Глава 17
Ближе к полудню Пантелеймонов начал проявлять первые признаки утомления. Кира его понимала. Поиски оказались совершенно бесплодными. Идея, казавшаяся вчера гениальной, на практике себя не оправдала.
– Может быть, хватит? – первой предложила Кира, видя, что Пантелеймонов нервничает все сильней. – У тебя, наверное, есть и другие дела.
– Ты не обидишься?
– Я не такая эгоистка.
На самом деле Киру неприятно поразила радость, с которой Пантелеймонов откликнулся на ее предложение. Но чего она от него хочет? Не может же Пантелеймонов провести всю свою жизнь бок о бок с ней. И к своему ужасу, стоило Кире задуматься над этим, как она поняла – да, хочет! Хочет больше всего на свете.
Отправив Пантелеймонова на службу, Кира задумалась. Что ей делать дальше? Можно продолжить обход приютов для животных. Их в списке, который Пантелеймонов скачал из Интернета, имелось еще четыре штуки. Но, во-первых, они были разбросаны в разных частях города, преимущественно на окраинах. И добраться без машины туда сложновато. А во-вторых, Кире уже несколько раз звонила Леся, чтобы предупредить: Евдокия Николаевна сейчас делает маникюр, ее стригут, завивают и красят.
– Старушка хочет предстать перед своим сухофруктом в полном блеске! – шепотом сообщала в трубку Леся. – Мы зашли сюда на минуточку, по ее словам, всего лишь освежить маникюр. И в результате идет уже третий час нашего пребывания в салоне красоты. И конца края этой пытке не предвидится.
Кира уже знала, что вчера поздно вечером Евдокия Николаевна превозмогла свою гордость и впервые почти за сорок лет позвонила своему изменщику жениху.
– И что она ему сказала?
– Неважно, что она ему сказала. Важно, как он отреагировал.
– И как?
– По ее словам, он ликовал, словно младенец, которому вернули его любимую погремушку. И теперь она уже сидит в салоне красоты. Притащила с собой свои старые фотографии. И требует, чтобы ее сделали похожей на них.
– На это может уйти слишком много времени! – испугалась Кира. – Там без полной подтяжки точно не обойтись!
– Вот и я о чем!
Но, к счастью, здравый смысл все же одолел тщеславие Евдокии Николаевны. И в начале четвертого часа она сдалась, признав, что борьба со следами старения не может состояться в одночасье. И требует долгих и постоянных усилий.
– Если Сергей покажет, что он этого достоин, я готова рискнуть, – заявила необыкновенно похорошевшая Евдокия Николаевна.
В своем серо-стальном платье, очень прямом и строгом, Евдокия была по-девичьи стройна. А качественное итальянское нижнее белье полностью компенсировало недостатки, появившиеся у нее с возрастом. К тому же сверху старушка накинула на себя совершенно роскошную темно-синюю шаль с тусклым серебряным узором, идеально сочетавшимся с отделкой платья. И вместе получался замечательный ансамбль. К тому же шаль прикрывала шею. А как известно, ничто так не выдает возраст, как руки и шея.
Туфли Евдокия Николаевна рискнула надеть на высоком каблуке, но ходить в них долго не могла. Только до такси и от такси.
– Причем желательно, чтобы машину подали прямо к подъезду, – вымученно улыбаясь, заявила жертва красоты.
– Все равно вы потрясающе выглядите! – сказала Кира, ничуть не лукавя.
Волосы Евдокии Николаевне покрасили в салоне. И они получились красивого каштанового цвета – точно зрелый каштан. Блестящие и гладкие. И даже морщинки разгладились от макияжа. Не все, но некоторые.
– Это все омолаживающая маска с экстрактом плаценты, – поделилась с подругами Евдокия Николаевна. – Дает потрясающий эффект.
– Мы видим!
– Но, увы, всего на несколько часов, – с грустью прибавила Евдокия Николаевна. – Я как Золушка, которая отправляется на встречу со своим принцем. Сейчас – я звезда. Но спустя некоторое время превращусь в обычную старую тыкву!
Но Сергей не знал всех этих нюансов. И, встретив свою былую любовь в полутемном холле (Кира уж позаботилась выкрутить на его этаже все электрические лампочки из патронов), он был буквально поражен, сражен наповал и готов сдаться в плен на милость победителя.
– Ева! – воскликнул он. – Это и в самом деле ты! И ничуть не изменилась! Господи, я же помню это твое платье! Неужели ты в самом деле пришла? Ко мне?
Евдокия Николаевна кивнула. Хотя Кире показалось, что она недовольна такой быстрой капитуляцией противника. Она столько готовилась к своему триумфу. И что же? Пришла, он ее увидел – и она победила? Моментально! Это неинтересно. А где же азарт борьбы?
Сам Сергей, по отчеству Иванович, подругам не показался. Даже сделав скидку на его возраст и представив его молодым, подруги поняли: это не их мужчина. Едва утих первый восторг от встречи, мужчина как-то ушел в себя. И по всему больше всего напоминал снулую рыбу. Такую же безучастную и вялую. Он просто сидел и смотрел на свою Евдокию. И ничего не говорил! И это почти после сорокалетней разлуки!
Евдокия Николаевна тоже выглядела слегка растерянной. И подруги ее понимали. Женщине было неуютно в этой типовой квартирке с низкими потолками, дешевым линолеумом и жуткой мебелью из дешевого ДСП. Она-то жила в квартире своих родителей, где во всем ощущалась порода, шарм, история семьи.
У Сергея же все было простенько и убого. Видно, что жил он на небольшую пенсию и других источников дохода не имел. Да что квартира! Он и сам выглядел неважно. Кожа висела складками, руки тряслись, а ногу он заметно приволакивал. Да и ходил с палочкой. Однако и это еще не главное. В Сергее Ивановиче не было внутреннего огня. Глаза не горели, движения были замедленными, а речь вялой и совершенно лишенной эмоций.
– И как она могла полюбить такого карася? – шепотом обратилась к подруге Леся.
Кира лишь пожала плечами. Она чувствовала, что любовного свидания не получилось. Что же, по крайней мере они должны были поговорить с мужчиной об Ольге. Девушки уже поняли, что жены у старика нет. И живет он совершенно один.
– Сергей, а где же твоя жена? – наконец спросила у него Евдокия Николаевна.
Сергей Иванович на мгновение встрепенулся.
– Оля? А ты не знаешь? Мы же с ней в разводе.
– Вот как, – пробормотала Евдокия Николаевна. – Нет, я этого не знала. Откуда?
– Но я думал… Я думал, что вы общаетесь с сестрой?
– После того, что она сделала? Нет!
– Но я…
– Мы не виделись все эти годы. Не разговаривали и не общались!
Сергей Иванович замолчал. И смущенно потупился. Видно, он тоже не забыл своего предательства. И сейчас не знал, что сказать.
– Она от меня ушла, – промямлил он наконец. – Уже давно, больше тридцати лет назад.
Евдокия Николаевна, судя по выражению ее лица, была поражена.
– И с кем же ты жил все эти годы?
– Один! То есть, конечно, у меня в жизни появлялись какие-то женщины. Но все они рано или поздно уходили от меня. Не знаю почему, но уходили. Да что с того? Все равно ни с одной из них я не мог так разговаривать, как с тобой, Ева.
Подруги переглянулись. Диагноз Сергею Ивановичу они могли поставить сразу. На редкость вялый темперамент. Такое не лечится. Разговор у него с дамами не получался. Боже, да о чем нужно говорить в постели? И разве можно заменить словами хороший полноценный секс? Но, судя по всему, у Сергея Ивановича был свой взгляд на вещи. И неудивительно, что женщины от него бежали. Кому хочется жить бок о бок с полудохлой рыбой?
– И знаешь, Ева, хочешь верь, а хочешь – нет, но я всегда любил только тебя одну.
– Почему же ты не пришел ко мне, когда вы расстались с Ольгой?!
– Мне было стыдно.
Кажется, для Сергея Ивановича это был достаточный повод, чтобы не видеться со своей любовью. Но Евдокия Николаевна подобной эмоциональной вялостью не обладала. И сейчас она закипала. Видя, что женщина готова взорваться, Кира произнесла, обращаясь к старику:
– Скажите, а где сейчас может находиться ваша бывшая жена?
– Понятия не имею.
– А ваш ребенок?
– Костя? Тоже не знаю.
Итак, подруги хотя бы выяснили, какого пола родился ребенок у преступной четы. Костя – это значит мальчик. Уже кое-что. Но все же девушкам были необходимы подробности. И они принялись выуживать их из Сергея Ивановича. Тот отвечал крайне неохотно. Каждое слово из него приходилось клещами тянуть. И несмотря на то, что Евдокия Николаевна пришла на помощь подругам, разговор затянулся почти на два часа.
– Как же вы не знаете, где живет ваш сын?
– Какая разница? – пожимал плечами Сергей Иванович. – Костя уже взрослый человек. Ему почти сорок. Пора своих детей иметь.
– И вы с ним совершенно не общаетесь? Никогда?
– Почему же? Был период, когда мы с ним общались, и весьма тесно.
– Какой период?
– Когда Костя приехал поступать.
– Куда приехал?
– Сюда, в Питер.
– А разве он куда-то уезжал?
Сергей Иванович тяжко вздохнул и кинул жалобный взгляд на свою Еву. Но, поняв, что она ему не защитница, а подруги от него все равно не отстанут, начал рассказывать. Оказалось, что после развода, который последовал буквально через год после рождения Костика, Ольга снова вышла замуж и уехала куда-то на Север.
– В те времена многие уезжали в те края в погоне за северными надбавками, – кивнула Евдокия Николаевна. – Но никогда бы не подумала, что и моя сестра способна на такой подвиг.
Государство недаром платило «северянам» огромные, по меркам остальной страны, деньги. Жизнь в условиях вечной мерзлоты и Крайнего Севера – это вам не сказка и не тропики. Солнца там не бывает по полгода. Зима долгая и суровая. Витаминов, фруктов и свежего мяса катастрофически не хватает. Но все равно многие ехали, потому что твердо знали: десять-пятнадцать лет они там поработают, зато вернутся состоятельными людьми. Может быть, даже машину купят. Или квартиру в кооперативе построят.
Потом, вместе с «перестройкой», стабильность в стране куда-то исчезла. Уверенность в завтрашнем дне – тоже. И предприимчивый народ уже не рвался на «севера». К чему? Жизнь там стала такой дорогой, что не окупалась никакими северными надбавками. И вообще появились другие, куда более легкие и быстрые способы разбогатеть.
Но Ольга и ее второй муж уезжали еще в конце шестидесятых годов. А тогда это считалось весьма перспективным.
– Ее муж туда завербовался. И Ольга уехала с ним.
– И Костю – твоего сына она забрала с собой?
– Она так решила.
И с тех пор отец не видел парня. Впрочем, надо сказать, он особенно и не рвался. Как уже говорилось, Сергей Иванович был человеком в обычной жизни весьма инертным. Поэтому и воспринимал как должное, что Ольга ему не писала. Он ей тоже, потому что элементарно не знал адреса. А выяснить через справочное ему хотя и приходило в голову, но он все откладывал это на завтра, а потом на послезавтра. И так все шестнадцать лет.
Уже немного разобравшись в характере Сергея Ивановича, подруги ничуть не удивились. Такое поведение было вполне в его духе. А потом в одночасье Сергей Иванович снова стал отцом. Произошло это следующим образом. Однажды утром раздался телефонный звонок. Голос своей бывшей жены Сергей узнал сразу же.
– Информирую тебя о том, что сегодня в десять сорок утра в город прибывает твой сын! – холодно сообщила ему Ольга. – Он едет поступать в институт. И поживет у тебя. Надеюсь, у тебя в доме нет никаких посторонних женщин? Мальчика нельзя травмировать. У него удивительно тонкая психика. И к тому же вступительные экзамены. Я свой долг выполнила. Теперь очередь за тобой.
Сергею Ивановичу его сын особенно тонкой личностью не показался. Напротив, он явно унаследовал все отрицательные черты своей матери. Жадность, завистливость и лживость. Ни в какой институт он поступать и не собирался. Это стало очевидно даже наивному Сергею Ивановичу, который хоть и был, что называется, не от мира сего, но все же имел два высших образования. И отлично помнил, сколько ему самому стоило трудов поступить, а потом и получить диплом. Костя дома над учебниками не сидел. И едва ли ходил на вступительные экзамены. Во всяком случае, когда сын ему заявил, что провалился, Сергей Иванович не удивился. Он только поинтересовался:
– И что теперь? Приедешь и будешь поступать на следующий год?
Сын с ответом замешкался. А когда начал говорить, Сергей Иванович понял, что мальчику в большом городе понравилось. Тут было куда веселей, чем на жутком, пронизываемом всеми ветрами Крайнем Севере. Там и кило яблок было страшным дефицитом. Конечно, Костик уже понял: чтобы жить в этом городе, и жить весело, нужно иметь финансы.
– Я пойду работать! – с энтузиазмом заявил он отцу. – Только ты должен меня прописать к себе. Иначе работы мне вовек не найти.
Сергей Иванович – весьма далекий от корысти и к тому же постоянно пребывающий в далеком прошлом, да еще в Галлии – предмете его ученых исследований, – конечно же, прописал своего сына. Мог ли он ему отказать? Подобная мысль даже не пришла ему в голову. Он чувствовал свою вину перед юношей, потому что женился на его матери, не любя ее и лишь потому, что она в свое время умудрилась задурить ему голову. И на какой-то миг ему показалось, что он ее любит.
– Потом я прозрел, но ужасная ошибка уже была совершена, – признался он, кинув страдающий взгляд в сторону Евдокии Николаевны.
– Ты по делу сейчас с девушками говори, – сурово прервала его откровения женщина. – С тобой мы после поговорим. Наедине.
Несмотря на ее суровый тон, Сергей Иванович заметно приободрился.
– Вот это мне в тебе всегда и нравилось больше всего, Евочка, – просияв, произнес он. – Ты всегда точно знаешь, как мне лучше поступить. Я тебе за это очень благодарен.
И подруги поняли, что он не шутит. И уж точно не издевается. Он в самом деле нуждается в человеке, который бы говорил ему, когда сесть за стол, когда надеть чистые носки, а когда идти развлекаться. Одним словом, Сергей Иванович был ярко выраженным типом рассеянного ученого, милого и доброго чудака и подкаблучника. Как любому аспиранту, ему нужен был опытный и знающий руководитель. Кажется, в лице Евдокии Николаевна он мог бы его обрести. Если бы в свое время не свалял дурака.
– Так что там с моим племянником произошло? – деловито спросила у него Евдокия Николаевна. – Поступил он хоть куда-нибудь на следующий год?
Ни на следующий, ни на какой другой год Костик никуда не поступил. Работать он тоже не устроился. И будь Сергей Иванович другим человеком, он бы уже сто раз задумался, а откуда у его сына берутся деньги? Однако деньги были. Пусть питался мальчик дома покупными пельменями, которые Сергей Иванович неумело варил в ковшике, или бутербродами с докторской колбасой на крупных кусках батона, но при этом Костик еще и отлично одевался. Уходил по вечерам из дома. И зачастую задерживался до утра, а то и пропадал на несколько дней.
– Друзья пригласили, – такой отговоркой он обычно отделывался.
И недалекий в житейских вопросах, доверчивый Сергей Иванович охотно верил сыну. Ему и в голову не приходило задаться вопросом, а что собой представляет Костик, чтобы посторонние люди пожелали сделаться его друзьями, да еще при этом поить и развлекать бездельника?
А Костик жил весело на протяжении трех лет. За это время он присмотрел себе подходящую девушку и даже женился. Подходящей, в его понимании, была девушка с состоятельными родителями, которые бы помогли молодой паре на первых порах. А может быть, и не только на первых. С другими девушками Костик не общался. По натуре настоящий альфонс, он и жизнь вел соответствующую.
В общем, свадьбу оплатили родители невесты. Они же подарили молодой паре и новую квартиру, а зятю машину. Они же устроили Костика на непыльное место в одно из только еще зарождающихся совместных предприятий. Чем оно занималось, Сергей Иванович не знал. Потому что сразу же после свадьбы Костик от него съехал. Потом перебрался в Швецию и перестал звонить отцу.
– Но я знаю, что это случилось еще до рождения у Костика дочери, – сказал мужчина.
– Вероятно, потому родители невесты и пошли на этот брак, – мудро рассудила Евдокия Николаевна. – Грех прикрыть хотели. А как внучку-то зовут?
– Чью?
– Сережа! – воскликнула Евдокия Николаевна. – Я тебе удивляюсь! У твоего сына родилась дочь! Твоя внучка. Как ее зовут?
– Но Евонька, – оправдывался мужчина. – Я же правда не знаю!
– Не знаешь, как зовут твою собственную внучку? – оторопела Евдокия Николаевна.
– Но Ева, кто же мне скажет?
– Твой сын!
– Мы не разговаривали с ним со дня его свадьбы, – пожал плечами Сергей Иванович.
При этом он выглядел таким жалким, покинутым и несчастным, что подруги невольно расчувствовались. Нет, этот Костик недалеко ушел от своей стервы-мамаши! Ну как можно быть таким черствым? Сразу видно, что бедный старик живет совершенно один. Вон в каком запустении у него хозяйство. Разве что стены плесенью не обросли.
Кажется, такие же мысли крутились в голове у Евдокии Николаевны.
– Вот что, Сережа! – решительно произнесла она. – Раньше, в молодости, я была дурой. Но с тех пор сильно поумнела. Так что собирай свои вещи и едем!
– Куда, Евочка? – только и спросил Сергей Иванович, послушно, хотя и с кряхтением поднимаясь со стула.
– Ко мне! Тут ты один оставаться не можешь! Надеюсь, ты понимаешь, что тебе нужна медицинская помощь и уход?
– Как скажешь, Евочка, – покорно согласился Сергей Иванович. – А что мне взять с собой? Я что-то не соображу! Посоветуй, будь добра.
Евдокия Николаевна только рукой махнула. И сама двинулась в соседнюю комнату. Подруги остались наедине с Сергеем Ивановичем. Выглядел мужчина на удивление безмятежно. Похоже, что предстоящие в его жизни кардинальные перемены нисколько его не тревожат. Он полностью доверился своей «Евочке», в полной уверенности, что она все сделает, как нужно.
Видя, что старичка с минуты на минуту умыкнет энергичная старушка в свое единоличное пользование, подруги решили, пока можно, еще немного его потерзать своими расспросами.
– Драгоценности? – изумился Сергей Иванович их вопросу. – Ну, разумеется, у Оли были драгоценности. Как у всякой женщины.
– Как они выглядели?
– Ну, во-первых, обручальное колечко, – принялся вспоминать Сергей Иванович. – Я сам ей его купил. Потом цепочка и были у нее еще какие-то сережки.
– Какие?
– Такие обычные золотые кольца. Тонкие и гладкие.
– И все? Никаких антикварных раритетных вещей вы на вашей жене не видели?
– Что вы! Оля ушла из семьи в чем была, – смутился Сергей Иванович. – Сказала, что ради меня она окончательно рвет с прошлой жизнью и своей семьей. И ей от них ничего не нужно.
И тут он вдруг задумался. Подруги решили, что он ушел в воспоминания тех далеких дней, и не прерывали его. Все, что они хотели, они уже выяснили. Драгоценностей Ольшанских у Ольги не было.
– Выходит, их украл кто-то другой, – вполголоса пробормотала Кира. – А мы снова взяли неверный след.
Но в это время Сергей Иванович очнулся от своей коматозной задумчивости.
– Правда, один раз Ольга меня удивила, – сказал он подругам. – Это случилось вскоре после нашей с ней свадьбы. Тогда она еще обожала меня. Или думала, что обожает…
– И что?
– Она сделала мне подарок, – сказал Сергей Иванович. – Потрясающе дорогой.
– Ювелирное украшение? – затаив дыхание, спросила Кира.
– Старинной работы?
Сергей Иванович покачал головой.
– Машину!
– Машину? Антикварную?
– Да нет же! – развеселился Сергей Иванович. – Это был обычный «Москвич». Но по тем временам – это было необыкновенно шикарно! Машины были такой роскошью, какую вам даже трудно себе представить. Ценились дороже квартир! Ведь квартиры частенько предоставлялись государством. А машину можно было только купить!
– И что?
– Ольга сказала, что хочет, чтобы у нее был самый шикарный муж. И все бы завидовали нам, когда мы будем куда-то выезжать на машине.
– И завидовали?
– Боюсь, я горько разочаровал Ольгу. Машину я разбил уже через неделю. И сам пострадал. Но это Ольгу не смягчило. Она ужасно злилась. Так злилась, что тогда я впервые увидел ее истинное лицо без обычной приторной маски. И признаюсь, был потрясен.
В общем, автокатастрофа оказалась началом другой катастрофы, которая поджидала в скором времени скоропалительный брак Ольги и Сергея Ивановича.
– Она пришла ко мне в больницу и кричала, что ради этой машины она продала одну вещь, которой мне, идиоту неблагодарному, не видать бы в своей жизни никогда.
– И что это была за вещь?
– Не знаю. Но еще раньше Ольга мне говорила, что деньги на машину заняла у своей родни.
– Что она у нас заняла? – появилась из соседней комнаты Евдокия Николаевна с небольшим тючком в руках. – Сережа, тут твои лекарства и одежда на первое время. Ты готов?
– Готов! – бодро отрапортовал Сергей Иванович. – Евочка, я как раз рассказывал твоим девочкам, как Оля подарила мне машину и сказала, что деньги ей дала семья. Только теперь я понял, что это тебя я должен благодарить за тот подарок!
– Машину? Какую машину? В первый раз слышу!
– Может быть, Ольга не сказала тебе, зачем ей деньги?
– Сергей! – строго произнесла Евдокия Николаевна. – Ни я, ни мои родители, никто другой из нашей родни никогда не дали бы Ольге и ломаного гроша. Слишком свежа была память о ее подлости. А потом, после вашего бегства, на нашу семью навалились несчастья. Папа и мама заболели.
– Но Ольга сказала….
– И уж поверь мне, им самим едва хватало на лечение! Ничего Ольге они дать бы не смогли! А тем более такую громадную сумму! Машину! Подумать только!
Сергей Иванович выглядел растерянным.
– Тогда я ничего не понимаю, – сказал он. – Значит, у Оли были от меня какие-то тайны?
– Более лицемерную особу, чем моя сестра, трудно найти!
Щеки Евдокии Николаевны вспыхнули гневным румянцем. Было видно, что, несмотря на давность, нанесенная ей сестрой обида не забыта и не прощена. Но Сергей Иванович, кажется, вовсе не думал, что она может сердиться и на него. Он думал о другом.
– Евонька, – произнес он. – Я вот тут подумал. А твой муж не станет возражать против моего появления?
– Мой – кто? – опешила Евдокия Николаевна.
– Ну, как же. Я тут подумал… У тебя же есть две прекрасные внучки! – показал на девушек Сергей Иванович. – Значит, были и дети. А раз так, то и муж имеется.
– Мужа нет! Я живу одна. А эти девочки… Они просто помогают мне в одном деле!
– В каком?
– Доставить одного старого дурака в дом, где ему будет хорошо! – буркнула Евдокия Николаевна. – Впрочем, если ты не хочешь, то…
– Евонька, я хочу! Я готов ехать с тобой хоть на край света.
После этого Сергей Иванович довольно резво проковылял в прихожую, сунул ноги в растоптанные сандалии и счастливо улыбнулся.
– Евонька, я готов! Мы можем ехать!
Доставив пожилую пару к дому Евдокии Николаевны, подруги распрощались с ними.
– Девочки, я когда собирала вещи Сергея Ивановича, нашла вот это, – произнесла Евдокия Николаевна, вручая подругам довольно старую открытку с выцветшей картинкой. – Похоже, это единственная памятка, которую послал Костик своему отцу.
Открытка и в самом деле была от сына Сергея Ивановича. Пришла она около десяти лет назад. Но вовсе не из Швеции, а из города Мурманска, который хоть и был расположен неподалеку от Швеции, но никак ею не являлся.
– Не знаю, поможет она нам или нет, – вздохнула Евдокия Николаевна. – Я еще попытаюсь выяснить у Сергея Ивановича подробности его жизни с Ольгой. Глядишь, он что-нибудь еще и вспомнит.
И Евдокия Николаевна посмотрела в ту сторону, где на лавочке перед ее домом сидел совершенно умиротворенный Сергей Иванович. Было видно, что, прождав его сорок лет, Евдокия Николаевна теперь не хочет терять ни минуты. И для нее поиски драгоценностей рода Ольшанских благополучно закончились. Свое потерянное когда-то сокровище она уже нашла.
