверен, такое время еще придет.

И мужчина двинулся к дверям.

— Куда вы? — попытались остановить его подруги.

— Я пришел лишь для того, чтобы попрощаться с вами. Теперь мне пора уходить.

— Подождите! Одну минутку.

— Увы, — улыбнулся мужчина. — Господь говорит мне, что даже этой минутки у меня нет.

У Киры мелькнула мысль попытаться остановить Андре. Мелькнула даже мысль о бите для игры в лапту. Но что-то во взгляде бывшего священника заставило ее отбросить эту идею. Так подруги и стояли на пороге усадьбы, пока отец Андрей не скрылся из виду совсем. А спустя всего минуту после этого из-за поворота дороги показался джип Лисицы.

Словно сбросив с себя чары, подруги кинулись к нему.

— Помогите! Скорей сюда!

Но конечно, было уже поздно. Тот, кто был повинен в смятении, охватившем всю округу, уже скрылся под пологом лесной чащи. И хотя подруги изо всех сил спешили навстречу своим друзьям, торопясь поделиться с ними новостью, в душе они уже понимали: человек, убивший Боцмана и Людку Стекольщицу, ушел от них навсегда и перед человеческим судом уже никогда не предстанет.

Узнав о том, что они упустили преступника, Лисица вознегодовал:

— Клуши вы!

Но Эдик не позволил ему ругать девушек.

— Зато живые! — возразил он своему патрону.

Эта коротенькая фраза мигом вернула Лисице разум. Больше подруг он не упрекал. А увидев сапоги, которые оставил на прощание отец Андрей, и вовсе развеселился.

— Два убийства его совесть не отягощают, а вот старые сапоги себе оставить, тут он греха побоялся! Ну и каша в голове у этого типа. Неудивительно, что мы в ней сразу не разобрались!

Местные жители, когда выплыла правда о том, что их священник был самозванцем, долго не хотели этому верить. И, надо думать, так до конца и не поверили в виновность отца Андрея. Новый священник, все же присланный епархией для отправления служб, не смог занять того места в сердцах прихожан, какое занимал там отец Андрей.

— Лучше человека я в жизни своей не встречал.

— Дети в нем души не чаяли.

— Он столько для нас сделал, сколько представители власти никогда не делали.

Одним словом, вздумай отец Андрей когда-нибудь вернуться в округу, его встретили бы тут с почетом, любовью и уважением. О Юрке Боцмане, его подруге Людке Стекольщице и о том, что было связано с этими двумя, люди позабыли очень быстро. А вот благое дело, которое сделал для них отец Андрей, осталось в их памяти на долгие годы.

Но у самих подруг больше не было желания оставаться в усадьбе и дальше. Преступник был изобличен. И хоть и не схвачен, но опасности он тоже больше не представлял. И значит, Полине и другим ребятам ничего не грозило.

— Мы можем ехать домой.

Однако Лисица и Эдик с планами подруг не согласились. Оказывается, они во что бы то ни стало желали остаться в усадьбе и продолжить поиски клада. Так что пришлось всем четверым задержаться еще на неделю. И вернуться в город подруги смогли лишь после того, как ректор лично принял работу у студентов и вежливо, но твердо предложил всем посторонним очистить его дом.

За истекшую неделю клад так и не был найден. И более того, те несколько ям, вырытых напоследок отцом Андреем, явно уводили в сторону от изображенных на карте ходов.

— Такое впечатление, что он специально рыл там, где уже ничего нет.

Услышав это, подруги и остальные дружно возмутились:

— Хватит с нас!

— Мы не экскаваторы, чтобы землю тоннами ворочать.

И когда погода окончательно испортилась, Лисица с Эдиком официально объявили, что с них хватит этого кошмара.

— Рыть землю — это еще то удовольствие. Но одно дело, когда при этом светит солнышко, и совсем другое, когда сверху на тебя льет в три ручья, а земля тяжелая и липнет на лопату.

Подруги вздохнули с облегчением. Планы друзей о том, что в следующем году они вернутся в Торфяное и попытаются возобновить поиски клада, не сильно их волновали. Ведь до следующего года надо еще дожить. И как знать, возможно, за это время их друзья найдут себе новое занятие, которое придется им по душе еще больше, чем ползание в лабиринте подземных ходов, прорытых еще в незапамятные времена безумным стариком.

Так что все вернулись в город, где Полина вскоре получила обещанное ей ректором место в общежитии. Впрочем, ректору пришлось расширить свои благодеяния, так как Ваник тоже запросился в общежитие. Отказать ему ректор не мог, он умел быть благодарным. И поэтому Ваник и Полина теперь вовсю крутят роман. Трудно сказать, что предпримет будущая свекровь-грузинка — мать Ваника, получив такую, мягко говоря, нестандартную невестку. Но, наверное, ей и самой темперамента не занимать. Очень может быть, что Полина вполне приживется в их семье. А подруги вновь поселились в своем коттедже, в поселке Чудный Уголок, в тишине, покое и всеобщем довольствии.

Наверное, излишне говорить, что кошки — Фатима и Фантик — после возвращения своих хозяек волшебным образом исцелились. Все хвори с них как рукой сняло. Впрочем, подругам так и не удалось убедить тетю Наташу в том, что кошки просто симулировали свои болячки и притворялись, как только могли. Эта добрая женщина осталась при своем мнении, что лишь ее самоотверженные хлопоты и лечение, прописанное многочисленными светилами ветеринарных наук, помогли кошкам вновь вернуть утраченное ими здоровье.