Глава 7
Утром подруг разбудила тетя Катя.
– Девочки мои, красавицы золотые, не хотите ли позавтракать? – вкрадчивым голосом осведомилась она, деликатно постучавшись в дверь.
Надо сказать, что домик, в котором жили подруги, обладал многими достоинствами. Он был светлый, довольно просторный, стоял в глубине большого сада, и поэтому тут всегда было довольно много тени. Но при этом в нем не работал кондиционер, его заменял один лишь напольный вентилятор, мощности которого никак не хватало на то, чтобы обеспечить прохладным воздухом все помещение. И к тому же стены дома были тонкими, сколоченными из досок, они давали укрытие от солнца или ночной свежести, но совершенно не обеспечивали звукоизоляции.
Возможно, тетя Катя и сама до определенной степени не понимала, насколько тонки и проницаемы для звука стены ее летнего домика. Но сейчас ее голос прозвучал так явственно, словно тетя Катя находилась у кроватей подруг, а не за стенами домика.
Кира высунулась в окно и, жмурясь от ярких лучей солнца, весело произнесла:
– Тетя Катечка, конечно, мы позавтракаем. Голодные, словно стая пантер!
– Да разве же вас вчера у Вано на юбилее не накормили?
– И накормили, и напоили, а все равно голодные!
– Ну, идите же скорей в большой дом, – счастливо засмеялась тетя Катя. – У меня уж все накрыто давно!
Надо сказать, что своим хлебосольством и гостеприимством тетя Катя славилась даже среди своих соседок. Все они жили за счет сезонного заработка на курортниках. Но только тетя Катя так искренне и душевно относилась к своим постояльцам, что они приезжали к ней в дом из года в год. И неизменно оставались довольны. Да еще и рекомендовали тетю Катю всем своим знакомым.
– А все потому, что я не жадная. Мне самой много денег не надо. Вот Алефтина, та внуку на обучение копит. Каждую копейку поэтому считает. Чужого ни в жизнь не возьмет, но и своего не упустит. А я нет, я не такая. Детей и мужа мне бог не дал. Ну, так я и чужим детишкам всегда рада. До того, как Павел с семьей ко мне поближе переехал, я частенько скучала одна в доме.
– Но теперь-то вам скучать уж не приходится.
В настоящий момент, как уже говорилось, у тети Кати в доме жили две семьи ее племянников. Одна семья занимала второй этаж целиком. Впрочем, там и было всего две комнатки и небольшой холл, в котором ребятишки любили бегать. Другой племянник с семьей жил внизу, в домике жили сами подруги.
Подруги уже поняли, что тетя Катя человек на редкость добрый. Но сегодня они хотели услышать от своей хозяйки то, что лично она думает по поводу происходящего в доме у ее брата.
– Девоньки мои, да кто же знал, что привидение это бедокурить и хулиганить примется?! Ведь я же, когда брату этот дом советовала, догадывалась о том, что там дело нечисто. С чего бы иначе прежние владельцы стали дешево дом продавать?
– Зачем же посоветовали брату эту сделку, если чуяли в ней подвох?
– Да ведь Павел-то совсем небогат. А дом отличный. Ну, думаю, богатые с жиру бесятся, а брату моему выбирать не приходится. Да и семья у него огромная. Где там в шуме и гаме привидению ужиться. Удерет, только его и видели. А вы смотрите, как все обернулось. Совсем не так, как я думала!
– Тетя Катя, но вы лично привидение своими глазами видели?
– Да уж как не видеть? Все его видели. И я тоже.
– И… И как оно выглядело?
– Как? Ну… Белое, мороз по коже, как встретишь. И голос в голове жалобный-жалобный, страх, как на душе тоскливо делается. Такое ощущение, словно всю радость жизни из этого существа вытянули. Ходит, мается, а покоя найти себе не может.
– Но оно вам ничего не говорило?
– Упаси бог, нет! Чего не было, того не было.
После плотного завтрака, состоящего из рисового пышного мусса со свежей вишней, жареных колбасок и нескольких зеленых салатов, которые тетя Катя настрогала на быструю руку еще с утра, подруги почувствовали себя полными сил. Теперь они были готовы к новым встречам и неожиданностям.
– Тетя Катя, спасибо вам огромное. Вы нас так вкусно кормите, поите! Как родных.
– Да что вы, девочки. Это вам спасибо!
– Но знаете, вы не должны думать, будто вы нам что-то должны, – предупредила ее Кира. – То, что мы делаем, мы делаем потому, что нам это и самим интересно.
– Правда?
Тете Кате явно очень хотелось поверить подругам, но она не осмеливалась.
– Да, правда, – подтвердила слова подруги Леся. – Самое, что ни на есть честное слово!
И все равно тетя Катя осталась при своем мнении.
– Мне страшно неудобно, что Паша так на вас насел со своими проблемами.
– Ничего он на нас не наседал. Мы сами хотим помочь! Вот сегодня, к примеру, вашего брата и рядом-то нету, а мы все равно по его делу в город отправимся.
Тетя Катя лишь покачала головой и пообещала, что в таком случае приготовит на обед все, что подругам захочется. Девушкам стало даже неудобно, оттого что кто-то спрашивает у них, какой суп сварить. Совсем как в детстве, когда заботливые мама или бабушка не упускали ни единой возможности, чтобы побаловать своих маленьких девочек.
Детское отделение городской больницы располагалось в уютном особнячке, который, в свою очередь, находился на территории старинного парка. Деревья окружали больничный корпус со всех сторон. И маленькие пациенты, едва только предоставлялась такая возможность, отправлялись бродить среди зарослей. Наверное, для них пребывание в больнице становилось каким-то удивительным приключением, где люди в белых халатах занимали далеко не главное место.
– А тут довольно приятно.
– Болеть я не люблю, но если бы все же довелось, то хотела бы поболеть именно в таком месте.
Главный врач была где-то на конференции. С подругами встретилась ее заместительница.
– Елена Николаевна Кузякина? – с удивлением переспросила она у девушек. – Я такого врача и не припомню. А она точно работает у нас?
– Раньше, во всяком случае, работала.
– И как давно это было?
– В начале девяностых годов.
– О-о-о, милые вы мои! – протянула заместительница. – Да ведь сколько воды с тех пор утекло! И долго она у нас работала?
Увы, этого подруги не знали.
– Кузякина, Кузякина… вроде бы фамилия знакомая. Вертится что-то такое на слуху. Вера Ивановна, вы не помните, Кузякина… работала такая у нас?
Остановленная заведующей невысокая колбочка в белом халате удивленно воззрилась на нее.
– Да что вы, Майя Леопольдовна! Кузякина – это же фамилия нашей Тараскиной! В девичестве она Кузякина была, а замуж вышла, Тараскиной стала.
– А ведь и правда! – обрадованно воскликнула заведующая. – Как это я забыла! – И повернувшись к девушкам, сказала: – Тогда вам на пульмонологию. Там детки с подозрением на воспаление легких лежат. Ваша Кузякина, то есть теперь уже Тараскина, там работает.
На пульмонологии везение подруг закончилось.
– Тараскина сегодня не работает. И завтра тоже ее не будет. И послезавтра не будет. Она из отпуска только в конце месяца выйдет.
Нет, так долго подруги ждать не могли. Им нужно было видеть врача немедленно.
– А вы не знаете ее домашний телефон?
Но медицинская сестра, вышедшая объясняться с подругами, не пожелала дать им номер своей коллеги.
– Вот еще! Если я всем пациентам буду давать домашние номера их лечащих врачей, тем и работать некогда будет. Только консультации по телефону и будут давать.
– Вы не поняли. Мы не пациенты доктора Тараскиной. У нас даже детей еще нету.
– А чего ждете? – недовольно поинтересовалась у девушек медсестра. – С этим делом никогда тянуть не надо. Вы, я гляжу, не девочки уже. Пора бы и о детишках побеспокоиться. Чего волынку-то тянете? Трясите своих мужиков, словно груши, пущай деток вам заделают. Чего канителитесь?
Вот еще, отчет ей давай, что да почему!
– Нам бы Тараскину.
– Коли у самих детей нету, тогда чего вам от доктора надо? – не сдавалась медсестра.
– Мы хотели с ней поговорить по поводу ребенка, который находился у нее на отделении двадцать лет назад.
Но даже это не убедило противную тетку.
– Вот выйдет Елена Николаевна из отпуска, тогда с ней все и обсудите!
– Но нам надо срочно.
– Если дело двадцать лет ждало, то и еще две недельки точно подождет!
С этим трудно было спорить. Подруги даже и не пытались. Они и так поняли, что мерзкая баба встала в позу и теперь ни за спасибо, ни за красивые глазки, ни даже за взятку телефона докторши им не даст. Ну и ладно! Небось Тараскину хорошо знают и другие врачи. Кто-нибудь из них окажется доверчивым и снисходительным к нуждам подруг.
Выйдя с отделения, чтобы не мозолить глаза старшей медсестре, подруги остались неподалеку от дверей, бдительно следя за теми, кто входил, и особенно за теми, кто выходил из отделения. Каждый выходивший был ими взвешен, оценен и отвергнут.
У этой врачихи лицо озабоченное, сразу видно, что своих проблем хватает, ей не до чего. Эта докторица слишком молоденькая, небось Тараскина, которая уже в возрасте, с ней и дружбы водить не станет. Этот мужик в халате с надменным взглядом, он слишком властный, такой сам с простым лечащим врачом знаться не захочет.
Но наконец подругам повезло. Из отделения вышел мужчина лет сорока, с открытым взглядом искателя приключений. Такой не откажется им помочь. Подруги, не сговариваясь, шагнули к доктору. И заговорили в один голос:
– Добрый день. Вы ведь знаете Елену Николаевну Тараскину?
Их слова оказали на врача удивительный эффект.
– А?! – судорожно дернулся он всем телом, словно по нему ударил заряд тока. – Что? Тараскину?
– Да. Елену Николаевну.
– А вы кто такие?
– Нам нужно узнать, где ее можно найти.
– А почему ко мне обратились? – нервничал врач.
Господи, какие они тут все странные. То медсестриха им допрос учинила. Теперь это дерганый перед ними прыгает, едва только они произносят имя Елены Николаевны. Но выбирать не приходилось. И подруги постарались подружиться с врачом:
– Лицо у вас симпатичное, вот мы к вам и обратились за помощью. Где сейчас Елена Николаевна?
– Дома. Где же еще? Она сейчас в отпуске.
– А вы можете дать нам ее адрес?
– Я? С какой стати? Я понятия не имею, где она живет!
Мужчина даже курить передумал. Выкинул измятую сигарету в сторону, а сам устремился прочь от подруг. При этом он так воровато на них оглядывался, что и круглый дурак бы смекнул, этому типусу есть что скрывать. Ну, что-что, а круглыми дурами подруги точно не были. Они незамедлительно последовали за мужчиной. Он скрылся за углом больницы, на ходу вытаскивая телефон. И вскоре подкравшиеся поближе к нему подруги стали свидетельницами его телефонного разговора.
– Лена? Да, это я. Лена, тут в больнице какие-то люди ходят и расспрашивают про нас с тобой. Что? Нет, я не шучу. Они сами ко мне подошли. Две какие-то девчонки. Ты уверена, что твой муж ничего не подозревает? Ему нет дела? Слушай, а вдруг это журналистки? Вдруг они хотят написать о нас с тобой статью в газете? Что? Как это мне самому надо статьи писать? О чем ты? Я ведь не журналист. Ах, фантазия у меня богатая! Но я тебе клянусь, эти девчонки расспрашивали у меня про тебя. Что конкретно расспрашивали? Адресом твоим интересовались!
Последовала короткая заминка, после которой мужчина произнес уже гораздо бодрее:
– Ага! Понял. Нет, я очень даже могу. Прямо сейчас и примчусь!
Услышав это, подруги торжествующе переглянулись. Они были уверены, что этот мужчина только что разговаривал с Еленой Николаевной, которая была им так нужна. И даже более того, мужчина состоит с этой женщиной в весьма близких отношениях и как раз именно сейчас поедет на встречу с ней.
– Нам надо за ним проследить. Он выведет нас на Тараскину.
– Уже поняла! Но где взять машину?
Если бы подруги были в своем родном Питере, где-нибудь неподалеку их бы, конечно, поджидал верный «гольфик». Но так как это был город Сочи, то тут надо было подыскивать другой транспорт. Подошел бы дядя Паша, но он отдыхал у себя дома, утомленный вчерашним застольем до чрезвычайности. Дядя Паша мучился жесточайшим похмельем, которое случалось у него лишь один раз в году, после дня рождения своего друга Вано, с которым он был знаком вот уже много лет.
По такому случаю дядя Паша всегда выпивал. И не просто выпивал, а напивался в зюзю. И обратно либо его тащили сыновья, причем он от них неизменно вырывался и бежал обратно к своему другу, либо он просто оставался за столом и спал прямо там.
В любом случае наутро дядя Паша был невменяем. И сегодня в качестве водителя был для подруг недоступен. Так что, не теряя даром времени, подруги метнулись к воротам больницы. Дорога наружу, пусть и через парк, тут была всего одна. Нужный им доктор все равно рано или поздно пройдет или поедет мимо них. Сейчас главное для подруг – поймать машину и быть начеку, чтобы не проворонить доктора.
– Главное, как на зло, улица пустая!
И не успела Кира вымолвить эти слова, как по заказу, из-за поворота вырулила веселенькая синенькая машинка.
– Смотри-ка, «Гольф»! Точно такой же, как у нас.
– У нас расцветка другая, – ревниво произнесла Кира, автоматически уже подняв руку.
Не успела она это сделать, как машина затормозила рядом с ней. Из машины выглянула девушка с густыми светлыми волосами, рассыпавшимися у нее по спине настоящим золотым руном. Леся невольно позавидовала ей. Она и сама была по милости матушки-природы блондинкой, но отрастить такую роскошную шевелюру у нее не получалось даже в самые лучшие годы.
– Привет, – произнесла между тем блондинка за рулем. – Ребятенка забираете?
– Что?
– Ну, вы ребенка забираете из больницы?
– А-а-а… Нет, мы не забираем. Мы его навещали тут!
– Раненько вы.
– Состояние было тяжелое, – пробормотала Кира, мысленно прося прощение у неизвестного ей малыша. – Но теперь ему значительно лучше! Он обязательно поправится.
– И куда вас везти?
– Нас… Нас вот за этой машиной!
И Кира ткнула пальцем в темно-серый «Мерседес», который как раз показался из ворот больницы. К счастью, окна в нем были открыты. И за рулем машины Кира увидела знакомую смазливую физиономию доктора. И еще удивилась про себя, откуда это у доктора, работающего даже не в частной клинике, а в обычном бюджетном заведении, имеется такая шикарная машина.
– Миллиона два, – шепнула Леся, сидящая рядом с Кирой. – Три, если брать в салоне!
– Вам надо ехать за этой машиной? – с удивлением уточнила блондинка за рулем. – Девчонки, вы чего? Следите за этим мужиком?
– Ну… да. В некотором роде.
– Следите или нет?
– Да. Следим.
– А зачем?
– Понимаешь, он муж одной моей подруги, – принялась вдохновенно выдумывать Кира. – А в больнице я увидела его, думала, что с Артемкой что-то случилось, ну, с сыном подруги. Подбежала, а этот гад блудливый другого какого-то ребенка целует. И что интересно, тоже мальчика. Только раза в два младше Артемки.
– Может, это сын его знакомых?
– Всех их знакомых и их детей я хорошо знаю. Но дело не в этом. Баба там была… Мать ребенка. Так она с этим гадом так целовалась, так целовалась… И самое главное, пацан чужой этого гада папой назвал!
Рассказ у Киры получился несколько сумбурным, но это было и хорошо. Блондинка сумела вычленить для себя из рассказа главное и поразилась:
– Так этот ваш знакомый имеет еще семью на стороне!
– Двоеженец! – агрессивно подтвердила Кира. – А может, и вовсе многоженец! То-то он все по командировкам да по командировкам, а денег в дом не несет ни хрена. Понимаешь, почему я так разволновалась?
– Ну, еще бы! – откликнулась блондинка. – Надо его обязательно разоблачить. А как ты думаешь, куда он сейчас едет?
– Не знаю. Та баба осталась в больнице с ребенком. Может, еще к одной?
И кто бы подумал, Кира оказалась права!
– Смотрите, девки, – прошептала пораженная блондинка, выглядывая в окно и указывая на припарковавшегося доктора, к которому как раз сейчас подбежала красивая и стройная женщина. – У него еще с одной шуры-амуры! Ну, не повезло вашей подруге с мужиком! А на вид такой симпатичный!
– Все они такие! Врут почем зря!
– Ну, не скажите. Мой Славичек не такой. Или… Или тоже такой. Черт! Теперь я уже ничего не знаю.
Но подруги не слушали ее. Они с интересом наблюдали за ни в чем не повинным доктором, которого они сделали двоеженцем и еще бог весть кем, и средних лет весьма ухоженной женщиной, которая вполне могла оказаться Кузякиной-Тараскиной Еленой Николаевной. На вид женщине было тридцать с небольшим. Но известно, какие чудеса творит современная косметология. Были бы деньги. А деньги у Елены Николаевны, если это была она, несомненно, имелись. И деньги большие.
– Прикинута классно тетка, – с завистью пробормотала блондинка, – вещи все у нее из последних коллекций.
Подруги и сами это видели. А блондинка продолжала злиться:
– Я на такие вещички в витринах только облизываюсь, а близко не подхожу, цены кусаются. А эта вся нарядилась… И ведь не девочка уже, куда ей такие каблучищи!
Туфли у подруги доктора и впрямь были замечательные. Высоченная шпилька изящно поднималась к прелестной ножке, которую женщина весьма игриво выставляла всем напоказ с помощью короткой юбки. Но и юбка, и туфли, и свободная блуза с пышным воротником и кружевными манжетами были на этой женщине такими непозволительно дорогими, что плохо выглядеть они просто не могли.
– Такие шмотки даже на корову напяль, и то красавицей будет!
Блондинка буквально изнывала от зависти. Она сканировала наряд незнакомой ей женщины таким взглядом, что у той должны были прогореть дыры пониже спины. Но подруг волновало другое.
– Они целуются!
– Это любовники!
– Ну все! – решительно заявила блондинка. – Пора вам пойти к этой разряженной стерве и открыть ей глаза на то, что происходит. Может, у нее и полный эксклюзив в одежде, но мужика она себе нашла подержанного – сток!
Блондинке очень хотелось сбить спесь с Елены Николаевны, которую она невзлюбила за дорогую одежду и в высшей степени стильную стрижку. Хотя чего бы блондинке тут-то злиться? У Елены Николаевны копна на голове была сооружена благодаря умелым рукам мастера, который заботливо выстриг каждую прядку таким образом, чтобы она создавала наибольший объем. А у блондинки на голове была природная густая волна. И все равно она завидовала! Вот до чего бывают люди злые и жадные. Вроде бы и не нужно им, своего в достатке, а все равно завидуют и злятся.
Свары, казалось, было не избежать. Блондинка до того вжилась в чужую проблему, что теперь буквально горела желанием пойти и открыть нарядной стерве, что мужик ей достался с изъяном, да еще и из вторых рук и не в постоянное пользование, а так… напрокат!
С огромным трудом подругам удалось уговорить свою не в меру ретивую помощницу повременить. Они подождали, пока влюбленные войдут в подъезд дома, а потом дождались, когда они оттуда выйдут. Впрочем, первым вышел мужчина, а лишь следом за ним сама Елена Николаевна. Вид у женщины был такой довольный и расслабленный, что сразу же становилось ясным, чем именно занимались эти двое наверху.
– Теперь-то можно?
Подруги не знали, что им и делать. Блондинка грозила испортить им всю дело.
– Послушай, давай, мы с ней сами разберемся, – предложила Кира, что крайне не понравилось блондинке.
Она скривилась и переспросила:
– Сами? Тогда с вас семьсот рублей!
– Так дорого?
– За дорогу и простой!
А пуще того за нанесенный ей моральный ущерб.
Блондинка получила деньги и очень сердитая укатила прочь на своей машинке. Ей была невыносима даже сама мысль о том, что баба, одетая лучше и дороже, чем она, так и не узнает о том, что мужик-то у нее пользованный!
Ну, а подруги подошли к женщине, которая с блаженным видом медленно брела по улице.
– Елена Николаевна? Кузякина?
– Вообще-то, Тараскина, – весело поправила их докторша. – Кузякиной меня уже сто лет никто не называл. А… а мы разве знакомы?
– Нет, зато мы знакомы с вашим мужем.
Кира нанесла этот удар наугад, исключительно используя сведения из подслушанного телефонного разговора смазливого доктора. Но Елена Николаевна об этом знать не могла. И заметно побледнела.
– И… и что же мой муж?
– Он поручил нам следить за вами и вашим любовником – очаровательным доктором, с которым вы только что встречались. Мы рады, что наша миссия завершилась так быстро и удачно. Вот только не знаем, порадуется ли ваш муж нашему отчету.
– У нас с Валей ничего не было! – быстро произнесла Тараскина. – Мы с ним просто коллеги!
– И что же вы делали со своим коллегой в пустой квартире? К операции готовились?
– К… к какой операции? Мы с Валей педиатры. Мы не оперируем наших маленьких пациентов.
– Вот как раз об одном из ваших пациентов мы и хотели с вами поговорить.
– Да? А в чем дело?
Но прежде чем ответить, подругам следовало провести подготовительную работу. И они приступили к ней, спросив у очаровательной Елены Николаевны:
– Вы ведь не хотите, чтобы ваш муж узнал о ваших любовных похождениях?
– Ничего у нас с Валей не было!
– Ваш муж может подумать иначе. Впрочем, не о нем речь. Давайте, мы с вами заключим сделку. Вы рассказываете нам правду об одном вашем пациенте, а мы молчим о Вале. И никогда ваш муж не узнает от нас правды о нем.
– Что вы хотите? – Было видно, что Елена Николаевна близка к сдаче. – Что за пациент? Как его фамилия?
– Не так быстро. Дело это давнее, вы сразу так можете и не вспомнить. Присядем?
И Кира указала рукой на летнее кафе, одно из многих сотен других ему подобных, которые в курортный сезон разрастались по всему городу, словно грибы после дождя. Сходство с грибами довершали разноцветные зонтики, которые легко можно было принять за шляпки сыроежек, подосиновиков или других грибов.
– Вот тут нам будет удобно разговаривать.
Подругам принесли охлажденный щербет – крошка льда, лимонный и клубничный сок, а также капелька кокосового сиропа. Ну, а Елена Николаевна заказала себе минеральную воду без газа, которую жадно и выпила, едва официантка поставила перед ней запотевший стакан.
Кира с Лесей тянули время, и Елена Николаевна, нервно позвякивая кубиками льда в пустом стакане, спросила первой:
– Что у вас за разговор ко мне? Что за ребенок?
– Фамилии и даже имени его мы не знаем. Но думаем, вам будет нетрудно его вспомнить, несмотря на то что прошло уже больше двадцати лет.
– Двадцать лет? – ахнула Елена Николаевна. – Но ведь это же было страшно давно!
– Это ведь ваш номер телефона?
Елена Николаевна взглянула на бумажку и удивленно кивнула:
– Да. Это мой старый домашний номер. Потом родители переехали в другую квартиру, муж купил им жилье побольше. А этот номер остался за прежней квартирой… Откуда он у вас?
– Вы сами его дали.
– Вам?
– Нет, не нам. Вы дали его одной милой женщине – тетушке Алефтине. И дали вы ей его, чтобы она помогла вам найти мать маленького мальчика.
– Насколько маленького?
– Малышу было всего нескольких дней от роду. Он был оставлен своей матерью у вас в больнице.
И пытливо взглянув на Елену Николаевну, сыщицы спросили:
– Ну что? Теперь вспоминаете, о чем идет речь?
Подруги видели, что женщина все вспомнила. И на ее лице теперь отчетливо проступило облегчение. Какие бы тайны ни имелись у Елены Николаевны от ее мужа и других людей, разговор о брошенном двадцать лет назад младенце лично ей самой ничем не грозил.
– Да, конечно, я помню эту историю. Такое невозможно забыть. Мать казалась такой взволнованной судьбой ребенка. Что там взволнованной, она буквально на ногах не стояла от ужаса. Плакала от страха за его жизнь! Мне стоило огромного труда хоть немного ее успокоить. Я сказала, что жизни ее малыша ничто не угрожает. Какой бы природы ни была сыпь, мы справимся с любой заразой. У нас в больнице уже в то время имелось прекрасно оборудованное отделение реанимации новорожденных. Был и инфекционный бокс. И хотя новорожденные, как правило, куда крепче, чем многие себе воображают, и серьезно болеют весьма редко, но тем не менее мы в нашей больнице были готовы к любым неожиданностям.
– Вы все так матери ребенка и объяснили?
– И мне показалось, что она все поняла. Ее малыша мы поместили в бокс, сделали все необходимое, температура у него быстро спала. Мать провела у постели малыша всю ночь, следующий день и вечер. Ну, а потом я отправила ее домой, чтобы она немного поспала и привезла утром документы. Представляете, она собиралась впопыхах и даже не привезла своего паспорта! Впрочем, я не удивилась. Женщина так боялась за жизнь своего ребенка, что вообще ничего не соображала.
– И вы отправили ее за документами домой, но назад она не вернулась?
– Нет. Ни утром, ни на следующий день ее не было. Ребеночек начал хорошо поправляться, скоро можно было его выписывать. И когда закончилось мое очередное дежурство, я справилась в неотложке, откуда привезли ребеночка, и пошла туда.
– Но Настю дома вы не застали.
– Да. Не застала. Постойте, откуда вы знаете, как звали мать ребенка?
– Но мы ведь не ошиблись с именем?
– Верно, ее звали Настей. Теперь я это и сама вспомнила.
– Ну, а что случилось с ее ребенком?
– Что случилось? То же, что случается со всеми отказниками. Сначала он попал в дом малютки, где его усыновили какие-то люди.
Елена Николаевна произнесла эту фразу слишком небрежным тоном. Хотела, чтобы подруги поверили в ее незаинтересованность. Но вместо этого лишь насторожила девушек.
Переглянувшись между собой, они уточнили:
– Вы это точно знаете или это ваши предположения?
– Я это знаю.
– А как было имя ребеночка?
– Настя назвала сына Сережей. А фамилию ему дали по имени матери – Анастасьев. Но когда ребенка усыновили, то новые родители, безусловно, дали ему другую фамилию. А почему вы спрашиваете?
– Нам надо найти этого мальчика.
– Зачем?
– Зачем… Дело в том, что несколько дней назад в доме, куда вы ходили, было найдено тело молодой женщины. Она была убита и закопана в саду.
– Какой ужас! Но при чем тут мой… при чем тут Сережа?
– Может, и ни при чем. А может, это тело его родной матери.
– Значит, трупу уже много лет?
Елена Николаевна не скрывала охватившего ее облегчения.
– Слава богу! – воскликнула она. – Просто камень с души!
И заметив удивленные взгляды подруг, попыталась оправдаться:
– Все эти годы я думала о том, куда могла деться Настя. Почему она сбежала? Ведь она явно очень любила своего малыша и не собиралась от него отказываться. И вдруг пропала… Неизвестность всегда хуже правды, пусть даже самой страшной. Я понимала, что с молодой женщиной, скорей всего, случилось нечто ужасное. Но при этом… при этом продолжала надеяться, что она жива и когда-нибудь появится вновь.
Поведение Елены Николаевны было каким-то странным. Но подруги не вполне понимали, в чем тут дело. И к тому же их интересовали конкретные факты.
– В какой именно дом малютки вы сдали младенца?
– Не знаю. Этим занимались другие люди. Я лишь знаю, что ребенок был признан сиротой. И его судьбой занялось государство.
Что же, может быть, оно и так. Только подругам показалось, что Елене Николаевне известно о судьбе мальчика Сережи куда больше, чем она им рассказала. Но если докторше охота играть в молчанку, то сыщицы и без нее обойдутся. Пусть им будет непросто это сделать, но подруги попытаются отыскать следы младенца.
Хотя если его приемные родители были неглупые люди, то они догадались дать на лапу работавшим в приюте людям, чтобы те «потеряли» все, что было связано с делом об усыновлении этого малыша.
Когда люди берут грудничков или совсем маленьких детей до трех лет, они стараются, чтобы дети думали, будто они – родные. Тут речь идет не об альтруизме, когда семейная пара сознательно усыновляет взрослого уже ребенка, и тот прекрасно знает, что живет в чужой семье, у чужих людей, но которые станут заботиться о нем до достижения им совершеннолетия. Те, кто берет малыша, сознательно идут на все трудности, связанные с грудничковым возрастом, чтобы ребенок стал для них максимально своим.
В таких случаях тайну усыновления блюдут очень строго. Частенько родители меняют место жительства, женщины подкладывают себе подушки под одежду, чтобы у всех окружающих создалось ощущение беременности будущей матери. И таким образом сохраняют свою тайну иногда даже на всю жизнь.
– Хорошо… То есть плохо, конечно. Ну, а про саму Настю вы можете что-либо рассказать?
– Про мать ребенка? Знаете, мне она показалась очень хорошим человеком. Нет, правда. Она была такая светлая, такая счастливая, несмотря на то что ребенок у нее был тяжело болен, а его отца не было рядом. Она очень боялась за жизнь малыша – это правда. Но при этом она совсем не боялась трудностей.
– Вам она понравилась?
– Да. Даже очень. Именно поэтому я и пошла к ней домой, потому что не верила, что она могла просто взять и исчезнуть, бросив своего малыша на произвол судьбы.
Но подруги теперь точно знали, что Настя была мертва. Только по этой причине она и не смогла привезти свой паспорт в больницу и забрать своего малыша. Но вот кто убил бедную молодую женщину? Этого подруги не понимали. Однако они были уверены, что прощения такому негодяю нет и никогда не будет. Ведь он не только убил Настю, он еще и сделал круглым сиротой ее новорожденного ребенка.
