Книга: Третья степень близости
Назад: Глава 12
Дальше: Глава 14

Глава 13

Самой Марине подруги решили пока что ничего не говорить. Почему? Ну, тут могло быть два варианта. Первый – Марина ничего не знала о случившемся, она искренне верила, что ее ребенок у Всеволода, и в таком случае волновать ее не следовало. Какой смысл? Она все равно ничего не знала.
И второй – Марина и без подруг прекрасно знала, что Всеволод ее обманул и что ее ребенок продан им куда-то в другое место. И в этом случае… В этом случае подруги даже не знали, что и предполагать. Как бы лично они поступили на месте Марины? Убили бы обманщика? Сделали бы что-нибудь с собой? Захотели бы вернуть ребенка себе?
– Слушай, а ведь это версия, – возбужденно делилась Кира с подругой своими мыслями. – Она могла убить Всеволода за этот обман!
Сейчас обе подруги были у себя дома. Кира кормила кошек обрезками с куска телятины, который Леся поручила ей зачистить от пленок для последующего приготовления и который Кира так основательно обстругала, что он уменьшился почти вполовину. А телятина была парной и очень недешевой.
Девушку могло оправдать только то, что одновременно с приготовлением мяса она выстраивала версию, по которой могло бы получиться, что Всеволода убила Марина. За обман. За предательство. За своего похищенного ребенка.
Ведь одно дело – отдать маленького в богатую семью, зная, что за ним там будет хороший уход. И совсем другое – жить с мыслью, что твоего ребенка используют всякие грязные личности для своих не менее грязных махинаций.
– Это только Всеволод со своей мужской колокольни мог думать, что раз Марина согласилась отдать ребенка ему, то он ей больше ничем не обязан. А она могла считать совершенно иначе!
– Слушай, ты мясо режешь или следствие ведешь? – возмутилась Леся.
– И то и другое.
– То-то я и вижу.
– Что видишь?
– Казан уже раскалился, масло шипит, а ты и ухом не ведешь! И хватит кормить кошек нашим мясом! Они и так уже в дверь скоро не пролезут, так растолстели!
Сегодня Леся готовила узбекское блюдо, в состав которого входила телятина, наструганная мелкой лапшой, и много-много овощей. Морковка, картошка, сладкий перец и даже капуста. Овощи в отличие от мяса рубились крупно. Потом все это смешивалось с рисом, и получалось нечто вроде овощного плова с мясом. И Леся давно покончила со своим фронтом работ, нетерпеливо дожидаясь, когда Кира справится со своей частью задания.
Но Кира все медлила. Она замерла с ножом в руках над прилично уменьшившимся стараниями ее и кошек куском мяса, бормоча:
– И как нам узнать правду? Как?
Терпение Леси лопнуло. Она забрала у подруги мясо и принялась сама резать его в лапшу.
– Очень просто! Нужно сказать Марине, что Всеволод убит. И посмотреть на ее реакцию! И если реакции не будет, скажем ей, что расследуем его убийство именно мы!
Кинув в казан мясо и овощи, подруги дождались, когда они обжарятся. Потом залили все водой, добавили стакан риса и смогли наконец расслабиться. Теперь от них уже ничего не зависело. Поваром становилось время. Пока овощной плов с телятиной томился в казане на маленьком огне, подруги благополучно скормили кошкам остатки сырого мяса, порадовавшись, что на свежем воздухе аппетит у кошек стал куда лучше, чем был в городе. И теперь они ели и просто сырое мясо, а не требовали ежедневно и ежечасно свои немыслимые сухие катышки.
Дожидаясь, когда плов наконец приготовится, подруги успели переделать массу дел по дому. И последнее – накрыли на стол. И только собрались за него сесть, как раздался звонок во входную дверь.
– Кто бы это мог быть?
За дверью стоял Таракан.
– Ужинаете? – усмехнулся он, глядя на подруг с каким-то странным выражением лица. – Одни? Не помешал? Можно к вам присоединиться?
– Конечно! Будем только рады! Еды на всех хватит!
Подруги потащили старика к столу. Быстро поставили перед ним большую тарелку. И, как Таракан ни отказывался, положили ему горячий плов, с горкой. Он оказался очень вкусным. И подруги ничуть не удивились тому, что их старейшина не только осилил всю первую тарелку, но не отказался и от добавки. При этом он только ел, но ничего не говорил и не объяснял, зачем явился.
А надо сказать, что такие вечерние визиты Таракана, несмотря на его дружеское расположение к девушкам, вовсе не были у него в порядке вещей. И сейчас подруги нетерпеливо дожидались, когда же старик соизволит сообщить им о цели своего визита. И вот наконец последний кусочек исчез с тарелки, Таракан аккуратно подобрал хлебным мякишем всю подливку и только после этого выдохнул:
– Уф! Спасибо! Ну и накормили же вы меня! Не знаю, как теперь и до дома дойду.
И, заметив встревоженные взгляды подруг, он рассмеялся своим обычным, чуточку дребезжащим смехом:
– Нет! Нет! Ночевать я у вас не буду! Не беспокойтесь. Я и ужинать не собирался, но уж не смог устоять. Больно вкусно пахло! Но ведь я к вам только на минуточку заглянул. По делу.
– Слушаем.
– Тут такое дело… – смущенно произнес старик. – В общем, даже и не знаю, как сказать.
– Скажите прямо.
– Вас тут двое искали.
– Двое?
– Двое мужчин искали.
Мужчины? Да еще двое? Это было интересно.
– А что за мужчины?
– С виду вроде бы приличные, – принялся объяснять Таракан. – И все бы ничего… Но вот искали они… Как бы это помягче выразиться… Не совсем приличных девушек.
– Что?!
– Проституток они искали, вот что!
Смутная догадка мелькнула в головах у подруг. Но они пока что не спешили ее озвучивать. Таракан – человек уже пожилой. Хотя и военный разведчик в прошлом, но давно на пенсии. И сердце у него слабое. А к подругам он относится как к родным внучкам. Вдруг он не переживет их откровений насчет того, что они почти целый день провели в борделе?
– А мы тут при чем? – переглянувшись с подругой, спросила Леся. – Вы же знаете, мы не из таких.
– Знать-то я знаю… О-хо-хо! Плов вон готовите. Гулящие девки с едой так не хлопочут. Им бы все мороженое да пирожные… Обычной едой они и побрезгуют, пожалуй.
Вот и выходило, что Таракан дожил до седых волос, ни разу не столкнувшись с действительно гулящими девицами. Иначе с чего бы он взял, что они питаются исключительно пирожными, а ни борщ, ни котлеты не употребляют? А подруги вот вчера с такими девушками пообщались. И теперь могли смело утверждать, что те девушки даже макароны ели. И с большим аппетитом!
– Только вот приметы ваши очень уж детально эти двое описали, – продолжал сомневаться Таракан. – И платья ваши… В точности ваши платья, в которых вы ко мне утром за ключами явились. И сумочка еще. И другие вещи.
– Что за вещи? – насторожилась Леся.
– Вроде как ваши вещи, – со смущением произнес Таракан, покосившись на подруг.
– Эти двое привезли наши вещи?! – не смогла сдержаться Леся.
– Конечно, утверждать не могу, но вещички женские. Это точно.
Подруги переглянулись во второй раз.
Любимая Лесина курточка! Вот что читалось в их взглядах. Любимая сумочка! Любимые замшевые тапочки!
– И где? – с напрягом произнесла Кира. – И где сейчас… эти… вещи? У вас?
– Нет. Вещи я не взял. А вот телефончик у этих двоих одолжил. И очень они меня просили, чтобы я этот телефончик передал бы хозяйкам вещей. – И, посмотрев на подруг, он решительно произнес: – Объясните вы мне теперь, что тут происходит? Или мне так и терзаться догадками?
Подруги переглянулись в третий раз. Получалось, что нужно колоться. Иначе у Таракана на почве полнейшего неведения могут возникнуть на их счет совсем ненужные подозрения. А этого подругам совсем не хотелось.
Кира заговорила первой:
– Понимаете, мы хотим поймать убийцу Всеволода.
– И?..
– И найти того, кто поджег магазин Сергея.
И подруги, временами перебивая друг друга, рассказали старику все, что им удалось узнать самим.
– Значит, этот негодяй не только девушками, а еще и детишками приторговывал? – задал Таракан конкретный вопрос, выслушав их рассказ.
– Мы так думаем.
– Вряд ли Марина была единственной, у кого он выманил ребенка.
– Скорее всего, это дело у Всеволода на поток поставлено. Те девушки, которые беременели в его борделе, рожали детей и отдавали их Всеволоду. А уж что этот монстр делал с детишками потом, одному богу известно.
Слушая подруг, Таракан медленно багровел. Как у него и водилось, не целиком, а только нос и щеки его покраснели. Пятнами. Но подруги уже хорошо изучили эту его особенность. И теперь им было отчетливо видно, что старик в страшном гневе. Пожалуй, не поздоровилось бы Всеволоду, останься он жив.
И когда Кира наконец закончила, Таракан грохнул сухоньким, но крепким еще кулаком по столу и воскликнул:
– Нет! Неправильно это! Мы с вами должны выяснить всю правду про этого урода! И если он с этими детьми какое-то непотребство учинял, то я… то мы… то мы с ним должны поступить… пресечь… наказать…
Тут Таракан забуксовал, сообразив, что самое страшное наказание Всеволод уже получил. И воскликнул:
– То мы с вами без колебаний предадим это дело огласке! И тех матерей-кукушек призовем к ответственности! Будут знать, как своих детей незнамо кому отдавать! Да за такие дела в мое время расстреляли бы без суда и следствия! Ишь, чего удумали! Детьми своими торговать! Нашим будущим! Нашим богатством!
Примерно в том же духе высказались и учительницы из школы Марининых детей. И наверняка их голоса были бы не единственными. Но подруги думали иначе. Нет, нельзя наказывать Марину! И допускать, чтобы поступок Марины предали бы огласке. Женщина поступила так не из корысти или глупости. Она спасала себя. И свою семью. Как знала, как умела. И так уж получилось, что жертвой стал маленький ребенок. Наверняка Марина и сама была в ужасе от этой сделки. Так за что же теперь еще больше ее мучить?
Но Таракан продолжал негодовать, бурлить и призывать подобных матерей к ответственности. Видя, что иначе он не угомонится, подруги пообещали выдать Марину, ее фамилию и место жительства. Но только после того, как будет пойман убийца.
– Иначе мы можем спугнуть преступника, – объяснили они свою позицию с точки зрения здравого смысла.
– Правильно! – одобрил Таракан. – Главное сейчас – это поймать убийцу и поджигателя. А также выяснить все насчет этих пропавших детей! У вас есть идеи на этот счет?
Идея у подруг была одна: поехать к Марине и еще раз хорошенько расспросить женщину. Куда отвез ее Всеволод после борделя? Где она вынашивала свое дитя? Были ли там другие, подобно ей, беременные женщины?
– Насчет последнего – вряд ли. Если бы они там были, то у Марины зародились бы подозрения. Зачем Всеволоду усыновлять столько чужих детей? Вряд ли он собирался опекать сразу двух или даже трех крошек. Один чужой малыш – еще туда-сюда. Как-то еще можно понять и оправдать тягу мужчины к отцовству. Но сразу трое или даже больше чужих малышей – это уже не вписывается в картину счастливого папаши.
Однако Марина не смогла ничем помочь подругам. Даже после того, как они признались ей в том, что они никакие ей не подруги по несчастью, а два частных сыщика, расследующие убийство Всеволода, она и тогда не порадовала их новой информацией. И даже сообщение о том, что ее ребенка нет дома у Всеволода и жена Всеволода впервые услышала о нем, ничего в ситуации не изменило.
То есть Марина, конечно, сперва зарыдала, потом впала в ступор. Потом у нее началась истерика, закончившаяся вызовом «неотложки» и небольшим сердечным приступом. Но и после отъезда врачей, когда Марину обкололи успокаивающими и она взяла себя в руки, женщина не смогла сказать ничего полезного для расследования.
– Дом, где я жила во время беременности, принадлежал одной женщине. Обычный деревенский дом. Женщина совсем простая и, кажется, слегка не в своем уме. А сын у нее так и вовсе дебил. Глухонемой детина. Здоровущий. Ничего не говорит. Только мычит да есть просит.
– А говорила, что немой.
– Так он жестами просит. Урод! Терпеть не могу таких людей. Лучше уж без ног, чем без мозгов. Честно говоря, я дни считала, когда смогу оттуда вырваться. Думала, что либо старуха, либо ее сынок меня прикончат.
– Они такие агрессивные?
– Нет. Просто идиоты. А от идиотов никогда не знаешь, чего и ждать.
Также Марина объяснила, что выходить из этого дома ей было запрещено. Да она и не рвалась. Она старалась изо всех сил, чтобы Всеволод был ею доволен. Поэтому вела себя тише воды ниже травы. К ним же в дом никто из посторонних не приходил. Если к хозяйке приходили соседки, то она беседовала с ними у калитки. В дом или во двор она никогда и никого не приглашала. И вообще, держалась подчеркнуто наособицу. Деревенские и сами понимали, что им в этом доме не рады. И без особой нужды к матери и ее дебилу сыну не совались.
– А что за деревня?
– Не знаю.
– Название?
– Не знаю.
– Где находится? Какие-нибудь населенные пункты поблизости?
– Нет. Не знаю.
– Но тебя же везли туда! Дорогу сможешь вспомнить?
– Мы ехали ночью. Выехали из города поздно вечером. Кажется, в южном направлении. А потом я заснула.
Молодец! От ее показаний теперь зависит ход их расследования, а она, видите ли, взяла и заснула! Просто бестолочь!
Наверное, возмущение подруг отразилось на их лицах. Потому что Марина беспомощно развела руками и сказала:
– В начале беременности мне все время хотелось спать. Просто умирала, как хотела спать. Обычно-то я плохо сплю. Бессонницей мучаюсь. А тут глаза прямо на ходу слипались. А уж в машине… Удивительно, что я до выезда из города продержалась.
– А бабка эта? Как ее зовут?
– Полина Игнатьевна.
– Фамилия?
– Фамилию она мне свою не сообщала.
– Но, может быть, ты видела какие-нибудь документы? Письма? Квитанции об оплате? На них обычно тоже пишут фамилию.
– Нет. Но… – И Марина замерла. – Раз в месяц к ее сыну приходил почтальон. Полина Игнатьевна говорила, что сын получает пенсию по инвалидности. Может быть, это вам поможет найти их?
Интересно, каким образом? Фамилии хозяйки Марина не знает. Помнит, что мать звала парня Федором. И как по такой скудной информации искать этих людей?
– А когда обратно тебя везли? Ты дорогу запомнила?
– Да вы что! У меня как раз схватки начались. Я только и думала, чтобы доехать до больницы побыстрее.
– Ну а сама больница? Ее-то ты хоть помнишь?
– Ой, – отмахнулась Марина. – Да и не больница это совсем была. Просто несколько комнат. В одной находилась сама родилка. Потом еще палата, где я приходила в себя. И комната для персонала. Врач и акушерка там были. Врач, женщина, сразу же после моих родов уехала. А акушерка оставалась со мной еще три дня. Кормила меня. Лекарства давала. Уколы делала. Только я все время словно в тумане была.
– Понятно. Наверное, они кололи тебе что-то такое успокаивающее, чтобы ты качать свои права не вздумала.
– Наверное. Вообще чудо, что я жива осталась! Ребенок попой лежал. И еще крупный он был. Врач прямо мне сказала, что, кабы это были первые мои роды, пришлось бы операцию делать. Представляете?! В таких условиях – и операцию! Я бы точно загнулась! А так все обошлось, но намучалась я ужасно.
– Значит, места, где находилась эта больница, ты тоже не помнишь?
– Нет.
– Ну, хоть что-нибудь! Название улицы. Номер дома.
– Какая там улица! Какой там дом! Когда меня увозили, я мельком бросила взгляд назад. Это были какие-то заброшенные промышленные то ли склады, то ли другие производственные корпуса. Улиц и номеров там просто не было.
– А твой муж? Он…
– Он ничего не знает, – глухо произнесла Марина и закуталась в свой домашний халат поплотнее. – Он уверен, что я все это время провела в борделе. Он и этим-то меня попрекает, сволочь! Все, говорит, тебе там внутри раздолбали. Прямо ведро со свистом влезет.
– Он что, не понял, что ты недавно рожала?
– Нет! Говорю вам, и так – сплошные попреки! А уж если бы он узнал про ребенка… Мне бы совсем жизни не стало.
Женщина выглядела совсем сломленной. Да, не сладко ей пришлось. И была ей охота жертвовать собой ради какого-то там мужа? Задолжал он ведь сам, у нее совета не спрашивал. Ну, вот и пусть бы сам отдувался. Жена ему доброе дело сделала. Помогла. Собой пожертвовала. А он еще ее и попрекает! Ну, не урод ли? Сам дел натворил, а жена или дети тут при чем?
Попросив Марину, если она вдруг что-то вспомнит, позвонить им сразу же, подруги поехали к себе. Настроение у них было безрадостное. Вторая встреча с Мариной окончательно подорвала их веру в мужскую порядочность.
Садясь в машину, Кира внезапно увидела у своих ног маленькую бумажку. Обычно в ее родном «Гольфике» никакого мусора не валялось. А тут вдруг – бумажка. Непорядок! Поэтому бумажку Кира быстро подняла. И увидела на ней ряд цифр.
– Это ведь телефон, который нам передали те дядечки, – сообразила Леся. – Ну, наши кавалеры из борделя. Таракан нам все-таки передал их записку. А ты ее чуть не потеряла!
– Ой! Ой! – озаботилась Кира. – Надеюсь, Никита не взял с этих кадров их деньги? Ведь мужики удовольствия так от нас и не получили.
– Ничего. Наверное, их другие девушки утешили.
Но Кира уже задумалась о другом:
– Позвоним?
– Хотелось бы получить свои вещи обратно, – призналась Леся. – Очень бы хотелось. Главным образом сумочку.
Вообще-то, страстью Леси были шляпки. Вот, к примеру, другие девушки самозабвенно коллекционируют обувь, а Леся любила шляпки. Она знала, что эта деталь одежды не слишком актуальна в наши дни. Нечасто увидишь на улице даму в шляпке. Разве что зимой или в конце осени, когда появление шляпки на голове ее обладательницы оправдано наступившей холодной погодой.
Шляпка из детали кокетливой и шаловливой стала сугубо функциональной. Но какая разница! Леся все равно их любила. И эта любовь была у шляпок с Лесей взаимной. Шляпки Лесе шли. Всякие. Разные. Ей шли широкополые, в стиле французского кинематографа семидесятых годов прошлого века. Кокетливые таблетки, держащиеся на голове с помощью шпилек. Ей были к лицу шляпки с вуалью, шляпки с цветами, с ягодами. У Леси была даже одна шляпка, украшенная фигурками животных, вырезанных из фетра. И что вы думаете? Даже та гротескная шляпка была ей к лицу.
Сейчас на Лесиной голове была нацеплена немыслимая конструкция в три яруса, больше всего напоминающая праздничный торт. И что же? И она тоже умудрялась выглядеть на Лесе импозантно, хотя прохожие и оглядывались на нее со странным выражением на лицах.
– Звоню, – предупредила подругу Кира, пока в трубке шел набор номера.
– Можешь назначать им свидание. Я готова!
И Леся поправила шляпку. Вид у нее был воинственный и одновременно кокетливый. Ну, насколько вообще кокетливым может выглядеть свадебный торт. Леся уже почти придумала, что она скажет этим двум, когда вновь встретится с ними, но внезапно Кира передумала. Она положила трубку и в ответ на удивленный взгляд Леси сказала:
– Не могу! Мы ведь для этих двоих просто падшие женщины, проститутки. Встречаться с ними вновь – значит, подтвердить это их мнение.
– Но вещи…
– А переубеждать их, – перебила ее Кира, – значит, поставить под угрозу все наше расследование! Если расскажем этим типам, что мы делали в борделе на самом деле, они могут донести на нас Никите.
– Могут, – огорчилась Леся. – Мужчины такие сплетники!
– Еще хуже, чем женщины!
– Так не звоним?
– Пока не поймаем преступника – нет, – твердо произнесла Кира.
А Леся ощутила, как сначала в ней все оборвалось. Не будет ни курточки, ни любимой сумочки! А потом, совершенно внезапно, Леся также ощутила, как в ней поднимается волна горячего желания поймать преступника. Ведь теперь выяснялось, что от его поимки напрямую зависело то, как скоро она сможет встретиться вновь со своей любимой сумочкой, ну, и с любимой курточкой тоже. А значит, следовало поторопиться.
– И вообще, если бы эти двое были приличными людьми, они могли бы оставить наши вещи у… Зачем они вообще их взяли? Кира, а нельзя ли что-нибудь придумать?
– Что придумать?
– Ну, что-нибудь!
– Что, например?
– Ну, скажем, что мы журналистки.
– Хм. Журналистки?
– Ага.
И, видя, что подруга заколебалась, а также предвкушая возможную скорую встречу со своей горячо любимой сумочкой, Леся стала необычайно убедительной:
– Скажем, что мы вели независимое журналистское расследование.
– О чем?
– О деятельности подпольных публичных домов. Готовим к печати серию разоблачительных статей!
– Но это же глупо! Мы в этот дом попали по рекомендации Светланы.
– И что?
– И что же это получается? Она – хозяйка, и сделала бы что-то себе в убыток? Прислала журналисток, чтобы они испортили ее налаженный бизнес?
– Ну… скажем, что Светлану мы тоже обманули.
– Нет уж! – решительно покачала головой Кира. – Выкинь эту идею из головы!
Леся внимательно посмотрела на подругу и поняла, что дальше настаивать бесполезно. Сейчас Кира рисковать не станет. Когда с одной стороны – любимые шмотки, а с другой – жизнь и свобода ни в чем не повинного человека, которого могут засадить за преступление, которого он не совершал, Кира колебаться не будет. О том, чтобы вернуть себе горячо любимые шмотки, Лесе до поры до времени можно забыть.
У подруг оставалась еще одна тонкая ниточка. Телефон того сутенера, который, по словам Светланы, поставлял ее мужу молоденьких, увы, даже слишком молоденьких любовниц. И хотя трубка парня была все время выключена, но можно было попробовать раздобыть его координаты. Включен там телефон или выключен, а в свое время он должен был оказаться зарегистрированным на чье-то имя. И значит, можно и нужно это имя вычислить. А потом нанести его обладателю неожиданный визит.
За помощью девушки отправились к Таракану. Старикан еще со времени своей службы в военной разведке обзавелся кучей самых разных знакомств. В числе последних значился некий верткий молодой человек по прозвищу Лисица. Кличка эта ему необычайно подходила. Был он худой, подвижный и рыжий. Кроме того, уходя от неприятностей, он умел пролезать в такие узкие дыры и щелочки, что оставалось только руками развести от невольного изумления его ловкостью.
Старик хорошо помнил Лисицу. Как и тот помнил старика. Поэтому звонок от своего старого и весьма опасного знакомого Лисица воспринял настороженно и раздраженно.
– Да когда же это прекратится! Зачем вы меня все время дергаете?
– Молчать! На этот раз дело для тебя совершенно ерундовое.
– Раз ерундовое, зачем меня беспокоить? – капризничал Лисица. – Знаете ведь, что я специалист по улаживанию особо деликатных дел. ОСОБО! С ерундой ко мне не лезут!
– Молчать! – гаркнул Таракан. – Разговорчики! Вконец распоясался! Забыл, наверное, что дело на тебя до сих пор открыто? Одно мое слово, и…
– Ладно, ладно! – торопливо забормотал Лисица. – Зачем же так сразу-то пугать хорошего человека и старого друга?
– Никогда мы с тобой не дружили, мальчишка! Гусь свинье не товарищ!
– И кто из нас гусь, а кто свинья? – хмыкнул Лисица. – Помнится, меня кличут совсем иначе. Да ведь и вы…
За этой болтовней Лисица пытался скрыть свое смущение и даже страх. Да-да, вездесущий и наиловчайший Лисица опасался этого человека. И неспроста, не придури ради. Были у него основания для опасений. Ох, были! Водились за Лисицей и такие грешки, о которых он лично предпочел бы позабыть. Но вот беда! Существовали на этом свете люди, которые никак не разделяли его мнения. Забывать они ничего не собирались. И бывший полковник военной разведки был из числа этих людей.
– Молчать! – гаркнул на него Таракан, но уже так, для порядка, потому что чувствовал: сопротивление сломлено, агент снова попал в тиски, из которых ему уже не вырваться никогда. – Много себе позволять стал! Слушай меня внимательно. Сегодня к тебе от меня придут две милые девушки.
– Две? Девушки?
– Да.
– Полковник, вы это серьезно? Вы меня радуете. Девушки! А они хорошенькие? И зачем же сразу две? Вы мне льстите, полковник.
– Молчи, дурак! Сколько же ты болтаешь! Если бы я не знал тебя получше, решил бы, что ты совсем дурак. Слушай внимательно! Девушкам этим надо помочь. Не просто помочь, а ПОМОЧЬ! Понял? Как полагается! Во всем! Каждое их слово и просьбу можешь воспринимать как указания свыше. И исполнять их незамедлительно.
– Понял, как не понять. А девушки что, тоже из ваших?
– Из ваших, из наших… Что тебе-то за дело? У тебя есть приказ. Встретить и помочь. Больше от тебя ничего не требуется.
– Но, возможно, их дело будет связано с тем, кто они такие.
– Не будет! – отрезал полковник, так и не дав Лисице ни малейшей зацепки, что за девушки пожалуют нынче к нему.
Повесив трубку, Лисица тяжело вздохнул. И как так получается, что он, самый ловкий из ныне здравствующих специалистов по улаживанию деликатных проблем, всегда теряется в разговоре с полковником, словно юная гимназистка на своем первом свидании?
Две девушки, обещанные полковником, появились уже через четверть часа. Узнав, кто они такие и сопоставив время их прибытия, Лисица ощутил прилив раздражения. Проклятый полковник! Он отправил к нему этих девиц, даже не соизволив предварительно заручиться согласием самого Лисицы. Когда он позвонил Лисице, девушки были уже на пути к нему.
Значит, полковник не сомневался, что Лисица согласится. Ну да! У Лисицы не было другого выхода, кроме как подчиниться. Пока не было. Но Лисица не сомневался, что такой ловкий парень, как он, рано или поздно сумеет найти лазейку, чтобы выскользнуть из цепких лап разведки.
Но пока что ему пришлось смириться. И начать выполнять порученное ему задание.
Назад: Глава 12
Дальше: Глава 14