Глава 11
Конечно, за помощью подруги отправились к своему хорошему приятелю – Лисице. Прозвище свое этот товарищ получил недаром. Лисица обладал хитростью этого зверя и использовал ее в полной мере. Нигде не работая, он тем не менее умудрялся вести вполне привольный образ жизни, давая советы одним и не давая их другим.
Подруги никогда не уточняли, чем же конкретно зарабатывает себе на жизнь Лисица. Да он и не стал бы рассказывать. У Лисицы неизменно имелось множество других, куда более интересных тем для беседы. Вот и в этот раз стоило подругам позвонить своему приятелю, как он воскликнул:
– Встречаемся через час в моей любимой кофейне! У меня есть тысяча историй, чтобы вам их рассказать!
– У нас тоже есть к тебе пара вопросов.
– Знаю я эти ваши вопросы! – мигом насторожился Лисица. – Признавайтесь, небось снова влипли в какую-нибудь историю?
– Почему сразу влипли? Мы вполне осознанно вписались в нее.
– Ну и глупо! В вашем возрасте надо уже не преступников искать, а мужа!
Кира не могла удержаться от того, чтобы не съехидничать.
– Одного на двоих? – колко поинтересовалась она у Лисицы.
– Мужа, мужей, мужика вам надо, вот что! Кстати, на эту тему у меня тоже есть одна история. Думаю, вам будет полезно ее послушать.
Подруги не возражали. Лисица был из разряда тех людей, кто не станет слушать собеседника, если сам в этом не заинтересован. В данном случае такого интереса у него к рассказу подруг не было. Так что пришлось им выслушать пару-тройку побасенок, которые, как полагали девушки, Лисица придумал специально для них. Ведь не могло же такое случиться, что в маленьком Питере только возле одного Лисицы вращалось сразу полтора десятка девушек и все они мечтали выйти за него замуж. Хотя почему не могло? Очень даже могло.
Лисица был привлекательным женихом. У него имелась собственная отдельная жилплощадь, смазливая наружность и веселый нрав. Только Кира с Лесей отлично знали, что если в качестве партнера для похода в ночной клуб – Лисица самое то, что нужно, то для семейной жизни этот молодой человек подходит гораздо хуже. У Лисицы было несколько серьезных попыток обзавестись женой или хотя бы постоянной подругой. Только ни одна из этих попыток не длилась дольше шести месяцев.
Девушки покидали Лисицу так же охотно, как следующие приходили на их место. Так что один Лисица не оставался никогда. И в данный момент был в свободном поиске.
– Так я вам рассказывал про Машеньку, очаровательное создание. Но глупа невероятно! Вбила себе в голову, что я должен на ней жениться, и по этой причине перевезла ко мне чемодан со своими вещичками, а потом еще и родителей привезла.
– А родителей-то зачем?
– Знакомиться.
– И как? Познакомились?
– Пришлось прикинуться перед ними этаким дурачком. Поздоровался, а потом уставился в стену пустым взглядом. Отвечал невпопад, облил папашкин лучший костюм красным вином, а на маменьку вывернул ею же собственноручно приготовленный винегрет.
– И что же?
– Думаю, если бы винегрет был без кильки, а свой костюм папашка надевал до этого хотя бы раз, мне бы все простили. Как же, девочке уже двадцать восемь лет, а она все не замужем. Но тут мне повезло. Родители убрались из моей квартиры, забрав с собой доченьку и ее чемодан.
Фраза про чемодан по понятным причинам болезненно отозвалась в душе у Киры. Ведь совсем недавно и она сама волокла чемодан со своими вещичками из квартиры любимого. И при мысли об этом на глазах у Киры невольно выступили слезы.
– Эй, – встревожился первым Лисица, который, несмотря на свою безалаберность, умел подмечать вокруг себя абсолютно все. – Что это с тобой?
Но Кира уже упоенно рыдала. Все эти дни, занятые поисками преступника и расследованием, ей как-то особо было не до себя и не до своих проблем. А сейчас ее, что называется, пробрало. Она рыдала и о самой себе, и о погибшем Кеше, и об их неудавшейся личной жизни.
Лисица, отчаявшись добиться от Киры объяснений, обратился к Лесе:
– Да что это с ней?!
– Тс-с-с… У нас драма! Кеша приказал долго жить.
Разумеется, Кира уже познакомила Лисицу с Кешей. И Лисица дал Кеше вполне лестную оценку. Во всяком случае, более лестной никто до сих пор из Кириных кавалеров от него не удостаивался.
– Свинтил? – поразился Лисица. – Не может быть! Я бы дал сто к одному, что этот крендель крепко запал на Киру и ее капитал!
– При чем тут капитал? – прорыдала Кира. – Кеша и сам был далеко не бедным.
– Не бедным, да расчетливым. И замуж он тебя собирался позвать, потому что прикинул и оценил размер и твоей недвижимости, и доход от вашего с Лесей туристического бизнеса. Небось и размер твоего банковского счета прощупал. И про ценные бумаги разузнал.
– Ничего подобного! – хотела возмутиться Кира, но вдруг замолчала.
Она вспомнила, что ключ от своей квартиры ей Кеша передал на другой день после того, как она наводила при нем справки о банковской ячейке, где собиралась держать кое-какие приобретенные недавно акции. Кроме свежих акций, у Киры были еще кое-какие бумаги и другие ценности, которые она до сих пор держала прямо в доме, но раз уж ячейка была арендована, то почему бы не переложить туда и их тоже?
– Так ты думаешь, Кеша собирался жениться на мне по расчету?
От этой мысли у Киры даже слезы все разом высохли.
– Только не говори мне, что сама питала к нему чистые и высокие чувства, для которых его машина, квартира в новом доме и бизнес не имели ровным счетом никакого значения?
– Ну, разумеется, я любила его самого.
– И он тоже, полагаю, любил тебя саму. Ну а еще твои способности в бизнесе и умение к тридцати с небольшим годам обзавестись совсем неплохим капитальцем.
– Да у меня ничего нет!
– И однако же подавляющее большинство девушек в твоем возрасте не имеют и того. Они мечтают выйти замуж за обеспеченного мужа, сесть ему плотно на шею и больше никогда не работать. А ты, Кира, сделана из другого теста. И думаю, Кешка это вполне оценил. Так почему вы расстались? Он нашел себе другую? Побогаче?
– Кеша умер!
Произнося эту фразу, Кира невольно отмела прочь инцидент с Анфисой. Ну, был у ее жениха краткий роман с этой особой. Но ведь ясно же, что останься Кеша жив, ничего бы у них не получилось. Ребенок у Анфисы был от другого мужчины. И Кеша очень быстро бы это осознал и прогнал бы обманщицу прочь. И снова Кира невольно заподозрила Анфису в причастности к убийству Кеши. Только не колдовством она его из окошка заставила сигануть. Тут было что-то другое.
Пока Кира витала мыслями в недавнем прошлом, Леся вкратце ввела Лисицу в курс дела. Так что приятель быстро передумал читать девушкам нотации по поводу их неустроенной личной жизни и принялся строить догадки, кому же могла быть выгодной смерть Кеши.
– Говоришь, все имущество он этой Анфисе отписал?
– Да.
– А она сейчас в коме, того и гляди тапки откинет?
– Да. Врачи опасаются самого худшего, хотя, как обычно, и надеются на лучшее.
– А кто будет наследником девчонки, если она все же помрет?
Этот вопрос поставил подруг в тупик. В самом деле, кто? Василий явно не в счет. Он ей не муж. Мать и отец у Анфисы умерли. Бабушка тоже. Остается… никого не остается.
– Странно, – озаботился Лисица. – Обычно кто-то всегда находится. На вашем месте, я бы пошустрил среди нотариусов, занимающихся делами о наследстве.
– Так они нам и скажут, кому и что достанется в случае смерти Анфисы.
– Вам они точно ничего не скажут, а вот мне… Ну-ка, говорите мне фамилию этой вашей Анфиски!
Подруги обрадованно переглянулись. Они узнавали этот тон своего приятеля. Лисица собирался им помочь в их расследовании, в этом не было никакого сомнения.
– Лисица, миленький, – умоляющим голосом обратилась к приятелю Леся, когда фамилия Анфисы была записана и Лисица принялся с удовольствием отхлебывать кофе из крохотной белоснежной чашечки. – А не мог бы ты разузнать адрес еще одной женщины?
– Кто такая?
– Предположительно бабушка нашей Анфисы.
– Бабушка? – переспросил Лисица, но тут же радостно воскликнул: – Ну вот, а вы говорили, что родственников у девчонки не имеется! Бабушка очень даже подходящая кандидатура!
Подруги представили себе преклонных лет женщину (Галине Павловне, по их подсчетам, сейчас должно было быть за шестьдесят), которая уже потеряла горячо любимого сына и теперь, вместо того чтобы радоваться от вновь обретенной внучки – дочери погибшего сына, пытается ее убить… Это представить подругам при всем их желании так и не удалось.
– Значит, заочно снимаете с бабушки всякое подозрение? Зря-зря!
– Дело не в нашей доверчивости, – попытались втолковать ему подруги. – Анфису увез с собой какой-то мужчина на «Мерседесе». Пожилой женщины рядом с ним и Анфисой никто из свидетелей не видел.
– Все равно бабулю надо разыскать! – решительно заявил Лисица, словно только что сам это придумал.
Подруги скромненько промолчали. Ведь всем известно, что мужчины охотней всего выполняют те задания, которые сами себе и придумали.
– А ты сможешь?
– Если скажете ее имя и фамилию, то смогу!
Данные Галины Павловны подруги ему дали. У них уже был адрес Галины Павловны на улице Подводников, но кто знает, вдруг за эти годы женщина перебралась в другое место?
– А еще мы бы хотели наведаться в коммуналку, в которой была прописана Галина Павловна, когда и случилась вся эта нехорошая история.
– И что?
– Мы не знаем адреса.
– Адрес добыть не проблема, – небрежно отмахнулся Лисица, который уже допил свой кофе.
Теперь в его руке вместо чашки был телефон. Но что это был за телефон! Тонкий, он вмешал в себя информацию, которая содержалась во всей библиотеке Конгресса, и даже еще немного места оставалось для всякой ерунды.
Телефон был поистине волшебным помощником Лисицы. Вот и сейчас приятель потыкал в несколько кнопочек и произнес в трубку сладким голосом:
– Аннушка, ангел мой, я тебя не потревожил?
Судя по всему, неизвестная подругам Аннушка совсем не возражала, чтобы Лисица ее потревожил. Тот продолжал сладко петь о том, как он соскучился по Аннушке, как мечтает ее увидеть и сводить в ресторан прямо сегодня вечером, вот только надо с одним делом покончить, и он будет полностью свободен.
– Ангел мой, ты сейчас ведь на работе? Ну, посмотри, сделай милость, где там в восьмидесятых годах была прописана гражданка Иванова Галина Павловна. Смеешься? Нет, это не шутка. Понимаю, Ивановы – это не самая изысканная фамилия, не для такой высокообразованной барышни. Но возможно, дело немного облегчит тот факт, что вместе с матерью был прописан ее сын – Петр. Что? Это уже проще? Алмаз моих очей, я не сомневался в твоих способностях! Да, жду твоего звоночка, а лучше позвоню тебе сам. Ну, целую, мой ангел. До встречи!
Лисица положил трубку и хитро посмотрел на подруг. Вид у него был ужасно довольный. Конечно, он ожидал похвалы и восхищения, но вместо этого Кира поинтересовалась:
– Скажи, неужели на свете встречаются такие женщины, которым нравится, как ты к ним обращаешься?
– А что такое?
– Ангел мой! Звезда моих очей!
– Уверяю тебя, почти всем это нравится! И даже тем, кто говорит, что не нравится, все равно, я уверен, нравится! Просто они из вредности не хотят в этом признаваться! Разве было бы лучше, называй я своих подружек жирная корова или тупая лошадь, а?
В таком ключе спорить с Лисицей было затруднительно. Подруги и не стали. Тем более что позвонила неизвестная им Аннушка и продиктовала адрес, по которому были прописаны в конце восьмидесятых Галина Павловна и ее сын Петя.
После этого Лисица стал подругам не нужен. Они быстро попрощались с ним, предоставив самому расплачиваться за кофе. Все-таки Лисица был галантным мужчиной, он всегда платил за дам, кем бы они ему ни приходились. И в транспорте неизменно уступал место пожилым людям или мамам с маленькими детьми. Было в Лисице немало хорошего, одно в нем было плохо – он был непостоянен, как вода в унитазе. Все время норовил смыться от своей очередной избранницы.
Но как уже говорилось, подруг совершенно не касались амурные похождения Лисицы. Сами они раз и навсегда определились, что между ним и ими будут чисто дружеские отношения, не омраченные даже единственным поцелуем.
И хотя для Лисицы даже совместно проведенная ночь не являлась поводом для отношений, сами подруги не могли так легко относиться к этому. Поэтому, как ни хорош был Лисица, они раз и навсегда поставили табу на отношениях с ним.
Дом, куда приехали подруги, находился тоже в центре города. Но он располагался среди бывших рабочих окраин. И поэтому он был гораздо старше и совсем не таким элитным, как бывшее жилище профессора Иванова и его семьи на Московском проспекте.
Тут домик был ветхий, с узкими стертыми временем ступенями, проходным двором, единственным украшением которого была парковка на два десятка машин и мусорные баки.
– М-да… Это не Рио-де-Жанейро, – пробормотала Леся всемирно известную фразу Великого комбинатора. – Это гораздо хуже.
Между баками с отходами и машинами крутились двое детишек, видимо, дети жильцов. В подъезде, уютно устроившись в луже собственной мочи, спал бомж, утомленный водкой и нелегкой борьбой за жизнь. А на третьем этаже, куда поднялись в конце концов подруги, за нужной им дверью раздавался звон бьющейся посуды и шум грандиозного скандала.
Судя по голосам, в скандале участвовало не меньше четырех-пяти человек, вероятно, все взрослое население коммунальной квартиры.
– Вот это мы попали. Когда жильцы ссорятся друг с другом, под горячую руку им лучше не попадаться.
К счастью, скандал быстро угас. Из обшарпанных дверей, носящих на себе следы врезки многочисленных замков, вылетел кудрявый молодой человек с характерным блеском начинающего наркомана в глазах. Пролетев мимо подруг, он едва не свалился, споткнувшись о бомжа, но не остановился и продолжил путь со все большим ускорением.
Торопился молодой человек недаром. Следом за ним из дверей квартиры вылетели две разгневанные женщины – одна в домашнем халате, другая в переднике – и пустились в погоню за беглецом.
– Стой, Ленька! Стой, тебе говорят! – вопила одна, воинственно размахивая над головой половником, словно саблей.
– Стой, сучье отродье! Все равно ведь отвечать придется! – вторила ей другая, вооруженная веником.
Но беглец и не думал останавливаться. Внизу хлопнула дверь подъезда, а преследовательницы еще даже не добежали до второго этажа. Что поделать, молодость, помноженная на явное желание уйти от наказания, придали молодому человеку силы, чтобы бежать достаточно быстро.
Между тем позади подруг раздалось какое-то кряхтение. Они поспешно обернулись на звук и увидели, что в дверях стоит старичок, опирающийся на большую сучковатую палку. Старичок сопел и подозрительно глядел на девушек.
– А вы к кому, красавицы? – совсем недобро спросил он у подруг. – К Леньке, что ли, за товаром пожаловали?
– Ленька – это тот, который убежал?
– Наркоман?
– Верно излагаете. Он самый и есть. Мало того, что сам употребляет, так еще и торговать повадился. Клиентов у себя на дому принимает, словно в отдельной квартире живет. А тут ему не отдельное жилье, тут еще мы живем. А дружки Ленькины тащат все, что ни попадя, потому как сами насквозь все воры и наркоманы!
По мере того как старичок говорил, его голос крепчал от праведного негодования, перейдя в конце на крик.
– У меня блок сигарет сперли, пенсию у Марины увели. Допустим, Марина сама виновата, растяпа, нечего кошелек без присмотра оставлять, коли живешь не в отдельной квартире. Но мои сигареты! Ведь только купил, в прихожей на минутку оставил, в сортир зашел, вышел, глядь, а их уже нету! Кто-то из них уже успел!
Странно устроена мужская логика. Соседка, оставившая кошелек на минутку без присмотра, – растяпа, а сам он ничего такого.
– Дедушка, мы к вам совсем по другому делу пришли. Вы в этой квартире давно живете?
– А в чем дело?
– Тут в конце восьмидесятых годов жил молодой человек – художник. Петя Иванов.
– Верно, – кивнул дед. – Был у нас такой жилец. На законных основаниях тут проживал, поскольку прописан был. А вот насчет его подружки и ее ребенка, про тех того же не скажу. На птичьих правах они тут жили.
– И вы не сигнализировали о нарушениях?
Но дед уже утратил свою воинственность и неожиданно мирно ответил:
– Да какие нарушения-то? Жили себе и жили. Тихо жили. Он картины малевал с утра и до ночи. А она тоже тихо держалась. Кухню в чистоте содержала. Уборку квартиры по графику делала. Какие же претензии? Чай, не Ленька с его дружками.
– Но у пары ведь ребенок родился. Плакал небось, мешал?
– Девчонка совсем слабенькая получилась, – кивнул дед. – Даже толком плакать не могла, только кряхтела. Баба Тома ей даже скорый конец пророчила, да только что-то не то вышло, девчонка-то жива осталась, а сама баба Тома… к-хе… к-хе… на тот свет отъехала! Не желай другому того, чего для себя не хочешь!
Дед закончил веселиться и снова прищурился на подруг.
– А по какому же вопросу вы этими жильцами интересуетесь? – спросил он. – Парень этот не живет тут давно. И он, и жена его молодая с ребенком – все почти в один день исчезли.
– А куда? Куда они делись?
– Да кто же их знает? Участковый к Миле приходил, о чем-то с ней разговаривал. Милой ту девчонку-то звали. Она плакала сильно, но в чем дело, никому из нас не призналась. А через пару дней она совсем отсюда съехала, ни она, ни дочка ее тут прописаны не были. Так что участковый по закону действовал. Раз не прописана, значит, должны съехать и поселиться по месту жительства!
– Неужели эта Мила совсем вам ничего не сказала?
– Прощаться не пришла, сам к ней вышел, – сухо ответил дед. – Она мне только сказала, что Петя в больнице, когда выйдет, неизвестно. А она к матери поедет, ей девочку отвезет. Больше ни ее, ни малявку ее я не видел!
– А с кем-то из жильцов Мила больше других общалась?
– Ни с кем она не общалась, – отрезал старик. – Сказано же вам было, вдвоем они все время в своей комнате сидели. Он рисовал, она при нем обиталась. Мужик к ним раз в месяц приезжал, продукты привозил, денег немного.
– Отец? Брат?
– Нет, те сюда и ногой не ступали. Мать Петина несколько раз бывала, тоже сыну денег совала. Но как Мила у Пети появилась, мать его сюда тоже больше ни ногой.
– А кто же деньги привозил?
– Пожилой такой мужик, но тоже из родни, как я понял. Он у Пети картины его вроде как покупал.
– Почему вроде?
– Потому что та мазня, которую Петя за свои картины выдавал, тому мужику на фиг нужна не была! Он из жалости картины у Пети брал, чтобы парень вместе с женой и дочкой совсем с голоду не подох!
– А говорили, что Петя талантлив.
– Не знаю. По моему мнению, талантлив тот, у кого в кармане звенит. А у Пети в кармане вошь повесилась!
– Значит, молодые бедствовали?
– В нищете жили, – охотно подтвердил дед. – Но странное дело, несчастными при этом не выглядели. Особенно Мила… Любила она своего дурачка-художника очень, вот что я вам скажу. И он в ней души не чаял. Прямо два голубка, тихие, воды не замутят. И за что им доля горькая выпала? Он в тюрьме, она несчастной осталась. А такое вот отребье, как наш Ленька, живет себе, и ничего с ним поделать не могут!
На этом беседу с бывшим соседом Петра Иванова пришлось прекратить, потому что снизу вернулись воительницы с половником и веником. И беседа снова вернулась к животрепещущей теме паразита Леньки, его вороватых клиентах и никудышного участкового, который небось берет от Леньки и его дружков взятки, раз не трогает их.
В общем, наркоман Ленька и все, что с ним связано, были для соседей куда важней, чем сгинувший художник, его жена и дочь-младенец. Так уж заведено у людей, с кем живешь, с тем и воюешь. А те, кто ушли, если и вспоминаются, то очень редко.
– Ничего нового нам старик не рассказал.
– Но все-таки мы узнали, что Петр тут жил с Милой – матерью Анфисы.
– Ну жил. И что дальше? Петр был зациклен на своих картинах. Мила ни с кем из соседей не общалась. Анфису в силу ее малого возраста соседи вообще толком не видели. Здешние жильцы знают о той давней трагедии еще меньше нашего.
И, помолчав немного, Кира добавила:
– Надо искать Галину Павловну, с ней и будем говорить о судьбе Анфисы. Как родная бабушка она могла бы поучаствовать в ней.
Подруги попытались дозвониться Лисице, но потерпели неудачу. Видимо, он уже встретился со светом своих очей – Аннушкой, потому что телефон у приятеля был выключен. Однако подруги уже имели на руках адрес Галины Павловны. Квартира на улице Подводников – именно туда выписались мать со старшим сыном с Московского проспекта.
– Думаю, Галина Павловна и Тимофей бежали из своего роскошного дома на Московском подальше от позора. Они обменяли и свои трехкомнатные апартаменты, и комнату в коммуналке, где прежде жил Петя, лишь бы больше никогда не встречаться с соседями, которым была известна их драма.
Однако визит на улицу Подводников было решено отложить. Сегодня подруги слишком вымотались. К тому же из больницы поступил сигнал тревоги от Василия. Парень сетовал, что вторую ночь без сна может не выдержать.
– Не за себя переживаю, за Анфису. Вдруг преступник как раз в тот момент, когда я задремлю, и пожалует?
Что же, это было более чем вероятно. Не получилось один раз, преступник совершил вторую попытку. И вполне вероятно, что нанесет и третий удар. Так что подруги пообещали, что помогут жениху. Одна из них подежурит вместо него.
– Хоть пару часиков посплю, а потом снова буду молодцом! – обрадовался Василий. – Спасибо вам огромное!
Так что Кира отвезла в больницу Лесю и оставила в палате. Василий тут же свернулся калачиком на койке, которую ему презентовала все та же сердобольная нянечка, заявившая, что нынче редко встретишь такую любовь и преданность.
– К мужикам-то их жены еще ходят. А что-то ни к одной женщине, которая в коме у нас на отделении лежала, мужья не заглядывали. Неделю-другую походят с цветочками, минут по десять посидят, и до свиданья! Ну а потом либо мать несчастной приходит, либо вовсе никто уж не появляется.
Василий, по мнению нянечки, выгодно отличался от тех, кто бросал своих больных родственников. И поэтому нуждался во всяческом поощрении. Все это нянечка весьма обстоятельно пересказала Лесе, которая вежливо кивала в ответ, с ужасом чувствуя, что от этого разговора ее начинает клонить в сон. Но когда нянечка попрощалась и ушла, стало еще хуже. Теперь Лесю некому было отвлекать разговорами. В отделении царила удивительная тишина, все крепко спали. И Леся, пригревшись в кресле, вместо того чтобы бдительно нести службу, тоже задремала.
