Глава 8
По возвращении домой подруг поджидала еще одна новость, на сей раз просто шокирующая, перевернувшая с ног на голову все, о чем они думали и что расследовали за истекшие два дня. Едва они переступили порог дома, как к ним кинулась тетя Катя с криком и в слезах:
– Девочки… Павла арестовали!
Подруги так и сели. В прямом смысле этого слова бухнулись на лавочку, которая стояла возле калитки.
– За что?
– Его обвиняют в убийстве!
– Кого? За что?
– Ох, девочки… тут такое… Не знаю прямо, как вам и рассказать!
Вид у тети Кати был до того потерянный и несчастный, что подруги и сами растерялись.
– Тетя Катя, вы так не плачьте. Постарайтесь успокоиться. Расскажите нам все.
Но тетя Катя лишь судорожно вздыхала, лила слезы и махала руками. Хорошо, что, кроме самой тети Кати, в доме были еще какие-то люди. Соседи, как без труда поняли подруги. От соседей ведь никогда и ничего не скроешь. И именно эти люди, пока тетя Катя пребывала в отчаянии, быстренько ввели подруг в курс дела.
Оказывается, сегодня утром, едва только сыщицы покинули дом тети Кати, она тоже собралась и отправилась к своему брату. Добрая женщина хотела проведать Павла и заодно угостить брата своей фирменной антипохмельной настойкой, сделанной по рецепту их матери из яичного желтка, отвара каких-то трав и «Боржоми».
Но едва она перешагнула порог его дома и слегка замешкалась, как в спину ее ударила дверь калитки. Тетя Катя обернулась и с удивлением увидела несколько полицейских, которые с грозным видом проследовали к дому, а спустя несколько минут вышли оттуда, ведя Павла.
– Он был уже в наручниках!
– Ему предъявили обвинение в убийстве той женщины.
– Какой женщины?
– Той, которую нашли в саду под грушей!
Подруги были поражены. Но и тетя Катя тоже была поражена не меньше. Она попыталась выяснить у полицейских, что же произошло.
– Это какая-то ошибка! – вступилась она за брата, перегородив полицейским дорогу. – Та женщина убита больше двадцати лет назад. Павел в то время еще жил на Севере! Вы арестовали не того человека!
Но полицейские заверили тетю Катю, что никакой ошибки нету. А когда она попыталась протестовать, просто мягко отодвинули ее в сторону, а Павла увели с собой. Разумеется, тетя Катя тут же кинулась к своей невестке, пытаясь добиться от той объяснений. Но Маруся и сама была в шоке. Равно, как и все прочие в доме.
– Павел ни в чем не виноват! Надо звонить в городское управление! Они что-то напутали!
Около часа две женщины провели на телефоне, пытаясь найти нужного им следователя. Их футболили из одного кабинета в другой, перебрасывали с одного номера на другой. Но в конце концов упорство превозмогло все трудности, и женщины получили возможность поговорить со следователем по фамилии Сосулькин, который и объяснил им, в чем причина задержания Павла.
– Труп женщины у вас в саду отнюдь не такой старый, как вы себе почему-то вообразили. Наши эксперты установили, что ее смерть наступила никак не больше десяти лет назад.
– Это какая-то ошибка!
– Если тут и есть ошибка, то только в меньшую сторону. Другими словами, этому телу может быть лет семь-восемь, но никак не двадцать!
Следователь говорил очень уверенно. И женщины невольно ему поверили.
– Значит, в саду под грушей зарыта вовсе не Настя! Там похоронена какая-то совсем другая женщина!
У подруг же от всего сказанного головы буквально пошли кругом. Все это время они действовали, исходя из предположения, что в саду под грушей зарыта пропавшая Настя – мать маленького Сережи. А теперь вдруг выясняется, что это совсем и не Настя. А кто же тогда?
Подруги обратились с этим вопросом сначала к тете Кате, потом к ее сочувствующим соседям, а потом даже прошлись до дома дяди Паши, где с тем же вопросом пристали к тете Марусе, тетушке Алефтине и многочисленным невесткам дяди Паши. Но они ничего не смогли им ответить. Вскоре вернулись спешно вызванные с рынка сыновья дяди Паши. И в его доме стало слишком шумно, подруги больше не могли спокойно размышлять над случившимся.
– Но и у тети Кати в доме тоже форменное цунами.
– Куда же нам податься?
– Поехали к этому следователю Вьюжному.
– Сосулькину.
– Не важно. Все равно ты меня поняла.
Этот вариант подругам показался наиболее предпочтительным. Ведь как бы ни сложились дела, следователь по-любому не станет метаться по своему кабинету, выть на десятки голосов, рвать на себе волосы и одновременно клясться, что он найдет гада, который это все устроил, и снимет с него три шкуры. Во всяком случае, подруги надеялись, что это будет именно так.
Девушки без труда поймали свободное такси, на котором и доехали до Большого Сочи, где в главном управлении томился дядя Паша.
– Где нам найти следователя Поземкина?
– Такого у нас нет.
– Бориса Робертовича?
– Вам нужен Сосулькин? Идите на второй этаж. Только оформите сначала пропуск.
На втором этаже подруги без труда нашли нужную им комнату. Спасибо, что пока еще следователи находятся в свободном доступе для своих нуждающихся в опеке сограждан. В отличие от налоговых инспекторов, до которых не достучишься, не дозвонишься и не встретишься с ними в реальном мире, следователи пока еще доступны для общения с теми, кто хочет их видеть.
– Смотри, там дядя Паша!
Леся указывала куда-то в дальний конец коридора. Но Кира успела лишь заметить три мужские спины. Одну с руками, скованными за спиной, и опущенными плечами. Еще две принадлежали конвоирам.
– Это был дядя Паша!
– Все равно он уже ушел.
– Его увели! – с отчаяньем поправила ее Леся и воскликнула: – Какой ужас! Пошли к этому Морозному.
– Сосулькину!
– Все равно пусть объясняется.
Следователь Сосулькин оказался очень даже симпатичным мужчиной лет тридцати пяти – тридцати семи. Подругам он приглянулся с самого первого взгляда. Сразу же было понятно, что хоть он и честолюбив, но по трупам и головам подниматься наверх не станет. Да, интригует, но так, чтобы и совесть иметь. Умеет балансировать между тем, что хорошо и что плохо, сохраняя равновесие. Качество весьма редкое и потому похвальное.
– Скажите, за что же арестовали дядю Пашу? Неужели у вас есть доказательства, что именно он убил ту женщину, которую вы нашли у него в саду?
Следователь и сам выглядел каким-то смущенным. Оказывается, дядя Паша действительно только что был у него в кабинете. Правильно показалось Лесе, не подвели ее глаза.
– Видите ли, – забубнил Сосулькин, – когда мы задерживали вашего знакомого, то мои люди немного перестарались. У нас были к нему вопросы, но серьезных улик против него не было. И вдруг он прямо сразу начал давать показания против самого себя!
– Как? Прямо сразу?
– Клянусь, я даже не успел у него ничего спросить. Он сел на стул и заявил, что сознается во всем. Ту молодую женщину, чье тело было найдено у него в саду, убил он.
– Да что вы?
– Именно так, – кивнул головой следователь.
– Но почему он это сделал?
– Почему признался?
– Нет, почему он ее убил?
Следователь как-то замялся с ответом. И Кира торопливо спросила:
– Ну, ладно, а признался-то почему?
– Вот! – оживился Сосулькин. – Вот это и странно! Не похоже, чтобы у мужика сдали нервы. Я ведь даже еще не начал допроса. И все же он поспешил взять на себя вину. Возможно, чужую.
– Что вы такое говорите! – удивилась Кира. – Зачем дяде Паше брать на себя чужую вину?
Но следователь уже явно начал овладевать своими чувствами. Понял, что слишком разоткровенничался с незнакомыми посетительницами, и суховато спросил:
– О чем вы сами-то хотели со мной поговорить?
Подруги поняли, что пора внезапной откровенности со стороны следователя закончилась. Теперь для того, чтобы он снова стал откровенен с подругами, им придется постараться завоевать его доверие. И принялись излагать о том, как они взялись помогать дяде Паше найти убийцу, который двадцать лет назад закопал у него в саду тело своей жертвы. И что они проделали уже немалую работу прежде, чем выяснилось, что жертва совсем не та.
Следователь слушал их очень внимательно.
– И вы думаете, что землю в саду мог изрыть кто-то из прежних владельцев дома?
– Да. Например, первый хозяин. Вроде бы он сейчас сидит или сидел в тюрьме. Михаил Бабкин. Вы можете навести о нем справки по своим каналам?
– Плевое дело, – отмахнулся Сосулькин. – И про него, и про всех прежних владельцев мы все выясним. Это ясно, как дважды два. Но вы скажите мне другое, значит, когда ваш дядя Паша полагал, что тело жертвы пролежало в земле больше двадцати лет, то он горел желанием найти преступника?
– Он хотел узнать, чей призрак бродит по его дому и хулиганит в саду. Дядя Паша специально нас нанял, чтобы мы помогли ему, избавили дом от привидения первой владелицы.
– А почему он решил, что телу должно быть именно столько лет?
Почему?
– Ну, потому что соседи рассказали дяде Паше о пропавшей больше двадцати лет назад первой владелице дома – Насте. Тетушка Алефтина внесла свою лепту, пугая рассказами о внезапном исчезновении Насти. И еще…
Что же еще? Было что-то такое, что натолкнуло дядю Пашу именно на мысль о Насте. И внезапно подруг осенило. Ну, конечно! Маг Никанор! Вот кто сказал, что в саду под грушей похоронена именно Настя! Точно следуя его указке, подруги и действовали в своем расследовании. А оказалось, что маг обманул их. Следствие-то точно установило, что в саду у дяди Паши был закопан куда более свежий труп. Совсем не Настя, а другая женщина.
– Маг ошибся! – ахнула Кира.
– Обманул нас всех!
– Жулик!
– Проходимец!
– Аферист!
– Вы это о ком? – удивился Сосулькин.
Подруги рассказали ему и про мага Никанора. И о том, как он уверял их всех, и следствие в том числе, что в саду похоронена молодая женщина по имени Настя.
– Маг ошибся, – подтвердил следователь. – Я краем глаза видел его свидетельские показания по данному делу, но не придал им особого значения.
– А мы вот придали, – с горечью произнесла Леся. – И теперь вот наказаны за свое доверие.
– Столько работы, и все впустую! – подтвердила Кира.
– Мы искали убийцу совсем не там. Настя и те, кто мог желать ей зла, вовсе не имеют отношения к телу под грушей.
Следователь с интересом взглянул на подруг и неожиданно предложил им рассказать ему все. Потерянные и страшно расстроенные подруги согласились. И примерно через полчаса следователь уже был в курсе всего, что подругам удалось узнать за эти дни.
– А вы молодцы! – с изрядным удивлением протянул следователь. – Как вы много успели за такое короткое время!
– А толку-то? – горько отозвалась Кира. – Все наши хлопоты напрасны!
– Тело под грушей совсем не Настино. Значит, зря мы бегали и дергались.
– Нет, все равно в этой истории что-то мне кажется странным, – произнес следователь. – Погодите вы отчаиваться. Может еще статься, что ваши хлопоты очень даже пригодятся. А кстати… вы сами где работаете?
Подруги сказали, и следователь удивился еще больше.
– Значит, вы не из полиции. А я, признаться, решил, что вы – мои коллеги. И еще хотел позвонить вашему начальству, дать вашей деятельности самый лестный отзыв.
Похвалу в свой адрес слышать всегда приятно. А когда эта похвала исходит из уст знающего и понимающего человека, то она вдвойне приятна. Ну, а уж когда этот знающий и понимающий человек еще и симпатичен внешне, тогда ее ценность и вовсе возрастает в десятки раз.
– Вы проявили редкую прыть, – продолжал восхищаться подвигами подруг Сосулькин. – Но и я не привык оставаться в долгу. Могу рассказать вам, что нашим экспертам удалось установить по телу убитой. Верней, по тому немногому, что от него осталось. Рассказывать?
– Ну, конечно! Какие тут могут быть сомнения!
Следователь начал свой рассказ. И первые же его слова, как ни странно, касались опять истории о «сочинском» маньяке, о котором подруги уже слышали в связи с исчезновением Ланы – дочери дяди Вано.
– Этот преступник бесчинствовал на побережье с середины восьмидесятых до начала девяностых годов.
– Десять лет?
– Да. Почти десять лет. Кто он такой и откуда, мы так и не сумели узнать. Несмотря на многочисленные силы тогда еще милиции, нам так и не удалось не только схватить злодея, но даже вычислить его.
Работавшие рука об руку со следственной бригадой психиатры общими силами сумели создать портрет этого человека.
– Это был мужчина крепкого телосложения, уже не мальчик, но еще и не старый. Приблизительно лет тридцати, плюс или минус пять лет. При этом он явно имел какой-то личный повод ненавидеть и в то же время желать женщин в возрасте от восемнадцати до двадцати лет. Все они были брюнетками, высокими и миловидными. Врачи предполагали, что это были приметы женщины, когда-то нанесшей серьезную психологическую травму злодею. Возможно, так выглядела обижавшая его в детстве мать или, что более вероятно, так выглядела бросившая его невеста. Но к той или другой он испытывал весьма сложные чувства, о чем говорило то, что он никогда не вступал со своими жертвами в интимную близость.
– Что?
– Он их не насиловал. Ни на одном из тел мы не нашли следов спермы или иных следов соития.
Невелика радость для убитых женщин!
– А как он с ними расправлялся?
– Излюбленного метода у него не было. Чаще всего он их душил. Некоторых убивал ударом тупого предмета по голове. Учитывая, что почти все преступления были совершены либо на пляже, либо в парках, то обычно этим предметом являлся камень. Кого-то задушил шнурком от ботинок, кого-то утопил в море и оставил потом на берегу. Но срезанная прядь волос и изысканное четверостишие с цветком бывали всякий раз неизменны.
– Какие же чувства он питал к своим жертвам?
– Он их не мучил. Убивал всегда быстро. В контакт не вступал. То ли был слишком осторожен, то ли просто не хотел вступать с жертвами в личный контакт. Он убивал посторонних ему женщин, которые по каким-то своим внешним данным, жестам или поведению напоминали ему мать или невесту.
– Это сказали ваши психологи.
– Да. Они.
Как бы то ни было, все молодые девушки, выглядевшие младше своих восемнадцати лет, а также женщины, которым годы уже прибавили пяток сверх тех злополучных двадцати, могли чувствовать себя в полной безопасности. Маньяк в их сторону даже и не взглянул бы.
– Итак, круг его жертв – это молодые женщины в возрасте от восемнадцати до двадцати лет, брюнетки, высокие. Я так подробно рассказываю вам об этом, потому что именно этот момент считаю ключевым в своем рассказе.
Слухи о деятельности «сочинского» маньяка постепенно вырвались из стен кабинетов милиции и проникли в народ.
– Мои коллеги, которые занимались тем делом, изо всех сил старались не посеять паники в народе. Но все их усилия оказывались напрасными, когда журналисты публиковали очередную статью об очередной жертве маньяка. Счет шел уже на десятки. И это был позор для всей правоохранительной структуры.
Поймать злодея оказалось так сложно еще и потому, что деятельность его носила явно сезонный характер. Зимой, ранней весной и поздней осенью он не давал о себе знать. Но зато в летние месяцы он обязательно отрывался на полную катушку.
– Две, три или даже четыре жертвы за сезон, а потом опять молчание до следующего лета.
На телах своих жертв злодей обязательно оставлял какой-нибудь цветок и клочок бумаги с небольшим стихотворением. Стихи эти были неизменно изысканны, но ничего общего с жертвой на первый взгляд не имели.
– Себе же на память злодей брал прядь волос своей жертвы.
Это было довольно странно, потому что, как уже говорилось, все его жертвы были брюнетками со схожим типом прямых или чуть вьющихся волос.
– Маньяк терроризировал наш город и прилежащие поселки около десяти лет. Но вот странное дело, после перестройки он внезапно прекратил свою деятельность, просто взял и перестал появляться.
Несколько лет в Сочи царило блаженное затишье. А потом вновь начался кошмар. Сосулькин попытался объяснить внимательно слушающим его подругам причину нового несчастья, павшего на этот чудесный город.
– Любой преступник – это так или иначе личность. Зачастую отвратительная, но тем не менее, привлекающая к себе многих поклонников.
Так и у «сочинского» маньяка появились свои подражатели.
– Парочку мы поймали без особого труда. Они были глупы и неосторожны. Оставили кучу улик, один так и вовсе позволил своей жертве увидеть его лицо, а потом и выжить.
Но затем появился еще один злодей, чья деятельность начала снова всерьез беспокоить правоохранительные органы.
– Одно время мы даже думали, что настоящий «сочинский» маньяк снова вернулся. Однако врачи, особенно Ростислав Владимирович Кулеш, изучавший деятельность злодея, а также его коллеги, были единодушны в своем приговоре. Новенький – это другой человек.
Имелся ряд нюансов, по которым врачи могли точно определить, новый злодей всего лишь успешный подражатель «сочинского» маньяка.
– В первую очередь потому, что содержание любовных записок, которые маньяк оставлял на телах своих жертв, было совсем иного рода, чем записки оставляемые «сочинским» маньяком.
– А в чем была разница?
– Записки подражателя были лишены того высокого духовного смысла, который отличал записки «сочинского» маньяка. Тексты записок подражателя были примитивны по своему смыслу. Обычно это были тексты песен попсы. Или даже строчки стишков из газет и журналов. Знаете, есть такие рубрики, где публикуют всякие там любительские вирши?
Да, конечно, подруги не раз встречали небольшие стихотворения, которыми редакторы любят затыкать дыры на страницах своих газет.
– Поэтому мы решили, что новенький – это человек небольших умственных способностей, примитивный, скорей всего, даже наверняка, без высшего образования. Но искать его все равно нужно, потому что сам такой человек уже ни за что не остановится. Он злодей. И его необходимо изловить, несмотря ни на что.
Эти слова заставили подруг заинтересованно спросить:
– А как же сам «сочинский» маньяк? Он ведь прекратил свою деятельность?
– Да. Но врачи были твердо уверены, что сам он это сделать не мог. Его вынудили. Он прекратил убивать, потому что не мог этого делать дальше в силу каких-то изменившихся жизненных обстоятельств.
– Он сам погиб?
– Возможно, он просто обездвижился в силу болезни или угодил за решетку.
– Или переехал в другое место?
Но хотя и эта версия следствием также рассматривалась, она ни к чему не привела. Как ни бились сыщики, но нигде в стране больше не было совершено убийств, аналогичных сочинским.
– Ни до, ни во время своей сезонной деятельности, ни даже после ее окончания, «сочинский» маньяк ни разу не совершил убийства в другом месте. Только Черноморское побережье Кавказа, только летние месяцы и только молодые женщины, обязательно высокие и брюнетки.
Однако в газетах все эти детали были опущены. Да и само число жертв было значительно уменьшено, опять же во избежание паники.
– Мы сделали все, чтобы у возможных последователей этого злодея было как можно меньше информации об их кумире.
И все же совсем избежать последствий деятельности «сочинского» маньяка сыщикам не удалось. Последователи, как они и опасались, появились. И один из них даже какое-то время успешно конкурировал с деятельностью настоящего маньяка.
– Но как внезапно пропал первый злодей, так же внезапно прекратил свою деятельность и его самый яркий последователь. Не могу вам объяснить, с чем это связано, но факт остается фактом. Оба злодея не были нами пойманы, но тем не менее их деятельность прекратилась.
Подруги слушали рассказ следователя, затаив дыхание, но все же никак не могли понять, почему он им это все рассказывает. Наконец дошла речь и до этого.
– А рассказываю я вам это для того, – пояснил следователь, – чтобы сказать, тело молодой женщины, которую мы нашли во дворе вашего дяди Паши, имеет на себе неоспоримые следы деятельности «сочинского» маньяка.
– Номер один или номер два?
– Разумеется, номер два. Подражателя. Номер один ушел в тень еще в самом начале девяностых. После девяносто второго года о нем не было слышно ничего. Потом было несколько слабых попыток подражания. И наконец, появился еще один типчик, который третировал наш город на протяжении многих лет. Именно ему наши эксперты и приписывают убийство молодой женщины, чью смерть вы расследовали все это время.
Следователь замолчал, а подруги принялись усиленно шевелить мозгами. Неужели Сосулькин считает, что труп под грушей во дворе у дяди Паши – это жертва «сочинского» маньяка номер два? А кто же тогда сам дядя Паша? Неужели он и есть маньяк номер два? Нет, в это невозможно было поверить.
И Леся сказала:
– Такой простодушно веселый дядя Паша просто не может быть злодеем.
– Да еще злодеем, тайно по ночам убивавшим молодых женщин. У дяди Паши прекрасная семья.
– И все же он взял на себя вину за совершенное в его доме убийство, – возразил подругам следователь. – А насчет простодушия и хорошей семьи я вам так скажу: Чикатило был прекрасным мужем, жена не могла на него нарадоваться.
Но подругам все равно не верилось, что дядя Паша был их личным Чикатилой. Тогда вся их хваленая интуиция могла отправляться в мусоросборник, потому что ровным счетом ничего не стоила.
И они принялись выгораживать своего знакомого.
– Наверное, у дяди Паши – это последствия стресса.
– Или он кого-то выгораживает.
Но кого мог выгораживать дядя Паша? Своих сыновей? Все они были славными работящими ребятами, весьма далекими от всяких там сексуальных закидонов. Стоило на них взглянуть, как сразу же становилось ясно, они простые работяги, не способные ни на какие извращения. И все же дядя Паша определенно кого-то покрывал. Но кого? И самое главное, достоин ли тот человек того, чтобы его покрывали? Не совершит ли он новое убийство, воспользовавшись попустительством дяди Паши?
– Я и сам не верю, что этот человек, которого только что увели из моего кабинета, и есть тот самый маньяк, которого мы ищем, – произнес следователь. – Несмотря на его признание, будет проведена тщательная медицинская экспертиза как собственно на освидетельствование подозреваемого, так и на предмет его психической вменяемости.
– Дядя Паша может оказаться безумен?
– Тогда это легко объяснило бы его сегодняшнее поведение. Но это еще не все. Нашими экспертами будет проведено исследование на предмет соответствия подозреваемого образу маньяка номер два. Будут сделаны и другие исследования, в частности, мы должны будем сверить образцы их спермы.
– Но вы же сказали, что маньяк не насиловал свои жертвы! – тут же воскликнула Леся.
– Номер один так не поступал. Но второй номер, который был его подражателем, уже не мог удержаться от искушения. Со своими жертвами он вступал в весьма бурные сексуальные отношения.
– Насиловал их, а потом убивал?
– Скорее, наоборот.
Наоборот? Вот черт! Да он настоящий псих! Подругам даже нехорошо сделалось, когда они представили себе, что за домик купил дядя Паша. Сам-то он, ясное дело, никого не убивал и не насиловал. Да и не интересовали дядю Пашу молоденькие девицы, худые и темноволосые. Ему по вкусу были пышные блондинки, зрелые, обладающие аппетитными формами. Именно такой была Анютка – Анна Владимировна, да и законная супруга дяди Паши, тетя Маруся тоже была такой.
Вряд ли дядя Паша сознательно всю свою жизнь жил с женщиной, которая не привлекала его физически. Да еще и наплодил с ней кучу детей. Нет, чем больше подруги думали про дядю Пашу, тем очевидней им делалось, что он кого-то покрывает. Но вот кого? И как долго ему удастся это делать? Этого подруги понять не могли.
И поэтому, попрощавшись со следователем, они отправились к еще одному человеку, который хоть и косвенно, но был причастен к преступлению, совершенному в доме дяди Паши. Подруги поехали к магу Никанору, у которого они хотели потребовать ответа на терзающий их вопрос.
Как известный маг и прорицатель мог спутать одну женщину с другой? Почему он сказал, что в саду под грушей похоронена Настенька, когда там лежала совсем другая?
– Ясное дело, что тут что-то нечисто. Найденная в саду женщина совсем юная. А Настеньке, даже забреди она в свой бывший дом и попадись в руки к маньяку, к этому времени должно было уже стукнуть лет тридцать.
– Да, она была совсем не во вкусе маньяка.
– Номер один на нее точно бы не польстился. Он был эстет, выбирал лишь девушек от восемнадцати до двадцати. Тридцатилетняя Настенька была однозначно не в его вкусе.
– А вот второй маньяк был менее разборчив. Но и он не убивал Настю. Настя пропала гораздо раньше.
– Если ее никто не убивал, то куда же она делась?
И еще одна встреча предстояла подругам. Они планировали, что сразу же после мага заедут к практикующему врачу – психиатру Ростиславу Владимировичу Кулешу.
Именно этот человек занимался в свое время делом «сочинского» маньяка, а потом изучал дела его подражателей. Так что он мог рассказать подругам немало интересного как про самих преступников, так и про их жертвы.