Глава десятая
Немая сцена длилась долго. Подруги только судорожно сглатывали и таращились на очередных претендентов на их дом. Ну, просто уму непостижимо! Ну, дед Лаврентий! Ну, учудил! Сначала пообещал дом внучке. Потом написал завещание на свою сестру. А теперь выясняется, что дом вовсе не его, а давно продан.
Не растерялся один Дима. Во всяком случае, он растерялся куда меньше, чем подруги. И, сохранив здравый смысл, задал Сидорчукам резонный вопрос:
– А документы у вас есть?
– Разумеется! Есть! Как же без документов! Сегодня в регистрационной палате свидетельство на собственность получили. Вот и приехали.
– А ключи у вас откуда?
– Как это? Акт приемки дома нами уже подписан. И ключи нам Лаврентий Захарович собственноручно передал. Все честь по чести. При свидетелях.
– При каких свидетелях?
– Как при каких? При агенте!
– У вас и агент имеется?
– Ясное дело, – важно кивнула женщина. – Мы не лохи какие-нибудь. Через агентство дом покупали. Так-то надежней. А то жуликов вокруг полно. Деньги для нас немалые. Так что мы в агентство обратились. У них домик подыскали. Сторговались. Деньги внесли. И документы на оформление отдали. Все через агентство.
У подруг, слушавших этот разговор, мало-помалу начинало проясняться в головах. Видимо, дед Лаврентий перед своей скоропостижной кончиной продал свой дом этим Сидорчукам. Не верить им у подруг не было оснований. Тем более что и документы у них оказались в полном порядке. Дом был их. Не Анастасии Петровны. Не бабы Клавы. А этих Сидорчуков. Спорить тут было невозможно. Все печати, водяные знаки и регистрационные номера на бумагах были в полном порядке.
К тому же нотариус, который регистрировал сделку, жил неподалеку от деда Лаврентия. Ну, не совсем близко, но, во всяком случае, в этом же садоводстве у него у самого был дачный домик. Все лето нотариус, отдыхая от городского шума и пыли, жил тут на природе. И вполне мог быть призван Сидорчуками в качестве дополнительного свидетеля.
Против таких неоспоримых аргументов подругам возразить было нечего.
– Агенты нам советовали до завтрашнего дня до утра потерпеть, – продолжала говорить мадам Сидорчук, еще не ведая, какие тучи бродят в головах ее слушателей. – Да мы не утерпели. Все-таки такая покупка! Как документы получили, сразу же сюда собрались и приехали!
Подруги молчали. Как считается, если продавец умер до того, как бумаги были оформлены, сделка остается в силе? Или бедным Сидорчукам теперь придется подыскивать себе другой дом? Хорошо еще, если деньги им агентство вернет в полном размере, а не удержав частично свои проценты за работу.
– Так где Лаврентий Захарович? – допытывалась мадам Сидорчук. – Куда он делся?
Звали ее Зоей Ивановной. И была она до того настырная, что подруги поняли, эта все равно узнает правду. Так что и скрывать нечего.
– Умер ваш Лаврентий Захарович, – произнесла Леся. – Уже месяц, как умер!
– Что? – опешила Зоя Ивановна. – Как он мог?
– Вот это фокус! – брякнул ее муж и тут же получил от своей супруги за несанкционированное высказывание.
– Помолчи! – рявкнула на него Зоя Ивановна. – Помолчи, Гога! Не до тебя сейчас!
Муж покладисто замолчал. И отважился лишь кротко погладить ручку своей повелительницы. Но даже это вызвало у Зои Ивановны приступ раздражения. Руку она у мужа отдернула. И грозно развернулась в сторону Леси.
– Ну, умер. А дальше что? Вы кто такие? Его родственницы?
– Не совсем.
– А кто тогда?
– Мы живем в этом доме.
– В нашем доме! – припечатала Зоя Ивановна. – И на каких основаниях, позвольте вас спросить?
– На основании договора об аренде.
– Мы вам ничего не сдавали.
– Вы – нет.
– А кто тогда? Дед Лаврентий?
Муж Зои Ивановны снова присвистнул:
– Ну, дает старикан! А казался таким честным!
– Помолчи, Гога! Не беси хоть ты меня!
И Зоя Ивановна снова повернулась к подругам.
– Так кто вам дом сдал?
– Внучка.
– А она тут при чем?
– Наверное, она не знала, что дед Лаврентий дом продал. И думала, что он ей достанется.
Зоя Ивановна замолчала, тяжело и сосредоточенно дыша. Наконец она продышалась. Плюхнулась на стул и принялась обмахивать свое красное вспотевшее лицо огромным и не слишком чистым носовым платком.
– Ладно, – произнесла она. – Дом эта женщина вам сдала, потому что не знала, что он продан. Но теперь-то вы это знаете? Бумаги мы вам показали? Ну, так и проваливайте!
Подруги замялись. Как сказать этой женщине, что не все так просто?
– Понимаете… Мы бы с радостью, но тут есть еще одна загвоздка.
– Какая? Деньги? Ну, тут я вам не помогу. Внучке вы деньги заплатили. С нее их и требуйте!
– Дело не в деньгах. Верней, не только в деньгах.
– А в чем еще?
– В доме живет еще один человек.
– Кто?
– Сестра Лаврентия Захаровича.
– А она что тут делает?
– Она его наследница. Завещание у нее на этот дом имеется.
– Ничего не знаю! – неожиданно тонким голоском взвизгнула Зоя Ивановна. – Дом куплен нами. Лаврентий Захарович тогда был жив и в своем уме. Так что ни про какие завещания я знать ничего не знаю! Сестре тоже придется убраться отсюда! Немедленно! Где эта старуха? Сейчас она у меня живо отсюда уберется!
– А она сейчас и не тут вовсе.
– А где?
– Она в больнице.
– Вот и чудесно. Вот и пусть там лежит. А тут ей делать совершенно нечего.
И, уставившись на подруг, Зоя Ивановна злобно произнесла:
– Как и вам, собственно говоря.
– Дело в том, что мы тоже не можем уйти так сразу.
– Это еще почему?
– Потому что мы ведем тут расследование.
Лицо Зои Ивановны уже не просто пылало от гнева. Оно багровело и пламенело. А глаза метали такие искры, что, того и гляди, половицы могли вспыхнуть.
– Что еще за расследование?
– Расследование убийства.
Вот теперь Зою Ивановну проняло по-настоящему. Подругам даже стало ее жалко. Ну за что тетка страдает? Ведь ничего плохого они с мужем не сделали. Всего-навсего купили себе домик для отдыха на природе. Между прочим, подруги тоже собирались так поступить. Только у них денег не хватило. И кстати, очень хорошо, что не хватило. А то могли оказаться в таком же положении, как Зоя Ивановна и ее муж.
– К-кое еще убийство? – произнесла женщина с заметным трудом и заикаясь. – Кого убили? Где?
– Тут. В садике.
– В нашем садике?
– Да.
– И кого убили?
– Так, – как можно безразличнее, чтобы еще больше не пугать и без того крупно влипших покупателей, произнесла Леся. – Одного родственника Лаврентия Захаровича.
Зою Ивановну, кажется, слегка отпустило. Во всяком случае, она перестала заикаться и деловито осведомилась:
– Тоже наследник?
– Нет. Так просто приехал. Погостить.
Про клад и его поиски подруги решили пока что не говорить Зое Ивановне. Она выглядела женщиной серьезной, к авантюрам никак не склонной. И известие о кладе и соискателях на богатство деда Лаврентия могло расстроить ее еще больше. Клад – он то ли есть, то ли его нет. А нервотрепки точно прибавится.
– Ничего не понимаю, – растерянно произнесла Зоя Ивановна и наконец посмотрела на мужа. – Гогочка, ты что-нибудь хоть скажи.
Гогочка отреагировал неожиданно. Он спросил:
– А что произошло с сестрой нашего покойного Лаврентия Захаровича?
Заметив в нем искру сочувствия, подруги наперебой заговорили:
– На нее напали.
– Ударили по голове.
– Бедная женщина едва не скончалась.
– Ее увезли в больницу в бессознательном состоянии.
– Врачи даже опасались за ее жизнь.
Подруги несколько сгустили краски. Но при этом им обеим показалось, что на лице Гоги промелькнуло выражение сдержанного одобрения. Словно ему понравилась сама мысль, что Клавдия Захаровна страдает. Да нет! Чушь какая-то! С какой стати Гоге было ненавидеть Клавдия Захаровну, которую он в глаза в своей жизни никогда не видел?
Додумать эту мысль подругам до конца не удалось, потому что Зоя Ивановна кинулась в наступление:
– И где произошло это несчастье?
– Там же, у колодца.
– Когда?
– Сегодня вечером.
Зоя Ивановна окончательно побледнела и, откинувшись на стул, воскликнула:
– Гога, ты понимаешь, что происходит? По участку бродит маньяк!
– Глупости, дорогая! Уверен, что у всего есть логичное объяснение.
– Какое может быть объяснение у убийств! Гога, этих людей убили! Понимаешь ты! Убили!
– Убили пока что одного Федора, – сказала Леся. – Баба Клава жива. А дед Лаврентий в колодец угодил сам.
– Видишь, дорогая! – успокаивающе произнес Гога. – Все будет хорошо.
Но Зоя Ивановна не слушала мужа.
– Как в колодец?! – громко ахнула она. – Почему в колодец?
Подруги недоуменно взглянули на женщину.
– А что вас удивляет?
– Как это?! – агрессивно воскликнула Зоя Ивановна, но тут же взяла себя в руки и произнесла уже значительно спокойней: – Как это, что меня удивляет? Конечно, удивляет. Как это Лаврентий Захарович оказался в колодце?
– Выпил по случаю выходного дня. Пошел к колодцу. Да и свалился туда.
– Ужас!
На лице Зои Ивановны в самом деле был написан неподдельный ужас.
– Гога! Мы должны вырыть новый колодец! Срочно!
Гога не возражал. Подруги тоже одобрили это решение, сочтя его достаточно разумным. И казалось бы, жить бы всем и радоваться, да только не вышло.
Внезапно на улице раздался шум еще одной машины. Она также остановилась у ворот дома.
– Кого там еще принесло?
Дима выглянул в окно и сказал:
– Какая-то незнакомая старушка. Приехала на такси.
Подруги и чета Сидорчуков тоже выглянули в окно. И убедились, что Дима не ошибся. Из такси вылезла аккуратная старушка. Впрочем, старушкой назвать ее можно было лишь с большой натяжкой. Сама женщина себя таковой явно не считала. Возраст не был помехой для того, чтобы стараться хорошо выглядеть. Еще издалека подруги заметили, что старушка одета в светлые элегантные брючки и свободный плащик, ибо на улице было прохладно. На ее ногах были элегантные, но при этом удобные туфли.
И следом за женщиной из машины появилось две, три, нет, четыре сумки.
– Она тоже тут жить собирается? – прошептала Леся. – Кто это такая?
– Сейчас узнаем.
И подруги вышли навстречу старушке. Она оказалась именно такой, как им и показалась издалека. Пожилой, но очень тщательно следящей за тем, чтобы не стать похожей на многих опустившихся пожилых людей.
Ее волосы были тщательно прокрашены в неброский серо-стальной цвет и подстрижены у отличного парикмахера. На лицо, несмотря на позднее время, был наложен макияж. На пальцах сверкал свежий маникюр и два кольца с крупными бриллиантами. Одним словом, старушка никак не производила впечатления старушки.
Свои вещи она не стала волочь к дому. А оставила на улице. Вот еще, тащить сумки самой! Для этого существуют другие люди. Вещи остались под присмотром водителя, который, как ни странно, даже не вздумал роптать.
Тем временем старушка уже поднялась на крыльцо.
– Добрый вечер! – чуточку надтреснутым, но все еще приятным и мелодичным голосом произнесла она, увидев вышедших ее встречать людей. – Могу я видеть Лаврентия Захаровича?
– Нет! – вылезла вперед Зоя Ивановна и с плохо скрытым злорадством добавила: – Не можете!
– Позвольте? – отступила назад старушка. – По какой же причине?
– Помер он! Скончался! Утоп!
Старушка выглядела потрясенной.
– Как? Лаврентий умер?! – прошептала она. – Когда?
– Почти месяц назад.
Старушка внезапно зашаталась и стала падать в обморок. Учитывая, что она все еще стояла на ступенях высокого крыльца, это могло для нее плохо кончиться.
– Держите ее! – первой сориентировалась Кира.
Дима вздрогнул. И успел подхватить падающую женщину. Поднялся переполох.
– Заносите ее в дом!
Бледную приезжую старушку занесли в дом. И принялись хлопотать над ней. Обморок оказался глубоким. И старушка долго не приходила в себя. Но наконец она открыла глаза. Обвела ими вокруг себя. И застонала.
– Боже мой! Это что, шутка?
– Какие уж тут шутки! – фыркнула Зоя Ивановна. – Горькая правда.
– Какая страшная новость! Какой удар! Бедный мой Лаврушка! Бедный мой котик!
У подруг помутилось в голове.
– Лаврушка? Котик? Да кто же вы такая?
– Я? Кто я такая? Я – Надежда Михайловна.
– Очень хорошо. Но кем вы приходились Лаврентию Захаровичу?
– Как это, кем? Я – его невеста!
И старушка обвела всех собравшихся проницательным взглядом. Мол, все ли усекли? Я тут не какая-нибудь сбоку припека. Я – невеста. Так что уважайте меня и мои чувства.
На заявление старушки каждый отреагировал по-своему. То есть молчали все. Но думал при этом каждый о своем. Подруги, к примеру, почувствовали укол зависти. Глядите-ка, даже у такого сухофрукта имеется жених. А они чем хуже? Почему даже эта Надежда Михайловна отхватила себе жениха, а у них никого нету?
Добрый Дима опасался про себя, как бы старушка не отправилась в больницу следом за Клавдией Захаровной. Раз уж на родственников Лаврентия Захаровича напал такой мор. Вдруг и его невеста попадет под эпидемию?
А о чем думали Сидорчуки, было явственно написано на их лицах. Им не терпелось послать подальше очередную претендентку на их дом. Но сделать это оказалось не так-то просто. Во-первых, шофер такси, воспользовавшись тем, что все были заняты обмороком старушки, незаметно перенес все ее вещи за ограду. И потихоньку смылся вместе с машиной, не дожидаясь чаевых. А во-вторых, сама старушка была слишком слаба после обморока, чтобы перемещаться.
Да она и не собиралась этого делать. Следом за шоком пришли слезы. И теперь Надежда Михайловна топила тщательно наложенный макияж в горючих слезах.
– Бедный мой Лаврушка! – рыдала она. – Такой молодой! Такой крепкий! Такой сильный! Этого просто не может быть. Только не он!
Гога деликатно закашлялся:
– Расскажите, уважаемая, зачем вы приехали?
– Как это, зачем? А как бы вы поступили на моем месте? Я сижу в Москве, жду своего любимого, а его все нету и нету! Неделя прошла, другая. А его все нет! И на звонки, главное дело, не отвечает.
Сначала Надежда Михайловна покорно ждала, приписывая задержку различным бюрократическим проволочкам. Она понимала чтобы продать дом, нужно время. А чтобы оформить сделку, нужно еще большее времени.
– Минуточку! – произнесла Кира. – Выходит, вы знали, что Лаврентий Захарович собирается продать дом?
– Конечно! Мы вместе с ним это и решили!
И Надежда Михайловна, утирая слезы, приступила к душещипательному рассказу о том, как они познакомились с Лаврентием Захаровичем, полюбили друг друга и решили прожить оставшиеся дни вместе.
– Жить мы решили у меня, – говорила старушка. – В смысле, в Москве.
Оказалось, что Надежда Михайловна сама живет в Москве. И познакомились они с Лаврентием Захаровичем очень романтично. В подмосковном санатории «Зорька», где оба в начале лета поправляли свое здоровье. Пожилые люди как-то сразу прониклись друг к другу симпатией и доверием. И весь срок пребывания в санатории не расставались.
Когда наступил последний день и впереди предстояло расставание, оба поняли, что жить друг без друга больше не хотят. Но как им следовало поступить? К Надежде Михайловне было сунуться нельзя. В ее квартире проживает еще дочь, муж дочери и двое их детей. Кроме того, время от времени там появляется первый супруг дочери, который также прописан в этой квартире и, стало быть, имеет право там находиться. Мужик до того обнаглел, что прописал в эту же квартиру еще и двух своих несовершеннолетних детей от второго брака.
Одним словом, в маленькой двухкомнатной квартирке было тесно до невозможности. Даже самой Надежде Михайловне приходилось порой трудненько. И хотя ее зять отлично зарабатывает и уже вступил в ипотеку, но Надежда Михайловна все равно предпочитала жить одна. Без визитов первого зятя и его детей от второго брака.
– Мы с Лаврентием Захаровичем решили так, много нам с ним не нужно. Люди мы пожилые. Купим себе домик где-нибудь под Москвой. И будем там тихо стариться вместе.
Почему под Москвой? Да потому, что Надежда Михайловна была очень привязала к своим внукам. И они ее, в отличие от Анастасии, не огорчали, а только радовали. Внуки тоже любили бабушку. И весть о ее возможном отъезде восприняли трагически. Слез и рева было столько, что Надежда Михайловна даже собралась дать отставку своему жениху.
И тут Лаврентий Захарович, услышав слезы любимой женщины, проявил себя со своей самой лучшей стороны по отношению к невесте.
– Не может быть и речи о том, чтобы мы расстались, – заявил он ей. – Наконец-то я люблю и любим. Всю жизнь я был одинок. И теперь на старости лет хочу хоть немного счастья. И не откажусь от него ни за что на свете.
– Но мои внуки, – рыдала Надежда Михайловна.
– Твои внуки не потеряют бабушку. Я перееду в Москву.
– Ты? Переедешь?
– А что такого? Меня тут ничего не держит! – заявил Лаврентий Захарович.
– А где… А где мы будем жить?
– Продам один дом. Куплю другой!
– Лаврентий! – задохнулась от счастья Надежда Михайловна. – Лаврушка! Ты чудо! Ты в самом деле это сделаешь?
– Сделаю.
– Для меня!
– Да! Решено! Я переезжаю в Москву. Или в ближайшее Подмосковье.
Лаврентий Захарович поехал в Питер продавать свой дом.
– Квартиру я оставляю внучке. А уж дом – моя собственность. Ей он не нужен. А нам с тобой, дорогая Надюшенька, деньги пригодятся. Присматривай нам с тобой домик посимпатичней. А я уж не подведу.
Надежда Михайловна осталась в Москве. Поехать с любимым она не могла. Ее дочь сломала ногу, и нужно было кому-то сидеть с внуками. Надежда Михайловна – хорошая бабушка. И свой долг видит в том, чтобы всегда помогать дочери и внукам. Поэтому с тяжелым сердцем, но она все же осталась в Москве с семьей.
Сердце не обмануло старушку. Своего любимого Лаврушку она так больше живым никогда и не увидела. Сначала они часто перезванивались. Лаврентий Захарович сообщил, что нашел покупателей на дом. Последний раз они разговаривали в тот день, когда была подписана купчая. Лаврентий Захарович был очень счастлив.
– Скоро мы будем вместе.
– А твоя внучка? Как она отреагировала?
– Сегодня она приедет ко мне, и я все ей скажу!
– Только сейчас? – слегка удивилась Надежда Михайловна.
– Да, не хотел говорить ей заранее. Она выросла настолько себялюбивой, что я даже иной раз сам не знаю, чего от нее ждать. Узнай она о моем намерении продать дом, могла бы закатить истерику. Отпугнуть покупателей. А зачем нам с тобой это надо?
– Совсем не надо! – с восторгом согласилась с ним Надежда Михайловна, про себя думая и гордясь, какой у нее потрясающе умный и предусмотрительный жених, просто чудо!
Закончив свой рассказ, старушка снова расплакалась. Потом она пожелала увидеть то место, где погиб ее любимый. С огромным трудом старушку удалось отговорить от экспедиции к колодцу. Не хватало им новых жертв!
– Все равно там его нету.
– Хочу видеть то проклятое место!
– Темно. Ничего не увидите!
– Сердце все подскажет само!
– Завтра с утра посмотрите.
Старушка наконец покорилась. Но продолжала требовать подробностей конца своего жениха. Пришлось Диме, как последнему из тех, кто видел Лаврентия Захаровича живым, рассказать его невесте о том, как провел жених свой последний день.
Надежда Михайловна ахала, охала и пила корвалол. Лекарство кончилось одновременно с рассказом Димы.
– Мне что-то плохо, – дрожащим голосом прошептала Надежда Михайловна. – Где я могла бы прилечь?
Зоя Ивановна открыла рот, чтобы сообщить старушке, что нигде. Но Гога вовремя остановил супругу прикосновением к ее руке. Это прикосновение волшебным образом меняло Зою Ивановну. Вот и сейчас она хоть и раздраженная, но все же закрыла рот. И ограничилась тем, что неодобрительно поджала губы.
– Где хотите! – хмуро произнесла она. – Места в доме полно! Можно еще парочку гостей спокойно разместить.
Это она сказала явно зря. Потому что не успели все устроиться по комнатам, привести мысли в порядок и немного успокоиться, как возле дома снова раздался шум машины.
– Нет, просто не верю своим ушам! – простонала Леся, выбираясь из кровати. – Кто там еще приехал?
Кира уже стояла возле окна.
– Не верю своим глазам!
Леся тоже подошла к окну. И уставилась на приехавшую машину. Из нее вышли два человека. Мужчина и женщина. Женщину подруги узнали сразу же, несмотря на расстояние и не очень хорошее освещение. Хотя они и меньше всего ожидали ее тут увидеть. Потому что из машины вышла не кто иная, как Анастасия. Та самая внучка деда Лаврентия, которая так поспешно сдала дом своего дедушки, даже не убедившись, что является его законной наследницей. А сама укатила куда-то в Краснодар.
Во всяком случае, так она сказала подругам. Но, видимо, планы Анастасии существенно поменялись. Потому что вместо Краснодара она находилась перед домом своего деда. Однако подруги были только рады ее видеть. В сложившейся ситуации именно она могла как-то изменить ее в лучшую для подруг сторону. Например, вернуть им деньги и извиниться.
Но оказалось, что ни того ни другого Анастасия делать не собиралась. Кроме того, настроена она была очень решительно. И, обнаружив у себя в доме кучу посторонних людей, страшно расшумелась.
– Кто все эти люди? – угрожающе надвинулась она на подруг. – Как вы посмели их сюда пустить? Мы с вами так не договаривались!
– Мы с вами о многом не договаривались!
– Например, о том, что недавно в колодце был обнаружен труп вашего дедушки!
– А мы, между прочим, пили из этого колодца!
– Могли бы и предупредить!
Но Анастасию очень мало взволновали упреки подруг. Права была Клавдия Захаровна, когда неодобрительно отзывалась о своей двоюродной внучке. Анастасия в ответ на упреки подруг лишь пожала плечами и заявила:
– Не нравится, проваливайте! Буду только рада. Деньги я вам верну! И жильцов своих всех забирайте!
– Эй! Не так быстро!
– Забирайте, я сказала! – завизжала Анастасия. – Это мой дом!
– Не ваш, а наш!
И вперед выдвинулась Зоя Ивановна, волоча за руку своего мужа.
– Вы кто такие?
– Это наш дом!
– Это дом моего деда. И достанется он мне как единственной прямой наследнице!
– Ваш дедушка перед своей смертью этот дом продал нам!
Анастасия отступила на шаг от Зои Ивановны и смертельно побледнела.
– Не верю! – произнесла она. – Нет. Этого просто не может быть! Старый козел не мог так поступить со мной!
Подруг хотя и покоробило, как внучка отзывается о своем родном деде, который ее вырастил и фактически заменил ей и пропавших без вести сначала отца, а потом и мать. Но они были рады, что Анастасии тоже досталось. Так ей и надо! Нечего сдавать дом, даже не наведя справок, принадлежит ли он ей по праву. Впрочем, и они хороши. Купились на свидетельство о смерти старика и то, что дед Лаврентий был опекуном своей малолетней внучки. А ведь из этого еще ровным счетом не вытекает, что эта внучка стала его наследницей и может распоряжаться имуществом деда.
– Вон как оно все обернулось, – прошептала Леся. – Хозяев теперь и не найти.
В самом деле, дом старый хозяин сначала завещал сестре. Потом продал Сидорчукам. А сам собирался в город Москву к своей разлюбезной Наденьке. Внучке в его планах вовсе не было места. Видно, она своим эгоизмом и черствостью вконец достала старика. И он хотя бы на старости лет решил отдохнуть от пиявки.
– Дом принадлежит нам! – твердила Зоя Ивановна. – Вместе со всей обстановкой продан!
При этих словах Анастасия побледнела еще сильней. И кинула молящий взгляд на мужа. Подруги видели того впервые. И он, надо сказать, произвел на них впечатление. Не то чтобы приятное, а просто впечатление. Огромная гора мяса, жира и костей. Без капли мозгов, если судить по узкому лбу и глубоко спрятавшимся под ним глазкам. Места для мозга там просто не оставалось.
Однако взгляд жены этот великан понял верно. Засопел. И сделал решительный шаг вперед.
– А ну! – грозно прогудел он. – Подвиньтесь-ка!
Зоя Ивановна со своим щуплым Гогой не могли противостоять такому массовому превосходству. Они попятились и сдали занимаемые позиции.
– Это наш дом! – только и пропищала Зоя Ивановна неожиданно тонким голосом.
– Ваш, ваш! – прогудел великан. – Но вещи в нем наши имеются.
– Да! – обрадовалась Анастасия. – И мы их хотим забрать!
Это был сильный ход. Подруги даже зауважали великана. Ведь было совершенно ясно, что вещи Анастасия с мужем могут забирать и день, и два, и даже десять. А могут месяц или даже дольше. И все это время под этим предлогом они смогут находиться на даче. И портить Зое Ивановне и Гоге нервы. Зачем это было нужно Анастасии и ее мужу, подруги не знали. Но те явно были настроены остаться. И остались.
Теперь в доме было просто не протолкнуться. Во-первых, обе подруги, которым Анастасия так и не вернула денег, отложив это мероприятие до лучших времен. Во-вторых, Зоя Ивановна с мужем. И Анастасия также с супругом. Это уже шесть человек.
– И нельзя сбрасывать со счетов Нинусика, которая еще тут появится, зуб тебе даю, – сказала Леся. – И конечно, Клавдию Захаровну.
Вещи старушки так и стояли в ее комнате. И подруги собирались завтра с утра отвезти ей в больницу все необходимое. И заодно проверить, как состояние бедняжки.
– И есть еще кое-кто, – сказала Кира. – Кто бродит вокруг этого дома и глаз с него не спускает.
– Кто?
– Убийца, – страшным шепотом, от которого у Леси побежали мурашки по спине, ответила Кира. – Убийца Федора. И не забывай, нам с тобой поручено его найти.
– И как мы будем его искать?
– Я уже тебе говорила. Федор искал схрон деда Лаврентия. И думаю, наткнулся на конкурентов, которые его и устранили.
– А баба Клава?
– Баба Клава искала маску. И тоже сильно мешалась у всех под ногами.
– Мне она не мешала.
– Потому что нас она душевно полюбила за что-то. И выложила всю их семейную тайну. А тем людям, которые тоже ищут схрон деда Лаврентия, она могла мешать словно бельмо на глазу.
– И они ее?..
– Вот именно.
– Страшно-то как!
И Леся затряслась в подтверждение своих слов. А Кира продолжала рассуждать.
– Опять же странная ситуация с этими родственниками и покупателями, – сказала она. – То никто к деду Лаврентию носа не казал, один старичок жил. А то как он жениться на своей Наденьке собрался, так сначала умер, а потом к его дому настоящее паломничество началось.
– А что такое?
– Вот ты мне скажи, чего Анастасия приперлась сюда? Ведь она в Краснодар уехала!
– Планы поменялись.
– Поменялись, – проворчала Кира. – Подозрительно мне все это, однако. Так и знай.
И, продолжая ворчать, она устроилась на кровати. Вытянулась во всю длину и блаженно застонала.
– Хорошо-то как! Все тело так и ломит! Ну, и денек сегодня у нас был. Спи давай!
– Не хочется.
– Спи. Нужно отдохнуть. Завтра будет не легче.
Леся попыталась закрыть глаза. Но сон к ней не шел.
– Кира, – шепотом позвала она. – Кира! Ты спишь?
– Уже нет! Чего тебе?
– Кира, а что мы завтра делать будем?
Последовало продолжительное молчание. Кире не хотелось признаваться подруге, что она сама толком еще ничего не решила. А потому она ответила:
– Завтра все узнаешь.
И снова отвернулась к стене. А Леся еще долгое время вертелась без сна, с тоской думая, какая умная Кира. Все уже спланировала для них двоих. И просто тревожить Лесю не хочет, рассказывая о своих планах. Но эти мысли Лесю ничуточки не успокаивали. А даже совсем напротив. Волновали и беспокоили. Так, беспокоясь, она и уснула.
