Глава 9
Эти самые архивы, о которых шла речь, состояли из двух частей. Первая находилась в общем доступе и давно была известна подругам. Тут хранились дела самые заурядные. Другое дело вторая часть архива, которую Лисица никому не показывал и скрывал даже от Киры. Там хранилась секретная информация.
Наивный Лисица полагал, что подругам доступна лишь первая часть его записей, которую он сам же им предоставил для ознакомления. Правда, сделал он это в свое время не без боя, а когда они очень уж одолели его своими просьбами помочь им, но все-таки сделал. А потом получилось так, что Кира узнала ключ и ко второй части сокровищницы Лисицы. И сейчас была уверена, если они не найдут искомую информацию в первом разделе, они обязательно найдут ее во втором.
Оказавшись в коттедже подруг, Настя с интересом огляделась по сторонам.
— Как у вас хорошо! — воскликнула она совершенно искренне. — Мне у вас нравится.
На звук чужого голоса из комнаты появился Фантик. Любимцу Киры было уже восемнадцать лет. По кошачьим меркам он был уже патриархом. Но он еще не потерял способности двигаться, видеть, слышать и обонять. Конечно, эти его способности с годами притупились, но для спокойной жизни в благоустроенном коттедже коту их вполне хватало.
Следом за Фантиком показалась и Фатима — его супруга и мать многочисленных отпрысков. Сколько лет было Фатиме, сказать точно никто не мог. Она появилась у них в доме уже взрослой кошкой. Фантик привел свою подругу, по образному выражению Киры, с помойки. По этой причине или какой другой, но Кира так и не смогла полюбить Фатиму, «совратившую ее дорогого мальчика». Столько лет прошло с тех пор, а Кира все еще не могла простить Фатиме ее поступка.
— Фатима гораздо старше нашего Фантика, — утверждала Кира.
По мнению ветеринаров, это вполне могло быть правдой. Но в целом для своих лет кошка находилась в хорошей форме, хотя в последнее время сильно похудела. Сначала подруги радовались ее постройневшим бокам, но потом начали тревожиться. Хорошо ли это для кошки? Впрочем, за исключением худобы кошка ничем особенным не страдала. Ела она мало, это правда, но не было похоже, чтобы ее мучили какие-то боли.
И все же Леся чувствовала, что недалек тот час, когда Фатима уйдет от них. А за ней последует и Фантик. И как они с Кирой будут без своих питомцев?
Фантик и Фатима очень заинтересовались Настей. Они подошли к ней поближе, старательно обнюхали ее ноги, а когда Настя разделась и прошла в дом, побежали перед ней, задрав хвосты, словно в знак приветствия.
— Тебе оказано высочайшее внимание, — засмеялась Кира. — Кошки у нас не всех балуют дружеским эскортом.
— Я всегда с кошками отлично лажу. Куда ни приду, они все ко мне льнут. Не знаю уж почему, но они меня очень любят.
Но подруги точно знали, ни Фантик, ни Фатима никогда не обманываются по части людей, посещающих их дом. К некоторым они охотно шли на руки, прямо льнули. Но была и категория граждан, к которым кошки и не приближались. И как ни странно, рано или поздно граждане из этой категории показывали себя с нехорошей стороны. Так что постепенно подруги научились доверять кошачьей интуиции, и сейчас их откровенно порадовало поведение мурлык. Значит, Насте стоит доверять больше. Кошачий тест она прошла на «отлично».
Подруги устроили Настю в мягком кресле, сунули ей пульт от телевизора и придвинули поближе столик с книгами и журналами.
— Если захочешь поесть, смело иди на кухню и бери себе там все, что тебе приглянется.
— А вы?
— Мы займемся поиском Амелии и Рябкова.
Начать подруги решили именно с личности блондина. Они старательно просмотрели все архивы Лисицы, которые тот держал на электронных носителях.
— Никаких бумажных копий, которые ты потом можешь случайно позабыть где-то на видном месте или вовсе вынесешь из дома, — поучал он Киру. — И не вздумай сохранять файлы на рабочем столе или где-то на жестком диске. Работа только со съемными носителями. И желательно, чтобы у компьютера был в этот момент заблокирован выход в Интернет.
Будучи сам опытным хакером, он не доверял компьютерам, подключенным к Сети, считая их слишком легкодоступными для взломщиков.
— Из любого уголка земного шара ко мне в систему могут вторгнуться незваные гости. Вот в чем опасность виртуального мира. Конечно, злоумышленники, если им сильно приспичит прочесть мои записи, и к нам в дом могут вторгнуться, но все же это потребует от них куда больше усилий.
А если учесть, что главой их поселка являлся генерал в отставке, то надо понимать, что система обнаружения и ликвидации опасности была в «Чудном уголке» поднята на небывалый уровень. О том, чтобы пройти незваным в поселок, нечего было и думать. Если бы кто-то со стороны понаблюдал за сложной процедурой проверки и пропуска в поселок разносчиков пиццы, служащих водопроводных и других компаний, то, наверное, решил бы, что речь идет, по меньшей мере, о секретном военном объекте.
На самом деле, ничего секретного в «Чудном уголке» не было. Вот только Таракану — бессменному главе и лидеру поселка, им же самим и созданного, всюду чудились враги, от которых он старательно укрывал тех, кто доверился его попечению и выбрал местом жительства его поселок.
Таракан делал все возможное, чтобы жизнь в «Чудном уголке» была не просто чудной, но еще и максимально изолированной от внешнего, как считал Таракан, враждебного мира. В поселке были магазины, рынок, куда жители окрестных фермерских хозяйств поставляли свою продукцию, искусственное озеро с пляжем и рыбьими садками, детские и спортивные площадки, клуб и прогулочные зоны.
Но все это предназначалось только для «своих». И стремясь отгородить свое детище от вторжения извне, Таракан завел на въезде в поселок строгие порядки. Подруги жили тут уже давно, они привыкли к чудачествам своего старого друга. И все же иногда им приходила в голову мысль, а нормально ли так жить? Может быть, не стоит отгораживаться?
Рассуждать на эту тему можно было до бесконечности, но как бы то ни было, архивные записи Лисицы тут, в коттедже подруг, находились в полнейшей безопасности.
За полтора часа подруги, действуя слаженно и дружно, просмотрели записи из первой части, но не нашли ни одного Рябкова. Впрочем, упоминания об Амелии Луговой они также не обнаружили. Это было несколько неожиданно и здорово обескураживало. К тому же Настя начала проявлять первые признаки нетерпения. Это выражалось в том, что Настя прошла на кухню, приготовила там тесто для оладий, а потом спросила у подруг, когда они закончат, чтобы она подала им оладушки с пылу с жару.
— Можешь уже жарить, — сказала Леся, не отрывая глаз от экрана монитора. — Если чуть-чуть остынут, мы съедим их и теплыми.
Настя вновь вернулась на кухню, а подруги повернулись друг к другу:
— И что нам делать? — шепотом спросила Леся у подруги. — Ничего тут нет!
— Мы просмотрели лишь первую часть.
— Но та, другая, для нас запретна.
— И что? Когда нас останавливали чьи-то запреты?
— Ну, смотри, тебе решать.
Леся понимала, что в случае чего вина в первую очередь падет на Киру. Ведь сама Леся не знала ключа доступа к засекреченной информации.
— И я решила, — кивнула головой Кира. — Вскрываем тайник.
— Не боишься?
— Если мы там ничего не найдем, то Лисице и не скажем, что лазили в его секретные файлы. А если обнаружим… Ну, что же, тогда придется признаться. Но ведь победителей не судят, не так ли?
Таким образом успокоив свою совесть, подруги влезли в записи Лисицы, которые он им трогать категорически запретил. Но и тут они не нашли Рябкова. А между тем Настя несколько раз подавала из кухни призывные возгласы. И в последний раз они звучали у нее уже несколько раздраженно.
— Идете вы или нет?
— Идем, идем, Настенька! Осталось совсем немножко!
— Жарю последнюю порцию. Первая уже остывает.
— Да, да, мы поняли и уже идем, — рассеянно отозвалась Кира.
И в тот момент, когда она уже собралась вынимать карту памяти, ее взгляд внезапно зацепился.
— Федор Захарович Луговой, — прочитала она. — Луговой!.. Уж не родственник ли он нашей Амелии?
Впрочем, судя по дате рождения, которая приходилась на довоенные годы, этот человек должен был быть глубоким стариком.
— Жив ли он еще?
И все же подруги не видели другого выхода, кроме как открыть файл с данными на этого человека. Там оказалось до обидного мало. Лишь упоминание о деятельности господина Лугового — историк, а также дата его смерти.
— Он скончался в августе этого года.
— Как жаль! Мы совсем чуть-чуть не успели.
Впрочем, Леся не уточнила, что именно они не успели. Может быть, побеседовать с господином Луговым? А о чем могли спросить сыщицы этого старца?
— Тут есть список… Ого! Амелия среди них!
— Да, действительно, Амелия Львовна Луговая. И возраст совпадает. Этой Амелии чуть меньше тридцати, и нашей, судя по всему, тоже.
— А что это за список фамилий?
Перед Амелией была всего лишь одна запись — Лев Федорович Луговой.
— Слушай, похоже, погибшая Амелия — внучка этого старика! А Лев Федорович — это ее отец и сын старика.
— А другие фамилии?
— Наверняка какие-то родственники. Только более дальние, поэтому в списке они указаны после главных претендентов.
— Претендентов на что?
— На наследство, так я думаю. После тех, кто умирает, всегда остается наследство.
Но Леся не согласилась с подругой.
— Мы даже не знаем, имел ли покойный Федор Захарович, что оставить после себя. Судя по его профессии — историк, старик был нищ, как церковная мышь.
И все же обнаружение Амелии в архива Лисицы здорово вдохновило подруг. Теперь они знали, убитая молодая женщина личность далеко не простая.
— Раз уж ее дед попал в особо важный раздел записей Лисицы, значит, старик был важной шишкой.
Подруги аккуратно переписали имя отца Амелии, а также все данные, которые они смогли разыскать на ее деда. И спрятав карту памяти обратно в сейф, с чистой совестью отправились вкушать изумительные яблочные оладушки Насти. Запах от них шел по всему дому просто потрясающий. А сама Настя, стоя у плиты, жарила что-то еще.
— Это картофельные драники, — сказала она и осуждающе добавила: — Как я понимаю, вы ведь живете с мужчинами, а в холодильнике у вас к ужину я нашла лишь холодную говядину.
— И что?
— К говядине нужен гарнир. И для этого отлично подойдут мои драники, особенно если полить их сверху сметаной.
— Повезет же кому-то, — вздохнула Леся. — Ты — отличная хозяйка.
— Готовить я люблю, — призналась Настя. — Так что, есть у вас сметана?
Что касается сметаны, кефира, йогурта, простокваши и прочих молочнокислых продуктов, то их в коттедже подруг было в избытке. В последнее время девушки стали замечать в себе какое-то непонятное отвращение к мясу и, напротив, возросшую тягу к травам, овощам и кисломолочной продукции. Но покупать готовые йогурты со сроком хранения до двух недель, а то и выше, они не хотели. Им казалось подозрительным, чтобы молочные продукты могли храниться так долго. Вместо этого Леся приобретала обычное молоко, закваску и готовила кефир, йогурт, даже творог и домашний сыр.
Оказалось, что сделать творог — проще простого. Надо было лишь положить пару ложек закваски в свежее молоко с максимально коротким сроком годности, а потом подождать какое-то время, чтобы молоко свернулось, загустело, а снизу появилась полупрозрачная жидкость. Затем получившийся сгусток Леся откидывала на дуршлаг, в котором уже лежал двойной слой марли. И когда прозрачная сыворотка стекала в подставленную под нее тару, в марле оказывался нежнейший и вкуснейший домашний творожок.
Если Леся добавляла в него мед, то из этого творожка получались отличные десерты, нежные, без крупинок и комочков. А если положить в творог морскую соль, травы или любые другие добавки, например Кира любила кунжут, а Леся отдавала предпочтение кедровым орешкам, то получался домашний мягкий сыр с интересными и самыми разнообразными вкусами.
И главное преимущество всех этих продуктов заключалось вовсе не в их дешевизне, а в том, что они были скоропортящимися, а значит, максимально натуральными и полезными для здоровья. Остающаяся после приготовления творога сыворотка тоже шла в дело. Леся с удовольствием пила ее вместо кефира, находя куда менее калорийной, но в то же время ничуть не менее полезной для здоровья.
Так что сметана у них имелась своя собственная, приготовленная из купленных на рынке сливок. Она отлично подошла и к оладьям, и к драникам.
Оладьи Насти получились очень вкусными и пышными. Каким-то образом они не теряли своей пышности даже после того, как их сняли с огня. Настя отделила часть оладушек, сложила их в контейнер, а сверху посыпала сахарной пудрой.
— Это для Бори, — пояснила она в ответ на вопросительные взгляды подруг. — А драники я должна положить в другой контейнер. У вас есть еще? Этот я нашла в мойке, но одного мне мало.
Подруги обменялись улыбками. Настя была такой сосредоточенной, когда рассуждала о том, что ей необходимо накормить вечером своего мужчину.
— Должен найтись и еще один контейнер для твоего Бори.
— Иначе драники своим чесночным запахом совершенно убьют оладьи, — озабоченно нахмурилась Настя.
Вот ведь какая молодец! Даже находясь в чужом доме, на чужой кухне, девушка умудрилась приготовить ужин для своего мужчины, сама поела, подруг угостила, да еще и Лисице с Эдиком останутся дранички и оладушки, когда эти двое явятся домой к ужину.
— Кстати! — спохватилась Леся. — Мы же собирались в восемь быть у Бориса.
Кира глянула на часы и кивнула:
— Думаю, что самое время нам выезжать.
— А вам удалось что-то узнать про Амелию и Рябкова? — вскинулась Настя.
— Что-то удалось. Остальное выясним у твоего Бориса.
— Ох, — покачала головой Настя, — что-то мне подсказывает, что сделать это будет не просто.
— Ничего! Заговорит твой Борис, никуда не денется.
— Как миленький заговорит!
И когда обрадованная Настя, прихватив заполненные контейнеры, убежала собираться, Кира повернулась к подруге.
— Беспокоит меня этот Борис, — призналась она ей. — Темная лошадка. Надо будет у него хотя бы паспорт посмотреть. Как думаешь? Покажет он нам его?
— Покажет. Пусть только попробует не показать.
Без ведома Насти подруги договорились с Эдиком и Лисицей следующим образом. Как только все трое приедут на место и убедятся, что Борис там, подруги позвонят своим защитникам и сообщат им точный адрес своего пребывания.
— И чтобы вы сразу же после этого выезжали! — строго велела Кира мужчинам.
— Вы можете нам там понадобиться! — мило добавила Леся, перехватив в последний момент у своей подруги телефонную трубку.
Борис был дома. Когда он сразу же открыл дверь, на его лице играла приветливая улыбка. Но при виде явившихся с Настей двух подруг улыбка его моментально потухла. Впрочем, Борис не растерялся, правила хорошего тона, привитые ему с детства, помогли ему. Он вновь заулыбался и засуетился.
— У нас гости! Это немного неожиданно, но тем лучше. Позвольте за вами поухаживать, дорогие женщины.
Он помог раздеться Насте, принял и повесил плащ Леси, пальто Киры, потом пригласил их в комнату. Но прежде чем пройти в гостиную, подруги, разумеется, разулись и уже босиком пошли по квартире.
Борис направился следом за ними, твердя:
— Мне так неудобно, вам не следовало разуваться, здесь нет тапочек…
— Все прекрасно.
— Наверное, вам холодно.
— Тут полы с подогревом.
— В самом деле? — обрадовался Борис. — Надо же… Понимаете, эта квартира не моя, я даже этого еще и не заметил.
— Значит, вы живете тут недавно? А откуда вы прилетели?
— Израиль, — коротко ответил Борис. — Опережая ваши вопросы, сразу же скажу, что эмигрировать на историческую родину — это было не мое решение. Так решили мои предки. Сам я в тот момент был слишком мал, и мнением моим никто не соизволил поинтересоваться.
— А если бы вас все-таки спросили?
— Я бы однозначно воскликнул — нет! И моим родителям стоило бы прислушаться. Ведь как известно, устами младенцев глаголет истина.
— Вам там не нравится?
— Я предпочту не отвечать на этот вопрос. Скажу лишь, что мне по душе холод, а не жара. И я люблю дождь, а не засуху.
Что ж, это был не тот вопрос, на который подругам позарез требовался точный ответ. А вот зачем Борис прилетел в Питер, это их интересовало куда больше.
— Может быть, чаю или кофе? — вспомнив об обязанностях хозяина, предложил Борис.
— Да, можно.
Борис встал с кресла, в которое он только что сел, но Настя не дала ему сделать ни шага.
— Сиди, пожалуйста, Боря! — кинулась она к нему. — Я сейчас погрею ужин, перекусим и заодно поговорим.
— Я не возражаю, — мигом повеселел Борис, который, как и всякий мужчина, едва только речь заходила о еде, сразу становился добрее и мягче. — Целый день мотался по городу, здорово промерз да и проголодался как собака.
Настя направилась в кухню, а подруги сочли ситуацию удобной, чтобы задать Борису интересующий их вопрос:
— Вам удалось узнать, что случилось с госпожой Луговой?
Борис откинулся на спинку кресла и внимательно взглянул на подруг.
— Я так понимаю, Настя уже ввела вас в курс наших с ней проблем?
— Да. Она нам все рассказала без утайки.
— Ох уж эта мне женская дружба и безоглядная откровенность, — усмехнулся Борис. — Как только вы остались втроем сегодня утром, я сразу же понял, что Настя вам все выболтает.
— О какой дружбе вы говорите? Мы с Настей были едва знакомы.
— Дружба, как и любовь — это удивительные вещи. Они посещают нас в один миг, проявляясь независимо от нас самих и наших пожеланий. Вы разговаривали с Настей так, что я понял, вы ее подруги или, во всяком случае, будущие подруги.
Эти рассуждения были сыщицам понятны. Но Кира все же сочла своим долгом внести окончательную ясность и сказала:
— Настя попала в трудное положение, девушка просила у нас совета.
— И чем же вы можете ей помочь?
— Мы хоть и детективы-любители, но расследовали несколько громких дел. В том числе и убийства.
Борис выразительно изогнул левую бровь. Этот жест мог означать как легкую степень недоверия, так и восхищение. Подруги невольно залюбовались этим мужчиной. До чего же хорош! И красив, и обаятелен, и к тому же прекрасно знает о своей власти над противоположным полом. И не исключено, что властью этой охотно пользуется. Если он полюбит Настю, ей крупно повезло. Но если он хочет всего лишь использовать девушку в своих целях, то бедная Настя! Устоять перед обаянием Бориса ей будет чертовски трудно.
— Борис, буду говорить с вами откровенно, мы не можем оставить с вами Настю пока не убедимся в вашей благонадежности.
— Забавно. И как же вы попытаетесь ее у меня забрать? Что, если она не захочет уходить от меня? Вы, женщины, такие странные существа, вы любите, обожаете тех людей, кого любить, казалось бы, и не за что.
— Но в случае с Настей это не сработает. Она уже намучилась с одним недостойным мужчиной. Теперь она заслуживает хорошего парня.
— Повторяю, даже если я ее и недостоин, как вы собираетесь объяснить это самой Насте? Она может пожелать остаться со мной, чтобы лично убедиться в том, насколько я хорош или плох.
— Если вы не расскажете нам о себе всей правды, мы немедленно звоним родителям Насти и объясняем им, что дочь нужно срочно спасать.
— И что? — насторожился Борис. — Они примчатся сюда?
— Незамедлительно. И надо полагать, что вашему уютному и интимному общению с Настей придет конец. Даже если родители и не утащат ее силой, они все равно не дадут вам расслабиться, будут доставать вас своими звонками и визитами.
— Только не это, — содрогнулся Борис, и было непонятно, поверил он подругам или просто изображает страх. — Я готов рассказать вам все, что угодно, лишь бы оттянуть знакомство с родителями моей подруги. Полагаю, вас интересует моя личность?
— Да. Интересует.
— Извольте.
И Борис достал синюю книжечку, на которой красовался герб Государства Израиль.
— Смотрите, изучайте, мне скрывать нечего.
Подруги изучили. Фотография была Бориса. А вот имя стояло другое: Шломо — Соломон Кох.
— Почему же вы назвались Борисом?
— Мне не нравится мое имя. Предпочитаю, чтобы меня называли Борисом. А что? Вы имеете что-то против этого?
— Нет, все в порядке. Значит, вы гражданин Израиля. И зачем вы прилетели в Россию?
— Я вам уже объяснял. Амелия — моя клиентка. Она вызвала меня, как эксперта.
Ага, хоть что-то проясняется.
— Какую экспертизу вы должны были провести? Криминалистическую?
— О, нет, — усмехнулся Борис. — В полиции я никогда не работал. И с криминалом до моего приезда в Россию и смерти Амелии дела не имел. Порученная мне экспертиза совсем иного рода.
— И какого же?
Борис помолчал. Он задумчиво смотрел на подруг, но, казалось, не видел их. И сыщицы решили, что нужно немного подтолкнуть Бориса к откровенности.
— Это как-то связано со смертью в августе месяце Федора Захаровича — деда Амелии?
На лице Бориса промелькнуло удивление.
— А вы не так уж просты, уважаемые сыщицы, — произнес он. — Что ж, раз вы и сами знаете основное, не вижу смысла скрывать от вас детали. Да, я должен был произвести оценку ювелирных изделий, доставшихся Амелии после смерти ее деда — Федора Захаровича Лугового. Амелия хотела, чтобы я сказал ей, сколько примерно может стоить коллекция ее деда, потому что хотя драгоценности и находились у нее, но вся остальная родня напирала на нее, требуя своей доли.
Бинго! Теперь подруги поняли все, ну, или почти все! Вот почему погибла Амелия. Подруги так с самого начала и подумали, не иначе как дело снова в чьей-то жажде наживы. Жажде настолько сильной, что она оказалась даже способной довести человека до убийства.
История знает немало примеров, когда наследники начинали кровопролитную войну за право обладания наследством. Зачастую вражда между ними длилась не один год, переходя даже из поколения в поколение. Конечно, это очень обидно и быть такого не должно, но сущность человеческая от века к веку остается неизменно греховной. И лишь немногим родственникам удается преодолеть искушение и не впасть в ссору при дележе наследства.
Если Амелии достался солидный куш, то кто-то мог этому очень позавидовать. И насколько понимали подруги, этот кто-то должен был быть из числа претендентов на наследство старого господина Лугового. А значит, число подозреваемых в причастности к смерти Амелии, помимо Насти и ее мужа, увеличивалось теперь еще на несколько человек. И это было хорошо как для Насти, так и для Егора, ведь в большой компании веселей. И к тому же при таком раскладе появляется вероятность того, что за решетку попадет не безвинная жертва, а настоящий виновник убийства.
