Глава 13
Информация поступила лишь поздним вечером. К этому времени все снова собрались дома у Ани. Она приготовила ужин, которого хватило на всех. И после тяжелого и полного событий дня все наслаждались теплом и сытостью.
– Сидишь вот так, – сонно щурилась на пляшущий в русской печи огонь Леся, – и кажется, что все проблемы остались где-то далеко.
Тем неприятней и неожиданней прозвучал звонок на Витином телефоне. Помощник следователя схватил трубку и поднес ее к уху:
– Могу быть свободен? В каком это смысле? А! Понял! Вы его задержали?
Телефон что-то ответил.
– Он во всем признался?
На сей раз телефон говорил с Витей дольше и, кажется, не столь уверенно. Потому что и сам Витя как-то сник.
– Есть, на очную ставку. Всех или только?.. Ага, понял!
Закончив разговор, он повернулся к остальным.
– Ну вот что… Есть новость хорошая и новость плохая. С какой начать?
– С хорошей!
– Павла удалось найти на одном из отдаленных от бухты островов.
– Он сопротивлялся при задержании?
– Совсем нет. Он сильно ослабел от голода. По словам следователя, бак в моторе совсем пустой. Горючего в лодке едва хватило на то, чтобы Павел смог добраться до своего укрытия. Он ждал, что брат приедет за ним, но тот так и не приехал.
– Другими словами, Павел все это время был на том острове, куда его отправил Багор?
– По всей видимости, да.
– И он ничего не знает о смерти брата?
– Нет.
– И о смерти Лидии?
– Ничего.
– А…
– Спросите у Глеба Михайловича сами! – несколько раздраженно перебил Витя. – Я сам знаю только то, что уже рассказал вам. И вот что… Аня… Тебе придется поехать. Глеб Михайлович хочет, чтобы ты, как ближайшая родственница, опознала Павла. Никаких документов у него при себе нет. А Глеб Михайлович хочет, чтобы задержание было проведено по всем правилам. Нужно опознание кого-то из родных задержанного.
Подруги вскочили на ноги:
– Мы тоже поедем!
– Следователь сказал, что вы тоже нужны, – пожал плечами несколько удивленный их активностью помощник следователя. – Вы же единственные, кто может подтвердить факт пребывания Павла в Багоратии. Только вы одни его там и видели.
Поняв, что сейчас они снова должны будут куда-то ехать, Лисица едва слышно застонал. Но он был верным другом. И поэтому лично доставил Киру с Лесей в Усть-Лугу на своем «Феррари». Кира с трепетом ожидала момента встречи Лисицы с его машиной. Но нет, на сей раз все обошлось. Лисица был настолько поглощен какими-то своими мыслями, настолько рассеян, что даже не обратил внимания на царапины на крыле. И звездочку на стекле тоже не заметил!
Конечно, кто-то бы сказал, что и немудрено. Ведь машина после поездок из Гакково в Усть-Лугу и обратно была вся покрыта слоем грязи, под которым затруднительно было заметить такие легкие повреждения. Но будь Лисица в своем обычном состоянии, он бы их разглядел, можно было не сомневаться. Вот как его зацепило то, что оказалось, вернее, чего не оказалось на затонувшем судне.
В отделение подруги вбежали первыми. Им не терпелось посмотреть на брата Багра, о котором они столько всего слышали. И они его увидели. Это был тот самый худощавый мужчина с большими выпуклыми глазами, который перебегал перед ними дорогу в ночи.
– Здравствуйте, – поздоровались с ним подруги.
Но Павел лишь вскинул на них пустой взгляд, ничего не ответив и не отреагировав на их появление. То ли он их не узнал, то ли вообще не помнил. Однако когда в отделение вошла Аня, то Павел повел себя совсем иначе. Он вскрикнул, а потом сделал попытку спрятаться под стол. При его крупном телосложении такая попытка могла бы закончиться для стола трагически.
Поднялась суета, во время которой Кира с удивлением наблюдала за поведением Павла. Даже после того, как сумасшедшего извлекли из его укрытия, он дрожал всем телом и старался держаться от Ани и ее спутника подальше.
Наконец появился следователь. Он властно усадил Павла рядом с собой, поставил перед ним чашку со сладким чаем и положил булочку. Булочка исчезла во рту у Павла мгновенно. А горячий чай он стал пить маленькими глотками, чтобы не обжечься, и явно наслаждаясь его вкусом.
– Паша любит сладкое, – доверчиво поделился он со следователем.
– Ну вот и хорошо, – произнес следователь, ободряюще похлопав Павла по колену.
Затем повернулся к остальным и озабоченно произнес:
– Мы тут немного уже побеседовали с Павлом, познакомились. Не знаю, можем ли мы полагаться на его показания, все-таки с головой он не дружит, но вкратце суть дела обстоит примерно так…
Как и подозревали сыщицы, Багор прятал своего бедного безумного брата у себя на острове почти два года. Сбежав из больницы, Павел добрался до острова на украденной им лодке. Обнаружив Павла в своих владениях, Багор не стал поднимать шума. Возможно, он был даже рад тому, что кто-то разделит его одиночество. Лодку он вернул, ее даже не успели хватиться. А самого Павла оставил у себя.
– Я прятался, когда к брату приезжали гости, – неожиданно произнес Павел. – Мы играли. Ап! И я в гротике! Ап! Брат за мной приходит. Брат хороший, я его люблю.
Голос у Павла оказался неожиданно тонким и высоким. Диссонанс этого женского голоса и крупного мужского тела и бороды был просто удивительным.
Умственное развитие Павла остановилось где-то на уровне младшего школьника. Тем не менее он был физически сильным мужчиной. И если бы захотел, то мог бы убить и Лидию Никаноровну, и Юру, и Багра. Если бы захотел или… или если бы кто-нибудь смог его убедить в том, что происходящее всего лишь игра, дружеская потеха и ничего больше.
Пока Павел наслаждался горячим чаем и еще одной булочкой, которая исчезла так же быстро, как и первая, следователь рассказывал о том, как им удалось найти Павла.
– Без Барса мы бы не справились ни в жизнь. Это он нашел Павла. Тот лежал под кустом, для тепла закрывшись с головой травой, и спал. Скорее всего, он бы умер от голода или переохлаждения. Без собаки мы бы его ни за что не нашли. Тем более что лодку он затащил на берег и забросал ее сухим хворостом и ветками деревьев, сделал незаметной.
По словам следователя, Павел был страшно рад видеть их, а больше всех Барса. Пес тоже будто обезумел от радости. Он визжал и прыгал на грудь к Павлу, обнимал того передними лапами и лез целоваться.
– Таким я его даже с Багром никогда не видел. Багра пес все-таки побаивался, уважал. А к Павлу… Такая в собаке радость проснулась… У меня просто слезы на глаза навернулись, хотя и я не из чувствительных.
– Скажите, теоретически Павел мог приплыть на остров, совершить убийство, а потом вернуться назад в свое убежище?
– Чисто теоретически – запросто. Мотор на лодке у Багра стоит мощный. И вряд ли Багор отправил брата без запаса бензина. И еще одна деталь… Багор вряд ли отправил Павла на дальние острова. А мы нашли Павла на острове, от которого до Багоратии добрых тридцать с лишним километров.
– Как далеко он забрался!
– И еще мне кажется, Павел чем-то напуган. Но, конечно, я не специалист, работе с умственно отсталыми людьми не обучен, могу и ошибаться. Просто мне так кажется. Павел разговаривает о чем угодно, но только не о том, чем он занимался в последние дни.
Подруги наблюдали за Павлом. Мужчина очень старался вести себя хорошо, сидел, сложив руки на коленях. Но ему это плохо удавалось, он то и дело срывался. То звал к себе Барса, который с радостным визгом неизменно подбегал к любимому хозяину. То разглядывал свои пальцы, радостно улыбаясь при этом. То топал ногами, то строил рожи своему отражению в зеркале. Одним словом, Павел больше напоминал проказливого мальчишку-семилетку, чем взрослого человека.
– Попробуй ты с ним поговорить, – шепнула Кира на ухо подруге.
– Почему именно я?
– Мне кажется, ты ему понравишься.
– Но почему я? Пусть Аня! Она же его ближайшая родственница!
– Аню он боится. А тебя все дети любят. Иди к нему!
И Кира подтолкнула оробевшую Лесю поближе к Павлу. Тот вскинул на девушку глаза и радостно заулыбался:
– Красивая… Дай!
Он потянул Лесю за белокурый локон и снова засмеялся:
– Мягко. И пахнет вкусно! Я тебя съем! Ам!
Внушительных размеров челюсти с безупречными зубами щелкнули возле щеки Леси. Испуганно взвизгнув, девушка отпрянула назад. Павел искренне расстроился.
– Глупый! Дурак! – принялся бить он самого себя по голове. – Напугал! Наказать! Запереть в чулан! К крысам!
Но тут же Павел расстроился еще больше.
– Нет, не надо! Паша боится крыс! Они плохие! У брата нету крыс! Паша не хочет опять к крысам!
Крыс Павел явно боялся так сильно, что от жалости к самому себе заплакал. И тогда Леся сделала то, что сделала бы всякая сердобольная женщина на ее месте. Она вернулась обратно к Павлу и погладила того по голове с густыми волосами, в которых какого только мусора не запуталось.
– Паша очень хороший, – участливо и ласково произнесла она. – И у Паши много друзей. Пашу все любят.
Павел перестал плакать и доверчиво взглянул на Лесю:
– Правда?
– Я тоже твой друг. Ты хочешь со мной дружить?
Павел обрадованно закивал головой. Леся приободрилась. Похоже, договориться с Павлом будет куда легче, чем ей казалось вначале. Надо только забыть о теле взрослого мужчины и постоянно помнить, что перед тобой маленький мальчик, нежный, ранимый, доверчивый и… и увы, не очень умный.
– Паша, ты играл с братом в прятки?
– Да, мы это любим! Очень весело! Я, брат, Барсик! Нам было хорошо на острове! Где брат? Он еще купается? Почему так долго? Почему он не приехал за мной? Он меня бросил? Он меня не любит больше? Я ему надоел?
Голос Павла снова начал дрожать, и в нем послышались слезы. Лесе пришлось удвоить свои усилия. Она взяла Павла за руку и как можно ласковее произнесла:
– Брат не смог за тобой приехать. Ему… ему пришлось уехать.
– Уехать? Куда? Когда он вернется?
Беспокойство Павла за брата было настолько искренним, что невозможно было даже подумать о том, что это Павел убил Багра. Но оставался еще вопрос с Лидией Никаноровной. К ней-то у Павла теплых чувств точно не было.
– Паша, а ты помнишь Лидию?
– Толстую Лидку?
Проговорив это, Павел снова затрясся всем телом.
– Не хочу, – повторял он, – не хочу… Плохая, злая, крысы… не хочу к крысам!
– Лидия Никаноровна сажала тебя в сарай к крысам?
– Злые крысы! Кусачие! Глазки быстрые, зубки острые, ням-ням – и съедят Пашу!
Павел явно повторял чьи-то слова. И нетрудно было предположить, чьи именно. Стремясь добиться от Павла повиновения, Лидия Никаноровна не стеснялась прибегать не только к угрозам, но и к физическому наказанию.
Но внезапно лицо Павла посветлело.
– Нет! – воскликнул он. – Злая Лида умерла! Я знаю! Она мертвая! Она не отправит Пашу к крысам! Никогда!
И бедный безумец разразился радостным смехом.
– Никогда! – повторял он, давясь хохотом. – Никогда больше не отправит!
Леся снова взяла Павла за руку.
– Пашенька, милый, расскажи нам… Расскажи о том, где ты видел толстую злую Лиду мертвой? Где это было?
– Там… там… У брата. Брата не было. Лидка спала в его доме. Зачем? Почему? Она не должна была там жить. И Юра не должен! Что они делали в доме? Почему они спали? А где брат? Где он?
Леся взглянула на следователя. Понимает он, что происходит сейчас? Павел был в доме у своего брата, когда там уже обосновались Лидия и Юра. Судя по слегка отвисшей нижней челюсти Глеба Михайловича, тот отлично все понимал. Но вот ведь умничка! Молчал при этом! Молчал, явно опасаясь, как бы неуместный вопрос не прервал тонкой нити взаимопонимания между Лесей и бедным безумцем.
– Брат уехал, Пашенька, – ласково и успокаивающе произнесла Леся. – Он вернется. Надо подождать.
– Да! – с готовностью откликнулся Павел. – Хорошо! Я буду ждать. Вместе с Барсом. Да, Барс? Мы будем ждать брата?
Барс гавкнул, и Павел радостно заулыбался, хотя на ресницах у него еще висели слезы. Бедняга так легко переходил от грусти к отчаянию, а от отчаяния к самой чистой и светлой радости!
– Брат вернется, – твердил он с улыбкой. – Хорошо. Паша рад. Паша подождет.
– Пашенька, а что же с Лидой? Что с ней было? Где она сейчас?
Ох, не надо было ей это спрашивать! Павел вновь задрожал.
– Нет, нет! Злая! Она злая!
– Лидия плохо к тебе относилась, я понимаю. Но это все в прошлом. Больше она не причинит тебе вреда.
– Нет! Лида строгая, но она не плохая! Это она! Она – плохая!
Дрожащий палец Паши указывал в сторону Ани. Указательный палец с черной траурной каймой под ногтем и заскорузлыми заусенцами, как у всякого, кто живет в холодном и влажном климате, указывал в сторону племянницы.
И Паша почти кричал:
– Аня очень плохая! Очень! Обижала Пашу! Била! Много раз! Это она… она там была!
– Где была?
– Там!! Зачем? Злая! Злая Аня! Она хотела, чтобы толстая Лидка умерла! Погналась! Не хочу к крысам! Не хочу!
Павел вновь был близок к истерике. Лесе понадобилось много усилий, чтобы успокоить Павла. И то он затих лишь после того, как его увели в соседнее помещение и оставили там вместе с Лесей и Барсом. Втроем они приятно и мирно поиграли в крестики-нолики, жмурки и даже прятки, так что Павел совсем забыл о своих страданиях. Между тем как в соседнем кабинете другие люди играли в совсем другие, куда более коварные и жестокие игры.
– Анна, – обратился к замершей девушке следователь, – и как вы прокомментируете то, что сказал свидетель?
– Вы про моего безумного дядю Пашу? А что он сказал?
– Разве вы не поняли? Фактически он обвинил вас в смерти Лидии Никаноровны.
– Не понимаю, о чем вы! Да и как можно верить словам безумца?
– А если я скажу, что в чае, который вы оставили для матери, была обнаружена приличная доза белладонны? Лекарственной травы, способной вызывать глубокий сон.
– И что?
– Вы ведь медик, Аня. И это вы составляли травяной чай для Лидии Никаноровны. Его она взяла с собой на остров, его заварила перед сном.
– И что?
– Этим чаем она угостила также Юру. И парень тоже проспал всю ночь как убитый.
– И что?
Аню как будто зациклило. Она повторяла свое «и что?» с таким упрямством, словно заезженная пластинка.
– Это ведь вы убили Лидию Никаноровну? – тихо спросил у Ани следователь. – Она была вздорной старухой, сварливой и недоброй. И еще она была очень жадной. Это ведь она покупала вам туфли и прочие наряды, что есть на вас? Я не большой знаток моды, но даже я понимаю: одеты вы ужасно. Наверное, ваша мать выбирала для вас что подешевле?
– Брала с раскладушек, – тихо произнесла Аня. – Но что с того? Она была моя мать! Такая, какая есть. И я ее любила! Да, да! Не смотрите так на меня! Маму свою я любила!
Следователь недоверчиво покачал головой. И словно испугавшись, Аня закричала:
– И не смотрите на меня так! У меня есть алиби! Да! Съели? Ту ночь, когда убили маму, я провела не одна!
– С кем же вы были?
– С ним! С Витей!
И на глазах изумленного следователя Аня ткнула пальцем в сторону Вити.
– Он ночевал у меня в доме. В моей кровати! Вот так-то! Мы с ним были вместе! Витя, скажи им!
Теперь все взгляды были прикованы к помощнику следователя. Но он не торопился подтвердить слова Ани. Парень стоял красный и казался сильно смущенным.
– Аня, – наконец пробормотал он, – даже не знаю, что и сказать. Конечно, я понимаю ваше состояние… Вы на меня надеялись… Но я не могу подтвердить ваше алиби.
– Витя!
Взгляд Ани был полон отчаяния и недоумения. Подруги могли поклясться: Аня была уверена, что Витя подтвердит ее алиби.
– Витя… но как же так? Ведь я же говорю правду!
– Простите, – уже тверже произнес помощник следователя, – но я не могу подтвердить то, чего не было!
И он сделал несколько шагов в сторону Глеба Михайловича, оставив Аню в полном одиночестве. Девушка заломила руки:
– Но как же так, Витя? Ведь мы провели ту ночь вместе! Помнишь? Мы договаривались!..
– Ни о чем мы с тобой не договаривались.
Витя был смущен, но держался твердо.
– Чего не было, того не было, – произнес он, взглянув в глаза следователю. – Не представляю, о чем говорит задержанная.
– Я не задержанная! – дико завизжала Аня. – Я тут ни при чем! Это все он! Это его затея!
Аня тыкала пальцем в сторону своего бывшего поклонника и выглядела словно безумная. Глядя на нее сейчас, подруги легко могли поверить в ген безумия, гуляющий в семье Ани из поколения в поколение. И кажется, он задевал не только мужскую часть семьи, женскую он также не обошел своим вниманием. Во всяком случае, сейчас Аня очень походила на своего дядю Пашу во время одного из приступов, одолевающих беднягу.
Началась форменная кутерьма. Аня носилась по комнате, пытаясь догнать Витю. Она схватила со стола следователя тяжелую пепельницу, запустила ее в Витю, промазала и угодила в лицо Эдика. Хорошо еще, что тот успел заметить летящий в него тяжелый металлический предмет и вовремя уклонился. И все равно пепельница задела его по скуле, оставив там кровоточащую царапину.
– Держите ненормальную! – возмутилась Кира. – Где охрана?
Вбежала охрана. Но даже двоим крепким полицейским не сразу удалось скрутить Аню. Она вырывалась из рук мужчин, ускользая от них, словно угорь.
– Это ведь все ты придумал! – кричала девушка, прыгая по комнате и пытаясь догнать Витю. – Гад! Почему ты меня подставляешь? Я никого не убивала!
Наконец Аню удалось остановить. Полицейским помогли Лисица и Эдик. Только после этого Аню удалось скрутить и несколько угомонить. И все равно, пока ее не увели, Аня продолжала гнуть свою линию:
– Можете мне не верить, но это он мне все уши этим островом прожужжал! Только и слышно было, что это мы его должны получить! Нельзя, чтобы остров достался Юре и маме. Надо его себе оставить, дождаться, пока там все деревьями покроется, потом и продавать. Тогда за него в десять раз больше против сегодняшнего взять будет можно!
Вот в последние слова Ани подруги охотно поверили. Для рачительной Ани был принципиальным вопрос о том, чтобы никто другой не нажился бы там, где могла поиметь выгоду она сама. И все же почему она решила сделать козлом отпущения именно Витю? Более неудачной кандидатуры выбрать было нельзя.
Когда Аню увели, все недоуменно переглянулись:
– Неужели это она?
– Аня – жестокая убийца? Отправила на тот свет мать, брата и, возможно, отца?
– И все ради обладания островом единолично?
Но чем больше думали подруги о том, могла или не могла поступить Аня таким образом, тем отчетливей понимали: да, могла. Чисто физически Аня была очень вынослива и сильна. В одиночку она обрабатывала большой участок, умудрялась содержать мелкую живность, ухаживать за матерью и еще работать медсестрой.
Что касается характера девушки, то Аня была прижимистой, скупой, да что там говорить – попросту жадной! Мысль о том, что ей придется делить прибыль от продажи острова с матерью и братом, была ей невыносима. Не говоря уж о том, что продажа острова в его теперешнем виде не могла идти ни в какое сравнение с прибылью, какую можно было получить за остров, уже покрытый лесом.
Вот о чем думала Аня все это время. Глупо продавать то, что является хорошим вложением средств. Но зачем Ане в таком случае было убивать Багра? Отец ведь только и старался, что облагородить остров. Или же смерть Багра действительно явилась трагической случайностью? Но даже если и так, именно его смерть положила начало бесчинствам Ани.
– Отец умер, остров должен был быть поделен между тремя наследниками – Аней, Юрой и Лидией Никаноровной. Аня делиться не хотела категорически. К тому же она считала, что продажа острова сейчас – это невыгодное предприятие.
– Но убийство родной матери…
– Лидия Никаноровна была сложным человеком. Она много и часто обижала своих родных. Ане с ней было нелегко. Мать отнимала у нее все деньги, покупала ей самую дешевую и уродливую одежду. Не отпустила в большой город, фактически превратила дочь в свою рабыню. Работа в школе, заботы по хозяйству, уход за больной матерью. Ничего другого Аня в своей жизни не видела. Она могла возненавидеть такую жизнь, а заодно и свою мать.
– Но все же убийство…
– Уверена, оно Ане далось нелегко. Помнишь, с каким трепетом она слушала отчет Вити о вскрытии Лидии Никаноровны? И как обрадовалась, когда Витя сказал, что Лидия Никаноровна была безнадежно больна?
– Да! Она вздохнула с облегчением, когда услышала, что ее мать все равно бы больше полугода по состоянию здоровья не протянула.
– Аню это так порадовало, потому что она собственноручно отправила мать к праотцам. А взвалить вину пыталась на своего брата.
А в том, что Аня была способна на убийство Юрки, даже никто и не сомневался. Открытая неприязнь, которую демонстрировала Аня по отношению к брату, легко могла перерасти у нее в ненависть. Особенно когда на кону были большие деньги, до которых Аня так охоча.
– Тюкнула парня по башке, и все дела! Сил у нее на это хватило!
Да, маленькая и даже миниатюрная Анечка обладала железными мускулами. Она сама рассказывала подругам о том, как ворочала болевшую Лидию Никаноровну. А ведь в покойной было веса больше центнера. Да и работая по хозяйству, Анечка легко поднимала коромысло с двумя ведрами. Сами подруги, разок попробовав, быстро отказались от этой затеи. У них заболели спины, руки и плечи уже после одной прогулки до колодца и обратно. А ведь Аня таскала такие ведра частенько. Канализации и водопровода в доме у Лидии Никаноровны не было. Да и зачем они вообще были нужны ей, когда рядом постоянно находилась бессловесная преданная матери дочь? Пустая трата денег!
– Вот что, – решил следователь, когда все немного успокоились. – Пусть красавица посидит у меня денек-другой. За ночь она обдумает свое положение, а мы ее дом обыщем. Глядишь, чего и найдем. Тогда и разговор у нас с Аней легче пойдет.
И кивнув головой, словно одобряя свои собственные слова, следователь продолжал:
– Теперь что касается Павла…
Тут у следователя ясности мысли не было, он быстро забуксовал.
– Павла мне еще нужно будет допросить… Да… Вот только в состоянии ли он говорить? А, Леся? Вроде бы ты нашла с ним общий язык. Что скажешь?
И следователь вопросительно взглянул на девушку, которую все теперь считали опекуншей сумасшедшего. Леся не стала кривить душой.
– Павел очень устал. Он вымотан и истощен морально и физически. Ему сейчас нужен отдых, чтобы восстановить свои силы.
– Согласен. Когда Павел успокоится, с ним будет проще говорить. Другой вопрос: где он будет отдыхать? У нас? В отделении?
– У вас, пожалуй, отдохнешь, – улыбнулась Леся. – Нет, конечно. Надо забрать его домой.
Она это сказала и поняла, что ровным счетом не представляет, куда можно забрать Павла. Дома у Ани, где больной жил прежде, сейчас будет проводиться обыск. Присутствие при обыске вряд ли станет для Павла хорошим санаторием. Как бы ему совсем худо не стало.
– Мы можем взять парня с нами, – послышался голос Лисицы.
– С вами? Но куда?
– На остров, – пожал плечами Лисица. – Разве это не очевидно? На берегу нам делать нечего. Мы возвращаемся в Багоратию.
Павла нужно вернуть на остров! Отличная идея! Сумасшедший явно был счастлив там. И пусть Багра теперь на острове нет, но Павел отличался большим терпением, он был согласен ждать возвращения своего брата сколько угодно долго. С этим проблем не возникнет.
– И Барс будет с ним. Павел привязан к псу.
– Я тоже поеду с вами! – неожиданно вызвался Витя и тут же спохватился: – Разрешите, Глеб Михайлович?
– Поезжай, – отозвался следователь. – За Павлом пригляд нужен, это ты верно решил. Всех подозрений мы с него еще не сняли. Хоть и не похож бедолага на убийцу, а все же лишняя предосторожность никогда не помешает.
Было видно, что следователь рад до чертиков, что ему самому больше не придется никуда тащиться. На рассвете все умотают обратно на остров, а он наконец сможет осуществить свою мечту. Сможет вернуться домой, лечь в теплую постель и сполна насладиться уютом и заботой своих близких. А уж они, надо полагать, изо всех сил позаботятся о вернувшемся домой отце-кормильце.
Вот только перед этим требовалось еще наведаться в дом Ани. Друзьям – чтобы собрать свои вещи и забрать остальных участников экспедиции, а следователю и Вите – для того, чтобы провести обыск.
– Побудете в качестве понятых.
Отказать ему друзья не посмели. Впрочем, обыск не затянулся. Было найдено несколько улик, которые однозначно указывали на вину Ани.
– Теперь можете плыть! – с легким сердцем разрешил всей компании Глеб Михайлович. – Семь футов вам под килем!
Следователь даже вышел на берег, чтобы лично убедиться в том, что они все отплывают. Своей радости он даже не скрывал. Вся беспокойная компания уматывала обратно на остров. А за тем, чтобы на острове не произошло нового несчастья, присмотрит Витя. Впрочем, его роль охранника становилась чисто номинальной после двух сенсационных находок в доме у Ани.
Первое, что нашли полицейские, был камень. Похоже, Аня использовала его в качестве пресса для кадушки с огурцами или квашеной капустой. Но именно на этом камне были найдены следы крови и даже несколько прилипших волосков вроде тех, что пышно кудрявились на голове у Юры.
– Вот и орудие убийства Юры. Никакого сомнения в том, что именно этим камнем и был убит парень.
И второй находкой стала веревка, на которой Аня сушила белье. Аня ее использовала для сооружения сушилки у себя во дворе. И она, по свидетельству экспертизы, была подозрительно схожа с удавкой, которую использовал убийца Лидии Никаноровны.
– Ну, вот и вторая улика. Анечка лихо расправилась со своими родственниками. Теперь ей не выкрутиться.
Отплывая от берега, друзья испытывали смутные чувства. Конечно, вернуться на остров было правильной идей. Более того, это было для членов экспедиции единственно возможным решением. Оставаться на берегу в доме у преступницы никто из участников экспедиции больше не хотел и не мог. И сыщицы в том числе. Как раньше они радовались представившейся возможности покинуть остров Багоратию, так теперь они радовались, возвращаясь назад.
– Пусть там голо, скучно и холодно, но зато убийц там больше нету.
– Да и убивать больше некого, – невесело пошутила Кира. – Всех уже убили.
И все же нельзя сказать, что возвращались на остров друзья в радужном настроении. Нет, что ни говори, только законченный псих мог любить такое неуютное и необжитое место. Но Павел, сколько могли видеть его спутники, искренне радовался и с нетерпением ждал отправления на остров. Всю дорогу он провел на носу баркаса, вглядываясь вперед и надеясь первым различить очертания острова. Барс ни на секунду не отходил от брата своего хозяина. Кажется, он полностью признал в Павле нового друга и господина.
Именно эти двое первыми прыгнули на причал, даже не дожидаясь, когда баркас будет толком пришвартован. Это вызвало целую бурю негодования у капитана, любившего во всем порядок и точность. Но ни Барс, ни Павел даже ухом не повели в сторону бушующего капитана. Старый вояка мог сколько угодно плеваться от бешенства, Павла и Барса уже и след простыл.
Остальные поднимались наверх к своему лагерю далеко не так весело. Рассвет еще только наступил. Вокруг было туманно и сыро. Обычная для здешних мест погода. Но легче от этого не становилось. Едва шагнув на остров, подруги поняли, он их тяготит. Да, в доме у Ани оставаться нельзя, но это еще не значит, что они должны жить тут.
Да и у остальных нервишки стали сдавать. То и дело слышались фразы:
– Глаза бы мои этого острова никогда не видели!
– Надоело тут до чертиков!
– Собрать лагерь и при первой же возможности линять отсюда!
И поэтому, улучив момент, Кира отвела Лисицу в сторонку для разговора:
– Долго ты еще намерен возиться со своим затонувшим корытом?
– Даже не знаю, что тебе ответить.
– Учти, не только мы с Лесей рвемся отсюда прочь. Остальным здесь тоже приелось.
– Просто не знаю.
– Как не знаешь? Сколько нам тут еще торчать?
– Все очень запуталось.
Кира возмутилась:
– Это ты все нарочно путаешь! Вчера вы уже проникли внутрь судна. Сумели даже открыть внутренние перегородки. Вы осмотрели все судно! Чего еще вам надо?
– Ну, допустим, мы осмотрели только небольшую его часть. И мы… мы не нашли того, за чем приплыли.
– Что это такое?
Лисица колебался недолго.
– В конце-то концов, – пробормотал он, – какого черта? Слушай! Мы должны были найти в каюте капитана несгораемый шкаф.
– И он там был! Я его видела!
– Был, да другой.
– Другой?
– Тот меньших размеров, годный для переноски, и он должен быть полностью герметичен.
– Но такого сейфа нигде на судне ты не нашел?
– Пока что нет.
– И что будешь делать?
– Искать.
– И… и как долго?
– Пока не найду.
– Ну а если не найдешь, тогда что?
– Не знаю.
Опять «не знаю»! Кира была готова прийти в отчаяние. Но в то же время она понимала: Лисица не специально мучает ее. Он и сам мучается, не зная, что предпринять.
– Просто я хочу понять, сколько еще нам предстоит оставаться на острове, – примиряющим тоном произнесла она.
– Я хорошо тебя понимаю, Кира. Мне самому этот остров надоел хуже горькой редьки. Но что я могу поделать? У меня есть приказ. И пока я его не выполню или не докажу, что выполнение приказа невозможно, я отсюда не уеду. Но ты… Ты – другое дело. Ты можешь уехать!
– Без тебя? Ну уж нет!
– Кира, серьезно, я даже настаиваю, чтобы ты уехала.
Лисица был необычайно нежен. Он держал руку Киры в своей и поглаживал ее очень осторожно, очень трепетно и ласково.
– Я надеялся, что мы с тобой проведем незабываемо приятный отпуск на острове. Не думал, что все так закрутится. Я хотел доставить тебе удовольствие. А видишь, как все обернулось. Тебе совсем необязательно оставаться ради меня в этом жутком месте. Ты и Леся – вы вольны покинуть остров в любое время.
– Я остаюсь. И Леся, уверена, решит точно так же.
– Нет, Кира, подумай хорошенько, – мягко настаивал Лисица, – если ты думаешь, что я обижусь на тебя, то нет. Этого не произойдет. Я даже буду рад, зная, что ты у нас дома, что тебе ничто больше не угрожает. И что ты живешь спокойно.
В словах Лисицы был скрыт какой-то подтекст. Но Кира не понимала, что именно гнетет ее друга. Неужели невыполненное задание может иметь для него губительные последствия?
Внезапно Лисица сам заговорил о том, о чем молчал до сих пор:
– Кира, мы с тобой никогда не говорили о том, чем я сейчас занимаюсь и где работаю. Я думаю, пришло время.
– Не трудись, – остановила его Кира. – Я давно знаю, что на работу тебя устроил наш Таракан. И также я знаю, что он всю свою жизнь прослужил в разведке. И даже если бы у меня по арифметике в школе были двойки, я бы все равно сумела правильно сложить один и один. Ты работаешь там же, где всю свою жизнь прослужил наш Таракан.
– Верно. Долгие, долгие годы на страже покоя страны. За эти годы невольно обзаведешься и союзниками, и недоброжелателями. Думаю, что последних у Таракана хватает. В последнее время старик сам не свой.
Кира кивнула. Она тоже видела, как сдал их неутомимый прежде Таракан. Он уже не сновал по поселку из одного конца в другой, проверяя и выявляя недостатки, тут же их устраняя и вновь берясь за дело. Теперь Таракана можно было увидеть в поселке крайне редко. Где он бывает и чем занимается, не знал никто.
– Таракан очень скрытен. Он мне ничего не рассказывает о своих проблемах. Но я чувствую, они у старика есть. И я думаю, что дело в его противниках. Они ополчились против старика, мечтают избавиться от него окончательно. Он хоть и в отставке, но до сих пор у многих словно шило в заднице.
Например, у их собственного руководителя. Разумеется, вслух Лисица этого не сказал, чтобы не расстраивать Киру еще больше. В конце концов это всего лишь его предположение.
А Кира, как могла, пыталась подбодрить своего друга:
– Но пока у Таракана есть союзники вроде тебя и Эдика – у недругов вряд ли получится спихнуть старика со счетов.
Лисица недолго помолчал. Выглядел он невесело. И слова Киры как будто не сильно его ободрили.
– Знаешь, что меня удивило с самого начала этой экспедиции? – произнес он.
– Что?
– Все ребята в моей команде прежде не были знакомы между собой. Нет, разумеется, иногда мы виделись, но работать вместе нам не приходилось.
– Никогда?
– Нет.
– Странно.
– И еще одно… Все члены моей команды… Мы – пришлые.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, с нами в отделе работают те ребята, чьи отцы и деды сами служили и таким образом обеспечили для своих детей почти безоговорочное поступление на ту службу, где повезло оказаться и мне. А есть такие… вроде меня, кого взяли за их личные заслуги. Нет, я не говорю, что среди папенькиных сыночков нету достойных ребят. Есть, и даже очень много. Но имеется там и балласт – сытый, наглый и уверенный в собственной вседозволенности. Папа генерал всегда прикроет сыночка. А друзья генералы еще и помогут повернуть дело таким образом, что сыночек окажется в героях.
– Этому есть одно название. И такая практика существует во многих местах.
– Да, но мне кажется, что сейчас дело куда серьезней. Наш руководитель что-то задумал против меня и остальных ребят. Ведь все мы, кто приехал на остров, именно такие – пришлые! А вот человек, который нас сюда направил, он как раз из враждебного лагеря. Я навел об этом человеке справки. У него трое сыновей – двое родных и один приемный. Все служат. Кроме того, его дочь также вышла замуж за военного. Все его внуки, что мальчики, что девочки, отправились в военные училища. Теперь они сами женились или вышли замуж, у них тоже родились дети… дальше продолжать?
– И их дети в будущем тоже пополнят собой ряды силовых структур.
– Верно. Это получается уже какая-то сеть, паутина. И в середине паутины сидит – Он! Этот человек сказал, что нам поручается ответственное задание. Задание, ради выполнения которого многие бы отказались от другой работы. Задание почетное, сулящее огромные блага, но в то же время и довольно легкое, даже примитивное. И вот я думаю: если задание такое уж легкое, почему этот миляга не поручил его кому-нибудь из своих внуков? Любой из них был бы благодарен деду за такую протекцию.
– Выходит, задание не такое уж легкое.
– Вот-вот. И поэтому на душе у меня неспокойно. А что, если все эти смерти – это…
– Дело рук твоего генерала? – договорила за приятеля Кира. – Да нет! Глупости!
– Мне тоже не верится. Похоже, тут что-то другое. И все равно на сердце у меня неспокойно. И с каждым днем становится все неспокойней. Поэтому я был бы рад, если бы ты вернулась домой. В «Чудном уголке» тебе и Лесе точно ничего не грозит. А тут… Уезжай, так будет спокойней и мне, и тебе!
– Какое там спокойствие, когда рядом нету тебя! Нет, я останусь и проторчу на этом острове сколько нужно.
И сама ужасаясь своей самоотверженности, Кира спросила невольно дрогнувшим голосом:
– Надеюсь, мы тут на острове пробудем еще… не больше недели?
– Не знаю.
Сердце у Киры окончательно упало, но она постаралась не подать виду. Улыбнулась и взяла Лисицу под руку.
– Ну и плевать! Главное, что мы с тобой будем вместе.
– Ты и правда этого хочешь?
– Конечно! – рассмеялась Кира и прибавила: – Дурачок ты у меня все-таки, хотя и страшно умный!
Лисица заключил свою подругу в объятия.
– Если бы ты знала, как я мечтаю снова вернуться в наш «Чудный уголок»! – тихо произнес он. – Как бы мне хотелось, чтобы никогда не существовало этого дурацкого острова и не было бы симпатяги генерала с его мутным взглядом и таким же мутным заданием. Как бы я хотел просто жить с тобой в нашем домике, встречать вместе рассвет и провожать закат.
Грусть, прозвучавшая в словах Лисицы, заставила сердце Киры биться чаще. Стараясь не показать ему своей тревоги, Кира с энтузиазмом воскликнула:
– Так все это у нас еще будет. Почему такое траурное настроение?
– Не знаю. Что-то вдруг накатило.
Лисица выпрямился и вроде бы даже вытер глаза.
– Прости меня, – произнес он. – Действительно, не понимаю, что со мной. Сейчас все пройдет.
Кира молча взяла своего друга под руку. И вдвоем они медленно, наслаждаясь последними мгновениями близости и уединения перед тем, как присоединиться к остальным, пошли наверх.
