Глава 7
– Мы со Светланой целых десять лет жили душа в душу, – так начал Леонид. – И мне казалось, что нашему браку ничто не угрожает. Мы с женой были заняты любимым делом. Работали в одной организации. Я занимался наукой. Жена вела отчетность в бухгалтерии. Мы были довольны и счастливы. А потом вдруг в один момент все изменилось.
Начало краха своего брака Леонид запомнил очень точно. Несмотря на всю свою бытовую рассеянность, мужчина умел подмечать некие мелочи, действительно важные для него. Намазать бутерброд вазелином вместо масла – это было для Леонида в порядке вещей. Посыпать котлеты вместо перца пудрой своей жены – тоже. И надеть в разгар дождливого сезона на одну ногу сандалию, а на вторую зимний замшевый ботинок – тоже. Все это было для Леонида совершенно неважно. И поэтому он просто не обращал внимания на свои досадные оплошности.
Но вот Светлана и их совместная жизнь были для Леонида дороги не меньше, чем его наука. А в тот день Светлана впервые открыто заявила, что эта жизнь лично ее не устраивает. Тот роковой день вообще для Леонида оказался очень неудачным. Его очередную научную идею зарубили на корню. Недостаточно финансирования, сказали Леониду.
– И в то же время деньги для Юрия Петровича нашлись!
Светлана восприняла обиду мужа куда ближе к сердцу, чем он сам.
– Она прямо так и сказала: «Не хочу дальше так жить! Если мы останемся тут, то окончательно погрязнем в нищете и убожестве! Ты – гений, но все деньги достаются этой посредственности, у которой лишь одно достоинство – то, что он приходится шурином нашему руководителю. Выбирай: либо из лаборатории ухожу я, либо ты!»
Уйти из лаборатории для Леонида в тот момент было смерти подобно. У него как раз пошел эксперимент, который все как-то стопорился уже почти полгода. И в этот момент Леонид с трепетом дожидался результатов своей почти трехлетней работы. Конечно, в такой ситуации он только и мог что кротко произнести:
– Дорогая, если перед тобой стоит такой выбор, конечно, можешь уходить.
Но, как ни странно, его слова рассердили Светлану еще больше.
– Я так и думала! Тебе на меня абсолютно наплевать! Ну что же! Ты сам напросился!
И она вышла из кабинета мужа, гневно хлопнув за собой дверью. Леонид некоторое время чувствовал изрядную растерянность. Но затем лабораторные мыши что-то забеспокоились, хотя должны были пребывать в глубоком трансе, в который их погрузили введенные им препараты, и ученый тут же позабыл про странное поведение своей супруги.
– Дурак я тогда был! – терзался Леонид, сидя в машине подруг и вспоминая свое прошлое. – Честное слово, толстокожий и черствый дурак! Должен был понять, что Светлана неспроста завела весь этот разговор! Ее перестала устраивать не только наша жизнь, ее перестал устраивать я сам!
– Вы хотели рассказать нам про Эрни и Лаврика, – перебила его Кира, которой уже надоело слушать исповедь брошенного мужа.
А еще она начала опасаться, что как ни велики встречающиеся им по дороге пробки, даже они не смогут конкурировать с пространным описанием краха личной жизни Леонида. Но у Собакевича имелась еще одна особенность характера, которая уж никак не могла нравиться окружающим. Он умел начисто отключать слух, когда ему казалось это невыгодным или неудобным.
Вот и сейчас он проигнорировал замечание Киры, продолжая сетовать на собственную глухоту и черствость по отношению к супруге. После еще нескольких неудачных попыток вернуть Леонида к сути рассказа девушкам оставалось лишь смириться и слушать дальше, молча надеясь, что рано или поздно ученый все же доберется до сути своего повествования.
– После тех моих слов Светлана лишь ненадолго задержалась в лаборатории. Она была хорошим специалистом. И без труда нашла себе новую работу.
– В трудовой книжке вашей жены не было записи о том, где она проработала целых десять лет после окончания института. С чем это было связано?
– Я работал на частного заказчика, – ответил Леонид после некоторого колебания. – Моя жена работала вместе со мной, но без оформления.
– То есть с нарушением трудового законодательства?
– Кажется, она была оформлена у нас по трудовому договору.
Но подруги уже поняли, что всякие бытовые мелочи проскальзывают мимо внимания Леонида, как конькобежец по скользкому льду. Не уследишь. Леонид даже и не пытался их «преследовать». Бегут – и пусть себе бегут. У него есть занятия поважнее.
– А что же все-таки насчет Бельчонка? Вы знали, кого ваша жена могла называть этим ласковым прозвищем?
В ответ Леонид укоризненно взглянул на девушек:
– Всему свое время. Доберемся и до этого.
Сначала Леонид не придал большого значения тому, что жена больше не работает вместе с ним. Они и прежде были заняты каждый своим делом. Светлана возилась с отчетностью, Леонид и другие его коллеги трудились в лаборатории. Супруги даже не всегда ездили на работу вместе. Их рабочие часы не совпадали.
– И все же, хотя дома мы по-прежнему проводили время вместе, я начал ощущать, что Светлана с каждым днем отдаляется от меня все больше и больше. И дело тут было не в том, что теперь она работала в другом месте. Просто у нас оставалось все меньше тем для общения.
После ухода Светланы в мир большого бизнеса она стала появляться дома лишь поздно вечером. Сама женщина объясняла это большей нагрузкой, нежели была у нее в лаборатории с мужем.
– Что ты от меня хочешь? Я зарабатываю деньги! А деньги, чтобы ты знал, просто так не даются!
Леонид это понимал, он восхищался умением своей супруги добывать средства для их существования, и все же ему казалось, что жена чего-то недоговаривает.
– Жена стала почасту уходить в другую комнату, чтобы поговорить по телефону. Она отговаривалась тем, что ей необходимо вести деловые разговоры без помех, но ее глаз…
Правый глаз Светланы снова начинал предательски дергаться, заставляя Леонида смутно подозревать, что дело вовсе не в деловых переговорах, которым он может помешать. Дело совсем в другом.
– У Светланы появился какой-то мужчина! Сначала я не хотел в это верить, потом мне пришлось поверить, но я хотел думать, что у Светланы просто временное помрачение рассудка. Что это всего лишь случайная связь. Что Светлана скоро разочаруется в своем избраннике, и у нас с ней все будет как прежде.
Но как прежде не получилось. А получилось даже очень плохо. Светлана заявила Леониду, что не хочет больше жить с ним и подает на развод. Вот тогда-то Леонид и понял, что тот мужчина, к которому его жена обращалась с ласковым прозвищем Лаврик, успел завоевать не только сердце Светланы, но и все прочие ее чувства. Например, разум.
– И вы ничего не сказали Светлане?
– У нас с ней состоялось несколько тяжелых разговоров. Но они ни к чему не привели. Жена ушла от меня. И, насколько я понял, возвращаться ко мне она не собиралась.
– А этот Лаврик?..
– Не знаю, кто он такой. Светлана так и не познакомила меня с моим преемником.
Однако, похоже, Светлана поступила так вовсе не из желания потерзать своего мужа. Ей просто не с кем было его знакомить. Пусть Лаврик где-то и существовал, но он не пожелал соединить со Светланой свою судьбу. Лаврик добился, чтобы Светлана ушла от мужа. Но при этом он ровным счетом ничего не предложил ей взамен.
И все же Светлана сохранила к этому человеку теплые чувства. Их роман не прервался. Ведь люди слышали, как Светлана разговаривала с кем-то и называла этого человека Бельчонком. Или у нее была привычка ко всем подряд обращаться с этим ласковым словечком? Бывает ведь и такое.
Не только мужчины называют своих подружек не по имени, а эдак ласково – мусечка, кошечка, лапочка или заинька. Женщины тоже используют эту уловку, называя своих многочисленных дружков одним и тем же ласковым именем. Это очень удобно, потому что так никогда не запутаешься и не ошибешься, назвав, к примеру, Мишу – Сашей, а Костю – Колей.
– А Эрни? Он был другом Лаврика?
– Честно говоря, эти люди мне оба неизвестны. Я лишь слышал их имена в разговорах моей жены с кем-либо из них. И понял, что эти двое являются ее работодателями.
Если в отношении Лаврика у Леонида имелись ревнивые мысли, то Эрни не вызывал в нем таких чувств. И все же мужчине очень не нравилось, что эти двое повадились звонить его жене в любое удобное им, но не ей время.
– Представляете, выходной день, мы с женой сидим и обедаем. Тот редкий случай, что Светлана сама приготовила свой фирменный венгерский гуляш, испекла пирог с яблоками, а я купил в магазине бутылочку вина. Обед в самом разгаре, но тут вдруг звонит этот Эрни или его приятель Лаврик, и моя жена внезапно срывается с места и появляется дома лишь поздно вечером, вся измученная, издерганная и, как следствие этого, злая и недовольная.
И все же Светлана не желала расставаться со своей новой жизнью. Даже такая жизнь казалась ей лучше, чем бессмысленное прозябание в лаборатории вместе с мужем.
– Ты пойми, – пыталась объяснить мужу Светлана, – сейчас в мире крутятся огромные деньги. Ты себе даже не представляешь, какие именно! А я финансист с дипломом. И я отлично разбираюсь, что из этих денежных речек, ручейков и потоков куда течет, откуда вытекает и куда в конечном итоге приплывет.
– Но это же чужие деньги! – пытался возразить ей муж. – Какая тебе разница, куда и откуда они текут? К твоим берегам они не принесут ничего, кроме твоей зарплаты.
В ответ Светлана лишь досадливо фыркала и отмахивалась от мужа как от назойливой неприятной мухи.
– Ты ничего не понимаешь! Возишься со своими мышами, вот и возись с ними дальше! Я ведь не советую тебе, как их лучше использовать? Вот и ты не суйся в мои дела!
Разумеется, после такой отповеди Леонид больше не пытался указывать супруге, как ей вести себя в бизнесе. Тем более что он отдавал должное ее оборотистости. После того как жена подалась в бизнес, их материальное положение существенно улучшилось. Это не мог не отметить даже весьма далекий от бытовых проблем Леонид.
– А как называлась фирма, куда устроилась Светлана после ухода из лаборатории?
– «Феникс», – без запинки ответил Леонид.
– Вы это так хорошо запомнили?
– По странному стечению обстоятельств мой тогдашний эксперимент носил такое же название. Но если вы мне не доверяете, то у меня дома даже сохранилась визитка этой фирмы.
– И там ваша жена и познакомилась с Эрни и Лавриком?
– Наверное. Во всяком случае, их имена я стал часто слышать приблизительно в то же время.
– А почему «Феникс» развалился, вы не в курсе?
– Нет, – удивился Леонид. – А он развалился?
– Ваша жена ушла оттуда в связи с закрытием или даже банкротством фирмы.
– Странно! Мне Светлана ни о чем таком не говорила. Она лишь обмолвилась, что сменила место работы, потому что прежнее себя уже исчерпало.
К этому времени машина уже подъехала к приемному отделению больницы, в которую отвезли Светлану. Выбираясь из «гольфика», Леонид прибавил:
– И знаете, что самое странное? Светлана перешла на работу в другую фирму, а эти Эрни и Лаврик перешли туда вместе с нею!
– Как?!
– Да, они продолжали звонить моей жене и давать ей какие-то указания. Мне это совсем не нравилось, но к тому времени я уже окончательно утратил влияние на Светлану. Моих советов она больше не слушала. А если все же слушала, то лишь раздражалась и приказывала мне заткнуться.
Леонид, справившись наконец с дверными замками в «гольфике», выбрался из машины и поспешил к больничным корпусам. Подруги последовали за ним, недоумевая в душе, что же за странные личности были эти Эрни и Лаврик, кочевавшие следом за Светланой с одного ее места работы на другое. Кем они были для нее? И в чем заключалась их власть над Светланой, что женщина выполняла их указания даже вопреки собственной воле и запретам законного на тот еще момент мужа?
В больнице порыв Леонида повидаться с раненой супругой был грубо пресечен толстой горластой теткой в окошке справочной.
– К пациентам в реанимацию не пускаем! Еще чего! Там людям чистота и стерильность нужна. Они, можно сказать, из последних сил за жизнь цепляются! А вы к ним со своими бактериями? Нет! Не положено!
Леонид растерялся. Кира незаметно оттерла его плечом в сторонку.
– Уважаемая, – вкрадчиво произнесла она, оказавшись лицом к лицу с цербером в белом халате. – Пойдите нам навстречу! Нам очень-очень нужно повидаться с нашей дорогой тетушкой.
Кира могла сделать Светлану и мамочкой – ради благого дела пойдешь на любую ложь, но побоялась, что возраст пациентки заставит цербера усомниться в правдивости этих слов.
– А никаких бактерий у нас при себе нету, – продолжала Кира. – Вот и паспорт об этом свидетельствует.
И она просунула документ в окошко. В паспорте лежала сложенная пополам голубенькая бумажка. И Кира очень надеялась, что ее вид смягчит сердце грозной тетки. Так оно и оказалось.
– Хм, – произнесла дежурная уже куда более снисходительно. – Ну, не знаю. Тут написано, что пройти может только один из вас.
Ну тетка! Ну хапуга! Кира сунула ей еще одну бумажку и произнесла:
– Видите, муж пациентки находится в невменяемом состоянии. Он обезумел от горя. Если вы его не пропустите, боюсь, он что-нибудь с собой сделает.
– Ну нет! Суицидника тоже не пущу!
– Но мы же пойдем с ним вместе! И не допустим никакого безобразия.
Тетка изучающее посмотрела на Киру, потом на деньги, потом сняла трубку и набрала короткий местный номер.
– Хирургия? – спросила она. – Нюрка, ты? Привет, это я, Ленка. Да чего мне сделается, тружусь! Слушай, сейчас к тебе придут три товарища. Муж вашей пациентки из реанимации. Надо их пропустить. Да знаю я, что не положено. Но кто у вас там сегодня дежурит? Николаич? Ну, так чего ты ломаешься? Будто бы я не знаю, что он уже к этому времени дрыхнет где-нибудь в уголке! Ну сделай доброе дело, пропусти их! С меня причитается.
И, прикрыв рукой трубку, она повернулась к подругам:
– Как фамилия вашей больной?
– Незванова, – быстро сказала Кира.
– А зовут?
– Светлана.
Дежурная повторила Нюрке эту информацию, выслушала ответ и сказала:
– Ну, не повезло вам. У вашей пациентки сейчас следователь сидит.
– Так она пришла в себя?!
– Видать, пришла, коли следователя к ней запустили, – пожала плечами тетка. – Иначе-то с чего бы его к ней пускать? Он ведь не муж, чтобы по ней слезы лить.
Кира растерялась:
– Что же нам делать?
– Подождать придется чуток. Следователь уйдет, и Нюрка нам звякнет. Только вы уж своего суицидника попридержите! Как бы он от радости концы не отдал. У нас и такое бывало.
Долго ждать им не пришлось. Звонок от неизвестной подругам Нюрки последовал буквально через несколько минут. И дежурная, сияя самой приветливой из всех возможных улыбок, пригласила всю троицу пройти. Улыбка, которую, наверное, не могли выдавить из этой тетки все служебные инструкции, появилась в мгновение ока при воспоминании о полученных ею двух тысячах. Вот какие чудеса делают деньги!
Положите медицинским работникам нормальный оклад, и они станут куда любезнее со всеми пациентами. Почему же государство этого не понимает? От приветливого врача куда больше пользы, чем от угрюмого и мрачного, который, не стесняясь, вымещает на бедных пациентах свое дурное настроение, орет на них и всячески унижает при каждом удобном случае.
Возле лифта подруги и Собакевич столкнулись нос к носу со следователем. Впрочем, если подруги его и узнали, то он не обратил на них никакого внимания. Следователь выглядел весьма озабоченным и недовольным. И подругам показалось, что это каким-то образом связано со Светланой.
Так оно и оказалось. Едва все трое вошли в палату к больной, как Светлана вся передернулась от негодования и засипела:
– Снова вы! Зачем явились? Опять будете меня стыдить и мучить?!
– Светлана, мы…
– Ну да, я поступила скверно по отношению к вам. Ну и что? Жизнь вообще сволочная штука! Не нужно меня за это ненавидеть!
– Светлана, мы хотим помочь тебе.
– Не нужно мне помогать! У меня все отлично!
– Светлана, но на тебя напали и…
– И что?
– Ты видела напавшего на тебя человека?
– Нет! – выдохнула Светлана. – Не видела! У вас все? Тогда проваливайте! И этого тоже заберите с собой!
Произнеся эту фразу, Светлана указала рукой на безмолвного Собакевича. Но выброс адреналина, который помог Светлане продержаться в боевом настроении почти целую минуту, иссяк. И раненая снова ослабела.
– Никого не хочу видеть, – прошептала она еле слышно, опускаясь на подушки. – А уж меньше всего – его!
Собакевич встрепенулся.
– Это ты про меня? – воскликнул он. – Но что… Почему?.. Что я сделал?! Светлана, ты только скажи мне, я на все готов ради тебя!
Но его слова не впечатлили больную и не сделали ее мягче.
– Пошли все вон! – пробормотала Светлана, отворачиваясь к стене. – Никого не хочу видеть! Никого!
– Светлана, мы хотим помочь тебе!
– Хотим найти преступника, напавшего на тебя.
Странная ухмылка искривила губы Светланы.
– Ищите, – пробормотала она. – Далеко ходить не нужно…
– Что ты имеешь в виду?
– Отстаньте!
– Но мы не можем от тебя отстать! – воскликнула Кира. – Ты нас так подставила! Нам нужно платить за аренду и…
– Отстаньте! – с удивительной для недавно почти умиравшего человека твердостью произнесла Светлана. – И убирайтесь! А будете приставать, я вызову следователя и расскажу ему, что это вы всадили в меня нож!
Такой подлости подруги точно не ожидали. И даже ахнули.
– Что?!
– Что слышали! Проваливайте! Дайте мне отдохнуть! Мне нужен покой! Ясно вам?
И с этими словами она окончательно отвернулась от посетителей и нажала на кнопку в изголовье кровати. Тут же в палату вошла медсестра и выпроводила друзей в коридор.
– Завтра приходите, завтра, – ласково говорила она, подталкивая их в спины. – Дайте же нормально человеку с того света обратно на этот вернуться. Одной ногой в могиле, бедняжка, стояла! Уж мы и не думали, что выживет. А вы посмотрите, очухалась да еще сегодня и на следователя успела накричать.
– А что кричала-то? – угрюмо поинтересовалась Кира, которой было до смерти жалко двух тысяч, потраченных впустую.
– Что ничего не видела. Что со своими проблемами она разберется сама. А потом прогнала его. Судно в него швырнула, едва не попала! Откуда только силы взялись!
Теперь ясно, почему следователь вышел из лифта с таким перекошенным лицом, никого не видя вокруг себя. Когда вам в голову швыряют больничную утку, тут уж не до того, чтобы расшаркиваться со знакомыми.
Подруги доставили Собакевича до его дома, попрощались с убитым горем мужчиной и отправились дальше по своим делам.
– Тебе не показалось странным, что Светлана не только отказывается говорить о произошедшем, но откровенно дает всем понять, что не хочет, чтобы кто-то вмешивался в ее дела?
– Напротив! Мне показалось, что она активно вмешивает в них нас с тобой! Ты ведь слышала, она грозилась наврать про нас следователю, что это мы на нее напали!
– Ну да, слышала. А как ты думаешь, почему она так себя ведет?
– Я не знаю. А ты?
– Думаю, она кого-то выгораживает. Кого-то очень хорошо ей знакомого и даже близкого.
– И кого же?
– Может быть, своего мужа?
– Леонида?!
– А почему бы и нет? Он сам признался нам, что подозревает Светлану в краже какого-то своего открытия. Он мог пожелать отомстить обманщице.
– Ну, не знаю… Леонид выглядел таким раздавленным! И об этом своем открытии он как раз как-то не очень сожалел. Ему больше было жаль Светлану.
– Правильно! Сначала пытался ее убить, потом осознал и горько раскаялся. Отсюда и его слезы, и общее взвинченное состояние, и… И вспомни, как вела себя с ним Светлана?
– Как? По-хамски, точно так же, как с нами и со следователем.
– Нет, я заметила ее взгляд, который она кинула на Леонида. Там было такое… такое… Одним словом, я лично подозреваю в нападении Собакевича!
Леся возражать Кире не стала. Хотя лично ей ученый казался скорее жертвой обстоятельств, нежели жестоким убийцей. Но, с другой стороны, кто знает, что делается у человека в душе? Вполне возможно, что мягкий и обходительный снаружи Собакевич становится настоящим бультерьером, когда дело касается его драгоценной науки. Возможно, он прощал Светлане и предательство его интересам, и измену, но не сумел простить кражи его изобретения.
– Кстати, еще один момент касательно Собакевича мне показался странным, – продолжала Кира.
– Какой?
– Он ни разу не обмолвился о том, где именно они работали со Светланой.
– Да, я тоже заметила! И над чем работал, тоже не сказал. Молчал, словно воды в рот набрал! Мы его спрашиваем, как называлась организация, где вы работали со Светланой, – а он молчит!
– Делает вид, будто бы не слышит!
И подруги переглянулись между собой. Итак, поведение Собакевича вызвало у них ряд вопросов. А расследование – такая вещь, что ни один вопрос не должен остаться без ответа. Если это произойдет, то расследование может пойти совсем не по тому пути, по какому нужно. И завести сыщиков в такие дебри, откуда потом и не выберешься ни в жизнь!
И поэтому девушки решили, что без посторонней помощи им точно не обойтись. И позвонили Таракану.
Тот был дома. И, услышав, по какому вопросу звонят ему подруги, тут же велел им подъехать к нему.
– Порылся я тут у себя по сусекам, поскреб по закромам и наскреб для вас немножко информации, – сказал бравый отставник. – Так что приезжайте, жду. Да и Наталья Сергеевна с утра тесто на пироги поставила, напекла и нажарила столько, что нам с ребятами из охраны вовек не съесть. Приезжайте, поможете нам немножко.
Стоило старику сказать про домашние пирожки, как подруги моментально почувствовали, как рот у них наполняется слюной. Еще бы, сегодня они еще ничего толком не ели. Нельзя же считать чашку ароматного чая у Собакевича полноценной едой. Да и конфеты, какими бы вкусными они ни оказались, никогда не заменят домашних пирожков с пылу с жару.
Повеселев, подруги двинулись в обратный путь. Что бы ни ждало их в дальнейшем, сегодня судьба решила, что на чай с пирожками они точно заработали. А раз так, то дело за малым. Поехать и съесть как можно больше тающей во рту сдобы, кулебяк и ватрушек, которые у Таракановской домашней хозяйки получались особенно сочными, пышными и ароматными.
Подруги позвонили и Лисице.
– Поедешь с нами на пирожки?
Но, к их удивлению, любитель вкусно и много покушать на сей раз даже слышать про пирожки не захотел.
– Ни в коем случае! – воскликнул Лисица, словно подруги предлагали ему яд. – Ни за что!
– Но почему? Ты же всегда любил пирожки?
– Любил, – не стал спорить Лисица. – Но после того пирожка со снулой сосиской… Глядеть на них больше не могу!
– С какой еще снулой сосиской?
– Не ваше дело! – разозлился Лисица. – Спасибо за приглашение, но пирогов я больше не ем!
И он прервал связь, больше ничего не пожелав объяснить подругам. И что было им думать? Видимо, Лисица отравился некачественной выпечкой и поэтому был вынужден поехать сегодня к врачу. А снулая сосиска… Наверное, приятель имел в виду, что сосиска была не первой свежести. И именно ею он и отравился.
