Глава 8
Первое, что они почувствовали, войдя в каюту, был отчаянно спертый воздух. Тут давно не проветривали, поэтому в каюте витал тот особый старческий запах, который невозможно было спутать ни с одним другим. Наверное, Игорю было тоже не очень-то комфортно обитать в одном тесном помещении с пожилой женщиной. Но между тем он не роптал, когда их поселили вместе. Или он сам этого захотел?
Этот вопрос никак не давал Кире покоя.
— Фу! — сморщилась Леся. — Как тут душно. Пожалуй, я останусь в коридоре.
Никто ей не возразил. В каюте, куда набилось четверо взрослых людей, да еще плюс пятый труп на постели, и впрямь было слишком тесно. Но Кира не захотела остаться в коридоре, она вошла вместе с мужчинами и внимательно огляделась по сторонам. Так, все вещи раскиданы. Тело старухи находится в таком положении, что ясно: она отчаянно боролась за свою жизнь.
Однако два дорогих с многочисленными бриллиантами кольца, украшавших иссохшие пальцы рук Надежды Сергеевны, были на своем обычном месте. Точно так же в дряблых мочках ушей красовались серьги. И даже старинный тяжелый золотой кулон в форме цветка тоже был по-прежнему на своей владелице.
— Драгоценности на месте, — заметила Кира.
Лисица в ответ произнес:
— Что у нее с прической?
На голове у Надежды Сергеевны и впрямь творилось нечто непонятное. Ее шикарные волосы растрепались, а череп с одной стороны был совершенно голый.
— С нее сняли скальп! — прошептал Игорь, бледнея, закатывая глаза и явно готовясь рухнуть в обморок.
— Чушь!
Эдик осторожно поправил каштановые волосы, которые оказались париком. Во время борьбы он сдвинулся набекрень, так что его локоны почти совсем закрыли грудь и плечи старухи.
— Твоя бабушка легко преступнику не далась!
Но кем бы ни был убийца, он оказался сильнее Надежды Сергеевны и успел прикончить старуху до того, как кто-то успел прийти ей на помощь, услышав шум.
— Ран на теле не видно, — произнес Эдик. — И крови тоже не видно. Даже не похоже, что ее убили.
— Но одежда в беспорядке. Надежда Сергеевна яростно боролась за свою жизнь.
— Почему же она не кричала?
Эдик наклонился над телом совсем низко и осторожно потянул парик за длинную густую прядь.
— А вот почему, — произнес он сдавленно.
Кира с Лисицей тоже придвинулись ближе и увидели четкий след, проходящий по горлу старухи.
— Ее задушили!
— Удавкой!
— Она просто не успела закричать!
Уродливая багровая полоса была достаточно широкой. И сыщики невольно завертели головами по сторонам, пытаясь найти орудие убийства. Взгляды их упали на брюки, валяющиеся на койке Игоря. Вроде бы эти брюки были на Игоре вчера днем и на банкете. Но какой-то детали в них сейчас не хватало.
— Игорь, это твои брюки?
— Да, мои.
— Разве ты их носил без ремня?
— Почему? С ремнем.
— Но сейчас ремня нет.
Игорь внимательно посмотрел на свои брюки и вынужденно признал:
— Действительно, ремня почему-то нет. А куда же он делся?
— Ты его не снимал?
— Я? Нет.
— Точно?
— Зачем он мне? Сегодня на мне джинсы, я их без ремня ношу.
Действительно, сегодня пухлые ягодицы Игоря обтягивали тугие светло-синие джинсы. К ним ремень был попросту не нужен, потому что джинсы были Игорю маловаты и без всякого ремня плотно сидели на его упитанных бедрах.
— Значит, ремень пропал, — многозначительно произнесла Кира, поглядев на друзей.
Все промолчали, но в головы им пришла одна и та же мысль. Ремень исчез не сам по себе, кто-то его забрал. А кто? Не исключено, что преступник. И сделал это потому, что ремень был не просто деталью одежды, а еще и орудием убийства.
Сыщики сделали вывод о такой возможности очень быстро. Но вот Игорь соображал куда медленнее. Только через пару минут он произнес:
— Неужели вы хотите сказать, что бабушку задушили… моим ремнем от брюк?
— Вполне возможно.
Игорь побледнел и задрожал, закрыв лицо руками.
— Это ужасно, — пробормотал он сквозь стиснутые пальцы. — Мой ремень… Бабушка…
И выскочил из каюты. Вместо него в каюте появилась Леся, которая объяснила:
— Он там плачет, но я все равно не хочу находиться с ним рядом.
В отсутствие Игоря друзья почувствовали себя значительно свободнее и принялись осматриваться по сторонам куда активнее. Впрочем, они помнили о том, что находятся на месте преступления. Поэтому старались ничего не трогать, не передвигать и даже сами старались не перемещаться особо по каюте. Каждый осматривал тот пятачок, на котором стоял.
Кира поискала взглядом фотокамеру Игоря и нашла ее лежащей на койке. Камера была в чехле с декоративной отделкой из заклепок. Однако несколько металлических кругляшек отсутствовало. Кира не бралась утверждать, что деталька, найденная ею в дамской комнате Дворца бракосочетаний, и деталька, которая отвалилась вчера в ресторане во время стычки между Игорем и Лесей, были детальками от одного и того же чехла. Но то, что они были похожи между собой как две капли воды — это было совершенно точно.
Убедившись, что на поверхности больше нет ничего интересного, Кира опустилась на четвереньки и заглянула под койку. Там было довольно пыльно, видимо, горничная небрежно отнеслась к своим обязанностям. Она пошаркала мокрой тряпкой, оставив грязные разводы, нитки и какой-то мелкий сор. Под койкой Игоря ничего, кроме мусора и грязи, не было. А вот под койкой Надежды Сергеевны сыщица увидела кое-что, привлекшее к себе ее внимание.
Протянув руку, она уже хотела взять эту вещь пальцами, но вовремя спохватилась и попросила:
— Леся, дай мне что-нибудь.
— Что-нибудь — это что?
— Ну, салфетку или тряпочку.
— Сухую салфетку?
— Да.
— А у меня нет.
— Зачем тогда спрашивала? — обозлилась Кира.
— Влажные есть.
— Нет, влажные тут не подойдут. Дай тогда полотенце.
Леся осторожно шагнула в сторону ванной, но тут же, ойкнув, вернулась назад.
— Что там?
— Оба полотенца валяются на полу.
— Тогда не трогай их. Дай мне свой носовой платок.
Платок нашелся у Эдика, он был чистый, и Кира сочла его подходящим для своих целей. Она осторожно просунула руку подальше под кровать и вытащила оттуда небольшую пуговку.
— Вот, — произнесла она, выпрямляясь. — Под кроватью валялась.
Все принялись рассматривать пуговку. Это была очень красивая пуговица от женского платья или какой-то другой женской одежды. В середине ее находился перламутровый цветочек, по краям шел изящный орнамент. Вся пуговица была не больше пятидесятикопеечной монетки, но сделана так аккуратно и добротно, что сразу же становилось ясно: вещь отнюдь не дешевая. Скорее всего, носящая ее дама тоже не из бедных.
— Дай-ка я ее щелкну, — сказал Лисица и действительно сфотографировал пуговицу на камеру своего смартфона.
Кира же спросила:
— У кого-нибудь на теплоходе мы могли видеть такую пуговицу?
Кира рассчитывала, что если у кого-то из пассажиров их судна будет на одежде подобная пуговица, значит, эта женщина была в каюте Надежды Сергеевны. И возможно, эта женщина и есть убийца, которую им необходимо найти.
Но друзья разочаровали Киру, нестройным хором ответив:
— Нет, не видел.
— Не припомню.
Леся тоже заглянула под койку, под которой Кира нашла пуговицу, покачала головой и подытожила:
— Эта пуговица могла остаться еще с прошлого рейса. Судя по состоянию пола, горничная тут большая неряха.
— А если даже она и потеряна кем-то, то совсем не обязательно, что это был пассажир.
— Не пассажир? А кто тогда? Член экипажа?
— Судя по состоянию тела, убийство произошло в то время, пока теплоход стоял у берега, — принялась объяснять Кира свою мысль друзьям. — Вспомните, когда мы с вами возвращались назад, кто-нибудь спросил у нас билет, пропуск или что-то в этом роде?
— Нет.
— В том-то и дело. Любой, приехавший в деревню, мог прийти на причал, взойти на борт нашего теплохода, найти каюту Надежды Сергеевны и задушить тут старуху.
— Так уж и любой? — усомнилась Кира.
— Ну, не любой, а тот, кто знал, кого он должен искать, и знал, где искать. Если этот человек знал, на каком судне отправляется в путешествие Надежда Сергеевна, он мог в нужный день приехать в Мандроги и, дождавшись прибытия нашего теплохода, взойти на борт.
— Но кто мог гарантировать, что Надежда Сергеевна останется в каюте?
— Никто.
Самочувствие Надежды Сергеевны ухудшилось внезапно. И о том, что она не пойдет на экскурсию на берег, все узнали в самый последний момент.
— Да и вообще, кто это мог быть? Что за человек мог желать зла Надежде Сергеевне настолько, чтобы убить ее?
— Надо спросить у Ларисы, не было ли у ее матери каких-то врагов. Возможно, Надежда Сергеевна получала в последнее время какие-нибудь угрозы или что-то в этом духе.
Все были с этим согласны. Но тут вернулся Игорь, который отдышался в коридоре и был способен вновь участвовать в общем расследовании.
Он выдвинул свою версию, произнеся:
— А что, если бабушка специально осталась на теплоходе?
— В смысле?
— В том смысле, что она знала своего убийцу и специально назначила ему встречу у себя в каюте в то время, как все будут на берегу.
— И зачем ей это понадобилось?
— Возможно, она хотела поговорить с этим человеком о чем-то крайне важном. О том, что ей хотелось бы сохранить в секрете. И саму встречу с этим человеком тоже.
Версия Игоря показалась друзьям интересной. Так как в каюте им делать больше было нечего, Кира осторожно положила обратно под койку найденную пуговицу, а потом они все вышли из каюты, закрыв за собой дверь.
Затем Кира торжественно протерла ключ и вернула его Игорю.
— Надеюсь, ты не станешь болтать полиции о том, что мы были на месте преступления?
— Надейся.
Игорь был в своем репертуаре — невыносимо вредный и избалованный маменькин сынок и бабуленькин внук.
— Пойдем к твоей маме, поговорим о бабушкиных врагах.
— У бабушки врагов не было!
— Совсем никаких?
— Совсем!
— Ты же сам сказал, что у нее могла быть встреча со знакомым ей человеком.
— С другом!
— Друзья не убивают. Во всяком случае, так — точно не убивают.
— Бабушка всем делала добро, — талдычил Игорь. — Ее все любили.
За то, что это было, мягко говоря, неправдой, Леся могла поручиться с вероятностью сто процентов. Да и сам Эдик счел нужным напомнить Игорю о том, что Надежда Сергеевна за короткое время дважды оскорбила его жену, его самого и, вполне возможно, еще кого-то.
— Но ни я, ни Леся бабушку не убивали. Мы в это время были на берегу, у нас есть алиби. Мы все постоянно были в обществе друг друга.
Подозрительный взгляд Игоря и его гримаса говорили о том, что он ни черта не верит в алиби друзей, да еще алиби, подтвержденное ими же самими.
Но Эдик мужественно сдержался, не обратил на эти взгляд и гримасу никакого внимания и продолжил:
— Бабушку убил кто-то другой. Но этот человек не взял у нее ни украшений, ни денег. Значит, его целью было убийство исключительно ради самого убийства. Значит, причиной была ненависть к старухе.
Игорь выглядел смущенным. Кажется, раньше ему такие мысли в голову не приходили.
И Эдик усилил нажим на брата:
— Нам надо расспросить твою маму, может, она что-то знает об этом человеке!
— Пойдемте, — хмуро кивнул головой Игорь. — Может, и впрямь вы не виноваты и бабушку убил кто-то другой.
Но при этом в его голосе звучало такое глубокое сомнение, что друзьям даже стало смешно. Хотя, видит бог, в ситуации не было ничего веселого. Та маниакальность, с какой Игорь пытался упрятать за решетку всю их компанию или по крайней мере хотя бы кого-то одного, могла плохо обернуться для четырех друзей.
Тетю Ларису они нашли в каюте у родителей Эдика.
— Вот так-то вот, Арсюша, — твердила женщина, утирая красные глаза и шмыгая носом, — сироты мы с тобой нынче. Нашей дорогой мамочки больше нет с нами.
Арсений Иванович сидел молча. Но его жена была куда более эмоциональной натурой. Она не могла реагировать на полученное ужасное известие подобным образом и, увидев сына, тут же воскликнула:
— Что же теперь будет, Эдик? Кто это сделал?
— Не знаю. Игорь вот, например, думает, что это я или Леся.
— Что?
Екатерина Леопольдовна возмущенно уставилась на Игоря. Да и сама Лариса, утерев в очередной раз слезы, посмотрела на сына с укором.
— Что это значит, Игорь?
Отвага была Игорю совсем не свойственна. Когда он кидал свои обвинения в лицо Эдику и Леси, рядом не было старших, которых он все же побаивался. Но и при них он сдался не сразу:
— А что я?.. — пробурчал он. — Только и сказал, что у Леси и Эдика была причина, чтобы ее ненавидеть. Вот и все, что я сказал.
— Тогда и нас с Арсением тоже в убийцы запиши! — пылко воскликнула Екатерина Леопольдовна. — Приятно ли нам было слышать, как бабушка нашу невестку позорит? И Светлану — маму Леси — тоже во враги запиши! И потом… что же ты про самого себя не упомянешь? Тебе бабушка тоже не раз и не два строгие выговоры учиняла. А в последнее время так еще и с нагоняями.
Игорь окончательно насупился:
— Я бабушку любил.
— И мы любили. И Эдик, и Леся, и даже я! Согласна, характер у старухи был непростой, но ведь все мы с годами лучше не становимся. Надо было терпеть, что мы все и делали.
— Только, видать, у кого-то эта терпелка лопнула.
Вперед выступил Лисица.
— Давайте не будем ссориться между собой, — произнес он разумные слова. — От ссор мало проку. Нам надо обдумать, у кого из посторонних людей, кто совсем не был расположен к вашей бабушке, могло хватить духу ее прикончить. Кто-то, кому была выгодна ее смерть. Кто-то, кто мог извлечь из этой смерти выгоду.
При этих словах Лариса, ее брат и его жена дружно побледнели. Это было настолько заметно, что даже Эдик нахмурился.
— Вы что-то знаете? — спросил он у своих родителей.
Арсений Иванович помотал головой отрицательно. Но его жена не была столь категорична.
— Мне кажется, мы должны сказать детям всю правду о маме, — произнесла она, выделив слово «всю».
— Не надо! — неожиданно взмолилась тетя Лариса.
— Катя, молчи! — приказал жене папа Эдика.
Но камень уже был брошен в воду, круги от него разошлись по всей поверхности. И Эдик приступил к маме:
— Скажи… Ты на кого-то думаешь?
— Не то чтобы это был какой-то конкретный человек. Но версия у меня есть.
И женщина вопросительно взглянула на мужа.
— Арсений, скажи лучше ты.
Тот молчал.
— Арсений, ты что, не хочешь, чтобы убийца был найден?
Снова молчание.
— Сейчас ты, возможно, покрываешь убийцу! — сердито произнесла Екатерина Леопольдовна. — Скажи правду, тут все свои! Или тебе придется выложить правду полиции!
Видимо, упоминание о том, что полиция в самое ближайшее время получит законное право вмешиваться в дела его семьи, возымело свое действие. И Арсений Иванович наконец нарушил затянувшееся молчание:
— В общем так… — пробормотал он. — Скажу, уж коли пришлось. Но хочу, чтобы все, мною сказанное, осталось между нами. Никто из посторонних не должен знать о том, чем занималась мама.
Вступление было настолько жутким, что все невольно затрепетали. Что же такое могла сделать Надежда Сергеевна, чтобы вызвать у своего сына такие чувства? Но все оказалось совсем не так страшно, как ожидали друзья.
Когда Арсений Иванович заговорил, у всех вырвался вздох облегчения:
— Иногда мама давала людям деньги в долг, — произнес он.
— И это все?
— Подчас речь шла об очень крупных суммах. Доходило и до миллиона, и до двух, и даже до нескольких миллионов.
Эдик с удивлением взглянул на отца:
— У бабушки были в наличии такие большие деньги? Я не знал.
— Ну, теперь знаешь.
— Но помочь человеку в трудную минуту — разве за такое убивают? И потом, бабушка никогда не скрывала, что многим в своей жизни она помогла.
Арсений Иванович молчал. Ему на помощь пришла его сестра.
— Мама давала деньги не просто так, — со вздохом призналась она.
— Не просто так? А как же?
— Под проценты. Порой под очень большие проценты.
— Это что же?.. — поразился Эдик. — Бабушка занималась ростовщичеством?
Лариса кивнула и отвела глаза в сторону. Друзья подавленно молчали. Они не были высокого мнения о собственных моральных и нравственных качествах, но все же давать деньги в рост под проценты — это им и в голову не могло прийти. Неужели Надежда Сергеевна этим промышляла?
Кира же думала о том, что не зря старуха не понравилась ей с самого начала. Процентщица! Самое мерзкое из существ рода человеческого. Недаром Достоевский руками Раскольникова убивает именно такую бабку. Если у Киры имелись свободные деньги, которые были нужны ее друзьям или родным и они просили об одолжении, то Кира легко и даже с радостью давала людям требуемую сумму. А дав, никогда не требовала с должника не только процентов, но и вообще возврата. Рассуждала так: если у человека есть совесть и появятся деньги, он их и так вернет. А если совести нет, то нечего с таким человеком и общаться.
Но Лисицу заинтересовало другое.
— А кому Надежда Сергеевна давала деньги в рост? Знакомым?
— Сначала, да, она давала только знакомым. Но потом круг ее клиентов расширился. Стали приходить люди малознакомые или вовсе не знакомые.
— И как давно ваша бабушка этим занимается?
Лариса и Арсений Иванович принялись вспоминать, и получилось, что всю свою жизнь их мать занималась этим бизнесом.
— И в советские годы у нее были клиенты, конечно, не так много, как в последнее время. Но и капитал у мамы в ту пору был еще не так велик.
Хорошенько наладив свой бизнес, старуха выдавала людям кредиты под залог вещей, машин, квартир, домов или любого другого обеспечения.
— А если люди не могли вовремя вернуть ей деньги?
— Она никогда не торопила с возвратом долга, — пробормотала Лариса.
— Но когда сумма долга превышала сумму залога, надо думать, ваша мама свои деньги тем или иным путем все же себе возвращала?
— Ну да. Но это же бизнес! Поймите это!
Хорошенький бизнес — оставлять людей без крыши над головой. Мало того, что этим сплошь и рядом занимаются недобросовестные банкиры, но если еще и рядовые граждане начнут следовать этому примеру, то что же тогда станется со всеми нами? Да еще, если Надежда Сергеевна давала деньги в рост своим друзьям, а потом их обирала? Это уж вовсе ни в какие ворота не лезет. Это не просто бизнес, это уже подлость.
Все были потрясены услышанной новостью.
— Наша бабушка — ростовщик!
Эдик с недоумением смотрел на отца и тетку.
— Почему вы мне об этом не рассказывали?
— Понимаешь… такое дело… не хотелось распространяться особо.
Ситуация и впрямь была не очень красивая. Но вместе с тем друзья отдавали себе отчет, какое богатое поле для сыщицкой деятельности в себе скрывает полученная ими информация.
— И много у бабушки было… м-м-м… клиентов?
Арсений Иванович обменялся с сестрой взглядами:
— Да, прилично…
— Ну а все же? Точное число?
Точного числа ни Арсений Иванович, ни Лариса не знали. Но Лариса, как наиболее близкий Надежде Сергеевне человек, склонялась к тому, что клиентов, которые были должны старушке деньги, было около десяти человек. Из них трое вызывали у Ларисы наибольшие подозрения.
— Про одного из них мне мама даже говорила, что, похоже, придется прибегнуть к услугам Беси.
— Кого? — неожиданно вздрогнула Леся. — К чьим услугам, вы сказали?
Лариса вздохнула и повторила:
— Беся.
— Беся — это бабушкин компаньон? — заинтересовался и Эдик тоже.
— Можно сказать, что и так, — кивнула головой Лариса. — Вообще-то мама старалась не обращаться к услугам Беси, ведь он действовал порой… очень жестко. А мама избегала всякой жестокости, она всегда жалела своих должников и не уставала повторять им это.
Сначала обложить человека, а потом пожалеть о его горькой участи, может, и поплакать над ней. Но будет ли должнику прок от таких слез крокодилицы?
— Но кто это такой Беся? — продолжал любопытствовать Эдик. — Бандит, что ли?
— Я не знаю. Не думаю, чтобы мама общалась с бандитами. Не так она была воспитана. Да и вряд ли бандит стал бы терпеть мамино отношение.
— Она его оскорбляла?
— Ну не то чтобы оскорбляла. Но она учила его жизни… как и всех нас.
Леся понимающе кивнула головой. Она сама была объектом такого вот «учения» и теперь даже почувствовала нечто вроде сочувствия к неизвестному ей Бесе.
— Но как бы мама к нему ни относилась, этот Беся и особенно его люди как-то так умели разговаривать с должниками, что мама всегда получала назад свои деньги.
Милая старушка. У Леси прямо волосы на голове зашевелились от ужаса. Мало того, что Надежда Сергеевна ссужала деньги людям под проценты, она еще и не гнушалась прибегать к услугам бандитов, чтобы выбить из должников их долг.
Впрочем, Лесю заинтересовал этот персонаж по другой причине. Когда Николо рассказывал о своем похищении, то он вскользь упомянул и о некоем Бесе, к которому его должны были доставить похитители. И тут речь тоже шла о каком-то Бесе. Может быть, это был один и тот же персонаж? Но по какой причине Беся заинтересовался Николо?
Но не одна Леся задумалась о личности Беси. Другие шевелили мозгами в том же направлении.
— А ты знаешь, как связаться с этим Бесей? — спросил наконец у тетки Эдик.
Но Лариса в ответ лишь покачала головой.
— Я — нет. Но возможно, если поискать в маминой записной книжке…
— Где эта книжка?
— Так там… В каюте. У мамы в сумочке или в ее телефоне.
И как же это они, осматривая каюту, не подумали о том, что нужно не по сторонам глазами шарить, а раздобыть телефон и вместе с ним список контактов убитой старушки! То же самое касалось и тех должников, которым Надежда Сергеевна ссужала более или менее крупные суммы. Их имена должны были быть занесены либо в список контактов, либо просто иметься в числе последних вызовов.
— Я могу назвать тех троих, кто должен был отдать маме деньги либо в самое ближайшее время, либо уже просрочил свой срок возврата.
— Слушаем.
— Первый номер — это банкир. Почему я про него знаю, так это потому, что мама сначала смеялась, что к ней уже и банкиры обращаются за займом, можно подумать, денег в своем банке мало. А потом ругалась, что зря связалась с этим типом, потому что он не только не вернул ей долг вовремя, но и еще завел разговор о новом займе. А когда мама не согласилась, заявил, что денег он ей не вернет.
— И мама решила обратиться к этому Бесе?
— Да, вроде бы. Только у банкира и у самого служба охраны в банке имелась. И еще вопрос, кто из этих двух команд оказался бы сильнее.
— А как зовут банкира?
— Толя… Анатолий.
— А фамилия?
Фамилии Лариса не знала.
— Ну, а какой банк он представляет?
— Не помню, — наморщила лоб Лариса. — Где-то на Заневском проспекте находится. Небольшой банк, так мне мама говорила.
Небольшой банк без названия, где в совете директоров или на месте управляющего числится некий Толя.
— Легче иголку в стоге сена найти, чем такого человека и его банк.
— Да еще правду ли рассказал о себе этот Толя? Может, он и не Толя вовсе, а Иннокентий или Геннадий?
— Мама наверняка потребовала у него паспорт для начала. И у мамы была специальная книжечка, куда она скрупулезно записывала имена и данные всех своих клиентов. Она называла ее гроссбух и всегда повторяла, что доверяет только ей одной.
— Надежда Сергеевна не пользовалась современными электронными накопителями информации?
— Пользовалась, конечно. Мама вообще была человеком современным. Но она считала, что бумага все равно надежнее. Что написано пером, то не вырубишь топором. Ну а флешки и диски в любой момент могут накрыться вместе со всей информацией. Мама этого очень боялась.
Да здравствует старомодный взгляд Надежды Сергеевны на вещи!
— И где этот гроссбух?
— Он у нас дома.
— И там есть полные данные этого банкира Толи?
— И его, и архитектора, и модельера.
Последнее слово вновь резануло Лесю на слух.
— Модельер? — переспросила она. — Тоже должник?
— Да. Я же говорила, что маме задолжали трое. Банкир, архитектор и модельер.
— И что за модельер?
— Молоденький совсем мальчик, очень талантливый и безумно амбициозный. Мама говорила, что он занял у нее приличную сумму под свой бизнес. И еще она очень сокрушалась, что придется выселить мальчика из отдельной квартиры в коммуналку. Но обещала, что совсем без крыши над головой она его не оставит. Очень уж симпатичный мальчишечка.
— Ты его лично видела?
Казалось, вопрос Эдика смутил его тетку.
— Я? — переспросила она. — Я — нет, я не видела. Мама домой клиентов никогда не приводила. Но я знаю имя этого модельера — Коля.
— Коля? — едва слышно прошептала Леся.
— Но сам он велел называть себя Николо. Считал, что так его имя звучит более стильно.
— Николо? Не может быть!
— Правда, правда, — покивала головой Лариса, явно не понявшая, к чему относится последнее восклицание Леси. — Очень забавный мальчик, во всяком случае, мама так говорила.
Лисица и Эдик тоже поняли, что речь, вполне возможно, идет об их общем знакомом. И постарались побольше вызнать о личности должника-модельера.
— А много он был должен Надежде Сергеевне?
— Около трех миллионов. Учитывая, что его квартира никак не потянула бы больше четырех или четырех с половиной, выход был только один: мальчик должен был перебраться в коммуналку. А с учетом набежавших процентов и оплаты работы Беси, юноша мог и вовсе оказаться на улице.
— Значит, этот Николо уже просрочил платеж?
— Да. Самое меньшее на месяц. Может, уже и больше.
— И ваша мама прибегла к услугам Беси?
— Пока что я ни о чем таком не слышала. Обычно мама по доброте души давала должникам месяц на раздумья. И только потом, если уже ничего не помогало, призывала Бесю.
Добрая старушка! Само милосердие в чистом виде. Месяц на раздумья! И Лариса заблуждается насчет Беси. Процентщица уже прибегла к услугам своего громилы, которому поставила задачу — выбить деньги из Николо. Поэтому-то и пытались похитить молодого модельера те здоровенные парни, от которых он так ловко удрал. Теперь совершенно ясно, что Николо они везли к Бесе отнюдь не на дружескую беседу. Если бы Николо не удрал от людей Беси, еще не факт, что он вообще остался бы жив.
