Глава 15
Поездка на вокзал не дала сколько-нибудь утешительных результатов. Компания быстро примчалась туда, но в камере хранения их поджидало первое разочарование. Вещи принимались на хранение на срок, но не более оплаченного. Впоследствии либо можно было оплатить добавочные часы, либо разбираться и требовать возвращения своего багажа через суд.
— А многие и вовсе предпочитают не забирать свои вещи, потому что стоят они куда меньше, чем нужно отдать за их хранение.
Ну, это не к ним!
И друзья подошли к приемщице, интересуясь, где может находиться не востребованный своевременно из камеры хранения багаж.
— Талона у вас при себе нет? — осведомилась у них приемщица на кассе. — Идите в отделение полиции. Без талона вы тут у меня ничего не получите, так что все вопросы туда.
Но и в полицейском отделении к визиту друзей отнеслись прохладно.
— Сверток? Тяжелый? — удивился упитанный полицейский средних лет. — Не припомню такого.
У него было простое и честное лицо, вот только двигаться он явно не любил.
— Постарайтесь найти, — взмолились подруги. — Его должны были изъять сегодня утром.
Полицейский повернулся вполоборота и крикнул кому-то:
— Серега, не помнишь, сегодня выемку вещей в камерах хранения делали?
— Никакого вызова не было. Все в порядке, сами хозяева свои вещички забрали.
— Значит, просрочки не было?
— Говорю же, от нас никто туда сегодня не ходил.
Полицейский повернулся обратно к сыщикам и развел руками:
— Нет, молодые люди, у нас ваших вещей. А если вы в автоматических камерах оставили, там пока дополнительное время не оплатишь, вещи не заберешь. Вещи лежат, прибыль идет. Ясно? Вынимать себе в убыток никто не станет. Так что идите обратно и ищите свой сверток в ячейке.
— Разве так может быть, чтобы оплаченный срок истек, а вещи бы оставались в ячейке?
— Конечно. Будете вынимать, заплатите за дополнительное время хранения.
И взглянув на них, он удивленно спросил:
— А вы что же, в своей ячейке еще не смотрели?
Друзья не стали говорить о том, что интересуются свертком совершенно постороннего им человека. Такая информация была бы для полицейского явно лишней. Знай они хотя бы номер ячейки, тогда еще можно было о чем-то говорить. А так нечего даже и пытаться.
Поэтому все быстренько вышли, задержался один лишь отважный Лисица. Он о чем-то разговаривал с дежурным, нагнувшись к его уху. И что удивительно, полицейский внимательно и вроде бы даже с интересом его слушал. Остальные мялись на улице и нервничали:
— Долго он там?
— Наверное, что-то задумал.
И когда Лисица наконец появился из дверей отдела, вид у него был такой, что Кира мигом просекла, у ее жениха есть хорошие новости. Вот только делиться ими Лисица со всеми не торопился.
— Пришло время прощаться, — заявил он внезапно, глядя на Бориса, Настю и Валерия.
— Прощаться?
— А что делать? Ничего не выходит. Свертка нет. Видимо, кто-то нас опередил, забрал сверток раньше.
— Или он до сих пор спокойненько лежит в ячейке.
— Вряд ли, — покачал головой Лисица. — Я видел опись вещей из сумки покойной Амелии. Никакого талона от камер хранения там не было.
Значит, его кто-то забрал. Но кто? Сумку Амелии в руках по очереди держали дядя Леша, Егор и, конечно, убийца, который напал на женщину. Видимо, он и взял талон.
— А что, если этот полицейский и его напарник Серега нас обманывают? — неожиданно предположил Борис. — Вдруг они вскрыли сверток, оценили вещи и присвоили драгоценности?
— Тогда мы их уже никогда не вернем и ничего не докажем.
Но все же оставался шанс, что драгоценности каким-то образом остались в автоматической камере хранения и лежат там до сих пор, никем не востребованные.
— Ну, случаются ведь сбои в автоматике. Сломался автомат, не дает знать, что в нем давно истек срок хранения. Лежат себе ценности, и могут пролежать так еще неизвестно сколько. Валерий, если уж так получилось, посоветуй твоей родне получить еще одно судебное постановление на осмотр всех ячеек в автоматических камерах хранения.
Валерий не стал спорить. Он тоже думал, что родня так просто не успокоится. И осмотр камер хранения Московского вокзала ничем не хуже, чем все остальное.
— Я же лично считаю, что драгоценности кто-то изъял еще до нас, — произнес Лисица.
— А кто?
— Увы, этого мы с вами тоже никогда не узнаем, — произнес Лисица, на взгляд Киры, слишком поспешно.
Однако ей так показалось, потому что она хорошо знала своего мужчину, а все прочие ничего не заподозрили и начали прощаться. Борис поехал с Настей домой. Они явно помирились после вчерашней глупой ссоры и теперь хотели провести вечер в тихой домашней обстановке наедине друг с другом.
Валерию же нужно было ехать к его матушке, которая от всех пережитых волнений и разочарований слегла в постель с жестокой мигренью. А Кира, Леся и их друзья намеревались вернуться в свой «Чудный уголок».
— Мне показалось или у тебя после посещения полицейского привокзального участка появилась какая-то новая информация? — спросила Кира у Лисицы.
Лисица ничего не ответил, зато вид у него сделался ужасно хитрым. И Кира окончательно уверилась в том, что она на правильном пути.
— И эта информация такого рода, что ты не захотел делиться ею с остальными, я права?
Лисица вновь промолчал, но начал улыбаться, что говорило о том, что Кира близка к цели.
— А с нами, со мной, Лесей и Эдиком, ты поделишься?
— Чем именно? — Лисица откровенно наслаждался своим превосходством и потому немножко вредничал.
— Информацией!
— О чем вы хотели меня спросить?
Нет, посмотрите, граждане дорогие, на этого человека! Ну, нравится ему издеваться над своими близкими, что тут поделаешь? Именно эти реплики издала Кира мысленно. Но вслух она лишь посулила Лисице отплатить той же монетой. Кира хорошо знала, что если Лисица не желает в чем-то признаваться, то пытать его своими расспросами придется очень долго. Да и все равно не сдастся этот железный человек, если сам того не захочет.
Кира видела, что Лисице в голову запала какая-то идея. Но пока он хорошенько эту идею не обдумает, нечего и надеяться, что он поделится ею с окружающими. И она оказалась права. Едва друзья приехали к себе домой, как Лисица тут же скрылся в своем кабинете, куда не пустил никого. Кира с Эдиком уселись в гостиной, а Леся поспешила на кухню. У нее, как у всякой хорошей хозяйки, всегда находились какие-то дела по дому.
Мысль о десерте, который она не попробовала в кафе, преследовала ее неотступно. Так что Леся взяла четыре яйца, по стакану сахара и муки, и замесила тесто для бисквита. Ни она, ни ее мама, ни бабушка никогда не затрудняли себя взбиванием отдельно белков, отдельно желтков. По словам бабушки, эта технология была актуальна во времена ее собственной бабушки, когда электрических миксеров не имелось в домашнем хозяйстве.
В те далекие времена, конечно, значительно легче было взбить в пышную пену одни лишь старательно отделенные и охлажденные белки, а желтки лишь растереть с сахаром добела. Но с появлением миксеров можно легко и просто взбить яично-сахарную смесь сразу же, а вот муку добавлять потом, аккуратно размешивая тесто деревянной лопаточкой, чтобы не опало.
Перелив тесто в форму для выпечки, Леся поставила будущие коржи для тортика в духовку и занялась взбиванием сливок. Это не заняло у нее много времени, уже через десять минут сливки превратились в пышную массу, в которую Леся для аромата добавила немного какао. И убедившись, что крем готов, она сунула его в холодильник и вернулась к своим друзьям как раз тогда, когда пришел и Лисица.
— Ты сияешь, как будто клад нашел.
— Так и есть! — воскликнул Лисица. — Нашел!
— И где же он?
— Вернее, я нашел человека, который этот клад нашел.
— Ну, это не совсем то же самое, — огорчилась Леся.
Но Лисица не стал вступать в дебаты. Вместо этого он плюхнулся на кресло, поставил перед собой на колени ноутбук и призывно махнул рукой:
— Идите сюда ко мне.
И когда все расселись возле него, с гордостью произнес, указывая на экран:
— Смотрите, что мне удалось нарыть!
Все с интересом уставились, куда он показывал.
— Это же снова Амелия, — сказала Леся. — Она уходит с вокзала, на плече у нее полегчавшая сумка.
— Мы это уже видели.
— Верно. А вот еще посмотрите.
И Лисица немного увеличил кадр. Причем взял не саму Амелию, а людей, которые двигались рядом с ней.
— Узнаете?
Друзья молча таращились на экран.
— Но это… это же Борис!
Лисица кивнул. Вид у него был гордый.
— Но это невозможно!
— Почему?
— Бориса не было в городе в это время. Он прилетел лишь на следующее утро!
— И кто это нам сказал?
— Ну… Настя.
— А ей кто?
— Борис. Он сам ей так сказал.
— Вот именно, — кивнул Лисица. — Беда в том, что мы не знаем про этого человека ровным счетом ничего, кроме того, что он сказал нам сам. И похоже, далеко не все из того, что он нам сказал, правда.
Подруги смотрели и не знали, что им сказать в ответ. Получалось, что человек, которому они доверились, все это время нагло лгал им. Борис был в городе за много часов до убийства Амелии. Да еще и сопутствовал ей, когда она ездила на вокзал, освобождалась от своих драгоценностей.
— Это значит, что мы должны вплотную заняться Борисом.
Лисица кивнул:
— Верно. Но подождите, я не показал вам еще самого интересного.
— Есть что-то более интересное?
Вместо ответа Лисица ткнул пальцем в экран:
— Смотрите все сюда. Узнаете, что это?
— Это же автоматические камеры хранения на вокзале, — произнесла Кира. — Те самые, где мы были пару часов назад!
— Точно. И посмотрите, кто заснят тут на записи.
Прежде чем посмотреть на людей, Кира взглянула на дату.
— Это же день убийства Амелии, — изумилась она.
— Если точней сказать, с момента ее смерти прошло всего лишь чуть больше часа.
На пленке то появлялись, то исчезали незнакомые друзьям лица. Кто эти люди, никто из друзей сказать не мог, и поэтому они недоуменно смотрели на Лисицу.
— Сейчас, сейчас, — обещал им Лисица, но «сейчас» что-то все не наступало.
И Кира, чтобы занять время, спросила у приятеля:
— Где ты взял эту запись?
— Мне ее любезно предоставил тот самый Серега из полицейского отдела на вокзале.
— Ты остался, чтобы выпросить у него эту пленку?
— Правильней сказать, я взял ее на время и под залог.
— Какой залог?
— Под крупный денежный залог, — отмахнулся Лисица. — Но вы смотрите, смотрите, а то пропустите самое главное.
Друзья внимательно уставились на экран. На этот раз не прошло и минуты, как они увидели еще одно знакомое лицо. Этого человека они увидеть тут никак не ожидали.
— Что ему здесь нужно? — изумились все.
— Смотрите, и увидите сами.
Мужчина на видео подошел к одной из автоматических ячеек, приложил электронную карту к специальному светящемуся окошечку, а потом открыл дверцу ячейки для хранения багажа. Держался он невозмутимо, движения его были размеренными и уверенными. Друзья изо всех сил напрягли глаза, чтобы не пропустить ни единого момента из происходящего.
— Вот он, драгоценный сверточек, — прошептала Леся, когда из темноты ячейки на свет появился увесистый пакет. — Вот они, драгоценности деда Амелии. Он их крадет!
Человек не стал задерживаться возле ячейки камеры хранения. Сунув свою находку в сумку, он двинулся в сторону выхода. И очень скоро пропал из поля зрения видеокамер. Лисица выключил запись.
— Ну что? — спросил он у друзей. — Все это видели?
Все видели и молчали, потому что никто не мог придумать достойной момента реплики. Первым пришел в себя Эдик.
— Но с другой стороны, это еще ни о чем не говорит, — сказал он. — Ну, взял он какой-то там сверток… Мы же не можем доказать, что это именно тот сверток и именно та самая камера хранения, которой в свое время воспользовалась Амелия. У тебя ведь нет записи, на которой видно, как она кладет этот сверток в эту самую ячейку?
— Нет, пока нет. Но уверен, что ее тоже смогут найти. Ребята из полицейского отдела сказали, что записи у них хранятся в течение двух месяцев, а бывает, что и дольше. Если поискать, можно найти и Амелию со свертком, и Амелию без свертка… Но мне кажется, это не самое важное сейчас. Важно совсем другое.
Лисица замолчал, в воздухе повисла тяжелая пауза. И друзья тревожно переглянулись. Они понимали, что имеет в виду Лисица, говоря, что важно сейчас совсем иное. Человек, забравший из ячейки коллекцию деда Амелии, вполне мог также оказаться и ее убийцей. А это значило, что рядом с друзьями все это время находился преступник. Но они его не только не вычислили, но даже и не заподозрили.
А в это время следователь Воронихин и воздыхатель покойной Амелии, дядя Леша, уставившись друг на друга, чувствовали, как между ними ширится пропасть непонимания.
— Как же вы не знали, чем занималась ваша подруга весь тот день вплоть до ночи, когда ее убили?
— Повторяю, мы с Амелией не лезли в душу друг к другу. В этом и была основа наших гармоничных отношений.
— Но вы же утверждаете, что любили эту женщину.
— Очень любил! — горячо воскликнул дядя Леша. — Мне кажется, я уже никогда никого не смогу полюбить так, как ее.
— И в то же время вы позволяли ей болтаться целыми днями неизвестно где?
— Ну, почему же неизвестно где? Амелия работала, и работала вполне успешно и много. Этот дом, который она приобрела в кредит, требовал ежемесячных выплат. И машина, и много чего другого. Амелия хотела обратить часть коллекции своего деда в деньги, чтобы расплатиться с долгами.
— И как она намеревалась провернуть эту операцию? Кому она хотела продать ценности?
— Об этом речи еще не шло. Амелия всего лишь хотела получить консультацию независимого эксперта, оценить коллекцию. У нее был на примете один человек.
— И где она нашла такого эксперта?
— Кто-то ей посоветовал.
— А кто?
— Я не знаю. Мы не лезли друг другу в душу.
Следователь устало вздохнул. Он слышал эту реплику уже не меньше десяти раз. И надо сказать, она здорово ему надоела.
— Но что-то вы можете сказать? Поймите, наследница Лугового убита, коллекция пропала, вполне возможна взаимосвязь между этими двумя событиями! Если мы найдем вора, то, вероятно, найдем и убийцу.
Дядя Леша поднатужился и постарался припомнить те детали, которые при общении с Амелией ему казались ненужными и даже раздражающими. Он никогда не расспрашивал ее о работе, о том, как она провела свой день.
— Понимаете, я боялся, что если начну расспрашивать Амелию о ее обычных занятиях, то это может все испортить. Ее образ неизбежно опошлили бы такие вещи, как поход к сапожнику для замены каблука, покупка лекарств в аптеке или даже посещение салона красоты.
— Прекрасно, я очень рад, что между вами были такие возвышенные отношения, — несколько раздраженно отозвался Воронихин. — Но все же вернемся к нашей коллекции. Я не могу поверить в то, что Амелия ни словом не упомянула о ней.
— Нет, что-то она говорила, конечно. Но понимаете…
Опять он за свое! Следователь устало закатил глаза к потолку. Этот свидетель порядком уже достал его своими отвлеченными рассуждениями и витанием в облаках. И что женщины находят в таких вот бесполезных мечтателях? Мямлит только о своих чувствах и ровным счетом ничего не может сделать для поимки преступника.
— Понимаете, продажа драгоценностей, деньги — это все такие низкие материи. Я просто не желал о них слушать. К тому же я опасался, что, прояви я интерес, Амелия может счесть меня в какой-то степени корыстным. А я этого очень не хотел. Мое материальное положение было куда плачевнее ее. Все, что у меня есть, это квартира, которая осталась мне еще от родителей. Я даже собственной машины не имею. А если бы Амелия выручила за коллекцию своего деда порядочную сумму, то я бы и вовсе показался ей нищим.
— И поэтому вы решили украсть коллекцию?
— Нет! Что вы такое говорите? Я вообще избегал этой темы. Несколько раз Амелия заговаривала о том, что хочет показать мне некоторые вещи, но я неизменно отшучивался или говорил, что я ничего не понимаю ни в золоте, ни в драгоценностях.
— Это правда?
— Вообще-то да. Но самое главное, мне не хотелось участвовать в этом деле.
И неожиданно уронив голову на свои руки, дядя Леша горестно застонал:
— О, если бы я только мог знать! Если бы я умел предвидеть! Я бы ни на шаг не отпустил Амелию одну с этими драгоценностями! Я бы прилип к ней, как банный лист, плевать, что я начал бы ее раздражать, но зато она была бы жива. О, моя девочка, как же я виноват перед тобой!
И мужчина зарыдал. Следователь, которому смертельно надоел этот тип, уже подумывал о том, чтобы отпустить дядю Лешу, но тут неожиданно тот поднял заплаканные глаза и произнес:
— А ведь я вспомнил!
— Ну-ну…
— Как раз в тот вечер она снова говорила мне об этих проклятых драгоценностях. Сказала, что показывала их сегодня утром эксперту и что он дал им весьма высокую оценку.
Следователь почувствовал себя так, словно получил крупный выигрыш в лотерею.
— Что?! — воскликнул он. — Она все-таки виделась с экспертом?
— Да, да, — покивал головой дядя Леша, думая, что следователь сомневается в его словах. — Придя ко мне, Амелия сказала, что очень довольна услугами эксперта. Он ее заверил, что многие из этих вещей достойны быть помещенными в музей. А еще Амелия сказала, что намерена оставить наиболее ценные украшения себе, родственникам же отдать что похуже.
— Ничего себе.
— Вот и меня покоробило в душе это ее намерение, — с грустью кивнул дядя Леша. — И я в очередной раз убедился, что не нужно мне было слушать о планах моего светлого ангела, дабы не разочароваться в нем.
Но следователя поразило совсем не это очень человеческое стремление Амелии не позволить жадной родне обвести ее вокруг пальца. Для следователя был важен тот факт, что Амелия успела оценить коллекцию своего деда. Именно это стало для него откровением. До сих пор никто не мог дать твердой гарантии того, что цена драгоценностям покойного Федора Захаровича высока. Даже родня в лучшем случае надеялась лишь возместить когда-то потраченные на старика деньги. А теперь получалось, что исчезновение коллекции и убийство Амелии точно взаимосвязаны.
— Где же она взяла этого эксперта? — пробормотал следователь, совсем не надеясь, что свидетель чем-то обрадует его.
Но дядя Леша неожиданно оказался в курсе дела.
— Приехал, верней, прилетел по личному приглашению Амелии.
— Откуда?
— Этого я не знаю, не спрашивал. Но я знаю, что кто-то из сочувствующей Амелии родни, не все они оказались жадными сволочами, были среди них и хорошие люди, по крайней мере, один точно есть, он и предложил Амелии пригласить этого человека для оценки коллекции ее деда. Дал ему наилучшие рекомендации, Амелия проверила их и осталась довольна.
Следователь глубоко задумался. Сегодня во второй половине дня он по телефону разговаривал с приставом, которому было поручено изъятие коллекции покойного Федора Захаровича. Так как убийство Амелии и пропажа ее коллекции ювелирных изделий могли быть связаны между собой, Воронихин попросил держать его в курсе дела.
И пристав сдержал данное следователю обещание. Позвонил и твердо сказал, что ни в хранилище банка, ни в домашнем сейфе коллекции нет. Зато в доме еще раньше явно что-то искали, об этом, впрочем, докладывали и те сотрудники полиции, которым пришлось участвовать в первом задержании Егора, произошедшем в коттедже Амелии. Так что эту информацию, переданную приставом, следователь Воронихин выслушал, но никак не отреагировал на нее. Но вторая новость, услышанная им от пристава, как раз и касалась эксперта, приглашенного Амелией для оценки ее драгоценностей.
Правда, пристав утверждал, что молодой человек прилетел позднее, уже не застав Амелию в живых. Но перед Воронихиным сидел свидетель, который как раз утверждал обратное. И именно этому свидетелю хотел сейчас верить следователь.
Услышав в первый раз о том, что в доме Амелии что-то искали, следователь решил, что это пошуровал Егор, потом он стал грешить на ее обнаглевших родственников. Но теперь, узнав, что эксперт солгал о времени своего приезда и что прибыл он в Питер гораздо раньше озвученного им срока, следователь в третий, и, как он надеялся, в последний, раз изменил свое мнение насчет того, кого нужно винить в обыске, учиненном в доме покойницы.
