Книга: Тренинг для любовницы
Назад: Глава 10
Дальше: Глава 12

Глава 11

Для уточнения этой информации подруги отправились к Мите. Они нашли карлика в темном углу, где он сидел на стуле, скрючившись. Маленький и жалкий.
— Что теперь будет? — прошептал он, увидев подруг. — Что теперь будет со всеми нами?
— Возьмете бразды правления в свои руки.
Но Митя был не согласен.
— Я не смогу! Мой брат был душой нашей общины. Без него все тут пропадет!
— Ладно, вы не сможете, другой сможет. Ведь был у вашего брата помощник?
Митя помотал головой. Из дальнейших расспросов стало ясно, что старший Звенягин управлял общиной практически единолично. Все активы принадлежали ему. И по наследству могли и должны были бы перейти к Мите и жене Апостола, как к ближайшим родственникам. Но проблема заключалась в том, что эти двое были слишком слабыми фигурами, чтобы принять на себя руководство таким сложным коллективом, организованным к тому же на культе личности Апостола.
— Это невозможно! — продолжал бормотать Митя. — Нет, нет. Совершенно невозможно! Все пропало. Все пойдет прахом!
Он так убивался, что подругам даже стало его жалко. Однако умом они понимали, что расслабляться ни в коем случае нельзя. Митя был весь полон каких-то таинственных намеков. И вполне мог если не знать, то хотя бы догадываться о том, кто мог желать его брату смерти. Подруги так прямо его и спросили.
— Желать смерти? — ахнул Митя. — Да вы шутите! Колю все обожали. Да что там! Его боготворили!
— Однако хочу напомнить, что ваш брат убит, — сухо произнесла Кира. — Так что как минимум один человек в общине, который его и убил, мог желать и желал ему зла.
Митя призадумался.
— Да, вы правы. Но я не могу даже представить, кто это может быть.
— А если подумать? Может быть, жена вашего брата?
— Люсенька! Что вы! Она же сущий ангел.
— Многие мужья так думали, когда кушали супчик со стрихнинчиком, приготовленный им их заботливыми женушками.
— Люсенька обожала моего брата! И очень гордилась, когда именно на нее упал счастливый жребий стать его супругой.
Из дальнейшего объяснения подруги поняли, что в общине с течением времени сложился один забавный обычай. Когда очередная действующая супруга господина Апостола отправлялась на кладбище, кандидатки в супруги Иисусовы играли в своеобразную лотерею. И та счастливица, которой доставалась бумажка с отмеченным на ней крестом, становилась новой мадам Апостол.
Супруги господина Звенягина были словно на подбор хилого здоровья. И потому за свою жизнь Апостол вдовел четыре раза. После облома с Аленой господин Звенягин женился на ее подружке. Но та девушка не протянула и полутора лет. Овдовев, господин Апостол провел жеребьевку, и Люсенька стала новой смертницей.
— Однако нашей Люсеньке повезло больше, чем остальным женам, — задумчиво покачала головой Кира.
Чья-то рука заботливо убрала зловещую фигуру мужа из жизни молодой женщины, подарив той неплохие шансы оправиться от горя, получить наследство после Апостола и дожить до глубокой старости.
— А не тут ли кроется разгадка?
— Эта Люсенька, она кто?
— В каком смысле? — пробормотал Митя.
— Как она появилась в вашей общине?
— Она дочь одного из наших старейшин.
— И теперь ее отец может занять место вашего брата?
— Вероятно. Я не знаю. Да, теперь вы сказали, и я понимаю, что Константин — отец Люсеньки — вполне может оказаться самым вероятным претендентом на это место. Если кто и должен встать во главе общины, то это именно он.
— Вы можете нас с ним познакомить?
— Нужно спросить у Люсеньки. Я не знаю, где сейчас ее отец.
— Его что, сейчас нет в этом доме?
Неужели облом? Они все так славно рассчитали. Нашли кандидата на роль убийцы. И вдруг выясняется, что его не было в момент преступления рядом с жертвой.
— Это ничего не меняет, — прошептала Кира подруге на ухо. — Этот Константин, отец Люсеньки, мог нанять или подговорить кого-нибудь.
— Но тогда доказать вину отца Люси вряд ли будет возможно.
Однако, несмотря на эти сомнения, подруги отметили, что им просто необходимо получше познакомиться с этим человеком, с Константином. А пока… пока у них были еще вопросы к бедному Мите. Человечек тяжело переживал смерть брата, который, по-видимому, был единственным родным ему существом. И хотя девушкам было неприятно терзать Митю своими вопросами в такой ужасный для него день, другого выхода они не видели.
— Митя, мы знаем, что вы были тем человеком, который помогал Алене, когда она сбежала из общины.
— Что?
Митя изумленно посмотрел на подруг снизу вверх. Его голубые глазки жалобно помаргивали. И голубенький, в тон им, пиджачок смотрелся сегодня донельзя неуместно и глупо на тщедушном тельце с лицом постаревшей мартышки.
— О чем вы говорите? — повторил Митя. — О какой Алене?
— О той самой! Которую задушили точно так же, как и твоего брата.
Митя встрепенулся.
— Вы думаете, что их убил один и тот же человек?
— Возможно.
— И что он член нашей общины?
— Во всяком случае, он должен сейчас находиться в этом доме.
Кирины слова произвели на Митю странное впечатление. Кажется, до сих пор он не осознавал, что убийца входит в число членов общины. И это открытие буквально подавило его. Во всяком случае, Митя закрыл глаза руками и горестно воскликнул:
— Боже мой! Не могу в это поверить. Убийца — один из нас! Человек, с которым мой брат каждый день встречался. Доверял ему! Помогал! Давал отеческие советы и любовь. Какой ужас!
Подруги были целиком и полностью с ним согласны. Действительно ужас. Но ведь кто-то пошел на этот ужас. И значит, у этого человека были веские основания. Митя тем временем сумел взять себя в руки. Теперь он молчал и сосредоточенно думал о чем-то.
— Да, вы правы. Убийца — один из нас. И вы хотите его найти?
Подруги кивнули.
— Я готов вам помочь! Спрашивайте. Что бы вы хотели узнать?
В первую очередь подруги хотели знать про Алену. Они-то и убийством Апостола заинтересовались лишь потому, что оно подозрительным образом походило на убийство Алены. Но оказалось, что разговаривать об Алене младший брат Апостола не готов.
— Я не понимаю, почему я должен знать эту девушку лучше, чем остальные. Почему именно у меня вы спрашиваете о ней?
— Потому что вы были единственным человеком, который помог ей.
— Когда я ей помогал? Ничего я ей не помогал! Это все ложь!
— После того как она сбежала из общины, вы были единственным, кто не отвернулся от нее.
— Враки!
— Алена сама об этом рассказывала.
— Вам?
— Не нам, своему любовнику, а он уже нам.
Митя побледнел.
— Глупая, — прошептал он. — О, какая глупая!
Подруги переглянулись.
— Вы это о ком?
— Об Алене! Она не должна была упоминать обо мне. Ни одной живой душе. Мы так с ней договорились!
— Что же, можете радоваться. Она не сдержала слово. И рассказала о вас своему мужчине.
На самом деле Кира сказала лишь то, что сказала. Но Митя понял ее по-своему. Он побледнел еще больше. Кажется, даже смерть его брата не подавила его настолько, насколько это известие.
— Как она могла?! — жалобно воскликнул он. — Это просто непорядочно! И что она ему рассказала?
— Все!
Это был уже со стороны Киры просто нахальный блеф, но Митя попался. Он был не в том состоянии, чтобы рассуждать здраво. И запросто угодил в ловушку.
— Все! — обреченно произнес он. — В самом деле все?
— Все-все!
Митя помолчал.
— И что вы собираетесь теперь делать? — спросил он. — Расскажете об этом остальным?
— Если вы нам поможете найти убийцу Алены, то нет. Мы будем держать язык за зубами.
— Алена тоже так говорила! — с горечью произнес Митя. — Ах, женщины, женщины! Я знал, что вам нельзя доверять.
— Мы вас не выдадим.
— Тем более что у вас просто нет другого выбора, — добавила Леся.
— Да, вы правы. Вы не оставили мне шансов. Я вам все объясню. Но, честное слово, я к этому не причастен. Алена сама так захотела.
Подруги, которые ровным счетом ничего не понимали, кроме, пожалуй, того, что у их Мити есть какая-то в высшей степени загадочная тайна, которую тот тщательно оберегает от остальных членов общины, превратились в одно сплошное ухо.
— Я всегда чувствовал себя немного не таким, как другие дети, — начал Митя свой рассказ издалека. — И они тоже это великолепно понимали. Причиной моего обособленного положения я привык считать свой маленький рост. Но ведь, с другой стороны, в детстве до девяти лет я был нормальным ребенком. Моя ущербность проявилась позднее, уже в подростковом возрасте, когда все мои сверстники вырастали за год на двадцать, а то и тридцать сантиметров. А я оставался при своих ста сорока сантиметрах.
Тем не менее у Мити было счастливое детство. Старший брат всегда был рядом и мог оградить его от нападок злых сверстников. Митя это ценил. И Николай был для него единственным авторитетом среди молодежи. Впрочем, защита Мите требовалась не так уж и часто. Ни он, ни другие дети не ходили в обычную школу, где обычно процветает травля в чем-то ущербных детей.
— Наши с Николаем родители были глубоко религиозными людьми. И считали, что любое действие, если оно не начинается с молитвы Господу, имеет все шансы стать орудием дьявольским. А уж про учебу в советской школе, где о Законе Божьем, Кресте Господнем или святых иконах не только не слышали, но и активно их отрицали, родители говорили, что от нее пахнет бесовщиной.
Так что своих детей они обучали сами. Конечно, в большом городе они вряд ли смогли бы не пускать детей в школу.
Но родители Мити и Коли считали, что умение читать и писать далеко не самое важное в жизни. И уж совсем не нужно их детям изучать историю государства, чью власть они так до конца и не приняли. Их родители вместе со своими единоверцами бежали из Москвы в глухую сибирскую провинцию — от нашествия Антихриста, как они называли между собой лидеров большевистской партии.
Так что дети, родившиеся в этой семье, считали чем-то само собой разумеющимся, что они живут и будут жить на положении изгоев в родной стране. Советскую власть члены той общины, где вырос маленький Митя, не признавали. И их дети зачастую не имели даже метрики. К врачам даже в случае крайней нужды не обращались. Если могли, лечились сами. А нет, так и нет. Смертность в общине была высокая, особенно среди детей и стариков.
Однако жизнь, как известно, не стоит на месте. Вот и в глухую сибирскую тайгу пришел прогресс. Пришел он в виде телевизионной бригады, которая заблудилась в дебрях, возвращаясь со съемок. Так однажды в Митиной деревне появились незнакомые люди, говорившие вроде бы и по-русски, но все равно непонятными словами: красное знамя в ленинском уголке, стахановцы, первомайская демонстрация, потом — Великая Отечественная война.
Даже о том, что над страной прокатился вихрь ужасной трагедии, унесшей жизни миллионов, община знала лишь понаслышке. Своих детей они отдавать на войну не торопились.
Приезжие люди, со своей стороны, с таким же изумлением наблюдали за жизнью странной деревни. Никто в общине так и не понял, по какой причине их старейшины приняли решение пустить именно этих незнакомцев со странными железяками и проводами к себе на поселение. Раньше чужаков не пускали за ограду. Кормили, одевали, лечили, а дальше указывали верную дорогу из чащи, и на этом отношения кончались.
Возможно, старейшина начинал чувствовать приближение старости. Или точивший его тело недуг подточил и волю. Но он принял у себя гостей, называвших себя телевизионщиками. Обалдевшие от свалившейся на них нежданной сенсации, они смастерили репортаж об этих затерянных в сибирских лесах людях, оторванных от реальной жизни. Он был показан по Первому каналу, и началось…
— Советская власть неожиданно вспомнила про нас, — рассказывал Митя. — К нам приехали представители милиции и управления районом. Всех детей сразу же забрали в интернат. А многих взрослых, пытавшихся оказать сопротивление, арестовали.
В числе последних был и отец мальчиков. Он отсидел в тюрьме целый год. Братья провели в интернате значительно меньше времени. Им там не нравилось. И они, улучив удобный момент, удрали домой. Там их вскоре нашли, снова забрали, они снова сбежали, но на этот раз спрятались лучше. Потом вернулся отец. И глава общины принял решение — нужно перебираться в другое, еще более глухое место.
— Я не согласен, — неожиданно заявил отец мальчиков. — Это в корне неверная позиция.
— Ты смеешь со мной спорить?
Старейшина был так изумлен тем, что его авторитет был оспорен, что даже не нашел в себе силы на гнев.
— Мы не должны прятаться в глуши, — продолжал отец мальчиков. — Мы должны научиться жить в их обществе. Иначе мы будем отступать, отступать, и в конце концов они все же нас уничтожат.
— Что же ты предлагаешь? Жить по их правилам? Поклоняться вместо животворящего креста их гнусным красным идолам?
— Нет. Это было бы богопротивным делом. Но все равно мы должны вернуться в большой мир. Мы должны обмануть наших врагов, сделать вид, что готовы жить по их правилам. Они узнали о нас, и прежний наш уклад жизни больше невозможен. Наши враги сейчас слишком сильны. И все равно нам не позволят больше жить по нашим законам.
— И что ты хочешь?
— Мы будем жить среди них. Ждать, наблюдать и хранить свою веру. И тогда рано или поздно придет и наш час. И мы победим.
Спор длился долго. И закончился он тем, что часть общины последовала совету Митиного отца. Но другая, главным образом старики, под предводительством старейшины удалилась в леса и стала жить среди совсем уж непроходимых болот.
— А наша семья перебралась ближе к людям.
Обрадованные тем, что они считали победой, власти округа предоставили бывшим сектантам неплохое жилье и работу. Немного освоившись в новом для него мире, отец мальчиков решил, что пришла пора перебраться из тех мест, где они жили раньше и где их хорошо знали. И таким образом вся семья оказалась в Питере. Вернее, в небольшом пригородном местечке, откуда до города было пятнадцать минут электричкой, но в котором не было проблем с жильем для всей их большой семьи.
На этом месте Кира оживилась и перебила рассказчика вопросом:
— Так у вас с Николаем есть родичи? И наследники?
Митя, недовольный тем, что его прерывают, все же ответил на ее вопрос:
— Нет, никого не осталось. Болезнь унесла младших детей в семье. И у наших родителей никого не осталось, кроме меня и Коли. А затем старость пришла к нашим родителям. Вот уже десять лет как их тоже не стало. Так что никакой близкой родни я не знаю. Конечно, у нас есть еще дядя и его дети.
— Вот как?
— Но дядя и его семья ушли со стариками. Я вам рассказывал об этом. И их следы затерялись среди сибирской тайги.
Подруги молчали. Рассказ Мити был весьма увлекательным и даже в какой-то степени познавательным, но он не имел никакого отношения ни к смерти Алены, ни к убийству Апостола. Ну вырос он в аналогичной общине, которую создал впоследствии сам. Ну были у его семьи проблемы с властями. Ну и что с того? Это все быльем давно поросло.
— Мне кажется, вы нам зубы заговариваете, — хмуро глядя на Митю, сообщила ему Леся.
— Говорите прямо! — поддержала подругу Кира. — Без экскурсов в историю.
— Без экскурсов не получится, — буркнул Митя, но все же пожелание подруг учел.
Итак, два брата выросли и возмужали. Старший был с юных лет весьма религиозен. И, не унаследовав от своих дедов косности их взглядов, был открыт для всего нового. В молодости старший брат Николай вдоволь попутешествовал по православным монастырям, которых в Советском Союзе были единицы, побывал на Алтае и в Тибете. И даже посетил священное для всех мусульман место — Мекку, что по тем временам вообще было равносильно чуду.
Совершив свой хадж, Николай сумел выкристаллизовать из своих исканий некую новую религию, смесь трех главенствующих религий с деталями из разных религиозных течений и с собственными обрядами и обязательным культом живого апостола — глашатая Иисусова.
Становление божьей обители было трудным. В застойные годы советская власть не приветствовала религию в любом ее проявлении. А уж тем более секты.
Однако со временем ситуация изменилась. Новые времена принесли с собой и новые веяния. А нужные связи, благодаря многочисленным высокопоставленным прихожанам, у Николая уже имелись. И ему без труда удалось легализовать свое положение и свое учение. Теперь он обладал немалой властью, люди шли к нему, как они считали, за спасением. И их деньги потекли к Николаю уже не ручьем, а полноводной рекой.
— Что вы все про других да про других? — нетерпеливо перебила рассказчика Кира. — Когда уже до дела дойдете? Нам про Алену интересно узнать!
Но Митя и ухом не повел. И невозмутимо продолжал свой рассказ.
— А вот я сам никогда религией всерьез не увлекался. Мои интересы были сосредоточены совсем в другой области.
Да, маленький Митя, получивший строгое воспитание, тем не менее не унаследовал от своих предков их образа жизни. Он казался ему пресным и скучным. И уж совершенно точно не был единственным из возможных.
— С детства меня привлекала к себе красота человеческого тела. Возможно, эта жажда красоты обострилась у меня еще и потому, что сам я, увы, был начисто лишен ее.
— Ну что вы! — попытались возмутиться подруги, но Митя не дал им возможности солгать.
— Я знаю, как выгляжу, — мягко заметил он им. — И поверьте, уже давно не испытываю комплексов по этому поводу.
Перемена мироощущения пришла к Мите после того, как он осознал, что, помимо красоты самого тела, существует еще некая не вполне понятная эфирная субстанция, которая позволяет далеко не самым привлекательным людям выглядеть писаными красавцами и красотками. И молодой человек поставил перед собой цель — разгадать ее природу и заставить служить себе и другим людям.
Начал он с того, что вопреки воле родителей пошел учиться на швею. Дело не мужское, но Мите было плевать. Долгое время работал закройщиком, осваивая все тонкости выбранной им профессии. Попутно он изучил искусство дизайна волос, ногтей, познакомился со многими стилистами и визажистами. И в конце концов создал свой собственный модельный дом.
— Модельный дом? — удивились подруги, критически разглядывая Митю. — Вот так просто? У вас?
Изумление их легко объяснялось. Владельцы модельных домов — люди публичные. То на показах они раскланиваются, то презентации у них, то телевизионные тусовки. А Митю при его карикатурно маленьком тельце и кричащих костюмчиках не заметить или не запомнить было бы трудно. Нет, не видели подруги его фото на глянцевых страницах модных журналов. И шествующим по подиуму под ручку с любимыми моделями тоже не видели.
— Я редко бываю на людях, — произнес Митя. — Публичные выступления и все прочие мероприятия возложены на моего компаньона.
И он назвал довольно известное имя. Подруги удивились еще больше. Они знали этого модельера. И более того, он, вернее, его показы вызывали в них неизменный восторг. У этого человека хотелось купить абсолютно все его вещи. Вопрос покупки упирался лишь в цену. Наряды стоили столько, что о подобных тратах бедняжкам приходилось пока только мечтать.
— Значит, не этот человек создает все эти прекрасные модели, с которыми появляется на модных показах?
— Нет. Игорь даже рисовать не умеет. То, что он демонстрирует, на самом деле — мои работы.
— Ваши?
— Точнее сказать, плод моего гения и дружной работы всего коллектива, который мне удалось подобрать и сплотить.
— А кто об этом знает?
— Да все, — пожал плечами Митя, не вдаваясь в детали.
— Журналисты, корреспонденты?
— Да, и они, разумеется, тоже.
— Почему же тогда они не осаждают с камерами именно вас? Почему вся слава достается тому, кто ничего сам не создал?
— Пресса оповещена, что модельер и создатель очередного шедевра на людях не появляется. Это не обсуждается. Божественные кутюрье не обязаны тратить свои силы на подобную чепуху. И вся связь держится через моего представителя — через Игоря.
Подруги только головой покачали. Да уж, от скромности Митя не умрет. Впрочем, его гордость была оправданна. Модели были действительно верхом изящества, шика и элегантности. В некоторых коллекциях подкупала предельная простота. А иные вечерние туалеты выглядели верхом роскоши.
— А то чудесное красное платье с перьями? — затаив дыхание, спросила Леся. — Оно тоже создано вами?
— Шелковое, с открытыми плечами и высокой талией?
— Да.
— Мной.
— А другое? — вырвалось у Киры. — Из серебряной парчи?
— С верхней юбкой в виде кружевной сетки, каждая ячейка которой украшена жемчужинами и блестками?
— Да.
— Тоже мной.
Подруги тихо застонали. Именно эти два платья поразили их воображение до такой степени, что они даже собирались начать наконец-то экономить и годиков этак через пять-десять собрать для покупки необходимую сумму. И теперь выяснялось, что хозяин этих умопомрачительных нарядов стоит вот тут, перед ними, наяву и во плоти. Смехотворный коротышка, а на самом деле…
В головах у подруг промелькнули все эти мысли и многие другие, куда более корыстные. Но, увы, хотя теперь они и были знакомы с создателем предметов, которым они истово поклонялись, от намеченной истинной цели подруги были все так же далеки, как и прежде.
— Слушайте, — стряхнула с себя оцепенение Кира. — Вы снова нам мозги пудрите! При чем тут ваш модельный дом? Мы же говорили об Алене!
— Вот именно. К этому я и веду.
— К чему?
— Вы ведь хотели узнать, где и у кого обитала Алена, когда убежала из общины?
— Да.
— Алена работала у меня.
Подруги ахнули. Такого поворота событий они не ожидали.
— У вас?
— У меня.
— Но кем? Разве Алена умеет шить?
— Зачем шить? — спокойно пожал плечами Митя. — Алена была девушка высокая и еще красивая при этом. Я прочил ей карьеру модели. Возможно даже, что супермодели.
— Алена? Модель? Она ходила по подиуму?
— Не так долго, как мне бы хотелось. Ее карьера только начала складываться. На нее сразу же обратили внимание. У нее были очень хорошие, можно даже сказать, прекрасные шансы. Но она предпочла уйти.
— Да? А почему?
Подругам показалось, что раскрывшийся за время своего рассказа Митя при этом вопросе снова зажался. И ушел в свою раковину, как потревоженный моллюск.
— Не знаю, — сказал он. — Она объяснила мне свой уход просто. Ей поступило более выгодное предложение.
— От кого?
— Не знаю.
— И вы не пытались удержать Алену?
— С какой стати? — удивился Митя. — Когда ей было трудно и она обратилась ко мне за помощью, я помог ей. Предложил работу в своем модельном бизнесе. И не потому, что хотел сделать ей одолжение. Она была просто создана для подиума! В ней был и шарм, и грация, и характер. Но она предпочла все бросить. Что же, ее воля!
— И вы даже не попытались узнать, куда она потом делась?
— С какой стати? — снова весь словно ощетинился Митя. — Только потому, что она когда-то считалась невестой моего брата? Но ведь дело не кончилось свадьбой. Невеста предпочла удрать сначала от Николая, а потом и от меня. Что я мог с ней поделать? Если Алена что-то решала, удержать или переубедить ее было уже невозможно. Я, например, даже и не пытался.
— А как ваш брат отреагировал на то, что Алена трудится у вас моделью?
— Я ему не говорил об этом.
— Но он знал?
— Мы не обсуждали эту тему.
И снова этот настороженный, ощетинившийся взгляд.
— Но о том, что вы владеете модельным домом, ваш брат знал?
— Коля? Конечно, знал! Именно он и помог мне создать его.
— Он тоже был модельером?
В ответ Митя неожиданно развеселился.
— Что вы! У него был другой талант. Николай умел распоряжаться полученными деньгами. И помог мне именно этим.
Но на вопрос подруг, чьими же деньгами так ловко распорядился Апостол, Митя не ответил. И снова погрузился в свое отрешенное молчание. Подруги тоже молчали. И на это у них были все основания. Они думали. Думали о том, каким же человеком была погибшая Алена? И сколько еще тайн скрывалось за ее благочестивой неприметной внешностью?
Назад: Глава 10
Дальше: Глава 12