ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Но к тому моменту, когда раздался звонок в дверь, у подруг уже все было готово. Мощный двухголосый храп из спальни был замаскирован включенным радио. Леся же, сгорбившись и кутаясь в одеяло, сидела в кресле. А Кира спрятала свои волосы под цветастым платком, сделав вид, что у нее там полно бигуди. В результате голова увеличилась в несколько раз и выглядела довольно странно.
Во всяком случае, Жорик, едва ступив на порог, в испуге воскликнул:
— Ой, а чего это у вас там такое?! — и дрожащей рукой указал на голову Киры.
Так как бигуди в доме у Леси перевелись еще десять лет назад, Кира напихала под платок всевозможную дрянь. В дело пошли крышки от банок, пробки, стамеска, пудреница и несколько хрустальных рюмочек из шкафчика. Именно эти рюмочки и выпирали особо сильно, создавая впечатление, что Кирина голова покрыта огромными шишками.
— Волосы у меня там! — рассердилась Кира. И, проявив всю отпущенную ей по роли смекалку, спросила: — А вы чего один пришли?
— Так осмотреться же надо, — пожал плечами Жорик. — А бригада сейчас подъедет. Не беспокойтесь.
И он прошелся по квартире.
— Телевизор там! — указала ему дорогу Кира.
— Разберусь, — буркнул Жорик.
При этом его глаза так и шныряли по сторонам. А рот не закрывался ни на минуту; Жорик расспрашивал, кажется, обо всем на свете. Как давно они тут живут? Тепло ли зимой? Хорошо ли топят? Велики ли апартаменты и сколько народу прописано на их квадратных метрах? Разговаривать под музыку Баха было трудненько. И Жорик не выдержал первый:
— Чего музыка-то так гремит? Нельзя ли потише сделать?
— Бабушка у нас глуховата, — пояснила Кира. — Не слышит ничего. Да и не в себе она.
— Ой, здравствуйте! — наткнувшись наконец на бесформенный куль, произнес Жорик. — Это и есть ваша бабушка? А какого рожна ей телевизор? Она же спит?
— Иногда просыпается и желает смотреть телевизор, — пояснила Кира. — Ну что, беретесь?
— Да чего тут у вас брать-то? — откровенно оглядевшись по сторонам, ляпнул Жорик. Но тут же спохватился и добавил: — Конечно, беремся. Кабель ребята сейчас привезут. Бросим, подключим, все в порядке будет.
Тут Жорик полез куда-то в угол, за телевизор. Обратно же выбрался с довольно странным выражением лица.
— Так у вас тут все подключено, — сказал он.
— Как же так? — изумилась Кира, кидая в сторону Леси выразительный взгляд — та начала как-то странно дергаться и почесываться. — Подключено? А телевизор все равно не работает! Только шестнадцать программ и показывает.
— А вам сколько надо?
— Сто, — заявила Кира, изо всех сил стараясь выглядеть глупой до отвращения теткой.
Но было ясно, что Жорику в его практике встречались экземпляры и похлеще. Потому что он ничуть не разозлился, а вполне доброжелательно объяснил хозяйке квартиры, в чем проблема. И даже вставил на место штекер, который Кира буквально за минуту до его прихода извлекла из телевизора.
— Тогда я вас хоть чаем напою! — вызвалась Кира.
От чая Жорик не отказался. Только попросил, чтобы хозяйка пригласила и его бригаду в составе двух человек. Кира не отказала. И вскоре на кухне собралась довольно странная компания. Помощники Жорика были из молодых, да ранних. Радостно улыбаясь, они слопали все приготовленные Кирой бутерброды и умчались на улицу, даже не потрудившись осмотреть квартиру. Жорик, напротив, пил чай обстоятельно.
— Не представляете, как трудно нынче найти хороших работников, — бубнил он. — А вы одна живете?
— С бабушкой, — охотно ответила Кира, изо всех сил придуриваясь. — Целыми днями работаю. Никакой жизни личной нет. С восьми утра и до девяти вечера я все на работе. А бабушка одна целыми днями. Скучает, ясное дело.
Жорик кивал и соглашался — мол, жизнь нынче трудная, всем приходится трудиться. Вот и ему, чтобы к свадьбе деньжонок скопить, ох, как работать нужно.
— Хорошо хоть жену с приданым возьму, — похвастался он наконец. — И от матери ей достанется, хотя мамаша ее меня и не любит. Да все равно — куда деваться? Все единственной доченьке и оставит. А жить пока что к ее брату переедем.
Разговор о предстоящей свадьбе Жориком велся словно о какой-то сделке, в результате которой он надеялся получить приличный барыш.
— А что же брат, так и согласился вас к себе пустить? — поинтересовалась Кира.
— Да уж пустит, — кивнул Жорик, не проявляя особого желания распространяться на эту тему.
Оно и понятно. Кому приятно рассказывать, что невеста в квартире брата прописана без году неделя, а тот уже и ласты склеил? Подозрительная ситуация получается. Это даже такая тетеря с банками на голове сообразит.
К этому времени вернулись помощники Жорика. И тот, повторив, что с кабельным телевидением в квартире полный порядок, отчалил.
— Ну что? — обратилась Кира к подруге, как только за мастерами закрылась дверь.
— Все, как мы и ожидали, — сказала Леся, выбираясь из шерстяного платка, в котором изрядно вспотела и измучилась, потому что кожа под шерстью зудела и чесалась. — Пока Жорик с тобой чаи на кухне распивал да разговорами развлекал, эта его молодая поросль быстренько наши ключики утянула. А потом назад принесла.
— Молодцы! — похвалила Кира. — Оперативно работают. Небось завтра уже к тебе заявятся.
— Не пойму, зачем им ключи-то? — пожала плечами Леся.
— А вдруг ты им завтра не откроешь? Звонка не услышишь или еще чего. А так они сами проскользнут да и заберут что приглянется. Ты и не заметишь. Они же думают, что ты глухая совершенно.
— Думаешь, они придут меня обворовывать?
— Конечно, — кивнула Кира. — Уверена. И смотри, цепочка вырисовывается следующая. Жорик вместе со Славкой и Матвеем обходил таких вот сладких беспомощных старушек.. Под видом телемастера осматривал их квартиры. А потом они со Славкой и Матвеем обирали дома.
— Но в последний раз они украли что-то такое, что очень было дорого хозяину квартиры, — предположила Леся.
— Ага. И тот потребовал, чтобы эту вещь ему вернули. Может быть, предложил награду.
— И что же?
— Не знаю… — пробормотала Кира. — С одной стороны, если Матвей и Славка действовали заодно с Жориком, то Жорик сейчас тоже должен бояться убийцы. А он — сама невозмутимость. И мало того, продолжает заниматься своим непотребным делом.
— Возможно, Матвей и Славка проявили самодеятельность и на чем-то прокололись, но уже без Жорика, — сказала Леся. — Поэтому Жорик и остался в стороне.
— Да, верно, — согласилась Кира. — Но в любом случае нам надо сначала сцапать Жорика и его новую команду с поличным. А потом уже пусть выбалтывают, что там делали Славка и Матвей. И почему их могли убить.
И тут Лесе пришла в голову мысль, заставившая ее похолодеть.
— Слушай, а вдруг этот Жорик и прикончил Славку и Матвея? — прошептала она. — А заодно — и Ленку с Нюркой?
— Во-первых, про Славку мы ничего точно не знаем, — возразила Кира. — Может быть, он жив и здоров.
— Просто Жорик вывез его куда-нибудь подальше за город, — упорствовала Леся. — Вот труп бедняги до сих пор и не нашли.
— Но зачем Жорику понадобилось убивать своих подельников?
— А хотя бы потому, что он захотел захапать себе в одно рыло то, что они украли все вместе.
Мысль показалась Кире совсем не глупой. Но было одно «но».
— Голос Жорика совсем не похож на голос того типа, с которым. разговаривал Матвей и который его застрелил, — возразила Кира. — И Жорик ни капельки не заикается. Нет, Матвея и Нюрку убил не он. Думаю, что и Ленку тоже не он.
— Тогда кто? Славка? Сделал вид, что удрал, а сам начал потихоньку уничтожать бывших подельников?
— Убил любимую девушку и Нюрку, которая ни сном ни духом, но зато оставил в живых Жорика и Леночку? — удивилась Кира. — Нет, мне кажется, тут действует совершенно незнакомый нам человек. И завтра, когда Жорик явится нас обворовывать, мы должны его скрутить. И предложить на выбор: либо он отправляется в тюрьму, либо выкладывает, что такого Славка с Матвеем умудрились украсть.
— А вдруг он не знает?
— Что-нибудь точно знает, — заявила Кира.
— И все же надо проверить алиби Жорика, — стояла на своем Леся. — Поговорим с Леночкой. Спросим, что хотел у нее выведать Славик, после чего думал разбогатеть.
Но благим порывам подруг не суждено было немедленно осуществиться. Только они направились к входной двери, как из спальни выполз Йене. При виде девушек, до сих пор еще не избавившихся от своей маскировки, он сделал огромные глаза, потом в смущении произнес:
— Здравствуйте!
И шмыгнул обратно в спальню.
— Что это с ним? — изумилась Кира.
— Что это с нами?! — поправила подругу Леся. — Быстро в ванную! Смываем маскировку!
Подруги бросились в ванную комнату. И уже через десять минут явились миру в своей природной прелести.
— Знаете, я больше пить не могу, — заявил Йене, отказавшись от порции остававшегося еще хереса. — Мне и так всякая чертовщина мерещится.
После непродолжительных расспросов он признался, что какие-то седые старушки прыгали совсем недавно по всей квартире, затем, увидев его, кокетливо захихикали и исчезли в стене.
— Скажите, это у вас в России так принято?
— Насчет старушек?! — заржала Кира. — Нет, это вы, должно быть, с собой их привезли. У нас-то обычно люди попроще. Если кто перепьет, у тех перед глазами зеленые черти резвятся.
— Слава богу, не видел пока, — покачал головой Йене.
Кира принялась кормить ужином гостей и мрачно пыхтящего и до сих пор исходящего ревностью Фантика. В ее распоряжении были только полуфабрикаты из Лесиного холодильника. Но Кира с поставленной задачей справилась мастерски. Сначала она настрогала целую миску свежей капусты, приправив ее солью, тмином и растительным маслом. Туда же покидала клюквы и немного сладкой кукурузы, остававшейся в банке. И получился салат.
Фантик, учуяв, что ужин начнется с чего-то вегетарианского, возмущенно заорал и умчался из кухни с выражением крайнего отчаяния и негодования на усатой морде. На жаркое же Кира смешала все мясные остатки, которые еще лежали в холодильнике.
Порубив охотничьи сосиски, вареную колбасу, ветчину и даже сыр, она добавила в эту массу сырое яйцо и налепила однородные котлетки, которые и пожарила на раскаленной сковороде, предварительно обваляв их в сухариках.
Во второй сковороде она поджарила отваренную еще вчера картошку, засыпав на всякий случай сухими пряностями и красным перцем. В результате получился ужин. И даже в магазин идти не пришлось.
Когда же все дружно расселись за столом, Йене откупорил четыре бутылочки пива из холодильника, потому что пиво, по его мнению, никак не могло вызвать появление зеленых чертей и плохо причесанных старушек.
И тут раздался телефонный звонок.
— Кто так не вовремя?! — возмутилась Леся, но все же умчалась в другую комнату.
И тотчас же из-за стенки раздался ее голос:
— Без меня ничего не ешьте!
Все замерли с вилками в руках. Один лишь Фантик наплевал на запрет Леси и, урча от удовольствия, поглощал сооруженную из мясного ассорти котлетку. Кира с завистью смотрела на кота и чувствовала, что долго ей не выдержать.
— Господи, что так долго? — простонала она. — О чем можно так долго говорить? — Вежливо улыбнувшись немцам, Кира прощебетала: — Пойду потороплю ее.
Немцы радостно закивали.
— Скажи ей, что пиво выдохнется, — присовокупил Якоб.
Кира помчалась в прихожую и обнаружила там Лесю. Подруга и не думала разговаривать по телефону. Трубка покоилась на рычаге. А сама девушка сидела на тумбочке, где хранилась обувь. Лицо Леси выражало целую гамму чувств.
— Что? Что случилось? — хватаясь рукой за стену, прошептала Кира. — Кого еще убили?
— Пока никого, — подняв на подругу глаза, произнесла мрачная Леся. — Но скоро убьют. Причем именно в этом доме. Мы должны куда-то деть наших немцев. Желательно уже к завтрашнему вечеру.
— Да что случилось-то?! — воскликнула Кира. — Можешь ты мне толком объяснить?!
— Могу, — кивнула Леся. — Только иди сюда! Поближе. И тише. Ради бога, тише.
Она прижала палец к губам и увлекла подругу в ванную комнату. Затем, открыв воду, повернулась к Кире и, сделав страшные глаза, трагическим голосом произнесла:
— К нам едут Тим и Али!
Так как кран был открыт до отказа, а шептала Леся едва слышно, то Кира вначале ничего не расслышала.
— Что?! — прокричала она. — Кто?!
— Тим едет сюда! — повторила ей Леся уже погромче. — А Али вместе с ним.
— Да ты что? — схватилась за голову Кира. — Когда? Зачем?
— Зачем? — передразнила Леся. — А ты что, не помнишь, мы с тобой их буквально засыпали просьбами о помощи! И по телефону звонили им на работу. И сообщения посылали. И их коллег умоляли, чтобы они разыскали и передали Тиму и Али, что мы в беде.
— И что?
— Можем радоваться! — воскликнула Леся; однако было очевидно, что она совсем не радовалась. — Они встревожились и едут! Да, можем радоваться, — все с тем же мрачным выражением лица повторила Леся. — Они узнали, что мы в беде. И теперь едут к нам. На выручку. Завтра вечером, самое позднее послезавтра они будут уже здесь.
— Ой! — схватилась за голову Кира. — А куда же нам деть Йенса и Якоба?
— Вот и я о том же беспокоюсь, — вздохнула Леся. — И мне кажется, у нас с тобой есть один-единственный шанс.
— Какой?
— Мы должны еще до приезда Али и Тима поймать убийцу, — ответила Леся. — И тогда у Али и Тима просто не будет причины, чтобы остаться с нами. Мы мило распрощаемся и проводим их на самолет. Можно прямо там же, в аэропорту.
— А где и с кем мы будем держать Пенса и Якоба?
— Придумаем что-нибудь, — пожала плечами Леся. — В конце концов, у них есть номер в гостинице.
— А ты уверена, что мы должны спроваживать Тима и Али? — Киру уже начали терзать сомнения.
В самом деле, кто лучше? Тим и Али? Или немцы? Или итальянцы? От этих мыслей голова Киры пошла кругом.
— Ты как знаешь, а меня кавалеры, которые месяцами не появляются и вообще не дают о себе знать, как-то мало впечатляют, — заявила Леся.
— Ты это про Али и Тима? — догадалась Кира.
— О них, — кивнула Леся.
Но толком обсудить сложившееся положение подруги не смогли. Потому что в этот момент в дверь ванной комнаты постучали их нынешние гости. Якоб с Йенсом, будучи в недоумении, пытались выяснить, надо ли им ждать, когда ужин окончательно остынет, или все же начинать есть, не дожидаясь возвращения хозяек.
— Ваш кот — он уже съел свою порцию и теперь забрался на стол и смотрит на наши тарелки, — взывали немцы к совести подруг. — Как нам быть?
Тактичные иностранцы постеснялись прогнать нахального кота, видимо, опасаясь обидеть его хозяек. Поэтому они просто захватили свои тарелки с собой. И теперь стояли с ними в коридоре, вызывая подруг из ванной. Фантик же ходил вокруг них кругами с самым воинственным видом. Кот уже понял, что может делать с гостями, что пожелает — ему все сойдет с лап.
— Извините, мы просто руки решили помыть перед едой! — выкрутилась из положения Кира. — Страшно представить, сколько микробов копошится у нас на руках.
Немцы подобную чистоплотность своих невест одобрили. Но все же вежливо намекнули, что предпочли бы уже приступить к ужину. Иначе они просто скончаются от голода, так и не дождавшись, когда вредоносные микробы начнут свою разрушительную деятельность в их организмах.
Вернувшись на кухню, подруги обнаружили, что нахалюга Фантик, который только что крутился в коридоре, уже прокрался обратно и слопал котлету с Лесиной тарелки. А сейчас, давясь и икая, приканчивал последнюю из Кириной.
Разумеется, последовало изгнание кота. Потом Кира с Лесей взяли себе чистые тарелки и приборы, положили котлеты со сковородки, и все наконец смогли приступить к трапезе. Но девушкам не сиделось спокойно. Словно тысячи иголочек кололи их в мягкое место.
И точно, не успели немцы выразить свое недоумение по поводу отсутствия в квартире посудомоечной машины, как раздался еще один телефонный звонок. Кира поспешно отвернула оба крана, так что струи воды, ударившие в грязные тарелки, брызнули во все стороны.
Хорошо еще, что к этому времени немцы успели подпоясаться фартуками. Йенсу достался голубой с симпатичным красным в белую крапинку мухомором. Якоб же повязал фартук, на котором был изображен обнаженный мужской торс с пышным галстуком.
Так что фонтан брызг не нанес им существенного урона. А подруги отлучились к телефону.
— Это Дима, — раздался в трубке знакомый голос.
— Да, — очень холодно произнесла Леся.
Холодность ее объяснялась тем, что это оказался вовсе не тот Дима-лохотронщик, который добивался от них алиби на время убийства Ленки. Нет, этот Дима был тот самый подлый, мерзкий изменник, чьим розовым букетом она так и не воспользовалась по прямому назначению.
— А почему ты оставила на работе мой подарок? — как ни в чем не бывало поинтересовался Дима. — Цветы — они же завянут!
Леся хотела ответить, что даже если бы цветы сгнили, как и он сам, то она бы только порадовалась. Но, увы, от возмущения у нее перехватило дыхание. И единственное, что она могла, так только тихонько шипеть. Но телефонная связь была не настолько хороша, чтобы Дима верно трактовал ее шипение.
— Так я сейчас поднимусь! — радостно воскликнул он. — Все равно я сейчас у твоего дома, а ты, я уверен, быстро мне откроешь. Заодно и цветы передам.
И прежде чем Леся успела возразить, наивный до глупости Дима уже взлетел на этаж и теперь звонил в ее дверь. Дверь и в самом деле открылась по первому же звонку. Хоть в этом бедняга не ошибся. Но дальше события стали развиваться стихийно и не по сценарию гостя.
Не успел он сунуть свой букет вместе с целлофановой, очень хрусткой упаковкой внутрь, как неведомая сила выхватила цветы у него из рук. Другая сила затащила Диму в квартиру и удерживала там, а затем он вообще перестал что-либо понимать.
Одно было ясно: удрать он не может, а его лицу очень и очень больно. Колючие шипы роз легко вспарывали кожу и оставляли глубокие кровоточащие царапины. Парень почти ослеп от ударов и теперь думал лишь о том, как бы ему вырваться.
— Леся! — заорал он, кое-что смекнув. — Перестань!
Но в рот ему забивались цветочные лепестки и даже целые бутоны. Отплевываться и одновременно взывать к здравому смыслу подруги было чрезвычайно сложно.
— Пусти, дура! — завопил Дима, решив отбросить сантименты. — Иначе я за себя не отвечаю!
Но Леся и сама уже угомонилась. Просто потому, что пышный розовый букет теперь превратился в несколько палочек, жалко торчащих из хрустящей упаковки. Она кивнула Кире, и та наконец-то отпустила Диму. С диким воплем он вылетел из квартиры и помчался вниз по лестнице, уверяя, что такой идиотки свет еще не видывал и за ее воспитание еще возьмется. Пусть только время даст.
— Давай, давай! Других воспитывай! — посоветовала парню Кира, с ухмылкой стягивая с рук длинные кожаные перчатки.
Такие же изделия кожевенной промышленности украшали и руки Леси. Благодаря этому девушки почти не пострадали от розовых шипов во время экзекуции.
— Будет знать! — с удовлетворением пробормотала Кира, отбрасывая пинком ноги остатки розового букета.
И тут за спинами подруг вдруг раздался сдавленный стон. Девушки обернулись и обнаружили, что у этой сцены были незапланированные зрители. Йене и Якоб стояли в дверях кухни в своих дурацких фартуках. И при этом во взглядах, которые они устремили на подруг, светилось нечто близкое к восхищению.
— За что вы его так наказали? — прошептал Якоб.
— За предательство! — не пожелав вдаваться в подробности, ответила Кира.
Немцы переглянулись, и восхищение в их глазах переросло в благоговейный восторг. Но выброшенный в кровь Кире адреналин не желал успокаиваться. Он жаждал крови и действий. Леське хорошо, она-то Димку по мордасам отстегала. А как быть ей? Борисов до сих пор гуляет себе спокойно. Никто ему за нее не отомстил. И глупо надеяться, что отомстит. Придется самой. Вечно все самой.
— Мне надо уйти! — сообщила Кира немцам. — Ненадолго. Одной!
— Куда это ты? — бросилась за подругой Леся.
— Пойду скажу Борисову, что он гад и гнида! — заявила Кира. — А то никак успокоиться не могу. Тогда-то, в ресторане, я ничего толком ему сказать не смогла. Так ошарашила меня его новость.
— Я с тобой, — сказала Леся. — Окажу тебе моральную и физическую поддержку.
— Не надо! Сама справлюсь!
— Но ты же мне помогла, — обиделась Леся. — Теперь пришел мой черед!
Тут Кира вдруг вспомнила, что вскоре после знакомства с ней Борисов по какой-то причине начал посещать секцию восточных единоборств, и решила не отклонять помощь подруги. В самом деле, в присутствии Леси ей будет сподручней откровенно поговорить с Борисовым.
— А что ты ему скажешь? — спросила Леся. — У тебя уже есть план?
— Есть ли у меня план? — Кира строго взглянула на подругу. — Есть — и еще какой! Я этому подлецу такое скажу… Такое!..
И они с Лесей помчались по пустынным улицам. Дома остались лишь Якоб и Йене, которым была поручена охрана квартиры и которых подруги обманули, сказав, что вернутся через полчасика. На самом деле Леся подозревала, что расправа с Борисовым может затянуться надолго.
— Может быть, поймаем машину? — предложила она наконец, рассудив, что сама Кира до такого решения вряд ли додумается.
— Что? — остановилась Кира. — Да, конечно, лови!
На машине подруги добрались до дома Борисова всего за двадцать минут. Но не надо думать, что за эти минуты Кира успокоилась настолько, что могла бы конструктивно вести диалог с бывшим возлюбленным. Ничего подобного. Напротив, она припомнила все то хорошее, что этот подлец когда-то для нее сделал, а теперь, видите ли, собирался делать для другой, и Кирин гнев еще более возрос.
В общем, к дому Борисова Кира подлетела в том состоянии, когда критическая масса гнева близка к взрыву. И надо же было такому случиться, чтобы как раз в этот момент Борисов вышел во двор. Да еще не один! Несчастный! На его руке висела какая-то чахленькая блондиночка, на вид — сущий ягненочек.
И этот ягненочек рыдал горькими слезами. Борисов выглядел весьма смущенным, но все же пытался как-то утешить девушку. Но та не давала себя поцеловать и, всхлипывая, отмахивалась. Киру эта их размолвка, которую она трактовала как милую супружескую, лишь подогрела до такой степени, что взрыв все же произошел.
— Борисов! — с таким воплем она выскочила из машины, оставив Лесю расплачиваться с таксистом.
При этом Кира мчалась к Борисову, делая огромные прыжки. Глаза же ее и зубы сверкали в темноте. Волосы растрепались, а плащ был распахнут. Так что она производила весьма сильное впечатление. Не обращая внимания на слезы соперницы, Кира подлетела к ступенькам и стащила Борисова вниз. Именно на него был сейчас направлен весь ее гнев.
— Что же ты делаешь, скотина?! — закричала она, вцепившись в Борисова. — Я же тоже живой человек! Ты зачем надо мной издеваешься? Ну, расстались — и ладно. Зачем же цветы дарить? Да еще мои любимые лилии! Мне же больно, это ты можешь понять?! Или ты совсем чурбан бесчувственный?!"
— Но Кира… — Борисов в испуге попятился; он явно забыл все свои восточные приемы самозащиты.
Или не было у его учителя таких приемов, которые были бы действенны против разгневанной Киры. Поэтому Борисов никак не помешал девушке вцепиться ему в ворот пальто и трясти как грушу.
— Ты все не так поняла! — кричал Борисов. — Честное слово, Кира!
К этому времени подоспела и Леся. Она вцепилась в Киру и начала тащить ее назад.
— Ты же обещала, что все будет мирно! — вопила она.
— Да, мирно, — согласилась Кира. И тут же отвесила Борисову смачную оплеуху.
Потом последовали еще две. А затем Кира, резко развернувшись, зашагала к тому же такси, на котором они приехали.
— И чтобы больше не смел дарить мне свои цветочки! — бросила она через плечо. — Иначе убью! Ты меня знаешь, я шутить не стану!
Борисов и его девушка — у нее во время экзекуции, проводимой над Борисовым, даже слезы высохли — молча смотрели ей вслед. Леся поспешила за подругой.
— Ну что? Легче стало? — поинтересовалась она.
— Угу, — хлюпнула носом Кира. — Хоть душу отвела. Поехали!
Но таксист, увидев, что они направляются прямо к нему, неожиданно дал газу и умчался. Похоже, он совершенно не хотел разделить судьбу Борисова. И его можно было понять.
Со стороны все выглядело, должно быть, довольно странно. Стоит себе прилично одетый молодой человек со своей девушкой. Вдруг разъяренная рыжая фурия набрасывается на него и, колотя по морде, кричит, чтобы он не смел ей больше никогда в жизни дарить цветы. И что от такой еще можно ожидать? Вдруг она и на него, на таксиста, набросится?
— Ничего, ничего, — пыталась утешить Киру подруга, когда они все же поймали другую машину и уже ехали к себе домой. — Все будет в порядке. Сейчас ляжешь в кроватку, выпьешь каких-нибудь капелек, а завтра все покажется сущей ерундой.
— Завтра приедут Али и Тим, — напомнила Кира. — И если до тех пор мы не выставим немцев, то нас ожидает еще один скандал.
— Сейчас приедем и решим эту проблему, — сказала Леся.
Но оказалось, что со своим оптимистичным прогнозом она несколько поторопилась. Потому что дома подруги сразу поняли: сейчас выдворять немцев — не лучшее время.
В коридоре связанные с истинно германской аккуратностью лежали трое молодых людей. И самое неприятное, что все трое были подругам отлично знакомы. А Якоб с Йенсом сидели тут же. Но при виде подруг быстро вскочили и, взволнованные, начали им что-то объяснять.
Видимо, в связи со схваткой и с только что пережитым ими стрессом русский у них из голов выветрился начисто. А на то, что схватка имела место и была жестокой, указывали поверженные предметы обстановки. Тем временем свой рассказ Якоб с Йенсом продолжали на немецком языке, которого подруги никак не разумели. Впрочем, девушкам и так все было ясно. Во всяком случае — почти все.
Немцев же интересовало следующее. Знакомы ли подругам люди, которых они связали? Если да, то как они тут появились в отсутствие хозяек? А если нет, то как лучше их сдать в руки полиции? Ни на один из этих вопросов подруги пока что не могли ответить. Их растерянность была столь же велика, сколь и возмущение немцев.
