Глава 6
Возвращение в Кейптаун стало трагическим для всей охотничьей экспедиции. Вместо охотничьих трофеев они везли с собой тело своего отца. Господина Якоба все же выдали его родственникам, чтобы они могли похоронить его в семейном склепе в положенный срок.
Вердикт расследования, которое кое-как провела местная полиция, гласил: господин Якоб был застрелен из охотничьей винтовки, принадлежащей одному из служителей парка – парню по имени Рут.
– Однако привлечь его к ответственности мы не можем.
– Почему?
– В момент убийства парня не было в парке. У него алиби.
За три дня до трагедии он отпросился у самого господина Андерса, чтобы поехать на свадьбу своего брата. Праздник должен был состояться в Зимбабве, и поэтому скоро работника назад никто не ожидал.
– Свое оружие он сдал на хранение на склад. Кто-то сумел проникнуть туда, взять винтовку, а потом зарядить ее разрывными пулями и…
Сотрудники парка такими пулями не пользовались. И снова все члены семьи убитого господина Якоба уставились на Петреса, который признался в том, что у него есть такие заряды.
– Что вы на меня так смотрите? Все мои пули в наличии.
– Все?
– Я точно знаю, сколько их было и сколько из них я выпустил в того буйвола.
А тот буйвол ушел. И где его теперь искать? Кроме того, после попадания в тело разрывной пули должно остаться огромное отверстие на выходе. Вряд ли после ранения разрывной пулей бык смог бы так резво скакать, чтобы уйти от погони и не истечь кровью.
– Необязательно было прямое попадание. Если Петрес промазал, или пуля прошла по касательной, или вовсе не задела животное, то она могла и не нанести ущерба.
– Сколько раз ты стрелял? – прямо спросил у брата Крис.
– Отстань. Я не помню.
– Значит, одну из твоих пуль мог взять убийца?
– Эти пули продаются в охотничьих магазинах, – ядовито ответил ему Петрес. – Любой мог купить их, даже такой дурак, как ты!
Крис немедленно надулся. На его длинных ресницах даже заблестели слезы. Слова брата, которого он очень уважал, сильно задели бедняжку.
– О чем мы вообще спорим, господа? – воскликнул господин Андерс, остановив ссору двух братьев. – Это же нелепо, подозревать сына в убийстве отца. Всем нам хорошо известно, как глубоко уважал Петрес господина Якоба. И как любил покойного Крис, мы тоже все хорошо знаем!
Братья могли и притворяться! Эта мысль мелькнула в голове не у одних подруг, потому что господин Андерс тут же прибавил:
– Пуля, убившая господина Якоба, не была выпущена из охотничьей винтовки кого-либо из нас. Стреляли из оружия Рута.
В полиции проверили все винтовки охотников. А затем сравнили пулю, вытащенную из господина Якоба, с образцами оружия, имеющегося в собственности охотничьего лагеря.
– Во избежание неприятных недоразумений все оружие, которое поступает в собственность парка, проходит баллистическую экспертизу.
– И в чем она заключается?
– У меня в специальном сейфе хранятся образцы пуль, выпущенных их всех наших ружей.
С этими образцами и сверили в полиции пулю, извлеченную из тела господина Якоба. После этого сомнений уже ни у кого не возникло, оружие было взято на складе. И числилось оно за парнем по имени Рут.
– Надо его найти!
– Это не так легко сделать. В тех местах, куда отправился парень, сотовая связь еще недоступна.
В полиции же родственникам убитого прямо заявили, что тратить время и силы на то, чтобы найти уехавшего на свадьбу Рута, они не станут.
– Это был несчастный случай, – твердили в полиции. – Станете настаивать на обратном, сами окажетесь в числе подозреваемых.
Одним словом, родным убитого дали понять, что дальнейшее расследование невозможно. Оставалось начать собственное расследование, что пытались сделать члены семьи господина Якоба и господин Андерс, который пребывал в большом смятении.
– Я поговорил со своими работниками, чтобы понять, как ружье Рута могло оказаться в руках у убийцы. Все черные лишь разводили руками, хотя и выглядели испуганными и смущенными. А вот белые… Да, к счастью, у меня работают также и белые ребята, так вот они сказали, что видели черного парня, похожего на Рута.
– Что?
– Не знаю, можно ли всерьез доверять их словам, но я должен проверить и эту версию!
Господин Андерс обещал, что лично поедет в ту местность, куда якобы уехал на свадьбу Рут.
– Либо он был в момент убийства там, либо тут. Двух вариантов быть не может.
И еще один вопрос терзал всех без исключения. И господин Андерс снова виновато разводил руками:
– Я не понимаю, как оружие оказалось у убийцы. Ведь, уезжая, Рут сдал его на хранение на склад. Без этого я бы его никуда не отпустил!
Но если даже Рут и сдал ружье, то сейчас ружья на складе не было.
– Видимо, ружье было кому-то снова выдано.
Но кому? И почему работник, выдающий ружья, не сделал соответствующую пометку в журнале? Почему он выдал ружье, но при этом не знал, кому именно?
– Проштрафившийся работник задержан полицией, его сейчас допрашивают. Но этот человек работает у меня уже давно. У него большая семья, семеро детей и двое сестер, которые ждут, когда он скопит для них достаточно приданого и выдаст их замуж. Этому человеку не до участия в политических играх. Он простой работник, исполнительный и усердный.
– А что он говорит в свое оправдание?
– Твердит, что у него после обеда внезапно скрутило желудок. Он хотел выйти в туалет, но не успел. В голове все помутилось. Последнее, что он помнит, как упал на пол, а в дверь кто-то вошел.
– И кто это был?
– Он не успел увидеть лицо входившего. Но этот человек даже не подумал прийти ему на помощь. Сразу же шагнул к шкафу, где были развешены ружья. А бедолага продолжал валяться на полу. Косвенно его показания подтверждаются и другими работниками. Они нашли Нуану – так зовут парня – на полу. Ему было явно очень плохо. Он стонал и держался за живот. А рядом с ним была большая лужа рвоты. А штаны были испачканы и…
– Все ясно, – перебила его Пэм. – Вы хотите сказать, что злоумышленник отравил во время обеда еду вашего работника. А когда отрава подействовала, пришел к нему, взял понравившееся ружье и спокойно вынес его. И затем застрелил из него моего отца?
– Именно это я и пытаюсь сказать.
– Но кто этот человек? Как он выглядел? Разве у вас нету видеокамер?
– Именно в том месте нет.
– Очень досадное упущение.
– Согласен, – развел руками господин Андерс. – Если бы я только знал… Но теперь я все исправлю.
– Теперь, боюсь, уже поздно, – ядовито заметила Пэм, и на этом разговор с владельцем сафари-парка был закончен.
Конечно, господин Андерс предлагал оплатить расходы по похоронам, но его предложение было с негодованием отвергнуто наследниками господина Якоба.
– Мы не нищие, – с достоинством ответили они огорченному владельцу сафари-парка. – Мы похороним отца сами. А вы занимайтесь своими делами и постарайтесь впредь быть более бдительным.
Господин Андерс лишь виновато склонил голову в ответ. Он понимал, что это из-за недосмотра с его стороны погиб уважаемый человек, его близкий друг и хороший клиент. А вот подруги считали, что господин Андерс не так уж и виноват. Если преступник задался целью уничтожить отца Криса, то он бы все равно это сделал. Рано или поздно, там или тут, но сделал бы обязательно.
Кира повернулась к Лесе:
– А ведь кое в чем Верунчик права. Мы с тобой можем вычислить преступника. Не так уж это и трудно.
Надо было только понять, кому же мог так сильно помешать этот, пусть и властный, и слишком гордый, но в целом благородный и справедливый человек, что его захотели уничтожить. Неужели правы Пэм и остальные, хором утверждающие, что их отца убили из-за его политических взглядов и предпочтений?
И в связи с этим подруги попытались разговорить Криса на обратном пути в Кейптаун.
– А в какой политической партии состоял твой отец?
– Отец занимался бизнесом, политика его интересовала на стадии прочтения газетных передовиц.
– А какие посты занимал твой отец?
– Одно время он возглавлял Благотворительный комитет по охране дикой природы ЮАР. В частности, от него господин Андерс получил деньги на создание своего сафари-парка.
Хороша охрана дикой природы! Какая-то резервация, где бедных животных держат пусть и в просторном, но все равно вольере. Он огражден забором из электрической проволоки. И в этой резервации животных время от времени убивают. Причем деваться им некуда. Место для побега ограничено.
Но если оставить все это на совести самих организаторов такого рода парков, получалось, что никаких важных политических постов покойный не занимал. В политическом движении белых против черных тоже не участвовал. Тогда за что же было убивать господина Якоба? Неужели во всей стране не нашлось более подходящей цели, более влиятельного и активного человека?
И Кира снова зашепталась с Лесей:
– Что-то мне кажется, что детки господина Якоба стараются спихнуть вину с больной головы на здоровую.
– О чем ты говоришь?
– Сдается мне, что тут замешана не политика, а личные шкурные интересы деток.
– По-прежнему тебя не понимаю.
– Да? – поддержала Лесю и Верунчик, которая сидела рядом и слушала разговор двух подруг. – Что ты хочешь сказать?
– Кто-то из наследников грохнул богатого старика! – рассердилась на подруг Кира. – Так вам будет яснее?
Верунчик побледнела.
– Ты хочешь сказать, что мой Крис… убийца?
– Почему обязательно именно он? Есть еще его брат, сестра и, наконец, главный претендент – вдова!
Услышав, что ее обожаемый Крис находится далеко не на первом и даже не на втором, а на самом последнем месте в рейтинге подозреваемых, Верунчик немного успокоилась.
– Честно говоря, мне тоже такая мысль в голову приходила, – призналась она. – Детки у господина Якоба еще те. Особенно эта Пэм…
– Я так понимаю, у нее с отцом были сложные отношения?
– Беатрис мне многое о ней рассказала! Пэм с господином Якобом уже давно была в страшной ссоре!
– Из-за испорченного свадебного торта.
– Нет, та выходка на свадьбе не имела никакого значения. Дело было в другом.
– И в чем именно?
– Этого мне Бет не рассказала, – с явным сожалением произнесла Верунчик. – Но она сказала, что это каким-то образом было связано с фермой, которой управляет Пэм.
– А что это за ферма?
– Обычная ферма. Там выращивают скот. Ферма принадлежала матери Пэм. И все последние годы Пэм жила там безвылазно.
– И что? Господин Якоб был недоволен тем, как идут дела на ферме? Доходы его не устраивали?
– Нет. Вроде бы дело было не в этом.
В том или этом, а бумаги, касающиеся доходов с фермы Пэм, надо было проверить. Если дочурка клала себе в карман левые доходы, которые получала с фермы, а отец об этом узнал, то он мог… а кстати, что мог сделать господин Якоб в отношении непокорной дочери, которая к тому же взялась обкрадывать его? Вряд ли он мог отправить Пэм дальше, чем уже отправил.
– Ну почему сразу же непременно обкрадывать? Возможно, все было и не так страшно.
И все же у подруг из головы никак не шла картина, как Пэм выходит из кустов с зажатым в руках ружьем. Вид у нее был очень странный. Впрочем, когда раздался выстрел, а потом крик Беатрис, Пэм была с ними! А значит, у нее имелось твердое алиби на момент убийства ее отца.
– А вот у остальных такого алиби нету. И у Беатрис в первую очередь.
– Почему это у нее в первую очередь?
– Потому что она, во-первых, вдова, а значит, главная наследница. А во-вторых, она была ближе всех к месту преступления.
– Да. Правда. Слушай, а может, это она сама старикана… и того… замочила?
– Вряд ли. Между выстрелом и криком прошло совсем немного времени. А ей еще надо было спрятать оружие. Ведь ружье-то нигде не нашли!
Это была правда. Оружие, из которого был произведен смертельный выстрел, не было найдено. Хотя кусты и заросли возле места преступления обыскали со всей тщательностью.
– Дикие звери металла и запаха пороха не выносят. Они ружье стащить не могли. И к тому же тот парень, который валяется сейчас на больничной койке с подозрением на пищевое отравление, видел входящего в помещение для хранения оружия именно мужчину. Мужчину, а не женщину!
Итак, если Беатрис и была причастна к убийству своего мужа, то она должна была действовать не одна, а в сговоре с каким-то мужчиной. И кто был этим мужчиной? Пропавший работник – Рут. Но какая связь у простого черного парня и красивой белой леди из высшего общества?
– Их даже трудно себе представить рядом.
– Тогда кто мог бы помочь Беатрис? Ее брат? Томас?
Да, Томас был куда более реальной фигурой. И ведь он тоже был на охоте, на которой погиб господин Якоб.
– Что мы знаем про этого типа?
– Он архитектор.
– Дизайнер, а это, как говорят в Одессе, две большие разницы. К тому же дизайнер он совсем молодой и невостребованный. Первый и единственный проект, который ему поручили, – отделка большой гостиной комнаты в доме его сестры.
– И то Беатрис поручила эту работу Томасу только из жалости. Крис говорит, никакой необходимости в реконструкции гостиной в доме отца не было. Беатрис затеяла это исключительно из желания помочь своему брату.
– Вот-вот! Заботливая сестра подкинула мальчику возможность подзаработать.
– Но сам Томас сказал мне по секрету, что ему за эту работу ничего не заплатили. Он лишь получил разрешение от господина Якоба опубликовать снимки получившейся гостиной в нескольких журналах. Ну, типа в качестве дармовой рекламы. Господин Якоб сказал, что для такого молокососа – это и так слишком много.
Покойный выразился даже жестче, сказав, что, если парень изуродовал его гостиную – это еще не значит, что он должен получить за это деньги.
В общем и целом было понятно, что Томас отчаянно нуждался в деньгах. И эти деньги он мог получить только от сестры, а точней, от ее мужа – богатого господина Якоба. Сама Бет и Томас были бедны. И семья у них была бедная. Их предки приехали в эту страну уже после того, как пирог был разделен. Так что в семье Томаса были учителя, инженеры, художники и даже писатели. Но вот бизнес, который мог бы принести семье реальные деньги, упорно никому из них не давался.
– Самое выгодное положение в итоге все же заняла Беатрис, когда выскочила замуж за богатого старикана. Ну, а Томас с детства был при старшей сестре. Я заметила, у них очень теплые отношения. И думаю, что теперь Томас будет с пеной у рта отстаивать долю своей сестры в общем наследстве.
Фраза про наследство задела еще одну струнку в душах подруг. Мысли их завертелись вокруг этого волшебно важного слова. Наследство! Ведь именно ради и из-за него, родимого, в этом мире и совершается большая половина преступлений.
Сколько таких примеров знали лично подруги, когда из-за наследства на всю жизнь ссорились родные братья и сестры. Не поделив какую-нибудь вазу или антикварный буфет, они затаивали кровную обиду друг на друга. А уж когда дело касается миллионов, тут уж вообще, только держись и успевай отмахиваться!
– Слушай, а что, если кто-то из деток завалил старикана?
Этот вопрос крутился в головах у всех девушек. Кира лишь высказала его вслух первой.
– Давайте разбираться. Кто бы это мог быть?
– У Пэм – алиби! – тут же сказала Леся. – Она была с нами в момент выстрела.
– А у Бет такого алиби нет. Это мы уже выяснили. Что с остальными?
С остальными было не вполне понятно. К примеру, Петрес находился в погоне за буйволом. Или же нет? Мог ли он найти своего отца и застрелить его?
– В пользу Петреса можно сказать, что ему все-таки единственному из всех удалось подстрелить дичь. Значит, он был на охоте за антилопой, а не за своим отцом.
– Необязательно. Петрес – опытный охотник. Он мог успеть подстрелить их обоих.
В минус Петресу попадали разрывные пули, в наличии которых он признался. Но, с другой стороны, всади он одну из своих пуль в старика отца, стал бы он признаваться в том, что они у него есть?
– Петреса пока что оставляем в разряде подозреваемых.
– Мне он тоже кажется слишком умным, чтобы убивать кого-либо своими собственными руками.
– Что с остальными?
Под остальными подразумевались Крис и Томас. И тут надо было учитывать чувства Верунчика, которой никак не хотелось, чтобы ее жениха ославили отцеубийцей.
– Крис не мог этого сделать! – решительно заявила она.
– Почему?
– Не мог, и все!
Кира вопросительно взглянула на Лесю. И подруги без слов поняли друг друга. Версию виновности или причастности Криса к убийству отца они оставят на потом. Обсудят ее без Верунчика, которая очень уж все близко к сердцу принимает.
– Тогда остается последний… Томас!
– Вот он мог застрелить господина Якоба! – снова поспешила вылезти вперед Верунчик.
– Почему?
– Вы же сами сказали, что Беатрис получит львиную долю наследства старикана. Томас мог помочь сестре!
Да, эти двое пока что казались наиболее правдоподобными подозреваемыми. Бет получает наследство. Щедро делится им со своим младшим братом. А он… он помогает ей застрелить ее мужа. Добывает оружие, пули, помогает с алиби…
– Вот только как быть с алиби?
– А в чем дело? У Бет как раз нету никакого алиби!
– Так это и странно. Обычно убийца заранее обеспечивает себе стопроцентное алиби, если, конечно, он не полный лох.
Все трое замолчали, пытаясь понять, какие мотивы двигали Бет. Если она решилась на крайние меры, на убийство собственного мужа, должна же была быть причина, помимо его зрелого возраста? В конце концов, Беатрис и раньше знала, что выходит замуж за старика. Должна была отдавать себе отчет в том, что она делает и как много сил ей придется потратить, ублажая богатого, но старого мужа.
– Допустим, она переоценила свои силы. Поняла, что жизнь со стариком ей невыносима. Но…
Но всем троим девушкам господин Якоб показался вполне даже резвым стариканом. Он мог дать фору многим молодым. Жизненной энергии в нем хватило бы еще на пару жизней. Он никак не производил впечатления древней развалины. Он и на охоте двигался впереди остальных. И во время светской вечеринки выглядел молодцом.
– Да, он был уже не молод, но совершенно здоров и бодр.
Господин Якоб мог запросто протянуть еще десять, двадцать, а может, и тридцать лет. Так не захотела ли Бет ускорить события? Так сказать, приблизить естественную развязку.
– Она выходила замуж за старика явно в расчете, что он скоро отдаст богу душу. А он все жил и жил. И Бет стала понимать, что так может протянуться еще очень и очень долго.
И что же предприняла малютка Бет? Вошла в сговор со своим нищим братцем, который обрадовался возможности разбогатеть за счет сестры и ее мужа. И они вдвоем пристрелили господина Якоба? Вроде бы отличная версия, вполне психологически точная. Но вот беда, ни Бет, ни Томас не производили впечатления решительных и способных на отчаянные поступки людей.
– Они оба такие мямли… Бет еще ничего, а вот Томас… Честно, я не могу представить себе их в роли убийц!
И все же других версий у подруг не оставалось. Разве что… И, спровадив Верунчика в спальню под предлогом того, что она сильно устала, а в ее состоянии вредно утомляться, подруги уединились в своей ванной комнате, включили на всякий случай воду, и под звук льющейся из крана воды принялись обсуждать последнюю версию, которая у них оставалась.
– Если убийца Крис, то он должен был хотя бы ненадолго остаться на охоте в одиночестве.
– Это же касается и Томаса.
– С ним как раз необязательно. Томас мог быть лишь на подхвате у сестры. Раздобыл ей ружье, снабдил пулями, а потом Бет уже доделала остальное.
– Но она должна была затем передать ружье Томасу. Ружья-то ведь поблизости от места преступления так и не нашли.
– Да, верно. Тогда вернемся к нашим баранам, то есть к Крису и Томасу. Надо узнать, расставались ли они на охоте. И если да, значит, один из них и есть преступник!
– А если нет?
– Быть такого не может! – уверенно произнесла Кира. – Это мы с тобой паиньками сидели в шалаше. А остальные носились по саванне, словно муравьи во время пожара. Туда-сюда, туда-сюда!
И теперь подругам требовалось восстановить цепь событий. Они должны были понять, кто из участников охоты и в какой момент находился поблизости от господина Якоба, чтобы всадить в него пулю. Для этого они отправились к Крису, который вернулся домой и теперь о чем-то разговаривал с Лимпо на кухне.
Лимпо выглядел очень взволнованным. Он что-то говорил Крису, словно пытаясь убедить того в чем-то, во что сам не слишком верил.
– Можно тебя на минуточку, – поманила парня Кира. – Нам надо поговорить с тобой о Томасе.
– О ком? А-а-а… Понял.
На лице Криса явственно отразилось недоумение. Однако он кивнул Лимпо, который продолжал смотреть на него с отеческой тревогой, и вышел вместе с подругами.
– О чем вы хотели меня спросить? Сразу предупреждаю, что с этим слизняком я очень мало знаком.
– Как же так? Но ведь он брат твоей мачехи!
– Ну и что? Я и со своей мачехой не очень-то хорошо знаком.
– Почему?
– Она такая гадина!
– Гадина?
– Вечно во все вмешивалась. Попросишь у отца немного денег, она сразу в крик! Верещала так, словно мы с Петресом и Пэм хотели ее лично ограбить. А ведь у самой ни гроша. И деньги мы просили не у нее, а у нашего отца.
Значит, взрослые детки продолжали тянуть из престарелого родителя деньги. А расчетливой Беатрис это страшно не нравилось.
– Но отец все же давал вам деньги?
– Конечно! – самодовольно хмыкнул Крис. – Ведь мы же его дети!
Не в этом ли крылась причина убийства господина Якоба? А что, если Беатрис решила, что старый муж скоро спустит на своих детей все свое состояние, и решила радикально перекрыть финансовый краник для своих пасынков и падчерицы?
– Значит, ты не слишком хорошо знаешь свою мачеху?
– Так получилось. Мы с ней никогда не жили под одной крышей. Когда мой отец женился на ней, я уже жил в этом доме. У нас не было поводов для более близкого и тесного общения.
– Но хоть что-то ты про нее и ее брата знаешь?
– Они из небогатой семьи. Из очень небогатой.
На этом Крис растерянно замолчал. Ему действительно нечего было добавить. Хорошо, что в это время в доме появился Петрес и смог кое-что прибавить к словам брата:
– Одно время я даже думал, что Беатрис вышла замуж за моего отца только ради его денег. Но потом возникла одна ситуация, когда я изменил свое мнение относительно нее в лучшую сторону.
– Что за ситуация?
– В данном случае неважно.
– Нет, ну все-таки?
– Ну, хорошо. Хоть это и не имеет ровным счетом никакого отношения к тому, что случилось с отцом, но я вам расскажу. Где-то около трех месяцев назад отцу внезапно стало трудно дышать. Сердце у него колотилось, словно сошло с ума. В больнице врачи поставили диагноз – стенокардия. И сказали, что надо делать шунтирование.
– И при чем тут Бет?
Подруги были разочарованы рассказом Петреса. Эта операция в медицине считается совсем несложной.
– Бет повела себя героически. Она ни на шаг не отходила от постели отца. Даже ночевала в больнице. И потом целых две недели опекала папу, как только могла.
– А после?
– Потом отцу это надоело. Он заявил, что чувствует себя совершенно здоровым. Все у него прекрасно. А это глупое кудахтанье его просто раздражает.
А характерец у господина Якобы был далеко не простым. Впрочем, оно и так понятно. У какого мужчины в зрелом возрасте будет покладистый и легкий характер? А если мужчина с деньгами, тут уж совсем худо.
– Значит, Бет любила твоего отца?
– Думаю, что это с ней случилось не сразу. Да и любовью это чувство назвать сложно. Скорей благоговение. Да, Беатрис перед моим отцом благоговела. Иногда это выглядело довольно жалко. Отец помыкал ею как хотел.
– Он был груб с Беатрис?
– Только когда этого не видели посторонние. Но я-то ведь хорошо помню, как он обращался с моей собственной матерью, да и с матерями Криса и Пэм. Отец умел быть очень жестоким.
– Твой отец бил Бет?
– Не думаю, что до этого доходило. Можно ведь и как-то иначе показать свою власть, не прибегая к прямому насилию?
– И все же ты считаешь, что Беатрис любила твоего отца?
– Отец был незаурядной личностью. Равнодушной Бет к нему остаться точно не могла.
Но могла возненавидеть своего мужа за его характер, затаить свою ненависть под маской преданности и любви, а потом, выгадав момент, нанести удар и разом покончить со всем!
– Нам надо поговорить с Беатрис. Крис, ты не против?
– Это пожалуйста, – великодушно согласился Крис. – Вера заснула? Тогда я могу подвезти вас до дома моего отца.
Вместе с ними увязался и Петрес. У подруг даже сложилось впечатление, что старший брат поехал с ними, чтобы проконтролировать, о чем они будут расспрашивать Криса. Но, с другой стороны, подруги еще не все обговорили с самим Петресом. И расспросить братьев про Томаса они ведь могли и по дороге.
Вот только вряд ли Крис мог многое им рассказать про брата своей мачехи.
Так оно и оказалось. Сидя за рулем своей спортивной машины, Крис лишь недоуменно пожимал плечами:
– Томас? Чего вдруг вас заинтересовал этот тип? Да он просто слизняк! Жалкое ничтожество. Мне он противен.
– Почему? Он ведь милый.
– Для женщин, возможно. Но я бы не стал с ним дружить, даже ради Бет.
– Но он тихий и ласковый.
– А еще безобидный. Вот уж паршивей качеств для нормального парня не придумаешь!
И, заметив, что подруги колеблются, не желая ему верить, Крис нехотя добавил:
– Ходят слухи, что Томас – гей.
– Что?
– Может, это все только слухи, сами понимаете, я лично не проверял, но для меня и слухов вполне достаточно, чтобы держаться от него подальше.
Томас? Гей? И как это может отразиться на расследовании, которое затеяли подруги? Может гей быть убийцей? Обычно считается, что геи – это мягкие, нежные и покладистые создания. Что им психологически чуждо насилие, агрессия и жестокость. Но так ли это на самом деле?
И потом, ведь Томасу и не пришлось лично стрелять в господина Якоба. Это могла сделать сама Бет. А у нее рука бы не дрогнула, ведь она много раз практиковалась на другой дичи. Беатрис сама призналась подругам в том, что обожает охоту и занимается ею чуть ли не с младенчества. И снова чаша весов качнулась не в пользу Беатрис.
– Послушай, Крис, а на охоте ты все время был рядом с Томасом? Вы ни разу не потеряли друг друга из виду?
– А почему вы об этом спрашиваете? – мигом насторожился Крис.
– Мы подозреваем, что Бет могла войти в сговор со своим братом. Он принес ей ружье, потом Бет застрелила своего мужа, а ружье вернула Томасу.
– И начала звать на помощь?
– Сначала дала время Томасу уйти подальше. А потом уже закричала.
Крис задумался.
– Знаете, на охоте все было так сумбурно. Такое впечатление, что кто-то нарочно спутал нам все карты. Внес сумятицу.
– А что? Разве обычно бывает не так?
Недоумение подруг было вполне понятным по причине их малого опыта. И снова в разговор вмешался Петрес. Пока Крис буксовал, обдумывая слишком сложный для него вопрос, Петрес ответил за брата:
– Охота – это процесс строго организованный. Каждый из участников знает, что и в какой момент ему нужно делать.
– Но не животные.
– Да, животные не до конца подконтрольны. Но обычно и их поведение можно спрогнозировать.
Казалось, поняв, что разговор пойдет про охоту, Петрес потерял к нему интерес.
– Высади меня на том углу, – велел он брату, который повиновался беспрекословно.
Попрощавшись с Петресом, подруги снова взялись за Криса:
– Однако в этот раз охота не получилась?
– Все смешал буйвол-одиночка, который на вас наткнулся.
– И Петрес, который начал его преследовать.
– Выстрелы Петреса, когда он палил по быку, заставили стадо антилоп, которое загонщики гнали в нашу сторону, свернуть в самый последний момент. В результате несколько особей отбились от стада. Мы с загонщиками начали их преследовать… И… да, пожалуй, я отвечу на ваш вопрос, как раз в этот момент я потерял Томаса из виду.
– А твой брат?
– Петрес?
– Ну да! Где был он в это время?
– Он промчался за своим быком. Но потом вернулся, потому что я внезапно его обнаружил у себя под боком. Петрес снова был рядом и стрелял по антилопам вместе со мной. Он даже попал в одну из них. Подлец! Всегда ему везет! Не догнал буйвола, сумел подстрелить дичь поменьше.
Кажется, успех брата на охоте куда сильней задел Криса, нежели все прочие трагические события. Или это был его способ уйти от реальности? Отвлечься на пустяк и переживать о нем, не думая о более глобальной катастрофе. Или же… Или это был просто недостаток ума у Криса.
– Петрес завалил дичь, а мне вот так не повезло. По вине Петреса я упустил даже антилопу. А я уже наметил ее для себя. Такой отличный самец с закрученными рогами. Его голова неплохо бы смотрелась в моем доме, в…
Впрочем, Крис тут же осекся, так как и сам понимал, что такое украшение совсем не подходит к дизайну в стиле хай-тек, какой преобладал в его доме. Голову антилопы можно было пристроить разве что на кухне, где властвовал Лимпо, и поэтому не было сверкающих белоснежных панелей, стеклянных шкафов и высоких неудобных стульев рядом с барной стойкой.
Вместо всего этого стояли удобные стулья нормальной высоты с мягкими спинками. Стол с гнутыми ножками. И дубовая мебель с мраморными столешницами, функциональными и при этом стильными. И там тоже охотничий трофей совершенно бы не смотрелся.
Выходит, голова самца антилопы, его рога в качестве трофея – это была дань зависти Криса к его старшему брату. С одной стороны, Крис совсем не походил на Петреса, а с другой… ему этого явно очень бы хотелось.
И это соображение заставило подруг задать Крису свой следующий вопрос:
– А у тебя с твоим братом отношения простые и легкие?
– Да я бы не сказал, – охотно улыбнулся в ответ Крис. – Сколько я себя помню, всегда завидовал Петресу. Завидовал его уму, его способностям и обучаемости. Мне ведь даже школу удалось закончить с большим трудом. Дальше я жил на деньги, которые оставила мне моя мать и выделил отец по достижении мной совершеннолетия. Сумма не так велика, как остальное состояние моего отца, но мне хватает.
– А Петрес?
– Петрес всегда много учился. Отец говорил, что из всех его детей только у Петреса ум великого ученого. И хотя за научными званиями и регалиями он не гоняется, но мог бы дать фору многим.
– И в детстве ты мечтал на него походить?
– И до сих пор иногда прорывается во мне что-то такое. Но Петрес для меня недостижим, как, скажем, звезды или Луна. Нет, Луна и та ближе. Скоро к ней запустят туристические корабли. Можно будет прокатиться. А Петрес… До него мне не достать никогда.
Так, что касается отношений между двумя братьями, тут подругам все было понятно. Младший завидовал и мечтал походить на более сильного старшего. А вот старший… Как вел себя Петрес в отношении Криса? Обижал его? Старался подмять под себя? Или же был равнодушен к его чувствам?
Но с этим подруги решили разобраться позднее, потому что они уже приехали к дому господина Якоба и Крис попрощался с ними.
– В дом я не пойду, даже не просите. С детства не выношу траура и вида всех этих похоронных церемоний.
И, высадив подруг, Крис умчался прочь. При этом на педаль газа он давил с таким видом, словно спасался от неведомого чудовища. На лице его читалось облегчение и в то же время страдание. Крис не лгал и не притворялся, когда говорил, что похороны и приготовления к ним наводят на него ужас. Но что послужило причиной этой психологической травмы? И в этом тоже подругам предстояло разобраться.
В расследовании дела об убийстве мелочей не бывает. Каждый персонаж драмы должен быть нарисован с максимальной точностью. Все его страхи, фобии или предпочтения должны быть извлечены с дальних полок и пристрастно изучены. Только тогда можно представить верную картину той трагедии, которая приключилась.