Глава 8
Прошло около часа. Леся все также сидела у компьютера. От напряжения у нее стали слезиться глаза, она уже не могла разобрать отдельных лиц, они все стали сливаться перед ней в одно бесформенное цветовое пятно. Она очень старалась, в каждого персонажа всматривалась подолгу, но так и не смогла определить, есть ли тут тот самый молодой человек, который был ей нужен.
Кира подошла к подруге и заметила:
– Ты устала.
– Есть немного.
– Так отдохни. Тебя же никто не гонит.
Кира сбегала на кухню, принесла салфетку, смоченную холодной заваркой – лучшим домашним средством от усталости глаз, – и дала ее Лесе.
– Приложи к глазам.
Леся откинулась на спинку кресла, приложила салфетку к лицу и блаженно закрыла глаза. Но и тут ей не удалось отдохнуть. Противная физиономия в кепке и очках тут же возникла перед ее мысленным взором. Леся попыталась прогнать морок, раз, другой, третий… Бесполезно. Развеявшись словно дым, проклятый тип вновь появлялся перед Лесей. Он как будто бы издевался над ней. И смирившись с тем, что ей не удастся от него избавиться, Леся решила хорошенько его рассмотреть.
Так, что же она помнит. Лица было под кепкой и очками почти не видно. Но тело, руки, ноги… Они были худыми и длинными. И на правой руке, которую он поднес к лицу, словно закрываясь от Леси, была татуировка в виде…
– Кира! – внезапно вскочила на ноги Леся.
Сделала она это так резко, что Кира, которая осторожно несла подруге на подносе ромашковый чай, вздрогнула, чайная чашка взлетела вверх и, прежде, чем Кира успела ее поймать, приземлилась на ковер. Ромашка немедленно разлилась, а чашка покатилась по мягкому ворсу в угол комнаты.
– Ты чего? – возмутилась Кира. – Я же чай из-за тебя пролила.
– Подумаешь, чай! Тоже проблема. Высохнет!
Леся была еще потому так безмятежна, что ковер в гостиной был густого желто-сливочного цвета, так что разлившаяся ромашка не причинила ему сколько-нибудь заметного вреда. Ну, в одном месте нежная желтая поверхность чуточку потемнела. Но когда влага впитается и высохнет, можно не сомневаться, ковер останется практически в первозданном виде. Да и чашка никакого ущерба не понесла. Спокойно укатилась себе в уголок, откуда Кира извлекла ее совершенно целенькую.
– Ты зачем так кричала?
– Я вспомнила! У этого типа на руке была татуировка!
– Татуировка?
– Да.
– И какая?
– Звезда! Пятиугольная звезда, острием вниз.
– Перевернутая пентаграмма? – задумчиво пробормотала Кира. – Ты уверена?
– Уверена! Но это еще не все. Под пентаграммой были цифры!
– Какие?
– Три шестерки.
– Это же число сатаны, число зверя, – заметила Кира.
– Вот именно! И ты знаешь, кто может сделать себе такую татуировку!
И так как Кира молчала, Леся воскликнула сама:
– Этот парень совсем не нацист, как мы подумали вначале, он хуже, он – сатанист!
Кира присвистнула.
– Не слишком ли много на одного тощего доходягу? Возможно, он просто придурок, который для устрашения окружающих лепит на себя все без разбора? Если поискать хорошенько, то на нем мог найтись и знак якудзы или еще чего-нибудь в этом же роде.
– Все равно! Надо пробить эту пентаграмму. Это хоть какая-то, но зацепка.
Вторично оторванный от тихого вечернего отдыха Лисица был уже далеко не столь любезен. За прошедшее время он успел снова проголодаться и теперь не собирался сдаваться просто так.
– Я вам информацию на группу людей, использующих, по нашим сведениям, как нацистскую, так и сатанистскую символику, а вы мне торт.
– Торт? Не слишком ли жирно?
– Уже десятый час на дворе.
– Мы не успеем.
– Не говоря уж о том, что на ночь есть тяжелые жиры вредно.
– А вы вафельный приготовьте, – пошел на компромисс Лисица. – Ну, что вам стоит? Это же легко и быстро.
– И тогда ты нам поможешь?
– Уже сажусь к компьютеру!
И что было делать подругам? Они поддались на уговоры шантажиста и отправились на кухню. В принципе, Лисица не требовал от них ничего невозможного. Несколько упаковок готовых вафельных коржей всегда были у них под рукой. Ну а крем для их прослойки приготовить тоже не стоило никакого труда. Пачка сливочного масла, половина банки сгущенки, и несколько минут работы миксера. И вот, пожалуйста, пышный сливочный крем готов. Немножко ванили, и крем приобрел еще и сладковатый аромат.
Этот крем отлично подходил для вафельных коржей, которые сами по себе были безвкусными, словно бумага. Но зато они отлично хрустели и в сочетании со сливочным кремом были самое то, что нужно. Как-то подруги пытались использовать заварной крем, но коржи быстро размокли. Также портило коржи и варенье. Но сливочный крем держался на них, оставляя их практически в неизменном виде, особенно если не полениться и остатки торта убрать в холодильник.
– Но сегодня у меня есть малиновый джем.
Джем Леся приготовила сама, просто измельчила ягоды в блендере, потом добавила сахара и подогрела смесь на огне. Когда сахар растворился, но смесь еще не закипела, она разложила ее по банкам, где ягоды быстро превратились в желе.
– Тут же косточки.
– Ничего.
– Надо было их вытащить.
– Ну, знаешь, косточки я выковыривать не стану.
Кира промолчала. Она и не предполагала, что Леся начнет сейчас вынимать из уже готового джема крохотные косточки. Но говорить Лесе, что бороться с косточками надо было еще раньше на стадии первичной обработки малины, протерев всю массу через мелкое сито, было несколько рискованно. Леся могла усмотреть в этом критику в свой адрес. И это было опасно потому, что в последнее время характер у Леси стал стремительно портиться, словно это не Кира была беременна, а она. Во избежание семейной ссоры Кира отступила.
Так что один слой они все же смазали малиновым джемом, после чего из промасленных коржей слепили торт и поставили его в холодильник остывать. А сами отправились к Лисице, чтобы узнать, как продвигаются дела у него.
К их удивлению, Лисица не откликнулся на их призыв. А когда они встряхнули его, он уставился на них каким-то отсутствующим и ничего не выражающим взглядом. Такой взгляд обычно появлялся у Лисицы, когда тот был погружен в решение загадки, которую считал чрезвычайно для себя важной. Но почему сейчас? Ведь еще полчаса назад он откровенно смеялся над их просьбой. А теперь выглядит так, словно от решения этой задачи зависит не только его судьба, но и судьбы окружающих.
– Ты что-то нашел?
– Нашел, да…
И Лисица снова нырнул в компьютер, ничего не пожелав объяснить подругам. Даже упоминание о торте не сделало его более разговорчивым. Девушкам пришлось самим подсесть к нему и взглянуть на экран. Там мелькали лица, надо сказать, далеко не самые приятные.
– Что это за рожи? – не удержавшись, спросила Кира.
И как ни странно, Лисица ответил:
– Это фотографии членов неформального сообщества «Дети Вельзевула».
– То есть это сатанисты?
– «Дети Вельзевула».
– Но они сатанисты? – настаивала Кира.
– По большому счету да. Но так как сатанисты вообще-то не имеют четко структурированной организации, а состоят из множества разрозненных групп и кланов, где в каждой группе может быть своя философия, свои адепты и даже свои ритуалы поклонения дьяволу, зачастую весьма различающиеся между собой, то мы будем с вами говорить именно о «Детях Вельзевула».
– И что ты про них разузнал?
– Перевернутая пентаграмма и три шестерки под ней – это как раз их отличительная эмблема. Но кроме нее есть еще и другие.
– Какие?
– Козьи рога, молнии.
– Молнии?
– Да, одна, две или даже три или четыре молнии.
– У нашего были две.
– И мне кажется, что ваш осведомитель именно эти молнии и принял за знак СС.
Лисица щелкнул на экран, и подруги увидели сатанинскую символику, которую предпочли бы не видеть вовсе.
– Похоже? – спросил он у Леси.
– Один в один.
– Хочешь сказать, что Лену пытались убить сатанисты? – испугалась Кира.
– «Дети Вельзевула», – поправил ее Лисица и сам же ответил: – Не знаю. До сих пор их в приношении человеческих жертв не замечали. Да, они безобразничают на кладбищах, собираются там иной раз многочисленными группами, читают мрачные стихи – молитвы собственного сочинения, наряжаются в черную одежду и обвешиваются различными сатанистскими символами. Но жертвоприношения… Да еще человеческие… Мне кажется, что это чересчур для них. Не говоря уж о том, что обычно жертвоприношения все же обставляются с некоторой торжественностью. Присутствует символика, указывающая на то, что это именно ритуальное убийство. Вы же сказали, что ничего такого возле Лены не было видно.
– Во-первых, Лену обнаружили не мы, а пожарные.
– Ну а они о чем-то таком упоминали?
– Нет. Сказали, что она лежала на кровати и была одета так, словно собиралась куда-то идти. И все. Черных свечей, изображения перевернутой пентаграммы или чего-то в этом роде рядом с ней не было.
– Довольно нетипично. Не говоря уж о том, что чаще в жертвоприношении участвуют все члены секты. А тут был всего один ее адепт.
– Леха! – вспомнила Кира. – Ты его нашел?
– Пока нет. Но пусть посмотрит Леся.
Леся с опаской взглянула на экран, но быстро убедилась, что на сей раз ей придется иметь дело совсем с небольшой группой лиц. Она просканировала взглядом их все, но никого походящего не увидела.
Однако Лисица ничуть не огорчился.
– Это ничего не значит. У нас тут неполный комплект членов секты. Не говоря уж о том, что данные во многом устарели.
– Почему так?
– Данная секта считается умеренно опасной, то есть постоянной слежки за ней нет. Время от времени наш человек посещает их собрания, фотографирует новичков, заводит на них досье. Но последний раз он был на сходке больше трех месяцев назад.
– За это время они вполне могли завербовать к себе этого Леху.
– А он, желая проявить усердие и завоевать авторитет среди своих новых друзей, совершил человеческое жертвоприношение. То есть пытался совершить.
Лисица поморщился.
– Не нравится мне все это, – произнес он. – Сатанисты еще какие-то вылезли. Жертвоприношения. Мне кажется, дело принимает нехороший оборот. Кто она вам – эта Лена?
– Просто приятельница, – сказала Кира. – Мы с ней ходили вместе на курсы для беременных.
– Так она еще и беременна?
– Нет.
– А зачем тогда ходила на курсы?
– Слушай, это долгая история. Давай, я тебе ее в другой раз расскажу.
– А я как раз никуда и не тороплюсь, – заявил Лисица, вольготно располагаясь в кресле. – И кстати, как там мой тортик? Я был бы не прочь получить кусок побольше и еще чашечку кофе к нему.
И как он так умудряется? Ведь торт предназначался в награду Лисице за его рассказ. А теперь рассказывать придется Кире. То есть Лисица получит и торт, и рассказ. А что получит Кира? Но доказывать своему мужчине, что он не прав – это значит поссориться с ним. Кира же ссор не хотела. Беременность сделала ее более миролюбивой, теперь она куда спокойнее относилась к мелким житейским неурядицам и в меньшей степени реагировала на них.
Хочет ее любимый услышать, чем они занимались сегодня, она сделает ему такое одолжение. И совсем не стоит напоминать ему о том, что он мог бы поинтересоваться этим и раньше. К чему? Все равно уже ничего не изменишь, а ссора даже из такого пустяка может получиться громкая.
К тому времени, как Кира закончила свой рассказ, Лисица умял последний кусок торта. Справедливости ради надо сказать, что половину он все же отдал Эдику. А тот, не будучи особенным любителем сладкого, поделился с подругами. Всем досталось по куску, а Лисице целых три. И еще он вылизал тарелку, на которой лежали перемазанные сладким кремом кусочки.
Зато теперь он снова подобрел и заявил:
– Ну а теперь я готов вам помочь. И я знаю, что надо делать. Завтра утром я познакомлю вас со Скелетом.
– З-зачем?
– Мы не хотим знакомиться с чьими-то костями, – решительно возразила Леся.
– Разве я сказал с костями? Я сказал, со Скелетом. Так зовут того чувака, который вхож к «Детям Вельзевула».
– Ваш агент? – догадалась Кира.
– Ну, я бы не стал его так громко именовать. Скорее, это человек, который выполняет грязную работу, чтобы остальные могли спать спокойно. Он вхож не только к «Детям Вельзевула», на его контроле находятся еще несколько сект, чья деятельность, поверьте мне, отнюдь не столь невинна.
– Ты считаешь покушение на убийство молодой девушки невинной забавой?
– Во-первых, причастность этого Леши к трагедии с вашей приятельницей еще не вполне доказана.
– Ну да, а возле ее дома буквально за минуту до начала пожара он просто так появился!
– Этому может быть множество объяснений. Вы же сказали, что у него с Леной были теплые отношения? Так он мог зайти к ней тем утром в гости.
– Или зашел он к ней в гости еще вечером, за ночь они поссорились, и под утро разногласия достигли апогея, Леха ее оглушил, а потом решил избавиться от улик, а заодно и от тела!
– Не обязательно. Он мог вообще к ней в квартиру не заходить. Пришел утром, постучал, позвонил, убедился, что Лена не открывает, повернулся и вышел. Почему вы об этом не думаете?
Эту версию подруги до сих пор и впрямь как-то не рассматривали. Они зациклились на причастности парня в черном к покушению на жизнь Лены и теперь сконфуженно молчали. Действительно, Леся видела, как парень выходил из подъезда, а не из самой Лениной квартиры. Вполне возможно, что Лисица прав, и Леха не попал тем утром к своей приятельнице в гости.
– Но все равно парень может что-то знать.
– Может, – кивнул Лисица. – Но для того чтобы с ним поговорить, вы должны с ним познакомиться. И мне это не нравится. Это опасно. Леха не сам по себе, он в секте. Поэтому я и приглашу для вашей подстраховки Скелета.
И не обращая внимания на возражения подруг, он договорил:
– Вы с ним познакомитесь, а потом поклянетесь мне, что обо всех своих действиях отныне вы будете докладывать ему.
– Этому Скелету? Но зачем?
– Все очень просто. Секта «Дети Вельзевула», хотя и умеренно опасная, все же не может считаться совсем уж спокойным местом для общения. И ее члены отнюдь не самая подходящая компания для женщины в интересном положении и ее симпатичной подруги.
И видя, что Леся готовится что-то ему возразить, даже рот уже открыла, поспешно добавил:
– Другой бы муж на моем месте сразу же запретил вам углубляться дальше в это расследование, но так как вы – это вы, то полагаю, мои запреты на вас не подействуют.
– Правильно полагаешь, – хмыкнула Леся.
– Она еще и соглашается! – возмутился Лисица. – Эдик, твоя жена что-то совсем в последнее время распустилась.
Но прежде чем Эдик успел ответить что-либо, Леся воскликнула сама:
– А вот мне кажется, что это ты стал слишком много себе позволять и слишком мало от себя требовать.
Лисица не без удивления взглянул на нее. Раньше она была сама кротость, и такие замечания были точно не из ее арсенала. Что же произошло с милой Лесей? Отчего она потихоньку превращается в злобную мегеру, огрызающуюся на каждое замечание?
– Да, я считаю, что ты слишком мало времени уделяешь Кире и вашему будущему ребенку! – заявила Леся. – И я говорю тебе это прямо в лицо. Меня это возмущает.
Но Лисица после торта был настроен необычайно доброжелательно.
– Если возмущает, я немедленно исправлюсь, – весело произнес он.
И взглянув на Киру, спросил:
– У тебя есть на меня на сегодня какие-нибудь планы, дорогая?
Кира сначала растерялась, но потом вспомнила:
– Вообще-то мне дали на курсах диск, надо по нему позаниматься. Ты сегодня можешь?
– Конечно!
Лисица буквально лучился энтузиазмом. И посмотрев на Лесю, он спросил у нее:
– Ну что? Теперь ты довольна? Теперь все в порядке?
Лесе не оставалось ничего другого, кроме как кивнуть.
– В общем, если хотите и дальше расследовать покушение на жизнь вашей приятельницы, дело ваше, я вам запрещать не могу, – закончил свою речь Лисица. – Но прошу, чтобы вы держали Скелета в курсе дела и всех ваших перемещений, связанных с этим расследованием.
И взглянув на обеих подруг, спросил:
– Ну что? Договорились? Обещаете?
Подруги пообещали.
– Значит, договариваюсь о встрече между вами на завтра.
Подруги и тут не спорили. В глубине души им и самим было любопытно взглянуть на человека, выбравшего себе такое странное прозвище.
* * *
Когда подруги следующим утром ждали Скелета, сидя в кафе «Виселица» – мрачном месте, где по стенам были развешаны плетки, удавки, муляжи старинного оружия, а в углу стояла настоящая дыба, они полагали, что сразу же узнают его. Скелет – это довольно характерное прозвище, носящий его человек должен быть тощим или очень тощим. И когда к ним подошел Скелет, они поняли, что прозвище лишь в малой степени характеризует этого человека. Он был не просто худым, он казался… казался… Скелетом он и казался.
Разглядывая его, подруги пытались понять, что же с ним случилось? Болезнь? Здоровый человек просто не может так выглядеть. Ростом он был с Лесю и до того худ, что выглядел просто воробышком.
И этот человек может им помочь? Подруги не сразу смогли поверить, что перед ними тот самый Скелет, которому вверил их Лисица. Понять, сколько ему лет, было затруднительно. Сначала подруги подумали, что ему нет и пятнадцати. Но потом что-то во взгляде Скелета натолкнуло их на мысль, что он старше.
– Скажи, а почему ты – Скелет? – спросила у него Кира, когда недоразумение прояснилось, и подруги все же поверили, что перед ними тот, кого они ждали.
– А что? Разве я похож на бублик?
Почему на бублик? Кира оторопело взирала на этого хамоватого типа. Сколько же ему лет?
– Ну а лет тебе сколько?
– А сколько надо?
– Нам нисколько не надо, просто интересно, ты вот текилу себе заказал, а ты хотя бы совершеннолетний?
Скелет хмыкнул, и текила плеснулась в его стакане.
– Мне уже перевалило за тридцать! А текила – это мой завтрак.
Ничего не скажешь, не слишком полезно. Если начинать день с текилы, то чем же его заканчивать? При таком режиме питания нетрудно быть тощим. Однако удивительно другое, как это Скелет умудряется в свои тридцать с хвостиком выглядеть на восемнадцать… Неужели подруги что-то упустили? Может, им тоже надо было в свое время не тратиться на косметические маски, пилинги и тому подобную ерунду, а просто начать глушить текилу по утрам?
Но вслух Кира лишь вежливо выразила свое удивление:
– Надо же! А мы думали, что тебе от силы лет двадцать.
– На это и рассчитано, – отозвался Скелет, вновь отхлебывая свою текилу.
Пил он ее без соли и лимона, просто отхлебывал из стакана и смаковал каждый глоток.
Пока Скелет «завтракал», подруги его разглядывали. Одет он был неопрятно. А длинные волосы – засаленные и поредевшие были заплетены в две тонкие косички, спускавшиеся вдоль худого маленького личика. Нос у него был острый и загнутый книзу, словно клюв у хищной птицы. На этом замечательном носу сидели круглые темные очки. Одет Скелет был тоже своеобразно. Вся его одежда была сплошь увешана всевозможными амулетами со знаками воды, огня, воздуха и земли. Были тут амулеты, испещренные какими-то рунами. И вообще, Скелет был больше похож на обитающего где-то на природе языческого жреца какого-нибудь древнего племени или индейского шамана.
– Ну что? Рассмотрели меня хорошенько?
– Ты не похож на сатаниста!
– Потому что сейчас с другой работы меня сдернули. Мы с ребятами должны были ехать за город, заклинать духов природы, чтобы они даровали нам свою силу.
– Ты так напряженно работаешь.
– Времечко-то горячее, – отозвался Скелет. – Ночь, которая наступит, она особенная.
– Прости, что оторвали тебя от важных дел.
– Оторвали, так теперь что уж делать? Рассказывайте, что вам понадобилось у «Детей Вельзевула».
– Собственно, нам там нужен только один человек.
– Мне сказали, некий Леха.
– Ты его знаешь? – обрадовалась Кира.
– К сожалению, никогда прежде не доводилось ни видеть, ни слышать о таком. Впрочем, состав секты постоянно обновляется. Кто-то ходит на каждую сходку, этих я знаю. Но много и тех, кто приходит один раз из любопытства, а потом больше не появляется.
– Но у Лехи татуировка в виде перевернутой пентаграммы и число под ней – три шестерки.
– Даже так? – удивился Скелет. – Тогда, похоже, я что-то пропустил. Дело в том, что подобную татуировку новичок получает лишь после инициации.
– Чего?
– Ну, после того, как состоится ритуал его посвящения.
– Посвящения в члены секты?
– Да.
– И что происходит во время этого ритуала?
– Когда как. Четкой схемы нету. Это же сборище неформалов, им скучно каждый раз повторять одно и то же. Так что они дают волю фантазии. Меня, например, заставили выпить стакан крови, а потом раздели донага и предложили лечь в гроб.
– В настоящий гроб?
– Да. Правда, гроб был новый. У одного из ребят отец – владелец похоронного бюро. Вот он оттуда и притащил. Красивый такой гроб, из черного дерева, и ручки бронзовые. Внутри тоже все шелком обито, одно удовольствие было поваляться.
– А кровь? Она была… человечьей?
– Не думаю. Впрочем, я не уточнял.
То, с каким спокойствием этот человек признался в том, что, вероятно, выпил стакан человеческой крови, подруг напугало. Теперь они наконец поняли, с какими опасными и непредсказуемыми людьми им предстоит встретиться. Если даже засланный казачок так равнодушно воспринимает возможность напиться человеческой крови, то что же происходит в головах у остальных? Они все натуральные психи, не иначе!
Странные люди работают вместе с Лисицей, очень странные! Но Киру рассказ Скелета впечатлил до такой степени, что она даже стала говорить ему «вы» вместо прежнего «ты».
– Послушайте, уважаемый Скелет… мы ведь можем так вас звать?
– Все зовут, и вы зовите.
– А когда вы сможете узнать насчет этого Лехи?
– Так сегодня вечером и узнаем, – безмятежно отозвался Скелет. – Сегодня у нас тридцать первое октября, завтра первое ноября. Знаете, какая ночь нас сегодня ждет?
Подруги кивнули. Они уже не первый день замечали вновь и вновь появляющиеся рекламные призывы вместе встретить и весело отпраздновать Хеллоуин.
Ночь, предвосхищавшая праздник Всех Святых, который в Западной Европе отмечается первого ноября, традиционно считалась временем разгула всякого рода нечисти. Для того чтобы обезопасить свой дом и самих себя на это время от злых духов, следовало выставлять в окне или возле дверей особенный атрибут – светильник Джека, резную тыкву, а в прежние времена в Старом Свете репу или брюкву, в которую, по преданию, бедняга Джек положил горящую головешку, которую ему бросил на прощание дьявол, не пожелавший принять душу Джека в свои владения.
Подругам этот праздник казался каким-то сомнительным. Но Скелет радовался:
– Ручаюсь, что сегодня все члены секты соберутся в полном составе. Сходим к ним и узнаем про вашего Леху.
Подруги радостно переглянулись. Так скоро они не ожидали. Но все же Кира сочла необходимым уточнить:
– А почему вы сказали – узнаем? То есть вы не один пойдете?
– Вместе пойдем.
– А с кем?
– То есть как это с кем? – удивился Скелет. – С вами, разумеется.
Оптимистический настрой подруг тут же стремительно пошел на убыль.
– Нет, мы не можем, – испуганно произнесла Леся. – Это же может быть опасно.
– Жить вообще опасно. А там будет не опаснее, чем переходить улицу в час пик.
– Но ведь во время подобных ритуалов часто совершается жертвоприношение.
– И что? Вас это каким боком касается? Вы со мной будете. Скажу, что новенькие.
– А вдруг нас захотят принести в жертву?
– Думаю, что до этого не дойдет.
– Думаете? То есть твердой уверенности у вас на этот счет нет?
– Не ожидал, что вы такие трусихи!
В голосе Скелета слышалось презрение.
– Ну что? Согласны пойти?
– А один вы не можете сходить?
– И как я вашего Леху узнаю?
– Ну, он тощий, ходит в черном, на руке татуировка, мы вам уже рассказывали.
– Да там с десяток тощих, в черном и с татуировками хоть по всему телу. А то, что вы его знаете как Леху, ровно ни о чем еще не говорит. Он может быть и Андреем, и Виктором, и даже Рудольфом. Не говоря уж о том, что в секте его наверняка зовут «Сыном ужаса» или «Дочерью Лилит». Что-нибудь в этом духе. Ведь для истинного дитя Вельзевула важно только то имя, какое он получил в момент инициации. Только его он считает истинным, а всеми прочими может называться, как ему угодно, для удобства.
– Очень интересно.
– Правда, интересно?
– Да.
И Скелет заметно приободрился. То ли внимание подруг ему польстило, то ли это так текила на него подействовала, но он уже куда охотнее принялся объяснять девушкам суть секты, в которую он приглашал их войти.
– Члены этой секты отрицают свою связь с существующим обществом. Для них есть лишь их божество – Вельзевул и они сами. Важны лишь эти взаимоотношения и никакие иные. И поэтому, когда возникает такое сообщество, возникает также и опасность антиобщественных выходок его членов. Пока что «Дети Вельзевула» еще слишком слабы, максимум на что они были способны прежде, это принести в жертву бродячего пса. Но боюсь, если не принять мер для искоренения этой секты, там может взрасти кое-кто и посерьезнее. Я уже докладывал руководству, но к моим словам не прислушались. Что же, сегодняшняя наша вылазка окончательно расставит все точки в моем рассказе.
Все ясно. Скелет был далеко не глуп. И под грязным скальпом, который прикрывал его черепную коробку, мозги хорошо работали. Скелет просек, что Кира и Леся – отнюдь не простые дамочки, за ними стоят люди, которые способны искоренить секту, которую Скелет считал потенциально опасной. И теперь он хотел с помощью подруг осуществить давно им задуманный план.
– Ну что? – спросил Скелет у девушек. – По рукам? Вы поможете мне, а я помогу вам. Вам надо найти Леху, а мне надо, чтобы мои вышестоящие товарищи поняли, что секта может быть опасной. Мне они не поверили, заявили, что я нагнетаю, что секта признана умеренно опасной, а значит, в постоянном контроле не нуждается. Мое число посещений было сокращено с одного раза в неделю до одного раз в три месяца. А когда я пробовал настаивать, мне открытым текстом сказали, что я паникер. Но, может, вам как непредвзятым свидетелям они поверят лучше.
– Но ты говорил, что на этих сборищах ничего преступного не происходит.
– Не происходило, – поправил их Скелет. – Возможно, теперь все изменилось. Я не был там уже почти три месяца.
– Нет, мы с тобой не пойдем, – покачала головой Кира. – Это слишком опасно.
– Ну, как хотите. Тогда бывайте.
Скелет был разочарован, он психанул и резко вскочил из-за стола. Он явно собрался уходить.
– Постой! – окликнула его Кира. – Ты куда это?
– По делам. Раз вы со мной идти не хотите, так чего мне время даром терять? Считайте, что мы с вами не встречались.
– Как не встречались? Ты что, нам не поможешь?
– Нет.
– Но наши мужья нам обещали, что ты…
Скелет не дал ей договорить.
– Не знаю, что вам там кто обещал, а я вам уже все сказал!
Подруги растерянно переглянулись. Когда Лисица отправлял их на встречу со Скелетом, он их заверил, что тот целиком и полностью на их стороне, все сам разгребет, им нужно лишь обсудить с ним некоторые детали. И вот теперь выясняется, что Скелет действовать в одиночку не намерен, а собирается использовать подруг в своих личных целях.
Им это совсем не нравилось. Но и отпустить Скелета просто так они тоже не могли.
– Скелет, подожди!
– Что еще?
– Ну а если мы пойдем с тобой, ты ручаешься за нашу безопасность?
– Я уже все вам сказал. Я буду с вами и в случае чего прикрою вас. Вы же укажете мне на вашего Леху, а я уж разузнаю у других ребят, что это за тип и чем он прославился в секте.
Леся озабоченно покачала головой:
– Но если этот Леха и впрямь будет на сборище, не только я его узнаю, он тоже меня узнает! И насторожится.
– Да, – нахмурился Скелет. – Этак не ладно будет. Но вы же можете замаскироваться, разве нет?
Настроение у него снова улучшилось. А вот Леся, наоборот, скисла:
– И как мне замаскироваться?
– Ну, девчонки, придумайте что-нибудь сами. Вы – женщины большие мастерицы на такие дела. Только особенно не утруждайтесь, собираемся мы на кладбище. Так что там темно будет.
– На… на кладбище? Как на кладбище?
– А вы где хотели провести ночь Хеллоуина? В театре? Или в ночном клубе?
Подруги молчали. Именно так им это и представлялось. А тут вдруг кладбище. Нет, тащиться ночью туда, чтобы участвовать в дьявольском шабаше, у них не было никакого желания. Да и Скелет в качестве охраны не вызывал у них особого доверия. Слишком уж он тощий и изможденный. Да и обладает ли он среди «Детей Вельзевула» в действительности тем авторитетом, которым тычет им сейчас в нос?
Видя, что подруги не готовы пока решиться, Скелет произнес:
– Ну, вы думайте до вечера. Если решите, звоните. А мне уже пора.
И он ушел, а подруги остались. Они так и этак обсуждали ситуацию и постоянно приходили к выводу, что идти ночью на кладбище, чтобы стать участниками сатанинского шабаша, – это чистой воды безумие. Если Скелету так хочется, пусть идет один.
– И зачем нам-то идти? Мне кажется, этот тип пытается нами манипулировать.
– Ага. Ему надо привлечь внимание руководства к его работе. Вот он и надеется, что с нами на кладбище что-нибудь случится, а он потом будет кричать: – Я же говорил! Я же предупреждал!
– И как он не боится, что руководство с него же первого и спросит, если произойдет серьезное ЧП?
– Наверное, и впрямь много раз предупреждал их о возможности возрастания угрозы.
– Но нам-то это с какого перепугу нужно?
– Совсем не нужно.
И подруги уже твердо решили, что ночью они ни на какое кладбище и тем более на то кладбище, где собираются сатанисты, не пойдут, как одно событие полностью изменило их решение.
