Глава 19

Между тем Лисица подкатил к дверям реабилитационного центра «Путевка в жизнь» и был встречен невысокой пухленькой дамочкой, распространявшей вокруг себя флюиды добродушия и доброжелательности.

Звали эту дамочку Арина Сергеевна, и на ней фактически и лежало управление центром. Это она занималась покупкой и доставкой продовольствия в приют. Именно она организовывала обучение на дому для тех подростков, которые не могли или не хотели по каким-то причинам посещать обычные школы. Именно она обустраивала весь быт детей, которые попадали в центр.

Лисица пока что не мог сказать, знала или не знала Арина Сергеевна о том, что происходит в приюте. Но ему казалось, что если достоверно ничего и не знала, но догадываться, во всяком случае, должна была. Шила в мешке не утаишь. И хотя Арина Сергеевна и показалась Лисице славной женщиной, искренне радеющей о благе подростков, он помнил, что доверять ей нельзя.

– Ах, такой высокий гость у нас в центре! – рассыпалась между тем дамочка перед ним в комплиментах. – Такая честь для нас! Что же вы без предупреждения?

Но предупреждение как раз было сделано. Предусмотрительный Лисица сам сделал звоночек якобы от одной из знакомых чиновниц самой Арины Сергеевны.

– К вам едет с комиссией сам Шариков!

Одной этой короткой фразы хватило, чтобы привести Арину Сергеевну в состояние боевой готовности. И Лисица почти не сомневался, что найдет центр сверкающим чистотой. Так оно и оказалось.

Центр располагался в пяти самых обычных типовых квартирах. Собственно говоря, Славским был выкуплен этаж обычного жилого дома. В стенах между квартирами были сделаны двери, а общий коридор превратился в своего рода гостиную, где стояли большой плазменный телевизор, диван и столик с компьютером.

– В данный момент у нас находятся двенадцать подростков. Было больше, но некоторые дети вернулись в свои семьи, другие выросли и ушли от нас в самостоятельную жизнь. Скоро придут новые, свободные койки у нас долго не пустуют.

На кухне готовился завтрак – овсянка, кофе, чай. Две девочки в косынках резали толстыми кусками хлеб, мазали его сливочным маслом и укладывали ровненькие кусочки колбасы и сыра. Для желающих в отдельной кастрюльке варились яйца. Так что голодать в центре явно не приходилось. Игрушки, одежда и мебель тут были недорогими, но новыми, чистыми и нарядными.

– Скажите, а кто из воспитанников живет у вас дольше других?

– Кто? Ну, вот, пожалуй, Сема.

И Арина Сергеевна указала рукой на курносого долговязого и довольно страшненького подростка, лицо которого было покрыто жирными угрями. Этого подростка Лисица отверг сразу же. Не стал бы Славский связываться с таким.

– У Семы мать-алкоголичка. Но отдавать мальчика в детский дом мы не хотим. Он уже взрослый. Скоро сможет сам о себе позаботиться. Да и мать у него впадает в запой не чаще одного раза в полгода. Так что месяц Сема живет у нас, а потом мать снова забирает его домой.

– Значит, Сема не живет тут постоянно?

– Нет. Он – нет.

– А кто из «старичков» живет тут постоянно? Вот этот мальчик, он кто?

И Лисица указал рукой на пухленького светловолосого мальчугана, который как раз вышел из своей спальни. Увидев незнакомого человека, он моментально насторожился, но виду не подал.

– А вот как раз Дима! – увидев его, воскликнула Арина Сергеевна. – Живет у нас с небольшими перерывами уже два года.

– Могу я поговорить с ним?

– Поговорить?

Чувствовалось, что Арине Сергеевне очень не хочется этого разрешать, но и открыто отказать важному гостю она не могла.

– Ну, что же, пройдемте в мой кабинет, – решила она проблему, как ей казалось, наиболее щадящим образом. – Там и поговорим.

Кабинет Арины Сергеевны был заставлен коробками с жидким мылом, порошком, тарелками, туалетной бумагой, салфетками и прочей бытовой ерундой, на которую никто не обращает внимания, пока она есть, но которой так отчаянно не хватает, когда она внезапно заканчивается.

– Спасибо. Я не отниму у Димы много времени.

– Да уж, пожалуйста, – с сомнением произнесла Арина Сергеевна. – А то у нас сейчас завтрак. Не хотелось бы, чтобы Дима его пропустил.

С этими словами она все же вышла из кабинета, оставив «Шарикова» с Димой наедине.

– Не бойся меня, – тихо произнес Лисица. – Я не причиню тебе вреда.

– А я и не боюсь! Чего мне вас бояться? Пусть Арина вас боится, ей, наверное, есть что прятать. Недаром она так вокруг вас суетится.

– Арина Сергеевна ворует?

– Не ловил, но думаю, что вряд ли она тут за чужой интерес работает. Хотя кто ее знает, она у нас малость сдвинутая. Своих детей у нее нету, с нами возится. Переживает, по инстанциям бегает. Нет, она неплохая тетка, врать не буду.

– Меня интересует другой ваш начальник – господин Славский.

При упоминании этой фамилии всю бесшабашность Димы словно ветром сдуло. Он сжался в тугой комок, и в его прежде открытом и даже нагловатом взгляде теперь появилась затравленность. И все же, сглотнув, он спросил:

– А что вас интересует?

– Правда, что он убил Павлика?

Теперь во взгляде Димы появился самый настоящий страх.

– Кто вы? – прошептал он. – Вы… вы что? Вы из милиции?

– Нет. Но я хочу вывести вашего Славского на чистую воду.

– Ничего у вас не получится! – отмахнулся Дима, заметно расслабившись. – Пытался тут один, да ничего у него не вышло!

– А кто? Кто пытался?

– А почему я вам должен это говорить? Тот человек не сделал мне ничего плохого. А вдруг вас сам Славский сюда и подослал?

– Зачем ему?

– Откуда я знаю? Он псих. Любит всякие такие штучки. Камер всюду в спальнях понатыкал. Каждый вечер пленки забирает и просматривает у себя дома. Единственная комната, где нету камер, кабинет Арины, ну, и еще комната девчонок!

Понятно, почему в спальне девочек видеокамер не было. Славский интересовался исключительно мальчиками. Из них дома на досуге он и выбирал себе очередного фаворита. Но вслух Лисица лишь произнес:

– А у вас живут и девочки?

– Две, – буркнул Дима и покосился на Лисицу. – Еду поварихе кто-то должен помогать готовить. Да и полы мыть. Ну, и вообще по хозяйству.

– Только две? Так мало?

– Да. Так мало.

И снова Лисица ощутил на себе подозрительный и настороженный взгляд подростка. Знает или нет, почему девчонок в приюте так мало? Именно эту мысль прочел Лисица в его взгляде. И Лисица решил, что нужно довериться этому пацану. Дима явно был не в восторге от Славского и от своего зависимого положения. К тому же он был «старичком» в центре, знал, что и как тут делается. И явно мог помочь детективам.

– Я скажу тебе правду, – произнес Лисица. – Вчера вечером в баре «Голубой Мотылек» господин Славский был замечен в обществе мальчика-подростка. Имя его неизвестно. Но мальчик сейчас находится в критическом состоянии в реанимации.

– Ох, ни фига себе! – обхватил себя обеими руками Дима. – Выходит, вот куда Кешка вчера подевался! Но он хотя бы жив?

– Пока жив.

– А что с ним?

– Он в коме.

– Ох, ни фига себе! – повторил Дима. – А Славский знает, что он жив?

– Не могу тебе этого сказать. Наверное, ему сказали.

Дима помолчал. Было видно, что он здорово испуган.

– Славский его того… до комы довел?

– Мы полагаем, что да. Но сам понимаешь, точно сказать это сможет только сам пострадавший.

– Ни хрена вам Кешка не скажет! Славский его на герыч подсадил! Кешка теперь за ним как привязанный ходит. Он за дозу что угодно Славскому простит!

– А ты? Ты тоже наркоман?

– Я – нет! Мне Славский предлагал, но я не стал. Не хочу. Да и видел я, что с наркоманами потом становится. У меня старший брат на героине сидел. Потом еще какой-то дрянью кололся. Перед смертью сгнил весь. На теле живого места от язв не осталось. Вместо ног и рук какие-то обрубки. Жуть! Я так не хочу!

– А как хочешь?

– Я нормально жить хочу. Я поэтому и учусь хорошо. Знаю, что никто мне не поможет. А если и поможет, то потом в десять раз больше потребует.

– Но от Славского ты избавиться хочешь?

– Не будет Славского, не будет и нашего центра. Куда я тогда пойду?

– А ты не думаешь, что если будет Славский, то тебя может не быть? Не в центре, а вообще на свете? Не боишься, что окажешься там же, где Кешка или даже Павлик?

Лисица нарочно пустил в ход эту карту, чтобы посмотреть, как отреагирует на нее Дима. И подросток мигом откликнулся:

– Ох, ни фига себе! Вы и про Павлика тоже знаете?

– Его убил Славский?

– Ребята так говорят, – кивнул Дима. – Павлик в тот день Славскому нахамил. Тот пообещал, что накажет. И Павлик пропал. Ну, а нашли его уже на свалке. Мертвым.

– А ты туда не хочешь?

– Нет, конечно! Что я дурак?

– Но ты вчера тоже здорово разозлил Славского. И он обещал тебя наказать.

Дима побледнел так, что его розовые щеки совсем поблекли и даже вроде бы сдулись.

– Так вы думаете, что он и меня… тоже… того? Убьет?

В голосе у него прозвучала самая настоящая тоска. Кажется, Дима не сомневался, что Славский может так с ним поступить. Но не знал, что ему делать.

– И ведь главное – не поверит мне никто! Славский и меценат, и спонсор, и в комиссиях разных состоит, и президент всяких обществ. Кто поверит, что он убийца? Никто!

– Почему ты так думаешь? Я тебе верю.

– А вы-то сами кто? – презрительно взглянул на него Дима. – Вот я с вами разболтаюсь, потом вы уйдете, а я останусь. И долго я протяну после того, как Славский узнает, что я его выдал? Да и не знаю я ничего толком.

– Кто был тот человек, который обещал тебе наказать Славского?

– Отец Павлика. Он обещал. Сказал, что нашел девчонку, которая на Славского компромат соберет. Дескать, она с Квазимодо амуры крутила. Имеет возможность к Славскому поближе подобраться.

– Квазимодо? Ты имеешь в виду горбуна, который на Славского работает?

– Его самого. Ох, и урод! Славский тоже, конечно, не красавец. Да и запашок от него, прямо скажем, вонючий идет. Но все же он нормальный дядька, если в хорошем настроении, то и денег может дать. Главное – его не злить. Больше помалкивать, и все будет хорошо.

Ничего себе хорошо, если один из любовников Славского в больнице, второй задушен, а остальные трясутся от страха, как бы с ними не произошло чего-нибудь в этом роде. Но Лисица не стал читать подростку мораль. А просто спросил:

– Значит, отец погибшего мальчика решил сам вести расследование?

– Он сказал, что Славский теперь ни за что сам не остановится. Что раз одного парня он уже придушил, будут и другие. И что его долг – остановить мерзавца.

– И отомстить ему за смерь сына.

– Ну, и это, разумеется, тоже, – кивнул Дима. – Только я не очень-то отцу Павлика поверил.

– Почему?

– Да невезучий он. Сына вот потерял. И глупо так потерял. Другие ребята у нас в центре по году живут, и ничего. Все у них со Славским складно и ладно. Ничего не случается ужасного. Ну, съездят они с ним пару раз в этот его любимый «Голубой Мотылек», подумаешь! А Славский быстро интерес теряет. Чего не потерпеть разок-другой? А этот Павлик сразу же выделываться начал. Ну, мы его и предупредили. Либо, говорим, уходи, либо по правилам нашего Толстяка танцуй. А он ржать над нами начал. Вы, говорит, все трусы и п… Я ему, говорит, покажу. Ну, и показал! И хотя Славского это не оправдывает, Павлик тоже не подарок был! А отец у него невезучий. У таких людей никогда ничего не получается.

– А я?

– Что вы?

– Я – везучий? У меня получится?

– Вы?

Пожалуй, Дима впервые взглянул на Лисицу с неподдельным интересом.

– Вы – да, – произнес он. – У вас может получиться. И дело тут совсем не в везучести. Вы – пробивной. Нашу Арину обмануть сумели. Да, пожалуй, у вас все может получиться. Так что, дать вам координаты отца Павлика?

Координаты Лисица взял, хотя они и так у него имелись. Леся, провожая вчера отца Павлика, успела взять у того и номер его телефона, и домашний адрес. Эти данные в точности совпали с теми, которые были у Димы. И Лисица покинул центр реабилитации, твердо зная, что хотя бы два новых союзника у них в этом деле появились.

Чтобы передать полученные им новые сведения, Лисица позвонил своим друзьям. Ну а им после звонка Лисицы было что обсудить между собой.

– Выходит, отец Павлика обратился за помощью к Таньке?

– А Танька в свое время встречалась с горбуном!

– И отец погибшего мальчика предложил ей большие деньги, чтобы она помогла ему покончить со Славским.

– Ну, а при чем тут горбун? Он ведь на стороне Славского. А Танька должна была действовать против негодяя. Но в то же время они вместе с горбуном искали пропавшую сумочку. И все у них было очень мило и дружно. Как это увязывается одно с другим?

Да, загадок было еще много. И теперь вся надежда была на Панфилова Игоря – отца погибшего Павлика.

Мужчину друзья нашли в больнице, где до сих пор находился в палате интенсивной терапии впавший вчера в кому подросток. Леся, снятая с дежурства возле дома Славского, приехала в больницу и сразу же подошла к Игорю.

– Здравствуйте. Мы с вами вчера встречались. Вы меня помните?

Панфилов ее помнил и теперь приветствовал с искренней радостью.

– В первый раз у меня в этом деле против Славского появился союзник.

– А как же Татьяна? Вы ее помните?

– Татьяна? – мигом помрачнел Панфилов. – К сожалению, она обманула меня. Я дал ей оборудование, которое нужно было разместить в кабинете, где Славский занимался развратом со своими мальчиками. И Татьяна сделала, по ее словам, убойное видео того, как Славский развлекается с очередным ребенком.

– А потом?

– А потом запросила с меня сумму вдвое больше той, о которой мы договаривались. Ну а когда я отказался увеличить гонорар, я просто не имел такой возможности, она и вовсе разорвала наш с ней договор. Сказала, что аванса я ей не заплатил, значит, она свободна от всяких обязательств. И что передаст пленку другому человеку.

– Кому? Славскому?

– Боюсь, что так, – кивнул головой Панфилов. – Конечно, я заклинал ее этого не делать. Пытался объяснить, что это страшный человек. И что нельзя брать у него деньги. Но она лишь рассмеялась и сказала, что деньги не пахнут, и еще что-то в том же духе.

Ну да, в этом была вся Таня. Она стремилась разбогатеть любым способом. И ее даже не смутило, что ценой ее новенького салона красоты с двойным турбосолярием, массажным кабинетом и косметичкой станет жизнь подростка.

– И она вас предала?

– Я очень долго уговаривал ее не идти к Славскому. Я обещал ей деньги. Сказал, что найду нужную ей сумму. Но, похоже, она мне не поверила. Стала молоть какую-то чушь о том, что уже поздно. Что все равно видео потеряно вместе с ее сумочкой. А потом и вовсе перестала отвечать на мои звонки.

– И вы не пытались с ней связаться?

– Пытался, конечно. Но сначала она просто не отвечала, избегала встреч, а потом ее телефон оказался выключен.

Все ясно. Татьяна обратилась к тому, кто, как она полагала, сможет заплатить ей более крупную сумму за то видео, которое она сняла для Панфилова. Отцу погибшего ребенка она показала кукиш, зато радостно потащила видео Славскому и его подручному – горбуну.

Теперь друзьям было ясно, почему Татьяна и горбун так дружно разыскивали сумочку девушки. Они искали не саму сумочку, им было позарез нужно видео, которое сделала Татьяна той аппаратурой, которую ей дал Панфилов.

– Видео было записано на флешке, маленьком и незаметном кусочке пластика. Такой мог завалиться куда угодно!

Вот и горбун остерегался убить Татьяну до того, как получит от нее столь важную для его хозяина запись. Напротив, он активно помогал девушке в поисках потерянной сумочки, делая вид, что они с ней заодно. И он даже убил Федора, которого заподозрил в том, что тот держал в руках сумочку и, следовательно, мог видеть запретное видео.

С той же целью был произведен обыск в квартире мошенников. Горбун и Татьяна побывали и на даче у Бориса. А у самого Бориса дома даже был изъят компьютер, на котором могли просматривать запись. Конечно, мошенники этого не делали, да и самой сумочки у них не было. Но ведь горбун и Славский этого не знали. Они твердо были уверены, что сумочка у них и что они просто водят их за нос. А возможно, сами не понимают, какое сокровище попало им в руки.

– Борису просто сказочно повезло, что он сидел тихо и не высовывался. Иначе Славский с горбуном не пощадили бы и его.

Но теперь снова возникал вопрос: как же добраться до Славского? Судя по всему, компрометирующее видео уже попало к нему в руки и было уничтожено.

– Когда Таньке вернули сумочку, она сразу же позвонила своему горбуну и «порадовала» его хорошей новостью, – произнесла Леся.

Глупая девчонка не понимала, в какую опасную игру ввязалась. Она думала, что разведет богача Славского на деньги. Была уверена в том, что все идет отлично и что у нее все под контролем. Но оказалось, что это не у нее все было под контролем. Она сама была все это время «под колпаком».

– И когда горбун получил сумочку Татьяны, он убил девушку.

– Кстати, об этом горбуне – прелюбопытная и опасная, доложу я вам, личность!

Леся обернулась на знакомый голос и увидела рядом с собой какого-то странного господина в темном деловом костюме, с седоватой бородкой и в маленьких очочках, за которыми поблескивали также на удивление знакомые глаза.

– Лисица? – с сомнением произнесла она, все еще не узнавая приятеля. – Что с тобой? Твой фаллос на спине тебя так достал, что ты решил кардинально изменить свой имидж?

– Мой… что? – оторопел Лисица.

– Ой, это неважно. Говори, что хотел сказать.

– Прямо удивляюсь я тебе, Леся, – покачал головой Лисица. – Странная ты какая-то! Фаллосы уже повсюду мерещатся. Замуж тебе надо, вот что! Хотя бы даже за Серегу!

– Про него можешь забыть, – грустно отозвалась Леся. – Он узнал, что я беременна от другого, и бросил меня.

– Вот подлец! Леся, если бы я не был влюблен в другую девушку, то я обязательно бы предложил тебе свою руку и сердце.

– Уж точно не надо! – гордо отказалась Леся. – Ни руки, ни сердца, ни других органов.

– Понимаю, о чем ты! – с готовностью подхватил Лисица. – Но, увы, я несвободен!

– Я вообще не собираюсь замуж! Ясно?

– Ну, дело твое. Я вообще-то совсем о другом собирался с тобой поговорить.

И Лисица полез в «дипломат», зашуршав там какими-то бумажками с самым деловым видом. Леся отлично знала, что никаких бумаг Лисица не признает, все его документы находятся в электронном виде. Но сейчас почти поверила в то, что у приятеля в «дипломате» собралась целая канцелярия.

– Я навел справки про этого горбуна, оказывается, это какой-то дальний родственник Славского. В прошлом альпинист. Получил травму позвоночника, после чего был вынужден забыть про восхождения и заняться другими делами. На Славского работает с девяностых годов. Дважды он подозревался в убийствах, но оба раза был отпущен за отсутствием улик.

– Значит, он убивал и прежде! Славский его отмазал!

– Вероятно, так и было. Поэтому наш горбун очень предан Славскому. Да и сам горбун для последнего просто неоценимый помощник. При необходимости мог вспомнить свои былые навыки и забраться почти по отвесной стене.

– Вот как он влез в квартиры Федора и Бориса!

– А помимо кровного родства, которое тоже не шутка, горбун еще и получает от Славского очень хорошие деньги, на которые содержит на родине старушку-мать, сестру с двумя детьми и еще каких-то престарелых родственников.

– Очень трогательно, но убийств, которые он совершил, это не оправдывает.

– Ни в коей мере! – согласился с ней Лисица. – Просто я хочу объяснить, до какой степени этот человек обязан Славскому и как крепко с ним связан. Было крайне глупо надеяться, что он захочет предать Славского.

Последние слова относились к Панфилову, который покраснел и пробормотал:

– Я и не надеялся. Я просто думал, что Таня сможет как-то по-женски выведать у горбуна тайны его хозяина.

– И тем самым вы погубили девушку. Конечно, Татьяна и сама виновата, должна была быть осторожней. Но жадность подвела ее.

– Не подвела, а погубила!

В этот момент в коридоре показался пожилой врач, который, увидев Панфилова, помахал ему рукой. Вид у врача был мрачный. И все друзья сразу же поняли, что добрых новостей им не услышать.

– Мы его потеряли, – произнес врач хмуро, избегая смотреть в лицо Панфилова. – Сожалею.

– Погоди! Он что-нибудь сказал?

– О чем ты? Скончался, не приходя в сознание. Сердце подвело. Вот ведь молодой, а сердце слабое. Мельчает народ, все вокруг мельчает!

И с этими скорбными словами врач ушел дальше по своим делам. А Леся, выдержав паузу, робко предположила:

– Нельзя будет привлечь Славского к ответственности за эту смерть?

– Даже и мечтать нечего! Славский обязательно выкрутится. Да и что мы можем ему предъявить? Вечер в баре с несовершеннолетним подростком? Ну, так Славский скажет, что нашел юношу в плохом состоянии уже на улице, узнал в нем знакомого, привел в бар, чтобы немного подкормить и дать возможность очухаться. А где и с кем юноша наширялся до того, он и понятия не имеет.

– Какой гад этот Славский! – вырвалось у Леся.

– Гад, никто и не спорит, – поддержал ее Панфилов. – Но у меня есть один шанс все исправить!

И с этими словами он устремился к выходу из больницы так быстро, что никто не успел его задержать.

– У меня недобрые предчувствия, – произнес Лисица. – Очень недобрые.

Леся ничего ему не сказала. Но и у нее насчет Панфилова были такие же предчувствия. Он уже испробовал все способы привлечь Славского к ответу по закону. И теперь, как она опасалась, мог перейти к наиболее кардинальным мерам. Смерть еще одного молодого юноши, которая произошла по косвенной вине Славского, окончательно убедила Панфилова в том, что Славский – это зло и оно нуждается в наказании.

– Боюсь, что когда мы в следующий раз услышим про Панфилова, он будет уже мертв!

Лисица оказался прав, но только отчасти. Панфилов не погиб, он оказался в больнице. Его привезли туда с огнестрельным ранением, охрана Славского всадила в благородного мстителя пять пуль. А в соседней с Панфиловым палате лежал сам Славский, загибаясь от дыры в брюхе, нанесенной ему острым колющим предметом.

Доведенный до отчаяния, Панфилов напал на своего врага прямо на улице. И лишь пули охраны сумели остановить мстительный порыв осиротевшего отца.

Узнав об этом, подруги поспешили к парикмахерше Лере, чтобы сообщить той, что больше ей не надо прятаться и она может выйти из своего убежища, потому что ее главный враг находится при смерти. Встреча состоялась все в той же кафешке у Московского вокзала.

– Горбуну тоже больше не до тебя. Его благодетель Славский, на которого он все это время работал, находится в больнице. Он при смерти. У Панфилова, который пытался его убить, есть шансы выкарабкаться, но при этом ему светит тюремная камера.

– Вот парадокс: если Славский умрет, то Панфилов сядет надолго. А если останется жив, то и сам Панфилов жить не захочет.

Лера внимательно выслушала подруг, а потом переспросила:

– Значит, Славский – это человек, который велел убить Таню?

– Он самый.

– А горбун – простой исполнитель его воли?

– Да.

– И Таня собирала компромат именно на Славского?

– Да, а… А ты откуда знаешь, чем она занималась?

Вместо ответа Лера протянула руку и положила на потрескавшееся дерево столешницы маленький кусочек серого пластика.

– Что это? – с замиранием сердца спросила Кира, уже догадываясь, что именно лежит перед ней.

– Это флешка, за которой они все охотились, – произнесла Лера, и на ее глаза навернулись слезы. – Перед тем как выставить меня из квартиры, Танька сунула мне ее и попросила сохранить. Она сказала, что это вещь необычайной ценности. И что я должна ее беречь словно зеницу ока.

– И ты сберегла! Молодец!

– У меня дома нету компьютера. А у моего приятеля, у которого я временно живу, хотя он от этого и не в восторге, компьютер как раз имеется. С разрешения хозяина квартиры я просмотрела запись на флешке. И я вам скажу, что такой мерзости я отродясь не видывала! – Придвинув флешку поближе к подругам, Лера добавила: – Вот, заберите эту гадость от меня и передайте ее следователю, который ведет дело Панфилова. И если тот не последняя сволочь, то Панфилова на суде оправдают за любое убийство!

Как Лера сказала, так и случилось. Славский скончался в той же больнице, в которой несколькими днями раньше от передозировки умер и его молодой любовник, от ранений, нанесенных ему Панфиловым.

Панфилову грозил большой срок. Но после закрытого просмотра предоставленного на суд видео его освободили прямо из зала суда. Что именно было заснято и сохранено на флешке, подруги так никогда и не узнали. Да если честно, совсем и не рвались.

Им было вполне достаточно того, что преступник был наказан, а хороший человек оказался на свободе. После смерти Славского все те, кому он покровительствовал, быстро полетели со своих мест. И первым оказался тот самый горбун. Его тоже арестовали – сначала за какие-то старые грешки, а потом всплыли и дела покрупнее.

Например, нашлись свидетели и помимо Леры, которые припомнили, что этот человек приходил к Таньке. А во дворе, где убили Федора, приметного горбуна также опознали. Улик оказалось достаточно для того, чтобы засадить убийцу в тюрьму прочно и надолго. Теперь ему уже не выйти в ближайшие четверть века, и эта кара более чем справедлива.

– Мне его ничуточки не жалко. И его мать-старушку тоже. Это надо же умудриться вырастить такого монстра. Да у меня бы кусок в горле бы застрял, узнай я, что деньги, на которые он ее содержит, обагрены кровью детей!

Что касается остальных участников этой истории, то их судьбы сложились по-разному. Арина Сергеевна попалась на махинациях со счетами реабилитационного центра. Так что теперь ей тоже грозит разбирательство с налоговыми органами, а возможно, что и уголовное или административное наказание.

Судьба самого центра пока что в подвешенном состоянии. Если не найдутся деньги на его дальнейшее содержание, то он будет закрыт. Куда денутся подростки, которые жили в нем, никто не знает. Но вряд ли они попадут в условия еще худшие, чем были созданы Славским.

После похорон своего друга Федора второй мошенник Борис наконец смог выйти из укрытия и вернуться домой. Новый компьютер родители ему покупать отказались, и парню пришлось пойти учиться на шофера, а потом и сесть за баранку грузовика, похожего на тот, которым всю жизнь управлял его отец.

Увидев это, Надя как-то потихоньку стала забывать о своем стремлении стать фотомоделью и любовницей олигарха и все больше склоняться к мысли, что синица в руках куда лучше, чем неведомый журавль в небе. И профессия медсестры или врача куда верней в этой жизни, чем шатание по подиуму.

Лера вернулась к своему обычному образу жизни, привезла с дачи дочку и маму, забрала из больницы неожиданно поздоровевшую и повеселевшую бабушку, которая теперь вполне бодро ковыляла по квартире, справляясь с нехитрыми делами.

Так что Лере стало немного полегче, и она стала больше времени уделять себе и своей внешности. Теперь она делала маникюр и укладки не только другим, но и самой себе. Благодаря этому Лера познакомилась с хорошим человеком, которому совсем не в тягость, что она проводит ночи именно у него дома.

Ну а что касается подруг, то личная их жизнь осталась без изменений. Как, спросите вы, даже у Леси? Да, даже у нее. Имея в совсем недавнем прошлом сразу двух женихов, готовых на ней жениться, она внезапно снова осталась одна. Про то, как Леся потеряла Сергея, вы уже знаете. А вот Барклаеву отказ от мечты жениться на Лесе дался гораздо сложней.

Парень явился к Лесе, принеся в подарок два новеньких зеркала, которые он соорудил из одного разбившегося. Хозяйственный Барклаев даже сделал из обрезков зеркала маленькое карманное зеркальце с ручкой, обтянутой белой мягкой кожей.

– Вот, – произнес он, вручая подарок Лесе. – Это тебе! На память.

– На память? А разве ты уезжаешь?

– Перебираюсь назад в общагу.

– Но это же не край света! – рассмеялась Леся. – Будешь нас навещать.

Но вид у Барклаева был до того мрачный и насупленный, что она осеклась, заподозрив неладное.

– Что? Что у тебя случилось?

– Отец!

– Что отец? Умер?

– Типун тебе на язык, Леся! – испугался Барклаев. – Жив! До ста лет еще проживет! У нас в роду все мужчины до ста дотягивали. Нет, тут дело в другом. Отец наложил запрет на нашу с тобой свадьбу.

– Почему? – удивилась Леся, которая до сей поры и сама не рассматривала всерьез такой поворот своей судьбы.

Но теперь, когда ею был внезапно получен отказ, она засомневалась. А уж не промахнулась ли она? Может быть, Барклаев и есть ее судьба? Вон какой хозяйственный. И заботливый. Молоко не стеснялся ей таскать, хоть и делал это по просьбе Натальи Сергеевны.

– Почему, Саша? – как можно ласковей спросила Леся. – Что случилось? Почему твой отец против?

И Барклаев, судорожно всхлипнув, все рассказал.

– Отец говорит, что ему-то все равно, чей это ребенок, он все понимает и меня тоже понимает. Но вот другие родичи могут не понять. И соседи, и вообще… все вокруг.

– Что вообще, Саша? – тихо спросила Леся. – Разве тебе не все равно, что говорят вокруг люди?

– Да что ты?! – совершенно искренне ужаснулся Барклаев. – Наоборот! Это как раз таки и есть самое важное! Если люди про тебя станут плохо говорить, я должен буду заткнуть им рты! Я такой! Я это сделаю!

И Леся знала, что он может. И пожалуй, отец Барклаева тоже прав, ведь он знает характер своего сына. Ну, а тот факт, что Леся совсем не беременна, тут уже вроде как и неважен. Слух о ее беременности уже пошел. А земля русская, как известно, слухом полнится. Кто-нибудь да и донесет соседям Барклаева о том, что тот женился на беременной от другого мужчины девушке. А хоть бы даже и не от другого – все равно позор.

Вот только откуда же появилась эта сплетня? Этого ни Леся, ни Кира так в толк взять и не могли. Вроде бы они сказали об этом только Барракуде, да Гуле, да самому Барклаеву. Ну, и кто же умудрился пустить слух дальше? Просто удивительно.

И после ухода почти плачущего Барклаева Леся повернулась к Кире с терзающим ее вопросом:

– Слушай, я вот все думаю, но не понимаю. А откуда Наталья Сергеевна узнала, что я в молоке нуждаюсь, да в твороге, да в сливках?

– Пойдем у нее самой и спросим.

И подруги отправились к домработнице Таракана. Та сидела у окошка и вытирала горючие слезы беленьким платочком в крупную желтую ромашку.

– Тетя Наташа, почему вы плачете? – подскочили к ней испуганные подруги, решившие, что в доме Таракана случилось какое-то несчастье.

Но оказалось, что у него все в порядке. Наталья Сергеевна лила слезы совсем по другой причине.

– Так ведь это… Тебя, Лесенька, жалею. Без отца тебе ребеночка-то растить.

– Да с чего вы это взяли, тетя Наташа?

– Так не глухая я. Слышала, как отец на нашего Сашку-то орал. Не смей, орал, на ней жениться. Стыд и срам перед соседями. Вот долдон! И хозяин мой с ним поцапался. И дед его не одобрил, и… Да ты не бойся, Лесенька, мы тебя в обиду не дадим. Сами ребеночка вырастим. Мы же тебя знаем. Ты на плохое дело неспособна. Да и то сказать, возраст-то у тебя уже такой… солидный. Оно и правильно, не стоило дальше с ребеночком-то тянуть.

– Чего? – недоуменно протянула Леся. – Да с чего вы все взяли, что я беременна?

– Так Саша нам сказал. Спьяну нам с дедом проболтался. Сидел вот тут за столом и сказал, что Леся беременна. Но что он все равно хочет на ней, на тебе, стало быть, жениться.

– И вы поэтому стали меня творогом и сметаной закармливать? – осенило Лесю.

– Так ведь Сашка нам не чужой. И ты не чужая. А оно, видишь, как обернулось. Одного я в толк взять не могу, где вы с Сашкой успели снюхаться? Он ведь нам сказал, что только накануне с тобой и познакомился!

И, оставив Наталю Сергеевну в слезах и сомнениях, подруги потихоньку побрели к себе домой. Какими же осторожными надо быть, болтая глупости. Иная глупость, вылетев на свет, обретает вполне реальную форму и больно стукает по голове того, кто сам же ее и придумал.