Глава 11
По дороге домой подруги решили заехать в больницу к тете Клаве. Бедная женщина выглядела уже немного лучше. И из реанимации ее перевели в обычную палату. Кроме тети Клавы, тут лежали еще две тихие женщины, которые устроились с большим комфортом. В палате стоял цветной телевизор, принесенный родственниками одной из женщин. Стояла небольшая холодильная камера – подарок родни второй женщины. И на полу лежал цветастый коврик, по которому ходить было куда приятней, чем по холодному больничному полу.
Сейчас по телевизору шло какое-то музыкальное шоу. Одна из соседок аппетитно хрустела яблоком. А вторая подпевала в унисон телевизору.
– Может быть, поговорить с вашим врачом, чтобы вас перевели в отдельную палату? – предложила Кира, оценив обстановку.
Но тетя Клава категорически отказалась.
– Еще чего! Да я там в одноместной со страху помру! А вдруг сердце ночью прихватит? Тут мы все друг за дружку горой. Если двое слягут, третья силы соберет и до медсестры хоть и по стеночке, а доберется.
– Ну, как хотите.
– Не хочу в одноместную! Я домой хочу! Вы бы, девочки, действительно поговорили с врачом. Чтобы он меня отсюда отпустил. Хотя бы даже и под расписку.
С врачом, конечно, подруги поговорили. Но та и слышать не захотела о том, чтобы отпустить пациентку.
Так что тете Клаве пришлось смириться с мыслью, что в больнице она проведет еще как минимум несколько дней. Подруги оставили ей фруктовый сок, минеральную воду, копченую курочку и румяные персики.
– У меня аппетита совершенно нет, – пробовала отказаться тетя Клава. – Да и какой аппетит у больной?
– Кушайте! У вас ведь не пищевод, а сердце болит.
Тетя Клава пыталась выяснить, какие новости есть о Наташе. А потом сказала:
– Я тут пока ночью без сна лежала, вспомнила про этого мальчика – студента.
– Костя! – тоже вспомнили подруги. – И что?
– Вроде бы она фамилию его при мне называла.
Это был уже шанс. И шанс неплохой. Вдруг этот Костя знает про Жоржи что-то такое, что наведет на ее след?
– Что за фамилия?
– В том-то и дело, что в голове вертится, а на язык поймать никак не могу.
– Но хотя бы примерно.
– Цветочная какая-то.
– Цветочная?
– И на букву «Л» начинается.
– Люпинов?
– Нет.
– Лютиков?
– Нет.
– Лазорев?
– При чем тут Лазорев? – удивилась тетя Клава.
– Ну, лазоревый – это же голубой. А цветы бывают голубыми.
– Нет. Не Лазорев и не Желтушкин, и не Краснов. Именно что цветочная какая-то фамилия. От названия растения происходит.
– Лимонов?
– Нет.
– Лимонников?
– Нет! Цитрусы тут тоже ни при чем!
– Ломоносов?
– Ну, вы уж вообще! – возмутилась тетя Клава. – Ломоносов – это не растение. Это великий русский ученый.
– Но есть же такое растение – ломонос.
– Может, и так, только Ломоносов тоже не подходит. Другая фамилия. Надо же, совсем простая, а не вспомнить. О! Вспомнила! Лукьянов!
– Лукьянов? – изумленно переспросила у нее Кира. – И при чем тут цветы?
– Лук! – пояснила тетя Клава. – Дикий лук. Знаете, как красиво цветет! Огромные такие сиреневые шары. Прелесть!
Итак, Костя Лукьянов – студент-заочник. Может быть, Жоржета направила свои стопы к нему?
Но пока что девушкам нужно было заехать к себе домой. Чтобы переодеться после долгой ночи, снова принять душ и слегка взбодриться. А Лесе еще надо было растормошить своих молдаван, которые окончательно переселились к ней, чтобы, как они объяснили, не тратить драгоценного времени на дорогу. Леся уже не возражала. Пусть живут, лишь бы работали. И вот теперь она планировала растормошить мастеров и напомнить им, что часики тикают и время окончания ремонта неумолимо приближается.
У Киры тоже были дела. Разбудить и покормить Фантика. С этим она справилась за несколько минут. Оголодавший за ночь кот не стал привередничать. И с довольным урчанием набросился на «Вискас». Хотя это была всего лишь банальная курятина в желе, а не его любимый кролик в собственном соку.
Глядя на то, как быстро исчезают в кошачьей пасти кусочки мяса, Кира тоже ощутила голод. Вроде бы недавно скушали с Лесей по блину. Хотя как недавно? Это было ранним утром. А сейчас стрелки часов уже подбираются к полудню. Кира заглянула в холодильник и обнаружила там чудом сохранившиеся пять яиц и пакет молока. Смешать вместе, и получится чудный омлет!
Отсутствие хлеба Киру не смутило. Честное слово, ерунда какая! К омлету отлично подойдут ванильные сухарики. А нет, так можно съесть их с кофе или с чаем.
И, замешивая омлет, Кира даже весело запела. Обычно в такой ситуации Фантик прижимал свои короткие мохнатые ушки вплотную к голове, голову вжимал в плечи и удирал куда-нибудь подальше. Сам он обладал красивым могучим басом и, видимо, абсолютным слухом. Потому-то Кирино фальшивое пение так нестерпимо резало ему уши.
Но в этот раз Фантик никуда не удрал. Кира пела. А он замер у своей миски, к чему-то прислушиваясь.
«Надо же! – порадовалась в душе Кира. – Похоже, я научилась вполне сносно петь. Или это Фантик ко мне притерпелся?»
Оказалось, ни то ни другое. Когда Кира дошла до середины второго куплета, Фантик поднялся и, крадучись, вышел из кухни. Довольно странное поведение для кота. Обычно он вылетал из кухни пулей при первых же взятых Кирой нотах. Или даже при одном только намеке на то, что хозяйка может начать петь.
– Что это с ним?
И вдруг внимание Киры привлек какой-то шорох. Он шел из ее спальни. И Кира могла поклясться, что издал его отнюдь не Фантик. Оставив шипящий омлет на сковороде, Кира сделала несколько шагов из кухни и тоже прислушалась. В спальне кто-то был! Кто-то, кто разговаривал мужским голосом! У нее в квартире разговаривали мужским голосом! Радио? Нет, радио было выключено. Соседи? Но у них неплохая звукоизоляция. Да и живет за стеной пожилая бабушка, никаких мужчин там нету.
– Это еще что такое?
Кира схватила лыжную палку, которая стояла в прихожей уже почти полгода. Ровно столько времени прошло с тех пор, как Кира взялась разбирать стенной шкаф. Старые лыжи с палками обнаружились за скоплением картонных коробок. И были предназначены Кирой на выброс. Весь старый хлам она сложила у дверей. И потихоньку от него избавлялась. Но хлама было так много, что очередь до лыж дошла только на прошлой неделе. А лыжные палки Кира (словно как чувствовала!) еще вообще не трогала.
И вот теперь они ей наконец пригодились. Кира прихватила одну из них на манер пики. И пошла в спальню разбираться.
Но дойти до нее она не успела. Потому что дверь в спальню распахнулась, и на пороге возник румяный мужчина со слегка взлохмаченными со сна волосами и со следами от подушки на лице. При одном взгляде на него сразу же становилось ясно – он только что встал с кровати, на которой сладко спал.
Едва это осознав, Кира ощутила прилив страшной злости. Что же это такое на белом свете творится! На ее собственной кровати! Дрых какой-то незнакомый тип! Без всякого Кириного на то позволения и приглашения!
Впрочем, тип оказался не таким уж и незнакомым. Где-то Кира видела эту смазливую физиономию, и светлые подстриженные в густое каре волосы. И светлые глаза с наглым прищуром. Черт! Да ведь фотографии именно этого типа разошлись по всем казино города! Именно этого мерзавца ищет Поликарп Андреевич и вся нанятая им свора ищеек. Блондин!
– Ты! – ахнула Кира, не сводя глаз с незваного гостя. – Веник!
Парень молча смотрел на нее. Выглядел он потрясающе! Даже сейчас, только что встав от сна, он был похож на юного бога. Не на Аполлона или Зевса, а на Меркурия. На бога торговцев, воров и азартных людей.
Новоявленный белокурый Меркурий втянул носом запах и заметил:
– Кажется, у кого-то молоко убежало.
– Я никогда не кипячу молоко, – машинально сообщила ему Кира и передернулась.
Кипятить молоко! Фи! Какая гадость! А потом пить его тепловатым. И еще с этими мерзкими пенками. Избави боже! Кира настрадалась от кипяченого молока еще в детстве, когда бабушка сначала приносила его из магазина домой в полуторалитровом бидончике, а потом кипятила в алюминиевой кастрюльке с двумя торчащими ушками, чтобы удобней было прихватывать полотенцем. А потом молоко остывало на дощечке на подоконнике, медленно покрываясь желтой пенкой.
Это молоко вместе с пенками Кире вменялось в обязанность пить три раза в день по целому стакану. Утром, днем, за обедом и перед сном. И если утреннее и вечернее молоко еще можно было как-то пить, оно было уже остывшим и пенка на нем становилась толстой, мягкой и покрытой слоем молочного жира, то дневное молоко всегда было теплым, только что вскипевшим. И пенка еще не успевала обрасти смягчающим ее жиром. И была просто отвратительной тонкой молочной пленкой, которая липла к губам и вызывала тошноту.
Так что с тех пор как на прилавках города появились сорта пастеризованного молока, а еще лучше, молока с длительным сроком хранения, Кира перешла на них. И думать забыла про то, что молоко вообще можно кипятить.
– Молока на плите никакого нет.
– Значит, омлет подгорает.
Омлет был! Вскрикнув, Кира умчалась в кухню. Там она поспешно отключила газ, зачем-то переставила сковороду с подгоревшим омлетом на другую конфорку и помчалась обратно. Блондин не исчез. Наоборот, он чувствовал себя у Киры как дома.
За то время, пока Кира бегала на кухню, Веник уже переместился в любимое кресло Киры. И, увидев девушку, спросил:
– Принесла?
– Что?
– Как что! Омлет! Разве ты его не для меня жарила?
У Киры даже челюсть отвисла.
– Для тебя?! Да я понятия не имела, что ты тут! Откуда ты взялся? Как попал в мой дом? Веник!
Парень скривился, словно у него внезапно разболелся зуб.
– Умоляю, не надо этой дурацкой клички.
– А как же к тебе обращаться?
– Очень просто! Вениамин!
Кира хмыкнула. Так вот откуда это прозвище! Веник – это сокращенно Вениамин. Выходит, отец Жоржеты и ее приятель-катала по роковому совпадению судьбы носили одно и то же имя. Любопытно. Любопытно, но не более того. Какая, в сущности, Кире разница, как зовут этого наглеца, развалившегося у нее в кресле.
– И зачем ты попал ко мне домой?
Веник отставил свою руку, полюбовался на собственную пятерню с безупречным маникюром и потом лишь спросил:
– Тебя интересует техническая сторона дела? Или ты спрашиваешь в более широком смысле?
– И то, и другое!
– Что же. Технически влезть к тебе в твою уютную норку нетрудно. Живешь ты возле пожарной лестницы. А от нее до твоей лоджии меньше метра. Так что сама понимаешь. Даже удивительно, что до меня этим лазом никто не воспользовался.
В голове у Киры промелькнули нехорошие подозрения. Все-таки в их доме ограблены уже три квартиры. А тут Веник со своими талантами проникать на чужую жилплощадь. И подозрения в голове у Киры стали сгущаться все больше и больше.
Сам Веник, не ведая о том, что происходит с Кирой, продолжал возмущаться:
– Совсем люди обленились! Лестница возле самой квартиры проходит, а они этим до сих пор не воспользовались. Я первый додумался. А ведь это совсем не моя профессия.
– Слушай, – перебила его излияния Кира. – Хватит трендеть про меня и мою квартиру. У нас в доме и без тебя умельцев хватает! Чтобы ты знал – уже три квартиры ограбили.
– Это не я! – мигом струхнул Веник. – Что ты! Я и к тебе лезть боялся. Если бы не безвыходные обстоятельства, ни за что бы не пошел на такое!
Кира только рукой махнула:
– Говори, зачем ты сюда явился? Что тебе нужно?
– Если в широком смысле, то… Вы должны мне помочь!
Последнюю фразу Веник воскликнул с таким жаром, что Кира даже вздрогнула. К кому он обращается? К ней? И чем она может помочь Венику?
– Только ты и твоя подруга и можете! – кивнул парень. – Поможете?
– Ну, как же! Всю жизнь только об этом и мечтали.
Но Веник скрытого в голосе Киры сарказма не расслышал.
– Вот и чудесно, – повеселел он. – Но сначала, как в сказке, вы должны меня напоить, накормить и обогреть.
– А спинку тебе в ванне не потереть?
– В принципе неплохо, но необязательно. Можно чего-нибудь и другое потереть.
– Ах ты! – задохнулась от возмущения Кира. – Нахал!
– Котик у тебя больно красивый! – тут же сменил тему хитрец. – Какой породы?
– Подзаборной!
– Надо же! – восхитился Веник. – А на вид и не скажешь!
Веник был психологом. Как известно, ничто так не согревает сердце женщины, как похвала ее ребенка или… или котенка. Наверное, хитрый Веник рассчитывал, что Кира смягчится, услышав похвалу в адрес своего любимого домашнего питомца. Но Кира не поддалась на эту уловку и сердито рявкнула на Веника без всякого снисхождения:
– Говори, чего тебе нужно! Или проваливай!
– А покормить? – жалобно проныл парень. – Насчет баньки я уже понял, тут мне ничего не обломится. Но хотя бы накормить ты меня можешь? Два дня во рту маковой росинки не было.
Отказать голодному в куске хлеба Кира не могла. Веник с большим аппетитом прикончил омлет, чем вызвал приступ совестливости у Киры. По правде сказать, омлет подгорел довольно сильно. И то, что Веник его съел, и съел быстро и без гримас, говорило о том, что он не врет. Действительно, оголодал. И рад любой еде. Даже такой порченой.
– Что же, ты все эти дни так и скитаешься?
– Угу, – буркнул Веник с набитым ртом. – Шкитаюсь!
– Жить негде?
– Все норы перекрыли.
– Обложили тебя, словно дикого зверя.
– И не говори!
– Так отдал бы ты этому Поликарпу Андреевичу его вещь. И спал бы спокойно.
Веник вытер хлебной горбушкой последние кусочки омлета со сковороды и алчным взглядом осмотрелся вокруг. Потом с сожалением убедился, что другой еды на столе и вообще в пределах досягаемости просто нет, и решил «догнаться» чайком.
Чай ему Кира, уже успевшая понять все про аппетиты своего нового знакомого, налила в огромный подарочный бокал. В него помещалось не меньше полулитра. И сама кружка была украшена какой-то удивительно яркой ярмарочной росписью. Красные, золотые, ярко-синие цветы причудливо мешались на ней в диковинные узоры.
Самой Кире кружка никогда не нравилась. Она находила ее грубоватой. Но Веник вцепился в нее, словно утопающий в соломинку.
– Чаек! – умиленно простонал он. – Горяченький!
Видя такое дело, Кира отрезала два толстых куска от халы, намазала их оставшейся деревенской сметаной, которая так загустела, что больше походила на масло, щедро посыпала куски сахаром и дала импровизированные бутерброды Венику. Тот сожрал их за считаные секунды. И наконец вроде бы насытился. Во всяком случае, он перестал только жевать и начал говорить.
Жоржета показалась Венику самой обычной девчонкой – искательницей приятных развлечений.
– На путану она похожа не была. Я думал, просто веселая девчонка. А она оказалась настоящей аферисткой! Мошенницей! Воровкой!
Слышать подобное из уст карточного шулера было довольно странно. А сам-то он кто? Не вор? Не мошенник?
– Я думал, что она порядочная девушка. Во всяком случае, честная! А она меня обманула! Обвела вокруг пальца, словно последнего лоха! Воровка на доверии, вот кто такая ваша Жоржета!
Кира знала, что воровками на доверии у уголовников называют девушек, которые, пользуясь своей респектабельной внешностью и хорошими манерами, знакомятся с обеспеченными мужчинами, втираются к ним в доверие, а потом, вместо того чтобы отдаться им, как рассчитывают эти недотепы, быстренько обчищают последних и бывают таковы.
Почему-то именно этот вид воровства, который ничем не хуже и не лучше многих других, вызывает бурный гнев и негодование всех представителей уголовного мира. Почему? Нетрудно предположить. Все они или в подавляющем большинстве своем мужчины. И воровки на доверии оскорбляют как бы всю мужскую половину человечества. Вроде бы заигрывали, вроде бы глазки строили, вроде бы притворялись влюбленными. А стоило мужчине, словно павлину, распустить перья и утратить бдительность, как девушка показывала свою истинную сущность. Ам! И уносила в пасти кусочек его состояния!
– Что же украла у тебя Жоржета?
– Все! – завопил Веник. – Все! Весь мой заработок за вечер! Работа за целый месяц!
Оказалось, что гастролер Веник в ту злополучную для себя ночь, когда он прикатил в «Аладдин» и познакомился там с Жоржетой, успел уже основательно почистить кошельки граждан в других казино. У него набралась внушительная сумма рублями, долларами, евро и золотишком. И Веник с удовольствием прикидывал, что этих денег ему хватит, чтобы пару месяцев прожить безбедно. И лишь затем, сменив в очередной раз внешность, снова отправиться на свой промысел.
Да-да, блондином Веник был совсем не от природы, а благодаря усилиям парикмахеров. При том образе жизни, который вел Веник, смена внешности была для него насущной необходимостью. Но в этот раз Венику изменила удача. Он нахапал много денег, но все они уплыли от него в одночасье. Два, а если повезет, и три месяца спокойной, сытой и счастливой жизни! И уплыли в неизвестном направлении. Венику было отчего прийти в ярость.
– Постой, постой! – прервала его возмущенные вопли Кира. – Ты хочешь сказать, что Жоржета тебя обворовала?
– Да!
– Но… Но когда она успела? Ведь вы познакомились с ней в «Аладдине»?
– Верно.
– Общались не больше часа, – настаивала Кира. – А потом уехали?
– Ну и что? Настоящему профессионалу хватит и одной минуты, чтобы подменить сумки.
– Жоржи совершила подмену? Стащила твою сумку, а тебе подсунула другую?
– А я о чем! И когда успела? Ведь я ни на минуту не расставался со своей сумкой! Просто не представляю, когда она забрала мой навар, а мне подсунула «куклу».
– Другими словами, когда те типы на темно-бордовом «Мерседесе» погнались за вами, товар был уже у Жоржеты?
– Да.
– И где она его прятала? На себе?
– Вряд ли, – засомневался Веник. – Бабок и рыжья было много. Да еще пакет этого придурка.
– Какого?
– Поликарпа Андреевича.
– А-а-а…
– Но вместе с его пакетом получалось, что сумка у меня была увесистая. Нет, на себе Жоржета все это держать не могла. Наверное, где-то в казино спрятала. Сука! Дрянная сука!! Мерзкая сука!!! Убил бы!
Пока он ругался, Кира набрала номер Леси и тихонечко сказала в трубку:
– Приходи немедленно! У меня есть для тебя потрясающие новости.
Леся пришла. Верней, примчалась. И с интересом выслушала, как, захлебываясь от возмущения, Веник обвинял во всех своих бедах исчезнувшую Жоржету. Оказалось, что, обыграв Поликарпа Андреевича и еще нескольких доверчивых простаков, Веник набрал около двадцати тысяч в пересчете на американские зелененькие бумажки. Это был совсем неплохой доход за одну ночь. И Веник собирался отдохнуть от трудов праведных.
Вот тут-то злая судьба, которая, как известно, не любит, чтобы все у человека шло гладко, подсунула Венику милую, приятную Жоржету. Веник в самом деле поверил, что заинтересовал девушку как личность, как мужчина. Ее готовность ехать с ним хоть на край света приятно польстила его мужскому самолюбию. И он в самом деле повез бы девушку пусть и не на край света, но на свою съемную квартиру, однако в дело вмешались бандиты Поликарпа Андреевича.
Веник едва унес ноги, оставив Жоржету на растерзание. Но он не отчаивался. Подумаешь, какая-то девчонка! Что она про него знает? Ровным счетом ничего! Пусть бандиты трясут ее словно грушу, требуя рассказать про него, все равно ничего не вытрясут. Девчонкой пришлось пожертвовать. Жаль, конечно, но главное, что ночной заработок остался при нем.
Прозрение наступило быстро. А точней говоря, оно наступило в тот момент, когда Венику пришла пора расплачиваться с очередным таксистом, который увез его от опасности на край города. Ощущая себя Крезом, Ротшильдом и Абрамовичем в одном лице, Веник сунул руку в свою сумку. И не глядя, вытащил несколько бумажек.
– Возьми, друг! – великодушно произнес он, ничуть не сомневаясь, что одарил таксиста просто по-царски.
Небось сотни две или три сунул. Долларов или даже евро. Но Венику не было жалко. Пусть! Пусть этот бедолага порадуется. Ведь он сделал доброе дело, увез и спас его от бандитской расправы. Однако таксист отреагировал на шикарный жест Веника довольно странно. Вначале он недоуменно вытаращился на деньги, которые протягивал ему пассажир. Потом все же взял их, долго водил над ними своим длинным носом, а затем поинтересовался:
– Что это?
– Доллары, друг. Или евро. Если цветные, точно евро.
– Это не евро! – отказался таксист. – Евро я отлично знаю! У меня теща их в своих колготках хранит. На всю свою пенсию их покупает, а потом месяц у нас с женой на шее сидит. Так что евро я эти проклятые хорошо знаю. Навиделся. Не евро это, а черт знает, что такое! Да ты сам взгляни!
Веник взглянул. И вынужденно признался, что шофер был прав. В руках у него было что угодно, но только не евро. По сути дела, эти бумажки вообще не могли быть деньгами. Ведь деньги печатаются на специальной бумаге. А эти листки были простыми, бумажными без всяких разводов или водяных знаков.
Еще не до конца осознавая размер постигшей его катастрофы, Веник полез в сумку. И вытащил новую пригоршню денег. Или как он считал, денег. Снова обычная бумага! Еще и еще! Что за дьявол?! Вся сумка была забита этой бумагой. Веник нырнул в сумку. И через мгновение крик ужаса вырвался у него.
– Где мои деньги! – зарыдал он, тряся сумку перед собой. – Где они-и-и-и?!
Но денег не было. Это был непреложный факт. Как и то, что с водителем Венику было расплачиваться решительно нечем. Насилу он уговорил водителя не устраивать скандал, не бить ему морду и взять в качестве оплаты те самые часы – золотой «Ролекс», который еще недавно украшал запястье толстяка Поликарпа.
– Подделка небось, – поморщился водитель, примеряя тяжелый золотой браслет себе на руку. – Ну, да ладно. Китайцы сработали неплохо, от настоящих и не отличить. Буду всем врать, что фирма!
Итак, часы ушли в уплату долга водителю. И сам Веник остался с пустыми карманами. Последнюю наличность он отдал предыдущему таксисту, чтобы тот помог уйти ему от погони. Эта ночь принесла Венику лишь разочарования. Никогда в жизни афериста и мелкого мошенника Веника еще не случалось подобного облома. Подумать только, его положение стало даже хуже, чем несколько часов назад, когда ночь только начиналась. Тогда у него было немного денег, чтобы поставить их на кон. И он был свободный, никому и ничем не обязанный орел, гордо порхающий из одного казино в другое, снимая везде сливки.
– А теперь что? Денег у меня нет! Крыши над головой нет! Да еще на меня идет настоящая охота!
За последние дни Веник перепробовал все те шансы, которыми располагал. Ему нужно было срочно убираться из этого города, ставшего для него ловушкой. Но куда податься без денег? А в Питере Веник хотя и располагал кое-какими связями и знакомствами, но, увы, сунувшись в пару мест, он оба раза почуял неладное. Люди вездесущего Поликарпа поджидали его там, готовые вцепиться в него в любую минуту.
Веник прятался в подвалах, но голод выгнал его наружу. Он познакомился с какой-то жирной девицей, надеясь, что она пустит его к себе переночевать. Но у девицы вернулись с дачи родители. И Венику пришлось уматывать из ее чудной трехкомнатной квартирки со всеми удобствами и горячей ванной, о которой Веник мечтал так страстно.
Он попробовал познакомиться с еще какой-нибудь курочкой, но удача окончательно отвернулась от парня. Ему попадались исключительно такие же искательницы приключений – без угла, без денег, без крыши над головой.
– И тогда я вспомнил про вас, – сказал Веник, глядя на Киру с Лесей.
Великая честь! И потом, почему вспомнил?
– Как это вспомнил? – насторожилась Кира. – Не помню, чтобы мы с тобой прежде были знакомы.
– Верно. Но вы же про меня знали?
– Заочно, да.
– Ну вот! И я про вас тоже знал!
– Откуда?
– Питер – город маленький, – туманно пояснил Веник. – В одном конце чихнешь, в другом тебе здоровья пожелают. Трудно не узнать, когда тебя активно кто-то ищет.
– Мы тебя не искали!
– Мы искали Жоржету!
Веник оживился еще больше. У него даже глаза засверкали.
– Вот-вот! – воскликнул он. – Именно! Мне так и передали! Так что мы с вами в одной лодке!
– С какой стати?
– Вы ищете Жоржету. И я тоже ее ищу!
Нетрудно предположить, что имел в виду Веник. Он искал не Жоржету, ему была нужна его сумка, которую Жоржета ловко подменила на фальшивку с бумагой вместо денег.
– Ну да, – кивнул Веник, ничуть не смущаясь. – Так и есть. Но ведь до сумки я смогу добраться только после того, как Жоржета расскажет мне, где ее спрятала. Значит, сначала мне нужно найти Жоржи! Так будем искать ее вместе!
Подруги переглянулись. Нужен ли им Веник? Денег у него нет. Да еще его преследует оскорбленный и обманутый Поликарп Андреевич. Хорошо ли будет, если тот с его обидчивостью узнает, что подруги теперь действуют не сами по себе, а в компании с Веником? Нет, пожалуй, что нехорошо. У Поликарпа Андреевича могут возникнуть нехорошие подозрения, что подруги задумали обвести его вокруг пальца. Даже обязательно возникнут. При его-то мнительном характере!
Но с другой стороны, Веник мог быть подругам очень полезен в том плане, что они с Жоржетой, если можно так выразиться, плавали в одной луже. То есть оба занимались мелкими мошенничествами. И значит, должны были пересекаться с одними и теми же людьми. Да, пожалуй, какая-то польза от Веника все же будет.
– И какие у тебя есть идеи? – спросила Кира у Веника.
О! Идей у Веника было больше чем достаточно. Вот только жаль, что все они уже ранее пришли в головы самих подруг. Но все эти идеи оказались пустышками. О чем подруги и сообщили Венику.
– Как? – не поверил своим ушам Веник. – Жоржета сбежала от тех парней, которые гнались за нами? И даже ее родная мать не знает, где сейчас дочь? И любовник не знает? А другой любовник? Как? Тоже не знает? Ах, это вы не знаете, где он. Так надо его найти!
– Что бы мы без тебя делали! – злобно прошипела Леся. – Умный ты наш!
Веник и ухом не повел.
– Как зовут любовника Жоржи? Костя Лукьянов? И он студент СЗПИ? Так что же вы раньше к нему не наведались?
Родятся же некоторые такими умными! Просто в голове не укладывается!
– А ты лучше спроси, время у нас было? – возмутилась Кира.
– Пока ты по подвалам прятался, мы проверяли другие версии!
Веник и тут не устыдился:
– Но теперь вы их проверили?
– Да.
– Тогда пора приступить к настоящему расследованию. Во главе со мной!
Вы только поглядите на него! Самодовольства хватит на десять таких Веников! Настоящее расследование! А интересно, чем они занимались до сих пор?
– Раньше вы делали сплошные ошибки! – вещал Веник. – Но теперь, с моим появлением, все будет иначе.
– Да ты что?!
– Теперь вы будете выполнять мои указания! И наше расследование покатится как по маслу!
Нахал! Наглец! И выскочка!
– Я – мужчина! И следовательно, имею на плечах голову, а не горшок для намазывания косметики!
Это было уже настоящее оскорбление! В адрес всего женского пола. Сносить это девушки не собирались.
– Вот что, – задумчиво произнесла Кира, не глядя на Веника. – Интересно, а как там поживает наш бедный обманутый Поликарп Андреевич? Что-то давненько мы с ним не общались.
По лицу Веника промелькнуло выражение легкой тревоги.
– А за… зачем он вам?
– Поликарп Андреевич человек благовоспитанный. Вежливый. И он очень просил нас, когда мы встретим наглеца Веника, чтобы тут же сообщили ему.
– И награду пообещал.
– Очень даже неплохую!
Веник побледнел и затрясся.
– Эй, девчонки! Вы чего? Вы же не отдадите меня этому типу?
Подруги молчали. И Веник запаниковал окончательно:
– Не отдавайте! Он же чокнутый! Псих! Он из меня отбивную сделает. С кровью! Разве нормальный человек сядет за карты с совершенно незнакомым ему человеком? Да еще поставит на кон все, что было в карманах? Подчистую!
Подруги молчали.
– Не выдавайте меня! – вдруг совсем другим, тихим и умоляющим, голосом взмолился Веник. – Честное слово, я буду делать все, что вы мне скажете! Только не выдавайте!
– Ну что? – Кира посмотрела на Лесю. – Поверим ему?
– Попробуем.
Веник возликовал:
– Попробуйте! Вот увидите, не пожалеете! Честное слово, я умею быть очень полезным. И верным!
Ох, верилось в это что-то с трудом. Но не выдавать же Веника жаждущему крови Поликарпу Андреевичу? В конце концов, тот действительно сделает из парня кровавую отбивную. И что толку? Ни Жоржеты, ни похищенной ею сумки это не вернет.
