ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Но наутро Кира сама явилась в спальню к Лесе. И это именно она, плотно закрыв все окна в комнатах, подсела к подруге и заявила:
— Нам надо серьезно поговорить.
— Да, — согласилась Леся, приподнимаясь на локте, — надо.
— У меня вчера была бурная ночь, — жалобно поведала ей Кира, морщась, словно от головной боли.
— У меня тоже! — оживилась Леся. — И мне кажется, что Дима очень мне нравится.
— Мне тоже так кажется, — кивнула Кира. — Но я хочу поговорить с тобой вовсе не о Диме.
— О Коле? — догадалась Леся. — Что же, отлично! Мне кажется, он тебе вполне подходит. Ты закрутила с ним роман? Вчера ночью? Да? Ты была с ним?
— Не совсем, — уклончиво отозвалась Кира, и эта уклончивость здорово не понравилась Лесе.
— Что такое? — насупилась она. — Ты не пришла есть шашлыки, я думала, что ты с Колей приятно проводишь время.
— Все оказалось не совсем так, как мы с тобой думали, — покачала головой Кира. — Даже скорей совсем не так.
И она поведала подруге все, о чем ей удалось узнать, хорошенько побегав этой ночью по территории санатория и подслушав разговоры нескольких их общих знакомых.
— Поразительно! — в самом деле удивилась Леся. — Значит, Коля и Вадим сюда вовсе не отдыхать приехали? У них задание от какого-то человека. И им надо проникнуть на третий этаж водолечебницы и выяснить, что там происходит? Вот это да! И эта Алёна тоже утверждает, что там что-то такое все же происходит!
— Угу, — угрюмо кивнула Кира. — И эти, которые в соседних люксах живут, я уверена, знают, что именно там происходит.
— Так, может быть, нам попытаться у них выведать?
— Пустой номер! Ты же сама видела, как они все теперь от нас шарахаются! — воскликнула Кира. — Они даже за столом избегают с нами здороваться, а ты предлагаешь с ними дружбу водить. Это просто невозможно!
— М-да, — протянула Леся. — А знаешь, что еще вчера вечером произошло странного?
— Что?
— Мы когда вчера остались с Олегом и Димой втроем и с кучей шашлыков, то они мне все подливали и подливали вина, — задумчиво уставясь вдаль, произнесла Леся. — И когда решили, что я уже достаточно опьянела, они…
— Нет! — воскликнула искренне шокированная Кира. — Они не могли этого с тобой сделать! Они же приличные ребята!
— Да не о том речь! — фыркнула Леся. — Что ты себе вообразила? Нет, они меня и пальцем не тронули. Но зато начали расспрашивать.
— О чем?
— Ни о чем конкретно, а так вообще, — сделала Леся рукой неопределенный жест. — Разговор велся о том, не происходит ли у нас тут, в санатории, или поблизости от него чего-нибудь странного?
— Что им еще надо? — удивилась Кира. — За последние несколько дней два убийства. Одно из которых очень похоже на серийное.
— В том-то и дело, что про убийства в лесу они меня выслушали, но почти не заинтересовались. Зато потом снова принялись выяснять, что тут такого в санатории необычного, — продолжила Леся. — Намекали, что атмосфера вокруг какая-то таинственная. Дескать, они это сразу же почувствовали. И продолжают чувствовать.
— Не знаю, — покачала головой Кира, — не знаю, что они там чувствуют. И знать не хочу. А лично я собираюсь сегодня навестить наших ментов. Я по ним что-то соскучилась. И опять же надо выяснить, что там с моей зажигалкой. Нашли они на ней отпечатки пальцев или нет? Я больше в таком нервном напряжении жить не могу.
— Судя по тому, что ты еще на свободе, ничего они на ней не нашли, — отозвалась Леся.
Но съездить в отделение к Игнату и Борису за компанию с подругой все же согласилась.
— А-а! Явились! — таким возгласом приветствовал их Борис, который как раз выходил из отделения милиции родного поселка Замостье, самого крупного населенного пункта на много километров вокруг, где даже были поликлиника, милиция и нечто вроде супермаркета. Все, правда, в уменьшенном и несколько даже комичном варианте.
Само отделение милиции, возле которого стояли сейчас подруги, представляло собой маленький, но зато с печкой и трубой на крыше деревянный домик, выкрашенный в темно-зеленую краску. Оконные переплеты были покрашены в белый цвет. И общее впечатление от местного отделения было каким-то жизнерадостным и очень по-домашнему уютным.
Так и казалось, что местные воришки и хулиганы могут тут рассчитывать на заботливый прием и внимание. И как-то не верилось, что при таком миленьком отделении милиции в округе могут происходить жестокие и даже чудовищные преступления. Вроде тех двух убийств в лесу и совсем уж жестокого убийства молодой девушки Галины.
— Давно не виделись! Привет, девчонки! — прибавил Игнат, спустившийся по ступеням крыльца следом за приятелем.
— С чем пожаловали? — поинтересовался у подруг Борис.
— Да вот, — замялась Кира. — Хотели узнать, как там у вас обстоят дела с расследованием убийства Галины?
А что? Почему спрашиваете? Никак пока не обстоят, — закручинился Борис. — Мы сделали, что могли. Опросили всех работников санатория. Выяснили, что только у одной девушки могла быть причина, чтобы ненавидеть убитую и…
— Ну да, мы знаем, — кивнули подруги. — Алёну вы допросили, проверили ее алиби и отпустили.
— Да, точно, — кивнул Борис. — А вы откуда знаете? Впрочем, догадываюсь, делать вам в вашем санатории нечего. Вот и перемываете с утра до ночи косточки друг другу. А тут такая благодатная тема! Просто странно было бы не обсудить ее досконально.
Подруги не стали оспаривать его слов.
— А алиби Семена Голиафовича вы проверили? — спросила у Бориса Леся.
— Это главврача? — удивился Борис. — А он-то тут при чем?
— Ну так, — замялись подруги, решив не упоминать при ментах о загадочном третьем этаже водолечебницы и тех подозрениях, которые высказывала на этот счет Алена. — Просто Галина работала непосредственно под его началом. Вдруг у них там между собой что-то вышло? Конфликт какой-то или еще что.
— А вы что-то такое слышали? — жадно спросил у них Борис.
Но, выяснив, что ничего такого они не слышали, заметно скис и добавил:
— Вообще странно, что вы о Семене Голиафовиче спросили. Но раз уж спросили, так свое алиби он нам предоставил без всякого нашего на то спроса. Сам, можно сказать, вызвался.
— И что за алиби? Много человек могут его подтвердить? — поинтересовалась Кира.
Тем вечером, когда произошло убийство, Семен Голиафович в кругу других врачей отмечал день рождения старшей медсестры, — ответил ей Борис. — Так что его алиби, а также алиби остальных врачей и их супругов можно только позавидовать.
— Торжество было почти семейным и проходило в узком кругу, — добавил Игнат. — Все постоянно были друг у друга на виду.
— Ну а что там слышно с первым убийством? — помедлив, спросила Леся, постаравшись, чтобы ее голос звучал не слишком заинтересованно. — Ну, этого Кашина в лесу, в ельничке.
Однако фокус не удался. Менты они на то и менты, чтобы слышать то, чего обычные человеческие уши не слышат.
— Значит, все-таки вы с ним были близко знакомы, раз вас тревожит его судьба? — моментально насторожился Игнат.
— Вовсе нет! — пришла на помощь растерявшейся подруге и досадливо передернула плечами Кира. — Но все-таки не совсем посторонний человек.
— Целый день нам глаза мозолил, — поддержала подругу на этот раз уже Леся.
— И мне так неловко, что мы с ним разругались, а потом вот его убили, — произнесла Кира. — Понимаете, как-то нехорошо мне от мысли, что я вроде как послала ему негативный заряд энергии. Хотя я в эту чушь не верю, но на душе все равно неспокойно.
— Понятно, — кивнул Игнат. — Но я вам ничего сказать по поводу расследования убийства этого Кашина не могу. И не потому, что не хочу.
— Просто это дело у нас уже забрали, — добавил Борис.
— Как забрали? — удивилась Кира. — Куда забрали?
В ответ оба мента выразительно посмотрели куда-то наверх. Подруги тоже задрали головы, словно ожидая, что в ветвях старого тополя, раскинувшего свои ветви над крышей поселкового отделения милиции, притаились те самые загадочные персоны, о которых только что упомянул Борис. Но на тополе никого, кроме стайки облезлых воробьев, не обнаружилось. И подруги снова уставились на местных ментов.
— Ну что смотрите? Говорят вам, наши товарищи из главного управления забрали, — добавил туману Игнат. — Сверху. Говорят, что серийные убийства по их профилю.
— Как?! — ахнула Леся. — Серийные убийства! Так вот оно что! Я так и думала! Выходит, тот мужчина в прошлом году, его убили…
— На том же самом месте, — кивнул Борис. — В том же ельнике, где нашли тело Кашина.
— Вот почему вы сказали, что местные грибники в тот ельник ни за что бы не сунулись! — вздохнула Леся. — Потому что местные жители знали о том, что случилось там в прошлом году.
— Ну да, — кивнул Игнат. — А вообще, вы правы, эти два убийства очень схожи между собой. И не только потому, что нашли обе жертвы в ельнике.
— А чем еще?
— Дело в том, что даже тело прошлогодней жертвы находилось в таком же положении, как и наш нынешний покойник, — произнес Игнат, и в воздухе повисло тяжелое молчание.
— А вы нам не сказали, что убийство-то серийное, — попеняла ментам Кира, нарушив тишину. — От посторонних все по капле выдаивать приходилось!
Но ведь вы все равно узнали о том, что убийств в ельнике было два, — хмуро произнес Игнат и тут же, еще больше посерьезнев, добавил: — А говорить мы вам не хотели, чтобы не напугать еще сильней.
— Спасибо, — кисло произнесли подруги. — За заботу.
И девушки снова замолчали. Леся размышляла о том, что, выходит, в округе действует серийный маньяк, убивающий мужчин в ельнике. И убийства-то какие-то странные. Очень уж похожие на ритуальные. Зачем располагать тела жертв таким странным образом? Ясно, что действует человек не вполне нормальный психически. Но додумать эту мысль ей не удалось, потому что ее сбил голос подруги.
— Так, и что, совсем ничего вам установить по делу убийства Кашина не удалось? — спросила у ментов Кира. Ну почему же совсем ничего, — пожал плечами Игнат. — Кое-что удалось.
— Какие-нибудь следы? — затаив дыхание, спросила Кира.
— На зажигалке? — вдруг пискнула Леся.
Игнат, который уже открыл рот, чтобы начать рассказывать, при этих словах захлопнул его и изумленно уставился на девушку.
— При чем тут зажигалка? — спросил он у нее.
— Да так, — смутилась Леся. — Помню, валялась там зажигалка какая-то.
И она кинула на Киру смущенный взгляд. Кира стояла красная то ли от стыда, то ли от злости.
— Как раз на зажигалке не обнаружилось никаких следов, — рассеянно произнес Игнат, казалось, не обратив внимания на обуревавшие подруг эмоции. — Даже странно, что вы вдруг о ней вспомнили.
Совершенно случайно вспомнили! — поспешила заверить его Кира, просверлив подругу уничтожающим взглядом. — И что там со следами?
— Ну да, — задумчиво кивнул Игнат. — Погодите, какие следы? Я вам хотел рассказать про личность этого Кашина.
— А что у него с личностью? — пожала плечами Кира, которая точно помнила, что убитый был законченный псих. — Раздваивалась она у него? Лечиться ему надо было? Так это мы и сами вам могли сказать. Без дополнительного расследования.
— Вы же ничего не знаете! В том-то и дело, что этот Кашин был никакой не псих! — воскликнул Игнат. — И лечиться, если кому тут и надо было, то точно не ему.
Подруги молчали, так как сказать им (редкий случай!) пока что было нечего.
— Этот Кашин приехал сюда для расследования первого случая убийства в ельнике, который произошел в нашей местности в прошлом году, — сказал Игнат, пока Борис копался в моторе машины, пытаясь ее завести. — Вроде бы у них в розыске уже были зафиксированы подобные случаи. И по их словам, разыскиваемый маньяк-убийца иногда посещал одно и то же место два года подряд, каждый раз оставляя после себя распятую на земле жертву мужского пола. Поэтому Кашина и послали к нам, чтобы проверить, а не появится ли маньяк у нас и в этом году.
— Что?! — изумились подруги. — Нет, этого просто не может быть.
И было от чего прийти в изумление. Это что же, еще один сыщик-любитель? Но все оказалось куда круче, чем они могли себе предположить. Подруги слушали Игната, раскрыв глаза и уши и боясь упустить хотя бы словечко из его рассказа. Перебивать они его теперь опасались. Так как Борис уже завел машину и выжидательно поглядывал на приятеля, намекая, что им пора ехать.
В конце концов он просто отволок Игната в машину, проворчав, что нечего напрасно языком молоть. А если пришла охота хвост распушить, то делать это надо во внерабочее время. Однако подруги даже не стали пытаться удержать Игната и выдоить из него еще какую-нибудь информацию. Им и так хватило того, что они услышали.
— Никогда бы не поверила, что в уголовный розыск, да еще в отдел, который занимается серийными маньяками, берут таких чудиков в голубых панамках, — пробормотала Леся, наблюдая, как «шестерка» с двумя ментами, гремя и охая, исчезает за поворотом.
— Он и не был психом! — возразила ей Кира. — Ты же слышала, что сказал Игнат. Это была своего рода маскировка, прикрытие, под которым Кашин мог спокойно вести наблюдение за местностью. Никто не обращал внимания на безобидного дурачка, которым он прикидывался.
— Наблюдение! За местностью! — фыркнула Леся. — Скажи лучше, он наблюдал за нашим санаторием и его обитателями! Ты же помнишь фотографии, которые мы нашли у него в доме! Там почти все снимки были сделаны в нашем санатории.
— Ну и что? — возразила Кира. — Или ты хочешь сказать, что Кашин не просто так вертелся возле нашего санатория?
— Именно, — кивнула Леся. — Именно это я и хочу сказать!
И после этой фразы подруги с ужасом переглянулись.
— Это что же выходит? — внезапно осипшим голосом произнесла Кира. — Если Кашин был на самом деле ментом и охотился за маньяком, но крутился при этом все время возле нашего санатория, то маньяк… Маньяк находится где-то там?
— Рядом с нами? — пропищала Леся, чувствуя, что ноги отказываются ее держать.
И она в самом деле плюхнулась на крылечко опустевшего отделения милиции и пригорюнилась.
— Почему мы сразу же не отдали фотографии из того сарайчика, который арендовал Кашин, в милицию? — попеняла она подруге. — Это все ты виновата! И твоя любовь к самодеятельности. Если бы не ты, то сейчас бы в наш санаторий уже приехала целая следственная бригада, специализирующаяся на выявлении маньяков. И его бы давно сцапали. А мы бы с тобой были в безопасности!
Кира молчала. В словах подруги была своя правда. Но потом она вспомнила кое-что важное.
— Скорей всего, — произнесла она, — после убийства Кашина вся округа и так наводнена его коллегами. Просто они не афишируют свою деятельность. И еще я думаю, что маньяка тут уже нет.
— Нет? — слегка оживилась Леся. — Почему?
— Потому что он уже совершил свое убийство, и делать ему тут больше нечего, — ответила Кира. — И к тому же я уверена, что все коллеги Кашина активно ищут убийцу их коллеги, где бы он ни был. В конце концов они же должны отомстить за смерть их друга!
Леся подняла голову. Слова подруги подействовали на нее словно живительная влага на истомленный зноем цветок.
— Да, — произнесла она. — В самом деле! Они должны вывести маньяка на чистую воду. Теперь это для них дело чести! А то что же получается? Кашин пытался поймать маньяка, но сам попался в расставленную им ловушку. И поплатился за свое расследование жизнью. Это же стыд и позор! Маньяк небось сейчас торжествует. И будь я на месте коллег Кашина, уж я бы камня на камне от этого местечка не оставила, но маньяка вычислила и придушила, пока он не совершил еще что-нибудь ужасное.
— Мы и сами можем попытаться, — робко предложила Кира. — Хотя бы вычислить его личность.
— Только вычислить? — уточнила у нее Леся. — Потому что если ты предложишь, его еще и изловить, то я должна буду отказаться.
— Что ты! Ловить его мы предоставим профессионалам! — живо заверила ее Кира.
— Но если мы хотим его вычислить, то нам надо побольше узнать о прошлогоднем преступлении, — сказала Леся. — Может быть, догоним Игната и Бориса. Кстати, а куда это они намылились?
— Не знаю. Но они нам в этом все равно не помощники, — покачала головой Кира. — Потому что когда в прошлом году было совершено первое убийство, то ни Игната, ни Бориса тут не было. Ты же помнишь, они служили в армии. И вернулись в родной поселок совсем недавно.
— Ну да, — кивнула Леся. — Верно. Они нам об этом еще при первой нашей встрече говорили. Я просто забыла. И что нам тогда делать? Коллег Кашина мы тоже не знаем, где искать.
А нам надо поискать человека, который работал в местной милиции еще в прошлом году, — ответила Кира. — Только вот вопрос, где же его искать-то?
Но тут словно по щучьему веленью, по Кириному хотенью в воздухе из-за поворота материализовался довольно упитанный гражданин в довольно потрепанной рубашке, в форменных армейских штанах с огромными заплатами на коленях. Голову его прикрывал красный клетчатый платок, связанный в четыре узелка. Выглядел гражданин утомленным и вроде бы расстроенным. А обнаружив дверь в милицейское отделение закрытой, в сердцах чертыхнулся.
— Вот салаги! — произнес он, присаживаясь на крылечко рядом с подругами. — И где их только носит?
И, посмотрев на подруг, он вытер потный лоб и спросил:
— Вы не видели?
— Они куда-то уехали, — ответила Кира, поняв, что этот гражданин интересуется Игнатом и Борисом.
— Вот бездельники! — продолжал сердиться мужчина. — Дежурный в отделении оставаться должен на телефоне. А где он, хотел бы я знать?
Дежурного в самом деле не было. И вообще никого не было.
— При мне такого безобразия не наблюдалось! — продолжал негодовать потный гражданин. — Человек всегда мог прийти и подать жалобу на своего обидчика. А теперь что? Вот я, к примеру. Тачку садовую у меня этой ночью поперли. Конечно, я знаю, что это Алевтина мне назло сделала, потому что я ей своей рассады кабачковой по весне не дал. А что толку? Доказательства ведь нужны.
И, помолчав, он с досадой воскликнул:
— Вот ведь злопамятная баба! Сколько я ей навозу перетаскал, она уже и не помнит. И дались ей эти кабачки! Можно подумать, что она их растить умеет. Все равно они бы у нее зачахли. А так я и себе выращу, и ей подарю. Чем она недовольна?
Из всего этого бурного монолога подруги поняли только две вещи. У замороченного огородными заботами гражданина украли тачку. И второе — прежде он имел отношение к милиции.
— Скажите, а вы ведь тоже в прошлом работали тут? — спросила у него Кира, кивнув головой на отделение милиции.
— Двадцать лет, как один день! — бодро отчеканил дядя. — Кстати, раз уж мы разговорились, то разрешите вам представиться — капитан милиции Владимир Величко в отставке.
— Ой! — обрадовалась Кира. — Как хорошо! Вы-то нам и нужны!
— А в чем дело? — насторожился Величко. — Если вы ко мне по делу, так я с этого года в отставке. Вот молодежи смену сдал.
И он огляделся по сторонам в поисках этой самой молодежи. Разумеется, никого не увидел. И был вынужден снова вступить в разговор с Кирой, которая уже вовсю развивала интересующую подруг тему.
— Маньяк? — недоуменно повторил отставной капитан ее вопрос. — Убийство? В прошлом году в ельнике? Ну да, было такое. Только вам-то зачем? Дело это страшное. И ни к чему лишний раз его ворошить! Преступника тогда так и не поймали, хотя товарищи из центра приезжали.
— Да как же! — загорячилась Кира. — Это же сенсация! Маньяк в Лужском районе.
— Это вы что же, из газеты к нам приехали? — заинтересовался Величко. — Так я вам вот что скажу, маньяк этот не только у нас напакостил. Он и в Киришах засветился. И в Сланцах. И еще где-то, сейчас уж не упомню, где именно.
— И все в прошлом году? — ахнула Кира.
— Почему обязательно в прошлом, — вздохнул Величко. — Он уже несколько лет подряд орудует. А может быть, он и не один. Не исключено, что их целая банда пакостничает. Начитались какой-то мистической ерунды, крышу у них снесло, вот они и принялись над людьми изгаляться в своих мерзопакостных целях. А сами небось под порядочных людей маскируются. И я вам скажу, такие преступники, они самые опасные и есть. И вычислить их можно только по странностям в поведении.
И, внимательно посмотрев на подруг, он спросил:
— Есть среди ваших знакомых, к примеру, такие личности? Если припомните таких, тогда сразу же доложите Игнату или Борису! Нынче, дамочки, от каждого нужна бдительность. Раз этот маньяк во второй раз в наши места пожаловал, значит, тянет его сюда. И хотя обычно маньяки предпочитают действовать в одиночку, но как знать. Глядишь, этот душегуб и еще себе единомышленников подыщет.
При этих словах подругам стало совсем нехорошо. Ну, конечно, как они сразу не догадались! Первый, на кого должно упасть подозрение, — это доктор Голиаф и его посетители из люксов! Вот уж кто странно себя ведет, так уж точно! И как это подруги сразу же не связали появление всех этих людей в санатории с деятельностью маньяка-душегуба и его компании. Спасибо отставному капитану Величко, надоумил!
И подруги, резво вскочив, на глазах изумленного отставного капитана помчались к своей машине, даже не дав ему договорить свою патетическую речь. А капитан, разогнавшись, уже не мог остановиться. И продолжал говорить, не замечая, что возле него остановилась дородная баба в длинной цветастой юбке.
— Человек ведь убийцей не просто так становится, — разглагольствовал тем временем капитан, — его люди или обстоятельства до такой крайности доводят.
Глаза у бабы в цветастой юбке расширились, и в них заплескался страх.
— Вот, к примеру, живет себе человек, а соседи день за днем изводят его и изводят, вещи там портят, хозяйственный инвентарь, — продолжал свою речь капитан, возвращаясь к своим проблемам. — И что человеку остается? Конечно, он терпит, терпит, а потом — бац! И крышу у него сносит. Иные так заранее покаянные письма пишут. Мол, простите, братцы, но не мог удержаться. Накатило, да и убил. У меня-то опыт большой, уж я знаю, как это бывает.
Дальше слушать баба в цветастой юбке его не стала. Заголосив, словно сирена, она стремительно крутанулась на месте и рванула прочь. Капитан, выведенный ее воплем из состояния вдумчивой болтливости, вздрогнул и посмотрел ей вслед.
— Алевтина! — моментально узнал он в убегающей бабе свою вредную соседку. — Ты чего это? А ну-ка, постой! Поговорить надо!
И, вскочив с крыльца, он заспешил за ней следом. Увидев погоню, Алевтина прибавила громкости в голосе. И помчалась дальше, трепеща на ветру юбками и завывая, словно катер в тумане.
— Ой, люди добрые! — голосила она. — Ведь убить паршивец грозится! Так и говорит: убью тебя. Спасите, кто может!
— Алевтина! — кричал капитан, тяжело топая за ней следом. — Что ты орешь? Кто тебя убить хочет? Ты белены объелась?
— Убивают! — оглянувшись и заметив, что расстояние между ней и капитаном опасно сократилось, завопила уже на весь поселок Алевтина и еще прибавила ходу.
— Кто? Кто тебя убить грозится? — кричал ей отставной капитан. — Ты мне скажи! Я ведь в милиции двадцать лет отработал. Алевтина! Да постой же ты! Вот глупая баба!
Но Алевтина уже влетела в двери собственного дома. И с треском захлопнула их перед носом капитана.
— Хоть убей меня, а только тачку твою я не брала! — прокричала она сквозь дверь изумленному капитану. — Не брала, и все тут!
И, видя, что он не уходит, она плачущим голосом произнесла:
— Вовик, мы с тобой сорок лет соседствуем, я ведь ничего такого не хотела сказать, когда ты мне ту рассаду дать отказался. И зла я на тебя никакого за тот случай не держу.
— Правда? — обрадовался капитан.
— Ага, — заверила его Алевтина. — И садовую тачку я у тебя не крала. Зачем она мне? У меня и своя есть. Дочь в этом году купила. Можешь себе эту тачку взять. Она мне пока не нужна.
— Вот это дело, — оживился еще больше капитан. — Вот это спасибо тебе!
И, направившись прямым ходом в сарай, он выкатил оттуда довольно вместительную тачку. И уже направился к себе на участок, но внезапно передумал. И вернулся назад к Алевтине, все еще притаившейся за дверью в своем собственном доме. Из щели в двери на капитана смотрел круглый испуганный глаз. Дверь Алевтина открыть отказалась.
— А что ты там орала, будто бы тебя убить хотят? — спросил капитан у нее. — Я что-то не понял, грозился кто?
— Да ничего уже, Вовик, — ласково отозвалась Алевтина. — Померещилось мне, дуре. У нас-то ведь мир теперь с тобой, да?
— Вроде того, что мир, — согласился капитан. — Ты того, если кабачки тебе нужны, так я тебе их сейчас же принесу. У меня их столько наросло, что на всех соседей хватит. Ой, не надо! — всполошилась Алевтина.
— Ну как хочешь, — несколько удивленный и обескураженный ее резким отказом, произнес капитан.
После этого, потоптавшись еще немного, он все же ушел восвояси, не переставая размышлять на тему странностей некоторых симпатичных во всех других отношениях женщин и о загадочной судьбе своей собственной таинственно пропавшей садовой тачки. Со своей соседки Алевтины он подозрение в ее краже снял сразу же и безоговорочно. Не настолько была умна его соседка, чтобы припрятать его тачку в какое-нибудь особое место. А в сарае, куда бы она точно запихнула украденное, стояла только собственная Алевтинина тачка. И никакой другой там не было.
Тем временем подруги вернулись к себе в санаторий, который теперь казался им не уютным местом для отдыха, снятия нервного напряжения и лечения стрессов, а самым настоящим гнездом злодеев, вампиров и прочей нечисти во главе с доктором Голиафом.
— Слушай, ну и как мы будем выводить их на чистую воду? — спросила у подруги Леся.
— Пока не знаю, — пожав плечами, честно призналась ей Кира. — Может быть, нам посоветоваться на всякий случай с Колей или Вадимом?
И в ответ на недоуменный взгляд подруги, пояснила:
— Мне кажется, что раз они вчера ночью пытались разведать, чем это доктор Голиаф занимается со своими люксовыми постояльцами на третьем этаже водолечебницы, то, наверное, эти двое и есть те самые коллеги убитого Кашина, которые приехали, чтобы отомстить за товарища.
— А нам они почему не признались? — удивилась Леся. — И при чем тут тогда этот человек, на которого они, по твоим собственным словам, работают?
— Мало ли о ком они говорили! — фыркнула Кира. — И вовсе они не обязаны каждой встречной и поперечной симпатичной девчонке выкладывать, что они находятся в санатории на задании.
— М-да, — промямлила Леся. — Конечно. Но я все равно думаю, что не надо нам пока ни с кем советоваться. И даже пусть там эти Коля и Вадим в самом деле менты, так они нас в таком случае запросто от расследования отстранят.
И, помолчав, Леся решительно покачала головой:
— Нет, самим надо что-то придумать. Сумеем?
— Наверняка, — убежденно произнесла Кира.
Подруги думали почти до самого обеда. И, разумеется, снова пропустили все прописанные им процедуры в отличие от остальных отдыхающих в санатории граждан, которые ходили в процедурные кабинеты словно на работу. И, сидя на своей террасе, подруги могли наблюдать, как возвращаются они к себе в номера, чтобы немного передохнуть перед обедом.
— Перво-наперво нам с тобой надо выбрать себе объект, — произнесла Кира, которая, наблюдая за движущимися в одиночестве парами или небольшими компаниями человеческими фигурками, почувствовала, как в голове у нее начали зарождаться первые признаки грандиозного плана.
— Какой объект? — не поняла Леся.
— Кто из постояльцев люксов, на твой взгляд, наиболее подходит для дружеского" контакта с одной из нас? — вместо ответа спросила у нее Кира.
— Вот уж не знаю! — искренне удивилась Леся. — Сегодня на завтраке они были с нами холодно вежливы, но и только. И вообще, у них теперь новые друзья.
— Кто такие? — оживилась Кира. — Почему я не знаю?
— Да и я их не знаю, — пожала плечами Леся. — Просто видела, что вчера приехавшая новенькая пара — муж с женой — все время тусуется с нашими люксовцами.
— И что? Как они выглядят?
— Он нашего с тобой возраста, может быть, чуть младше, — ответила Леся. — А она выглядит лет на сорок, значит, на самом деле ей все пятьдесят, а то и пятьдесят пять. И они все время целуются.
— Фу! — сморщилась Кира. — Что за гадость?
Нет, эти пока не в счет. И потом, ведь они живут не в люксе, верно?
Леся молча кивнула.
— Значит, выбираем из уже знакомых нам постояльцев люксов.
И подруги принялись перебирать шесть персон, пытаясь выбрать наиболее подходящую. Впрочем, сама судьба решила за них. Со своей террасы они увидели, что Эстель, странное дело, возвращается в жилой корпус одна. Где она оставила своего крокодила, подруги не знали, да и знать не хотели. Эстель была самой молоденькой из всей компании. И подруги надеялись, что, хорошенько на нее нажав, они узнают много интересного о том, чем занимаются на третьем этаже водолечебницы «избранные».
Все четыре люкса находились на одном этаже. Но люкс, в котором остановилась Эстель со своим крокодилом, был расположен в другом крыле. И сейчас подруги поспешили туда, чтобы перехватить девушку до того, как она окажется в стенах своего номера. Маневр им удался, они перехватили Эстель у самого лифта. И вид у подруг был при этом далеко не мирный.
— Ой! — вздрогнула Эстель, когда дверцы открылись и она увидела двух девиц, хладнокровно, но с нехорошим блеском в глазах поджидающих свою добычу. — Привет! Вы меня напугали!
Ни слова не говоря, подруги подхватили ее с двух сторон и буквально поволокли в свой номер.
— Куда вы меня тащите? — пыталась отбиться от них Эстель. — Что вам от меня надо? В чем дело?
— Хотим, чтобы ты, милочка, наведалась к нам в гости, — сообщила ей Кира. — Причем одна!
И, впихнув в свой номер девушку, она пропустила вперед Лесю, вошла сама и захлопнула за собой дверь, отрезая Эстель всякий путь к бегству.
— Что вам нужно? — повторила свой вопрос ошарашенная всем произошедшим Эстель.
Свой пластиковый пакет, с которым она возвращалась с процедур, она уронила. И из него выпало пушистое полотенце персикового цвета. И косметичка.
— Что? Красоту не забываем наводить? — злобно спросила у нее Кира, поднимая и засовывая обратно в мешок выпавшие вещи. — А нам даже просто на процедуры сходить некогда!
— Но при чем тут я? — растерялась Эстель.
— А при том! При том, что ваша компания вот уже у нас где сидит! — показала Кира себе на горло. — Просто не продохнуть! Все тайны какие-то. Переглядываетесь! Шушукаетесь! Шмыгаете взад и вперед.
— То в друзья набиваетесь, то знать нас не хотите, — добавила Леся. — А теперь новая история — в вежливость играть надумали.
— К-какиё игры? — от удивления Эстель начала заикаться. — В чем дело? Мы ничего такого…
— Что вы там делаете на третьем этаже водолечебницы? — в лоб задала ей вопрос Леся. — Ведь из-за этого же весь сыр-бор. Что? Вы там тоже лечитесь?
— Да, — с вызовом кивнула головой Эстель, в глазах которой уже сверкали слезы. — Верней, мой муж лечится. А я ему помогаю!
— Помогаешь! — фыркнула Кира. — Ты что, врач?
— Не-е, — помотала головой Эстель, которая уже самозабвенно рыдала.
И когда успела? Только что нормально разговаривала, и вдруг слезы! Подруги с негодованием смотрели на эту мимозу. Они еще и допрос толком не начали, а эта особа уже рыдает. И почему? Что такого они ей сказали?
— Просто удивительно, как некоторые умеют заставить окружающих плясать под свою дудку! — в сердцах выпалила Кира, имея в виду слабонервную Эстель, слезы которой все-таки сделали свое дело.
Весь боевой запал у Киры куда-то пропал, улетучился. И, глядя на рыдающую в их кресле молоденькую девочку, ей стало просто жалко ее.
— Не реви! — попыталась утешить Эстель еще более добросердечная Леся.
Однако Эстель, похоже, приняла предыдущую реплику Киры на свой счет и утешаться не желала.
— А что мне оставалось делать? — прорыдала она. — Гена такой больной! И вовсе я не пляшу под его дудку. Я сама захотела принять участие в… в этом…
— В чем «в этом»? — быстро спросила у нее Кира. Но Эстель вовсе не была намерена так легко сдавать свои карты.
— Это не я! — мотала она головой. — Я не могу… Это надо спрашивать у Семена Голиафовича. Он все один решает.
— Семен Голиафович решает, кто пойдет на третий этаж водолечебницы, а кто нет? — спросила у нее Кира. — Так?
— Да, — кивнула Эстель. — То есть нет.
— Так да или нет? — снова начала закипать Кира, а Эстель, разумеется, тут же снова прибегла к своему испытанному средству — ударилась в слезы.
— Я не знаю! — рыдала она. — Что вы ко мне пристали? Я не могу ничего вам рассказать.
И она, продолжая рыдать, вдруг принялась еще и икать, все громче и громче. Видя, что больше они от этой истерички не добьются ничего внятного, подруги отволокли самозабвенно заходящуюся в рыданиях Эстель в ванную, умыли ее холодной водой и выставили вон, пригрозив, что если она нажалуется мужу, то они ей еще и не такой допрос устроят.
— Думаешь, сработает? — спросила у подруги Леся. — Она будет молчать?
— Да ты что? — презрительно хмыкнула Кира. — Эта малахольная? Она и нам-то почти что все выложила. А уж родному и любимому мужу точно нажалуется.
И точно, не прошло и пяти минут, то есть ровно столько, сколько требовалось Эстель, чтобы добраться до своего номера, залиться там слезами и призвать на помощь мужа, в дверь номера подруг кто-то забарабанил. Досчитав до десяти, Кира резко распахнула дверь. И Гену буквально внесло в номер подруг.
— Чего желаете? — холодно поинтересовалась у него Кира.
— Вы… — развернувшись на месте и задыхаясь от злобы, прорычал мужчина. — Вы за это ответите!
— За что? — мило поинтересовалась у него Кира.
— Вы довели мою жену до нервного припадка! — заорал на нее Гена. — До истерики! Вы вывели ее из строя! Теперь она вечером не сможет встать с кровати, а сегодня как раз наша очередь!
— Очередь? — посмотрела на него Кира. — И куда очередь? Может быть, мы тоже можем к вам присоединиться? Затевается что-то интересненькое?
Гена кинул на нее странный, какой-то полубезумный взгляд и выскочил из их номера словно ошпаренный.
— Теперь внимание! — скомандовала Кира. — Посмотрим, куда он помчится!
Гена помчался в администрацию. При этом он так торопился, что даже не заметил следующих за ним по пятам подруг.
— Похоже, все, как мы и думали. Этот тип к доктору Голиафу торопится! — с удовлетворением произнесла Кира. — Нам повезло, что они тут все такие нервные и невыдержанные. Другой бы человек двадцать раз подумал, а этот сразу же помчался.
— И что?
— Как что? — удивилась Кира. — Кабинет Семена Голиафовича находится на первом этаже. А окон в такую теплынь никто не закрывает. Так что у нас с тобой есть все шансы услышать, в чем там дело. И что за тайны скрываются на третьем этаже водолечебницы.
Кира оказалась права. Во всяком случае, в той части своего плана, который касался подслушивания. Они с Лесей успели занять удобную позицию под окнами резиденции главврача как раз в тот момент, когда в сам кабинет ворвался взбешенный Геннадий.
— Семен Голиафович! — донесся его обиженный голос до слуха подруг. — Это возмутительно! Моя жена совершенно выведена из строя этими мерзавками! Не знаю, что они с ней делали, но она рыдает. И совершенно непригодна для…
Голубчик! — перебил Геннадия знакомый голос доктора. — Не волнуйтесь вы так. И не кричите. С вашей женой все будет в порядке. Я же говорил, ее легкая склонность к истерии проистекает от собственной неуверенности и шаткости ее положения. Постарайтесь быть с ней помягче.
— Я и так мягок, словно пуховая перина! — взвыл Геннадий. — С этой идиоткой никакой мягкости не хватит! Знали бы вы, как она иногда раздражает меня своим легкомыслием. Но речь сейчас не об Эстель! Речь о моем здоровье. Раз она не в состоянии принять участие в процедуре, значит, она под угрозой срыва. А ради чего тогда я платил такие бешеные деньги? Ради сомнительного удовольствия пожить в вашем люксе?
— Голубчик, но чего же вы от меня хотите? — почти неслышно проворковал доктор.
— Пусть одна из этих мерзавок займет место моей жены! — заявил Геннадий.
У подруг отвисли челюсти.
— Не навсегда, разумеется, — услышали они голос Гены.
И девушки облегченно перевели дыхание.
— А только на один раз, — добавил Геннадий, и подруги снова насторожились.
Чего хочет от них этот тип? Как это заменить его жену? В каком смысле? И зачем?
— Они обе достаточно молоды и привлекательны, — продолжил Геннадий развивать свою мысль. — Так что с моей стороны проблем не возникнет, я уверен. Я согласен хоть на рыжую, хоть на блондинку. Хотя блондинка, мне кажется, предпочтительней. Но, с другой стороны, рыжая здорова как лошадь. Никакой там синюшной бледности или отеков по утрам я у нее не замечал.
Обе подруги смертельно оскорбились. Кира обиделась на то, что ее сравнили, пусть и в положительном аспекте, но все же с лошадью. А Леся всерьез разозлилась на Геннадия за то, что она, видите ли, по его мнению, по утрам бывает синюшного цвета.
— На себя бы посмотрел, урод! — прошипели подруги хором.
К счастью, Геннадий их змеиного шипения не услышал. Он был слишком поглощен решением собственных проблем.
— Так я считаю, что этот вопрос решен? — произнес он.
— Голубчик, голубчик, — пророкотал доктор. — Но эти девушки совершенно не в курсе наших занятий. Они не подготовлены. Ни морально, ни физически. Поймите, они могут просто не понять. Не выдержать нагрузки.
— А мне плевать! — агрессивно заявил Геннадий. — Плевать мне на их проблемы. Я заплатил деньги. И должен получить то, что мне обещали. И потом, я ничего не понимаю, эти девицы живут в люксе. Значит, они тоже выложили деньги за процедуру…
— Голубчик, я же вам уже объяснял, — терпеливо произнес доктор. — С этими девушками произошла маленькая накладка. Они приобрели путевку, которая должна была по идее достаться совсем другим людям.
— И это вы называете маленькой накладкой? — снова взвился от возмущения Геннадий.
Неизвестно, на какую там процедуру он намекал, устраивая скандал в кабинете главврача, но нервишки у него были совершенно испорчены. Вот ведь парочка! Муж психопат, жена истеричка — нервы у обоих явно ни к черту. Как у жены, рыдающей сейчас в своем номере, так и у Геннадия, закатывающего истерики в кабинете главврача.
— Это уже не накладка, это черт знает что такое! — выходил из себя крокодил. — Девицы живут тут не по своим путевкам, да еще мешают нашим планам! Как это называется?
— Голубчик, — устало произнес Семен Голиафович. — Уверяю вас, я решу вашу личную проблему до вечера. Только не шумите.
— Обещаете? — несколько утих Геннадий.
— Обещаю, — поклялся ему доктор. — Ваша процедура состоится вне зависимости от того, сможет ли ваша жена подняться с кровати или нет.
— Но я должен буду сначала увидеть… — помолчав, многозначительно произнес Геннадий. — Ну, вы меня понимаете, кого я имею в виду.
— Понимаю, — отозвался доктор. — Все будет в порядке. Не беспокойтесь так. И повторяю, не шумите. Это, кстати говоря, и не в ваших интересах. Вы меня поняли?
Подруги переглянулись. В отличие от доктора, они ни черта не поняли. Но буквально сгорали от любопытства. История оказалась гораздо более запутанной и странной, чем им представлялось раньше.
— А теперь идите в свой номер и готовьтесь к процедуре, — произнес доктор, выпроваживая Геннадия из своего кабинета.
Подругам также пришлось покинуть свой пункт, чтобы никому из этих двоих не попасться на глаза. Они вернулись под окна кабинета главврача только после того, как Геннадий скрылся из виду. И сразу же услышали голос Семена Голиафовича. Похоже, он разговаривал по телефону.
— Мне снова нужна девушка, — произнес он далеко не таким мирным голосом, каким разговаривал с разбушевавшимся Геннадием. — И мне все равно, где ты ее добудешь. Но это должна быть красивая, абсолютно здоровая девушка.
Помолчав, доктор Голиаф раздраженно бросил в трубку:
— Нет, Галина не может. Не может, я сказал! Она больше в нашем проекте участвовать не будет. Что? Проболтаться? Нет, не проболтается, ты же знаешь, мертвые не болтают.
И тут раздался стук в дверь.
— Все! — торопливо произнес доктор в трубку. — Потом поговорим. Но помни, о чем я тебя просил. Девушка должна появиться тут сегодня не поздней полуночи. Но при этом она должна быть совершенно спокойна. Мне все равно, как ты ее сюда доставишь и как ты этого добьешься. Но она не должна видеть ни куда едет, ни лиц людей, ничего. А ей ты можешь объяснить, для чего она нам понадобилась. В общем, поступай как знаешь. Но девушка должна быть в хорошем настроении и, желательно, с мешком на голове.
И, повесив трубку на этой интригующей фразе, доктор разрешил войти в свой кабинет очередному посетителю. Это была какая-то пациентка, недовольная, что ей не назначили грязевые обертывания. И Семен Голиафович принялся втолковывать даме, что с ее нарушениями сердечной деятельности грязевые обертывания не только не полезны, но даже вредны.
— Вы ведь не хотите ухудшить свое и без того не слишком крепкое здоровье, — втолковывал он ей.
Но доктор, — ныла пациентка, — все мои подруги делают эти обертывания. И говорят, что результат просто потрясающий. Кожа становится…
Дальше подруги слушать уже не стали. Им казалось, что они и так узнали за последние полчаса предостаточно новой информации. Можно даже сказать, с избытком. Она не помещалась у них в головах, распухая и вылезая наружу, словно опара из кадушки. Теперь надо было эту информацию хорошенько рассортировать, разложить по полочкам, решить, что стоит пускать в ход, а что пока попридержать и заодно выкинуть все ненужное.
— Все-таки не верится, что Семен Голиафович был причастен к убийству Галины, — произнесла Леся, пока они с Кирой медленно брели по дорожке к ресторану, куда уже шли последние желающие пообедать сегодня. Конечно, сам он ее не убивал, — с готовностью кивнула Кира. — Раз алиби у него есть. И другие врачи не убивали. Наверняка наняли для этой цели кого-нибудь со стороны.
— Но за что? — поразилась Леся.
— Ты же слышала, он сказал, что Галина больше в проекте не участвует и болтать о нем никому не будет, потому что мертва. А что за проект? Ты знаешь?
Леся покачала головой.
— Вот то-то и оно, — сказала Кира. — А Галина знала! Видимо, за это она своей жизнью и поплатилась. На это и Алёна намекала в разговоре с Толиком.
Господи! — ахнула Леся. — И куда мы с тобой только угодили? Это же кошмар какой-то. Людей убивают за просто так. У всех имеются какие-то жгучие тайны. Да ко всему прочему, еще и в лесу обитает жуткий маньяк, за которым носятся переодетые в голубые панамки работники угрозыска. Это настоящий дурдом, а не санаторий.
Однако к этому времени подруги уже дошли до ресторана. И разговор волей или неволей пришлось прекратить. К счастью, Геннадия с Эстель за их столиком не было. Однако остальные соседи уже явно знали о том, что произошло между подругами и Геннадием. И с девушками снова никто из них не разговаривал.
Но даже это не испортило подругам аппетита. Даже совсем напротив. Они с вызовом уселись на свои места. И принялись поглощать еду с таким видом, словно уже добрались до разгадки. При этом они обменивались между собой загадочными ухмылками, которые к концу обеда привели всю люксовскую братию в состояние крайнего замешательства. И снова, не доев десерт, они нестройными рядами покинули ресторан.
— Неприятель в панике бежит! — хмыкнула очень довольная Кира, пододвигая к себе вазочку с дынным мороженым. — Теперь дело за малым. Сегодня мы проследим за Геннадием. И выясним наконец, что они там собираются делать с девушкой, которую привезут сегодня с мешком на голове на замену вышедшей из строя Эстель.
Вечером, когда окончательно стемнело, подруги заняли удобный наблюдательный пост возле водолечебницы. Облюбован он ими был заранее, после нескольких неудачных заходов, когда подруги осматривали и отвергали одно за другим остальные находящиеся неподалеку от водолечебницы более или менее укромные уголки.
Само собой разумеется, отвергали они их не просто так. В каждом из этих уголков они некоторое время посидели, прикидывая и присматриваясь. И за раскидистым кустом бузины, и в необыкновенно разросшейся наперстянке, и даже под очередной садовой лавочкой. Все эти места были типичное не то. Либо обзор оттуда был слишком уж ограниченный, либо подруг было видно, либо сидеть приходилось в очень уж скрюченном состоянии, чего долго не мог бы выдержать ни один человек.
— Вот где будет замечательно, — заявила наконец Кира, указывая на странного вида дерево, ветки на котором росли от самых корней, придавая ему странный и какой-то нецивилизованный вид.
Кроме того, рядом с этим декоративно запущенным деревом стояло нечто вроде контейнера для сбора строительного мусора от предполагаемого ремонта, ведущегося на третьем этаже водолечебницы. Пристроившись за этим контейнером, подруги проверили обзор. Входная дверь в водолечебницу была видна не целиком. Но этого подругам и не было нужно. И так они видели достаточно. Не удержавшись от любопытства, Кира все же заглянула в контейнер.
— Пусто! — с удовлетворением констатировала она. — Ремонт у них и не думал начинаться. Все сплошное вранье.
Подруги и не подозревали, что за их суетливыми действиями наблюдают две пары внимательных настороженных глаз. И чем дольше подруги крутились возле водолечебницы, тем более сосредоточенным делалось их выражение. Но подруги этих взглядов на себе не чувствовали, а потому и не волновались.
Напротив, обе они пребывали в самом боевом и радужном настроении. Наконец-то что-то сдвинулось с мертвой точки. За весь день Геннадий, за номером которого они теперь следили по очереди, не сделал ничего такого, что могло бы навести их на разгадку тайны третьего этажа водолечебницы. И вот теперь близилась ночь. И события должны были вступить в свою решающую фазу.
— Тебе не страшно? — шепотом спросила у подруги Леся. — Все-таки мы решили вмешаться в какие-то очень странные и опасные дела. И, судя по тому, что нам удалось подслушать под окном Голиафа, они чикаться с неугодными им персонами не станут. Как бы завтра утром Игнату с Борисом не пришлось выехать еще на одно место, на этот раз уже двойного убийства — нашего с тобой.
— Типун тебе на язык! — похолодев от таких мрачных пророчеств, прошептала Кира. — Не гони волну! Они же не знают о наших планах. А мы не будем вмешиваться. Просто посмотрим, чем они тут занимаются. И все!
— Хорошенькое — все! — возмутилась Леся. — Нет, ты как хочешь, а я считаю, что надо было предупредить Бориса и Игната о том, что мы затеваем.
— И что? — покосилась на нее Кира. — Что бы мы им сказали? Что на третьем этаже водолечебницы происходит нечто, что тщательно скрывается от глаз окружающих? Что одних людей туда пустили, а нас нет? Да менты тут же обвинят нас в склочности. А они склочников страсть как не любят.
Леся пожала плечами. Лично ей сейчас было глубоко наплевать, будут ли ее любить Игнат и Борис. Лишь бы оказались в данную минуту рядом с подругами. И надежно прикрывали их тылы. Или Олег и его очаровательный приятель Дима, к которому Леся испытывала самую пылкую симпатию.
Впрочем, этих двоих за ужином не было. Но на худой конец подошли бы и Вадим с Колей, хотя про них Леся ничего толком не знала. Но если предположить, что они в самом деле коллеги Кашина, то…
— Кажется, кто-то идет! — произнесла в этот момент Кира, и Леся постаралась сжаться до размеров атома.
По дорожке, усыпанной гравием, и в самом деле кто-то шел. Этот человек направлялся в сторону водолечебницы. Во всяком случае, гравий хрустел все ближе и ближе. И когда человек прошел мимо подруг, они сумели убедиться, что это их старый знакомый крокодил Геннадий.
— Видишь! — прошептала Кира на ухо подруге. — Мы были правы. Он пришел. А раз Эстель с ним нет, значит, сейчас привезут девушку.
Ждать пришлось недолго. Минут через десять послышался шум двигателя. А затем возле водолечебницы остановилась иномарка. Из нее вышли двое охранников, которых подруги уже видели у них в санатории. Мужчины осторожно высадили молодую длинноногую девушку.
Никакого сопротивления она им не оказала. И мешка у нее на голове не было. Только темная повязка на глазах, которая не помешала подругам убедиться, что доставленная девушка в самом деле очень молода и хороша собой. Пышное облако вьющихся светлых волос окружало свеженькое личико. Больше в сумраке ничего не разглядишь. Поэтому подругам пришлось довольствоваться этим скудным портретом. Меж тем девушку, бережно поддерживая под руки, завели внутрь.
— И что теперь? — спросила у подруги Леся.
Но ответить ей Кира не успела. Потому что позади них раздался какой-то шорох. И прежде, чем девушки успели оглянуться на шум, на их головы почти одновременно обрушилось что-то тяжелое. В глазах у них вспыхнули белые звезды, а потом все вокруг в один миг погрузилось в полную тьму и молчание.
